Текст книги "Гвардейская танковая"

Автор книги: Василий Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Первый танковый батальон вывели за штат, его управление, танковые экипажи, не имеющие боевых машин, тыловые подразделения оставались в резерве. Вторым и третьим танковыми батальонами по-прежнему командовали гвардии капитаны Моськин и Марков.

Батальон автоматчиков, имея в своем составе три роты, насчитывал 120 человек.

Назначенный в ходе Берлинской операции командир батальона автоматчиков гвардии капитан Д. Ф. Токаренко проводил с пополнением интенсивные занятия. В партийно-политической работе основное внимание обращалось на разъяснение задач Пражской операции, освободительной миссии Красной Армии.

В ночь на 5 мая бригада выступила из Беелитца в район Ошац-Риза и сосредоточилась утром в деревне Гануш. После 200-километрового марша танки требовали технического обслуживания, особенно чистки воздухоочистителей. Только развернулись эти работы, как мы получили боевой приказ, согласно которому на следующий день бригаде следовало во взаимодействии с частями 13-й армии прорвать оборону противника на участке Реппен-Риза и, развивая наступление в направлении Мохорн, к исходу дня овладеть им, в дальнейшем наступать в направлении Диппольдисвальде, войти в связь с частями 3-й гвардейской танковой армии, действовавшей западнее Дрездена. Пришлось форсировать техническое обслуживание танков, чтобы вовремя завершить его.

В полдень 6 мая, после короткого, но мощного огневого налета артиллерии 13-й армии по опорным пунктам противника, бригада приступила к выполнению боевой задачи. Атака наших танков ошеломила противника.

Головным шел батальон гвардии капитана В. Маркова. Он развернул в боевой порядок только одну роту, а остальные танки следовали в колонне за ней. Противник пытался оказывать сопротивление, но танкисты, действуя через незанятые промежутки в обороне, выходили в тыл оборонявшихся фашистов и вынуждали их поспешно отступать.

В течение 6 мая бригада продолжала наступление и к исходу дня достигла района в пяти километрах восточнее Штарбах. В течение ночи мы подтянули свои тылы, лучше разобрались в обстановке и в полученной задаче. Бригада действовала по левому маршруту корпуса, самостоятельно обеспечивая его главные силы от фланговых ударов противника слева. Левее нас должна была действовать 3-я гвардейская танковая армия, но она пошла по маршруту нашей 4-й гвардейской танковой армии, как бы составляя ее второй эшелон.

Таким образом, наша бригада оставалась лицом к лицу с дрезденской группировкой немцев и войсками противника, находящимися южнее. Эти войска стремились выйти из окружения в зону союзников и там сдаваться в плен, а нам они оказывали ожесточенное сопротивление. Они шли по дорогам с востока на запад, а нам приходилось пересекать эти дороги с боями, уничтожая противника. Когда же мы уходили вперед, немцы вновь устремлялись по дорогам, пересекающим маршрут движения наших войск.

Несколько раз нас бомбила немецкая авиация, на танки умело выходили из-под ее ударов, в то время как колесным машинам не удалось избежать потерь. Здесь мы столкнулись со случаями враждебных действий местных жителей или, возможно, переодетых в гражданское платье немецких солдат, которые, пуская ракеты, наводили вражеских летчиков на нашу колонну.

Наши танкисты по собственной инициативе повысили темп наступления после того, как танковые радиостанции приняли Обращение восставших жителей Праги. В Обращении говорилось: "Прага истекает кровью. У нас нет боеприпасов. Фашисты уничтожают людей и город. Русские братья, помогите Праге!" Этот текст передавался непрерывно, и он действовал на экипажи танков лучше, чем любые приказы. Танкисты, не зная отдыха, шли на повышенных скоростях через Рудные горы на помощь Праге.

Дорога, по которой мы двигались, становилась все труднее и труднее, начали появляться крутые подъемы, спуски, нависающие скалы, все это усложняло наш маневр. В тех местах, где не имелось обходов, противник, как правило, делал завалы.

Встретив упорное сопротивление крупных сил противника в районе Диппольдисвальде, мы вынуждены были повернуть бригаду на маршрут главных сил корпуса и вскоре убедились, что по этому маршруту идет и наша 4-я, и 3-я гвардейские танковые армии. Я доложил командиру корпуса, почему бригада оказалась здесь. Он согласился с моим решением, но потребовал, как только мы пройдем Теплице-Шанов, вывести бригаду вновь на свой маршрут. Мы шли за головной 63-й гвардейской танковой бригадой нашего корпуса, которая пробивала путь через горы для всех частей 4-й и 3-й гвардейских танковых армий.

