Текст книги "Сюжет из подвала (СИ)"
Автор книги: Варвара Иславская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Покрутив в руках ручку, Андрей Сергеевич явно устал, небрежно швырнул ее на стол, потом мельком посмотрел на Арину и сказал:
– Попробуем.
– Благодарю вас, Андрей Сергеевич, – выдохнула Арина, и прослезилась.
– Не стоит. Я тебе пока еще ничего не обещал. И потом надо, чтобы с тобой поработал наш новый педагог и хореограф. – И Андрей Сергеевич замолчал, словно передавая эстафету в другие, более надежные руки.
– Посмотрим, на что она годится, – раздался откуда-то из недр помещения насмешливый мужской голос. Тут только Арина заметила, что в углу кабинета в кресле сидел мужчина лет сорока, в сером свободного покроя костюме и белой рубашке. Он был весь какой-то мягкий, пушистый, дымчатый. От него исходил флер самовлюбленного павлина, и веяло свежестью только что выглаженной рубашки. В общем, пижон, дамский угодник, юбочник и так далее. В руках он вертел желтую бамбуковую тросточку. Арина непроизвольно потянула носом и почувствовала запах кристальной воды, которая журчит в роднике посреди полосатых берез и сплетенных веток орешника. "Так это он тут спорил с нашим вездесущим Андреем Сергеевичем! Павлин! Выщипать бы тебе все перья!" – пронеслось в голове у Арины, и она тут же вспомнила своего бывшего мужа и стала думать о банальностях на предмет взаимоотношений полов, о которых я попытаюсь умолчать в данном повествовании.
Между тем мужчина постепенно завоевывал внимание Арины. Что-то в нем было донельзя знакомое и притягательное. "Где-то я его видела"? – подумала Арина, но припомнить уже не могла, ибо этот новый хореограф и педагог или, как он там называется, наконец, решил представиться даме.
– Моя фамилия Славин, – представился он и, как положено джентльмену, встал и церемонно поклонился. Он был высок, красив, строен.
– Вы случайно не тот "сибирский" Славин, который поразил Америку своим танцем? – спросила Арина.
– Случайно тот, – просто ответил мужчина. – Но только я уже больше не танцую.
– Почему? – спросила Арина. – Вы в прекрасной форме.
– Кобыл надоело таскать.
– Он уже не испытывает оргазма при слове "балет" – ввернул Андрей Сергеевич, и оба мужика дружно загоготали, а Арина тупо смотрела на них, не понимая соль этого солдатского юмора. Вдоволь наржавшись, кони успокоились и снова пришли в благодушное настроение.
– А у тебя, кажется, все наоборот? – развязно спросил Славин.
– Мы, кажется, не переходили на "ты", – заметила Арина.
– Так давай, перейдем. Я – Алексей. Можно просто Леша.
Услышав имя "Алексей", Арина снова вздрогнула. На ее счету это уже был третий таинственный Алексей.
– Ты садись, не стесняйся, – дружески сказал Славин, уступая Арине кресло. Сам он сел на стоящий рядом стул. – Как я понял, нам с тобой предстоит долгая и серьезная работа, – поэтому забудем обо всех условностях...
– И предадимся любви, – зевнул Андрей Сергеевич.
– Любви к танцу! – поправил Славин, и мужчины снова заржали.
– Это о танце вы так жарко спорили до моего прихода? – спросила Арина и убийственно посмотрела на Славина.
– Нехорошо подслушивать под дверью, – поддразнил ее новоявленный хореограф.
Упс! Мяч попал прямо в ворота Арины. Из-за недомыслия. Простоты. И полной неуверенности в себе. Не вышло у Арины взять реванш. Пока.
А Славин тем временем рассказывал о себе, своей работе в Новосибирском театре, дальнейшем переходе в Американский метрополитен опера, рисуя в воображении Арины образ несчастного артиста-горемыки, которому, в конце концов, улыбнулась судьба. Голос у него был ровный глуховатый, с первого раза казавшийся немного неприятным. Но северная певучесть наполняли мелодиями пространство, завораживая и околдовывая.
