Текст книги "Дипломная работа (СИ)"

Автор книги: Василий Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава 30

– Почему же этого бога не признаёт и ни признавала никакая власть? – неторопливо рассказывал Фёдор Михайлович.– Ну хотя бы потому что он символизирует анархию, но не такую, про которую вы думаете, а чистое течение политической философии где иерархия заменяется единым обществом без сословий и классов. Выродку не молились, ему не поклонялись, ему не жертвовали, он не нуждался в церквях и пышных обрядах, ему не нужны были рабы и слуги выражавшие его волю. Он стоял за то, что все люди равны, что все они так или иначе появились из одного места, а все люди которые пытаются выделиться за счёт того, что эксплуатируют других, обыкновенные недоумки.

– Ого. Получается: Выродок – символизирует коммунизм? – удивился Валера.

Старик досадливо поморщился.

– Ну, условно говоря, да, но где ты хоть раз видел попытки построить коммунизм без участия государства? Коммунизм, это недостижимая утопия. Это в первую очередь понимание того, что твой сосед, имеет столько же прав сколько и ты, что люди, живущие, скажем в Австралии, вовсе не антиподы, а точно такие же, как и ты, что вокруг нет враждебных народов и что все должны жить одинаково. Одинаково хорошо. Развивать науку, медицину, активно осваивать космос – при чём все вместе, как единый коллектив, а не в виде отдельных корпораций. А где ты такое хоть раз видел?

– Нигде, – ответил за друга Денис, – так не бывает. И вообще, капитализм победил. Эм, победил, как самая устойчивая и прочная система производства основанная на частной собственности и стремлении увеличивать капитал.

Валера посмотрел на него с недоверием.

– Не понял – чем ты это сказал? Откуда умные звуки?

– В смысле? Я на пары ходил, учил основы высшей экономики, – ответил Денис.

– Это я понимаю, я не понимаю другое: если ты про всё это знаешь, почему отказываешься воровать? Нет такого преступления на которое бы не пошёл капитал ради 300 процентов прибыли...Карл Маркс – между прочим. А ты, почему выпадаешь из этой конструкции победителей?

– Во-первых: это сказал не Маркс, а Томас Даннинг, а во-вторых: у меня принципы. Жить надо честно, – моментально надулся Денис.

– Ты это эволюции расскажи! Ей и твоему любимому капитализму!

– Я не говорил, что люблю капитализм, с чего ты взял?

– Нет говорил!

Пенсионеру надоело слушать их препирательства и он немедленно призвал их к порядку, но поскольку внучки и не подумали его слушать, ему пришлось покашлять в кулак и от этого, казалось бы невинного кхе-кхе, у спорщиков разом закололо под сердцем.

– Вот видите, – суровым голосом произнёс он наблюдая как внучки хватаются за грудь и ошарашенно переглядываются, – даже вы не можете между собой договориться, а ведь вы друзья и много лет знаете друг друга. О каком коммунизме тогда можно говорить? Выродок считал, что неравными общество делают гибриды, кои стоят у истоков создания любой религии и государства. Гибридам в принципе выгодно, когда общество разобщено, ибо таким обществом легко управлять и манипулировать. С такого общества хорошо кормиться и тут я говорю вовсе не про упырей или русалок, нет. Я говорю про высших гибридов. Вампиры, ведьмы и ведьмаки. Ёкаи, Горгоны, Циклопы и их родственники Вии, а так же Гули и...

– Ой да ладно, циклопы давно все вымерли... – начал было Валера и увидев, что дед угрожающе подносит кулак к своему рту, тут же поспешно добавил:

– Верю! Михалыч, не надо, ты нас насмерть закашляешь! Не погуби.

– То-то же, – смягчился пенсионер, после чего предложил внучкам пройти за ним в кабинет где он, по его словам отдыхал после завтрака.

В кабинете ученикам Лаперуза очень понравилось. Было тут нечто такое, что создавало неповторимый холостяцкий уют. И нет, не такой как в гараже или в спальне, а особенный. Именно в таких кабинетах, наверное, прохлаждались благородные джентльмены за за бутылочкой пятилетнего виски и пробуя дорогие сигары. Тут было светло, на окнах висели голубенькие тюлевые занавески, а подоконники уставлены различными цветами в горшках. В самом тёмном углу прятался сервант доверху забитый книгами, а на шкафу стоял школьный глобус. Стены были завешаны картинами и картами, а в центре комнаты размещался массивный стол издали походивший на крепость. Ну и конечно же ковёр. Куда же без ковра. Тёплый пушистый, с длинным ворсом и внучки сами не заметили как сняли носки и начали шастать по нему босыми ногами.

