Текст книги "Славянский викинг Рюрик. Кровь героев"
Автор книги: Василий Седугин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Они помолчали, занятые едой. На столе стояли обильная закуска и питье: славянское гостеприимство славилось по всей Европе.
– Я вот еще о чем думаю, – наморщив лоб, озабоченно проговорил Ходо. – Наши дети неоднократно ходили с нами в походы, показали себя неплохими воинами. Они уже выросли, стали совсем взрослыми. А что, если поставим их во главе объединенного войска?
От удивления Дражко едва не поперхнулся.
– Ты это серьезно? – спросил он, устремив на Ходо недоверчивый взгляд.
– А что? Сколько их держать на помочах? Потом не отучишь от привычки оглядываться на старших. Пусть испытают себя полководцами. Я в их годы уже сражался с самим Карлом Великим.
Дражко поерзал в кресле.
– Что‑то страшновато… Не намудрят?
– Дадим опытных воевод. Подскажут где надо.
– Раз ты настаиваешь… Но в военном деле должен быть кто‑то старшой. Кого, по‑твоему, следует поставить во главе войска – Рерика или Уто?
– Думаю, Уто. Он более собран, может предвидеть события. Достаточно смел, но в то же время осторожен и сдержан в своих чувствах. В нем развиты зоркость и зрелость. Он не по годам взрослый.
– Согласен. Рерик, к сожалению, может увлекаться, порой им движут сердечные порывы. А это опасно в сражениях и битвах, оборачивается просчетами, неразберихой, а то и поражением.
– Это хорошо, что мы думаем одинаково. Значит, решили: через месяц наши войска отправляются против тюрингов.
В начале июня 815 года войско бодричей под командованием Рерика двинулось на юг. Шли вдоль берега Лабы. В поход взяли стадо скота, который кормился на просторных лугах, раскинувшихся по берегу реки. Тянулись повозки с едой и обмундированием воинов – кольчугами, панцирями, щитами. На ночь повозки сдвигались в круг, внутри которого устраивались воины. Вынимали домашние заготовки – сыр, солонину, хлеб, соленую рыбу. Забивали часть скота, готовили на кострах мясо, ужинали. Спали кто как сумел устроиться: иные наламывали лапы елей, кидали на них лошадиные попоны, другие рвали траву, кустарник, клали рядом с собой оружие. Рерик выставлял сторожей, во время бодрствования по нескольку раз проверял караульных.
В удобном месте устроили переправу войска на правый берег Лабы. Для лошадей связали плоты, не умевшие плавать мастерили подручные переправочные средства, кое‑кто кидался в воду вместе с конем.
Встреча с полками саксов, как и намечалось, произошла возле крепости Эресбург, расположенной на берегу небольшой речушки. Крепость была небольшой, деревянной, с пятью башнями. Саксы радушно встретили полки бодричей. Прямо в поле на раскинутых полотнищах были расставлены еда и напитки, начался большой пир…
Опытным взглядом Рерик оглядывал вооружение саксов и приходил к выводу, что в последние годы оно значительно улучшилось: больше панцирей, кольчуг, добротней стала одежда рядовых воинов, лучше питание. Несомненно сказалось то, что саксы вот уже четверть века жили во Франкском государстве, которое заботилось о своем войске. Что же касается бодричей, то у них оставалось все на прежнем уровне: как сумел тот или иной род собрать свой отряд, тем и довольствовались.
Пропировав день, объединенное войско вошло в дремучие леса. Те, кто дома жил в окружении дубрав, чувствовал себя спокойно. Но на жителей городов, приморских селений и степных равнин глухие места наводили страх, многие доставали заговоренные жрецами и ведунами вещицы, молились на них, целовали, прятали под рубашку.
Скоро начались лесные завалы. Могучие деревья подрубались на уровне роста человека, валились в сторону вражеского войска; ветви переплетались так, что деревья невозможно было растащить. Приходилось обходить стороной, по лесным чащобам, войско разбрелось, появилась опасность потери управления подразделениями. Ко всему прочему из‑за зарослей внезапно появлялись тюрингийцы, метко поражали воинов и тотчас исчезали. Объединенное войско начало нести потери, даже не вступив в сражение.
