Текст книги "Не по совести"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Слон, давай «дуй» на подмогу! Тут «шалава» одна упирается, и без тебя – ну, никак невозможно! – с ней справиться.

На его властный призыв дверь сарая открылась практически в ту же секунду, и оттуда вышел горилла-подобный молодой человек огромного роста. Не требуя больше никаких разъяснений, он твердой походкой направился прямо к машине, а оказавшись уже возле нее, не спуская с лица звериного выражения, открыл заднюю дверцу, после чего не замедлил засунуть в салон свои мощные руки. Анжелика, завидев это страшилище, как маленький писклявый крысенок, кинулась к противоположному выходу, но не тут-то ей было: он в нее словно безжалостный коршун вцепился, обхватив грубо за плечи и не давая ни единого шанса высвободиться из своих цепких объятий.

– Ты чего трепыхаешься, «шлюха»? – молвил он между делом. – Гляди, поломаю.

Гордеева, не смотря на сделанное ей чуть раньше предупреждение, в силу своего девичьего инстинкта, попыталась громко кричать, призывая на помощь.

– Помогите! Спасите! – вопила она истошно, надеясь привлечь хоть чье-то внимание. – Кто-нибудь… убивают!

Однако ее призывные крики не возымели на Слона ни малейшего действия, и он явно отпускать свою жертву нисколько не собирался, напротив, резко тряхнул, пытаясь сбить ей дыхание, и потом – непринужденно, словно только этим и занимался – одним сильным движением «вырвал» молодую девицу наружу, больно ударив красивой головкой о верхний край дверного проема. От такого значимого воздействия любая бы замолчала, и эта девушка не явила из себя исключение, потому что попросту потеряла сознание. Ее тело обмякло, тем не менее не упало, продолжая оставаться в цепких руках большого мужчины.

Увидев такой неожиданный поворот, Беркутов нервно сплюнул и не смог удержаться, чтобы не сделать «напарнику» строгое замечание:

– Гляди аккуратней, не убей ее раньше времени. На ком тогда заработаем и будем строить свой бизнес? Сам пойдешь на панель.

– Чего я-то опять? – незадачливо промолвил огромный детина, виновато склонив голову перед более хрупким товарищем, – Это не специально… просто она так стала орать, что я невольно не удержался.

– Ладно, – махнул рукой предводитель, повернувшись к сараю, – тащи ее внутрь, а то сюда уже кто-то идет, и, очевидно, придется ему разъяснять, что он здесь является лишним. Как закончишь с ней и как следует свяжешь, выходи на улицу поддержать нашу, представляю, что «дружескую» беседу.

Произнося свой монолог, Константин имел в виду человека, приближавшегося со стороны посадочного питомника, который явно что был привлечен громкими криками и непременно пожелавший выяснить, что же возле охраняемой им территории приключилось.

Глава IV. Признание

Азмира, закончившая свою вечернюю «смену» в восемнадцать часов, быстрым шагом направилась к дому, чтобы там переодеться в вечернее платье и подготовиться к назначенному ей свиданию. Она очень спешила, не желая в этот раз ни в коем случае опоздать, прекрасно понимая, что Судьба предоставляет ей шанс в виде, подающего большие надежды, ко всему тому же молодого и безраздельно любящего ее человека. Юная, но уже достаточно повидавшая на своем недолгом веку путана отчетливо понимала, что «работать» всю жизнь проституткой у нее попросту не получиться, поэтому она непременно намеревалась устроить свою личную жизнь, обеспечив ее достатком и процветанием. Для этого нужно было, при отсутствии достаточных навыков и хоть какого образования, просто выйти удачно замуж за перспективного и непременно обаятельного мужчину.