"Я точно где-то слышала его голос!" – сделала вывод Арина, а Славин тем временем продолжал обволакивать незатейливую Арину своим хрустящим шармом, совершенно не обращая внимания на ее отсутствующий взгляд. Жонглируя своей бамбуковой палочкой, Он пел песни о своей исключительности и непревзойденности. К тому же переезд в Москву открывал перед ним блестящие перспективы в роли, педагога, хореографа, а может быть кого-нибудь еще.
А что Арина? Она слушала не его, а лишь музыку его голоса и мучительно вспоминала, где она могла видеть этого человека. И вдруг, словно молния, перед ней пронесся знакомый образ. Она вспомнила.
– Вы что волосы перекрасили? – невпопад спросила она.
– А тебе разве не нравится моя шевелюра? – не растерялся Алексей, – кокетливо провел пятерней по своим густым пепельным волосам.
– Хватит, Славин, – не отрывая глаз от кипы бумаг, проворчал Андрей Сергеевич.
Не обращая ни на кого внимания, Арина стояла, молча вперившись в Алексея. Возникла неловкая пауза, которую, первая нарушила Арина.
– А вы не знаете дворника по имени Лука?
– Я знаю только Луку Мудищева, – с некоторым нажимом на фамилии, ответил Славин, и мужики загоготали в третий раз.
– Что? – не поняла Арина.
– Поэзию надо читать, – ввернул Славин.
– Я читаю много, в особенности, в последнее время, запинаясь, возразила Арина. – Но внешне вы очень похожи на водителя... – На этом месте Арина осеклась, опустила свои незабудки, потом вскинула их, резанула голубым светом по начинающему смущаться Алексею, и спросила:
– Вы не подвозили меня до Старосельского кладбища?
– Алейникова! – громыхнул Андрей Сергеевич. – Переодеться и немедленно в класс!
Глава 2
В классе их уже ждала аккомпаниаторша, которую незаметно для Арины и Алексея, успел вызвать Андрей Сергеевич. Полная, высокая, в черном платье, с несколько смелым вырезом, отделанным белым кружевом, она отрешенно стояла у рояля и листала ноты пухлыми юркими пальцами.
"Ну, вылитая Дуська", – подумала Арина. – Такая же независимая, словно сошедшая с монумента "Рабочий и Колхозница". И прическа такая же. И почему они любят делать пышные прически?"
– Андрей Сергеевич, у меня только полчаса! – не терпящих возражений тоном, ответила аккомпаниаторша.
"Точно Дуська! Даже голос такой! Может, это она здесь работает по совместительству?" – гнула свои мысли Арина.
– К станку, Алейникова! – скомандовал Андрей Сергеевич. – Где ты витаешь? Кстати ты успела размяться?
– О да, – ответила Арина. – Вы очень долго пили чай.
– Тогда начинай. У нас у всех времени в обрез.
– Ну-ка покажи нам свою прыть, читака! – хохотнул Алексей и сел на стул. Живописно закинув ногу на ногу, он насмешливо уставился на Арину, видимо, ожидая увидеть что-то необычное.
– Виктория Львовна, прошу...
Полилась знакомая музыка, и Арина начала работать мышцами, выворачивать колени, поднимать ноги, тянуть носки, пытаясь делать правильно движения, которые так легко давались ей с детства, а теперь шли тяжело, со скрипом. Мысли неслись в такт музыки, обрывались и растворялись в звуках, а потом снова наплывали, обволакивали, подавляли и наполняли... ужасом.
"Разве такой я была?" – думала Арина, энергично работая мышцами. "Никогда, никогда я не думала, что это может быть так трудно! Куда исчезли легкость, воздушность, кураж?"
– Стоп! – раздался голос Андрей Сергеевича. – Что с тобой? – тихо спросил он, подходя к запыхавшейся Арине. – Где твоя растяжка? И почему ты такая деревянная!
– Я старалась, как могла, Андрей Сергеевич, – ответила Арина.
– Да она вся покрыта коростой, – раздался насмешливый голос Славина.
– Какой еще там коростой? – не понял Андрей Сергеевич.
– Прошлого, – расплылся в хамской улыбке Славин.
И снова вздрогнула Арина, услышав слово "прошлое". "Откуда он знает о моих одиноких часах, днях, месяцах? О моем желании слиться с прошлым? Или просто догадался? Как? А может, это все одна шайка?"
Арина не заметила, как Алексей подошел к ней и встал так близко, что она почувствовала его дыхание.
