Текст книги "Сотник Лонгин"
Автор книги: Василий Арсеньев
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
– Прочти, что вытворяет твой сын.
– С некоторых пор, Тиберий – и твой сын, – мрачно заметила Ливия и прочла следующее: «В один лагерь было стянуто десять легионов, более семидесяти когорт и более десяти тысяч ветеранов, большое число добровольцев, множество фракийских всадников, так что все войско приняло такие размеры, каких оно не имело нигде и никогда после гражданских войн. Все испытывали радость, связывая с численностью надежду на победу. Но Тиберий Кесарь, руководствуясь какими-то одному ему понятными соображениями, спустя несколько дней приказал распустить войско, объявив, что им невозможно командовать из-за его величины. Он отпустил всех туда, откуда они пришли, а сам в начале зимы вернулся в Сисцию и разместил свои войска в зимних лагерях».
– От кого письмо? – осведомилась хитроумная женщина.
– Это надежный источник, – уклончиво отвечал Август.
– Не сомневаюсь, но как можно доверять анонимным доносам?
– Ливия, я тебя позвал не для того, чтобы обсуждать моих осведомителей, а за тем, чтобы услышать твоего совета.
– Хочешь знать моего мнения? – улыбнулась Ливия. – Слушай. Я, конечно, не полководец и, как женщина, в военном искусстве мало что понимаю. Но если мой сын, – а у него огромный опыт ведения боевых действий, – так поступил, значит, на то у него были веские причины. Мог ли он положиться на тех солдат, которых ты ему послал? Половина из них – вчерашние рабы, которые при первом же появлении неприятеля: либо разбегутся, либо перейдут на его сторону. Полагаю, что Тиберий исходил именно из таких соображений.
– Твой сын, – снова сказал Август, делая упор на слове «твой», – человек весьма непредсказуемый. Что у него в сознании творится, ведомо лишь одним богам! То он отправляется в добровольное изгнание, то ему всюду мерещатся наемные убийцы, то теперь распускает войска. Делает, что ему вздумается… Нет такому человеку доверия. Он не справляется. Я отзываю его…
Несмотря на просьбы жены «не делать этого», Август остался непреклонен,– на очередном заседании сенаторы единодушно проголосовали за его предложение. В Иллирик было решено направить консула Марка Лепида, внука триумвира, который должен был сменить Тиберия.
– А теперь, отцы-сенаторы, – довольный итогами голосования, снова заговорил престарелый Август, – мы должны принять еще одно важное решение. Пока мятеж в Иллирике не подавлен, наша первоочередная задача – не допустить его распространения на другие провинции, в первую очередь, это касается Германии, где совсем недавно были волнения… Нам нужно направить туда наместником надежного человека. Я предлагаю кандидатуру Публия Квинтилия Вара, который был проконсулом в Сирии и имеет богатый опыт в управлении провинциями… Вар, друг мой, поднимись, чтобы тебя все видели.
Грузный Вар оторвался от своего седалища, горячо поблагодарил принцепса «за добрые слова» и обратился к коллегам:
– Отцы-сенаторы, вы можете не сомневаться – в случае моего назначения на эту должность я оправдаю оказанное мне вами высочайшее доверие.
После столь лестной рекомендации Кесаря, первым, как всегда, высказавшего свое слово, голосование сенаторов являлось пустой формальностью. Квинтилий Вар был назначен наместником провинции Германия.
Из курии Август вышел в сопровождении Вара, и они вместе направились на Капитолий – принести жертвы римской триаде: Юпитер, Юнона и Минерва. Гадания, которые провели авгуры в тот день, сулили удачу. Птицы летали с нужной стороны, а цыплята, которых, к слову сказать, не кормили несколько дней, едва выйдя из клетки, набросились на рассыпанные перед ними зерна…
С Капитолийского холма торжественная процессия перешла на Палатин, где сенаторы принесли жертвы в храме Аполлона. После всех этих ритуальных церемоний Август с Варом уединились во дворце, где без посторонних глаз обсудили ряд вопросов, касающихся вверенной новому наместнику провинции.
