355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Варлен Стронгин » Вольф Мессинг. Судьба пророка » Текст книги (страница 15)
Вольф Мессинг. Судьба пророка
  • Текст добавлен: 14 октября 2016, 23:59

Текст книги "Вольф Мессинг. Судьба пророка"


Автор книги: Варлен Стронгин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Последнее выступление

Когда-нибудь оно наступает у человека, работающего на сцене. Иногда он догадывается об этом, иногда узнает только потом, когда его больше не приглашают администраторы.

Леонид Осипович Утесов однажды справедливо заметил, что лучше уйти со сцены на год раньше, чем на год позже. Он ушел, когда почувствовал, что потерян нерв, соединяющий его с залом, что у него уже нет былого темперамента, веселья, передающегося зрителям.

По поводу даты последнего выступления Вольфа Мессинга существуют разногласия. Автор предисловия к его мемуарам, основатель и член Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники, доктор биологических наук А. П. Дубров, пишет, что видел Вольфа Мессинга в московском киноконцертном зале «Октябрь» в 1974 году. Он отмечает, что «присутствовавшие все время находились в состоянии непрерывного напряжения, сопереживали все происходящее с испытуемыми, находящимися на сцене. Зал буквально замирал, стояла полная тишина, когда знаменитый артист выполнял сложнейшие задания зрителей. И в этот вечер Вольф Мессинг был, как говорится, в „ударе“ – все опыты выполнялись им безукоризненно. Он сердился лишь тогда, когда испытуемый переставал думать о поставленной задаче. Это было последнее выступление великого мастера». С этим утверждением можно не согласиться, наверное, речь шла о последних «психологических опытах», показанных им в столице.

Дубров вспоминает, как при встрече с известным физикохимиком академиком П. А. Ребиндером Мессинг сказал, глядя на жену академика: «Вас беспокоит здоровье внука. Ему исполнилось десять лет. Ведь он сейчас хворает?» Все было именно так, подтвердила жена академика. Другой случай произошел с доктором филологических наук Л. В. Малаховским. По просьбе экстрасенса он предложил Мессингу сложнейшее задание: подойти к его месту в зале, взять в портфеле среди прочих книг английский толковый словарь Вебстера, найти в нем нужную страницу, строку и указать всего лишь одно определенное слово. Лист с записью этого слова находился в конверте, лежавшем в кармане у соседнего зрителя. Мессинг блестяще справился с задачей, после чего зрители долго ему аплодировали.

Описанные случаи важны тем, что индукторами в них были ученые, которые лично убедились в феномене Мессинга, открывающего новые пути к разгадке непознанных возможностей человеческого разума.

А возвращаясь к последнему выступлению великого маэстро, отметим, что, по словам Валентины Иосифовны Ивановской, состоялось оно в Обнинске.

Мессинга покидают силы. Чтобы поймать мысль индуктора, он кладет обе руки на его плечи… И после исполнения опытов входит в гримерную расстроенный и изможденный.

– Хватит, – говорит ему Валентина Иосифовна, – вы объездили весь мир и несколько раз нашу страну. Пора подумать о своем здоровье.

Вольф Григорьевич нехотя соглашается с ней, как бы подчиняясь суровому приговору: с тем, чему он посвятил свою жизнь, – с выступлениями на сцене – покончено. Возможно, Мессинг ошибся. Именно они, трудные и интересные, каждый раз непредсказуемые, а также благодарные аплодисменты зрителей поднимали его дух, заставляли отступать болезни, помогали не замечать их.

В одном из своих стихотворений поэт Андрей Вознесенский заметил: «Чем больше отдаешь, тем больше остается». Я думаю, что эта мысль относилась и к Мессингу. Он уставал безумно, особенно после сеансов каталепсии, которыми злоупотреблял в юные годы, бесконечное напряжение подтачивало его силы. Может, стоило отдохнуть, поехать в Тбилиси, Сочи или Кисловодск, укрепить здоровье, успокоить нервы, а потом выступать, реже, но не покидать сцену, поскольку потеря работы со зрителями лишила смысла его дальнейшую жизнь, пусть тяжелую, но жизнь. Вот слова об этом самого Вольфа Григорьевича: «Сегодня мне предстоит выступать с очередным сеансом моих „психологических опытов“. Мне предстоит выйти в зал, где сидит почти тысяча человек и все смотрят на меня. Мне надо захватить этих людей, взволновать и удивить их, показывая им мое искусство, которое большинство из них считает чудесным, удивить и в то же время, не разочаровывая, убедить, что ничего чудесного в этом нет, что все делается силой человеческого разума и воли.