– Из самого Главка спёр, – хвастался хозяин квартиры показывая на стол. – Писчие принадлежности тоже, но я их музею подарил. Неча им тут без дела валяться, я же не буржуй. Зато вон, зацените, кресла. Они из кожи бегемота. Раньше в ОБХСС стояли. Теперь у меня пасутся.

Денис первым почуял запах табака и придирчиво осмотрел потолок. Обычно, у заядлых курильщиков потолки жёлтого цвета, но нет, комната пребывала в чистоте и порядке. Даже как-то странно. Неужели тут недавно была уборщица? Не похоже. Сырой свежестью, тут тоже, нисколько не пахло. Кабинет Достоевского чем-то напоминал дубовую бочку с коньяком. Запах кожи, запах книг, крепкого табака и одеколона Шипр... Ну и ещё аромат незнакомых ему восточных благовоний. Вон, на столе, напротив которого стоят кожаные кресла, что-то курится, в баночке похожей на пепельницу с никелированной крышкой.

– Это сандал, – добродушно сообщил ему Фёдор Михайлович подойдя к столу и с кряхтением усевшись на кресло с высокой спинкой и подлокотниками.

– Сандаль? – не расслышав переспросил Валера, который увидев перед собой шкафы с книгами тут же забыл обо всём на свете и принялся увлеченно в них шебуршиться.

– Ага, – понимающе хмыкнул пенсионер, а потом предложил всем хлопнуть, как он выразился, по рюмашке.

Денис тут же предупредил, что он не пьёт и вообще он сторонник здорового образа жизни, да и хозяину следовало бы воздержаться от злоупотребления алкоголем. Да и курить в его возрасте...

– А это не я курю, – ответил Фёдор Михайлович. – Домовой смолит. Избаловал я его кубинскими сигарами, понимаете ли, а от других он харю воротит. Ну, а насчёт выпивки, это ты зря. В умеренных дозах, любая гадость полезна. Ну так что? Коньяк, виски, джин, ром, самбука, абсент? Ты не стесняйся, у меня и текила имеется. Я ведь, честно говоря, не знаю, что сейчас молодёжь пьёт. А просто водку предлагать, как-то неприлично, всё-таки вы у меня в гостях.

– К-какой домовой? – от испуга Денис начал заикаться. – П-полтергейст?

Фёдор Михайлович в ответ мотнул головой словно бык.

– Да вон тот, который на шкафу сидит и Валерку обоссать собирается.

Денис посмотрел на шкаф и ничего странного не увидел, а потом, вдруг из ниоткуда, полилась струйка воды.

Зачитавшийся очкарик с удивлением поднял голову и ему попало прямо в лицо.

– Ай! Тьфу! Михалыч, тебя соседи заливают! Срочно неси ведро! – завопил он отпрыгнув в сторону.

– Да не, тебе показалось, – улыбнулся хозяин квартиры.

– Как показалось? Вон – у меня голова мокрая! – возмутился Валера.

– Ну так не стой там, а иди сюда, я тебе штрафную налью, – миролюбиво посоветовал ему Достоевский.

Очкарик отплёвываясь убрал книгу обратно в шкаф и присоединился к остальным, при этом от него не укрылась красная от смеха рожа товарища.

– Чё смешного? – процедил он устраиваясь поудобнее в кресле.

– Ничё, но ты бы потом помылся.

– Зачем? Я утром умывался.

– Да просто... Сдаётся мне, что ты попал под канашку.

– А что, пахнет? Вроде вода была?

Очкарик тут же начал к себе принюхиваться.

– Позор! – прорычал пенсионер картинно закатывая глаза. – Боже, какой позор!

– Это точно, – льстиво поддакнул Чингачгук. – Я ему такой промах обязательно припомню.

