Текст книги "Невидимая нить"

Автор книги: Василь Когут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Василь Григорьевич Когут
Невидимая нить

1 июля. Среда. 7.30

– Ге-е-нк-а-а!..– во все горло закричал Миша Судник, и гулкое эхо покатилось над озером, ринулось в утренний прохладный лес и отозвалось где-то в его глубине:

– …е-е-нк-а-а!..

Генка Бусленок бросил телескопическую удочку на воду, узкой тропинкой пробрался сквозь густые камыши, выскочил на прошитую корнями дорожку, огибавшую озеро.

– Чего тебе? – недовольно спросил Генка, подбегая к Мишке.

– Помоги,– попросил Миша.– Не могу вытащить. Вначале что-то положило поплавок на воду, а затем – к-а-к рванет! Не иначе – карась на килограмм…

– Или окунек-малек и коряга в придачу! – усмехнулся Генка.

Генка тронул леску – натянута как струна. Тогда он взял у Миши удочку, повел ею в одну сторону, в другую – крючок держал крепко. Попробовал внатяжку – не поддается.

– Рви! – посоветовал Генка.– Здесь на берегу кругом деревья, наверно, за корень зацепил.

– Жалко,– чуть не заплакал Миша.– Крючков у меня запасных нет. А на леске два крючка. Чем ловить буду? Я нырну…

Генка пожал плечами: мол, как хочешь. Хотя в душе решение друга не одобрял. В такую рань нырять в холодную воду! Да и места тут какие? Здесь не купаются, не отдыхают. Сюда редко кто и на рыбалку ездит. Озеро неприветливое, бездонное. Ну, не то чтобы совсем бездонное. Но дно его, как жидкий торфяник: сколько бы ни толкал палку в эту жижу, твердого грунта не достанешь. А после этого на том месте беспрерывно выскакивают из воды пузыри, лопаются, и вокруг пахнет тухлыми яйцами. Говорят – это сероводород. Да мало ли чего про это озеро говорят?!

Мишка стоял на берегу раздетый, в чем мать родила. От прохлады ежился, растирал мышцы, всматриваясь в воду.

– Натяни леску! – обратился Мишка к другу.

Генка взял удилище. Мишка не раздумывая нырнул в воду, и Генка почувствовал, что тот держится за леску: она все время вздрагивала. Вдруг леска замерла, через несколько секунд над водой показался Мишка. Он фыркнул, резко крутнул головой – брызги рассеялись во все стороны. Взмахнул правой рукой – и на берег, описывая в воздухе дугу, полетел серебристый карась, плюхнулся в мох, судорожно забил хвостом.

Я же говорил…– радуясь своей догадке, произнес Генка.

Мишка набрал в себя воздуха и снова нырнул. Леска задергалась, будто на крючке висела крупная рыба. Через минуту на поверхность выплыл Мишка, тряхнул головой и крикнул:

Там какой-то скользкий камень. Я сейчас! – и опять скрылся в глубине.

Мишки пробыл под водой, казалось, вечность. Генке даже стало не по себе – не случилось ли чего? Говорят, что в озере живет водяной, и тот, кто осмелится нырнуть, рискует навсегда там остаться. Ну, водяной, конечно, для миленьких. Генка и Мишка уже большие и понимают, что к чему. Были, правда, случаи, что скот тонул в озере Но это было давно, лет восемь назад. Генки помнит, как бежали к озеру из деревни люди с веревками, с палками спасать чью-то корову. Одну успели вытащить из тины, а другую так и засосало болото. Но чтобы люди тонули, он не помнит…

Мишка резко вынырнул из воды и быстро поплыл к берегу. Вцепился рукой за выступавший корень, выкарабкался на сухое место, вскочил, прыгая и наклонив вправо голову: в ухо набралась вода.

– А вода теплая,– сказал он.– Тяни!