Девушке в этом плане невероятно везло, ведь на нее еще со школьной скамьи обращал внимание Холод Андрей Вячеславович, учившийся на один год старше ее. Он был сыном состоявшихся в этой жизни родителей и всегда выделялся самыми модными «шмотками» и дорогими аксессуарами. Еще с девятого класса он бросал на девушку томные взгляды, когда та еще училась в восьмом. Однако, как теперь известно, молодой и прекрасной ученице в то время было не до любви, так как из-за тяжелых материальных условий ей уже тогда приходилось «подрабатывать» проституцией, чтобы хоть как-то закончить девятый класс и получить первое свидетельство о неполном среднем образовании. Поэтому, наверное, она мало уделяла внимания ненастойчивому молодому юнцу, не пытавшемуся с ней даже заговорить, а только безнадежно грезившему об их отношениях.

От внимания Азмиры тем не менее не ускользнул столь пристальный интерес старшеклассника, но, не видя с его стороны никаких шагов к их сближению, она не зацикливала на этом внимания, переживая только – как ей прокормить себя и семью. Парня же она про себя называла: «Недостойный молокосос и отчаянный трус, не смевший «разорвать» их разницу в общественном статусе», при этом не понимая, что тот парень, охваченный страшным смущением, видя, как возле девушки «вьются» самые красивые и состоятельные мальчики школы, сам не смел к ней приблизиться, сокрушенно переживая и отдавая себе, как ему казалось, отчет, что она на него даже не взглянет. Так и тянулись для него унылые дни старших классов, пока наконец девушка после девятилетнего выпуска окончательно не забросила школу. Одиннадцатый год Холод заканчивал при полном отсутствии в образовательном учреждении «объекта» своего вожделения, на долгое время потеряв ее след.

Встретились они лишь спустя долгое время, когда Андрей уже поступил в Нижегородскую академию МВД России, где проходил обучение на первом курсе по специальности: «Оперативно-розыскная деятельность ОВД». Тагиева тогда уже была профессиональной путаной, совершенно не имея других навыков зарабатывать деньги. Встретились они тогда случайно, на улице, и она совсем уже хотела было пройти мимо, будто его и не заметив, но, к тому времени уже достаточно осмелев, парень сам окрикнул прекрасную девушку:

– Азмира, постой. Я давно пытаюсь тебя разыскать, и мне очень нужно сказать тебе что-то важное, – и после небольшой паузы потупив книзу глаза, – а главное, личное.

Проститутка тогда очень спешила на встречу к очередному клиенту, поэтому – конечно, и по понятным причинам! – не могла терять времени, тем не менее, ошарашенная такой смелостью недавнего застенчивого юнца, невольно остановилась.

– Чего тебе надо? – произнесла она, запыхаясь от быстрого шага, – Давай говори… только, если можно, быстрее: я очень спешу.

– Как бы нам с тобой встретиться в более спокойной, располагающей к общению, обстановке? – спросил в тот день юноша, пытаясь завязать с ней контакт, – Может, оставишь мне свой телефончик?

– Записывай, – «брякнула» недовольно Тагиева и продиктовала молодому курсанту (одетому, кстати, в полицейскую форму) свой сотовый номер.

В тот день Холод уехал учиться и смог вернуться в родное Иваново только лишь через месяц. Когда же в один прекрасный момент у Азмиры зазвонил телефон, почему-то, как по закону подлости, в тот самый момент, когда она ублажала очередного клиента, девушка сначала не поняла, кто с ней сейчас разговаривает.

– Мира, – так ее звали только друзья и знакомые, – привет! Это я.

– Кто такой – я? – недовольно пробурчала она в свой мобильник.

– Холод Андрей, – промолвил звонивший, лишь немного смутившись от тона своей собеседницы, – помнишь такого?

– Чего тебе надо? – не меняя своих интонаций, грубила Азмира. – Я сейчас занята.

– Ты обещала, что позволишь пригласить тебя в ресторан, – настойчиво продолжал юный влюбленный.

– Что-то я такого не помню, – усмехнулась молодая путана и тут же, словно почувствовав, что это именно то, о чем она беспрестанно мечтала, ухватилась за эту возможность, как рыбак подсекает пойманную им только что рыбу, – хотя ладно, давай приглашай.