– Да вы оба – два позорища! – бухнул кулаком по столу Фёдор Михайлович. – Вы хоть понимаете, что это азы. Вы должны были научиться видеть псевдоматериальные сущности ещё на первый год обучения. Видеть, понимаете? В первый год их учатся видеть, а на второй год, взаимодействовать с ними. И это был не полтергейст, не злой дух, а обыкновенный безобидный домовой!

– Какой домовой? – удивился Валера.

– Который только что на тебя пописал, – тихо проинформировал его верный товарищ.

– Что?!! Где эта сука?

Очкарик тут же испарился с кресла и принялся бегать по кабинету.

– Здесь? Где он? Может здесь? Покажите пальцем – я его об стенку расшибу! А ну выходи! Выходи – тварь запечная!

– Да сядь ты на место, горюшко близорукое, – посоветовал ему Достоевский.

– Не сяду! Покажите мне его!

– А как? Ты должен его сам увидеть. А теперь представь, что на месте домового был Ырка. А ты знаешь как они шутят с прохожими?

Валера тут же остановился. Пренебрегать советами от опытного человека никогда не следовало. Достоевский знаком велел ему вернуться на место.

– Вот, – сообщил он доставая из внутреннего ящика стола ледяную бутылку водки. – Будем считать, что это у нас подопытный человек. А это...

Он достал три гранёных стакана.

– Методы Ырки.

Он не торопясь откупорил бутылку и прежде чем налить в первый стакан спросил:

– Ну? Ваши предположения?

– Он выпивает живых людей словно упырь, – неуверенно произнёс Денис.

– Верно. Его тело состоит из двух частей. Одно лежит в логове, под землёй, а второе псевдоматериальное, ищет себе пропитание. Он территориален. Он никогда не покидает привычные места охоты, но когда обжирается, то впадает в спячку не хуже лешего, но в отличии от последнего, его спячка может длиться до сотни лет.

Денис огорчённо посмотрел на целый стакан. Блин. Неужели придётся выпить всё? А пенсионер уже навис с бутылкой над стаканом Валеры.

– Следующий?

– Эм... Он приманивает жертвы яркими нарядами и игрушками, – нервно облизнув губы припомнил тот. – Очень часто маскируется под странствующего коробейника, купца, в простонародье их ещё называют – Офени.

– Принимается, – благосклонно кивнул пенсионер. – Это конечно необязательный момент, поскольку Ырка предпочитает охотиться ночью, но когда, он становится сильнее и опытнее, то любое время суток ему будет наруку. Он будет специально привлекать к себе внимание используя яркие и симпатичные образы. Офени – это всё в прошлом. Сейчас это красивая девушка автомобиль которой увяз в грязи, спортивная велосипедистка с упругой попкой, хотя это для мужиков, а для женщин это будет обязательно кто-то беззащитный с большими блестящими глазами...Оленёнка видели? Вот таки будут глаза.

– И скорее всего это будет ребёнок, – проворчал Валера не забывая подвинуть к себе стакан.

– Ага, – подтвердил Достоевский. – И мы дошли до третьего момента, до ребёночка.

Странно, но после этих слов он замолчал. Денис смотрел как он наливает в своё стакан тягучую холодную водку и ему показалось, будто бы прошла целая вечность. Ожидание было невыносимым, оно глодало, оно жгло, ему хотелось побыстрее спросить. но он стеснялся. Стоп. А когда он хотел спросить? Кажется это было очень давно, в прошлом году, нет, гораздо раньше.

– Что за ребёночек? – прошептал он и тут же вскрикнул от боли. Кажется его наказали. Ударили ложкой по лбу. Прямо как в детстве, только дома, он всегда уклонялся, а тут не увидел ни ложки ни замаха, зато болит, как по-настоящему.

Валера покосился на друга и увидел как у того на лбу быстро набухает большая шишка.

"Интересно, это тоже домовой"? – зачем-то подумал он.

– Нет, я испытывал ваше терпение, – признался пенсионер. – Проигравший получает шишку, всё честно, поэтому вы должны научиться терпению. Не бежать на первого попавшегося заложного с криком "Ура"! Не пытаться победить того кого не способны увидеть. Если знаете, что ни хера не знаете о своём враге, то у вас только два оружия: смирение и терпение. Вы ничего не знаете о Ырке и это прискорбно.

