Текст книги "Князь-пират. Гроза Русского моря"

Автор книги: Василий Седугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Кто старший среди вас? – послышался первый вопрос.

– Я, – ответил лысый, с вислыми усами худощавый сорокалетний мужчина с глубоко посаженными глазами.

– Расскажи, как проворонили купцов.

Тот оглядел присутствующих, потом своих подчиненных, вздохнув, ответил:

– Проспали…

– Это как же так, в дозоре-то?

– Да вот так. Утречком сон сморил. Сами знаете, как перед восходом солнца ко сну клонит…

Повисло тягостное молчание.

– Как же ты, Буеслав, такое сотворил? – с болью в голосе наконец проговорил старшина. – Ведь мы с тобой сколько лет плечом к плечу сражались, такого повидали…

– Да вот, бес, видно, попутал…

– И ты, значит, дозорным был?

– Да нет. Другой стоял.

– И кто же?

– Известно кто – Колояр.

Все стали смотреть на парня. Круглое лицо его медленно стало наливаться краской, среди белых ресниц начали копиться крупные слезы. Он несколько раз шмыгнул носом и затих, опустив плечи.

– Это правда, Колояр, ты заснул на посту? – стал допрашивать его старшина.

– Я, – еле выдавил тот.

– И не стыдно тебе перед товарищами?

– Стыдно…

– Вот мы ждали-ждали добычу, а ты все наши ожидания на ветер пустил.

Колояр кивнул головой и надрывно вздохнул.

– Что ж, отвечать будешь перед кругом.

– И Буеслав тоже! – выкрикнул кто-то. – Он у них за заглавного!

– И Буеслав ответит, – покорно согласился старшина. – Решайте, братья, как с ними поступим, к чему приговорим?

После некоторого молчания раздался голос:

– В воду обоих. Чтобы другим было неповадно!

Бродники одобрительно зашумели.

– Может, какое другое есть предложение? – спросил старшина.

В ответ – молчание.

– Ясно.

Старшина прошелся взад-вперед, стал говорить:

– С Колояром все понятно, уснул в дозоре, значит, должен ответить. А вот за Буеслава я хочу заступиться. Бывалый бродник, я его без малого полтора десятка лет знаю. Прошли с ними через многие стычки и сражения. Предлагаю наказать его при дележе добычи, а жизнь сохранить!

Тотчас раздались голоса:

– Это нечестно!

– Потому что он твой друг!

– Пусть ответит, раз начальником был!

Старшина обвел всех долгим взглядом, а потом проговорил решительно:

– Если так, то и меня топите. Я тоже ваш начальник!

Сразу все замолчали, в глазах бродников видна была растерянность.

Наконец кто-то проговорил:

– Ну раз так, то конечно…

– Ну как, братья, что решим? – спросил старшина.

– Колояра в воду! – выкрикнуло сразу несколько голосов.

Колояр заверещал, замахал руками и ногами, но его несколько дюжих мужиков тут же схватили и потащили под обрыв. Все стояли, ждали. Наконец крик оборвался, тогда начали медленно расходиться. В этот день на стоянке было особенно тихо.

Прождали еще неделю. Наконец увидели поднимающийся к небу дым, то давал знак дозор: плывет добыча! На сей раз судно шло против течения, на веслах, медленно. Бродники кинулись к лодкам и устремились наперерез. Иван греб изо всех сил, казалось, вот-вот сухожилия рук лопнут от напряжения. Рядом с ним, стараясь не отставать, трудилась Агриппина. Но вот и судно. С него полетели стрелы, дротики. «Господи, пронеси!» – мелькнуло в голове у Ивана; наверно, и другие молили о том же. Лодка ударилась о борт. Он вскочил, кинул якорек с веревочной лестницей и полез по ней, болтаясь из стороны в сторону. Над ним оказалась голова с разъятым ртом. Иван ткнул в нее острием меча, перепрыгнул через борт, оглянулся. Следом лезла Агриппина, в глазах азарт, страх, безрассудство – все вместе. Главное – жива! А теперь вперед!

