Текст книги "Вихри Валгаллы"

Автор книги: Василий Звягинцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Я вскоре исчезну, до ночи или до завтра, а Лариса продолжит вводить тебя в курс дела. Надеюсь, скучно не будет…

Внизу затрещал звонок.

– Наверное, Рудников явился. А вообще больше никогда сам дверей не открывай. И оборудуй дом телеметрией по периметру и собачек заведи. Впрочем, это я поручику прикажу сделать… Да, чуть не забыл, сейчас при церемонии поприсутствуете. Я его в капитаны произведу. Столько мужик геройствовал, а все поручик на четвертом десятке…

– Подожди, – вспомнила о своей новой роли хозяйки Лариса. – Надо ж тогда и позавтракать всем вместе. У тебя вообще что в доме есть?

– Посмотри там, на кухне. Было кое-что. Мне порученец Троцкого на днях привозил…

– Нет, это я поломаю. – Не скрывая раздражения, девушка удалилась. – Черт знает что! «Не знаю», «должно быть»! Ему и килька в томате за еду сойдет…

– Порядок, братец, теперь я за тебя спокоен. Заживешь как человек…

Звонок затрещал снова, длинно и требовательно.

– Да иду, иду… Вот подчиненные пошли! Барин, может, на горшке сидит! Раззвонились… – Шульгин, не торопясь, направился вниз.

ГЛАВА 9

К исходу третьего дня пребывания на Валгалле Новиков закончил приведение дома в порядок. Конечно, восстановить в прежнем великолепии трехэтажный бревенчатый терем в стиле иллюстраций к русским сказкам художника Билибина ему было не под силу. Но сделать его пригодным для жизни он сумел. Сильвия помогала ему в полную силу, и трудно было вообразить, что целую сотню лет она жила в условиях чопорного британского высшего света, где дамы по каждому поводу падали в обморок и изображали из себя хрупкие надломленные лилии. Или, как они называются по-французски, «ненюфары».

По крайней мере, когда он с треском в спине поднимал комель сорокасантиметрового бревна, Сильвия без видимых усилий поддерживала его со своей стороны, а однажды Андрей с удивлением наблюдал, как эта дамочка выполнила классический жим и положила бревно на место, на высоту вытянутых рук.

В результате к грядущей зиме они подготовились. Если им предстоит здесь остаться, морозы пережить смогут. Хорошо, что и Новиков, и Воронцов были любителями утренней зарядки и нарубили для разминки кубометров двадцать отличных сосновых дров. Месяца на четыре хватит.

Благодарности удостоился и Сашка Шульгин за то, что натаскал в подвалы и крюйт-камеры сотни стволов оружия и тонны всевозможных боеприпасов. В то время как Левашов удивлялся – для чего, тот отвечал: я в твою технику не верю. Вдруг сломается что – проживем, как Сайрес Смит со товарищи на острове Линкольна. Вот и случилось…

Ограда тоже была разрушена во многих местах, чинить ее у Андрея уже не было сил, зато имелось сколько хочешь гранат, и все бреши он заплел колючей проволокой, на которой развесил гирляндами «Ф-1», противотанковые «РПГ-43» и новые «РГ-79».

Еще одна радость случилась, когда утром следующего дня из леса вдруг высыпали стаей соскучившиеся без людей и вынужденные добывать пропитание самостоятельно огромные, как горбатый «Запорожец», псы – помесь ротвейлеров с московской сторожевой. Перепугав Сильвию, они кидались на плечи Новикову, оглушительно лаяли и лизали его щеки длинными красными языками.

Теперь жизнь вообще стала чудесной. Со стыдом Андрей думал, что совсем забыл про завезенных сюда еще щенками собачек, а вот они-то помнили и надеялись на возвращение блудных хозяев. И следов хищных суперкотов в усадьбе потому и не оказалось, что ее охраняли эти жуткого вида ласковые создания.

В охотку они сожрали по килограммовой банке говяжьей тушенки и разлеглись по периметру дома, подремывая, но сторожко шевеля во сне ушами.

Теперь бы только выяснить, для чего конкретно их с Сильвией сюда депортировали. Новиков специально эту тему не затрагивал. Решил понаблюдать, как аггрианка себя будет вести и не затеет ли нужный разговор первой.