В горах один танк сорвался с крутого склона и, кувыркаясь через башню, полетел вниз. С замиранием сердца я подумал, что экипаж погиб. И каково же было удивление всех, когда этот танк, достигнув котлована, встал на гусеницы и из его люков вылезли все члены экипажа. Они стали осматривать танк, а потом помахали нам руками. Я облегченно вздохнул и дал указание Е. Н. Ширяеву достать этот танк и догонять бригаду. Танкисты спаслись благодаря своей предусмотрительности – снаряды в боеукладке они заранее закрепили, и беды не случилось.

Утром 8 мая 1945 года мы вступили на территорию Чехословакии, и, как только достигли Теплице, бригада вновь вышла на свой левый маршрут, обеспечивая безопасность движения главных сил корпуса. Он проходил по проселочным и грунтовым дорогам, и, надо сказать, здесь мы не раз сталкивались с отдельными частями противника. Борьба с ними значительно облегчалась благодаря активной помощи чешского населения. Не обошлось и без трагикомического случая. В одном из населенных пунктов после короткого боя мне доложили, что захвачен в плен генерал. Когда привели этого "генерала", то им оказался чешский жандарм в своей парадной форме, которую он надел по случаю долгожданного прихода войск Красной Армии. Мне пришлось извиниться перед ним за своих разведчиков, и мы расстались друзьями.

Вскоре кончилось топливо. Корпус ничем не мог помочь. К счастью, танкисты, обследовав тепловую электростанцию, установили, что двигатель работал на каком-то дизельном топливе, заправили один танк, завели двигатель, и он стал работать. Я дал указание заправить этим топливом все танки. В это время замполит И. И. Скоп встретился с двумя чехами, которые стали с большой настойчивостью приглашать зайти к ним, чтобы немного отдохнуть, пока идет заправка танков. После некоторого колебания я согласился. Но как только мы со Скопом, а также с моим ординарцем Лобачевым и водителем Поплавским, подъехав к дому, зашли в него, я вдруг увидел в окно следовавшую в направлении наших заправляющихся танков большую грузовую машину, набитую немецкими солдатами. За ней тянулись еще несколько машин. Выскакивать из дома и садиться в "виллис" было бессмысленно, так как мы могли стать добычей врага. Чехов как ветром сдуло. Надо было быстро предупредить наших танкистов о том, что противник рядом. Даю команду Лобачеву: "Бегом по огородам, предупреди бригаду. За мной пришли танк гвардии лейтенанта Савича". Успеет ли Лобачев? Колонна медленно двигалась к электростанции. Немцы спокойно сидели в машинах, вели себя беспечно. Наконец я услышал пушечный выстрел по колонне, немцы выскочили из машин и побежали врассыпную. Раздался лязг гусениц, это пришел танк Савича. Мы возвратились к колонне бригады, заправка была закончена, и бригада вновь начала движение по маршруту.

В течение 8 мая бригада при пересечении дорог, идущих с востока на запад, сталкивалась с крупными силами противника, стремящимися уйти в американскую зону и там сдаться в плен. В основном это были колонны колесных машин, заполненных до отказа солдатами и офицерами. В эти колонны были вкраплены подразделения танков, штурмовых орудий, бронетранспортеров. Немцы оказывали слабое сопротивление, да, собственно говоря, они и не были готовы к бою, двигались беспорядочной массой, без разведки и охранения. Складывалось впечатление, что управление войсками у противника уже нарушено. Как потом нам стало известно, этому было свое объяснение.

Под утро 8 мая 10-я гвардейская бригада 51-го гвардейского мехкорпуса, которой командовал гвардии полковник В. Н. Буслаев, внезапно ворвалась в Жатец, с ходу атаковала противника и разгромила его наголову. Удар пришелся по штабу группы армии "Центр", который пытался бежать через Жатец в зону американских войск. При разгроме штаба Шернера взято в плен много офицеров и девять генералов. Вот как рассказывал об этом сам Шернер: "В ночь с 7 на 8 мая мой штаб находился в переброске и утром 8 мая при танковом прорыве русских был полностью уничтожен. С этого времени я потерял управление отходящими войсками"{9}. Сам Шернер с помощью своего адъютанта, владевшего чешским языком, переоделся в штатское и бежал к американцам.