Он поднял свой стакан. Самозванные внучки последовали его примеру при этом Валера заметил, что в бутылке не особо-то и убыло, хотя с виду она была честной поллитровкой. Дедушка разлил в три стакана. Не меньше чем по 200 грамм в каждый, а в бутылке, чуть ниже горлышка? Может опять испытывает?

Достоевский хихикнул.

– Углядел шельмец. Ладно пей смело. Это нормальная водка.

– О чём вы? – недоверчиво нахмурился Денис, но тут хозяин дома заставил всех с ним чокнуться, а за тем и выпить.

– До дна, до дна, – приговаривал он при этом.

Денис кое-как выхлебал стакан целиком и зажмурился пытаясь справиться с нестерпимым жжением. Запить бы. Как они вообще пьют эту гадость? Противно! Аж слёзы из глаз. Ой только бы не перехватило дыхание. Валера говорил, что если после стакана водки начнёшь квакать, то никакого уважения больше не жди. Фух. В голове шумит.

"Вот именно так и выпьет тебя поганый Ырка, – прогудел в голове голос Достоевского. – Жар. Огненная слабость и головокружение, а дальше...Ты и сам знаешь. Твоя душа достанется ребёночку".

– Да какому ребёночку-то? Объясните толком! – вскрикнул Денис.

– Укропу... – донёсся до него неразборчивый голос Валеры.

– Чё?

Денис открыл глаза и осознал, что его снова обманули. На столе помимо бутылки водки появились тарелки с различной закуской. Солёные огурцы ломтиками, квашеная капуста, сало, а так же грибочки. И самое обидное Валера и Фёдор Михайлович вовсю закусывали без него.

– Какому укропу? – чуть не плача спросил Денис.

Валера повернулся к нему.

– О, очнулся, я говорю, укропу мало положили к груздям. У меня дома всегда кладут веточку сверху.

– Я...

– Закусывай, закусывай внучек, не стесняйся, – посоветовал ему Достоевский и добавил:

– Ну что? Ещё по одной?

– Но я... – всхлипнул Денис.

– Я понимаю тебя. Ты про третий стакан. Двигай его сюда, – улыбнулся Фёдор Михайлович.

Заполучив в руки пустую посуду он снова принялся разливать водку из своей бездонной бутылки, но в этот раз уже не молчал.

– Что же движет гибридами? – спрашивал он и тут же сам отвечал. – А ими, мои дорогие, движет мотивация. Голод – мотивация? А как же. Жажда – мотивация? Ну ещё бы. А секс? Да не хихикай, Валерка, я про стремление к размножению говорю, а не про сиськи-письки. И тут в дело вступает природный регулятор потому как у многих из этих тварей, нет привычной нам с вами возможности передать свои гены по наследству. Улавливаете? Не церковь и различные рыцарские ордена, не герои древности или средневековые секретные службы, да и что там говорить, даже не Выродок со своими детьми, не стоит на пути у гибридов, как стояла она – Матушка природа. Да, они происходят от людей, да, эти сраные гибриды буквально продолжение Homo sapiens, но обретая некроклетки, они все теряют способности к размножению и вынуждены, как бы это получше сказать, выкручиваться. Я говорю о различных неполовых способах, а так же о прокладках в виде русалок и как вы наверное уже догадались, у Ырки тоже есть такой способ.

– Русалка? – нахмурив лоб попытался угадать очкарик.

– Неа, он сам. Форма размножения Ырки называется – Укрут.

Друзья на всякий случай переглянулись. Про такое они точно не слышали. Дед, тем временем, принялся двигать к ним наполненные стаканы.

– Укрут – формируется в утробе основного тела и представляет собой сборную солянку из сляпанных воедино детских душ. Псевдоматериальная часть Ырки копит в основном теле украденные им души, как скарабей, ну скажем, шарик навоза.

– Какое неприятное сравнение, – пробормотал Денис.

– Зато честно. Укрут растёт, набирается сил, а затем начинает выходить на охоту вместе с условной мамой и в его рацион входят только маленькие дети. Ну сами понимаете, ребёночек – кашки протёртые, пюрешки, сочки...

– Тьфу! – не сдержался Денис.