Охрана была перебита быстро, слишком большая орава бродников ворвалась на судно. Перепуганных купца и каких-то людишек вместе с телами погибших скинули в Дунай, а судно подожгли и пустили по течению. И тут выяснилось, что нападавшие потеряли пять человек, их в упор расстреляли при подходе к кораблю. Среди погибших оказался старшина, стрела ему попала в шею.

Нагруженные товаром лодки отправились в обратный путь. Радость от захвата богатой добычи омрачалась гибелью старшины. Его не только уважали, но и по-настоящему любили. Во главе общества он был полтора десятка лет, все так привыкли звать его старшиной, что забыли настоящее имя. Наконец Буеслав сказал, что в миру он прозывался Любомиром, а вот как при крещении нарекли, он не знает.

После похорон Любомира созвали круг. Надо было избрать нового вожака. Сначала выкликнули Буеслава, но тот вышел на помост, поклонился обществу и сказал, что отказывается, потому что такая ноша ему не под силу, и тут же посоветовал назначить вожаком Ивана Ростиславича.

– Он от рождения князь, привык командовать, да и при захвате купеческого судна показал себя настоящим храбрецом!

Сначала бродники опешили от неожиданного предложения, некоторое время молчали, а потом стали бурно выражать свое одобрение:

– Давай князя!

– Пусть будет нашим старшиной!

– Любо-о-о!

Так бывший звенигородский князь Иван Ростиславич стал вожаком вольных людей и получил новое имя – Иван Берладник (по названию города Берлад), с которым вошел в летописи и историю нашей страны как один из самых знаменитых авантюристов Древней Руси.

После разграбления купеческого судна и похорон старшины бродники предались повальному пьянству. Иван Берладник много хмельного употреблять не любил и пытался уклониться от шумных застолий, но его всерьез предупредили:

– Трезвых мы не любим. Трезвые – народ подозрительный, себе на уме. Таких мы можем и зашибить до смерти. Так что будь с нами и в схватках боевых, и в веселье!

Пришлось подчиниться. Кое-что ценное Агриппина сумела припрятать, но остальное было спущено торговцам лавок, которые продавали еду и питье.

И вот во время гуляний родилась у него мысль, которая не давала ему покоя: а что если вырваться из узких берегов Дуная на просторы необъятного Русского моря? Вот где можно разгуляться вволю! И судов купеческих поболе, и мест для грабежа и разбоя предостаточно!

– Это ты славно придумал, – отвечали ему бродники. – Недаром мы тебя вожаком выбрали – соображаешь!

Однако некоторые возражали:

– Куда нам в моря! Мы и паруса не можем поднять, и у руля стоять не обучены!

– И не надо! – тотчас нашелся Берладник. – Вот вы зачем судно сожгли и моряков поубивали? Пусть бы у нас служили, морское дело под нашим наблюдением правили, а мы им долю добычи отчисляли. Куда им деваться? В море не сбежишь, кругом вода…

Так он говорил изо дня в день. И когда все было проедено и пропито, на созванном им круге против предложения захватить судно и выйти на нем в Русское море уже никто не возражал. Наоборот, будущее представлялось захватывающе интересным, и все готовы были выступить хоть завтра.

Два купеческих судна были захвачены через месяц. Хозяевами его были венгерские купцы, а моряков они набрали из разных народов, в том числе и славян. Им Иван предложил или на лодках отправляться восвояси, или присоединиться к бродникам. Большинство вернулось обратно, но несколько человек остались с бродниками. Один из них подошел к Ивану, произнес густым басом:

– Бери меня кормчим. Верно служить буду, князь.

Иван некоторое время разглядывал его. Чуть выше среднего роста, крепкого сложения, черная кудрявая шевелюра и бородка, приплюснутый нос, вывернутые толстые губы, исподлобья смотрит прямо, упорно.

– Откуда сам? – спросил он его.