В тот день они сговорились на встречу и с тех пор между ними установилась прочная платоническая, любовная связь, в которой девушка не спешила переходить к более близкому отношению. Она не торопилась посвящать дорогого возлюбленного в теневую сторону своей жизни и раскрывать перед ним сразу все свои «карты», интуитивно понимая, что нужная ей «рыба» еще не до конца заглотила «крючок».

С тех самых пор, появляясь в Иваново, Андрей сразу же назначал свиданье любимой им девушке и вел ее в полюбившийся им ресторан с красивой вывеской: «Чайхана», располагавшийся на площади Пушкина.

Вот и сейчас Тагиева согласилась на эту, как она не сомневалась, решающую встречу, обозначив время в девятнадцать часов на их старом месте. Поэтому красавица и спешила, ведь ей, поскольку она уже приняла ванну после последнего в этот вечер клиента, нужно было нанести скромный, не вызывающий макияж и нарядиться соответственно случая. Заскочив по пути в магазин, чтобы купить родителю водки, Тагиева забежала в квартиру, где, одарив «любимого» папочку, проследовала в свой будуар и принялась активно изменять там свою внешность.

Она слегка подвела тушью ресницы, нанесла на веки легкие тени, «набросала» на щеки пудры, после чего облачилась в красивое, чуть выше колен, укороченное темно-синее платье, сплошь покрытое яркими блестками. Она купила его на днях, намереваясь использовать специально для этого случая, и еще ни разу до этого времени не примерила. Наряд оказался ей так к лицу, что Азмира на несколько минут замерла перед зеркалом, отчетливо понимая, что непременно сразит своим видом и так бывшего в ее полной власти возлюбленного. Поскольку был уже июнь месяц, колготок она одевать не стала, облачив и без того прекрасные ноги в остроносые черные туфли на слегка завышенном каблуке. Ее нынешний туалет заканчивался, в тон обуви, дамской сумочкой.

Когда она выходила из отгороженной от основных помещений каморки, ее отец уже «принял на грудь» не меньше четверки и чувствовал себя превосходно, наслаждаясь, как он считал, вполне удавшейся жизнью.

– Куда расфуфырилась, «шлюха»? – не смог он сдержать замечания, невольно, однако, поразившись красотой своей дочери, – Опять пошла позорить родителя?

– Позорить?! – с негодованием воскликнула девушка, никак не желавшая привыкнуть к такому хамскому обращению, – Интересно спросить, а где Вы, папенька, были, когда мне в пятнадцать лет пришлось идти на панель? Водочку кушали? Вот так и кушайте, а то договоритесь и больше ее не увидите. Обижусь, «…твою мать», уйду, тогда поглядите – самому придется идти зарабатывать.

Так сложилось, что девушка обращалась к отцу на «Вы» не потому, что его уважала, а напротив, хотела так показать – до какой степени тот ей безразличен. Мужчину сначала такое отношение к нему раздражало, но потом, совершенно утратив чувство хоть какого-нибудь там достоинства, он стал воспринимать это абсолютно естественно.

Азмира, еще раз «подарив» родителю взгляд, полный презрения, недовольно фыркнула и словно легкий ветерок выпорхнула на улицу. На дворе было еще светло, одета она была довольно прилично, поэтому такси вызывать не стала, а отправилась на площадь Пушкина на маршрутке. Как и положено девушке, она опоздала на пятнадцать минут.

