Текст книги "Упражнения в третьем способе"

Автор книги: Василь Земляк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

На проверки дивизиону без счета везло. И корпус, и полк в одном городе, а мы к городу ближе всех остальных. Грамотно тогда у

Батицкого машина застряла. У начальства план проверок, так к кому ехать, угадайте с двух раз? Обычно, если у дивизиона первый срок, схема была такая.

1п. Начальство, где-то между 5-ю и 6-ю утра, въезжало через

КПП, совмещенный с караульным помещением дивизиона и оставляло там одного из офицеров, чтобы тот блокировал попытки предупредить Центр и командира по телефону. Основная группа направлялась к ДКП.

1д. Воин, открывавший ворота и всеми за этим делом забытый, действуя согласно внутренним неформальным инструкциям, несся до общаги или просто до крайнего домика и стучал в нужное окошко. Оттуда быстренько звонили на коммутатор.

2п. Проверяющие входили в помещение Центра. Теоретически их еще и часовой патрульного поста мог тормознуть, но у него 800 метров кольца, вероятность пересечения мала. Да и дураков такое вытворять среди солдат не было.

2д. В это же время в ДОСах извещенные с Центра телефонистом командир и офицеры, уже одетые, прыгали в сапоги.

3пд. Ревун, время пошло.

4пд -… Дальше контроль готовности, бумаг, конспектов, хим-дыма, физо, тыла-мыла,…, подведение итогов.

Впоследствии пункт 1д был рационализирован. С нижней стороны стола в караулке Федя пристроил индуктор от полевого аппарата ТАИ-43 и вывел его сигнал на отдельный номер коммутатора. Начкар под столешницей ручку незаметно пальцем крутанет, у телефониста флажок откинется. Все, сигнал принят. Однажды даже перебор вышел, едва начальством не замеченный. Те задержались где-то. С Центра уже всех обзвонили, решили и казарму предупредить. Дневальный был с ночи заторможенный, услышав слово "готовность" сразу на клавишу даванул.

Комиссия еще в дверях, а на казарме уже ревет. Но обошлось.

Если же "точка" на втором или третьем сроке, то проверки в более вялом темпе текли. Да и случались много реже. Вот с такой Акчурин и нагрянул. Вижу издали – машины въезжают. "Здравствуй парень – мой хороший, мой родной…" Несусь со всех ног. Докладываю.

– Почему вы, товарищ лейтенант, в виде таком?

– Так и так…, разрешено.

– А почему рукава закатаны?

– Виноват!

– Ну ладно, играй готовность.

А уже потом, на подведении черты, красочное описание нашей встречи с высоты полета начальства.

– Бежит… Очки блестят… Пистолет на яйцах… Фуражка на затылке… Рукава закатаны… И при всем при этом повязка -

"дежурный по дивизиону"! Это дивизион? Это Дикий Запад какой-то! Да ему только этой шляпы ихней, как ее там, не хватало!

Мой итог – выговор за несоблюдение формы одежды.

Акчурина я потом и на гражданке видывал. В начале 90х, на Озере, когда "промышленником" там в очередной командировке был. Издали видел, с трибунки с аппаратурой, как он в зале изделие нашей фабрики в компании с другими генералами рассматривал. Мог бы я и подойти, все же начальник лаборатории по местной табели о рангах – полковник.

Но что-то не захотел, все равно ведь не вспомнит. Сильно большим человеком Равиль стал. Заместителем главкома ПВО по ЗРВ. Брат его,

Ринат, кстати, Ельцина оперировал. Тоже человек не маленький. Вот так. Простые, но способные башкирские ребята. Давала все-таки советская власть возможность "мужику выйти на доктора". Но вот уже сынок Равиля, по стопам папы двинувшийся, сильно на "руки подпоре" был. Дальневосточные мужики про его экспресс-движение по тамошнему

ПВО рассказывали.

Так. По прапорщикам я прошелся, начальников очередной раз зацепил, пришла пора глянуть в лупу и на нашего брата. Двухгодичников обозреть. Мало что по этой теме я сказать смогу. В связи с перерывом в призыве на весь полк нас трое оставалось. Один на КП полка, да двое в разных огневых дивизионах. Потом еще Вовку прислали. Ну еще с предшественниками чуток перехлестнулся. Но все же постараюсь.

