Текст книги "Империя Оствер. Трилогия"
Автор книги: Василий Сахаров
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 64 страниц)
Тёмная ночь. Непролазная чаща высоких лиственных деревьев, двумя полукружьями окружающих вершину высокой покатой горы, которую разные народы называли многими именами: саришшины – Богатая, калиры – Добрая, анхары – Суровая, а куитма – Старая. Мощные стволы дубов, клёнов и ясеней качали своими пожелтевшими кронами. А сильный и холодный северо‑западный ветер, словно предвещая беду, срывал с них листья и бросал их на небольшую полянку между деревьями и в воду небольшого родника на ней.
Шелест листвы, шорохи мелких животных в траве, скрип стволов и шум воды, которая поднималась на поверхность из недр горы и по промытому за века пути уходила вниз, к подножию Анхара. Всё это создавало атмосферу, которую впечатлительные натуры могли бы назвать таинственной, сумрачной, внушающей опаску и страх. Но находящийся в этом месте полуобнажённый, высокий, гибкий и мускулистый мужчина лет сорока пяти с бритым черепом, который, поджав под себя ноги и закрыв глаза, в одиночестве сидел у родника, не боялся ничего и никого. Ему было наплевать на все звуки вокруг себя, ибо ни один из них не был для него опасен. Страх – для жителей изнеженного Юга, глупого Запада и коварного Востока. А он был истинным нанхасом, воином в сотом поколении, плоть от плоти своего народа, северянин, который лишился родины и шёл искать новую.
Звали его Фэрри Ойкерен. Несмотря на то что среди своих соотечественников нанхасов он был личностью известной, а в родном племенном сообществе слыл живой легендой, нигде за пределами земель, на которых вот уже десять тысяч лет живут белоголовые, про него не слышали. Но вскоре при его имени враги будут вздрагивать и оглядываться, а их слабые женщины станут пугать им своих детей. Ойкерен был в этом уверен, потому что иначе и быть не могло, ведь нет в мире воинов более сильных, умелых и смелых, чем нанхасы, и нет чародеев, которые понимают в магии больше, чем шаманы северных племён. А значит, всех чужаков ждёт война на истребление, ибо на берегах Форкума стало тесно, начинается новое переселение народов, и те людишки, которые проживают в империи Оствер и других государствах дальше, в глубь материка Эранга, должны будут умереть или бежать с пути нанхасов. Других вариантов быть не могло, так решили старейшины, вожди и шаманы идущих на новые земли белоголовых. Ойкерен это знал, так как он был одним из тех, кто ровно четыре года назад на берегу залива Камихо решил судьбу своего народа. И в этот день вождь всегда покидал свой род, жён и воинов и удалялся в непроходимую лесную чащу, находящуюся в стороне от людей и своего лагеря. Там он вспоминал своих предков, оставленные на далёком севере святыни и невольно прокручивал в голове тот день, когда он добровольно признал себя побеждённым…
Острый нос боевого шестидесятивёсельного корабля, силуэт которого был похож на касатку, ткнулся в гальку пляжа. Вождь древнего рода Океанских Ястребов Фэрри Ойкерен, сняв с пояса изогнутый клинок из чёрного железа, встряхнул своими длинными белыми волосами, оправил серую куртку из мягкой тюленьей кожи и спрыгнул на берег. Оказавшись на земле, он сразу же увидел выходящую из‑за скалы женщину на вид лет двадцати пяти, миниатюрную и хрупкую, с раскосыми глазами, такими же, как у него, волосами и одетую в одно короткое лёгкое кожаное платьице выше колен, которое открывало её белоснежные ровные ножки. Вождь знал, кто это, и испытывал по отношению к подобным женщинам очень противоречивые чувства, которые колебались от страха до желания обладать ими. Это его нервировало и бесило, но поделать с собой он ничего не мог. Единственное, что хоть как‑то успокаивало вождя, – это то, что все мужчины вокруг него чувствовали то же самое. А всё потому, что женщина была ламией, ведьмой с огромной природной силой, кровью демона в своих жилах, колдовская мощь которой была очень велика, и никто не знал, сколько лет тому или иному существу этого странного вида. Елядя на приближающуюся к нему ламию, которая, казалось, совсем не чувствовала холодного пронизывающего океанского ветра и босыми ногами ступала по острым камням пляжа, как по толстым коврам, Ойкерен подумал, что, может, этой твари и сто лет.