А ведь это совсем не легко – выйти одному в зал, где на тебя устремлены тысячи глаз: недоверчивых, сомневающихся, бывает, и просто враждебных, – и без сочувствия, без поддержки, во всяком случае в первые, самые трудные, минуты, выполнить свою работу.

Психологические опыты – это моя работа, и она совсем не легка! Мне надо собрать все свои силы, напрячь все свои способности, сконцентрировать всю свою волю, как спортсмену перед прыжком, как молотобойцу перед ударом тяжелой кувалдой. Мой труд не легче труда молотобойца и спортсмена, или конструктора, склонившегося над чертежом новой машины, или геолога, по неведомой тропке отыскивающего в непроходимой тайге редкий минерал…»

Отдадим должное литзаписчику, который все-таки достаточно точно и художественно отобразил то, что ему рассказал или написал о себе Мессинг.

Но поставлена точка… Думать о выступлениях, готовиться к ним уже не надо. Душу охватывает тоска, кажется, что ушло самое главное, без чего жизнь – не жизнь, и нужно длительное время, чтобы в какой-то мере свыкнуться с этой мыслью. Сцена будет преследовать во снах, будет казаться, что ты забыл тексты, и пробуждение ото сна окажется медленным и тяжелым. Но нужно завтракать, читать газеты, смотреть телевизор, который все больше и больше связывает тебя с новой жизнью. Для кого-то он еще – Вольф Мессинг. Он, как и прежде, боится показываться в людных местах, где могут узнать, смотреть на него как на диковинку. «Я люблю все виды искусства – от драмы и оперы до цирка и эстрады… Я был знаком со многими выдающимися актерами: неповторимым Шаляпиным, ироничным Михоэлсом, могучим Провом Садовским, волшебником Вертинским… И раньше каждый свободный вечер я проводил в театре, на концерте или в цирке. Сейчас я нередко вместо этого сижу у телевизора. Это удивительное изобретение доставляет мне массу радости. Оно раздвигает стены дома так, что виден весь мир. Сознаться ли? Одна из причин, которая заставляет меня избегать посещения театров, – боязнь быть узнанным. Очень неприятно, когда на тебя, пришедшего спокойно и мирно насладиться игрой актеров, искусством постановщика, тайно из-за спины показывают пальцем, а иной раз и бесцеремонно забегают вперед, чтобы поглядеть. Это очень мешает…»

Учтем, что это писалось, когда телевидение только набирало силу, не было засорено рекламой, показом одних и тех же исполнителей, дешевых, а потому примитивных зарубежных фильмов или наших, подражательных и, следовательно, худших…

Но со временем Вольф Григорьевич начинает замечать, что прохожие, погруженные в свои мысли, равнодушно проходят мимо. Признаюсь, даже я, дважды побывавший на выступлениях Вольфа Григорьевича, живущий буквально напротив его дома, ни разу на улице не видел Мессинга, а может, не запомнил внешности, поскольку ни разу его опыты не транслировались по телевидению, как, например, псевдолечебные сеансы Кашпировского, походившие на готовую пародию.

Это теперь популярные артисты скрываются в шикарные машины, зачастую с личными шоферами, а раньше, выходя из дома, они маскировались от людей, обычно надевая очки, надвигая на лоб шляпы или кепки, поднимая воротник пальто или плаща. Не надо их сравнивать с иными нынешними телезвездами, постоянно ходящими в темных очках, чтобы скрыть пустоту своих глаз. Я видел Леонида Осиповича Утесова в последние годы жизни спокойно беседующим на скамейке парка «Эрмитаж» с когда-то очень популярным конферансье Алексеевым. О чем они говорили, сидя невдалеке от летнего эстрадного театра, недавно сгоревшего, а может, кем-то подожженного, чтобы высвободить территорию для коммерческих палаток или избавить находящийся рядом театр от конкуренции? Видимо, вспоминали свою молодость, свои успехи, радости, ошибки и победы… Никто из прохожих их не разглядывал. Приходят новые поколения, у которых свои кумиры, а звезды искусства прошлого – история, многими забытая, многим просто неизвестная.