Вот во многих мемуарах и всяких художественных книженях рисуют офицера-двухгодичника этаким "пиджаком". Интеллигентом, не только к военной службе, но и к жизни-то не приспособленным. Вроде профессоров из довоенных фильмов. Дудки! Хваткие, умные ребята, прошедшие стройотряды, общежития, турпоходы, видавшие и многие другие виды – вот кем они были в своей основной массе. Да что далеко ходить – вон бывший начальник Генштаба Квашнин, он тоже вышел из двухгадов. Но были ли все же и "пиджаки"? Да, бывали. Лично я встретил всего двух. Обоих на "Певуне".

Одним из них был Саня. Саня до нас уже почти весь срок выслужил.

Но офицером так и не стал. Ни на солдат прикрикнуть толком, ни начальству возразить. Не говоря уже о внешнем виде. Саня Рязанский радиотехнический (РРТИ) закончил. Один из самых сильных этого профиля ВУЗов. Распределен в город был, женился, в очередь на жилье поставили. А жить с женой негде. Вот он и учудил. Решил в местный полк призваться по обретенному на военной кафедре профилю. На

"точке" квартиру дают, на гражданке очередь сохранится, жена работу не потеряет, поездит с "точки" по часу в одну сторону, не переломится. Гладко было на бумаге! Потом только о дембеле и мечтал.

Одно можно точно сказать. По технической части Саня дело свое здорово знал. Но вот в остальном – какой-то он был неприспособленный. На пару со своей половиной. Даже происшествия и те именно на его дежурства выпадали.

Другим "пиджаком" оказался Боря. Мой однокурсник, москвич, со мною вместе служить и пришедший. Все-то у него было как-то не так. Он просто к самостоятельной жизни не был подготовлен. Ни погоны, там, пришить толком, ни еды какой сготовить. И даже с техникой у него не очень ладилось, хотя кафедру закончил радиофизики СВЧ, самую "в масть" по будке "П", на которую его поставили. Правда кафедра та была на факультете непопулярной и при распределении на третьем курсе по специальностям попадали на нее студенты обычно слабые. На будке у него прапор был грамотный, он все и тянул. После "Планшета" они опять вместе служили, а потом Борис один остался. Где-то через год.

Тут-то на него все и свалилось. Езживал я его с комиссиями проверять, перед постановкой их дивизиона на дежурство. Пара случаев совсем плохими оказалось.

Один огласку получил, видит Бог, не с моей подачи. Проверяю канал ракет, а он на "зеркальную" частоту настроен. Е-мое! Показываю Боре, а тут мой и его бывший, но теперь только его начальник отделения

Толя К. в кабину влез. Я и ему ту настройку продемонстрировал. Толя в темпе убежал куда-то, говорю Борису – устраняй быстренько, писать не буду, никому не скажу. Черт его знает, сколько она так настроена была, но проверить-то он был обязан, по месячному регламенту. Не проверял, стало быть. Стали итоги подводить, тут Толя и вылез. Что это такое, почему, мол, он частоты проверять стал, с какой это стати? Защититься Толя захотел. Как в загадке – кто хуже дурака?

Дурак с инициативой. Молчал бы уж лучше в тряпочку. На Толин наезд я и взвился.

– Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Чувствительность у вас нормальная… Знаешь, что такое настройка на зеркальную частоту? Это значит, что станция не "увидит" ракет! Ты, выпускник высшего инженерного училища, несешь такое при постановке на боевое дежурство!

Еле нас успокоили. Ну, а Бориса потом склоняяяли… Хоть и прав я был, но такого не хотел.

В другой раз я у него не горизонтированность антенн обнаружил. По справедливости сказать, вот ее-то редко проверяют. Горизонтирование самой будки – раз в месяц. Уровень кладешь на пол и по азимуту крутишься. А антенн – это наверху надо делать. Там спецгнездо для уровня есть. Не стал я ничего этим мдакам говорить, пошел сразу к

Мише, их комбату. У нас с ним приватные отношения были, курсовые я ему делал для заочного обучения. С оказиями пересылали.

– У тебя антенны выше смотрят на полтора градуса. Скажи сам

Боре, чтобы поправил, а то он совсем на меня разобидится.

