Текст книги "Возвращение в гильдию (СИ)"

Автор книги: Василий Блюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Охранник коротко повел глазами, мельком оглядев отряд, произнес:

– Пленники пройдут в комнату одни, а вы ступайте.

Лицо вожака начало багроветь, он сдавленно прошипел:

– Я неделю бродил по светлым пещерам и пленил их с риском для жизни. Я сам решаю, куда и когда мне идти. Посторонись, иначе!.. – замахнувшись, он резко шагнул вперед.

Никто не понял, что произошло, лишь слабо колыхнулся воздух, но Стервень вдруг покачнулся, обмяк, и кулем осел на пол. Скрипнув, отворилась дверь, в проеме показался богато одетый мужчина, брезгливо взглянул на лежащее на полу тело, он поманил пленников пальцем и исчез.

ГЛАВА 13

За дверью открылось просторное помещение. Вдоль стен лавки, над ними во множестве висят дорогие доспехи вперемешку с головами удивительных существ. С потолка на тяжелой цепи свисает люстра, усаженная десятками сияющих сфер. У дальней стены возвышение, в центре– трон с высокой спинкой. В глаза сразу бросился стоящий посреди зала уставленный множеством блюд длинный стол, где, негромко переговариваясь, сидят мужчины и женщины. Мужчины в доспехах, блестят смазанные маслом волосы, мозолистые пальцы сжимают тяжелые кубки. Но за столом не все воины, иные в просторных халатах, свободно ниспадающих с плеч, на шеях амулеты из мерцающих камней, пальцы унизаны множеством невзрачных, и, на первый взгляд, совершенно бесполезных колец. Женщины в ярких платьях, бусы из мелких блестящих камней игриво поблескивают, туго закрученные волосы спадают на плечи тяжелыми косами.

Едва захлопнулась дверь, как разговоры стихли, а головы повернулись к выходу. Шестерня, попавший под перекрестье взглядов, тут же смутился, Зола же наоборот, преисполнившись презрения, обвел зал ледяным взглядом. Сидящий во главе стола немолодой мужчина некоторое время молча смотрел на пришедших. Тяжелая челюсть выдвинута вперед, а суровый взгляд карих глаз пронзает насквозь. На щеке глубокий шрам, что так украшает настоящих воинов. В ушах – по небольшой серьге, что можно было бы принять за украшение, но кровавые камни недобро мерцают из оправы, явно не простые, чувствуется злая магия. От фигуры веет мощью, но под глазами темные круги – власть нелегкое бремя. Шестерня искоса оценил доспехи, с завистью отметил – явно прочнее и лучше, чем у обычных воинов, пластины на плечах идеально подогнаны, а чешуйки заходят одна на другую настолько тесно, что не пропихнуть иглу.

Удовлетворившись осмотром, мужчина милостиво кивнул, указав на стол, где, по левую руку пустуют четыре стула с изящными резными спинками. За все время, пока хозяин зала пронзал гостей взглядом, никто не проронил не слова, но едва он отвел глаза, разговоры тут же возобновились. Дерн неторопясь подошел к столу, присел, стараясь выглядеть невозмутимо, хотя сердце испуганно бьется, а спина напряглась, окошечки бойниц в зале ничем не замаскированы, в темных провалах нет-нет, да тускло блеснет металл.

Скрипнули стулья, наемники заняли предложенные места. При взгляде на изобилие блюду Золы заурчало в желудке, а Шестерня голодно сглотнул. Прикрытая дорогой тканью поверхность стола уставлена серебряными тарелками: вот, на широком блюде– невиданная рыба, белесые глаза из мелких зеленоватых плодов слепо таращатся на гостей, распахнутый зубастый рот набит фруктами, а поджаристая желтоватая корочка местами разломилась, обнажая исходящее паром сочное мясо, рядом несколько тарелок помельче, в каждой горка искусно запеченных улиток. Изящные чашечки с подливкой чередуются массивными сковородами, где, блестя каплями горячего жира на отлично прожаренных боках, томятся диковинные шестиногие кабаны. В высоких вазах – сложенные горками спелые фрукты. Не прерывая беседы, женщины лениво пощипывают ягоды, спелые плоды лопаются в пальцах, прыскают соком, сладкий аромат расходится над столом, смешиваясь с острым запахом приправ и мощным мясным духом.