Закончив ремонт дома, они начали гулять по окрестностям. С одной стороны, ему просто нравилось показывать гостье собственное необъятное имение, да и вообще нормальному мужику приятно ощущать рядом с собой красивую женщину, рисоваться перед ней лихостью, когда на плече висит двухствольный голланд-голландовский штуцер, на поясе нож и пистолет и в любую секунду из дебрей может выскочить какой-нибудь тиранозаврус-рекс.

Однако Сильвия тоже исполняла свою сольную партию, политических разговоров не затевала, и так же, как Андрей рисовался мужественностью, она доставала его своей женственностью. Что для нее тоже было несложно. Достаточно по вечерам как бы невзначай появляться из своей комнаты в коротенькой комбинации чуть-чуть ниже пояса или работать на стройке в шортах и завязанной на животе ковбойке, из которой все время норовили выскользнуть тугие груди.

Новиков наблюдал за ее деятельностью, тщательно скрывая усмешку. Знала бы она, насколько все эти ухищрения напрасны. С тем же успехом Сильвия могла соблазнять квалифицированного гаремного смотрителя с приличным стажем. Его забавляло, насколько одинаковые приемы используют женщины – хоть московские студентки, хоть английские аристократки инопланетного происхождения. Соответствующий опыт у него имелся. Не считая истории с Ириной. Когда он учился еще на втором курсе, совершенно аналогичными способами его пыталась заманить в свои сети одногруппница, дочка факультетского профессора. Девушка вполне ничего, просто планы у него тогда были другие, а в психологии Андрей и в свои двадцать лет разбирался неплохо. Слишком уж Людочке хотелось замуж, и любой опрометчивый шаг его сработал бы, как прикосновение к сыру в мышеловке. Устоял, слава богу.

Сейчас ему подобные мучения не грозили, препарат действовал надежно, и он просто считал, что проводит над Сильвией эксперимент. Что еще она придумает и как поведет себя, увидев, что клиент не клюет?

Как-то вечером, навкалывавшись, словно строители-шабашники, они сидели перекуривали на крыльце, следя за погружающейся прямо в черно-зеленый лес горбушкой здешнего светила.

– Девчонки и в Замке, и на пароходе не раз вспоминали, какая баня у вас здесь была хорошая… Истинно русская, – будто между прочим сказала Сильвия. Впрочем, мысль была вполне логически мотивированная. О чем же и спросить привыкшей к двум ваннам в день светской даме, которой после трудового дня даже просто умываться приходится из древнего рукомойника со штоком и пуговичкой, а воду греть в большой кастрюле.

– А ты на корабле с ними не ходила…

– Пхе… – презрительно фыркнула Сильвия. – Обычная сауна. Лариса мне говорила про настоящую, паровую и по-черному.

– Насчет черной она малость преувеличила, хлопотное это дело, сопряженное с многими неудобствами. А белую организовать могу.

– Сейчас, – потребовала Сильвия.

– Ну, сейчас… Это топить сколько еще…

– Ничего, я помогу. Действуй…

– Да какая от тебя помощь! Ну, ладно, пойди наверх, найди в шкафах махровые простыни, чистое исподнее, потом принеси в предбанник пива, минеральной воды, чего еще хочешь, а я печкой займусь…

Ему самому тоже вдруг неудержимо захотелось как следует попариться. Удивительно, что без намека Сильвии он о таком развлечении не вспомнил. И тут же всплыла в памяти совсем другая девушка, с которой и началась первая валгалльская эпопея. Космонавтка из ХХIII века Альба, будто падающая звезда появившаяся в их жизни и так же быстро исчезнувшая. Интересно, как у нее сложилась дальнейшая жизнь? Отказавшись от собственного времени, они помогли потомкам вернуться домой, хотя Альба изъявляла готовность остаться здесь. В принципе неудивительно, и в прошлом женщины, увлекшись каким-нибудь туземцем, охотно меняли цивилизованную средневековую жизнь на вигвамы американских индейцев или палатки бедуинов, если мужик их устраивал. Но каково было ему, вынужденному разрываться между уже привычной Ириной и агрессивно влюбленной Альбой? Знать бы, конечно, что до конца дней придется оставаться на Валгалле, можно было бы подумать о постепенном внедрении в жизнь цивилизованной полигамии… Девчоночка-то была классная. Валькирия! Но и у Ирки тоже все более чем о'кей. Мечта Ефремова – рост 172, вайтлс 95 – 58 – 95…

Он растопил каменку, высохшие до звона дрова вспыхнули, словно спрыснутые бензином. В парилке вымел оставшиеся после тогдашних еще сеансов сухие листья. Навел порядок в комнате отдыха. Чтобы все было, как раньше, настроил гитару. Ностальгия, что поделаешь. Первые дни на Валгалле остались в памяти как одни из лучших в жизни. Что ж, сегодня попробуем что-то из тех времен воспроизвести. Хотя вряд ли получится.