Головной батальон гвардии капитана Маркова, продвигаясь вперед, не встречал организованного сопротивления. Отдельные схватки с противником были скоротечными. Каждый наш удар по вражеским разрозненным группам был для них неожиданным, и поэтому в большинстве случаев их танки и орудия, не успев открыть огня, оказывались пораженными огнем наших танков. Подтверждением сказанному может служить и то, что бригада с выходом на территорию Чехословакии не имела потерь в танках. Продвижение бригады к Праге оказалось, однако, более медленным, чем главных сил корпуса, двигавшихся шоссейной дорогой по маршруту Теплице-Шанов, Лоуны, Слани, Прага. Бригада, встречая на своем пути различной силы колонны противника и вступая с ним в бой, теряла на это время. К тому же двигалась она преимущественно целиной и только у города Слани вышла на дорогу с каменным покрытием.

В ночь на 9 мая по радио поступило сообщение о подписании в Берлине акта о безоговорочной капитуляции немецких вооруженных сил. Весь личный состав охватили радость и ликование – наконец пришла желанная Победа!

Но обязательство немецкого командования прекратить сопротивление не внесло существенных изменений в поведение противника, с которым мы имели дело. Хотя немецкие части перестали вести активные боевые действия, они не собирались сдаваться в плен. В этом мы скоро убедились.

Где-то перед Прагой ранним утром 9 мая головной батальон Маркова ушел вперед. Мы с замполитом И. И. Скопом двигались по его же маршруту, и я задремал. Проснулся от резкого торможения машины, даже головой ударился в ветровое стекло. Наш "виллис" уперся в немецкий бронетранспортер, стоявший поперек дороги. Справа густые колонны пехоты противника втягивались в лес. Слева, в отдалении, где стояли три танка "пантера", несколько бронетранспортеров, выходила из леса большая колонна противника.

Я понял, что эта колонна пропустила наш головной батальон и теперь спешно преодолевает дорогу, по которой мы двигались. Мы не показывали виду, что испугались, хотя на нас были направлены автоматы с бронетранспортера. Я сказал И. И. Скопу: "Пусть солдаты позовут ко мне их командира", а ординарцу Лобачеву приказал сбегать в двигавшийся за нами в некотором отдалении танковый батальон Моськина и передать ему, чтобы при подходе к нашему "виллису" он развернул танки в боевой порядок, а автоматчиков спешно направил ко мне.

Вскоре к нам подошел немецкий капитан. Я ему сказал: "Немецкая армия капитулировала. Имеется приказ – всем частям сдаваться в плен". Капитан держался самоуверенно, видя наше пиковое положение, саркастически улыбался и, недолго думая, заявил, что его солдаты сдаваться не собираются. Весь этот разговор я сознательно вел в замедленном темпе, и Скоп, владевший немецким языком, тоже не спешил с переводом.

В это время раздался гул моторов идущих к нам танков, они внезапно появились перед немцами и развернулись в боевой порядок, навели на них орудия. Капитан побледнел и сказал, что не он здесь начальник, а "оберет". Я приказал ему вызвать этого "оберста" ко мне. Вскоре появился немолодой, но подтянутый полковник и сдержанно представился. Я спросил у него: "Сколько потребуется времени, чтобы ваши подчиненные сдали оружие, построились и были готовы следовать за нами под белым флагом?" Он попросил на это два часа. Я ответил: "Нет! Надо сделать все это за 40 минут".

Отдал распоряжение, куда складывать оружие, где строить людей, и разрешил оставить одну легковую машину для немецкого полковника. Танки и бронетранспортеры были сожжены. Немецкий полковник точно выполнил мое распоряжение в течение 40 минут, а у меня возникли затруднения. Кого выделить в состав конвоя? И тут нас выручили чехи. Они появились тогда, когда немцы разоружались, и обратились ко мне с просьбой передать им это оружие. Я отдал оружие чехам с удовольствием, а с конвоем сначала вышла неувязка. "Оберет" обратился ко мне с протестом: " Я сдался в плен Красной Армии, но не чехам". На это я ему ответил, что чехи наши союзники и я им поручаю конвоировать военнопленных.

Пока мы под дулами танковых пушек танкового батальона гвардии капитана Моськина разоружали немцев, в нескольких километрах впереди нас такую же операцию выполнял и танковый батальон гвардии капитана Маркова.

В целом в двух местах мы отобрали у немцев более 700 автомашин разного предназначения, и наш корпус много раз пользовался этим резервным автопарком для пополнения своего транспорта.