Однако вождь ошибался. Ведьма приблизилась к нему. Поймав его взгляд своими зелёными глазами, которые словно приковали его к себе, она провела своей маленькой узкой ладошкой по левой щеке Ойкерена. Неосознанно он попытался продлить прикосновение, прильнул щекой к её руке. Но ламия усмехнулась, отняла ладонь и прошептала:
– Двадцать девять. Меня зовут Отири.
– Что двадцать девять? – не понял воин.
– Столько мне лет. Ведь ты об этом подумал?
– Да. – Понимая, что ведьма прочитала его мысли и родовой охранный браслет с рисунком в виде парящего Океанского Ястреба на левой руке не прикрыл его, вождь согласно мотнул головой.
– Это хорошо, что ты честен, Фэрри Ойкерен. – Ведьма улыбнулась и показала свои маленькие белые зубки, после чего повернулась к нему спиной и бросила: – Пойдём, нас ждут.
Ламия двинулась к проходу в скалах, из которого появилась. А вождь, который имел трёх законных жён, девять отпрысков и за свою жизнь срубил не одну сотню противников, как людей, так и тварей потустороннего мира, словно мальчишка шмыгнул носом, посмотрел на упругую попку Отири и мелкими быстрыми шажками двинулся за ней. Первобытные примитивные чувства самца, который послушно идёт за самкой, вели его следом, и это заставляло бывалого воина краснеть от стыда. Но вскоре наваждение отступило. Ойкерен снова стал спокоен. Уже через пять минут, когда он оказался в просторной пещере, шаг его был размашистым и уверенным, и собравшиеся на Большой Совет вожди племенного сообщества, которое носило гордое название Десять Птиц, не усомнились в силах главы Океанских Ястребов. Чувствуя, что ламия по‑прежнему читает его мысли, Ойкерен посмотрел на ведьму и послал ей свою мысль: «Благодарю!» Отири молча кивнула и отошла в сторону.
Ойкерен огляделся. Впервые оказавшись в сакральном для всех Птиц месте, пещере, откуда более десяти тысяч лет назад вышли в мир отцы‑основатели его рода, он испытал ни с чем не сравнимый восторг, хотя смотреть было особо не на что. Небольшой геотермальный источник в центре. Высокие гулкие своды с несколькими щелями в них, сквозь которые вниз проникал тускловатый свет. Серые гранитные стены с простыми древними рисунками. И обложенный грубыми валунами примитивный очаг, вокруг которого на высеченных из камня креслах расположились девять суровых молчаливых мужчин в возрасте от тридцати до девяноста лет. Всех этих людей глава Океанских Ястребов знал. Они были такими же вождями, как и он. Вспомнив причину, по которой его пригласили в это место, он кинул косой взгляд влево, где подле ещё одного очага собрались десять шаманов и четыре ламии, отметил, что главный чародей его рода, мудрый Риаль Катур, среди них, и направился к вождям.
Ойкерен сел на своё законное место в Круге Равных. Молчание нарушил самый старший среди вождей, глава рода Чёрных Соколов, сгорбленный годами Итиши Манчего:
– Итак, мы все в сборе. Я приветствую вас, вожди славных древних родов, и надеюсь, что мы найдём выход из той сложной ситуации, в которой оказались. А иначе и быть не может, ибо вместе – мы сила и дополняем друг друга. С нами живучесть Полярных Сов! Знания Чёрных Воронов! Сила Красных Ястребов! Хитрость Таёжных Сипух! Мощь Горных Орлов! Стремительность Океанских Ястребов! Зоркость Серых Коршунов! Чутьё Береговых Грифов! Быстрота Снежных Каракаров!
Манчего прервался, и вожди поименованных родов хором поприветствовали его в ответ:
– И честность Чёрных Соколов!!!