Андрей наполнил два вмурованных в печь котла водой и еще одну двухсотлитровую бочку, чтобы обливаться после парилки. Снега, к сожалению, на улице еще не было. Однако все ползли и ползли с севера низкие тучи, грозящие пролиться потоками дождя. Под ними тоже неплохо будет освежиться, если поспеют к сроку.

Он догадывался, что его ждет еще одно испытание, только теперь прямо противоположного свойства, и настроился выдержать его с достоинством. Главное – сыграть свою роль убедительно, тогда истина откроется сама собой.

Андрей не жалел дров, тяга тоже была великолепная, и всего через час березовые стены парной уже потрескивали от сухого жара. Термометр своим столбиком подкрашенного фуксином спирта подходил к семидесяти градусам. И вода в котлах начала закипать.

Сильвия появилась в предбаннике в длинном махровом халате, волосы стягивала белая льняная косынка.

– Ну как, готово уже?

– Сейчас, минут пятнадцать-двадцать, и все… – ответил Новиков. – Я уже раз пару поддал, пусть осядет.

– Вот, а ты говорил…

– Мало ли кто чего говорит. Настраивайся…

Нахлобучив войлочный колпак, надев толстые брезентовые рукавицы, Андрей, пригибаясь, проник в жаркий, но пока еще терпимо, объем парилки, деревянным ковшом швырнул в кирпичную, тускло светящуюся нишу каменки пару литров разведенного водой пива. И бросился на пол с проворством старого солдата под внезапным огневым налетом, потому что над головой просвистела струя густого перегретого пара, способного обварить до третьей «А» степени.

Пятясь как рак, он толкнул дверь и вывалился в прохладный предбанник. Электричества у них в доме по-прежнему не было, но две керосиновые лампы с широкими, в ладонь, фитилями давали достаточно света, куда более уютного, чем яркий электрический.

Сильвия, будто не замечая, что он уже здесь, стояла спиной к двери и, не торопясь, стягивала с крутых бедер и так мало что прикрывавшие узенькие красные плавки, соблазнительно изгибая спину. Обернулась, на секунду изобразила растерянность, улыбнулась смущенно, пожала плечами: мол, что же теперь поделаешь. Бросила скомканный кружевной лоскуток на лавку.

Андрею ничего не оставалось, как тоже раздеться. Смешно было бы не сделать этого, хотя как-то ему было не по себе. Аггрианка, став вполоборота, с недоумением смотрела, как Новиков опоясывается полотенцем.

– Возьми, – протянул он ей другое, – а то на полок не сядешь, горячо…

«Ничего, – думал он, – сейчас я позабавлюсь. Узнаешь, что у нас почем…»

– А ну, вперед! – Андрей распахнул низкую дверь и втолкнул Сильвию в тускло освещенную парную. Но, в последний момент все же пожалев, схватил за плечи и резко прижал к полу.

Раскаленный воздух, пахнущий хлебом и распаренными березовыми вениками, хлынул ей в легкие, она задохнулась и инстинктивно метнулась назад. Новикову пришлось удержать ее силой.

– Тихо, тихо, терпи, сейчас станет легче. На вот, рукавицей прикройся, дыши через нее ртом, только неглубоко…

Постепенно пар осел, температура стала почти терпимой, и Андрей уговорил гостью подняться вверх, уложил на широкий полок и взялся за веник. Прошелся, сначала легонько, от тонких щиколоток до плеч, то похлопывая, то оглаживая, незаметно усиливая замах и силу удара. Аггрианка терпела, лишь шумно втягивала сквозь зубы горячий воздух. Решив, что ей для начала хватит, позволил спуститься вниз, окатил в предбаннике ледяной артезианской водой. Дал отдышаться, налил высокий стакан пива…

После четвертого захода, измочалив об нее веник до голых прутьев, объявил, что на сегодня достаточно.