После этого инцидента больше мы не встречали противника до самой Праги, в которую прибыли в десять часов утра 9 мая 1945 года. 63-я гвардейская танковая бригада, вступившая с боем в Прагу ранним утром, уже в течение 6 часов контролировала районы города, в которых разместились ее подразделения.

Прибыл на командный пункт командира корпуса генерала Е. Е. Белова, которого к этому времени назначили комендантом советского военного гарнизона Праги, доложил ему о том, что бригада полностью выполнила поставленную перед ней боевую задачу – прикрыла с левого фланга беспрепятственное продвижение главных сил корпуса на Прагу. Комкор был в хорошем настроении, и это вполне понятно – ведь танки нашего корпуса первыми ворвались в Прагу с северо-запада; совершив в ночь на 9 мая неимоверный по темпам восьмидесятикилометровый бросок. Действия корпуса получили высокую оценку командования 1-го Украинского фронта. Красавицу злату Прагу удалось спасти от уничтожения.

Я получил от генерала Е. Е. Белова указание организованно и торжественно войти бригаде в Прагу, проследовать в назначенный район и взять под охрану мосты через реку Влтаву.

Пока я был на командном пункте корпуса, личный состав привел себя в порядок, так как все хотели своей гвардейской выправкой порадовать жителей Праги.

Порядок движения назначался такой: впереди на "виллисе" я и замполит гвардии подполковник И. И. Скоп, за ним командирский танк гвардии лейтенанта Савича с знаменным взводом под развернутым гвардейским боевым знаменем, далее танковые батальоны гвардии капитанов В. Маркова и Н. Моськина с десантниками мотострелкового батальона и замыкающий колонну приданный бригаде полк самоходных установок подполковника Мусатова.

С воодушевлением встречали нас жители Праги. В коллективное скандирование "Наздар" они вкладывали горячие чувства благодарности Красной Армии за освобождение от фашистской оккупации.

Улицы в городе еще были перегорожены баррикадами, воздвигнутыми участниками пражского восстания. Когда мы проходили мимо очередной баррикады, ее в это время разбирали какие-то мужчины и женщины. При нашем приближении их положили на землю лицом вниз, образуя узкий проход для танков. Я спросил у ближайшего чеха: "Что это значит?" Он ответил: "Это немцы разбирают баррикады. На вас, победителей, они смотреть недостойны. Поэтому пусть своим носом упираются в землю".

Механики-водители провели свои танки, не задев ни одного лежащего немца у разбираемой баррикады.

Выйдя в назначенный район, мы взяли четыре моста через Влтаву под охрану и установили связь с чешским повстанческим отрядом. Ко мне пришел стройный, выше среднего роста мужчина лет шестидесяти и представился: "Начальник штаба местного отряда партизан штабс-капитан русской службы майор чехословацской службы Марков". Он не смог точно сказать, сколько в его отряде людей, да это, видно, уже было не важно. Ведь противника в городе почти не было. Правда, еще раздавались кое-где одиночные выстрелы с чердаков и верхних этажей, но нацистских диверсантов быстро вылавливали местные жители и просто сбрасывали их с верхних этажей на мостовую.

10 мая поступило распоряжение выделить один танковый батальон на юго-восточную окраину Праги. Выбор пал на батальон гвардии капитана Маркова.

11 мая бригада боевых действий не вела, в занимаемом и контролируемом районе оставалось спокойно. Как и во всей Праге жители этого района относились к нам исключительно сердечно и внимательно. Они разместили в своих домах и квартирах наших раненых танкистов и автоматчиков, ухаживали за ними.

12 мая мы получили приказ выйти из Праги и разместиться в ее пригороде Новоазуве. На этом закончилось участие бригады в Пражской операции, которую с таким блеском провели войска 4-й гвардейской танковой армии, всего 1-го Украинского фронта.

За героизм, проявленный при освобождении Праги, Верховный Главнокомандующий объявил благодарность личному составу корпуса, следовательно, и нашей бригаде. Мы от души радовались тому, что наш командир корпуса генерал-лейтенант танковых войск Е. Е. Белов был удостоен звания Героя Советского Союза.