От такого изобилия у Шестерни закружилась голова, с трудом скрывая дрожь в руках, он схватил первое попавшееся блюдо, в янтарном масле колыхаются мелкие кусочки мяса, сверху присыпано мелко нарубленной белесой травкой, не глядя, зачерпнул пятерней, бросив в рот, смачно зачавкал. На него косились, мужчины презрительно, женщины лукаво, но пещерник никого не замечал, стремясь утолить терзающий голод. Дерн разорвал шестиногого поросенка и пожирал нежное мясо огромными кусками. Мычка невозмутимо разделывал зубастую рыбу, вовремя подхватывая вилкой пластины белого мяса, что при малейшем прикосновении сами отваливались с костей. Только Зола не спешил, недовольно морщась, он тщательно принюхивался, прежде чем отправить в рот очередной кусочек, лицо мага кривилось, а глаза с подозрением шарили по столу, словно он мучился неким неразрешимым вопросом.

Продолжая поедать рыбу, Мычка заметил, как стоящий за правым плечом от владельца дома мелкий мужичок, в длинном бесформенном одеянии, время от времени нагибался к уху хозяина, и что-то коротко говорил, поглядывая в их сторону. Тот брезгливо поморщился, но подумав, кивнул. Мужичок довольно улыбнулся, и сделал незаметный знак сидящему на противоположной стороне стола юноше в ярко-красном халате, лениво смакующему мелкие черные ягоды. Казалось, тот ничего не заметил, но через мгновение, вершинник ощутил, как заломило в висках, словно невидимые скользкие щупальца проникли в голову, зашевелились, исследуя мозг.

В глазах потемнело, с трудом повернув голову, Мычка заметил, как замедлились движения Дерна, а Шестерня застыл, выпучив глаза. Зола перестал жевать, его взгляд, скользнув по пирующим, остановился на юноше. Брови мага сошлись на переносице, а губы сжались в тонкую линию. Гости притихли. Хозяин бросал короткие заинтересованные взгляды, но делал вид, что не замечает происходящего.

Щупальца исчезли, а ломота в висках прекратилась. Мычка вновь взглянул на противоположную сторону стола. Юноша чуть побледнел, выражение скуки исчезло, сменившись напряженной сосредоточенностью, его губы беззвучно шевелились, а взгляд прикипел к лицу противника. Рядом хрустнуло. Сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, Зола медленно сводил руки. Глаза мага закрылись, на висках вздулись пульсирующие жилы, а в горле зародилось глухое рычание. Спустя мгновение юноша громко вскрикнул, схватившись за голову, отпрянул от стола, с грохотом повалился на пол.

Зола замедленно выдохнул, дрогнув, поползли вверх набрякшие веки, покрасневшие глаза с полопавшимися сосудами скользнули по лицам присутствующих, остановились на хозяине. Прокашлявшись, маг неспешно произнес:

– Благодарствуем за угощение. Твоя трапеза достойна восхищения, а гости украсят и царский двор. Случай забросил нас далеко от родного дома, мы идем давно, и видели многое, но здесь мы впервые. Если ты позволишь, мы ненадолго остановимся в вашей... – он запнулся, подбирая слово, – в вашем городке, чтобы отдохнуть и пополнить припасы.

Хозяин дома оторвал взгляд от распростертого тела юноши, возле которого уже хлопотали служанки, ответил низким голосом:

– Не вижу причин, по которым мог бы вам отказать, только... – он запнулся, – мне донесли, что вы пришли из верхних пещер. Так ли это?

Несмотря на то, что мужчина старался говорить нейтральным тоном, Зола насторожился, почувствовав подвох. Он покосился на гостей. Все молчат, внимательно прислушиваясь к разговору, на лицах дежурные улыбки. Не видя повода лукавить, Зола прямо ответил:

– Не знаю, что вы зовете верхними пещерами, но мы... спустились с поверхности земли, и пытаемся вернуться обратно.