– Что будем дальше делать? – спросил Рерик – Так мы потеряем всех бойцов, вернемся в одиночку.
Уто пожал плечами. Такого поворота событий он тоже не ожидал и не видел никакого выхода.
– Давай пригласим воевод. Может, они что‑то дельное подскажут, – наконец сказал он.
Воеводы прибыли. Уто задал им тот же вопрос: как быть дальше?
После долгого молчания стал говорить Евтарих:
– Иного выхода нет, как найти лесного проводника, дать ему большие деньги и воспользоваться его услугами.
– Но надо такого еще найти! – удрученно сказал кто‑то.
– Уже найден нужный человек, – продолжал Евтарих. – Он говорит, что есть боковые пути, по которым можно обойти смешанные леса и выйти на сосновые. А там песок, сухая почва, там можно идти и без дорог.
– Так почему ты раньше не сказал об этом человеке? – в гневе спросил Уто.
– Только что привели мои воины. Надо с ним поговорить лично тебе, герцог. Не поскупиться на вознаграждение, и тогда наше войско выйдет на луговые равнины.
Заросший волосами, бородатый человек зверовато поглядывал на Уто. Звериная шкура, прикрывавшая его тело, была сношена и замызгана, ноги босы. Уто приказал дать ему еды. Тот с жадностью набросился на сыр и хлеб.
– Я подарю тебе хорошую одежду, безотказный лук со стрелами и пригоршню золотых монет, – сказал ему Уто. – Но за это ты меня должен вывести из этого дремучего леса.
– А ты не обманешь меня, господин? – спросил тот, дико озираясь по сторонам.
Вместо ответа Уто кивнул своим приближенным, и перед лесным человеком было разложено все, о чем говорил герцог. Тот быстро переоделся, в сумку положил деньги, перекинул через плечо колчан с луком, сказал:
– Шагайте за мной.
– Но если выведешь не туда, я тебя на первом суку повешу, – предупредил его Рерик.
Тот только хмыкнул и ничего не ответил.
Войско приняло вправо, потом некоторое время двигалось в обратном направлении, миновало вязкое место, но скоро вышло на просторную дорогу, которая привела в сосновый лес. Все поняли, что лесной человек не обманул их. На прощание Рерик подарил ему личный нож с отличным лезвием.
– В лесу пригодится, со зверями шутки плохи.
Полудикий человек ощерился и быстро шмыгнул в заросли леса, только его и видели.
Миновав сосновые леса, вышли на широкие луга. Там стояли тюрингийцы. Их войско раскинулось широкой лентой. Вооружение было неважное: мечи, деревянные щиты и шлемы, лишь немногие имели кольчуги и панцири. Рерик знал, как сражаются германские племена: каждый род строится клином, в этом клине были сильны взаимопонимание и взаимовыручка. Этими клиньями они, точно пилой, рассекали войско неприятеля, дробили его на части, а затем беспощадно истребляли.
Вместе с Уто они долго прикидывали, как построить своих воинов. Наконец решили: в центре поставить саксов одним большим клином; одетые в железную броню панцирей и кольчуг, они прорвут центр тюрингийцев, а крылья из бодричей добьют их. Ударить решили первыми.
Но их опередил противник Неожиданно все войско тюрингийцев подняло невообразимый шум – это воины прикладывали губы к краю щитов и тем самым усиливали звук своего голоса; ударили барабаны, загудели трубы, и неприятель ринулся в атаку.
Удар был стремительным и сильным; завязалось ожесточенное сражение. Успех переходил от одной стороны к другой; одно время казалось, что неистовая ярость нападавших вот‑вот завершится успехом, кое‑где им удалось потеснить ряды саксов. Но тут сказались недостатки, свойственные всем‑войскам, сражавшимся толпой: если не удавалось сломить врага первым ударом, воины быстро падали духом и начинали ослаблять напор. Это и заметили Уто и Рерик.
– Ну что, пора? – спросил Уто.
– Пора, – кивком подтвердил Рерик.