Писать никуда не буду.

– Во! То-то я смотрю, и что это мы высоту занижаем? Исправим.

Словом, нескладный он был, Боря. Хоть и жену за собой притащил. Как настоящий кадровый на точке.

Да, вот еще вспомнил. Парень с нашего курса в армии погиб. Не в нашем корпусе. На второй или третьей неделе службы. Он москвич был, с печками дела никогда не имел. Закрыл трубу раньше времени и к утру угорел. Дурацкая смерть, пиджаковатая. Я его знал немного. Хороший человек. Физфак по кафедре математики заканчивал, а до того знаменитую вторую ФМШ. Судьба…

Те ребята-двухгодичники, дела которых на "Планшете" мне достались, были мужики что надо. И по знаниям и по хватке в работе. Юра после

МВТУ, Миша после РРТИ. Володя, двухдетный отец-герой – после

Энергетического. Миша так даже пербарщивал по командирским замашкам.

Раз дежуря, поперся без начкара пост проверять. На чем-то конкретного бойца-часового поймать хотел. А тот как раз и нес в тот момент службу согласно УГиКС – "бодро, ничем не отвлекаясь". Засек

Мишу, пустил к "подступу к постам", да и положил на землю.

"Часовой – лицо неприкосновенное." Минут на двадцать Миша лежал, пока начкар-сержантик не пришел. И правильно. "Не ходи под окнами, не ковыряй замазку", ну, это уже не из устава. Миша первым уволился, а с остальными у меня еще пару месяцев был перехлест. Веселые ребята мне на новенького прикол устроили, как положено. Проверочку " на вшивость ".

Сижу в будке запитанной, матчасть осваиваю. На "Певуне"-то я на другой системе был, СДЦ – селекции движущихся целей. Дверь открыта по случаю лета. Вдруг чую, пахнет горелой изоляцией. Да все гуще.

Голову поворачиваю, у входа, с пола, дыма клубы. Мадонна миа! Дышать уже совсем нечем, а я из последних сил за ДМШ:

– Снять питание с кабины "П"! Привода горят!

И из будки вон. Выкатился, не вижу ничего. Проморгался – стоят эти друзья, ржут. Это они мне шашку хлорпикриновую в кабину шваркнули. Я ее пожарной лопатой поддел, наружу выкинул – тут уже всем стало хорошо. Комбат на мой хрип по громкой снизу прибежал, смотреть, что там у меня горит, а уже полгорки слезотОчивом задымлено. Серьезная штука даже на свежем воздухе. Да еще и в штиль. Ребятам пистон, мне устная благодарность за правильные действия. Кабину потом недели две проветривал. Выключишь вентиляцию – минут через пять глаза слезиться начинают. Так и сидел на сквозняке.

Хорошие были мужики, я под их прикрытием даже домой на двое суток смотался.

А больше всех мне с Вовкой довелось прослужить. С конца июня до середины февраля. Он к нам дослуживать прибыл. Из расформированного

Ивановского полка. Их офицеров большей частью к китайской границе перекинули, а Вовика к нам. Вполне сложившимся двухгадом, да еще из дивизиона, который чуть ли не в городской черте Иванова стоял. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но обо всем по порядку.

На пару лет постарше, невысокого, как и я, росточка, внешностью пай-мальчик, Вова относился к тем счастливым людям, у которых хобби совпадает с работой. Еще в детстве, у себя в Балашихе, увлекся он электроникой. После восьмого класса в ПТУ пошел, на ремонтера радиоаппаратуры обучился. Затем в Московский энергетический, опять же на радиофакультет. И при всем этом изобретал всякие штучки для себя. Когда его багаж привезли, так там только радиошмотье, пожалуй, и было. Все свободное время, включая то, что на дежурстве, Володька что-то паял и совершенствовал. Он в таких делах волок, как никто рядом. Я, вроде, тоже в этой части не слаб, но до Вовы мне было не дотянуться. Как медному котелку до дембеля. Такие номера вытворял…

К примеру, тот же телевизор. Сдохла в нем однажды лампа сдвоенная, триод-пентод, не помню какой. В станции триод-пентодов вообще нет. В

ЗИПах, соответственно, тоже. Что сделал бы я? Определил бы неисправность и ждал, пока оказия не подвернется, чтобы лампу эту добыть-купить. Вова же по другому пути двинул. Двойных триодов в

ЗИПе до черта. А вот мы сейчас кое-что перепаяем, подзаменим режимчик и должно потянуть, чуток, правда похуже. Ну, лампа быстрее будет дохнуть, но ЗИП-то под рукой. Так и получилось. Мы потом ящик к родной лампе вроде даже и не возвращали.