Генка потянул леску и почувствовал: что-то тяжелое сдвинулось с места и медленно начало подниматься вверх. Генка сделал несколько шагов назад, перехватил леску и стал наматывать ее на руку. Странный «камень», подцепленный крючком, вынырнул из воды, заскользил по берегу, по траве и, перевернувшись несколько раз, лег у ног ребят. Мишка, успевший надеть только трусы, стал на колени, аккуратно отцепил крючок. «Камень» был почти круглой формы, черный, обросший грязью, водорослями, какими-то скользкими и противными ракушками. И легкий. Мишка покрутил его в руках, приложил к уху и загадочно сказал:

– Внутри что-то есть…

Генка удивленно расширил глаза… На правах старшего он забрал находку. Мало ли что? Может, неразорвавшаяся мина, снаряд. Сорок с лишним лет, как закончилась война, но такие находки – нет-нет да и случаются. И гулом взрыва напоминают о тех далеких днях. Но на взрывающиеся предметы этот был не похож. К тому ж прогибается, будто плохо надутый футбольный мяч.

– Давай нож! – скомандовал Генка.

– Сейчас…

Нож – в целлофановом мешке под березой. Там – завтрак. Мишка побежал к дереву, достал из мешка нож. Вернулся. Протянул Генке. Однако резать находку решились не сразу. Покрутили, осмотрели ее еще раз… Любопытство взяло верх. Генка осторожно провел лезвием ножа по «камню», очищая налипшие кусочки… смолы. Под ней – пепельная, почти черная, сырая кожа.

Просмоленный мочевой пузырь! – едва не вскрикнул Генка.

Он уже не очищал его. Острием ножа проколол сырую кожу, разрезал. Внутри – свернутая в трубку книжка и горсть дробинок. Наверное, для тяжести.

Генка аккуратно развернул сверток, разгладил рукой листы и тут же решил прочитать, что в них написано… Листки из книги пожелтели, того и гляди, рассыплются.

Генка осторожно перевернул страницу и замер от удивления. Так это же старославянский шрифт! Некоторые буквы он знает, о других – догадывается. Но вот, чтоб сразу прочитать… Таким шрифтом, он видел, напечатано «Слово о полку Игореве». Но там был перевод на русский. И почему он раньше поленился попробовать читать по-старославянски? Как бы сейчас пригодилось! Ничего не поняв в книге, Генка сказал:

– Глупости какие-то…

– Может, есть что-нибудь дальше? – сказал Мишка.

И правда, на третьей странице они увидели в закладке игральную карту. Червонного туза. Карта фабричная. Твердая глянцевая бумага, в центре – красный знак.

Интересно,– покрутил в руках карту Генка.– И книга не целая, и карта… Зачем было это запаковывать и прятать в тайник?

Мишка не ответил. Он продолжал рассматривать карту. И вдруг удивленно поднял брови.

– Генка, смотри! – ткнул он пальцем.– Метка, что ли?

– Где?

Генка не сразу согласился с другом. Может быть, это не метка, а просто царапина? И все же…

– Знаешь что, Мишка, ты о находке пока никому не говори. Попытаемся сами отгадать. Пусть это будет нашей тайной. Согласен?

– Никому ни слова,– заверил Мишка.– Честное комсомольское !

Просмоленный пузырь они еще раз внимательно осмотрели. Внутри он был пустой и сухой. Вырыли под корнем березы яму, положили пузырь туда и сверху замаскировали мхом. Часть книги и игральную карту завернули в целлофановый пакет, который Мишка брал для рыбы. Находку Генка забрал себе. У него надежнее. Дома лишь бабушка. У Мишки – братик, восьмилетний Степка. Этот все перевернет в квартире вверх ногами, и если случайно найдет, прощай тогда тайна!

Рыбацкие страсти прошли. Да и время клева было упущено. Яркое красное солнце лучами запуталось в деревьях, разбудило лесных птиц, и их хоровод повис над о озером. Генка и Мишка говорили только о находке.

Зачем кому-то понадобилось прятать, казалось бы, такие обыкновенные и никому не нужные вещи?

– Ну его, с этой рыбалкой! – в сердцах сказал Генка.– Пошли домой!

– Пошли,– согласился Мишка.– Нам еще на работу.

– На работу же после обеда. Успеем.

Договорились встретиться вечером.

1 июля. Среда. 22.00

Не терпелось, ох как не терпелось Генке и Мишке раскрыть секрет своей находки. Терпение – это ведь такая штука, что не всегда ее и объяснишь. До условленного часа встречи – вон сколько времени, а у Генки все валится из рук. И стрелки на часах словно приклеены, секундная срывается с места только тогда, когда начнешь ее пристально рассматривать. Хотел отодвинуть в сторону ведро ногой, а оно перевернулось, на ноги хлынула холодная вода, и образовавшийся ручей, поднимая впереди себя пыль, ринулся на грядки с луком.