Ее преданный кавалер уже находился на месте и в томном ожидании ерзал на стуле. Он собирался в этот день сказать своей девушке нечто самое важное, поэтому никак не мог собраться с мыслями, с чего же стоит начать этот, как он считал, судьбоносный для него разговор. Что же такое могло так тяготить душу этого юного еще человека? Подходил к концу первый семестр первого курса его обучения, а готовясь к экзаменам, он имел свободное время и возможность покидать учебное заведение. Эту небольшую отсрочку парень решил использовать для того, чтобы съездить в родное Иваново, где собирался сделать Тагиевой предложение – выйти за него замуж. Для этой цели он, тайком от родителей конечно же, долго экономил выдаваемые ему капиталы и смог приобрести для любимой очень дорогое кольцо с большим и красивым бриллиантом. Именно его он собирался преподнести сегодня милой Азмире вместе со своей рукой и, естественно, сердцем, и именно такое серьезное обстоятельство и явилось причиной его крайнего возбуждения.

Когда прекраснейшая изо всех молодых девушек легкой походкой вошла в помещение ресторана, «плывя» по паркету так грациозно, словно бы лебедь по играющей глади спокойного озера, ей сразу же бросилось в глаза необычное для нее состояние любимого человека. Нежно поцеловав его в щеку (дальше у них пока дело не заходило), она уселась на удобном стуле – прямо напротив своего ухажера. Глядя на то, как его лицо меняется в красках, становясь то бледным, то красным, а то бело-красным одновременно, она, изобразив крайнюю заинтересованность, уставилась юноше прямо в глаза, желая поскорее узнать, что же конкретно явилось поводом такого его необычного поведения. «Поедая» кавалера вопросительным взглядом, Тагиева его только больше смущала, заставив в конечном итоге отвести в сторону взволнованный взгляд.

– У нас что-то случилось? – не желая оставаться больше в неведении, настойчивым тоном спросила Азмира, – Что, Андрюша, тебя беспокоит? Расскажи, я послушаю, и если это находится в моих скромных, девичьих силах, то обязательно помогу.

Холод от этих слов засмущался еще только больше. Его карман жгла небольшая малиновая коробочка, в которой находился бриллиант и с чьей помощью этот застенчивый парень собирался добиться согласия на совместную жизнь от этой, уверенной в себе, невероятной и восхитительной девушки. Однако его горло словно сковало каким-то спазмом, и юный влюбленный никак не мог выдавить из себя те самые несколько слов, которыми принято решать судьбу двух влюбленных друг в друга людей. Видя его нерешительность, совершенно не закомплексованная молодая особа, решила помощь своему намного более порядочному поклоннику.

– Ты собираешься поведать мне что-то важное? – «прожигая» юношу взглядом, беззастенчиво спросила девица легкого поведения. – Это как-то касается наших с тобой отношений?

– Определенно, – скрипящим, срывающимся голосом отвечал юный парень, – от того, что я собираюсь сказать, действительно, зависит дальнейшая жизнь как моя, так в том числе и твоя.

– Интересно, что бы это могло быть такое? – кокетливо состроив прекрасные глазки, подталкивала Азмира нерешительного возлюбленного к отважному шагу. – Я прямо истомилась вся в ожидании?

Не имея еще подобного опыта, парень не знал с чего следует начинать такие признания, боясь сказать или сделать что-то такое, от чего ему непременно ответят отказом. Не следует думать, что он не репетировал этот самый момент, многократно демонстрируя перед зеркалом в ванной: как он смело будет вести себя в этой важной для себя ситуации; как уверенно будет признавать в любви и произносить ту самую фразу, после которой в романах все девушки непременно бросаются в объятья любимых ими мужчин; как будет, привстав на колено левой ноги, протягивать ей небольшой сувенир, приоткрывая одновременно его красивую крышку; как покажет ей дорогое кольцо, хранящееся внутри; как «загорятся» ее глаза от долгожданного, мгновенно наполнившего ей душу, огромного счастья – в е это он отчетливо видел, но только в своих наполнявших взволнованный разум фантазиях. На деле же он никак не мог собрать воедино «разбежавшиеся» в лихорадочной спешке мысли и не мог подобрать тех самых несколько слов, после каких уже ничто не сможет разлучить его с прекраснейшей на всем белом свете возлюбленной.