Но для кого-то Вольф Мессинг еще остался Вольфом Мессингом, и таких людей немало. Современники телепата – и более молодые, и близкие по возрасту – его помнят, поскольку можно забыть многое из увиденного на сцене, но только не чудо. Значит, он работал не зря… Прошли его юбилеи. Первый состоялся 19 января 1966 года в Клубе медицинских работников, в сравнительно небольшом зале, и толпа безбилетников у входа раз за разом перекрывала движение на улице Герцена. На помощь прибыла милиция. Отмечался 65-летний юбилей, хотя Вольфу Григорьевичу исполнилось уже 67. Ни в 60 лет, ни в 65 ему не предлагали устроить юбилейные вечера. Видимо, высокое руководство считало, что какой-то там телепат, да еще выдающий себя за «ясновидящего», не достоин общественного внимания. Даже Утесову присвоили звание народного артиста СССР за два часа до начала юбилея, и решился на это Анастас Иванович Микоян, член Политбюро ЦК КПСС. Сам министр культуры не имел права присвоить популярнейшему в стране артисту столь высокое звание, к тому же еще эстраднику, родом из Одессы. Но шли годы, развивалась наука, в том числе и психология, страна становилась более раскованной, немного приподнялся «железный занавес», отделявший ее от Запада, и тут вспомнили о Мессинге. Вспомнили с опозданием на семь лет. Однако 65 – тоже дата, хотя ему 67, но об этом мало кто знает. И место для юбилея выбрали не то, где обычно проходили подобные торжества, не Колонный и даже не Малый зал Дома союзов, не зал имени Чайковского, а Клуб медицинских работников, – видимо, решили, что «психологические опыты», судя по названию, связаны с медициной.

Вольф Григорьевич не хотел отмечать никакие юбилеи, не потому, что считал свою работу не заслуживающей этого, а из-за присущей ему скромности, возможно, и от обиды за то, что торжества не провели вовремя. К тому же его мучил хронический аппендицит и, пожалуй, именно тогда стоило лечь в больницу. Однако Вольф Мессинг до конца жизни оставался Вольфом Мессингом, он не мог разочаровывать людей, хотя истинных поклонников его творчества в зале было немного. Билеты распределялись среди начальства и министерских служащих, а также, как сейчас говорят, среди работников силовых ведомств. После приветственных речей предстоял показ опытов, и силовики ждали, что Мессинг «выкинет» что-нибудь необычное. К тому же зал вмещал всего лишь пятьсот или даже меньше человек.

Всех выступивших Вольф Григорьевич оставил на сцене и рассадил рядом со своим столом, около которого полукругом стояли корзины с цветами, хотя, насколько я помню, ему дарили в тот вечер только букеты. Комплиментов говорилось много, но, по существу, никто по достоинству не оценил работу гениального телепата. Зрители в основном были людьми «официальными» и потому задания ему давали несложные, неинтересные. Вышла на сцену пожилая женщина и пожаловалась, что страдает от головных болей, даже сейчас. Мессинг попросил стакан воды и, взяв ее за запястье, что-то шепча ей на ухо, попросил сделать несколько глотков. Женщина сразу и с радостью сообщила, что боль исчезла.

На следующий день Мессинг устроил банкет в Красном зале ресторана «Прага». Пришли его настоящие друзья, много шутили, смеялись. Официанты глазели на именитого юбиляра, приходили посетители и из других залов. Несмотря на это, Мессинг остался доволен вечером, но что-то его тревожило, что – выяснилось очень скоро. Мессинг умел подавлять в себе боль, а ведь к тому времени его аппендицит разыгрался не на шутку. Через день Вольф Григорьевич лег в Боткинскую больницу с диагнозом перитонит. Случай опасный, так как перитонит развивался уже несколько дней. Температура приближалась к сорока градусам, дыхание было тяжелым и прерывистым. Но через пару дней состояние улучшилось. Спасибо врачам Боткинской больницы, хотя, возможно, в заживлении раны Мессинг помог себе сам. Он выписался из больницы через пару недель, намного раньше, чем другие пациенты, перенесшие такую операцию.