– Книжки, говоришь, читаешь?
– Читаю, – неуверенно ответила Арина.
– Литература – это всегда прошлое, а танец – настоящее. Вылезай, Арина!
– Не умничай! – огрызнулся Андрей Сергеевич. – Говори, что делать!
– Например, вот эта волшебная палочка очень помогает в любой экстремальной ситуации. – Славин, словно фокусник, сделал круг своей бамбуковой палочкой, ловко перебирая ее тремя пальцами.
– Ну, так огрей ее хорошенько! Порох-то у нее еще остался! – проворчал начальник от балета.
– Зачем? – пожал плечами Славин, отходя Арины. – Еще рано. Пусть сначала покажет себя на середине.
"Он определенно из этой подвальной шайки",– продолжала мыслить Арина.
– Арина, – серьезно сказал Славин, садясь на стул. – Постарайся забыть обо всем и просто выполнять движения. Не тащи на себе тело. Будь естественной. Как бы у тебя не получилось, я все равно буду помогать.
– Спасибо, Леша, – прошептала Арина и оглянулась. Она вдруг увидела, что находится в знакомом классе с высокими потолками, потертым деревянным полом и огромным во всю стену зеркалом. "А здесь ничего не изменилось. Все та же приятная потертость, те же низкие скамейки и черный раскатистый рояль". И Арина снова улыбнулась.
– Хватит щериться! – рявкнул Славин. – Выходи на середину! – Виктория Львовна!
Арина вышла на середину и ...почувствовала себя. Ей стало все равно, нравится она или нет. Она понимала, что ее движения были далеки от совершенства, но спина держалась прямо, голова не кружилась, а мыски упрямо хватались за скользкий пол.
– Стоп! – сказал Алексей и подошел к Арине. – Он был явно раздражен. – Ну что это такое? – И он слегка хлопнул Арину по бедрам.
– А-а! – заорала от боли Арина. – Ты что делаешь?
– С такими чреслами тебе танцевать только в варьете!
– Что такое чресла?
– Учи древнерусский язык! Давай, сначала! Виктория Львовна...
Арина снова повторила упражнения на середине и на этот почувствовала, что ее тело начало слушаться, а движения обрели легкость. Сделав заключительный пируэт, Арина встала на пальцы, опустилась и замерла, ожидая приговор судей.
– Алейникова, в таком состоянии ты не сможешь танцевать даже сто двадцатой линии кордебалета, – съехидничал Славин.
– А мне кажется, что все очень не плохо, – недоуменно заметил Андрей Сергеевич. – По крайней мере, я немного узнал в ней прежнюю Алейникову. Думаю, что "с четвертым лебедем" она вполне еще справиться.
Услышав эти слова. Арина чуть не бросилась на шею к седовласому начальнику, но очередная колкость Славина убила в ней желание.
– Вы только посмотрите на нее! – Славин встал со стула и вальяжной походкой подошел к Арине, которая опустив голову, уже внутренне оплакивала свою жалкую судьбу. – Сколько же тебе лет, если не секрет?
– Тридцать четыре.
– Значит, уже получаешь пособие по безработице?
– Какое это имеет значение, если я вам не подхожу? И потом ты тоже не мальчик!
– Я как раз в самом расцвете, – нагло улыбнулся Алексей.
– В расцвете чего, осмелюсь спросить?
– Нового этапа в моей жизни.
– Ты слишком высоко о себе думаешь.
– Естественно. Что и вам советую, мадам Алейникова.
– Мне не нужны советы залетных птиц.
– Это я – залетная птица? – вскочил со стула Алексей. – Да мне стоя аплодировали Париж, Лондон, Америка!
– Тогда зачем тебе этот занюханный театр, который еле сводит концы с концами? – перешла в наступление Арина. Оскорбленное самолюбие бушевало в ней. Жалящие и обидные слова вырывались из нее, словно давно искали выхода и, наконец, нашли!
Что ты сказала? – вступил в бой Андрей Сергеевич. От негодования его очки совсем скатились на кончик носа, грозя упасть на стол, а пышные седые волосы встали дыбом. – Да ты соображаешь, что говоришь. Алейникова? Я вкладываю в этот театр всю свою душу! Здоровье на нем потерял! Терплю ваши взбалмошные характеры, неуемные амбиции и детские выходки! Для чего? Чтобы мой театр назвали "занюханным"? Бог свидетель, Алейникова! Я оставлял тебя, предлагая посильные для тебя роли. Но ты ушла сама и сделала ошибку.