От тягостных размышлений его оторвал подошедший официант, заученной фразой поинтересовавшийся о готовности посетителей сделать заказ. Это явилась небольшой передышкой в том безумном волнении, охватившим взбудораженный мозг этого «чистого», «невинного» еще юноши.

Десять минут потребовалось на то, чтобы удержать возле себя работника пищепрома, но наконец все блюда были заказаны, и задерживать возле себя постороннего человека и дальше было бы глупо, да и просто смешно. Азмира, не переставая все это время «сверлить» собеседника, можно даже сказать, не наигранно любящим взглядом, – можно не сомневаться, что в глубине души она его непременно любила – решила сама предоставить ему передышку, чтобы дать возможность собрать воедино свои мысли и заручиться в непринужденном общении хоть какой-то маломальской решимостью. Поэтому она, резко поменяв выражение своего распрекрасного личика на веселое беззастенчивое, мастерски увела разговор на отвлеченную тему.

– Если еще не «созрел», то не надо, – сказала она, кокетливо хлопая глазками, – скажешь потом. Ты надолго приехал?

– Нет, – ответил Андрей, вздохнув от радости от того, что получил передышку, – на пару дней – и обратно в Нижегородскую академию… экзамены нужно сдавать.

– Экзамены – дело хорошее, – начиная уплетать принесенные яства, с восторгом заметила красивая девушка, – ты парень умный – сдашь обязательно, а там, глядишь, не заметишь, как потом лейтенанта получишь.

Далее, беседа перешла в непринужденное русло и текла в таком тоне до самого окончания приятного вечера. Лишь только был съеден десерт, молодой человек, разгоряченный легким алкогольным напитком, употребленным ими во время совместного ужина, наконец-то достаточно осмелев, уверенным движением достал из кармана красивую малиновую коробочку, поверху украшенную блестящим орнаментом, встал перед девушкой на колено и протянул ей это доказательство своей безграничной влюбленности.

– Прошу тебя, Мира, – молвил он срывавшимся от волнения голосом, – стань моей любимой женой.

Девушка от такого долго ожидаемого ею поступка не нашла ничего лучше, как, не удержавшись, разразиться рыданьями и, обливаясь слезами, не принимая дорогого сердцу подарка, тут же призналась в ужаснейшей правде:

– Ты ничего про меня не знаешь! Я «работаю» проституткой!

Глава V. Жуткое положение

Что же примерно тем же самым временем происходило в месте, где находилась теперь ее «сменщица» по их совместному опасному бизнесу? Как уже было сказано, Слон понес лишенную чувств проститутку в помещение отстоящего одиноко сарая, его же подельник остался ждать приближавшегося к ним пожилого охранника, дежурившего в питомнике.

Мужчина пятидесятичетырехлетнего возраста, он являлся отставным милицейским сотрудником и, чтобы не сидеть в бездействии дома, устроился работать на этот охраняемый ЧОП-ом объект. Отдав служению государству лучшие годы жизни, он, находясь в постоянных лишениях, волнениях и, подвергаясь неимоверным по своей природе нагрузкам, оставил на охране правопорядка большую часть своего здоровья, заработав многие хронические недуги. Об этом свидетельствовал его худощавый высокий рост, выдающий человека с явным заболеванием желудочно-кишечного тракта; а осунувшееся, испещренное морщинами, вытянутой формы лицо также не умаляло этого впечатления; «потухшие» «безжизненные» серо-голубые глаза лишний раз были тому подтверждением. Одежда мужчины состояла из камуфлированной военной формы, окрашенной цветом «хаки».