Завернувшись в простыни, они расположились в прохладной комнате отдыха. Сильвия то и дело утирала обильно струящийся по лицу пот. Если бы не ее нечеловеческое здоровье, давно бы должна была свалиться в обморок. Это как раз и входило в план Новикова. В серебряные, с чернью чарки он налил граммов по полтораста крепкой, за шестьдесят градусов, травяной настойки. И незаметно высыпал в одну мелкий, как сахарная пудра, мгновенно растворившийся порошок. Тоже из аптечки Шульгина – средство, ускоряющее опьянение, причем без вредных для организма последствий.

– Выпьем. Без этого ритуал завершенным не считается. Еще Суворов говорил: после бани портки продай, а чарку выпей.

– Что такое портки?

– Можно сказать – джинсы или юбку, в вашем случае…

Цели он достиг: после парной и пива настойка подействовала почти мгновенно. Глаза у леди Спенсер подернулись поволокой, и язык стал заплетаться.

Теперь можно и поговорить о главном. Андрей подвинул Сильвии тарелку с тонко нарезанным балыком.

– Закусывай, и повторим…

– А может быть, хватит пока?

– Вот еще по полчарочки – и хватит. Зато спать будешь как младенец и утром встанешь другим человеком…

Вторая, кстати, прошла у нее гораздо лучше. И Андрей начал сложный, спиралеобразный разговор, подводя его сужающиеся круги к нужной теме. Браслета-гомеостата, который считал алкоголь таким же вредным для организма фактором, как стрихнин или пуля в мельхиоровой оболочке, и разлагал его на безвредные фракции в считаные минуты, сейчас, по счастью, на руке Сильвии не было. Андрей надеялся, что принятая ею доза достаточна для откровенной беседы.

Он долго, в истинно русских традициях, жаловался ей на свою бессмысленно загубленную жизнь, ругал Ирину, Сильвию, аггров вообще вкупе с форзейлями, отдельно Антона, Левашова за то, что изобрел дурацкую машинку, и Берестина, который, ослепленный прелестями инопланетной бабы, незнамо зачем поперся в прошлое и запустил маховик этой дурацкой истории. Образ он выстраивал достаточно убедительный, зря, что ли, кроме специального образования имел еще и длительный опыт общения с пьяными мужиками всех общественных слоев и групп. В тех же центральноамериканских джунглях наши военные и технические специалисты, врезав текилы или пуэрториканского рома, несли такое… Стукачам не хватало пленок в магнитофонах. Да, кстати, и особисты, допеченные климатом или начальством, тоже нередко теряли самоконтроль.

Особую прелесть срежиссированному им спектаклю придавало присутствие красивой, выпившей и едва-едва прикрытой женщины. В таком случае мужики вообще выскакивают из штанов, с одной стороны, чтобы нарисоваться поэффектнее, а с другой – бабам вообще плакаться на жизнь приятнее, чем мужикам. Расчувствовавшись, те и пожалеют, и приласкают… Вот и он наклонялся к ней через стол, не совсем послушной рукой пытался хватать за голые коленки и выше, глуповато хихикал иногда и заворачивал сложные матерные конструкции в духе капитана Кирдяги.

Если только Сильвия не была актрисой на порядок выше его, она вела себя совершенно так, как и полагалось в предложенных обстоятельствах. С поправкой на британскую основу менталитета. Ей бы пришлось очень тщательно следить за собой, чтобы экспромтом сыграть подобную роль.

Наконец он подошел к нужному моменту. Одной рукой снова наполнил чарки, другой приобнял Сильвию за плечи, передвинув свой стул на ее сторону столика.

– Ой, да у меня и так голова кружится. – Со смехом она попыталась оттолкнуть поднесенную к губам чарку. – Это, конечно, будет уже лишнее, – продолжила она по-английски, и по-английски же Новиков сказал фразу, которая по-русски звучала бы совершенно невинно, а на языке чопорного Альбиона могла показаться верхом фривольности.

Она расхохоталась, словно Элиза Дулитл, и выпила, бросив опорожненную чарку на пол.

– Так вот, они все сволочи, – заплетающимся языком выговорил Андрей, – а ты тоже такая, как они? – И полез рукой под обмотанную вокруг бедер простыню. – Для чего ты меня сюда притащила? Я лучше бы послал к той самой матери все ваши межпланетные дела и уехал на пароходе к далеким Соломоновым островам, вот бы там мы с тобой и… ну, это самое… вволю.