Они впереди своих воинов – стремя к стремени – кинулись в бой. Молодая кровь ударила в голову, горячей волной разошлась по всему телу. Все забылось, хотелось только скорейшей стычки с неприятелем, чтобы зудевшая от нетерпения рука заработала, направляя в нужном направлении легкую и послушную саблю…
Краешком глаза Рерик видел Уто. Тот схватился с дюжим тюрингийцем, возле которого крутился на коне другой, жилистый и изворотливый, сбоку стремившийся достать мечом его друга. Рерик из неудобного положения полоснул его саблей чуть повыше кольчуги. Увидел, как шею тотчас прорезала тонкая темная полоса, мельком подумал про себя: «Этот готов», а затем кинул коня на другого тюрингийца, только что заколовшего одного из воинов‑саксов…
Дальше битва развертывалась сама собой, без руководства Уто и Рерика. Брошенные ранее в обход конные массы стали теснить противника, постепенно сжимая его к центру. Враг стал отступать, а скоро его отступление превратилось в бегство.
После этого поражения тюрингийцы нигде не оказывали никакого сопротивления. Один за другим брались селения и небольшие городишки, которые беспощадно грабились, а дома сжигались. Было захвачено много рабов, которых можно было продать на рынках Балтийского моря. Нагруженное добычей войско благополучно вернулось домой.
Последний день перед прощанием Уто и Рерик провели рядом, вспоминая различные подробности похода, рассказывали друг другу новости своих семей, делились задумками на будущее.
– Кстати, – сказал Уто, – через две недели я собираюсь ехать в Альдинбург сватать свою невесту. У нас свято соблюдают обряд обручения. Брак с обрученной приравнивается к прелюбодейству. Так что сам можешь представить важность предстоящего события.
Для Рерика это известие было полной неожиданностью. Да, он знал, что у друга имеется невеста, что они помолвлены с семилетнего возраста, он пару раз видел девушку, но чтобы друг надумал жениться… Он всегда думал, что женятся взрослые люди, а себя он еще считал молоденьким, не готовым для столь важного шага в жизни…
И он спросил:
– А куда торопиться? Тебе‑то всего – семнадцать лет.
– Отец настаивает. Да и сам посуди: сколько живет знатный мужчина? Лет тридцать, от силы сорок. Постоянные войны, сражения, битвы… У нас сложился дурацкий обычай: полководец должен вставать во главе войска и первым мчаться навстречу врагу. Это мы с тобой руководили боем издали, и считаю, что правильно поступили. А потом все‑таки сорвались. Считается, что военачальник должен проявлять чудеса доблести и геройства, иначе его перестанет уважать войско. Но ведь в бою первым стараются убить командующего, командира…
Рерик вспомнил, как его отец выскочил первым из крепости, ведя за собой личную дружину, и попал в ловушку. Но следовало ли ему так поступать?
Мог послать вместо себя и другого человека, зато бодричи не лишились бы своего князя, и все могло пойти по иному пути…
– А болезни, а эпидемии? – продолжал Уто. – Одна чума чего стоит, косит всех подряд, не разбирая ни титула, ни звания… Вот и прикидывай, сколько тебе небесами отмерено. А ведь надо оставить после себя детей, потомство, наследника престола, обязательно мальчика. Некоторые только и успевают произвести на свет двоих‑троих детей, как складывают голову где‑нибудь на высоком холме или в дремучем лесу…
– Как ты разумно рассуждаешь, – задумчиво проговорил Рерик. – Как взрослый мужчина. Я никогда на такие темы не размышлял.
– Куда мне! Я о свадьбе и не думал. Жил да жил себе, с девчонками по вечерам хороводы водил да изредка со своей нареченной встречался. Это мне отец недавно растолковал. Все равно, сказал, придется жениться, а в наше время – чем раньше, тем лучше. Пришлось согласиться.
– Ты ее любишь?
– Ильву? Конечно. Я кроме нее ни на одну девушку никогда не заглядывался. Она красивая! И умная. Мне иногда кажется, что она умнее меня.
– Брось ты! Девчонки не могут быть умнее парней!