Через три года Мессинг, без участия общественности, справлял свое семидесятилетие в ресторане гостиницы «Советская». Он любил эту гостиницу, немалое время служившую ему с Аидой Михайловной пристанищем. В правом ее крыле находился уютный концертный зал, где он часто выступал, позднее переданный цыганскому театру «Ромэн». Вольф Григорьевич, на удивление всем, выглядел молодо, даже чересчур молодо для своих лет. Наверное, максимально сконцентрировал свои силы и волю, ведь он догадывался, когда покинет землю, и хотел остаться в памяти друзей бодрым и энергичным.

Одни люди дряхлеют постепенно, к другим старость приходит внезапно. Так случилось и с Вольфом Григорьевичем. Прекратил выступления, закончил мемуары и сдал быстро и резко. Стал медленно передвигаться. Его мучили боли в ногах, особенно при ходьбе, а приковывать себя к кровати он не хотел и не мог, надо было хотя бы элементарно заботиться о себе, не сваливать эту заботу на сестру Аиды Михайловны и на Валентину Иосифовну, на друзей и соседей. Боли в ногах возникли еще во время работы, он стойко переносил их, пытался купировать, но даже психотерапия не помогла. Еще в мае 1969 года он провел две недели в больнице. Профессор Александр Александрович Вишневский – сын знаменитого хирурга, чьим именем назван большой медицинский центр, – нашел у него артрит и строго запретил курение. Однако многолетнюю привычку к сигаретам сильному человеку, телепату и ясновидцу преодолеть не удалось. Возможно, он знал время своей кончины и думал, что не играет роли – уйдет он из жизни месяцем раньше или позже. Однажды Вишневский откровенно поговорил с ним:

– Вольф Григорьевич, вы обещали мне бросить курить, но не выполняете обещание. А я, дурак, старый дурак, верю вам.

– Мы оба – дураки, – пытался отшутиться Вольф Григорьевич.

Нервничая, он мог курить сигарету за сигаретой, прикуривая от одной следующую, а прежнюю бросая в пепельницу непогашенной. Затянувшись несколько раз, он однажды сказал Татьяне Лунгиной:

– Люди явно оказывают влияние друг на друга. Никто не застрахован от ошибок, даже я, но никогда серьезно не ошибался. Когда тяжело заболел Мстислав Келдыш, президент Академии наук, никто из хирургов не отваживался оперировать его. Вопрос решался на правительственном уровне. Решили пригласить для консультации бригаду американских врачей во главе с Майклом Де Бейки. Операция прошла успешно. Это было в 1972 году, но нигде об этом не сообщалось. С врачами рассчитались, и все. Зачем прославлять американскую платную медицину, когда у нас бесплатная. Что касается финишной черты, то первым пересеку ее я, раньше Келдыша. Ты убедишься в том сама. Но, зная это, я хочу рассказать о своей нерешительности, приведшей к трагедии, – произнес Мессинг, закуривая очередную сигарету. – Покаяться, что ли? Короче, в апреле 1967 года я проснулся рано утром, и какое-то трагическое предчувствие овладело мною. Как только рассвело, я вышел на улицу, купил несколько газет и увидел на первой странице каждой из них сообщение об успешном запуске космического корабля «Союз-1» и рядом фотографию космонавта Владимира Комарова, его биографию. Тут меня неожиданно передернуло от мысли: «Он не вернется». Дрожь пробежала по моей спине, но не хотелось верить в страшное предчувствие. Я задумался о другом, пытаясь отвлечься от этой мысли, но за завтраком трижды вспомнил фразу: «Он не вернется». Я лег на диван и попытался сконцентрироваться. Но даже после этого никакое видение не возникло. Я начал размышлять, пытаясь найти обоснование поступившему в мое сознание сигналу. Это было моей ошибкой. Я должен был сразу предпринять какие-то меры. Но какие? Позвонить в ЦК? В КГБ? В Звездный городок? На Байконур? Но по каким телефонам, где их взять? И кто поверит мне? В лучшем случае примут за сумасшедшего. Но я должен был куда-нибудь сообщить о том, что предчувствовал, о том, что знал. Пусть даже нельзя было прекратить полет и предотвратить катастрофу. Я многое видел в жизни, много страшного, сам был на краю гибели, знал, что за люди правят страной, как они отнесутся к моему заявлению… Даже не поделился мыслями с Аидой и до сих пор жалею об этом. Она была очень разумная женщина. Я растерялся и не набрал телефонный номер даже газеты «Правда», органа ЦК… Я пытался логически объяснить крушение корабля, вплоть до столкновения с НЛО. Но ясновидение нельзя объяснить при помощи логики. Через несколько дней газеты и радио сообщили, что Владимир Комаров погиб, возвращаясь с орбиты… Еще давно одна польская семья, опечаленная горем, попросила меня найти сына. Я провел в семье два дня и на третий день в каталептическом трансе сказал родителям, что их сын мертв. Тело находится за мостом, а голова – в общественном туалете. Назвал улицу, однако не мог сказать, как произошло убийство».