И по службе у него все путем шло. Ну что может быть ненормального у людей такого склада? Своими ушами слышал, на Центр к нему вечером зайдя. Верхним оперативным в тот день начальник раведки полка стоял, любитель гнусные вопросы вниз подбрасывать. И вот, спрашивает он по

ГГС Вову.

– Планшет! Если вам бригада проводку целей будет выдавать не по сетке, а в своих полярных, в азимутах-дальностях, то как вы их на сетку переводить будете?

– Да очень просто, – отвечает Вовчик, – воткну транспортир с мерной линейкой на планшет в точку, где расположен их центр, и буду переводить.

– А если надо будет переводить не на сетку, а ваши азимут-дальности?

– Ну, как же, товарищ майор! Это уже с помощью тра-та-та…(заковыритая какая-то часть шла)…гониометра!

– Принято! – и замолчал.

– Слушай, Вов! – спрашиваю, – радиогониометр знаю, а это что за…гониометр?

– Хрен знает. Я его только что выдумал.

А еще у Вовы были дамы. Не так густо, как у Андрея, но по близкой схеме. Только не Вова к пассии своей ездил. Этого еще не хватало, человек больше года в Иваново провел, а там мужЩины себя высоко ставили. Пассия сама к нему приезжала. Прямо к нам, прямо из

Иванова. Наилучший вариант для служивого на точке.

Тут, пожалуй, следует этот вопрос рассмотреть более обстоятельно.

Половой голод это такая штука… Если бы мы в городе стояли, то что за проблемы? А вот в деревне, да еще "на привязи" длиной от шести до двадцати минут… От описания эротических подробностей уклонюсь – глядишь, еще сыны или жена в этот файл глянут. А если конспективно, то у меня дело это шло ни шатко, ни валко. Сначала была дама сердца в городе, из тех, что вместе со мной философию изучали. Потом одновременно и в деревне нашел – заведующую клубом, полненькую симпатяшку моего возраста с малой дочкой на руках.

– Тамара! – говорил я ей, – Позволь пригласить тебя в кино!

И платил ей же за два билета. И т.д и т.п. Иногда дело до конца довести не удавалось. Несколько раз выдергивали прямо из клуба. За фильмом в клубе ревун не всегда слышно, все же стены, да метров семьсот расстояния. Потому, если на первом сроке дивизион, то на КПП предупреждать приходилось, в кино направляясь. И бывало, что посреди фильма в зал вбегал солдатик и с удовольствием (?) орал во все горло

– Лейтенант такой-то на выход!

Вся любовь на этом и заканчивалась. А позже Тома выслужила свое распределение специалиста-просветителя и из деревни к маме уехала.

Ну, еще медсестренки были из госпиталя. Андрюша, орел наш горный, познакомил. Но это все город, город… А тут бах – к Вове прямо на точку, прямо в общагу! Вот это да!

Первое появление Лидуни попало как раз на меня. Вовка еще только дней десять у нас прослужил и в тот миг куда-то его старшим машины услали. В субботу. Тут мне и звонят с КПП на Центр – к Вове приехала жена, нужны ключи. Ничего себе. Я-то уже знал, что он не женат. Ну, ладно, иду, встречаю, открываю. Располагайтесь, миледи! И обратно – службу нести. Вову, когда тот прибыл, предупредил. В обед захожу – мне навстречу из квартиры девица выходит. В летнем халатике и шлепанцах. Но, вроде как, не та, которую я впускал. У меня на лица мимолетные память не ахти, но та была темненькая, а эта блондинка.