– Ага, а потом баиньки. Лет на 10. Потом снова кушать и снова баиньки. Через 50 лет он становится достаточно сильным и перебирается жить отдельно от своего родителя. Ну мамаша конечно погорюет немного, поест-поспит, а потом заново, нового ребёночка создавать. Так что вот вам, бесполый способ размножения.

– М-да. Ну, тогда за родителей! – предложил Валера поднимая стакан.

Глава 31

Второй стакан пился легко. А вот после третьего начало поташнивать. Денис то и дело с укором поглядывал на собутыльников, ведь они и не думали прерываться. Откуда-то взялась копчёная рыба, кажется скумбрия, появился ржаной хлеб, кабинет утопал в сизом дыму и хотя Достоевский говорил, будто бы он не курит, но сейчас-то он закурил. Как же спать хочется. И тошнит и спать хочется. Интересно можно ли блевануть во сне? А ещё они х-р-р-р... Да не толкайте меня, я не сплю... Х-р-р-р... Да, сейчас выпью. Я же не лох какой-то.

Изрядно окосевший Денис с трудом разлепил глаза. Кто это на столе сидит такой мохнатый и чёрный? Кошка что ли? И сигара в зубах. Никогда бы не подумал что коты умеют курить. Он снова закрыл глаза. О чём они там базарят?

– ... Валерка! Не вытирай руки об домового, – требовал пьяный пенсионер.

– Рыба слишком жирная, а что, разве это не полотенце?

– Вот цапнет он тебя за руку – будешь знать.

– А чё он мою сигару спиздил?

– Он за нами подъедает, у него работа такая. Не трогай его за хвост.

– Тогда пусть сигару вернёт. Я её только раскурил.

– Возьми другую.

– И опять её полчаса мусолить? Эй ты, дрянь мохнатая, отдай курево. А не отдашь я тебе хвост оторву. Ай бля!

Денис приоткрыл один глаз. Ага, всё ясно – Валеру укусило полотенце и теперь он бегает по кабинету орошая всё своей кровью. Или кот его укусил? Да прижгите укус сигарой, чё разорались? Спать хочется.

– Стой, сейчас продезинфицируем!

– Чем? Мочой домового? Вы опять надо мной издеваетесь, постыдились бы, а ещё дедушка!

– Да водкой же, стой кому говорю!

– А если он бешеный? Мне чё теперь, тридцать три укола в пузо? Караул!

– Валерка – не капай на ковёр! Я его у бандитов отобрал, пожалей имущество.

– Ага – испугался! Значит так, мои требования: или тащите сюда домового и я ему лично подсрачников надаю, или я так измараю ваш коврик... Не жалея собственной крови!

Бах.

Послышался шум падающего тела и тихие матюки.

"Кажется Валера упал, – лениво подумал Денис. – И чего они суетятся? Не понимаю. Ну укусили и укусили зато теперь знать будет, что домовых голыми руками трогать нельзя".

Он заснул. Ему приснился старый железнодорожный вокзал где за кассами сколоченными из неструганых досок стояли злые мордатые кассирши, а он бегал по вокзалу и пытался приобрести билет. Сон был тягучим, томительным и полным безнадёжного ожидания. Он стоял в длинных очередях, ждал с тревогой вслушиваясь в неразборчивую речь доносившуюся из громкоговорителей, а потом, вдруг проголодался и пошёл в буфет где едва наскрёб на стакан холодного жёлтого чая и пирожок с повидлом. Он проглотил пирожок и у него сразу же заболел живот. Тошнота. Он понял, что его сейчас вырвет. В отчаянии, он побежал искать туалет, но на входе его притормозили билетёрша и почему-то трамвайный кондуктор. Денис честно купил билет у билетёрши, а потом заплатил штраф кондуктору, потому как не смог предъявить билет на маршрут №12. Очень странно, но в этот раз деньги у него почему-то нашлись. Правда в туалете у него снова возникли проблемы – там совершенно не было свободных кабинок. Всё вокруг было занято или обосрано до потолка. Чувствуя, как к горлу подкатывает липкий тягучий ком, он ломился во все двери, дёргал за ручки, умолял, просил, предлагал деньги отчаянно пытаясь привлечь внимание вежливыми постукиваниями, но всё было тщетно. Ему не открывали, его ругали или просили подождать пять минуточек, но он не мог ждать и вынужден был искать дальше. Ряды кабинок постепенно превращались в улицы, а улицы становились лабиринтами с множеством перекрёстков и поворотов и если он сначала считал эти повороты – первый, второй, третий, то спустя некоторое время до него дошло, что даже если он найдёт свободную кабинку, то ему уже ни за что не успеть на свой поезд. И вообще, он уже кажется в другом городе. Чёрт его знает, как он до него добрался? И точно: на очередном перекрёстке он обнаружил автобусную остановку с расписанием и наскоро с ней ознакомился. "По маленькому – 2 минуты". "По большому – 5 минут". Автобус до "Сейчас блевану: 6*8=48".