Вольф Григорьевич не раз говорил, что ясновидение «противоречит» дедуктивному методу Шерлока Холмса, но оба они приносят пользу и не отрицают друг друга. Одним раскрытым делом Мессинг особенно гордился, хотя рассказывал о нем только самым близким друзьям. Связано оно было с немецким шпионажем в годы Второй мировой войны.

Итак, в 1944 году около Новгорода задержали подозрительного человека. Высокий широкоплечий блондин, типичный представитель «арийской расы». Да он и не скрывал, что немец. Наша разведслужба считала его агентом, но доказать этого не могла. Немца пытали, даже устроили инсценировку казни, чтобы вырвать признание, но он выносил самые страшные боли, и сломить его не удавалось. Расстреливать этого человека не хотели, подозревая, что он является агентом целой шпионской сети. О себе он говорил, что был контужен и, придя в чувство после боя, добрался до брошенной жителями деревни. Три месяца жил в пустом амбаре, сжег свою одежду и переоделся в крестьянскую. Питался дичью, подстреленной из пистолета, и кое-какой найденной в избах едой. Уверял, будто не знает ни слова по-русски, что вызвало подозрение у военных следователей. Они обратились за помощью к Мессингу (обратите внимание, дорогие читатели, на этот факт. – В. С.), чтобы он выяснил, понимает ли немец русский язык. Вольф Григорьевич, одетый в штатское, начал ходить на допросы, но участия в них не принимал. Посредством телепатии он установил, что немец в уме переводит фразы с русского на немецкий язык. Но как доказать, что он шпион? Доказать фактически? Вольф Григорьевич придумал столь хитроумный план, что одурачил даже опытного немецкого разведчика. После очередного допроса Мессинг, разыграв из себя начальника, сказал на чистейшем немецком языке:

– Теперь я абсолютно убежден, что вы невиновны.

Затем спокойно встал из-за стола и произнес по-русски:

– Вот и все. Можете идти.

Обрадованный пленник тут же вскочил со стула, лишь через мгновение поняв, что совершил непоправимую ошибку. Сел обратно на место, но было уже поздно. Он выдал себя.

Рассказывая об этом случае, Вольф Мессинг предупреждал, что история с немецким шпионом была исключением и он принял в ней участие только потому, что обстоятельства требовали неординарных мер. «Ни один телепат не заменит нормального расследования в суде. Он может быть задействован в отдельных случаях, чтобы найти доказательства, но не более. Такую функцию выполнял я, принимая участие в расследовании нескольких громких дел» (!!!).

Я поставил три восклицательных знака после этих слов Вольфа Григорьевича, потому что участие телепата во время следствия не предусмотрено законом. Не была ли его помощь силовым органам проявлением бесконечной благодарности стране за спасение от фашизма, от неминуемой гибели?

Весна стала трудным временем и своего рода испытанием воли для Мессинга. Примерно с апреля усиливались боли в ногах, и он ложился в больницу. Не показывал, что страдает, не выглядел угнетенным и с энтузиазмом откликался на все происходящее, обсуждал разного рода события, в какой бы стране они ни происходили. После смерти сестры Аиды ему помогала одна сострадательная женщина, фамилии которой Татьяна Лунгина, к сожалению, не упоминает. Пороги Министерства культуры Мессинг, человек гордый и самостоятельный, не обивал. Он вообще там не появлялся. Его делами, в том числе и гастролями, занималась Валентина Иосифовна Ивановская.

В октябре 1974 года Вольфа Григорьевича снова положили в больницу. Усилилась закупорка артерий ног – предстояла серьезная операция. До этого он находился в Карпатах (снова противоречие с утверждением его ведущей о последнем выступлении в Обнинске. – В. С.). По книге Татьяны Лунгиной, боль в ногах стала настолько невыносимой, что Мессинг прекратил гастроли и ближайшим рейсом вылетел в Москву. А уезжая в больницу, грустно посмотрел на свой дом: «Я никогда больше не увижу его».