Едва он закончил, по столу пронесся вздох ужаса. Зола стиснул зубы, понимая, что ляпнул что-то не то, но исправлять было поздно. Он испытывающе взглянул на собеседника. Лицо хозяина затвердело, резко проступили рифленые желваки, а губы нехорошо изогнулись, он уже открыл рот, когда сидящий рядом глубокий старец, в расшитом звездами халате, поднял руку, скрипуче произнес:

– Не будем спешить с выводами, – он в упор взглянул на пришельцев. Совсем не старческие глаза, ощупывали каждую черточку на лицах, словно отыскивая некие знаки. Закончив осмотр, старец продолжил: – как известно, на поверхности нет и не может быть жизни. Кто тем или иным путем попадает туда хоть на небольшое время, умирает в страшных муках. На лицах этих людей я не вижу признаков болезни.

Звякнув доспехами, на дальнем конце стола вскочил один из мужчин, воскликнул запальчиво:

– Значит они лгут!

Старец повел рукой, и воин послушно опустился назад. Но едва он сел, вопрос подхватила сидящая тут же женщина. Слегка повернув голову, так что тяжелые серьги лениво качнулись, а ожерелье на груди ярко замерцало, попав под прямые лучи магических сфер, она томно произнесла:

– Действительно, звучит странно. Столь мужественные путешественники, и такая откровенная ложь...

Гости вновь зашушукались. Зола поймал несколько недобрых взглядов, но старец поднял обе руки, сказал успокаивающе:

– И все-таки я прошу тишины. Как вы все знаете, наши живительные пещеры соединяются с поверхностью сетью проходов. Но несмотря на таящиеся во тьме ловушки и запутанность ходов в старину к нам нет-нет, да прорывались всякие... – он кашлянул, покосился на наемников. – Но после того, как большую часть ходов обрушили, а остальные замуровали, посещения прекратились.

Один из мужчин, матерый воин со множеством шрамов на лице, недобро произнес:

– Темновик, я что-то не пойму, к чему ты клонишь.

Старец вздохнул, сказал устало:

– Я хочу сказать, что если некие люди утверждают, что спустились с поверхности, и, миновав ловушки, вышли к нам, это хороший повод поразмыслить.

Воин упрямо нагнул голову, произнес с нажимом:

– Темновик, я... – он обвел головой гостей, поправился, – мы все знаем, что ты как никто печешься о благе города, но...

Он вдруг перешел на неизвестный язык, отчего Шестерня, до того внимательно вслушивающийся в разговор, оторопело оглянулся, а Зола лишь стиснул зубы, пытаясь разобрать смысл чужого наречия. Тем временем, воин продолжал говорить, и с каждым сказанным словом мужчина во главе стола становился все мрачнее, а сидящий рядом старец лишь сокрушенно качал головой.

Когда воин закончил, воцарилась хрупкая тишина. Хозяин дома сидел набычившись, его лицо стало чернее тучи. Тяжело вздохнув, он начал медленно подниматься, словно вросшая в землю замшелая глыба камня. Зола уже чувствовал топор палача не шее, когда негромко скрипнула дверь, прошуршало платье. Мужчина во главе стола повернул голову, глядя на приближающуюся летящей походкой девушку.

Мычка повернулся на звук, глаза помимо воли расширились: тяжелая грива иссиня черных волос, тонкие черты лица, точеная фигура, небольшие груди чуть заметно оттопыривают плотную ткань охотничьего костюма, а в огромных глазах застыл немой вопрос... Вершинник засмотрелся на длинные ноги, что легко несут хозяйку, словно невесомая фея плывет над полом, не касаясь бренной земли. Проходя мимо, девушка чуть повернула голову, едва заметно улыбнулась. Мычка поразился грации, с какой она присела на свободное за столом место по правую руку хозяина.

По ноге стегануло болью. Мычка едва не подпрыгнул, сдавленно ойкнув, резво развернулся, заметив, как исчезает под столом кожаный сапог. Подняв глаза, он встретился с бешенным взглядом мага. С трудом сдерживая гнев, Зола прошипел:

– Прекрати таращиться на дочь воеводы!

На звук голоса повернулся Шестерня, окинул взглядом девушку, сказал поморщившись:

– Было б на что таращиться. Тощая какая-то, болеет, не иначе.