Так получилось, что в тот день он заступил на смену один и в ближайшем окружении не имел ни одного, хоть чем-то могущего помочь, человека. Около часа ночи, совершая обход вверенной ему территории, он увидел, как мимо питомника проезжает подозрительная машина, своим ярким светом фар освещая окрестность. Почему напросился ему такой вывод? Да все потому, что в том направлении и днем-то мало кто ездит, но чтобы ночью – такое ему встречалось видеть впервые. Верный сложившейся у него многолетней привычке бывший служитель закона направился посмотреть, что же именно послужило причиной необычной активности, развернувшейся возле всегда спокойного до этих событий питомника. Не зная еще, может ли это явление представлять хоть какую опасность, мужчина не стал никому докладывать о столь странных передвижениях, решив действовать исключительно, как это говорят: на свой страх и риск. Услышав призывы о помощи, произносимые явно девичьим голосом, он совершенно не зная, что может его ожидать, однако не позабыв извлечь травматическое оружие, ускоренным шагом двинулся в направлении раздававшихся криков.

Именно свет от его фонаря и привлек пристальное внимание Константина. Он был начинающим бандитом и еще не успел обзавестись никаким огнестрельным вооружением, кроме разве острозаточенного ножа. Он привык во всех случаях полагаться на ту безграничную ярость, какая всегда охватывала его в моменты экстренных непредвиденных ситуаций и помогавшая ему внушать недругам страх и даже какой-то сверхъестественный ужас, так как гнев, излучаемый им в эти минуты, был невероятно страшно, да что там – просто ужасен. Вот и сейчас, скрестив на груди руки, он, накапливая в себе ярость, беспокойно выжидал, когда к нему приблизится тот человек, что решился расстроить их планы.

Свет фонаря неминуемо приближался и наконец сквозь него стал вырисовываться силуэт худого мужчины.

– Тебе чего надо?! – упреждающе крикнул Беркутов, добавив своему голосу металлических ноток. – Мотай, на «хер», отсюда, не создавай себе лишних проблем!

Однако, не смотря на это однозначное изречение, пожилой уже человек продолжал осторожным шагом сближаться. Когда между оппонентами оставалось не более полутора метров, он наставил свой пистолет на молодого, но уже «отмороженного» преступника и уверенным голосом произнес:

– Вы кто такие и чего здесь творите? Я слышал жалобный голос кричащей о помощи женщины.

– Убери свою «пушку» – это тебе не «Чечня», – злобно ответил бандит, смачно сплюнув в сторону отважного собеседника, – и это… я тебя не боюсь. Ты сам отвечай: кто такой, что набрался наглости со мною связаться?!

– Я охранник с питомника декоративных растений, – безбоязненно отвечал бывший служитель порядка, – Арсентьев Сергей Сергеевич, и еще раз требую, чтобы Вы назвали себя и разъяснили, что здесь сейчас происходит.

– Тебе это, «пень старый», лучше не знать, – продолжал молодой «беспредельщик» вести себя вызывающе, – будешь целее. Я Костя-киллер, и этим, надеюсь, все сказано. «Вали» давай по-хорошему, а то неровно выйдет мой большой друг и тогда, увидев тебя с «беспантовой» игрушкой в руке, очень обозлится, а уж в дальнейшем… тут я за него ручаться не буду.

– Я буду звонить в милицию, – грозно сказал охранник и, в подтверждение своих слов достав из кармана мобильник, стал тыкать на нем необходимые кнопки.

В этот момент из сарая вышел огромный детина и, придав своему лицу выражение рассвирепевшего зверя, бросился на худого мужчину с явным намереньем сделать ему достаточно больно. Завидев приближавшуюся к себе махину, Арсентьев, когда между ними было еще метра четыре, принялся стрелять из своего травматического оружия, каждый раз попадая по движущейся в его сторону несравненно объемной «мишени». Промазать в данном случае было бы попросту невозможно: настолько велик был противник и близко до него расстояние. Однако разъяренный Михайлов словно не чувствовал боли от попадающих в него резиновых пулек и продолжал уверенно приближаться.

Как только он достиг причинявшего ему страдания неприятеля, то в ту же секунду, размахнувшись своей сжатой в кулак неимоверно сильной рукой, напоминающей большую кувалду, и помогая всем корпусом, резко ударил обидчика по лицу.