– Лет десять начинал бродником, только не здесь, на Дону. Потом пристал к купцам, сначала моряком, потом стал кормчим. Хозяева не обижались.

– Знаешь, на что идешь? Разбойничаем мы.

– Вижу.

– Звать-то хоть как?

– Петро.

– А по батюшке?

– Павлов.

– Так вот, Петро Павлов, по душе ты мне. Становись у руля, будем бороздить моря вместе.

Когда вышли из устья Дуная, перед ними открылось море, огромное, необъятное, ленивое. Над ними простиралось высокое лазурное небо без единого облачка, безбрежная голубая водная гладь таяла в синей дымке горизонта. Дул свежий ветерок, бежали невысокие светло-зеленые волны. Это была такая захватывающая картина, что все на некоторое время замерли от восторга, а потом началось ликование.

Корабли в те времена ходили вдоль берегов, поэтому решено было стеречь добычу, спрятавшись в одном из заливов. Только встали на якорь, как бродники предались пьянству. Ни уговоры, ни запугивания Ивана не помогли, по-иному проводить свободное время они не умели. Пришлось смириться.

Простояли несколько дней. Наконец на краю неба был замечен парус. Снялись с якоря и поплыли наперерез.

Иван подошел к Петро Павлову, спросил:

– По-твоему, какое это судно – военное или торговое?

Тот прищурился, вглядываясь в далекий корабль, ответил не спеша:

– Трудно определить. Подойдем поближе, будет ясно.

– А в чем у них различие?

– Военное длиннее и уже, поэтому движется быстрее. Купеческое в воде сидит низко, грузно, потому что для перевозки товара предназначено.

– Значит, мы сойдем за купеческое? Не заподозрят нас в злом умысле?

– Да нет, могут разгадать.

– Это как?

– На купеческом народу немного, а у вас полным-полно.

– Значит, когда приблизимся, прикажу бродникам спрятаться, на палубе останутся только моряки.

– И еще. Мы идем наперерез судну, значит, пытаемся перехватить. Это наверняка вызовет подозрение, как бы ты людей ни скрывал. Там тоже люди не глупые.

– А что ты предлагаешь?

– Сделать вид, что идем в том же направлении. Нам, дескать, по пути. А потихоньку будем сближаться. Конечно, чтобы их догнать, уйдет больше времени, зато можно обмануть.

– Тогда так и делай.

Помолчали. Потом, скосив взгляд на Ивана, кормчий спросил:

– Зачем это ты бреешься?

– Как зачем? Принято так среди бродников: бороду брить, а оставлять вислые усы. Все-таки старшина я у них, иначе нельзя.

– Так-то оно так, да в море без бороды быть не годится.

– Это почему? Примета, что ли, плохая?

– Да нет. Но все равно – нельзя.

– Расскажи.

– Да все очень просто, сама жизнь морская заставляет. Это сейчас море спокойное. Но подуют ветры, полетят соленые брызги. А мы все время в движении, головой крутим, шея о воротник трется. Ну и сам понимаешь, когда на раздраженную кожу соленая вода попадается, язвы образуются. Ничем не спасешься, кроме бороды.

Иван подумал, ответил:

– Спасибо за совет. И другим передам.

Суда между тем настолько сблизились, что было видно, как ходят по палубе люди – в полосатых халатах, чалмах на голове. Вели они себя спокойно, не подозревая об опасности.

– Араб идет, – определил Петро. – Надо полагать, везет восточные пряности, виноградное вино, шелковые ткани и, конечно, оружие. Мечи и сабли дамасские славятся во всем мире.

– А вот мы сейчас проверим, что у него в тюках, – проговорил Иван и подал команду. В тот же миг поднялись во весь рост прятавшиеся бродники и, потрясая оружием, закричали что есть мочи. Это делалось не случайно: важно было напугать, лишить способности к сопротивлению противника, а потом с меньшими потерями победить его.