Маг с силой саданул пещерника локтем, отчего Шестерня поперхнулся куском мяса и надолго закашлялся, прошептал с ненавистью:

– Идиоты. Вы еще не поняли, что решается наша судьба?

Дерн поинтересовался чуть слышно:

– Зола, а ты не преувеличиваешь? Усадили за стол, накормили, разговаривают... Что еще нужно?

Маг лишь испепелил болотника взглядом, посмотрел на новоприбывшую. Мычка перевел глаза следом, лишь теперь отметив поразительное сходство, та же горбинка на носу, внимательный взгляд, тонкие волевые губы... Девушка что-то коротко спросила на непонятном языке у отца, тот ответил. Ее брови изумленно взлетели, она с интересом обвела взглядом наемников, затем, повернувшись к отцу заговорила быстро, ее лицо стало умоляющим. Вершинник видел, как с каждым словом хозяин дома хмурится все больше. Наконец, его лицо стало злым, он жестко прервал дочь. Последнее очень не понравилось Золе, но он лишь стиснул зубы, продолжая вслушиваться.

Шестерня наконец-то прокашлялся, спросил вполголоса:

– Как вы думаете, о чем они спорят?

Пещерника оставили без внимания. Девушка тем временем продолжала настаивать, ее голос становился все громче, в нем проскальзывали обвиняющие нотки. Гости за столом тактично отворачивались, и лишь громче стучали столовыми приборами, делая вид, что заняты едой. Было заметно, что отца тяготит разговор, его лицо страдальчески кривилось, взгляд блуждал по комнате. Наконец, он не выдержал, с грохотом встал, отчего все мгновенно повернулись в его сторону, что-то коротко произнес, затем его глаза остановились на наемниках, он помолчал, играя желваками, сказал, с трудом выталкивая слова:

– Прошу меня извинить, но я вынужден вас покинуть. Вас отведут... – было видно, что он хотел сказать нечто другое, но сдержался, – в покои, где можно отдохнуть.

Хозяин дома резко развернулся, отчего чешуйки доспеха сухо захрустели, словно большая ящерица терлась о камень, и быстро покинул зал. Следом с грохотом вышел воин со шрамами, за ним направились еще несколько мужчин. Когда за ними захлопнулась дверь, Зола с облегчением вздохнул, а Шестерня с удивлением заметил, что виски мага покрыты мелкими бисеринками пота, а балахон прилип к спине, хотя в помещении было совсем не жарко.

Девушка, о которой успели забыть, некоторое время молча присматривалась к наемникам, затем, кротко улыбнувшись, произнесла:

– Что ж, давайте знакомиться. Я Себия, дочь начальника городской стражи. Надеюсь, вы достаточно восстановили силы, чтобы доставить нам удовольствие рассказом о неведомых странах и дивных существах...

ГЛАВА 14

Им отвели небольшой домик на окраине городка. Себия лично проследила, чтобы гости расположились с удобством. Обходя домик, она жизнерадостно щебетала, но от Шестерни не укрылось, с каким вниманием девушка осмотрела стены и потолок. Гостеприимство девушки оказалось настолько велико, что она даже поднялась на чердак и заглянула в погреб, чем несказанно удивила Мычку, представлявшего поведение высокопоставленных особ несколько иным. Перед тем как уйти, Себия выпроводила личную стражу во двор и с улыбкой произнесла:

– Располагайтесь, набирайтесь сил. Только... – она чуть нахмурилась, закусила губку, – у меня есть небольшая просьба, вернее, каприз. Но не думаю, что столь отважных мужчин затруднит подобная мелочь.

Шестерня встопорщил бороду, сказал с ухмылкой:

– Выполнять капризы девушек, что может быть приятней для мужчины.

Зола покосился на пещерника, уточнил:

– В чем именно состоит просьба?

Себия отмахнулась, произнесла скороговоркой:

– Не берите в голову, ничего такого важного. Просто... постарайтесь не покидать дом в ночное время.

Продемонстрировав в улыбке ровные мелкие зубки, она стремительно развернулась, волосы красиво взметнулись, рассыпались по плечам черным водопадом, и быстро вышла во двор. Опешив, наемники смотрели ей вслед, затем с удивлением переглянулись.

– Какая необычная просьба, – произнес Зола глядя в окно, как девушка удаляется, сопровождаемая стражниками.