– Тесно работай с местной элитой, преданной нам, – поучал своего назначенца Август. – Есть такой германец по имени Арминий, сын вождя херусков, благодаря которому нам удалось без кровопролития покорить ряд племен за Рейном. Это проверенный человек. На него ты вполне можешь положиться…
***
Лонгин прибыл в Рим слишком поздно, когда легион, сформированный из ветеранов, уже выдвинулся в Иллирик на соединение с войсками Тиберия Кесаря. Зимнее небо Италии хмурилось, грозя пролиться слезами дождя. Лонгин был мрачен словно туча, которая нависла над Городом.
«Я не успел. Столь далекий путь проделан напрасно. Здесь я никому не нужен», – с такими мыслями Лонгин зашел в первый попавшийся кабак и, сев за стол, заказал вина. Принесенный кувшин с церейским он опустошил за считанные мгновенья, но вино почему-то не возымело обычного действия. На душе у Лонгина было, по-прежнему, хмуро и пасмурно. И чем больше он пил, тем хуже ему становилось.
– Что за пойло ты мне подаешь? – взревел Лонгин на девицу, принесшую очередной кувшин. – Клянусь богами, это вода, а не вино!
– Это разбавленное вино, – возразила девица. – А если вам что-то не нравится…
– Принеси мне настоящего вина, а то, клянусь Марсом, я все здесь разгромлю.
– Сначала рассчитайтесь за уже выпитое, – потребовала девица.
– Да, подавись ты, дура, своими деньгами, – крикнул Лонгин и швырнул на пол серебряный денарий. Девица нагнулась, поднимая монету. Лонгин ненароком увидел ее оголившийся зад. Он тотчас воспылал желанием и услышал голос, который подсказал ему:
– Давай, действуй. Она просто шлюха…
Лонгин поднялся со своего места и, оглядев пустое помещение таверны, двинулся на нее. Но внезапно перед его глазами вырос огромный крест, на котором висел распятый человек в терновом венце. Лонгин остановился, тряхнул головой и… посмотрел вослед уходящей служанке. Он вернулся на прежнее место. Новое вино, принесенное ею, наконец, возымело действие, и Лонгину стало весело. Он даже разговорился с официанткой, предлагая ей подняться в номера.
– Рано еще, – улыбалась девица. – Я здесь одна. Клиентов обслуживать надо. Если вдруг кто придет…
– Красавица, обслужи сначала меня, а я хорошо заплачу тебе, – уговаривал ее Лонгин.
Девица колебалась, но вдруг створки двери распахнулись, и в таверну вошел незнакомец в темном плаще с капюшоном на голове. Он сел за стол, и девица тотчас подскочила к нему, принимая заказ. Потом она исчезла в подвале и почему-то долго не появлялась. Лонгин спокойно допивал свое вино и мысленно проклинал незнакомца, который помешал ему весело провести время с девчонкой.
– Я, кажется, не вовремя, – усмехнулся тот и скинул капюшон с головы. Лонгин не обратил внимания на его слова и даже не взглянул в его сторону.
– Ветеран, не так ли? Отстали от своих? – осведомился незнакомец.
– Вы с кем разговариваете? – злобно прошипел Лонгин.
– Вообще-то, кроме нас двоих, здесь больше никого нет, – заметил незнакомец.
– Кто ты такой? – сквозь зубы процедил Лонгин, удостоив того презрительным взглядом. Он увидел обычное ничем не примечательное римское лицо с орлиным профилем, гладко выбритое и весело улыбающееся.
– Меня зовут Луций Элий Сеян, – представился незнакомец. – Я трибун преторианской когорты.
– Преторианец? – недоверчиво переспросил Лонгин. – Что ж тебя привело в эту богом забытую харчевню, преторианец? Вам что, урезали жалованье? – он громко рассмеялся.
– А мне нравится бывать в таких местах, – заявил Сеян. – Сюда приходят разные люди, и у каждого свои проблемы. Весьма любопытно выслушивать чужие рассказы, угадывать мысли, желания…
– Это что ж, ты сюда приходишь по долгу службы? – криво усмехнулся Лонгин.
– В общем, да.
«Я так и знал. Они шпионят за населением, – подумал про себя Лонгин. – Иначе за что можно получать такие деньги, которые легионерам и не снились?!»