Так произошло и на этот раз. Увидев вооруженных людей, арабы забегали, заметались по палубе, бестолково кидались то в ту, то в другую сторону, а в это время на борта были брошены крюки с веревками, судно было подтянуто впритык, и на него стали прыгать пираты. Завязалась короткая схватка, часть арабов была убита, остальных Иван отпустил на лодках. Берег недалеко, спасутся.

И тут начался неистовый разгул. Бродники дорвались до вина, стали пить прямо из кувшинов, между делом развязывали тюки и раскидывали товар по палубе, надевали красочные одежды на себя, обматывались драгоценными тканями. Каждый похвалялся перед другими своими успехами при захвате судна, выставлял себя героем и сочинял то, чего и не было.

Иван между тем отозвал в сторонку Петро, к ним подошла Агриппина. Она тоже вместе со всеми принимала участие в захвате судна, лицо и глаза ее горели азартом прошедшей схватки.

– Товар мы взяли легко, – говорил Иван. – Но вот где нам его продать? Возвращаться в Берлад к прежним торговцам?

– А что делать? – высказалась Агриппина. – Войди в любой порт, нас сразу арестуют. Вид вон у нас какой, любого как разбойником – по-другому не назовешь.

– Да уж, на купцов мы не похожи, – задумчиво проговорил Иван. – Но тогда на веслах придется подниматься по Дунаю, а потом по двум рекам на лодках… Все перепились, кто грести будет?

– Ты да я, да мы с тобой, – пошутила Агриппина.

– Думаю так, – предложил Петро. – Надо подобрать несколько человек, одеть подобающим образом и на одном судне отправить в ближайший порт. Остальные подождут где-нибудь на берегу.

– Что ж, неплохая мысль, – одобрил Иван. – Ты здесь плавал, подскажи, в какую сторону двинуться.

– Недалеко на юг от нас расположен болгарский город Констанца. Не раз захаживали, богатый рынок видели. Купцы из разных стран торгуют. Вот туда я бы и посоветовал отправиться.

– Тогда так и поступим, – решил Иван.

По пути следования к Констанце отыскали подходящую бухту. Все товары были снесены на одно судно. Иван, Агриппина и Петро оделись в богатые платья, которые носили в те времена славянские купцы (мужчины поверх шелковых рубах надели свиты из тонкого сукна, на ногах – сапоги из мягкой кожи, края голенищ были отделаны яркой тесьмой; Агриппина нарядилась в темно-синее шелковое платье, перехваченное вязаным пояском, обулась в черевички, а голову покрыла плачеей, украшенной разноцветным бисером); восьмерым бродникам, которые их сопровождали, приказали облачиться в старые моряцкие куртки. В таком виде они и предстали на рынке в Констанце со своим товаром.

Торговля с самого начала пошла бойко. Всем руководила Агриппина, у которой оказалась крепкая хватка, а Иван все больше ходил по рынку и городу, беседовал с людьми, присматривался к крепостным сооружениям.

Он скоро выяснил, что охраняла городскую крепость полусотня во главе с боярином; воины жили в большом доме на холме, а боярин занимал одну из горниц на втором этаже. Постоянно дежурила десятка: пятеро стояли у ворот, остальные прогуливались по крепостной стене. Свободные от службы воины редко находились в доме, чаще всего болтались где-то в городе, часто без оружия. «А что, – размышлял Иван, – можно рискнуть! Пятьдесят воинов, конечно, сила немалая, но и не такая уж страшная. Продумать хорошенько и попытаться забрать крепость в свои руки. Тогда не только свой товар вернем, но еще нанесут жители и торговцы раз в десять больше!»

Он выбрал лучшие драгоценности и отправился к боярину. Часовому, стоящему у ворот, сказал:

– Доложи хозяину, что к нему с подарками пришел русский купец.

Тот поднялся на второй ярус, вернулся скоро.

– Боярин ждет.