– Там бы и Ирина с нами была. А я ее терпеть не могу. Предательница и тебя у меня отбивает. А как раз здесь нам никто не помешает…

– Там тоже никто бы не помешал. А вы обе были бы моими любимыми женами. И еще таитяночек в компанию бы взяли… Ваши инопланетные правила многоженство допускают? – Андрей икнул и снова захохотал.

– Наши правила вообще ничего такого не допускают, потому нам так на Земле и нравится…

– О, как здорово! Вы все от природы лесбиянки?

– Еще хуже. Как пчелы – вообще бесполые все. Правда, интересно?

– Во даете!.. Бесполые, но все равно женского рода. Изыск! Так в натуре, зачем ты меня на Валгаллу затащила? Трахаться? Запросто. А надолго? У меня дела на Земле…

– Если бы… Этим у меня на вилле куда проще было заняться. А почему ты там не захотел? Я неправильно себя вела? Нужно было из себя, наоборот, недотрогу изобразить, такую вот? – Сильвия выпрямилась, опираясь на подлокотник, гордым вздергиванием подбородка и жестом римского патриция, запахивающего тогу, попыталась изобразить нечто возвышенно-недоступное, но ее качнуло, и она почти упала на подлокотник плетеного кресла.

– Нормально ты себя вела… Так чего ради потребовалось сюда тащиться?

– А и вправду – зачем? – Она насупила лоб. – Мы с тобой разговаривали… О чем мы разговаривали?

– Да о многом. Об Антоне в том числе и о его хозяевах… Не помню, в общем…

– Вот! – Сильвия многозначительно подняла палец. – Я получила приказ. По суперментальной связи. Мне было велено убедить тебя отправиться со мной на Таорэру, чтобы здесь ты наконец понял свою роль в раскладе мировых сил и начал жить и действовать в соответствии со своим предназначением, а не по правилам случайного для тебя общества… Маугли… Ты про Маугли у Киплинга читал?

– Не-а… Только мультфильм видел. Интере-есный…

– Глупый. – Сильвия погладила его по голове. – Надо прочитать. Но это как-нибудь потом. Нас сюда пригласили такие… такие… – Она зашевелила пальцами в поисках подходящего слова.

– Инстанции? – подсказал Новиков.

– Ну, вроде этого. Как если бы русский царь потребовал к себе сельского урядника для отчета о проделанной работе…

– Круто. А мне, кстати, плевать на любые Инстанции. Они для меня… никто. – И он снова полез к Сильвии за пазуху. Не испытав при этом никакого удовольствия. Гарантированная безопасность имеет и свои недостатки. А вот Сильвия сочла это за долгожданный знак и тут же попыталась на этом прекратить утомительный в ее состоянии разговор и перейти к дальнейшим вытекающим из этого жеста действиям. Сбросила халат, с трудом встала и сделала попытку увлечь Андрея за руку к кушетке. Еле он сумел усадить ее на место.

«Нет, неужели ее действительно так развезло, что не соображает? Или все же играет? Да ну, организм-то у нее человеческий, а с моей дозы и боцман с катушек съедет…»

– Обожди, успеем, давай еще выпьем. Хоть раз посидим, как люди, пока никто не мешает. Хочешь, я тебе шампанского налью?

Наиболее надежным признаком, что Сильвия «хороша», Новиков счел ее медленное соскальзывание с русского языка на более привычный английский. Начали отключаться самые специализированные навыки, не приобретшие устойчивость инстинктов. Вряд ли она настолько изощренна и так сохраняет самоконтроль, что догадалась сымитировать и такую интеллектуальную реакцию на алкоголь.

– Хочу! – заплетающимся языком ответила аггрианка.

Если Андрей правильно понимал, скоро она перейдет в стадию глубокого, а то и патологического опьянения и завтра вообще ничего не сможет вспомнить, сегодня, однако, сохраняя способность отвечать на прямо поставленные вопросы.

– Эта вот, Дайяна, она кто? Соблазнительная, кстати, дамочка. С ней бы тоже можно… О, а давай ее тоже позовем? Секс втроем – никогда не пробовала?

Сильвия презрительно рассмеялась.

– Ничего не выйдет. Она… для этого… плохо приспособлена. У нее только вид такой. А там… может, и нет ничего. Автономный эффектор устройства галактической связи.

– Жаль. А она когда к нам придет? Вот бы и проверили…

– Когда захочет, тогда и придет.

– И что мы с ней будем делать?