"Это что ещё такое?" – ужаснулся он. Какие ещё 48? Это чего, минут?

Очередь на остановке не располагала к общению. На лицах окружавших его людей чувствовалось напряжение и нетерпение. Многие пританцовывали. Особенно дети и женщины. Денис подошёл к мужчине интеллигентного вида в очках и шляпе и спросил, когда будет нужный ему автобус.

Мужчина смерил его высокомерным взглядом и ответил что такого маршрута нет и никогда не было.

"Но как же? Вон же оно", – попытался возразить Денис кивая на табличку, на что ему ответили, что расписание старое, за прошлый год. И вообще, тут все едут до Бобруйска.

Количество абсурда достигло в голове у страждущего максимального значения и он понял, что это всего лишь сон. А раз сон, значит, делов-то. А ну-ка очкозавр, дай сюда свою шляпу. Сейчас я тебе фокус покажу.

Дяденька попытался возразить, но Денис ловко завладел элементом его верхней одежды и решил более не сдерживаться. А кого ему стесняться? Это же всё понарошку. Шляпа медленно приближалась к его лицу. Ещё, ещё чуть-чуть, кхе-кха...Уррррр!!!

Люди на остановке сразу же забегали и закричали на него голосами Валеры и Фёдора Михайловича.

– Деня не надо! Потерпи, я принесу тазик!

– Валерка – он на ковёр прицелился! Переворачивай его, переворачивай!

– Да плевать мне на ковёр, главное чтобы он не задохнулся. Вот ты зверь, Михалыч. Шесть стаканов водки в него залил, а теперь жалуешься. Это тебе наказание, за то что детишек спаивал.

– А кто это убирает будет? Кто – я вас спрашиваю?

– Да чё ты паришься? Домовой подлижет.

– Ладно, кажется с ним всё в порядке, не захлебнётся. Пойдём лучше покурим...

Сон изменился. Теперь Денис видел себя со стороны. Он лежал на ковре, животом вниз в кабинете Фёдора Михайловича, а вокруг него медленно растекалась большая лужа блевоты. В комнате царил полумрак, а возле открытого окна шевелились две знакомые фигуры. Немного погодя он опознал в них Валеру и Достоевского. Они курили прячась за занавесками и словно бы что-то высматривали, там за окном.

– И никакой он не ребёнок. Ему 22 года, – бурчал Достоевский.

– Нет, ребёнок, – возражал Валера. – Только вчера, можно сказать, отняли от титьки, а вы его водкой травить. Он же столько и не пил никогда.

– Так что же он за стакан хватался? – негодовал старик.

– Исключительно из уважению к вам, а когда опомнился, было поздно.

– Хорошо, я смотрю, ты его оправдывать научился. А не ты ли, ещё недавно, кричал "Кто не выпьет – тот лошара"? И ему подмигивал. Это ли не провокация?

– Нет, это был тост.

– Хе-хе-хе. Ах ты-ж, сука такая, – засмеялся пенсионер. – М-да. Я тоже, знаешь, в молодости бузотёрил, ошибки разные совершал, а теперь, срок пришёл мне раскаиваться.

– Так, а что вы там про Выродка говорили? Я так и не понял?

– А, это...Он весьма необычный бог, знаешь ли. Его уничтожили в начале 18 века.

– Разве бога можно убить?

– Можно, но для этого надо чтобы в него перестали верить. Боги, ничего так не боятся, как забвения. Он, один из немногих известных богов, который существовал в нашем мире материально. У него было шесть рук, массивное туловище и восемь коротких ног, но вот голова...

– Что голова?