Главе города было не менее пятидесяти лет. Он был толстоват, лицом полнощек, горбонос, коричневые глаза из-под прикрытых век смотрели внимательно, но дружелюбно. В просторной горнице на стенах – ковры, оружие, сам хозяин – в дорогом халате.

– Прими, боярин, мой скромный дар, – поклонившись, проговорил Иван. – Я давно торгую, но в Констанцу прибыл в первый раз. В городе наслышан о тебе, боярин, как о мудром и умелом правителе, поэтому хочу получить поддержку и покровительство.

Боярину понравилась речь Ивана, он усадил его рядом и стал расспрашивать о Руси: как идет торговля, кто сейчас правит в Киеве, часто ли досаждают половцы, от которых нет покоя и Болгарии. Выслушав обстоятельные ответы Ивана, пригласил к себе в гости.

– Приду непременно, – ответил Иван, раскланиваясь на прощанье. – И не один, а со своей супругой и товарищами. В моих запасах есть еще немало сокровищ, которыми можно удивить тебя, боярин!

В назначенный день к городу были подтянуты силы бродников, которые оставались в бухте; им было приказано сидеть в засаде и ждать сигнала. Четверо бродников с товаром тайно пронесли оружие и остались ночевать в одном из домов. А сам Иван с Агриппиной и тремя моряками вечером направились к боярину. Тот встретил их с распростертыми руками, усадил за стол, уставленный яствами и питьем. Иван преподнес его жене, молодой и красивой, ожерелье византийской работы, а хозяину – меч из дамасской стали.

Стемнело. Слуги зажгли свечи, гулянье продолжалось. Улучив момент, Иван вышел на улицу, снял фонарь, висевший над входом, и по лестнице поднялся с ним на крышу. Там он им сделал несколько кругов, подавая сигнал, а сам вернулся в горницу. Его короткой отлучки никто из хозяев не заметил.

А в это время, увидев знак, четверо вооруженных бродников, находившихся в городе с товаром, тихо пробрались к воротам и внезапно набросились на караульных. Те нападения не ожидали, сопротивления почти не оказали и были переколоты. После этого нападающие открыли ворота, в которые хлынули пираты. Они устремились к дому, где помещались воины крепости и проживал боярин, ворвались вовнутрь, завязалась жаркая схватка.

Услышав шум внизу, Иван выхватил спрятанный кинжал и приставил его к горлу боярина:

– Я, князь галицкий Иван Ростиславич, беру тебя в плен! Прикажи своим людям прекратить сопротивление, и я всем сохраню жизнь!

Жена боярина упала в обморок. Сам он, с трудом понимая, что происходит, спустился на несколько ступенек лестницы, ведущей на первый ярус, и произнес, стараясь сохранить достоинство:

– Воины крепости Констанца! Приказываю сложить оружие!

Сопротивление прекратилось. Всех разоружили, заперли в одной комнате, а оружие отвезли на судно. Боярина Иван приказал стеречь в его горнице и никуда не выпускать.

Утром начался грабеж города. Многие добровольно несли свои богатства и складывали на рыночной площади к ногам Ивана Берладника, у остальных отнимали силой. Куча добра росла на глазах. Предводитель бродников сидел в кресле и распивал вино, закусывая восточными сладостями.

В полдень прибежал моряк, проговорил испуганно:

– Беда, старшина! Зашел я в горницу, где сидел боярин, а там только наш охранник, лежит с пробитой головой…

– А боярин куда делся?

– Сбежал. Думаю, через окно…

Успех в захвате города и хмель кружили голову Ивана, он ответил снисходительно:

– Ну и пусть. Сбежал и сбежал. Не очень-то он нам нужен!

К вечеру грабеж прекратился, добычу стали перетаскивать на корабли. Бродники совсем перепились, орали песни, затевали между собой ссоры, дрались. Иван смотрел на это сквозь пальцы: не впервой, заберут награбленное, выйдут в море – кто их остановит?