– Не вижу странного, – Дерн повертел головой, осматривая комнату, – доброжелательная хозяйка заботится о безопасности гостей.

Раскинув руки, Мычка улегся на низкую кровать, сказал задумчиво:

– Еще бы знать, когда тут у них ночь.

Шестерня пристроил на лавку заплечный мешок, сказал рассудительно:

– Как люди с улицы исчезнут, так и ночь. Одно плохо – секиру не вернули... Чувствую себя голым, – с кряхтеньем он полез на чердак.

Вершинник проводил его взглядом, произнес вполголоса:

– Не ты один, не ты один...

Дерн сбросил кольчугу, огляделся. Внутри дом представлял из себя круглую комнату, разделенную переборкой на равные половины, с прямоугольным проемом-дверью в середине, вдоль переборки, по обе стороны от проема, пара кроватей, сверху небрежно наброшены толстые одеяла. Болотник шагнул ближе, с интересом пощупал ткань. Мягкая, но в то же время чрезвычайно теплая, что не мудрено, в доме нет камина, а ночи наверняка холодные. В стены вделаны длинные полки. Отдельным рядом идут крюки для одежды. Полукруглые слюдяные окна закрыты изнутри тяжелыми занавесками. Возле двери бочонок с водой, рядом, на крюке, ковш. Дерн пристально всмотрелся в обстановку, покачал головой, – в доме ни одной доски, сплошной камень, даже бочонок с водой искусно составлен из тонких каменных пластин, а уж про кровати и говорить нечего, на такой не разнежишься.

Над головой негромко похрустывало, порой шуршало, а однажды грохнуло так, что задремавший было Мычка, подскочил, дико озираясь, руки потянулись к плечам, нащупывая рукояти мечей. Краем уха прислушиваясь к доносящемуся с чердака недовольному ворчанию пещерника, Дерн вышел во двор. Дом обнесен редким забором, внутри небольшой садик распаханный на неровные грядки с редкими чахлыми кустиками. Дом заброшен, чтобы понять, достаточно заглянуть через забор к соседу, где привольно раскинулись увешанные плодами буйные заросли. Кое-какие растения знакомы, но большая часть либо вообще не растут наверху, либо, произрастая в пещерах, настолько изменились, что и знаток-садовник не узнает.

Когда Дерн вернулся, Шестерня, развалившись на кровати, возился с пыльным горшком, пытаясь сковырнуть залитую сургучом крышку. Тут же, под руками, разлохмаченная связка соленой рыбы и какие-то аппетитные кусочки, насаженные на заостренные палочки. На полу горшок поменьше, из распахнутого зева тянет пряностями. Болотник присел на приземистый табурет, изумленно произнес:

– И куда в тебя столько влазит? Ведь совсем недавно пировали за одним столом с воеводой.

Шестерня отмахнулся:

– Тю! Вспомнил прошлогодний снег. Когда это было? Я уж проголодаться успел.

Крышка, наконец, подалась, отскочила с громким чмоком. Шестерня взболтнул горшок, со смаком принюхался.

Из соседней комнаты выглянул Зола, сказал ворчливо:

– Пока ты грядками любовался, этот жрун перетряхнул весь дом, даже в погреб спустился в поисках съестного. – Потянув носом, маг покосился на горшок, что пещерник по – прежнему держал в руках, добавил оценивающе: – А вино и впрямь хорошее, отсюда чую. Даже удивительно, что в доме простолюдина такое нашлось.

– А с чего ты взял, что это дом простолюдина? – Шестерня, наконец, пригубил вино, крякнул от удовольствия. – Может сюда кто из знати захаживает, по тайной надобности. Или даже сама дочка воеводы, – он сально ухмыльнулся, – коротает вечера с красавцами из дружины.

Зола подпер косяк плечом, сказал задумчиво:

– Не похож этот дом на прибежище влюбленных, да и рискованно парней водить при ее-то отце. Такому – слова поперек не скажи, перешибет и не заметит. Странно еще, как за нас вступилась.

Лежащий до этого без движения, Мычка открыл глаза, переспросил удивленно:

– Вступилась за нас?