– А ты с ней говорил? То‑то. Видел пару раз издали. Но хоть что красивая – признаешь?
Рерик вспомнил худенькую девчонку с большими выразительными глазами и тонкими ручками. Так себе, девчонка и девчонка.
Однако ответил:
– Что она красавица, никто не спорит.
– Самая красивая на свете!
– Потому что ты влюблен.
– Ты‑то хоть влюблялся когда‑нибудь?
– Сколько раз!
– И что ты чувствовал в это время?
– Как что? Ну думаешь о ней, стараешься увидеть, наедине остаться…
– У меня все гораздо серьезней. Я жизни своей без нее не представляю.
Рерик пожал плечами, ничего не ответил.
Некоторое время ехали молча. Потом неожиданно Уто спросил:
– Как вернемся домой, у тебя никаких важных дел не предвидится?
– Да нет. Все важные дела решает Дражко.
– А сколько же лет он будет за тебя решать?
– Как мне исполнится восемнадцать лет. А что?
– Да вот мысль мелькнула, не пригласить ли тебя на обряд обручения? Все‑таки мы столько лет вместе, ты стал близким другом. И, представь, какая мне честь: переговоры об обручении с невестой ведет сам князь бодричей!
– Сумею ли? – засомневался Рерик.
– Ничего сложного. Не отказывайся, я тебя очень прошу!
– Хорошо. Уговорил!
– А потом мы отправимся в Аахен, где любил подолгу бывать сам Карл Великий, император Франкского государства. Им был построен исключительной красоты и величия храм – Аахенская капелла. Нашла на мою невесту блажь, хочет полюбоваться на это великолепное сооружение и заказать молебен. Тебе, язычнику, не понять ее устремлений. Вот если бы ты перешел в христианство!..
– Нет уж! Своим богам я никогда не изменю!
– Говорят, Аахен очень красивый город. Разве что Риму уступит, а так в округе нет равных ему!
– Об Аахене я наслышан, и сам бы не прочь съездить.
– Так поехали! Лишняя сабля в дороге будет только кстати.
– А что, шалят на дороге?
– Еще как! И разбойники, и местные князьки, и бароны не прочь поживиться легкой добычей. Но всех опасней викинги. Ватагами исходили они пол‑Европы вдоль и поперек, грабят беспощадно всех, даже церкви и монастыри не щадят. Страшный народ! Второе столетие нет от них покоя!
– Охрану надо покрепче взять.
– Охрану возьмем! Вообще поедем с шиком! Соглашайся, не пожалеешь!
– А что! Меня всегда тянуло увидеть чужие края. А тут сама королевская резиденция могучего государства. Нечасто такое может представиться в жизни. Ничего‑то я кроме родного города Рерика не видел!
– Вот и хорошо! Приедешь в нашу столицу Подербори, а оттуда двинемся в Альдинбург.
V
Столица саксов расположилась посреди дремучего леса, все укрепления и здания в нем были сплошь деревянными. Городок маленький, скученный, казалось, дома и дворцы налезали друг на друга, по узким кривым улицам с трудом могла проехать телега, и возникало совсем безвыходное положение, когда встречались их две: ни разъехаться, ни повернуть назад. После брани и долгих препирательств приходилось коней выпрягать, а тележки толкать вручную до ближайшего переулка.
Приезду Рерика Уто сильно обрадовался, выбежал на крыльцо, обнял и повел в свои покои. Во дворце происходила суета, слуги собирали Уто в дорогу. На другой день кортеж двинулся в сторону Балтийского моря. Чем дальше отъезжали от столицы, тем больше чувствовалось разорение: здесь огнем и мечом прошли викинги.