– Я не делала никаких ошибок! – И Арина смело посмотрела на Андрея Сергеевича.
– Тогда зачем ты сюда пришла?
– Чтобы... – замялась Арина, не зная, что сказать. Потом вдруг вспыхнула, гордо вскинула голову и твердо сказал: – Чтобы показать вам свой новый танец!
– Какой еще танец? – хором спросили мужчины, а Славин от удивления даже выронил свою тросточку.
– "Навстречу весне".
Раздался настойчивый стук в дверь. Не дождавшись разрешения войти, в классную комнату зашла одетая в строгий темный костюм репетиторша на высоких каблуках и с общипанной прической.
– Подождите! – крикнул ей Андрей Сергеевич. – Разве не видите? У нас творческая дискуссия!
– А у меня класс! – ответила женщина, хмуря выщипанные тонкой ниточкой брови и выпучивая серые глазки. Потом увидев Арину, она усмехнулась и сказала. – О, Алейникова! Я думала, ты уже где-то преподаешь. А ты все туда же!
– Я еще успею поучить других!
– Ну-ну, – ответила репетиторша и, смачно цокая каблучками, вышла за дверь.
"Да", – подумала Арина, – "Инну Сергеевну исправит только могила".
– Так что у тебя за танец, Арина? – неожиданно мягко спросил Славин.
– Это композиция на музыку десятого вальса Шопена "Навстречу весне". Идея пришла мне, когда я услышала этот вальс по радио, – соврала Арина. – Потом я начала придумывать движения, и получилась небольшая сценка.
– Виктория Львовна, – обратился Андрей Сергеевич к аккомпаниаторше, которая за все время их перепалки не сказала ни слова, а сидела, подперев щеку пухлой рукой, и явно скучала. Ей было не привыкать к норовистым характерам служителей Терпсихоры.
– Нет, нет, нет, – ответила аккомпаниаторша, сразу догадавшись о просьбе Андрея Сергеевича. – И не просите. У меня уже закончился рабочий день, а сверхурочные вы все равно не заплатите.
– Я обещаю вам, что не останусь в долгу. Это всего на пять минут. Вы сможете сыграть десятый вальс Шопена?
– Что за вопрос? Конечно, смогу, – оскорбилась Виктория Львовна.
– Тогда подыграйте нашей Арине, которая обещает показать нам нечто чудесное, – насмешливо изрек Славин.
– Зря тратите время, – небрежно бросила аккомпаниаторша.
Арина стояла неподвижно. Страх сковал ее тело своими безжалостными путами, а эти двое мужчин казались ей беспощадными судьями, которым чуждо сострадание. Но надо было сделать первый шаг.
Послышались первые тихие звуки. Легкие и трепетные, они проникали в сгустившееся от грубых слов замкнутое пространство класса, очищали его и открывали врата таинству.
Арина мельком посмотрела в окно и увидела, что о стекло бьется серый, заблудший мотылек, который забыл, что его время еще не настало, но он все равно продолжал неистово колотить крыльями, чтобы вылететь наружу. Неожиданно страх покинул Арину. Музыка вошла в нее, наполнила тело, и она, поднявшись на пальцы, полетела навстречу... судьбе. И ничто не могло остановить ее: ни строгий голос судей, ни скользкий пол, ни сложность движений. Внутри Арины плескался вальс, который маэстро звуков сочинял из капелек дождя, шума водопадов, перезвонов колокольчиков, шороха листьев и сладостных ароматов фиалок.
Прозвучали последние аккорды. Сделав заключительный пируэт, Арина опустилась на пол и замерла. Грудь ее тяжело вздымалась, по плечам катились струйки пота, мышцы с непривычки ныли от боли.
Андрей Сергеевич, Славин и Виктория Львовна с удивленным восторгом смотрели на Арину.
Поймав на себе их взгляды, Арина, тяжело ступая, направилась к скамейке, где лежала ее сумка.