– Она сама скажет. Да что ты к ней привязался? У нас, может быть, последний вечер, когда мы с тобой остаемся теми, кто есть. А завтра уже ничего… Меня возьмут и… – Она сделала рукой отстраняющий жест. – А ты… пе-ре-йдешь… в иное… со-сто-я-ни-е… Станешь этим… межзвездным скитальцем. Читал у Джека Лондона?

Услышанное Новикову совсем не понравилось. Читать-то он читал, и не один раз, но никакое иное состояние, кроме нынешнего, его не устраивало. Да и Сильвия при всех ее отрицательных качествах и не слишком благовидной роли в выпавших на долю Андрея с друзьми приключениях стала уже человеком своим, членом, так сказать, их прайда. Он не хотел бы, чтобы ее… ну, дематериализовали, что ли. Поскольку Ирина говорила, что обратной дороги на родину для них нет. Камикадзе с бензином в один конец. Вообще об этом следовало бы узнать поподробнее. Отчего она так спокойно относится к перспективе своего исчезновения? Программа, что ли, самоуничтожения включилась? Но Сильвия отрубалась на глазах. Может, потому она и пила охотно и неумеренно, что прощалась со своим более чем столетним земным существованием?

Скорее всего, конечно, она мечтала завершить этот вечер классной оргией в древнерусском стиле, почему и напросилась на баньку, только не рассчитала своих сил и коварства партнера. Возможно, в этом был ее последний шанс «оправдать доверие руководства». Если бы ей удалось перевербовать клиента без лишних усилий… У них, судя по всему, действительно только два способа и есть – секс или пытки, физические и нравственные. Иначе всего происходящего не объяснишь.

Кое-как он довел в стельку пьяную подругу по крытому бревенчатому переходу до спальни. Уложил в постель. Сильвия еще бормотала что-то и пыталась вешаться ему на шею – в буквальном смысле. Он похлопал ее по щекам, надеясь еще хоть на несколько минут привести в чувство.

– У меня есть шанс выкрутиться? Что сделать, чтобы нам отсюда вырваться?

– Ничего… отсюда не убежишь, – глупо улыбаясь, пролепетала Сильвия. – Клетка захлопнулась, и у нас… У них… есть такие… методы, что инквизиция… Пхе… Раз попалась птичка…

Голова ее свалилась набок. Новиков подложил подушку и накрыл аггрианку одеялом. Широко раскрыл форточку.

«Интересно, телеметрически они ее не отслеживают? Испугаются, что агент в состоянии, близком к коматозному, и направят сюда бригаду «Скорой помощи»…

Андрей убедился, что лежит Сильвия удобно и непосредственной угрозы ее жизни не существует, машинально взглянул на часы – была ровно полночь – и отправился к себе.

…Для него триста граммов водки, да после бани и с закуской – считай что и ничего. Легкость в теле и расторможенность мыслей. Но ситуация выглядела мрачной. А что могут применить к нему такие меры психологического воздействия, по сравнению с которыми участь распятого на обочине Аппиевой дороги раба покажется выговором без занесения, – он не сомневался. Ирина ему рассказывала. Главное – трудно сообразить, в чем выход. Это когда Левашов был здесь со своей установкой, можно было перекинуть пару тумблеров и оказаться в московской мастерской Берестина или в Замке у Антона. Стоп! У Андрея даже сердце зачастило. Когда Воронцов разыграл свою эффектную сцену с идейным разрывом и уходом с Валгаллы навсегда (чтобы дезориентировать аггров и вывести из-под удара Ирину и других девушек), как он уходил? У них состоялся достаточно резкий разговор. Он, Новиков, обвинял капитана в трусости и предательстве, а тот отшучивался и плел околесицу (на случай, как выяснилось, если аггры захватят кого-нибудь из них в плен и будут зондировать психику, что, кстати, и произошло впоследствии), будто он вообще к здешним проблемам отношения не имеет и оказался в их обществе и на Валгалле случайно, чуть ли не против своей воли. Потом они почти помирились, устроили товарищеский прощальный ужин… И Левашов открыл канал внепространственного перехода. Через него Воронцов с девушками ушел в Замок к Антону…

Андрей от возбуждения даже вскочил, закурил, подошел к окну, выглянул во двор, где наконец разошелся нешуточный дождь. Только бы аггры не обрушились на них именно сейчас. Еще бы хоть час свободного времени!

Значит, Воронцов ушел по каналу Олега. Но ведь у него было собственное устройство прямой связи с Антоном. Взял он его с собой или оставил?