Зола окинул вершинника взглядом, сказал насмешливо:

– А ты не заметил, кулема?

Мычка воскликнул, защищаясь:

– Я все больше по сторонам глядел, где тут заметить.

– Видел я, куда ты глядел, так лупился, чуть глаза не повылазили. – Отвернувшись от покрасневшего вершинника, маг сказал укоризненно: – Про Шестерню я молчу, он дальше своей миски не видит, но неужели даже ты, Дерн, не обратил внимания?

– Да на что?! – в один голос вскричали Мычка с Шестерней.

Зола не ответил, испытывающе глядя в лицо Дерну, но наткнувшись на честный, непонимающий взгляд болотника, лишь махнул рукой и, распахнув дверь, вышел на улицу. Шестерня проводил взглядом сгорбленную спину товарища, сказал с обидой:

– И вовсе это не правда. Я и в свою – смотрю, и в ваши успеваю. Хоть сейчас перечислю – кто – что ел, и из какой посуды.

Дерн успокаивающе похлопал пещерника по плечу, вздохнул:

– Не обращай внимания. Он просто завидует, что вино первым нашел ты.

Шестерня понимающе кивнул:

– Это да. Я бы на его месте, наверное, тоже завидовал...

Зола брел по улице, старательно кутаясь в балахон. Отсыревшая за время путешествия ткань не успела просохнуть, и, несмотря на отсутствие ветра и сравнительно теплый воздух, неприятно липла к телу, так что оставалось лишь сильнее вжиматься во влажное белье, в надежде, что от этого одежда высохнет хоть чуточку быстрее. Встреченные люди чинно проходили мимо, стараясь не выказывать любопытства, но Зола спиной чувствовал заинтересованные взгляды. Страха, как и ненависти, не ощущалось, скорее легкое удивление, как от диковинного зверя, что вдруг случайно попался по дороге домой, и вроде бы хочется остановиться, посмотреть, но нужно бежать, дома неотложные дела, заботы...

Зола сперва горбился, стараясь сделаться как можно незаметнее, вжимал голову в плечи и мелко семенил, но быстро отвлекся, пошел привычно, степенно вышагивая и с интересом поглядывая по сторонам. Сияющие сферы, такие необычные сперва, уже приелись, и маг лишь мельком просматривал на "фонари", заливающие улицы неярким светом всевозможных оттенков, не теряя время на более подробное изучение.

Свернув на прилегающую улочку, Зола вскоре вышел на площадь. Судя по скоплению цветастых островерхих палаток и негромкому, но плотному гомону толпы, он попал на рынок. Коснувшись пояса, Зола удовлетворенно кивнул, мешочек с серебряными монетами занимал привычное место, а там, где были зашиты скромные сбережения в виде горстки драгоценных камней, пальцы нащупали твердые выпуклости. Маг довольно улыбнулся, в предвкушении жаркого торга потер руки, и вдвинулся в толпу, уверенно раздвигая плечами разномастную рыночную публику.

Его окликнули. Зола с удивлением обернулся. Через толпу в его сторону быстро двигалась миловидная женщина. Приблизившись, она обрадовано улыбнулась, и со счастливым визгом бросилась к нему на шею, непрерывно вереща:

– Дядя! Как ты мог оставить меня одну на этом ужасном рынке? Я так испугалась!

Онемев, Зола вяло сопротивлялся, в то время, как тонкие ручки тискали его со всех сторон. Наконец, придя в себя, он отстранился, с достоинством произнес:

– Допускаю, что я действительно, как две капли воды, похож на вашего дядюшку, но это не повод выказывать чувства на виду у всех.

Девушка замерла. Хорошенькое личико застыло, пухлые губки приоткрылись, а обрамленные длинными ресницами глаза испуганно распахнулись. Схватившись за голову, она испуганно воскликнула:

– Так вы не мой дядя?! Ах, простите! Значит, я обозналась, – она заморгала, явно сдерживая слезы.

Зола расплылся в улыбке, растроганно произнес:

– Ничего страшного, дитя. Впредь будь внимательнее, и твой дядя обязательно найдется.

– Правда? Вы действительно так думаете? – в глазах девушки вспыхнула надежда.

Зола улыбнулся шире:

– Само собой. Такую миловидную девушку невозможно потерять.