– Ф-фу ты, черт! – разозлился Генка, со злостью пихнул ведро ногой, и оно с глухим звоном покатилось по выложенной из красного кирпича дорожке.

– Что это там? – спросила Матрена Яковлевна.

– Да вон, кошка ведро перевернула,– соврал Генка.

– Кошка? – удивилась бабушка.– В жизни такого не видела!

Бабка Матрена медленно расправила спину, выбросила пучок мокрицы под забор, посмотрела на внука и сказала:

– Наноси-ка мне воды в кадушку, что на огороде в огурцах. Поливать будем.

– Бабушка, я наношу две кадушки воды, но вечером польешь огурцы сама.

– Чего ж это так?

– Надо, бабуля.

– Надо, так надо.

Бабушка снова согнулась над грядками, а Генка за ведра и к колодцу. Колодец-журавль рядом с калиткой. Ведро, прикрепленное на длинный тонкий шест, легко опускается в колодец и так же легко выскальзывает обратно. Противовес на перекладине «журавля» – диск от колеса грузового автомобиля – помогает опускать и поднимать ведро. Генка управился быстро. Через полчаса кадушка была полна воды.

– Бабушка, – справляется Генка.– Что еще помочь?

– Сбегай в магазин, купи подсолнечного масла.

Генка, не споря, тут же вприпрыжку побежал в магазин. Бабушка только удивилась, что внук сегодня такой покладистый, ни слова не возражает.

Пока наступил вечер, Генка переделал много всяких работ в хозяйстве: перевернул сено за сараем, подладил крыльцо, вкрутил в летней кухоньке в патрон новую лампочку. Потом забежал на кухню перекусить – за работой забыл и пообедать. Сел за стол, и взгляд его остановился на пластмассовом футляре от бабушкиных очков. Он, конечно, видел их не впервой. Но сегодня у него вдруг мелькнула интересная мысль. Генка открыл футляр, вынул очки, массивные, с тяжелыми толстыми линзами, посмотрел через них на газетные буквы, которые сделались большими, как жуки, и спрятал очки в карман.

В назначенное время друзья встретились на Пельке. Небольшая полянка на опушке леса – Пелька – сразу же за деревней. Вокруг полянки растут высокие и крепкие дубы, сосны. Между ними – заросли крушины, ежевики и малины. На верхушке одной из сосен аисты свили гнездо. Они всегда спокойно наблюдают с высоты за отдыхающими на Пельке, за праздничными массовыми гуляньями. А детворе интересно смотреть, как аист, чтобы не уснуть, на одной ноге стоит на сухой ветке у гнезда и, словно часовой, охраняет птенцов.

– Я лупу нашел,– с гордостью сказал Генка.– Увеличивает раз в десять,– и протянул Мишке бабушкины очки.

Мишка не спорил. В десять раз – что-то многовато. Но во всяком случае это лучше, чем невооруженным глазом. Ребята легли на траву, голова к голове, и приступили к делу.

Действительно, очки неплохо увеличивали. Карта, по всей вероятности, была из новой колоды, ею не играли. С помощью очков хорошо было видно, что бумага чистая, красные оттиски знаков были четкие и только на острие большого знака червей, в самом верхнем уголке, виднелся еле заметный, выцветший от времени, крестик, проставленный карандашом. От графита остались только углубления.

– Я же сразу говорил, что здесь есть знак,– в голосе Мишки было торжество.– Тайный!

– Тайный! – передразнил Генка.– Толку с того, что тайный. Как его расшифровать?!

– Подумаем и расшифруем.

Генка нацепил на переносицу бабушкины очки, поднес к глазам карту, но тут же отбросил ее и, скинув очки, крепко зажмурился.

– Голова закружилась,– удивился он.

– Очки,– знающе объяснил Миша,– для здоровых глаз вредные. Так что будем делать?

– Не знаю,– ответил Генка,– давай подумаем…

Они улеглись снова на траву, с удовольствием почувствовали ее прохладу и уставились в чистое вечернее небо. Косые лучи падали на деревья, и длинные тени от них причудливыми формами ложились на землю. Аисты изредка прилетали к гнезду, кормили птенцов и снова улетали. Птенцы становились на край гнезда, расправляли крылья, вытягивали свои длинные шеи, неуклюже толкались, но при появлении одного из родителей снова становились смирными и тихими.