Вдруг послышались шум, крик, Иван пригляделся. Через крепостную стену, противоположную от моря, перелезали какие-то люди в домотканой одежде и, размахивая вилами и топорами, бежали в направлении центра города. От них сломя голову удирали бродники. «Как видно, боярин привел селян и хочет вернуть себе город! – догадался Иван. – Но какие это воины? Мы их сейчас одним ударом прихлопнем!»

– Стойте! – вскочил он с кресла и замахал руками. – Ко мне, бродники!

Но, ошалев от страха, разбойный народ не обращал на него никакого внимания. Привыкшие к безропотному подчинению, пираты пришли в ужас только от вида разъяренных мужиков и улепетывали во все лопатки по направлению к морю.

«Какие богатства теряем!» – с сожалением кинув последний взгляд на кучу добра, подумал Иван и бросился вслед за ними.

Он подбежал к пристани, когда оба корабля отошли на приличное расстояние. Иван забегал по причалу:

– Вы что, старшину своего бросаете? Вернитесь! Головы всем поотрываю! На мачтах сукиных сынов перевешаю!

Но все было бесполезно, его никто не слушал. Он уже думал, что погиб, как рядом оказался Петро.

– Лодки! – крикнул он. – Садимся в лодки и догоняем суда!

Только успели оттолкнуться от берега, как на пристань ворвалась толпа вооруженных селян, среди них в разноцветном халате метался боярин, что-то кричал, размахивал руками. Но Ивану было не до него, надо было быстрее добираться до спасительных кораблей. Хорошо, что у преследователей не было луков и стрел, они легко бы их расстреляли с близкого расстояния.

Но все обошлось благополучно. Поднявшись на борт, спросил Агриппину:

– Кто приказал отчалить от берега, не дождавшись моего возвращения?

Она только развела руками:

– Все, кто чем мог, отталкивались от причала…

И, бросившись ему на шею, запричитала:

– Ох, Иван, я думала – ты пропал!..

Ладно, пусть будет так. Главное, они спаслись и снова вместе. Теперь надо уплыть в море, прийти в себя, а там видно будет…

Но беда не приходит одна. Только в темноте скрылся город, как задул сильный ветер, суда начало бросать по волнам. К Ивану подошел обеспокоенный Петро:

– Судя по всему, буря идет, а у нас все перепились, с кем кораблем управлять?

Иван ничего не ответил, да и кормчий, судя по всему, никаких слов не ожидал. Он постоял немного, молча вглядываясь в сгущающуюся темноту, потом проговорил как бы про себя:

– Вся надежда на Господа Бога…

Ветер крепчал, стал рвать паруса. Петро подгонял моряков, но те тыкались, как слепые котята, с трудом приходя в себя после выпитого вина. Вдруг возле борта взметнулась светло-зеленая волна, на мгновенье замерла, будто прицеливаясь, а потом обрушилась на палубу. Иван почувствовал мягкий, но в то же время мощный удар, его потащило вдоль борта и швырнуло на корму. «Унесет в море!» – обреченно подумал он, чувствуя свое бессилие перед могучей стихией.

Но ему повезло. Каким-то чудом удалось зацепиться за выступ и остаться на корабле. Отряхиваясь и отфыркиваясь, подошел к Петро.

– Все живы?

– Двоих смыло.

– Спасти никак нельзя?

– Какое там! Сам видишь…

Да, на море творилось невообразимое. Волны превратились в водяные валы, вздымавшиеся к небу, на их верхушках кипела белая пена; ветер рвал веревки на мачтах, гудел и ревел в снастях; низко, чуть ли не задевая верхушки мачт, мчались черные тучи, из которых лились потоки дождя. Дождь и соленые брызги смешались воедино, крутились в воздухе, мешая глядеть и дышать.

«Где Агриппина, что с ней?» – подумал Иван и стал оглядываться вокруг. Но новая волна протащила его по палубе, правда, с меньшей силой, и оставила на корме. Боясь подняться, чтобы не смыло за борт, он на четвереньках пополз по палубе и наткнулся на Агриппину. Та забилась в угол, сидела, уцепившись за деревянное ребро корпуса судна, голова втянута в плечи, в расширенных глазах метался страх.