– Ничего себе! – нежным ветерком, полетели ей вслед слова. Увы, только полетели и все. Явного восхищения не выразил никто.
Жаль, что мы не привыкли говорить друг другу добрые слова, которые нужны каждому из нас. Иногда создается впечатление, что внутри нас сидит какой-то демон , который заглушает в нас голос сердца. А зря. Доброго джина лучш е выпустить на волю и дать ему погулять . Глядишь, и самые невероятные желания сбудутся. И счастье обрушится. И дубинный принцип «ни себе лучше, а другим хуже» улетит восвояси на какую-нибудь другую планету, где из первозданного хаоса еще не вышли боги.
Но как бы, ни скрывали эти двое судей своего восхищения, Арина поняла, что ее «весенняя бабочка», прорвала крыльями тонкую оболочку кокона, взвилась в теплый воздух и воспарила в нем. Арине даже на какую-то секунду захотелось показать всем язык, а потом сказать: «Что, съели?»
А в воздухе зависла магия. Взгляды были прикованы к Арине, к ее до пояса промокшему тренировочному купальнику и разбитым туфлям. "Кажется, у меня получилось?" – мысленно спросила себя Арина и скромно опустила глаза в ожидании приговора.
Славин первым нарушил молчание.
– Ты пошла вслед за своей интуицией, расслабилась и показала то, что есть лучшее в тебе! Мой урок не прошел даром!
"Если бы ты знал, урод, чьи это уроки, то давно бы надул в штаны от страха и испортил свой пижонистый костюм", – подумала Арина и сладко улыбнулась Славину.
– Спасибо, Леша, – запела Арина. – Я вложила все свои силы, чтобы подготовить этот танец дома. Я тренировалась день и ночь, восстанавливая плавность движений и силу мышц. Я не могла найти только последний штрих, который нарисовал ты! Твое замечание сотворило чудо!
Выслушав весь этот подхалимский бред, Леша, как всякий мужчина, приписал все лавры себе и сделал то, чего в данный момент добивалась Арина, взял ее под свое серенькое крылышко.
– Э нет, ребята! – сломал весь кайф Андрей Сергеевич, спускаясь всех на землю и вновь превращаясь в сладкозвучного начальника. Ты что-то сильно разошлась, Алейникова! Танец хорош, ничего не могу сказать. Да только техника твоя никуда не годиться. И не надо мне вешать лапшу на уши, что ты занималась дома. В класс надо было ходить! Разве я тебе об этом не говорил, когда ты, вильнув хвостом, покинула наш "занюханный театр?
– Говорили, Андрей Сергеевич, – убитым голосом ответила Арина.
– То-то же! – погрозил пальцем начальник. – Хотела надуть меня?
– Да нет же! Я готовила этот танец, потому что.... потому что он проник в меня, взбудоражил мои чувства и я... – На этом месте Арина замолчала, не в силах подобрать слова.
– Шла навстречу весне, – закончил за нее Славин и снова улыбнулся своей наглой улыбкой.
– Вот что, Алейникова, – серьезно сказал Андрей Сергеевич. – Ты пока одевайся, а мы с Лешей немного посовещаемся. Как оденешься, заходи ко мне в кабинет, – и мужчины, не сказав ни слова, ушли решать судьбу Арины.
"Вот и все", – снова загрустила Арина, вытаскивая из сумки джинсы, кроссовки и футболку. "Восторги прошли, и теперь снова все решает рулетка".
Чья-то теплая ладонь опустилась на плечо Арины, а потом низкий вкрадчивый голос сказал простые и такие нужные ей слова:
– Вы были прекрасны, Арина! Я летала вместе с вами!
Арина обернулась и увидела позади себя высокую полную фигуру Виктории Львовны. Ее простое круглое лицо выражало неподдельное восхищение, а ярко накрашенный рот улыбался искренней улыбкой.
– Спасибо, Виктория Львовна.
Виктория Львовна еще раз внимательно посмотрела на Арину и, не говоря ни слова, вышла из класса.
Босая, в одной штанине и наполовину натянутой футболке Арина села на скамейку и тихо заплакала.
Одевшись, Арина чуть припудрила лицо, провела помадой по губам, причесала волосы и, придав лицу серьезное выражение, отравилась выслушивать свой приговор.