– Своей головы на плечах у него не имелось. Вместо этого он держал в руках головы разных животных и каждая голова соответствует племени, которое ему поклонялось. Изначально этих голов было больше: 9 или 12, но мне удалось найти только 6. У меня есть черепа волка, медведя, ежа, барсука, орла и змеи. Остальное найти не удалось. Вполне возможно они находятся на других континентах, а может даже и в Антарктиде... Короче, только один Выродок знает где они есть.

– Вы сейчас про статую бога говорите? – не понял его Валера.

– Какую ещё статую? – обиделся Достоевский. – Я собрал его скелет.

– Чей скелет?

– Бога.

– Ага.

Валера глубокомысленно замолчал и пенсионер рассердился ещё больше.

– Да ты мне не веришь, ебёно коромысло! Я это у тебя, в твоей тупой башке прочитал!

– Конечно не верю – вы, дедуля, водки нажрались и несёте всякую околесицу.

– Да у меня, ни в одном глазу! Я трезв! Ты лучше послушай, это тебе в науку.

– А чё слушать-то? Меня и так сегодня, домовые обоссали и покусали! Это по-вашему, тоже была наука? Спасибо вам блин, большое.

– Да я же, любя. Ты вообще знаешь, как нас раньше, в детдоме учили? Думаешь пиздюлями, как в армии? Хрена с два! Почти каждый урок мы кого-то теряли. Одних Толстых, у нас было пятеро. Пушкиных трижды меняли и последний всё равно сдох, перед выпуском. Самострелы каждую неделю, а вместо каникул и экскурсий нас возили на отдых в психушку. Ты такой же учёбы захотел, да?

– Чё вы на меня со своими классиками набросились? Вы бы ещё Гоголя вспомнили?!!

– Я тебе щас вспомню про Гоголя! В гробу тебя живьём закопаю!

За занавесками началась возня. Судя по всему спорщики затеяли драку, а Денис наблюдавший за происходящим со стороны, переключил своё внимание на стол и обнаружил, что тот тоже полностью заблёван, бутылка валяется на полу, а на крышке сидит чёрный мохнатый ком и сосредоточенно облизывает пустую тарелку.

Опять этот кот, отстранённо подумал он и снова посмотрел на окно. Валера и Фёдор Михайлович уже помирились и теперь пенсионер на что-то ему показывал.

– Вон, вон он идёт. Батюшка Лука.

– Это старый такой, с бородой до пупа?

– Да. Он всегда тут прогуливается в это время. Моцион у него.

– Стесняюсь спросить, вы действительно собрались кидать в него тухлые яйца?

– Ну так...Не в шахматы же с ним играть? Ну так что, попадёшь ему прямо в лысину?

– Но он же в шапке. Да и неудобно, всё-таки слуга божий.

– Да какой он слуга...

Голос Достоевского был полон презрения.

– Раньше, он был первым секретарём Обкома. Знаешь, как я с ним познакомился? Этот жук перетрахал всех окрестных баб в своё время. Сто норм за смену, я не шучу. И надо же было мне получить служебную квартиру в доме где у него имелась любовница. Так он, вот представь себе гимн...Ты помнишь, при СССР, каждую ночь по радио гимн включали?

– Ага, помню: в полночь, – припомнил Валера.

– Во. А потом в 6 утра ещё раз. Так этот Лука, приезжал к своей любовнице в 23:00, на служебной Волге. Водитель бросал машину и уходил домой, а этот гигант большого секса, каждую ночь с ней... Гимн отыграл и начинался сущий кошмар. Про аудио порнографию слышал? Вот точно так же. В доме никто не спит, ни взрослые ни дети, все слушают как она орёт, охи-ахи, одним словом: страстная баба... Шесть часов кряду, без перекуров, а как только радио сыграло побудку, он сразу же в душ и на работу топ-топ-топ.

– Топ-менеджер, – понимающе хихикнул Валера.

– Вроде того. А вокруг семейные люди. Каково это мамам объяснять деткам, что тётенька болеет и по ночам к ней ездят врачи ставить уколы? Ну не хихикай, рано. Но ведь и этому Луке предъявить ничего нельзя. Боятся. Он же власть. Все помалкивают. Ну я тоже неделю потерпел, а потом не выдержал, спать-то охота и сделал любовнице отворот. Разлюбила она его. И не просто разлюбила, а буквально, до лютой ненависти. Неделю было тихо, а потом снова орать начали, но уже в другой квартире. Оказывается Лука нисколько не растерялся и утешился с другой женщиной. С соседкой по этажу. Тут до меня дошло, что с женщинами работать бесполезно и я навёл на товарища Луку жуткую порчу.