– Только не сильно! – успел лишь воскликнуть громким голосом Константин, но было уже достаточно поздно: сокрушительный тумак достиг своей выбранной цели.

Воздействие было настолько мощным, что бывший служитель закона, непроизвольно хрюкнув, завалился на спину и тут же лишился чувств, оставаясь без признаков жизни. Слон же, не успев еще отойти от «принятых» им на тело, как минимум, четырех болезненных попаданий, для большей убедительности пнул лежащего без движений охранника по его небольшой голове своей мощной ногой, в дополнение ко всему обутой в жесткий армейский ботинок. В этот момент к нему подскочил Костя-киллер и, оттолкнув товарища в сторону, крикнул:

– Ты убьешь его! Хватит!

Но большому преступнику было этого мало: он никак не мог простить даже уже бесчувственному противнику того наглого нападения, которому он только что так бесцеремонно подвергся. Не смотря на настойчивый тон своего предводителя, Михайлов еще несколько раз порывался прорваться к телу Арсентьева, чтобы продолжить жестоко его избивать, перебегая из стороны в сторону, но завидя на своем пути возникающего внезапно товарища, резко изменял направление, пытаясь обойти бесчувственного врага с другой стороны.

Еще минут пять ему потребовалось, чтобы окончательно избавиться от душивших его негативных эмоций. Все-таки, говорят, время лечит, и он, восстановив потихоньку дыхание, наконец-то остановился, продолжая притом энергично водить желваками.

– Старый «ублюдок»! Он что, разве не знает, что стрелять из «травмата» в живого – значит делать ему очень больно. Он что про это не знал?

Зная о недалеком уме своего компаньона, Беркутов не придал его словам никакого значения, а стал осматривать лежащего на земле человека. Тот совершенно не подавал признаков жизни. Приложив – как он знал это из фильмов – два пальца на шею поверженного противника прямиком к сонной артерии и ничего там не почувствовав, с выразительной печалью в своем голосе и предательски усмехнувшись, начинающий бандит произнес:

– Ну, ты даешь, Слоняра, «по-ходу», ты его все же убил. Говорил же я ему: «Будешь тише, будешь дольше», нет, не поверил, и что из всего этого вышло? Теперь вот лежит… тихо так, ну, прям как «рыба об лед». Недаром меня зовут Костя-киллер.

– Но ведь вроде это я его… – попытался возразить огромный детина, недоверчиво посматривая на своего преступного «командира».

– Вот именно, – жестко «отрезал» беспечный преступник, привставая от мертвого тела, – Вот именно! Ты лучше скажи: чего будем делать с убитым? Может, как и обычно, окажем последние почести да где-нибудь похороним?

– Не знаю, – ответил Михайлов, пожимая своими неимоверно большими плечами, – можно оставить и здесь. Чего зря с ним таскаться?

– Я так и думал, что ничего более умного ты на предложишь, – плюнув с недовольством на лицо мертвого человека, произнес безжалостный Беркутов, – бери его за руки и помогай нести до машины.

Повторять в этом случае не пришлось, и огромного роста бандит, отлично осведомленный о вздорном характере своего приятеля, приподнял труп за указанную ему часть тела и, дождавшись, когда товарищ схватится за ноги, направился в сторону стоящего неподалеку автомобиля. Константин умышлено выбрал себе эту часть тела, так как нести за нее было намного легче, нежели чем поддерживать тело за плечи. Пройдя те пять метров, что отделяли их от багажника, они открыли крышку захваченного чуть ранее, хотя и изрядно потрепанного, но все же еще приличного, транспорта российской модели, носящего название «Волга», и забросили туда безвременно ушедшего из жизни Арсентьева.

– Смотри-ка, и сетка-рабица есть, – машинально сказал более разумный преступник, сразу предположив, что будет с ее помощью делать, – как знал проклятый «водила», что она пригодиться, – и беззастенчиво рассмеялся пришедшей в голову мысли.