– Датские викинги облюбовали Англию, там они полстраны превратили в пустыню, – говорил Уто. – А в наших краях свирепствуют скандинавские норманны. Приплывают на кораблях, высаживаются десятками тысяч, грабят и разоряют все подчистую. Пока от гонцов получим известие об их прибытии, пока соберем войско, их и след простыл. Не успеем домой возвернуться, как прибывает новая банда грабителей, и все повторяется сначала. Даже франкские короли не в состоянии справиться с ними. Мой отец участвовал во многих походах Карла Великого и рассказывал один эпизод его войны с викингами. В 810 году датский король Готфрид прибыл на 200 судах в Фрисландию[2], ограбил все прибрежные острова, сжег город Гронинген, обложил местное население данью в 100 фунтов серебра. Узнав об этом, Карл Великий поспешил со своим войском на север, но Готфрид уже бежал, прихватив награбленную добычу. Тогда император повелел везде по побережью закладывать укрепления, распорядился во всех гаванях строить корабли, потому что в одном только сильном и хорошо снаряженном флоте он видел безопасность и защиту своих северных территорий от нападений викингов.
– С Готфридом у меня особые счеты, – помрачнев, проговорил Рерик. – Вообще Дания сейчас главный враг славян. Я слышал, что жители острова Руяна[3] в отместку постоянно нападают на датские селения, грабят и разрушают их.
– Как видно, островитяне и защищают вашу страну от нашествия морских пиратов!
Альдинбург был расположен на берегу обширной бухты. Внимательно и с интересом рассматривал Рерик этот портовый город, бывший Старград – столицу воинственного иллирийского племени варангов (варягов), потерявших родину и теперь разбредшихся по всему свету. Укрепления его были построены необычным способом. Основание составляли огромные валуны, затем шли крепко спаянные каким‑то особым раствором камни, и только наверху виднелись деревянные сооружения. В городе преобладали бревенчатые постройки саксов, но порой встречались кирпичные дома варангов.
– По обычаю дружка жениха должен войти в дом будущей невесты и спросить ее, согласна ли она выйти замуж?
– А! – догадался Рерик. – У славян это называется сватовством.
– А потом передать от имени жениха кольцо. Обряд называется обручением. Это ответственное дело я поручаю тебе как своему другу.
– Не напутать бы чего‑нибудь.
– Не беда. Главное, чтобы она дала согласие на брак.
– А ты сомневаешься?
– Нисколько. Но все равно волнительно. Ведь с этого дня во многом изменится моя судьба!
Дворец герцога Готброда был огромный, деревянный, с высокими крышами. На крыльце стоял привратник.
– Доложи герцогу о приезде князя бодричей, – приказал ему Рерик.
Тот мигом исчез за дверью, но скоро явился и, низко кланяясь, пригласил вовнутрь.
Перед Рериком открылись широкие и просторные залы с многочисленными арками и рельефно вырезанными стропилами. Стены драпировались красочным материалом, по краям узких и длинных окон висели тяжелые декоративные ткани, богато расшитые золотыми нитями, они мерцали красными и пурпурными шелками. Яркая мешанина цветов радовала глаз, придавала помещениям тепло и уют и создавала праздничное настроение.
Посреди одного из залов Рерика ждал герцог – хозяин дворца. Рерик остановился, с достоинством поклонился, сказал:
– Приветствую тебя, герцог Готброд, и все твое семейство. Здоровья и благополучия в твой дом!
– И тебе и твоему семейству желаю успехов и всяческих благ, – ответствовал герцог. – С какой целью прибыл в мой замок, князь бодричей?
– Послал меня к тебе друг мой и собрат, герцог Уто, просить руки твоей дочери. Согласен ли ты отдать ее в жены герцогу Уто?
– А это мы ее спросим, согласно ли она выйти замуж.
Он кивнул головой, и слуга метнулся в дверь. Вскоре из нее вышла высокая, стройная девушка, в которой Рерик с трудом признал Ильву, настолько она изменилась за эти три‑четыре года, которые он не видел ее. Она не была слишком красивой, но лицо ее было приятно, а волнение придавало ему даже некоторую прелесть. Худые щечки ее горели, большие выразительные глаза блестели, выдавая внутреннее смятение. Одета она была в длинное платье со свисающими рукавами, на лбу была повязана голубая лента, а толстая коса отливала золотистыми нитями, вплетенными в нее.
Герцог сказал, обращаясь к ней:
– Вот князь бодричей прибыл по поручению герцога Уто просить твоей руки. Что ты ответишь на это?