– Ах, благодарю, вы так любезны, – девушка вновь придвинулась, обдав жаром юного тела, звонко чмокнула опешившего мага в щеку и, развернувшись, мгновенно исчезла в толпе.

Довольный собой, Зола в приподнятом настроении двинулся дальше, когда неясное подозрение заставило опустить руку к поясу. Пальцы ухватили пустоту, мешочек с монетами исчез, начисто срезанный ловкими руками. Разозлившись, Зола обозвал себя последними словами, поклявшись никогда больше не подходить близко к женщинам, а уж красивых и вовсе обходить стороной.

Без интереса миновав мясные лавки, вокруг которых тучей вилась мелкая противная мошкара, Зола чуть притормозил возле лотка с магическими зельями, но, откупорив несколько мелких баночек с плотно притертыми глиняными крышечками, скривился, разобраться в местных зельях мог разве что Дерн.

Дважды пройдясь вдоль ряда, где продавали дивные ткани всевозможных расцветок, Зола замер у лотка с халатами. Представленные множеством размеров, халаты привлекали взгляд удобным, хоть и непривычным фасоном, к тому же хозяйка, дородная улыбающаяся женщина, с раскосыми глазами и мягким вкрадчивым голосом, обратилась настолько корректно, что Зола не устоял. Скептически оглядев свой покрытый грязью, порванный во многих местах балахон, он решительно нагнул голову, и проследовал в завешенный ширмами угол, куда, осторожно придерживая за руку, его отвела хозяйка.

Через несколько минут, обновленный, Зола с удовольствием оглядел себя в подставленный кусок натертого до блеска металла. Расплатившись двумя мелкими камнями, он удалился, сдержанно улыбаясь. Халат сидел как влитой, и Зола уже подумывал возвращаться, когда слуха коснулся звон молотов. Мгновение поразмыслив, маг направился к источнику, и вскоре вступил на территорию оружейных рядов.

Мимо проплывали многочисленные мечи и топоры. Выставленные на обозрение сверкали острыми гранями натертые до блеска алебарды, щетинились остриями шестоперы, привлекали изящными очертаниями разнообразные ножи и кинжалы. Мельком осмотрев десятки орудий расчленения и убийства, Зола уже собрался вернуться, когда взгляд коснулся небольшой лавки, отделенной от прочих ширмой. От лавки ощутимо тянуло магией.

Сердце забилось сильнее, а ноги против воли замедлили шаг, на покрытых толстой тканью подставках вольготно расположились посохи: большие и малые, прямые и изломанные под невероятными углами, украшенные множеством драгоценных камней и совсем скромные, они целиком завладели вниманием мага, поглотив собой весь оставшийся мир. Едва Зола подошел ближе, навстречу поднялся небольшой, пухлый мужчина, в расшитом блестками халате, с тюрбаном на голове, безошибочно определив в прохожем потенциального покупателя. Уважительно наклонив голову, он произнес густым глубоким голосом:

– Приветствую в магазине волшебных товаров. Хороший день, чтобы приобрести оружие по силам, а быть может... и свыше них.

ГЛАВА 15

Когда Зола вернулся, опираясь на новенький посох, и придерживая рукой у плеча небольшую котомку, полученную в качестве приятного подарка к покупке, он обнаружил только Шестерню. Сидя в углу возле кучи пустых горшочков, пещерник с величайшим вниманием созерцал стену, время от времени икая и покачиваясь всем телом. В воздухе стоял ощутимый запах вина. Поморщившись, Зола отпихнул горшочки с дороги и распахнул окна. Почувствовав, что в доме кто-то есть, Шестерня замедленно повернул голову, долго присматривался к магу мутным взором, наконец хихикнул, сказал растягивая слова:

– А ведь я тебя знаю!

Зола поставил посох в угол, отложил котомку на кровать, а сам присел рядом, с досадой пробормотав:

– Двери нараспашку, а в доме только пьяный пещерник. Великолепно.