Закончив с погрузкой безжизненного тела бывшего правоохранительного сотрудника, оба товарища облегченно вздохнули от осознания того, что им уже в конце концов предоставлялась возможность заняться именно тем делом, ради которого, собственно, все это и было затеяно. Они проследовали в сарай, где прижавшись к стене сидела уже пришедшая в себя девушка, а в полуметре от нее лежал бесчувственный водитель такси. Его пришлось оглушить чуть сильнее, чтобы избежать с его стороны ненужных телодвижений и, очевидно, не обошлось без какой-нибудь там черепно-мозговой травмы.

Костя, «зажигая» безжалостным гневом глаза, присел на корточки перед плененной жрицей-любви и, глядя ей прямо в глаза, настойчиво произнес:

– Ты ведь не будешь кричать и брыкаться?

Красивая проститутка была крепко связана липкой, клеящей лентой непрозрачного, серебристого цвета, с помощью которой также был заклеен ее миленький, но несколько больше, чем нужно, разговорчивый ротик. Трясясь от страха и непроизвольно обливаясь слезами, она помотала головой то кверху, то книзу, отчетливо давая понять, что впредь будет гораздо покладистей. Не без причинения боли, одним резким движением сорвав «скотч» с ее пухленьких губок, молодой «беспредельщик» предоставил ей слово. Девушка скосила глаза на лежавшее рядом тело и дрожащим от волнения голосом попыталась узнать:

– Что вы с ним сделали?

Перехватив ее взгляд и, определенно поняв, что она имеет в виду, опасаясь такой же нелепой участи для себя, Беркутов обернулся к стоящему сзади верзиле и, сделав удивленным лицо, с интересом спросил:

– Ты чего, Слон, с ним сделал?

– Ничего серьезного, – равнодушно отвечал огромный преступник, – он еще дышит.

– Видишь, – придавая лицу любезное выражение, продолжал Константин, – он пока дышит, но опять же, как говорит мой большой товарищ: «Пока». Ты как, случайно присоединиться к нему не желаешь?

– Нет, – откровенно отвечала молодая путана, – что вы хотите?

– Леха, объясни девушке, что нам нужно, – сказал предводитель, вставая и отстраняясь чуть в сторону, – только гляди – не переусердствуй! Нам на сегодня покойников уже, кажется, хватит.

Девушка слышала на улице пистолетные выстрелы, громкие крики и последующий шум жестокой борьбы и, видя перед собой живыми обоих преступников, тут же сообразила, что сейчас имелось в виду, отчего испугалась еще только сильнее. Она даже не заметила, как непроизвольно описалась. Михайлов же, заменив своего предводителя перед жрицей-любви, одной огромной рукой ухватил ее за тонкую шею и легко приподнял над землей, после чего громко рыкнув, обдавая жертву вонючим дыханием и забрызгивая слюнями, ожесточенным голосом прокричал:

– Будешь работать на нас!!!

– Тише ты, Слон, – осадил товарища Беркутов, обратив внимание, как стали намокать сетчатые колготки Гордеевой, что было заметно даже в предрассветном небольшом полумраке, – смотри: она даже обоссалась. Как бы «кони не двинула»?

От последних слов здоровенный детина презрительно сморщил лицо и бросил девушку оземь, от чего та больно ударилась и жалобно застонала. Но преступникам были безразличны все те страдания, что испытала по их вине Анжелика. Чтобы продолжать «ломать» не помнящую себя от охватившего ее страха презренную проститутку, к ней приблизился Константин и, пренебрежительно ухватив за роскошные волосы, приподнял верхнюю часть ее туловища от земли и переместил обратно к стене, прислонив ее спиной так, чтобы та непременно оставалась сидеть.

– Все ли ты поняла, милая девушка? – наполнив свой голос выразительным сладострастием, снова завел прерванную недавно беседу беспощадный бандит. – Что тебе еще объяснить?

– Что я должна буду делать? – потерянным голосом поинтересовалась молодая путана. – Я согласна на все.