Она чуть вздрогнула, ее пальцы машинально разглаживали складки платья, и ответила покорным голосом:
– Я поступлю так, как ты велишь, папенька.
– Мое решение будет зависеть от твоего желания. Ты должна поступить так, как подсказывает тебе твое сердце.
Она опустила глаза (Рерик заметил, что у нее длинные, темные ресницы), проговорила дрожащим голосом:
– Я принимаю сделанное мне предложение.
Тогда Рерик быстро шагнул вперед, встал перед ней на одно колено и протянул руку.
– Герцог Уто просил передать тебе вот это. – Рерик открыл ладонь, на которой лежало массивное кольцо. – Он велел передать его от своего имени. Это кольцо с руки его высочества.
Она протянула ему свою руку. Кольцо украшала диковинная лань, распростершаяся в стремительном беге. Он надел его на безымянный палец.
– Оно велико мне, – отстраняя от себя изящное изделие и любуясь им, сказала она.
– Герцог принесет лично такое кольцо, которое будет тебе как раз.
– Я жду с нетерпением герцога Уто, – промолвила она, сделала легкий реверанс и уплыла за дверь.
– Теперь Уто может безбоязненно являться в мой дворец, чтобы завершить обряд обручения, – проговорил герцог, с наслаждением потягиваясь в кресле. – Впрочем, по‑иному и быть не могло: мы с его родителями совершили помолвку, когда им исполнилось семь лет. И с тех пор наше решение оставалось непоколебимым.
Как только Рерик появился в зале княжеского дворца, Уто бросился к нему.
– Ну как?
– Доставай кольцо, которое ты приготовил для невесты, и мы немедленно едем на обручение!
Обычно спокойный и невозмутимый, Уто сжал в своих объятиях друга.
– Я на седьмом небе!
– Как будто ты сомневался в другом ответе, – урезонил его Рерик.
– Да‑да, конечно, – рассеянно отвечал Уто, мечась по залу. – Эй, кто там! Срочно одеваться!
На этот раз герцог Готброд и его дочь Ильва ждали князя в центральном зале. Их окружали родственники, приближенные, сановитые люди – все были в праздничных нарядах. При появлении гостей было громко провозглашено:
– Князь саксов Уто и князь бодричей Рерик пожаловали!
Уто уверенно (видно, справился со своим волнением) прошагал по полу, устланному тростником, в направлении герцога, кивком головы отвесил поклон и произнес звонким от волнения голосом:
– Герцог Готброд, я явился во дворец, чтобы просить руки твоей дочери Ильвы, с которой мы десять лет связаны помолвкой!
У герцога на глазах невольно выступили слезы. Он шагнул навстречу своему будущему зятю и крепко обнял его за плечи.
– Породниться с тобой, герцог, я считаю великой честью для себя! Отдаю в твои руки мою дочь Ильву и надеюсь, что вы будете надежной опорой в жизни друг для друга!
Окружающие сдержанно зашумели, а Уто шагнул к Ильве, которая смотрела на него большими сияющими от радости глазами, встал перед ней на колени и протянул уже другое, но более изящной, тонкой работы кольцо.
– Позволь мне надеть его на твой палец, Ильва, в знак моей любви и верности!
Она, зардевшись, подала ему руку, и он легко надел кольцо на ее палец. Все разом облегченно вздохнули, снимая с себя напряжение торжественного обряда.
– Прошу всех гостей к столу! – громко провозгласил герцог и первым направился в соседнюю залу.
Зала была заставлена длинными столами и скамейками; со стропил окон свешивались цветы, усиливая праздничное настроение людей. Слуги разносили питье и закуску. Здесь были вареное мясо – баранина и свинина, журавли, нашпигованные необычными пикантными соусами, дельфины, приправленные пшенной кашей, сваренной на молоке. Мальчики стали разносить корыта, в которых лежали горы колбас, и гости брали себе по вкусу – кровяную, свиную, баранью, копченую или вареную. Потом пошли лебеди, павлины, кролики, цапли, оленина. Внесли котел с приготовленным особым способом мясом: разветвленными вертелами слуги вылавливали в нем куски и клали на тарелки перед гостями, каждый резал их своим ножом. На столах стояло вино, а возле скамеек находились бочонки пива, из которых любой из присутствующих черпал себе хмельного напитка сколько хотел.