Так и не дождавшись ответа, Шестерня тяжело вздохнул и вновь уставился в стену. Скрипнула дверь, в дом бочком протиснулся Дерн, прижимая к груди котомку. Сделанная из крепкой кожи, расшитая бисером она легко складывалась и не шла ни в какое сравнение с предыдущей, оставленной возле злополучного зыбуна. Внутри котомки негромко позвякивало. Болотник вскинул глаза, сказал со сдерживаемой радостью:

– Ты не представляешь, какое счастье, наконец, обрести потерянное.

Зола покосился на посох, сказал с сомненьем:

– Не так, что бы совсем не представляю, но...

Вновь скрипнула дверь, на пороге возник Мычка. Его лицо не покидала улыбка, а взгляд то и дело скользил вниз, с удовольствием задерживаясь на крепких сапогах из многослойной кожи. Зола мельком глянул на сапоги, поднял глаза на уровень плеч вершинника, где, прикрепленный изящной заколкой, красуется новенький плащ.

Зола вновь посмотрел на Дерна, уже не удивляясь отметил блестящие, будто только что с прилавка, звенья кольчуги, чистую рубаху и штаны. Маг с интересом переводил взгляд с Мычки на Дерна, и обратно, помимо радости, улавливая в лицах товарищей плохо скрытое смущение. Наконец, сказал задумчиво:

– Мне интересно даже не то, на какие деньги вы набрали обновок, сколько – почему не приобрели оружие?

Мычка сдвинул плечами, ответил:

– Оружие вернули сразу после твоего ухода. Судя по запаху от мешка, в котором его принесли, к этому причастна женщина.

– А что касается прочего... Шестерня принял некоторое количество вина, – Дерн посмотрел на пещерника, что сидел в прежней позе, не отводя взгляда от стены, – и начал делить найденные в пещере камни на троих. Мы сперва отказались, но он заявил, что иначе выкинет их на улицу, а лучше наймет бродяг, чтобы нам доходчиво объяснили, что значит отказываться от дружеских подарков.

Мычка развел руками, виновато добавил:

– В конечном итоге, пришлось взять, да еще и потратиться, поскольку Шестерня пригрозил, что проверит покупки.

Зола неверяще смотрел то на пещерника, то на стоящих перед ним в смущении товарищей, наконец, произнес:

– Видать, местное вино и впрямь обладает чудодейственной силой, если уж сам Шестерня... – маг не договорил, впав в глубокую задумчивость.

Шестерню, что перестал проявлять какие-либо признаки жизни, осторожно подняли и перетащили в другую комнатку, откуда в скором времени донесся могучий храп, а пустые горшки, чтобы не болтались под ногами, забросили подальше на чердак. Пригнувшись, Дерн вытащил из – под кровати объемный сверток, разместил на середине комнаты и, не торопясь, развернул. Кроме привычного оружия, в свертке оказался полный колчан стрел, две запасных тетивы, завернутые в промасленные тряпочки, пару коротких охотничьих ножей в чехлах, а также небольшой холщевый мешок, из которого ощутимо тянуло жареным.

Пока Мычка с Дерном гремели железом, Зола время от времени поглядывал в окно, замечая малейшие изменения. Жителей стало меньше, лишь редкие прохожие спешили по своим делам, торопясь вернуться домой. Зола пропустил момент, когда, магические сферы начали гаснуть. Выглянув в очередной раз, маг с удивлением заметил, что стало гораздо темнее, но присмотревшись к наполненным сияющей жидкостью шарам на ближайших домах, понимающе хмыкнул: до того ярко сияющие, магические сферы едва заметно мерцали, с трудом освещая небольшое расстояние вокруг.

Магический свет гас неравномерно. Зола выглянул из окна, с удивлением вглядываясь в центральную часть городка, все еще ярко освещенную, в то время , как окраины уже погрузились во тьму. Проследив, как сумерки неторопливо катятся вглубь города, он захлопнул ставни, зацепив за петли металлические крючки, и тщательно задернул занавески.

В то время, как на улице становилось все темнее, небольшие магические сферы, закрепленные над кроватями в изящных металлических чашах, разгорались все ярче. Пока Дерн разворачивал мешок, доставая нарезанное равномерными ломтями, хорошо прожаренное мясо, Мычка с интересом осмотрел сферы, потрогал, и даже попытался оторвать, но лишь беспомощно развел руками, волшебные шары держались на удивление прочно, словно вросли в металл.