– Жива? – спросил Иван.

– Мы погибнем, Иван, – синие губы ее едва шевелились. – Зачем ты позвал меня за собой?

– Ты сама напросилась, – ответил он. – Теперь держись, скоро это закончится.

Она вроде успокоилась, затихла. Но вдруг очередная волна обрушилась на них, вода залила палубу и, журча, стала сбегать в боковые отверстия. Едва отряхнулись, как их вновь и вновь стали накрывать водяные массы; они молча терпели, моля Бога, чтобы не смыло в море…

Буря стихла к утру. Встало солнце, огромное, зловеще-красное; оно светило, но не грело. По морю ходили большие пологие волны, раскачивая судно из стороны в сторону. Петро пересчитал людей, девятерых не хватало.

– Может, в городе кто погиб или на другое судно забежал, – сделал предположение Иван, когда кормчий доложил ему об этом. – Впрочем, все равно, раз нет, значит, нет.

– И второго корабля не видать, – оглядываясь окрест, проговорил Петро.

– Думаешь, погиб?

– Возможно, бурей нас разметало в разные стороны.

– И где теперь искать?

– Кто его знает! Поплывем по ветру, может, встретимся.

Поставили запасные паруса, корабль ходко побежал по волнам.

– Нам в Русском море оставаться долго нельзя, – сказал Петро. – Наверняка болгары известят все порты о нашем нападении, станут ловить.

– И куда теперь?

– Не знаю. Может, обратно в Берлад вернуться?

– Там рядом болгарская граница. Возьмут голыми руками.

Петро подумал, предложил:

– Поплыли в Эгейское море. Я несколько раз ходил в Египет, путь знаю. Там много островов, легко спрятаться. А пиратов еще больше. Главное пристанище у них – остров Крит. Там они как у себя дома.

Иван поразмышлял и пришел к выводу, что другого выхода у них нет, и дал согласие.

Проливы прошли благополучно и вырвались на простор. Небо было ясное, ярко светило солнце, задувал несильный, но настойчивый северный ветерок, судно шло ходко. По пологим светло-зеленым волнам струи ветра прочеркивали порой замысловатые сероватые зигзаги, выбивали пену. Корабль сопровождало стадо дельфинов. Стремительные тела их проносились у бортов, некоторые подныривали под судно у кормы и выскакивали перед носом. Одни светловато-коричневые, другие светлые с черными пятнами на спинах и боках. Глядишь на их забавную игру, и веселее становится на душе.

Команда разбрелась по судну, каждый занялся своим делом, но готов был при необходимости броситься выполнять команду. Иван и Петро стояли возле руля, неторопливо разговаривали.

– Эгейское море кишит морскими разбойниками, – рассказывал Петро. – Наверно, нигде их больше нет, как здесь, потому что в нем десятки островов, к любому приставай, ремонтируйся, пополняй пропитание, отдыхай и поджидай добычу. Какая власть за ними уследит? Говорят, римляне когда-то свои флотилии против них направляли, византийские императоры пытались зло искоренить, потом арабы – и все напрасно. Наоборот, их становится все больше и больше.

– Довелось встречать?

– Сколько раз!

– И чем кончались эти встречи?

– Да чем? – улыбнулся Петро толстыми обветренными губами. – Старались убежать. Дважды попадали в плен, несколько месяцев сидели взаперти, пока купцов и меня с ними не выкупали родственники.

– А отбиться не удавалось?

– Только однажды.

– Это как же? – искреннее удивился Иван.

– Купец не поскупился на охрану, набрал отчаянных парней, а когда пираты стали догонять нас, спрятал их в трюме. Разбойники думали, что нас мало, повели себя беспечно, а тут мы их и накрыли, всех в море покидали, а всю добычу купец себе забрал.

– Не надоело по морям скитаться?