Герцог произнес три здравицы: в честь короля франков, жениха и невесты и гостей. Все дружно поддержали его, а потом принялись за еду. Сначала стояла тишина, слышались лишь громкое чавканье, стук ножей о тарелки, потом начались разговоры, сначала вполголоса, а потом все громче и громче.
– А славно Уто и Рерик проучили хвастливых и заносчивых тюрингийцев! – громко сказал кто‑то из гостей, и все закивали в знак согласия, а потом подняли бокалы, выкрикивая:
– За нашу победу!
– За союз саксов и бодричей!
– Чтобы мир и согласие царили на нашей земле!
В середине стола сидели Уто и Ильва, рядом с ней восседал отец, по правую руку от Уто – Рерик. Уто, блестя от возбуждения синими глазами, обратился к Ильве:
– Знала бы ты, какой под этой скромной личиной моего друга скрывается неистощимый выдумщик на разные забавы и шалости! В каких только переделках с ним не бывали в свое время!
Ильва склонилась над столом и взглянула на Рерика, и он отметил про себя, что сейчас она выглядела намного красивее, чем ему показалась в первый раз; восхитительны были ее глаза, большие, наполненные волнением и восторгом, довольно приятен небольшой с горбинкой носик, аккуратный рот. Впрочем, отметил он про себя, все невесты во время свадьбы бывают восхитительными, как каждый цветок в период своего наивысшего цветения. И тут же с удивлением заметил в ее глазах что‑то диковатое и норовистое.
– Неужели вы росли такими озорниками? – спросила она низким грудным голосом и, не дожидаясь ответа, сказала Уто: – Угощай своего друга, а то у него в блюдах еда нетронутой стоит.
– Да‑да, – заторопился Уто, но она уже не слушала его, повернулась к отцу и стала что‑то говорить ему.
Явились менестрели, заиграли танцевальную музыку. Первыми пошли танцевать Уто и Ильва. Были они примерно одного роста, но за счет густых волос, переходящих в толстую косу, Ильва казалась чуть‑чуть выше. Тонкая, гибкая, она павой поплыла вокруг своего суженого; он, одну руку положив на пояс, а другой, высоко поддерживая ее ладонь, отбивал мелкую дробь и, слегка приседая, медленно двигался за ней. Все с умилением следили за каждым их движением. Рерик сидел и радовался, что у друга такая большая любовь. У него, Рерика, было несколько увлечений, но они не оставили в его душе какого‑либо следа. «Наверно, я из другого теста слеплен», – с некоторым пренебрежением к себе подумал он. Приняв определенную дозу хмельного, он неожиданно почувствовал себя достаточно пожившим и умудренным.
Но вот менестрели заиграли веселую мелодию, и присутствующие кинулись в пляс. Но танцевали не поодиночке и вразброд, кто как хотел, как у славян, а все взялись за руки, образовали несколько кругов и дружно и слаженно заработали руками и ногами. Рерика подхватила какая‑то молоденькая баронесса, до того украдкой кидавшая на него нежные взгляды, и увлекла за собой…
Потом гостей стали смешить мимы, показывали свою ловкость акробаты. Бродячие артисты водили между столами медведя в наморднике, и все потешались над его ковыляющей походкой… А затем снова играли менестрели, и снова все кидались в танцы…
Гулянье продолжалось до поздней ночи.
На другой день начались сборы в дорогу. Для Ильвы укладывалась крытая разноцветным пологом коляска. Среди ее подруг мелькала и та любвеобильная баронесса, назвавшаяся Руной, с которой Рерик пробыл на берегу моря до самых петухов. Она украдкой бросала на него преданные взгляды, он сдержанно улыбался ей в ответ.
С Ильвой отправлялись два десятка воинов во главе с седовласым Евтарихом. С ним неторопливую беседу вел герцог.