Ритуал был соблюдён. Пришла пора начать серьёзный разговор, и Манчего продолжил:
– Двадцать два года назад я сидел на этом самом месте, и рядом со мной находились старые товарищи, убелённые сединами и умудрённые прожитыми годами вожди сильных родов, которым казалось, что им всё по плечу. Тогда от племенного сообщества наших соседей, Песцов, мы получили предложение напасть на архипелаг Парен‑Аш, который принадлежит Акулам, и, несмотря на мои возражения, вожди родов вступили в союз с Песцами. Надо сказать, что на это были причины, среди которых главной считалась та, что нас было слишком много, прибрежные города стали тесны, люди голодали, и требовалось расселение либо небольшая война. Однако вместо череды славных сражений, которые должны были принести нам победу и один из близлежащих к нашим берегам островов, мы потерпели ряд сокрушительных поражений, война превратилась в затяжную бойню, а союзники оставили нас. И что теперь, вожди? Из двенадцати наших городов мы потеряли семь. Продовольствия нет. Вдоль берегов рыскают эскадры врагов. Из трёх оружейных заводов уцелел один, а из пятнадцати рудников – только шесть. Боевых животных почти не осталось. От флота в четыреста кораблей сохранилось только сорок семь вымпелов. Количество Птиц уменьшилось вполовину. В глубине материка скопилось множество беженцев, которые страдают от налётов бывших союзников Песцов и иных племён. А из тех, кто был на том злосчастном Большом Совете, в живых остался лишь я и глава Чёрных Воронов, уважаемый Тачир Зекка. Так ли я говорю, вожди? Ничего по старости лет не путаю?
Сокол посмотрел на главу рода Чёрных Воронов, носатого шестидесятилетнего мужчину в лёгком дорогом плаще из форкумских водорослей с добавлением шерсти, и тот согласно мотнул головой:
– Всё так, как ты говоришь, Итиши Манчего. Ты ничего не путаешь. Я признаю, что на том Большом Совете совершил роковую ошибку, и горько в этом раскаиваюсь. Однако ради чего ты нас собрал и что предлагаешь?
Вожди поддержали слова двух самых старых вождей одобрительным гулом, и Сокол произнёс:
– Вожди! Вы все знаете мою честность, которую я ставлю превыше всего! А потому всегда говорю правду, даже несмотря на то, что она горька! Я прошу выслушать мои мысли без преждевременных обвинений в предательстве! – Снова одобрительный гул. И, вобрав в грудь воздух, Манчего выдохнул и повёл речь дальше: – Мы проиграли эту войну. Это надо признать. И виной тому – наша самонадеянность. Нужно спасать людей. Две недели назад я был на архипелаге Парен‑Аш, где предстал перед вождями Акул. Я просил мира любой ценой и услышал следующие условия. Первое: Десять Птиц признают поражение и уходят со своих земель в пустоши. Второе: все города, заводы, рудники, промыслы и корабли остаются и будут распределены победителями между Акулами и их союзниками – Касатками, Ветрами, Штормами и новыми племенами – Клинками и Стрельцами. Третье: мы передаём победителям все наши магические артефакты выше пятого порядка мощности. Четвёртое: мы даём кровную клятву никогда не возвращаться назад и не мстить Акулам за своё поражение. Пятое: Птицы не требуют сбора Великого Совета. Взамен нас не преследуют. Все пленные Птицы, кто того пожелает, вернутся в свои кланы. Нам оставляют артефакты до пятого уровня и все материальные ценности. Кроме того, мне обещано, что наши сакральные места и алтари не будут уничтожаться, и до тех пор, пока мы не построим новые, наши люди и шаманы будут иметь поддержку родовых духов. Таковы условия наших противников. И от вашего имени я принял их. Так что с завтрашнего утра все боевые действия прекращаются сроком на три месяца, и к нам прибудут эмиссары Акул. Теперь я жду вашего слова, вожди. Если вы скажете, что я поступил верно, то уже завтра наступит мир, и мы будем жить. А если нет, тогда вы можете меня убить, отказаться от моих слов и продолжать бойню, которая закончится через пару месяцев нашим полным уничтожением. Ваше слово, вожди! Что вы выберете, мир или войну?!