Андрей Сергеевич сидел за столом в той же позе и с таким же вниманием копошился в бумагах. Славин сидел рядом и с умным видом изучал подвесной потолок.
– А, это ты Алейникова, – безучастно сказал Андрей Сергеевич.
– Вы словно видите меня в первый раз, – возмутилась Арина.
– А ты, я вижу, уже и подкраситься успела, – ввернул Славин, к которому при виде Арины тут же вернулось шутовское настроение. Он снова превратился в серого котяру с дымчатой шерстью и наглыми манерами. Положив ногу на ногу, Славин, не мигая, смотрел на Арину. Видимо, годы, проведенные в Америке, не прошли для него даром.
– Видишь, Алейникова, "ноги человека сами ведут его к его судьбе", – многозначительно изрек Андрей Сергеевич.
– Это откуда?
– Из Корана, – ответил начальник
– Мм-м, – промычала в ответ Арина.
– Значит так, Алейникова, в кордебалет я тебя беру, но с одним условием...
– С каким? – дрожащим от счастья голосом спросила Арина.
– Чтобы ты каждый день с утра приходила в класс, занималась и не выкидывала свои крендельки.
– Я готова.
– Чтоб работала без слез, без обид и без истерик. Как рабочий у станка. Поняла?
– Поняла. – И Арина посмотрела на Андрея Сергеевича влажными от слез глазами.
– И вес надо немного скинуть, – снова съехидничал Славин. – Сейчас уже другие стандарты.
– Это ты из Америки привез нам стандарты?
– Нет, – ответил Славин. – Просто для бабочки нужно иметь более легкую фактуру.
– Что ты имеешь в виду? – с недоверием спросила Арина.
– А ты подумай! – бросил Алексей.
– Неужели... – голос Арины дрогнул, потом она что-то промямлила и замолчала, отказываясь верить тому, что только что произошло на ее глазах. Задавленная мечта взъерошилась и вдруг сбылась и теперь грозила разразиться красками, светом и звуками, именуемыми таким простым и приятным словом "удача".
– Да, да, да, – несколько раздраженно сказал Андрей Сергеевич, предчувствуя чисто женскую сцену со слезами, благодарностями и обещаниями. – Мы решили дать тебе шанс. Вернее, на этом настаивал наш новоявленный господин Славин. Я-то категорически против твоей самодеятельности. Но показанный тобой танец бабочки был весьма убедителен, поэтому Леша решил лично поработать с тобой и подготовить эту композицию.
– Спасибо...
– Благодарить будешь потом. Это всего лишь эксперимент. А пока будешь танцевать в кордебалете. Вот, подпиши контракт.
И перед Ариной лег аккуратненький белый листок бумаги, исписанный убористыми абзацами с закрученными придаточными предложениями и двусмысленным содержанием. Разглядев лишь синюю круглую печать. Арина дрожащей от волнения рукой поставила свою подпись.
– Ты бы хоть прочитала, что подписываешь. Алейникова, – сказал Андрей Сергеевич, и с укором посмотрел на Арину. – Вечно подписывают, не глядя, а потом бегают ко мне с претензиями!
– Я на все согласна! – выдохнула Арина.
– Знаю я вас, артистов.
– Но вы сами были танцовщик!
– Ну и что? Теперь я корпи, а не танцовщик. Сейчас весь мир – корпи!
– Что это такое? Не поняла Арина.
– Это всеохватывающий и вездесущий корпоратив! Корпоративные правила, корпоративное мышление, корпоративная уравниловка без выскочек и без дураков, – просто ответил Славин. При этом его серые глаза безотрывно смотрели на Арину, и она снова почувствовала, что этот самодовольный павлин занял собой почти все пространство кабинета Андрея Сергеевича. Арина оглянулась и впервые увидела, что кабинет директора театра напоминал зеленый островок, посреди, всеобщей безнадежности. Окна были вставлены в коричневые деревянные рамы, по цвету перекликающиеся с полками и шкафами; могучий стол был покрыт зеленым сукном (точно был взят напрокат из казино); а на подвесном потолке, словно звездочки, мерцали желтоватым светом крохотные лампочки.
Славин прочитал мысли Арины и громко расхохотался.
– Теперь ты поняла, что такое "корпи"?
– Поняла, – промямлила Арина.