Про эту карту знал не один человек,– рассуждал Генки. Одному нет надобности ставить метки. Должен быть еще тог, кому они предназначались. Верно?

– Верно.

Выходит, их было не меньше двух.

– Но если шифровка до сих пор лежит в тайнике,– заговорил Мишка,– значит, ни первый, ни второй ею не пользовались. Так?

– Вроде, так,– согласился Генка.-А вот почему карта находилась в старинной книге? Да еще в располовиненной? Может, тут отгадка? Давай посмотрим, а?

Они, как по команде, перевернулись на животы, взяли старую, истлевшую часть книги и положили перед собой. Попытались читать не получилось. Начали листать книгу.

– Давай посмотрим на то место, где лежала карга,– предложил Мишка.

– А откуда я помню!

– Ты медленно листай, может, вспомнишь.

Пожелтевшие страницы липли одна к другой, словно не хотели переворачиваться. И вдруг на одной из них ребята заметили отпечаток размером с карту. Они стали рассматривать его через стекло от очков. Буквы, словно муравьи, одна за другой перебегали справа налево, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Дойдя до светлого, не так пожелтевшего места, Мишка разглядел метку.

– Генка, смотри! Снова знак.

– Где?

– Да вот! – и Мишка пальцем повел по еле заметному углублению.

– Ага! – закричал Генка и начал по слогам, мучительно и долго, читать слова под ним: «Ли-це-мер, вынь преж-де бревно из твоего гла-за, и тог-да у-ви-дишь, как вынуть су-чок из глаза твое-го…»

– Что это? – спросил он.

– Не знаю,– подумав, ответил Мишка,– хотя слова «вынуть сучок» почему-то подчеркнуты дважды…

– Ну и что? – Генка перевернул последние страницы. Но на них ребята так ничего и не заметили. Генка хотел было уже отложить книгу в сторону, как вскрикнул. На самой последней странице снова оказались подчеркнутые слова: «Ходит по безводным местам, ищет покоя и не находит».

– Как думаешь, Генка, что это?

– Не могу понять. «Вынуть бревно из глаза»… Чушь!

– Может, это аллергия? Смысл-то, кажется, есть. Давай соображать…

– Кажется…– Генка почему-то разозлился.– Ничего мы с тобой не поймем. Надо кого-нибудь спросить.

– Нет! – твердо ответил Мишка.– Будем сами. Мы же договорились: ни-ко-му!

– Тебе проще,– съязвил Генка.– Ты же отличник, в олимпиадах участвовал.

– А тебе кто мешал?

Генка промолчал. Ссора сейчас была ни к чему. Солнце уже скатывалось за лес, и рассматривать в сумерках каргу и книгу было трудно. Генка бережно завернул находку в целлофановый мешочек и спрятал за пазуху. Футляр с бабушкиными очками засунул в карман.

– Слушай,– по дороге домой Генке пришла новая мысль. Разве верующие играли в карты?

– Много ты знаешь о верующих,– отмахнулся от вопроса Мишка.

– Ну ладно, сам не знаешь,– подколол друга довольный Генка.– А в каком году она написана?

– Кто?

– Книга.

– Тебе-то зачем?

– Давай посмотрим,– не отставал Генка.

Они снова распаковали находку. На первой странице внизу виднелась надпись: Санкт-Петербург. 1810 год.

– Ф-фь-ють! – присвистнул Генка.– Да, наверное, у нас в школьном музее такой старой книги нет. Надо ее отдать Ванькевичу.

– Зачем? – удивился Мишка.

– Он же – директор музея.

– Найдем вторую половину, тогда и отдадим.

– И ты надеешься? -усомнился Генка.

– У нас уже кое-что есть,– стал рассуждать Мишка.– Есть карта с пометкой, есть книга с подчеркнутыми словами. Может, одно с другим связано. Теперь у нас, как уравнение с двумя неизвестными. Узнаем одно – будет проще. Ну, сам поразмысли: можно же это как-то решить? А вдруг? А?

Генка только удивлялся. Мишка есть Мишка. Настойчивый, целеустремленный. Когда в школе формировали бригады на животноводческие фермы, попросил в свою бригаду включить Генку. Говорил: и сосед, и товарищ падежный. А то что Мишка не бросит начатое дело – точно.