Еще раз тщательно припомнить, как был обставлен переход? Значит, так, застолье, сидели, болтали, пили за полночь. Потом Воронцов сказал что-то вроде: «Ну, нам пора…» Все спустились в подвал, к установке. У девчонок в руках были сумочки со всякой туалетно-косметической мелочью, а у него? Кажется, пусто. Вещей никаких. Сам же он и говорил, что в Замке даже птичье молоко пяти сортов. Трубку он крутил в пальцах. И все?.. Разве что в карманах…

Почти бегом Андрей прошел в комнату Воронцова. Там тоже все было, как до его ухода. Только покинул Дмитрий Валгаллу на два месяца раньше, и на мебели и вещах слой пыли лежал потолще. Комната обставлена, как корабельная каюта, ничего лишнего. Деревянная кровать, письменный стол, кресло перед ним и два стула. Небольшой платяной шкаф. На стене над кроватью два карабина: «СКС» с оптическим прицелом и короткий «винчестер» под кольтовский патрон с подствольным магазином.

Андрей начал один за другим выдергивать ящики стола, нервно разбрасывая никому не интересную, кроме хозяина, мелочь. Блокноты, жестяные сигарные коробки, уже здесь сделанные фотографии, несколько трубок… То есть человек уходил отсюда максимум на неделю, собираясь вернуться, и не рассчитывал, что в его ящиках будут производить обыск.

И наконец вот оно… Синяя кожаная коробка размером чуть больше пачки от сигарет «Прима». Дрожащими руками Новиков ее открыл. Точно! Серебристая таблетка, похожая на рублевую монету, только втрое толще. С одной стороны покрытая бархатистым черноватеньким ворсом. Он знал, как ею пользоваться. Если только она не настроена конкретно на Воронцова.

Новиков вернулся к себе. Задвинул прочный кованый засов на двери. Это у него с детства была такая слабость, даже в мирные и безопасные пятидесятые-шестидесятые годы, – чтобы его личное помещение могло изолироваться от мира максимально герметично. Сел в кресло и приложил таблетку к костному выступу позади ушной раковины.

Как следовало из рассказов Воронцова, контакт происходил мгновенно. Либо он сам оказывался в том месте, которое определял Антон для подобной встречи, либо в нужную точку прибывал форзейль.

Сейчас так не получилось. Поначалу Новикову вообще показалось, что эксперимент не удался. Что, может быть, прибор действительно реагирует на биотоки именно Дмитрия. Однако что-то с ним все-таки происходило. В голове нарастал низкий гул, как в старом ламповом приемнике после включения, и мысли начали слегка терять определенность и стройность. Не мысли даже, как сообразил Андрей, а картина мира, которую он воспринимал своими чувствами. Постепенно стали перед глазами расплываться стены, теряя геометрическую правильность, а потом и сам он начал плавно проваливаться в завертевшуюся вокруг воронку пространства.

Еще через пару секунд в дрожащих, постоянно меняющих очертания декорациях, как на экране плохо настроенного телевизора, из мутноватого тумана выплыл контур человекообразной фигуры. Пока еще лишенной цвета и объема.

Но угадать того, кто был ее прототипом, он уже мог. Словно бы перед Новиковым воплощалась сейчас сцена из сказок Гауфа. Демон, предположим, или джинн возникал по неловкой команде ученика чародея.

Наконец изображение стало четким. Антон в незнакомой одежде, похожей на наряд туземного вождя из Центральной Африки, сидел на широкой кушетке с гнутыми подголовниками, стоящей посередине просторной веранды, за которой распахнулась потрясающая панорама горной долины. Ее окружали нефритовые, светящиеся изнутри пики, покрытые бирюзовыми джунглями террасы спускались к овальному озеру, берега которого окружали дымные фонтаны гейзеров. По индиговому небу скользили желто-лимонные облака, и еще казалось, что вот-вот из-за гор появится ослепительно яркое светило.

Новиков отчетливо видел границу, разделяющую их миры. Пол из не слишком тщательно оструганных брусьев, обрезанный в полутора метрах от табуретки, на которую присел Андрей, отделялся от мозаичного пола Антоновой веранды пульсирующей струей голубого огня. Словно бы в прозрачной трубе мчался под давлением поток горящего спирта.

Следовало понимать, что контакт застал бывшего шеф-атташе, а ныне Тайного посла в момент уединенного созерцания.