Услышав о том, что сделал Манчего, глава Океанских Ястребов хотел вскочить с места, схватить рукой тощую шею старого Сокола и вырвать ему кадык. Однако он сдержался, точно так же, как и остальные вожди, которых жизнь приучила к тому, что сначала надо думать, а только после этого действовать. И Ойкерен задумался. Он вспомнил павших в боях друзей, отца и братьев и родной город Океанских Ястребов на восточной стороне залива Камихо, который дотла спалили воины нового племени Клинков, образовавшегося четыреста лет назад как ответвление сильного сообщества Чёрное Железо. Прикинув соотношение сил противоборствующих сторон, он пришёл к выводу, что старый Сокол прав.
Шансов на победу или хотя бы мир на достойных условиях у Десяти Птиц нет. Ещё два, может, четыре месяца войны на истребление – и наступит конец. А значит, оставалось всего три варианта: погибнуть, просить созыва и защиты Великого Совета, на который соберутся вожди всех семидесяти пяти племенных сообществ или же уйти в пустоши между империей Оствер и Форкумом. Умирать было не страшно, но позади воинов – женщины и дети, которые хотели жить. Просить защиты Великого Совета бессмысленно, так как он объявит о роспуске Десяти Птиц и слиянии остатков десяти родов с малочисленными кланами и семьями. А уходить в пустоши значило обречь себя на дикость и медленное вымирание, ибо прокормить большие скопища людей в них хоть и можно, но трудно, особенно если учесть, что все эти земли поделены между другими изгоями. Но это хоть какая‑то жизнь и надежда для людей, которые не готовы погибнуть, а хотят продлить своё существование ещё хотя бы на несколько лет.
– Я голосую за мир! – нарушил тягостное молчание Чёрный Ворон. – Итиши Манчего прав!
Остальные вожди вторили ему. Все они были за окончание войны и признание своего поражения. Ойкерен последовал их примеру. И когда последний из вождей скрепя сердце подтвердил, что Чёрный Сокол поступил верно и мудро, Манчего сказал:
– В таком случае давайте думать о будущем и прикинем, как нам выжить в пустошах, которые могут растворить в себе нашу силу. Десять лет назад я посылал в те края семь разведывательных отрядов, и только четыре из них смогли вернуться назад.
– Так, значит, ты уже тогда думал, что мы потерпим поражение?! – вскрикнул Ойкерен и сжал кулаки.
– Да, думал, – подтвердил Манчего. – Надеялся на лучшее, но готовился к худшему. И теперь я имею точные карты тех земель, куда мы направляемся, проводников и контакты с вождями племён изгоев, которые принадлежат нашему корню.
– И зачем нам связь с этими отщепенцами? – презрительно спросил старика самый молодой из вождей, широкоплечий тридцатилетний богатырь из рода Горных Орлов Пынга Зарген.
– Теперь мы сами отщепенцы.
– Это понятно. Но что нам дадут эти одичавшие изгои?! – парировал Зарген. – Нам всё равно придётся с ними воевать за пастбища, поля, озёра, реки, охотничьи угодья и пригодные для проживания земли.
– То есть ты думаешь, что мы будем вынуждены пойти по тому же пути, который некогда выбрали эти дикари? – Чёрный Сокол усмехнулся и сощурил глаза.
– Ну да. – Орёл развёл в стороны свои большие руки. – Это очевидно.
– А если замахнуться на нечто большее? Что, если пойти по пути племенного сообщества Руны, которое смогло отбить для себя благодатные земли в пределах Эранги, основать на них своё королевство, интегрироваться в общество местных людей, при этом сохранив свою культуру, а затем создать нашу империю Оствер?
– А разве остверы нанхасы?! – удивился богатырь.
– Да, изначально они были белоголовыми и входили в пятёрку самых сильных племенных сообществ. Но, подобно нам, две тысячи двести лет назад они потерпели поражение в войне с соседями, ушли в глубь материка, и потомки древних родов существуют до сих пор. К тому же я призываю и вас, мои братья. Надо идти на юг и выступить против империи, которая должна потесниться.
На миг вокруг древнего очага повисла тишина, которую нарушил Тачир Зекка:
– А не проще ли договориться с императором?
– Нет. Договор с императором из рода Анхо будет означать нашу постепенную ассимиляцию, а новая война с союзниками в лице одичавших изгоев, которые пойдут впереди наших воинов и своими телами пробьют нам дорогу, даст Птицам возможность отбить для себя благодатную территорию и закрепиться на ней. Воевать придётся в любом случае. Причём драться надо будет жестоко и не щадить никого, кто встретится на нашем пути. Тем более что остверы слабы, и вскоре им придётся очень трудно. Это мне известно от серьёзных людей, посланцев из республики Коцка, которые пообещали, что станут помогать нам с продовольствием.