– Да, легионерам приходится нелегко, – словно угадав мысли Лонгина, кивнул преторианец. – Особенно ветеранам, которые не могут найти себя в мирной жизни…
Лицо Лонгина перекосилось. Он начинал трезветь. В это время преторианец подошел и сел за стол напротив него.
– Вас кто-то послал? – спросил Лонгин, вглядываясь в черты лица собеседника. – Откуда вы знаете обо мне?
– А что знаю? – усмехнулся преторианец. – Стало быть, я угадал, что вы ветеран, который лишился последней надежды вернуться на службу… Поверьте, много сейчас таких людей бродит по Риму. И я хочу вам помочь!
– С чего вдруг такая забота от трибуна преторианской стражи? Вы даже не знаете меня!
– Ну, кое-что я о вас знаю. Судя по внешности, манерам и возрасту, вы служили в армии и некоторое время назад вышли в отставку. Вы явно прибыли издалека, раз не успели к формированию легиона ветеранов. Весьма вероятно, что с Востока…
– Почему именно с Востока, может, из Испании?
– Вас выдает произношение. В Испании так не говорят.
– Ну, допустим, и что с того? Вам-то что за дело?
– Да мне все равно, а вот нашей империи нужны такие люди, как вы, старые вояки, ветераны!
– Империя? Не понимаю. У нас ведь республика!
– Бросьте, – усмехнулся Сеян. – Все вы прекрасно понимаете. Старой доброй республики больше нет. Ее последние защитники пали на поле вблизи Филипп. Вам ли не знать об этом?
Лонгин заметно побледнел. Ему отчего-то стало не по себе и хотелось только одного – как можно скорее бежать отсюда, но он не мог и двинуться со своего места. А его собеседник продолжал:
– Итак, друг мой, слушай меня внимательно. Император велел собрать еще один отряд из ветеранов и направить его в Германию вместе с новым наместником Квинтилием Варом. Ты, как мне известно, был трибуном когорты, в этом же ранге вновь призываешься на службу. В Германии твоя когорта вольется в состав XVIII легиона, – проговорил он, вставая с места. – Да, и мой тебе совет, уважаемый Лонгин, – берегись сентябрьских ид…
***
В городе племени убиев, в колонии, некогда основанной Марком Агриппой, которой по истечении ряда столетий суждено будет стать немецким городом Кельн, во дворе храма Августа на высоком алтаре пылал огонь, пожирающий мертвую плоть. Играла флейта. По склону холма стекали вниз красные ручейки, смешиваясь с водами местной речушки. Молодой рослый жрец в белой тоге, запятнанной кровью, привычным движением руки перерезал горло очередной жалобно блеющей овечке, удерживаемой его помощниками. Кровь из поврежденной артерии стекала в глубокий сосуд, а затем обмякшее, вздрагивающее, судорожно глотающее воздух животное волокли к резнику, разделывающему туши приносимых жертв. По каменным плитам двора тянулся длинный багряный шлейф…
На алтаре пылало жаркое огнедышащее пламя. В воздухе струился аромат благовоний. Серый дым восходил в небеса, хотя тот, кому приносилась жертва, доживал свои последние годы на земле…
Молодой жрец присел отдохнуть на камне, и на его плечо легла тяжелая мужская рука:
– Что, сынок, умаялся? Сегимунд, как ты, мальчик мой? – прозвучал голос на латыни с сильным акцентом.
– Где этот римлянин? – спросил на родном наречии Сегимунд, оглядываясь по сторонам и ища глазами Вара.
– Он принес жертву и направился в баню, – сказал Сегест. – И меня, кстати, приглашал с собой.
–А что ж, ты, отец, не пошел вместе с ним? – усмехнулся Сегимунд.
– Я хотел поговорить с тобой, мальчик мой.
– О чем? – покосился на отца Сегимунд. – Впрочем, идем… Луций, подмени меня, – крикнул он своему помощнику, торопливо пересек двор и по ступенькам поднялся в храм, – в глубине здания стояла высокая высеченная из мрамора статуя божественного Августа, пред которой в золоченой курильнице дымились благовония. Сегест, последовавший за сыном внутрь храма, остановился в нерешительности пред изваянием.