Как-то помогал он Генке решать задачу по алгебре. Трудная попалась задача, целый вечер Генка просидел, но так и не довел ее до конца. Затем махнул рукой: мол, завтра спишу у кого-нибудь. Но в шесть утра Мишка поднял его с постели. Принес решение, объяснил. Генка тогда подумал: стоило ли Мишке из-за такого пустяка не спать ночь, да и ему, Генке, не дал досмотреть последний сон… И только потом понял: так может поступать только настоящий друг.

Они завернули книгу и направились в деревню. На закате догорала тонкая пурпурная полоса, на небе вспыхнула первая вечерняя звездочка.

3 июля. Пятница. 18.00

Неразговорчивая бабушка у Генки. В гостях или дома она чаще всего обходилась словами: да, нет, хорошо, плохо… Генка не очень надеялся, что бабушка что-нибудь расскажет интересное, но все же решил попытать счастья.

– Бабуля,– подошел он к ней.– Сядь отдохни. Ты же устала.

– Отчего? – удивилась Матрена Яковлевна такому вниманию внука.

– Ну, как это – отчего? Целый день копаешься в грядках. Спина согнутая. На улице жарко.

– Жарко.

– Ну, посиди со мной.

– Хорошо.

Бабушка Матрена осторожно присела на скамейку, потерла ладонью о ладонь, будто стряхнула пыль, положила руки в подол, повернула голову к внуку.

– Уже села.

Генка только хотел задать свой вопрос и вдруг словно увидел бабушку впервые. Не замечал как-то прежде, что ей уже семьдесят шесть лет: седые волосы стали редкими, глубокие морщины изрезали все лицо – венчиками от глаз к вискам, собрались пучками в уголках губ, на подбородке и шее, нос заострился, глаза глубоко запали в глазницы. И невольно подумал, а какой бабушка была девчонкой? И не удержался, спросил:

– Бабуля, расскажи, какой ты была в молодости?

– Девушкой?! – удивилась бабушка.– Л разве я помню? Как и все.

– А на озеро ты ходила?

– Нет, внучек, без надобности не ходила. Никто тогда не ходил на озеро. На речку больше ходили, на Ужицу.

– А почему, бабушка?

Да, страшное оно, это озеро. Неприветливое.

Бабушка смолкла. Но Генка заинтересовался.

– Почему неприветливое?

– А кто его знает? Вода черная. Нет дна. Ничего живого там пет.

– Как нет? Мы же рыбу ловим.

– Может, сейчас. А раньше не было.

– Бабушка, а почему его называют Девичьим?

Матрена Яковлевна сидела, пристально рассматривала свои руки, словно там был ответ внуку, и глубоко вздыхала. Затем начала рассказывать медленно, напевно:

– Правда это, внучек, или неправда, судить не берусь. Люди говорят, что было, но только давно. На этом месте, где теперь озеро, стояла церковь. Говорят, высокая, позолоченная, а вокруг – травы, цветы. В те далекие времена жила в нашей деревне Дубица очень красивая девушка – Анюткой звали. По уличному – Золотаюшка. Жила с матерью, бедно. И такого же парня бедного, как сама, полюбила. Иванку. Решили они пожениться. А про то узнал пан. Этот шляхтич был злой-презлой. Давно приглянулась ему Анютка. То ли сам хотел жениться, то ли родственника своего женить на ней – бог знает… Но раз пан захотел, значит, так оно и должно быть. Воспротивилась Анютка, сбежала из дому в лес. Как там было, не ведомо, но уговорила она попа, чтобы тот ночью, тайно от всех, обвенчал ее с Иванкой. Ну, а поп и пан – два яблока с одного дерева. Рассказал поп пану про Анютину просьбу и договорились, что пан во время венчания схватит молодых в церкви. Ясно, что будет: Иванку – в рекруты, Анютку к себе в слуги. Не знали об этом ничего голубь и голубка. Наступил вечер. Только начал поп венчание, как раздался стук в дверь, крик и шум панских наймитов. Молодые так и замерли в страхе. И вдруг в это время разразилась страшная гроза. Молнии огнем палили небо, страшный ветер вырывал с корнями деревья, лил дождь как из ведра. Никто в ту ночь не только на улицу не вышел, но и заснуть не мог. А утром, когда буря стихла, взошло солнце, люди увидели: на том месте, где стояла церковь, плещет волнами озеро. Черное, холодное, а по форме будто отпечаток девичьего сердца…

– Как ты, бабушка, сказала?