– И как они нам помогут?
– Караваны с зерном будут идти к кочевьям Птиц от северо‑западных родов нашего народа и с северо‑востока, из республики Кауш. Это даст нам возможность держать свои силы в кулаке и не распылять их. И если всё пойдёт так, как мы того хотим, то через пять‑шесть лет, проведя ряд разведывательных рейдов, наши воины вплотную подойдут к границам империи Оствер, и мы атакуем ослабевших имперцев.
Вопросы посыпались на Манчего один за другим. Старик отвечал на них без колебания и с многочисленными подробностями. И спустя полчаса состоялось новое голосование, которое определило, кто и за что отвечает при миграции племени на юго‑запад, в сторону самого северного имперского владения герцогства Григ. Походным вождём, естественно, стал Манчего. Его помощником был выбран Зекка. Остальным достались должности поменьше. Что же касается вождя Океанских Ястребов, то помимо руководства своим родом ему предстояло возглавить все отряды передовой разведки, и Ойкерен принял доверие своих собратьев как должное. После того как обязанности вождей были распределены, они ещё о многом говорили и выслушали шаманов, которые поддержали их решение. Уже глубокой ночью, когда вожди разошлись и разъехались, глава Ястребов, находясь на палубе своего корабля, ножом сбрил себе волосы и поклялся, что отпустит их лишь тогда, когда доверившиеся ему люди обретут новую родину.
С того момента минуло три месяца, все прибрежные поселения Птиц опустели. Изгнанники, растянувшись в колонны по двадцать – тридцать тысяч человек в каждой, уходили на северо‑запад. Сначала Ястребы. За ними Совы и Орлы. А далее другие семь родов.
Словно океанская волна, нанхасы покатились через тайгу, горные перевалы, реки и озёра. По пути они вбирали в свой поток мелкие осколки изгоев и уничтожали представителей всех иных народов и рас. Погибали тролли и гоцы, оборотни и люди. Затаптывались копытами боевых лошадей, оленей и лосей живые мертвецы и потомки ишимибарцев, тысячу лет назад спрятавшиеся от остверов в дебрях Севера. И даже вампиры не могли найти спасения, потому что с Птицами шли могучие шаманы и ламии. Никто не получал пощады. Нанхасы не признавали рабства и не нуждались в слугах. Они поставили перед собой цель и шли к её достижению. А впереди переселенцев двигался род стремительных Океанских Ястребов во главе с Фэрри Ойкереном, рядом с которым была безжалостная, коварная и сильная ламия Отири, уже проходившая этот путь с белоголовыми в составе разведывательного отряда Чёрных Соколов…
За размышлениями вождь не заметил, как наступил рассвет. И он отвлёкся от своих воспоминаний, только когда на его закрытые веки упал блик солнца, отразившийся от воды источника. Ойкерен резко открыл глаза и одним движением, словно не сидел всю холодную осеннюю ночь на камне, вскочил на ноги. Посмотрел влево, вправо. По‑прежнему всё спокойно. Наклонившись, он поднял с травы свою лёгкую куртку, широкий кожаный пояс и ножны с личным оружием, которое называлось атмин.
Правая рука воина потянула из ножен клинок из чёрного метеоритного железа, которому была не страшна магия. Атмин вышел легко, и, как это часто с ним бывало, вождь залюбовался своим оружием. Однолезвийный клинок изогнутой формы длиной семьдесят пять сантиметров и весом девятьсот пятьдесят граммов на крепкой рукояти с оплёткой из кожи акулы без гарды, но с расширением на конце для упора кисти руки – превосходное и надёжное оружие, которое имели право носить лишь настоящие мужчины. Те, кто родился на берегах благословенного Форкума. Только у нанхасов были подобные клинки, которые не только рубили врагов, но и могли выступать в роли метательного оружия. И если бы Ойкерену сказали, что нечто подобное делают где‑то ещё, он бы весьма удивился. Но этого ему никто не говорил, а люди мира Земля, которые могли бы узнать в атмине практически точную копию янычарского ятагана, только немного длиннее и тяжелее привычного им, находились в своём пространстве или в телах других людей далеко от этих мест.