– Это какую же? – удивился Валера.

– Он заболел невстанихой.

– Ох-ты ж!

– Да-да, – закивал старик. – Однако же, я немного пожалел его. Его перестали возбуждать женщины, но только на год. Мне казалось, что он одумается. Каково же было моё удивление, когда через месяц, в соседнем подъезде громко заохал мужик.

Валера понимающе заржал, а потом неожиданно его голос стал серьёзным:

– Будет сделано. Давайте сюда яйцо, щас я в него не промажу.

– Да ты дослушай. Мужиками дело не закончилось. Я проклинал его в общей сложности десять раз. Он три раза из-за меня менял работу. От его любви страдали звери, птицы и различные земноводные, а на закате карьеры, он устроился работать в Лесное хозяйство где неоднократно насиловал берёзы и тополя. А сейчас вот в религию подался. Проповедует любовь к Всевышнему, но скорее тут обычный расчёт замолить свои старые грешки, вроде тех, когда он берёзе застрял или его с коровой застукали. Вот я и напоминаю ему о прощении, не забываю можно сказать...

"Хулиганы, – отстранённо подумал Денис. – Ну какое вам дело, кто с кем спит? Хотя может Достоевский делает так из зависти?"

Он перевёл взгляд на стол и удивился тому, насколько тот оказался чистый. Стол буквально блестел. Все тарелки были сложены в аккуратную стопочку, а в центре стояла заиндевевшая от холода бутылка водки и два стакана.

Рядом с ним заорали на два голоса.

– Ха! Попал!

– Попал – трёхочковый!

– Во, а говорил, зрение плохое.

– Шухер! Он нас увидел!

– Да не бзди, ссыкло! Я ему потом память сотру. Пойдём лучше накатим.

– Да там грязно...Может лучше на подоконнике?

Денис увидел как Фёдор Михайлович и Валера счастливые возвращаются к столу.

– Я вас положу в гроб. Ты только не пугайся, а сначала дослушай, – говорил довольный пенсионер. – За долгие годы работы в 8-м отделе, я нашёл, скажем так, способ, как сделать человека сильнее. И это не бодяга в виде продажи собственной фамилии или пальца потусторонним силам. Гробы не мои, я их у Барсуков отобрал.

Он налил водки в стакан и протянул его очкарику.

– Хм, – Валера с подозрением посмотрел на выпивку и попросил закуски.

– Рукавом занюхаешь, – посоветовал ему добрый пенсионер и тут же спросил.

– Так о чём я?

– О гробах.

– Верно.

Старик принялся наполнять свой стакан и рассказывать.

– Чем же Выродок отличается от остальных богов? А тем, что в его случае, не бог сотворил человека, а наоборот. Человек сотворил Бога. Ты сейчас захочешь возразить, мол это и так понятно, всех богов придумали люди дабы иметь объяснение всем мистическим явлениям и хоть как-то защититься от них. Увидели древние люди молнию и давай кричать – "это Зевс, он разгневан, давайте будем молиться ему, тогда он нас не убъёт и его молния когда надо промажет". Всё так. А возможно и не так. Но в случае Выродка – изначально он был человеком. По крайней мере о том говорят легенды. Он был охотником и его племя страдало от гибридов. Точно не ясно от каких именно, но это и не важно. Гибриды уничтожали людей, люди страдали и тогда этот охотник начал кушать гибридов с одной лишь целью – он хотел приобрести их силы и способности. И у него получилось. Непонятно почему, но получилось, а может и он сам был гибрид, тут не ясно. А потом, ему стали поклоняться, сначала как учителю, а потом и как богу, ведь он стал учить других охотников как давать отпор врагу, которого прежде боялись.

– Ого, – пробормотал Валера пытаясь осознать то что ему сказали.

– Угу, а всех кто следовал его пути он называл своими детьми. Так и появились дети Выродка. Они же – Опасные. Они же – Лихие. Они же – Дангеры.