– Как сказала? Сердца, сказала. Отпечаток!

Генку бросило в жар. Отпечаток сердца. Так это же и есть знак червенный красное сердечко на игральной карте. Сердце туз червенный – озеро… Единая цепочка, тайная связь должна существовать между этим. Туз червенный – карта озера.

Генка уже не слушал бабушку. Да она уже ничего интересного больше и не сказала. Едва Матрена Яковлевна ушла в огород, как мальчик бросился искать Мишку.

Мишка возле сарая колол дрова. Блестящий топор высоко взлетал над головой, со звоном врезался в полено, и оно, расколотое надвое, разлеталось в разные стороны. Увлеченный работой, Мишка даже не услышал подбежавшего Генку.

– Бежим на озеро!

Мишка вздрогнул от неожиданности.

– Чего это на ночь глядя?

– Проверить надо!

– Что проверить?

– Потом, потом, некогда,– и Генка, не объясняя ничего, бросился к полевой тропинке, что змейкой вилась через ячменное поле в сторону озера.

– Да ты что, рехнулся? – кричал Мишка сзади.– Давай хоть велосипеды возьмем.

– В моем колесо пробито.

– Заклеим.

– Да говорю: некогда. Быстрее!

– Горит, что ли?

Недоумевая, Мишка бросился за другом. Нагнал его у леса…

Переводи дыхание, остановились на берегу озера. Всматривались в тихую водяную гладь, в которой отражались огоньки вечерних звезд. Какое все же красивое озеро! Чистые болотистые берега на южной стороне сменялись сплошными зарослями камышей, и… от этого казалось, что на макушке озера выросли зеленые волосы, кто-то огромной рукой гладко и ровно причесал их. Л дальше от берега озеро окаймляла густая стена леса, и котором росли багульник, папоротник. В эти места люди ходили редко, опасаясь бездонной трясины.

Лишь а предзимье, когда первые хрупкие морозы сковывали землю, собирали здесь крупную промерзлую клюкву. А Генка с Мишкой знали в трясине одну-единственную тропинку, по которой и бегали к озеру ловить рыбу.

Полезли на дуб,– сказал Генка.– На самую вершину.

Мишка, ничего не спрашивая, снял свои старые кеды. Сколько было этому дереву лет, никто не знал. Глубокие трещины, вероятно, от ударов молнии, пролегли по его стволу сверху вниз длинными бороздами. Многие ветви были посохшие, державшиеся лишь корой. Л в толстом стволе в дуплах жили птицы. Но дуб рос. Прибавлялось молодых ветвей, они зеленели, тянулись к солнцу, вверх, крепли, обещая еще долгую-долгую жизнь…

Взобравшись на верхушку дерева, друзья быстро определили очертания берегов озера.

– Ну, что ты скажешь? – спросил Генка.

– Ничего.

– Как, ничего?

– Ну, озеро, лес вокруг.

– А ты вглядись внимательнее.

Мишка старался, но ничего необычного не замечал. Генке очень хотелось, чтобы тот сам, без подсказки, догадался о том, что он увидел сейчас сам. Бабушка оказалась права: озеро и в самом деле имело форму сердечка. Особенно хорошо это было видно отсюда, с высоты. Если Мишка тоже обнаружит сходство, то будет еще одно доказательство для разгадки тайны червонного туза.

Миша глядел долго и вдруг закричал:

– Я все понял, Генка! Похоже на сердце!..

Ну, наконец-то! Генка с облегчением вздохнул. Значит, они на правильном пути. Игральная карта – план Девичьего озера. И та метка, крестик на острие знака, наверное,обозначает какое-то место в северной части озера. Но какое?

А Мишка уже строил догадки:

В самом конце озера растет дуб. Старый, раскидистый, одинокий. Остальные – береза, ольха, ивняк…

– И правда,– вырвалось у Генки.– Обследуем его?

Ребята готовы были помчаться к дубу хоть сейчас.

Однако было темно, и проверку своей догадки они были вынуждены отложить.