Черт знает, может их две приехало? Ну не могло мне по молодости лет в башку придти, что дама в парике была утром! Очень я тогда изумился. А потом Лида к нам зачастила. С подружками, чтобы и мы не скучали. Точнее, чаще с одной из подружек. (Но не всегда одной и той же.) А то приедут втроем, а вот Андрея-то и нет – город берет. Тогда

– то Вова громкую связь и сделал в общежитии. Для удобства несения боевого дежурства. Помню, мы все смеялись:

– Лида, Таня! Ну вот только мы полы помоем, как вы и приезжаете! Хоть бы раз приехали, когда они у нас не мыты.

Однажды Володька сказал после их отъезда:

– Ну, все! Наверное, Лидка теперь не скоро будет. Поссорились мы вдрызг.

И действительно, в следующие выходные девушек не было. Зато в понедельник пришла телеграмма: "Полы не мойте, в среду приедем.

Лида." На сельской почте конфиденциальности никакой, я в деревне был известен, Вова тоже быстро популярность набирал как телемастер.

Потому при первом же нашем походе в магазин продавщица поинтересовалась насчет полов – как они у нас, чистые ли? И что другое – как?

Однако ничего не препятствовало дать шороху и в городе, когда такая возможность подвертывалась. Я-то еще на библиотеку был заточен с этой своей планируемой перекладкой руля в науке, а у Вовы похождения по дамам были основной целью нечастых вылазок. В широкой географии Андрюхиных знакомств. Да и не только в ней.

Возвращаюсь в двенадцатом часу ночи после клуба и провожаний. Томы тогда уже не было, зато другая знакомая образовалась, практикантка

Института культуры. Сама местная, из соседней деревни, но по расположению ВУЗа, считай, мне землячка. Возвращаюсь, а в веранде, на двери в дом записка – "Переночуй где-нибудь. Коля и Вова". Коля, это прапор был, начхим дивизионный. Они вместе и в город отъезжали, на первый срок положив. Благо не в сокращенном расчете. Слышу – в квартире музыка играет. Не громко, чтобы соседей не беспокоить. Так, дело ясное. Иду на Центр, там Мишка дежурил.

– Скажи на РВ, – говорю ему, – чтобы мне пятьдесят герц на будку выдали для печки. Шинель у меня там висит, но вдруг прихолодает? Я ночевать буду, дома все места заняты.

Но Миша, конечно, был не таков, чтобы это дело так просто и оставить. Такое событие – отдушина на дежурстве. Стал он в общежитие трезвонить. Те раз трубку сняли, другой, да и отключили телефон.

Мишка Центр бросил и к общаге. Хоть сам уже в квартире жил, заело его. Я с ним за компанию. Все равно в будке больше четырех часов подряд не проспишь. Железный табурет да ноги на генераторе. Бока и задница сбиты будут, как кипятком ошпарены. Успею еще. Да и за

Мишкой пригляд вреда не принесет. Пришли – положение то же. Дверь заперта, музыка слышна. В веранде рубильник. Мишка его вниз перебросил, музыку задушить и чтобы ребята с делом не тянули. Там же, рядом, ящики валялись с каким-то стартовым ЗИПом, Мишкой же когда-то на место и не убранным. Так он ими дверь завалил. Больше ничего не придумал, обратно мы пошли. Часа в четыре проснулся я для разминки. К квартире прогулялся, ящики убрал. Вдруг по утру кого готовность проверять принесет, не прыгать же тогда Вовке из окна.

Еще поспал. Часов в семь к Мишке спустился. И тут звонок аншефа.

Мишка дежурный, ему и отвечать.

– Почему не слышу дизеля?

– А зачем? Здесь все в порядке.

– Как это все? Почему тогда у меня электричества нет?

– Епрст!, – это не в микрофон, – Это же рубильник-то на весь домик! Я же и шефа обесточил!

– А это в общежитии что-то там ребята починяли. Я видел, когда ужинать ходил. Может, они отключили?

Сука он, все же таки, Михуил. Лучше бы уж прямо сказал, как есть.