– Все, ребята. Заканчивайте. У меня дел невпроворот! Алейникова! – снова обратился он к Арине. – Ты меня хорошо поняла?
– Да.
– Завтра в десять, чтобы была в классе. И без опозданий!
– Слушаюсь. Андрей Сергеевич. – Арина чуть было не сделала реверанс, но во время сдержалась, ибо эти "два подлых кобеля" уже ее достали. Но не отдавала себе отчета Арина, что вышеупомянутые "кобели" со своими грубыми шуточками только что взяли и вернули ее в жизнь.
Дверь захлопнулась, Арина ушла.
– "Незабудки, незабудки вы мои..." – пропел Андрей Сергеевич, не отрывая глаз от бумаг, а Славин, опершись руками на свою бамбуковую трость, мечтательно созерцал потолочные лампочки.
– Ну чего ты сидишь? Иди, беги за ней! – изрек всезнающий руководитель.
Славин сконфузился, чуть обмяк, потом встал и, прижав уши, поплелся к двери.
Щелк! И в кабинете снова стало тихо.
– Вялые они какие-то все. В его возрасте я балеринам проходу не давал, – вздохнул Андрей Сергеевич. – Где же вы, мои незабудки? – посетовал он и, махнув рукой, снова погрузился в волшебный мир бумаг, на которых держался, держится и будет держаться весь мир. Пока...
– Эй, постой! – окликнул Арину взбодренный Славин, выбегая на улицу и с шумом закрывая за собой дверь служебного входа.
Арина обернулась и, не говоря ни слова, отрешенно посмотрела на Славина своими чуть пожухшими незабудками. Смертельно уставшая, с притупленными чувствами, она была неспособна воспринимать окружающий мир, а тем более этого легкомысленного и самоуверенного Славина, который живописно стоял перед ней в развивающемся на холодном ветру светлом пальто и смотрел на Арину.
– Ты что-то хочешь спросить? – выдавила из себя Арина, облизывая пересохшие губы и плотнее натягивая на голову капюшон.
– Я тебя обманул.
– Что?
– Ты не обозналась. Это я подвозил тебя на Старосельское кладбище.
Что-то неприятное повисло в воздухе. Снова повеяло подвальной сыростью, на лицо Славина будто бы легла черная тень, делая его похожим на колдуна, который исподтишка заправляет человеческими судьбами и пытается наложить на нее, Арину, свое заклятие.
– Ты надевал парик?
– Нет, – удивился Алексей. – А что такое?
– Просто тот добрый паренек был совсем светленький, юный. Лет на двадцать моложе тебя.
"Прикидывается! Не хочет говорить", – с раздражением подумал Алексей. "Она отлично все помнит", – а вслух сказал:
– Ну и воображение у тебя, Алейникова! Ты ехала на кладбище и тряслась как заяц. Только вот с какой целью? – спросил Алексей и подозрительно посмотрел на Арину.
– Это мое дело, – спокойно ответила она. – Меня удивляет совсем другое. Почему ты, такой крутой и самодовольный пижон, занимаешься частным извозом?
– Да у вас в Москве половина людей имеет побочный доход, – заявил Славин и удивленно уставился на Арину. – Думаешь, зарплаты хватает на мои запросы? Я не присутствовал, когда Бог раздавал деньги, и мне приходится зарабатывать их самому. Ты лучше глянь на мою ласточку! – И Алексей, весь посветлев, небрежным жестом руки указал Арине на припаркованную у входа, белую сверкающую машину. – Пежо, – блаженно закатил глаза Алексей.
– А как же твои Америки, Лондоны и Парижи? – усмехнулась Арина.
– Вообще-то мы сейчас находимся в центре Москвы и стоим на ветру. После отчаянной возни с тобой и производственных разговоров с начальством, мой желудок ужасно проголодался и настойчиво требует пищи, поэтому... и Алексей как-то весь внутренне заметался, подбирая нужные слова. Взгляд его забегал, как будто бы он чего-то испугался. Только боялся он сущего пустяка. Вдруг эта незабудка возьмет и откажет ему?
– Что, поэтому? – спросила Арина.
– Поэтому... я хочу быстро подвезти тебя домой, а сам завалюсь в ближайший ресторан! – глупо вывернулся Славин и улыбнулся Арине шкодливой, мальчишеской улыбкой.