Мои славные однополчане, павшие и живые, это истинные народные герои. Сражаться вместе с ними в едином боевом строю против ненавистных фашистов было для меня большой честью. Я испытываю чувство величайшей благодарности к воинам бригады за их верное служение Родине, их вклад в достижение победы. С огромной силой это чувство охватило все мое существо, когда я в качестве командира сводной роты танкистов 4-й гвардейской танковой армии на незабываемом Параде Победы 24 июня 1945 года проходил по Красной площади мимо Мавзолея В. И. Ленина. Это чувство не покидало меня никогда во все послевоенные годы.

Пять с половиной тысяч орденов и медалей, украсивших грудь воинов бригады, только в малой степени характеризуют масштабы и величие совершенных ими подвигов. Многократно я имел возможность убедиться в том, что стойкость, отвага, выдержка, бесстрашие и самоотверженность были нормой поведения каждого воина в бою.

О подвигах уральских добровольцев рассказано уже немало в ряде книг и воспоминаний, но этот рассказ можно и нужно продолжить, ибо данная тема поистине неисчерпаема. Говоря о ратных делах 61-й гвардейской танковой бригады, хочу отметить, что на боевом счету 32-х снайперов танкового огня бригады две трети уничтоженных снайперами корпуса броневых средств противника. Каждый из самых метких 10-ти снайперов танкового огня бригады уничтожил от 20 до 32 вражеских танков, САУ и бронетранспортеров{10}. Таких выдающихся мастеров танкового огня имелось в корпусе еще два, и, следовательно, здесь нашей бригаде принадлежало бесспорное первенство, по огневой выучке танкистов она не имела себе равных в корпусе.

Можно сказать, состав командиров батальонов и рот подбирала сама война, выдвигая на эти должности самых храбрых, опытных и авторитетных офицеров, настоящих знатоков военного дела, способных сплотить подчиненных в единый боевой коллектив, уверенно руководить им в самых сложных условиях. От сражения к сражению росло мастерство наших командиров, их умение разумно сочетать огонь, маневр и скорость при взламывании вражеской обороны и на всех последующих этапах наступления непрерывно вести надежную разведку, организовать четкое взаимодействие со стрелковыми и артиллерийскими частями. Заметно возросла также культура работы штаба бригады.

Весь офицерский состав бригады прошел за два года боевых действий отличную школу искусства руководства частями и подразделениями.

Весь боевой путь бригады с июля 1943 года по май 1945 года отмечен большими и малыми победами. Бригада освободила от гитлеровских захватчиков десятки городов и сотни населенных пунктов в Орловской и Брянской областях России, Правобережной и Западной Украины, Польши и Чехословакии, громила фашистов под Берлином и в Потсдаме.

Беспредельное мужество и храбрость воинов бригады, их высокая боевая выучка и умение побеждать превосходящего по силе противника отмечены высокими наградами Родины. На гвардейском знамени бригады сверкают ордена Ленина, Красного Знамени, Суворова II степени, Кутузова II степени, Богдана Хмельницкого II степени. В Советских Вооруженных Силах насчитывается всего двадцать соединений и частей, имеющих столько же или больше орденов на своих боевых знаменах. А ведь надо еще учесть, что бригада начала боевой путь только в середине третьего года Великой Отечественной войны и за сравнительно короткий срок покрыла свое боевое знамя неувядаемей славой.

Личный состав бригады с честью выполнил наказ своих земляков, сдержал клятву, данную в 1943 году рабочим, крестьянам и трудовой интеллигенции родного края – храбро сражался с врагом, умножал замечательные революционные и боевые традиции уральцев.

Примечания

{1}В дальнейшем будет сокращенно именоваться 30-й УДТК.

{2}Жуков Г. К. Воспоминания и размышления.– В 2-х т.– М.: Изд-во АПН, 1974.– Т. 2.– С. 234.

{3}Лелюшенко Д. Д. Москва – Сталинград – Берлин – Прага.-М.: Наука, 1975.-С. 314-315.

{4}Добровольцы Урала.– Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1980.– С. 93.

{5}Конев И. С. Сорок пятый -М.: Воениздат, 1966.-С. 73.

{6}Конев И. С. Сорок пятый.-М.: Воениздат, 1966.-С. 84.

{7}Архив МО.-Ф. 323 -Оп. 4756.-Д. 173.-Л. 150-151.

{8}Конев И. С. Сорок пятый.– М.: Воениздат, 1966.– С. 202.

{9}ИМЛ при ЦК КПСС. Материалы и документы истории Великой Отечественной войны.– Инв. No 6076.– Л. 1.

{10}Архив МО.-Ф. 323 -Оп. 4756.-Д. 173.-Л. 174-189.