Шефуля на такие дела имел понятия. А тут пошел он прямо в общагу рубильник поднять, да сообразил, что надо сначала бы спросить. Что это они не включили после того как работали? Включишь сейчас, а там шваркнет кого. Дядя Коля в общежитие заходил как в казарму. Разве, что доклада дневального не ждал. К тому времени крючок двери там уже сбросили – удобства-то во дворе. Анискин так сходу и пролетел. И проходную комнату и следующую. Воспроизводить комментарии которые он потом на совещании выдал, воздержусь. Мишка от раздачки увернулся в этот раз. Досталось Коле с Вовой и мне за компанию. За нарушение режима и за размороженные холодильники. Лидуню-то уже чуть ли не своей считали, а за этих подруг Герман ребят заставил объясниловку писать. О проникновении гангрен на закрытую территорию.

Да, неплохо нам тогда жилось. Квартира двухкомнатная, расходы не велики. Рубля по три в месяц за жилье, да по тридцатке за солдатское питание. Чего поприятнее захотим – сами купим и приготовим. Грибов насолили, картошка есть. Баллон газа мы, кажется, за полгода так и не извели. Но тянуло нас иногда на эксперименты. От недозагруженности мозгов, что ли.

Получила как-то Людмила, комбата жена и дивизионного ларька продавшица, на базе дрожжи. В полукилограммовых упаковках. Думала, верно, что деревенские разберут, если своим не понадобятся. А товар не пошел. Тут как раз я в ларек заглянул.

– Слушай, купи дрожжи!

– А зачем они нам? Блины у нас Юра на кефире делает, когда охота набредает.

– Самогонку будете гнать!

– Мысль интересная… Ну давай пачку.

Пришел, с Вовой замыслом поделился. Сахар в общежитии был.

Килограммов десять, доставленных Андреем из боевых трофеев подруги дней его суровых. Емкость тоже была, эмалированная, ведра на два с половиной. Так что, легко замутили мы с Вовчиком целый бак браги, руководствуясь песенным рецептом "сто грамм на килограмм и воды три литра". Часа через два микстура эта стала у бака крышку поднимать и наружу рваться. Лишнее мы на помойку слили, крышку на бок сдвинули.

Форточки открыли настежь, потому что дух крепчал.

Сутки так прошло. Перед заступлением в наряд отдыхал я с обеда.

Проснулся часа в четыре, гляжу – брага успокоилась. У Володьки неисправность была, он на кабине в это время возился. Я развод провел, к нему пошел.

– Слушай, хренотень эта замолкла. Готова что ли?

– Что-то рановато. Надо бы суток двое.

– Ну ладно. Я вечером зайду, разберемся.

В десять часов отбил этих гавриков, дождался, когда коловращение жизни замрет и в общежитие двинул. Вовка уже дегустацию провел – нормально, говорит, покрепче пива. Выпил я кружку солдатскую – ничего не чувствую. Потом еще пару. Опять без эффекта. Ну и пошел себе обратно, в дежурстве бдить.

Сижу в бытовке казармы, книжку читаю. Время к часу ночи. Я ночью караул всегда в час пятнадцать проверял. И мне спокойнее и служба вся на стреме, потому что ждет, время зная. Пора идти уже, вдруг обнаруживаю – встать с табуретки не могу. Голова ясная, а ноги – вата. Ишь ты, какой интересный приход, однако. Кое-как поднялся, собрался с силами, мимо дневального ровно прошел. На улицу выбрался, как меня швырнет на стену! Нет, думаю, какая уж тут проверка. Через плац переволокся, в штаб вошел. Сам с собой поговорил, чтобы дикцию проверить. Вроде нормально. Звоню в караул, оставьте мне, мол, просвет в ведомости. Потом приду, распишусь. Не до вас мне сейчас, кодограмму распаковываю. Часа еще два потом вестибулярный аппарат в норму возвращался. Но дело на том не кончилось.