"Вот хам!" – обиделась Арина, "совсем как мой бывший муж".
– Эй, ты чего, расстроилась из-за того, что я не пригласил тебя поужинать со мной? -спустил шины Славин.
– Нет, – ответила Арина. Просто я живу совсем рядом и эскорт мне не нужен. И потом завтра у меня тяжелый день. Пока, Леша.
И Арина, развернувшись, бодрым шагом пошла в сторону метро. Расстроенный Славин, проводил ее жалостливым взглядом. И невдомек ему было, что Арина шла и улыбалась, а в голове у нее все еще звучал вальс "Навстречу весне".
Глава 3
Знатная пора наступила в величественном и неприступном сталинском доме, обращенном фасадом на стремительно несущийся к центру проспект Мира. Трепетная романтика прошла, и мои герои, разогретые теплыми лучами весеннего солнца, спустились на землю, оглянулись на других, протрезвели, поумнели и начали заниматься своими прямыми обязанностями.
Лука продолжал с особой тщательности мести прилегающую к дому территорию и выгребать мусор из вверенного ему одному подвала, Дуська самозабвенно варила щи, а Марька орала у своей палатки, предлагая мартовские ландыши. Просиживая ночи напролет в своей заваленной кухне и выкуривая одну сигарету за другой, Джулия ломала голову над продолжением так хорошо начатого детектива; Андрей Сергеевич пыхтел над бумагами; Славин орал на своих учеников, а потом часами о чем-то думал, а отец Василий с утра до вечера выслушивал нехитрые исповеди своих прихожан. Все были при деле, как в дурдоме, и выражали несвойственное своим натурам спокойствие и смирение.
Только Арине казалось, что она живет не в весенней Москве, а в пустыне Сахара среди племени туарегов, которые облачаясь в синие одежды, сидят на дюнах и спокойно спят под палящими лучами солнца, изредка припадая к бурдюкам с пресной водой. Ох, нелегко было ей начать новую жизнь после ленной праздности, стертых мыслей и купания в прошлом. А кругом снова никого, только надрывный голос педагога "с начала", зычные аккорды аккомпаниатора и бамбуковая палка Славина, который из пушистого и душистого плейбоя превратился в противного и вечно недовольного ментора.
"Ну, кто так поднимает ногу, Алейникова! Ты что ПТУ закончила?" Или вот еще: "Ты когда, наконец, похудеешь? Будешь смотреться, как лошадь среди пони в своем кордебалете!" "Ну чем не кобыла!" – однажды сгоряча брякнул чуткий педагог. Однажды Арина не выдержала и в слезах вылетела вон из класса. Если бы Славин не догнал ее и первым не извинился, то она снова ушла бы в свое сладкое небытие.
И прав был этот Славин. Прошлое настолько приросло к Арине, что его можно было вышибить только бамбуковой палкой. Что он и периодически делал: слегка трескал и слегка извинялся, извинялся и трескал. Арина плакала, потом брала себя в руки и снова лезла в эту экспериментальную мясорубку. Ведь она отлично понимала, что это всего лишь шанс, за который надо уцепиться и не отпускать его. Иначе, зачем было приносить столько жертв?
Теперь Арина вставала в семь часов утра под настойчивый звон маленького будильника. Она лежала, не шевелясь, с одной только мыслью – вдарить по шапке этому гудящему монстру, заглушить его навсегда, повернуться на другой бок и предаться сладкому утреннему сну. Но она знала, что ровно через двадцать минут ей перезвонит этот жаворонок Славин, который с точностью Шерлока Холмса угадывал ее настроение и всегда знал, встала она или все еще продолжает валяться в кровати, предаваясь, по его мнению, "подлым мыслям". Что он имел в виду под словом "подлый", Арина не понимала, а спрашивать у него означало нарваться еще на один комплимент с прицепом.
Поэтому чтобы не навлекать на себя беду и не слышать отборной брани, Арина усилием воли брала себя в руки и босая шлепала в ванную, думая о том, выдержит она или нет, этот бесконечно долгий день. Не так-то было просто покинуть себя, забыть прошлые обиды, поспешные решения и преодолеть страх перед исполнением желания, которое, как выяснилось, еще теплилось в ее мятежной душе.