Ойкерен удостоверился, что лезвие наточено безупречно, это был своего рода утренний ритуал, вложил клинок обратно в ножны, прицепил атмин на пояс, накинул куртку и покинул поляну, где провёл бессонную ночь, но, несмотря на это, был бодр и полон сил.
От родника вниз к подножию горы спускалась тропа. Ойкерен широкими шагами вышел по ней на открытое пространство, с которого распахивался превосходный вид на лагерь его рода. Увидев на равнине вблизи широкой спокойной реки Ачкинтот тысячи шатров, над которыми курились дымки утренних костров, вождь улыбнулся и продолжил путь. Пока направлялся вниз, он думал о том, что эту зиму его люди переживут без потерь. Места здесь богаты рыбой и зверем. Есть зерно и соль, которые прибыли с торговым республиканским караваном от одного из окраинных родов племенного сообщества Сталь. Имеются и запасы разгромленных врагов, которые всего пару недель назад жили вблизи горы Анхар, не думая, что их смерть близка, и рассчитывая на то, что северяне пройдут мимо. А Ойкерен знал, что обитавшие в этих местах людишки, помесь нанхасов и ишимибарцев, делают большие запасы продовольствия, и приказал пока не трогать их. Когда полукровки успокоились, ночным налётом все укрепленные посёлки этих дикарей были взяты. Людей истребили, а скопленные ими на случай затяжной зимней осады припасы достались победителям, которых только в одном роду Океанских Ястребов, не считая союзников, было пятьдесят тысяч человек, и все они хотели есть.
Вскоре Ойкерен спустился в лагерь. К нему тут же подскакал на крепком боевом лосе его старший сын Мак, крепкий статный воин двадцати четырёх лет в ламеллярном доспехе без шлема. Он приветственно поднял левую ладонь и радостно выкрикнул:
– Мы ждём тебя, отец!
– Торопишься в поход?! – спросил его вождь, ещё вчера обсудивший с Маком его разведку к горе Юххо, где обитали гоцы, которых следовало уничтожить.
– Да. Моя сотня застоялась, нам пора в бой. Дело только за разрешением вождя. Скажи своё слово!
– Шаманы с тобой?
– Да. Они уже с воинами.
– Разрешаю поход! – Ойкерен кивнул, проследил за развернувшим своего быка сыном, который направился к воинам разведывательной сотни, и одними губами прошептал: – Удачи тебе!
После этого он посмотрел влево, где у ближайшего шатра увидел Отири, которая тоже смотрела вслед Маку, и подумал о том, правдивы ли слухи, что его первенец спутался с ведьмой. Хм! Точно неизвестно. Сын на вопрос отца не ответил. Ламию спрашивать бесполезно. Свидетелей нет. Но если судить по косвенным признакам, Мак приглянулся Отири, и между ними что‑то было.
– Эх! – Вождь тяжко вздохнул и кинул взгляд на свой охранный браслет, который не мог защитить его от ведьмы.
Подняв глаза, он встретился взглядом с Отири, которая, как при первой их встрече, прочитала его мысли и прислала свой беззвучный ответ: «Ты прав, вождь! Мне нравится твой сын! Но между нами ничего нет и не будет! Потому что ламия выбирает лучшего, а он не такой! Лучший идёт навстречу Маку, я это чувствую!»
Ведьма удалилась за ряды тёплых шатров из оленьих шкур, и наваждение пропало. Ойкерен моргнул, сплюнул наземь и отправился к реке. Там его ждали главы семей, с которыми ему предстояло обсудить постройку амбаров для хранения припасов, организацию рыболовных артелей, предстоящую облавную охоту на дикого зверя и заготовку дров на зиму. А мысленный посыл л амии Фэрри постарался выбросить из головы, хотя в первую минуту он подумал о том, что следовало бы вернуть отряд сына и его самого назад. Однако вождь этого не сделал, ибо был воином и знал, что от судьбы не уйти, тем более что Отири не изрекла никакого страшного пророчества, которое бы сулило Маку беду.