Порешили мы с Вовой, что в те "c восьми до двенадцати", в которые дежурному отдыхать положено, я эту брагу перегоню. Технологический процесс должен быть доведен до планового завершения. Слил я половину браги в ведро, бак с оставшейся на конфорку поставил. Внутрь, на паре кирпичей стоймя завертикаленных, тарелку широкую. Вместо крышки таз с водой. Зазор хлебным мякишем залепил и начал процесс. Штук шесть тарелок продукта готового я в кастрюльку собрал, а дальше-то что делать? То ли продолжать, то ли из ведра долить? Решил я, не подумавши толком, для начала силы огня добавить. Ка-ак тут эта дрянь в баке вскипит, ка-ак хлебное уплотнение пар пробьет! И пошел конденсат уже на внешней стенке формироваться. Вниз потек и вдруг пыыхх! Бак пылает снаружи голубым огнем в режиме самоподогрева. Даже выключение газа не помогло. Да плюс вонища – спасу нет. Сначала-то я перепугался, хотел даже бушлатом накрыть, а потом успокоился. Огонь, вижу, ровный, жду, пока сам заглохнет. Только он сдох – оп-па! Не ждали и никогда здесь не видели! Входит в кухню Германа жена – председатель бабьего совета. Пришла меня охватить в части сбора средств на подарок. Колькина Капа третьего родила. Деньги я, конечно, выдал. О молчании, конечно, попросил. Учительница все ж по специальности, должна понятие иметь. Продукт мы потом, уже вечером, догнали из того исходника, что остался. Но разве же женский язык удержишь! Через два дня все "обчество" знало – двухгодичники в общежитии самогонку гонят.

– Ну скажите мне, оболтусы, – спросил на совещании аншеф, – вам что – мало денег платят? Да за то время, какое вы с этой хрней возились, десять раз можно было до магазина слетать.

Профессор, признавайся, это ты все затеял?

– Так точно, я. Очень захотелось, товарищ подполковник. Из любви к науке и освоению новых специальностей. Вдруг когда-нибудь понадобится? А тут и я уже с опытом.

Подготовленный спец.

А ППС лишь булькал что-то и, чувствовалось, боялся только того, чтобы история повыше не всплыла. Потому и обошлось все это нам с

Вовой устными кренделями.

Так служба и шла своим чередом. С дежурствами, готовностями, неисправностями, регламентными работами, происшествиями и со своими развлеченениями. "Только сон приблизит нас к увольнению в запас", как любили говаривать наши бойцы. Пришел момент и воинство обозреть.

"Личный состав" – название, придуманное для них взамен царского

"нижние чины".

Полсотни солдат-срочников. Полный интернационал. Казах и русский из Алма-Аты, казах и украинец из-под Гурьева. Пара молдаван. Литовец

Йонас из Каунаса. Поляк Миша из Вильнюса. Двое азербайджанцев и оба

Исламовы, хоть и из разных районов. Немец и русский из

Целиноградской области. Трое татар, трое грузинов, два осетина, по паре узбеков и таджиков. Еврей из Баку. Русские из разных мест СССРа нашего необъятного. Украинцы…

Землячеств не было. На верху, видимо, это как-то специально отрабатывалось. Потому что прислали к нам, было, сначала в один призыв пятерых азербайджанцев, а потом троих забрали, чтобы густо не стало. В общем, замес в мелкодисперсной фракции. Если бы Сталин, устраивая в свое время великое переселение малых народов последовательно руководствовался принципом, подобным примененному в формировании нашего дивизиона, то в акккурат к принятию брежневской

Конституции 1977 года мы бы и имели в СССР декларированную в ней

"новую нацию – советский народ".

Дедовщины, в ее теперешнем и даже тогдашнем понимании, в дивизионе тоже не было. Не потому, что с ней боролись, а потому, что практически все солдаты круглосуточно были на виду у офицеров. Не с чем было бороться, потому что не давали зародиться. Зародиться и стать традицией. Однажды, в дежурство, наблюдал сценку. Присланный к нам как раз в тот день молодой солдат, механик водитель, по привычке, внушенной в "учебке", прокричал в темноте после отбоя:

– Дедушкам до приказа осталось… дней! Дембель стал на день короче, старикам спокойной ночи!

– Ну, тебя там и задрочили! Совсем охрел! – ухмыльнулись дедушки.

Конечно, молодых гоняли больше. Чтобы они службу и работу понЯли, чтобы не спрашивали "где доски брать". Но издевательств, как таковых, не было, это уж точно.

Был у нас сержант-стартовик, Г-в. Таких мышц живота я не встречал ни у кого, хоть сам восемь лет классической борьбе отдал и кое что видывал. Он брал солдатскую табуретку, сжимал ее ногами в кирзачах и держал на перекладине "угол" в течение 30 секунд! Лично засекал. И еще один его номер, тоже уникальный. Парень рисовал на стене крест на уровне глаз, отходил метра на полтора-два и мог в эту мишень помочиться. Чемпион полка по подъему переворотом. Сто тридцать четыре раза, вдвое перекрыв прежний рекорд части. (Я в той спартакиаде тоже участвовал и с 38 разами в хромачах стал первым среди офицеров).