– Говори, отец, – потребовал Сегимунд. – Здесь нас никто не услышит. Или ты страшишься этого мраморного истукана? Поверь – за всё то время, пока я нахожусь в этом святилище, он не подавал признаков жизни…
Сегест, с тревогой поглядывая на изваяние, которое весьма походило на живого человека, сказал сыну:
– Будь осторожен, мальчик мой. Следи за своими словами. И помни – не всю жизнь тебе прозябать здесь, в этой богом забытой дыре. Ты удостоился гражданства. Однажды ты поедешь в Рим, ты увидишь мир, который велик и огромен, и в нем много разных чудес…
– А зачем, отец? Зачем мне этот Рим? Зачем мне это гражданство?
– Как – зачем? У тебя будет все: богатство, власть, влияние. Твои дети уже никогда не увидят Германии.
– Я не хочу для них такого будущего, – мрачно отозвался Сегимунд. – Арминий давеча рассказывал, как наш соотечественник по прозвищу Германец едва не убил этого божественного Августа, – он кивнул в сторону статуи. – Он видел страх в глазах этого плешивого старика, когда мимо него пролетело копье, брошенное Германцем. Этот бог боится за свою жизнь, как любой смертный!
– Тише, Сегимунд, тише, – прикрикнул на сына Сегест, кинулся к выходу, проверил, что их разговор никто не слушает, и вернулся назад. – Не смей так говорить! Не смей, – тяжело дышал Сегест. – И меньше слушай Арминия. Он сбивает тебя с пути. Сам купается в милостях Кесаря, а тебя хочет погубить. И Туснельда под его влияние попала. Но ничего – ему она не достанется…
– Что ты сделал, отец? – встревожился Сегимунд. – Что с Туснельдой?
– Да успокойся ты, Сегимунд. – усмехнулся Сегест. – С твоей сестрой все в порядке. Она обручена…
– Как обручена? С кем?
– С сыном вождя марсов Маловендом.
– Что ты натворил, отец?! – воскликнул Сегимунд. – Арминий тебе этого никогда не простит!
– Да плевать я хотел на твоего Арминия, – вспылил Сегест. – Скоро, скоро я положу конец его влиянию. Римляне увидят, что он враг…
– Ты не посмеешь сделать этого! Да и не поверит тебе никто.
– Однажды Арминий допустит ошибку, которая станет для него роковой. Помяни мое слово!
Войско Квинтилия Вара переправилось через Рейн и двигалось вдоль берега реки Липпе. Вслед за конным отрядом Сегеста, тремя когортами преторианцев и когортой ветеранов, возглавляемой трибуном Лонгиным, тянулся длинный обоз из мулов, навьюченных тюками с разной снедью, и повозок, где сидели юристы, писцы, судьи, откупщики, сборщики податей, маркитанты, наконец, блудницы, которым всем вместе предстояло водворить римский порядок в землях варварской Германии. Справа от колонны неслась полноводная река, в которой плескалась рыба, а слева пролегал горный кряж, утопающий в зелени первобытных лесов, богатых дичью. Высоко в небе кружил орел. Квинтилий Вар, сидя верхом на породистом скакуне, жмурился на солнце и, будучи в прекрасном расположении духа, даже скинул с себя доспехи, хотя его и предупреждали об опасностях и таящихся в лесах разбойниках.
– Добрый знак Юпитер посылает мне, – довольно ухмылялся он.– Теперь, когда у меня, как у Кесаря, собственный отряд германской стражи, мне ничего не страшно…
Сегест, который еще плохо знал латынь, а потому часто прибегал к помощи толмача, ехал рядом с Варом и выслушивал его веселую болтовню.
– Легионеры – это мои дети, Сегест, а я для них как родной отец. Поэтому я теперь везу в Висургон столь большой обоз. Они, поди, соскучились по римской пище, да и женщин давно не видели, а теперь у них появится отдушина. Солдат, который весел и доволен жизнью, будет служить Риму с удвоенной силой! А что ты молчишь, Сегест? Ты разве не веришь мне?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