– Как выедешь, сразу забирай к югу, подальше от моря, там хорошая переправа через Эльбу.
– В тех местах мы переправлялись войском, когда шли на тюрингов.
– Там как раз начинаются леса. Викинги – морские разбойники, они избегают лесных чащоб.
– Страшатся их, господин герцог.
– В дороге держись настороже. Чуть что, ныряй в густые заросли.
– Не впервой! Навидался заморских пиратов.
– И старайся избегать крупных рек. По ним они иногда на своих суденышках далеко в глубь страны заплывают. Ухо держи востро!
– Знаю, кого сопровождаю. Доставлю живыми и здоровыми!
После завтрака кортеж двинулся по пыльной дороге. Руна шла у стремени Рерика, проводив далеко за крепостную стену. На прощание он наклонился и поцеловал ее в мягкие, податливые губы, шепнул на ушко:
– Жди, обязательно приеду.
Дав кнута коню, догнал охрану, оглянулся. Руна стояла на заросшей травой дороге и глядела вслед, и ему стало чрезвычайно жаль ее, одинокую, покинутую…
Двигались, строго соблюдая порядок: впереди шла десятка всадников, затем пара лошадей везла коляску, в которой находились Ильва и ее служанка; замыкала шествие вторая десятка воинов. В самом конце ехал Рерик, которого покачивало от двух бессонных ночей: Руна оказалась ненасытной на ласки. Он сохранил ее девичий запах и волнующие слова любви…
Уто ехал возле коляски. Иногда слезал с коня, шел рядом, видно, разговаривал с Ильвой. Порой скакал в сторону, возвращался с цветами, совал их под полог.
Однажды подъехал к Рерику, спросил:
– Как ты? Не скучно одному?
Рерик понимающе улыбнулся:
– Мне хорошо. Скачи обратно, а то она с тоски засохнет!
Ах, друг Уто! С десяти лет они вместе. Сколько дней провели в играх и забавах, а когда стукнуло пятнадцать лет, облачились в доспехи, сели на коней и в составе то саксонского, то бодричского, а то и объединенного войска ходили походами против неприятельских войск. Сражались бок о бок в кровавых битвах, бросались на мечи и пики, заслоняя друг друга от врагов. И сейчас он, Рерик, готов ради друга на любые испытания.
За день проехали около сорока верст. На плоту переправились через Эльбу, углубились в лес. Остановились на берегу небольшого озера, переночевали, а потом снова двинулись в путь. Порой встречались небольшие селения с деревянными домишками, жители врассыпную разбегались, как видно, напуганные набегами как иноплеменников, так и викингов, о которых здесь много наслышались и натерпелись.
Следующую ночь было решено провести возле небольшой речки. Напоили коней, сварили на костре ужин – пшенную кашу с мясом. На свежем воздухе с аппетитом поели. Евтарих выставил охрану. Ночь была тихой, теплой, какие часто бывают в июне. Спали под открытым небом, завернувшись в плащи и подложив под себя потники.
Проснулись с восходом солнца. Полусонные, вялые, медленно стали ухаживать за конями, собрали хворост и разожгли костер, поставили котел с мясом. Рерик повел поить коня. Наблюдал, как конь брезгливо нюхал воду, широко раздувая ноздри и шумно дыша, отчего по гладкой поверхности воды пошла матовая рябь; потом стал неторопливо пить. Конь у него был отменный: высокий, с сильной грудью жеребец, послушный узде и свирепый в бою. Рерик погладил его по боку, потрепал холку и тронул с места, они стали подниматься по круче берега. Почти у самого верха вдруг услышал истошный крик.
– На помощь! Викинги‑и‑и!
Рерик рванулся вперед и взбежал на ровное место. Увидел: из‑за перелеска мчалась на них группа всадников численностью до четырех десятков человек, видны были конические норманнские шлемы (саксы и бодричи носили плоские шлемы), на солнце поблескивали мечи. Оглянулся: коляска герцогини стояла незапряженной, рядом паслись две лошади. Недалеко занималась своими конями примерно половина отряда, остальные были под берегом, поили животных.