Так вот, этого Г-ва перевели в другой полк (!) за "неоднократное издевательство над молодыми солдатами". Издевательство заключалось в следующем. Будучи дежурным, он следил за молодым, натирающим паркет в спортзале. "Шваброй" состоящей из полуметрового отрезка толстого бревна, к которому были прибиты щетки и ручка. Забыл спецпрозвище этой штуковины. Мотоцикл, что ли. Когда тот был близок к завершению,

Г-в проходил мимо него, занятого, и прятал окурок среди вычищенного пространства, где-нибудь за плинтусом. Зеленый заканчивал работу, докладывал. Тут-то Г-в и указывал ему на "неубранный" бычок. И заставлял натирать по новой. Круче этого случая издевательство на точке не поднялось.

Приколы над молодыми да, случались. Раз такой прикол чуть к трагедии не привел.

Солдатик майского призыва, из гурьевских степей родом, был, за дремучестью своей, собаководом поставлен. Ну какие, казалось бы, при службе в этой должности могут быть неприятности? А на Валеру они посыпались. Собак было три. Кавказские овчарки. Начинается с

"часовой обязан бдительно охранять и стойко оборонять… ", а заканчивается "…услышав лай караульной собаки, установленным сигналом (или как шутили бойцы – без искажений) сообщить в караульное помещение." Это про них. Собаки сооружение 7А охраняли, то, где "ромашки". И вот одна из них удавилась. За чем-то или кем-то прыгнула через забор, вдоль проволоки бегая. Длины цепи не хватило, она за оградой земли и не достала. Повисла. Служебную собаку списать, это целая история. Мальчишка из непуганных краев, под объясниловки-оформления переволновался – жуть. Это остальным насмешечки, "собака от такой жизни и то повесилась".

Ладно, утряслось это дело. Но собаковод еще и за свинарник отвечал. Ветслужбы, считай, никакой. За два моих года я ветеринара только раза три и видел. И то один раз на то самое с псом происшествие. Поздней уже осенью опоросилась у Валеры свинья. Штук несколько из новорожденных поросят сразу и замерзло. Валера испугался, никому из старших не сказал. С солдатами поделился – что, мол, делать? А ветераны посмеялись:

– Ну, Валера, теперь уж тебе точно трибунал. Поросята это тебе не собака. Да и собаку тоже припомнят.

Вечером, на поверке Валеру не обнаружив, дежуривший Федор особо не взволновался. В свинарнике, наверное. Куда он, зеленый, денется. А утром хватились. Туда-сюда, выяснили, что воина еще с обеда никто не видел. В уголке свинарника поросятки сложены околевшие. Все восемь.

Бойца нет. Шинель его висит. И бушлат тоже. Готовность сыграли – не появился. В деревенском магазине расспросили. Был, говорят, солдат вчера. Купил папирос и бутылку водки. Из полка приказывают – искать.

Но помощи не обещают. Какими силами искать-то? И где? На территории покойника или в окрУге живого? Или еще как? Собрали солдат десяток, пошарили по лесам-лугам окрестным. Покричали… На окраине города, как раз по нашему шоссе был спортивный аэродром. Договорились с ними о вертолете. Герман (это еще до аншефа было) в облете участвовал.

Вернулся мрачный. Только и сказал, что маскировка у нас дерьмовая.

Надпись "НЕ КУРИТЬ" на "шестерке" в бинокль за пять верст видно.

К ночи Валера сам пришел. Сказал, что как увидел после обеда, что и уцелевшие, было, поросята тоже сдохли, так и убежал. В чем был, в одной плащ-накидке. За день до того получка была, ему, рядовому на ефрейторской должности – 4руб. 80 коп. Вот и решил он бутылку водки выпить, пачку "Беломора" выкурить и повеситься. Да пока в стогу пьяный ночевал, слава Богу, передумал. Утро вечера мудренее. День подрожал, а вечером и вернулся.