Петро тряхнул волнистым чубом, скривил губы в скупой улыбке:

– Просолился я морской водой, пропитался морским воздухом. Не оторвать меня от моря.

– И семьи не нужно?

– Мечтаю заработать на собственный корабль и приняться за купеческое дело. А там, смотришь, и домик где-нибудь в приморском городке приобрету и семьей обзаведусь. Какие наши годы!

– А какие твои годы? – тоже улыбаясь, спросил Иван. Кормчий все больше и больше нравился ему, и он стал проникаться к нему доверием.

– Двадцать пять стукнуло.

– Почти ровесники мы с тобой. Только у меня мечты другие. Лишил меня дядя отчины, стал я князем-изгоем. У всех князей владения имеются, а я мотаюсь по белу свету как неприкаянный. Так вот хотелось бы мне где-нибудь свое княжество заиметь. Неважно где – на Руси или в каком-то другом государстве, или в море. Но чтобы я властвовал, чтобы у меня были подданные, чтобы я чувствовал себя князем. Прикидывал я в Берладе: не превратить ли этот город в столицу своих владений? Но слишком уж там мало населения, да и воины из бродников никудышные. Вот сейчас тоже мысль зародилась: если у эгейских пиратов такая сила, что ни арабы, ни византийские императоры их одолеть не могут, не попробовать ли их объединить в пиратское государство и установить свою власть в Эгейском море? Не в одиночку же они дают отпор противнику, как видно, соединяются под общим командованием. Стало быть, стремление к единству у них есть!

Петро неопределенно хмыкнул, проговорил задумчиво:

– Когда я у них был в плену, то не заметил никакого стремления к объединению. Каждое судно, каждый отряд действует самостоятельно. Но порой они могут сгуртоваться для проведения какого-нибудь разбойного дела или для отпора противнику. А потом снова распадаются. Едва ли тебе, князь, удастся сплотить их вокруг себя…

– Посмотрим, посмотрим…

– И как же ты собираешься править?

– По справедливости. Не буду навязывать своих законов, пусть мои подданные будут жить так, как привыкли, по своему праву. Освобожу всех рабов, в моем княжестве все будут свободными. Дань будут платить небольшую, я думаю, достаточно двадцатой доли. Заслуженных людей буду возводить в звание дворянства, а кто не захочет служить мне, переведу в разряд рядовых моряков. Когда я создам свое княжество, жители его уже не будут именоваться разбойниками, грабителями, ворами, распутными мошенниками и пиратами, а станут обыкновенными гражданами. И тогда императоры, короли и князья со всей земли отправят к нам посланников, добиваясь нашей дружбы.

Петро хотел рассмеяться, но, взглянув на серьезное и даже вдохновленное лицо Ивана, от смеха воздержался, однако притворно вздохнул и произнес:

– Ну, тогда ты меня совсем забудешь…

– Нет, наоборот. Я тебя возведу в ранг моих советников и буду держать при себе. Вот тогда ты станешь знатным и богатым.

– Премного благодарен за оказанную милость, – Петро шутливо поклонился.

Дни проходили за днями, а добыча не попадалась. Лишь мелькали у края моря паруса кораблей, но тут же исчезали, или проходили военные византийские суда, от которых сами старались увильнуть, чтобы не быть захваченными и повешенными. Наконец Петро сказал Ивану:

– Пресная вода и пища заканчиваются. Пора приставать к берегу.

– Предлагай, куда направиться.

– Самое подходящее место – остров Крит.

– Как мы к нему пристанем? Там же власть византийского императора!

– Она как бы есть, но ее там нет. Императорские чиновники давно смирились с присутствием пиратов и извлекают для казны и для себя большие выгоды. Они берут с каждого судна десятую часть доходов, кроме того, в различных лавках и на рынках пираты оставляют почти все награбленное, взамен получая хмельное, пищу и одежду.

– Ну что ж, Крит так Крит, – сказал Иван и приказал править к острову.