Я не случайно останавливаюсь на некоторых, казалось бы, мелких несовпадениях в рассказах о жизни Вольфа Мессинга. Татьяна Лунгина, несомненно, хорошо знала Вольфа Григорьевича, дружила с ним, но, на мой взгляд, иногда что-то недоговаривает о нем, что-то очень важное. Зато много пишет о деталях его бытия – и значимых, и несущественных, словно пытаясь скрыть за ними то, о чем, возможно, кроме нее и родных Мессинга, никто не ведал.

«В отличие от других госпитализаций, – вспоминает она, – он нервничал и совсем потерял силу воли». Было ли это предчувствием конца? Может, его огорчало то, что никто не обратился к правительству с его давнишней просьбой: пригласить Майкла Де Бейки, чтобы он прооперировал его, при этом соглашался сам оплатить расходы. Но кто эти «никто», которые должны были обратиться с просьбой к правительству? Что за организация? Об этом Татьяна Лунгина почему-то умалчивает…

Казалось, опасность миновала, и Мессинг делал отчаянные попытки достать сигареты: уговаривал сестер, стараясь, даже чрезмерно, отблагодарить их, упрашивал Татьяну Лунгину, требовал, зная, что истекают последние часы его жизни. Но выкурить напоследок сигарету Вольфу Григорьевичу так и не удалось. Неожиданно положение стало критическим. Возник отек легких, отказали почки. В 11 часов вечера 10 октября 1974 года Вольфа Григорьевича Мессинга не стало…

Как уже говорилось, Татьяна Лунгина вспоминала, что какая-то иностранная организация оценивала его мозг в миллион долларов. Значит, он представляет огромнейший интерес для науки. Профессор Крымский, патологоанатом, обещал Лунгиной сохранить мозг Мессинга, в котором, кстати, при вскрытии ничего неожиданного не обнаружили. Стандартного веса, выглядел обычным, и тогдашняя наша наука была не в состоянии раскрыть тайну его сверхъестественных способностей. А о том, чтобы за миллион передать мозг заграничной организации (если это не было слухом), тогда даже не могло быть и речи…

Единственный некролог появился 14 ноября 1974 года в «Вечерней Москве», за день до похорон. Публикация запоздала из-за октябрьских праздников, но тем не менее у Центрального Дома работников искусств, где должна была пройти панихида, собралось множество людей. Прибыл и усиленный наряд милиционеров. Боялись чрезмерного наплыва интеллигенции и верующих, считавших, что дар у Мессинга был от Бога.

В почетном карауле появился Юрий Никулин со следами грима на лице. Возможно, он искренне пришел попрощаться с великим человеком, но, возможно, хотел и просто «отметиться», как поступают ныне иные тусовщики с целью показаться в любом людном месте. Мое сомнение не случайно. Массовый читатель мог пропустить публикации о том, как Юрий Никулин, актер с комедийным и драматическим даром, предельно обаятельный, в цирке не терпел конкурентов, был весьма средним клоуном, десятки лет не менял репертуар, выжил из цирка гениального клоуна Леонида Енгибарова и неподражаемого Олега Попова, вынужденного эмигрировать в Германию, а после выхода на экраны фильма «Кавказская пленница» старался «перекрыть кислород» в кино Георгию Вицину и Евгению Моргунову, успевшему написать об этом в «Московском комсомольце». Я недаром уделил Юрию Никулину столько места в книге о Вольфе Мессинге. Циркачу не так давно открыли чудесно выполненный памятник, не Леониду Енгибарову, которого сам Никулин назвал в своей книге «выдающимся», не Карандашу – целой эпохе цирка, а клоуну, завладевшему московским манежем. Зато на могиле Вольфа Григорьевича даже не установили памятную доску. Таковы судьбы многих талантливых людей, не умевших, не желавших «пробиваться» в эпоху тоталитарного режима, не искорененного и до последнего времени, людей, обладавших высоким чувством собственного достоинства…

И на панихиде, и на поминках Мессинга выступали представители Министерства культуры, Моссовета… Но их речи были так же формальны, как и на его юбилее. Вскользь упомянули о пожертвованиях на истребители, благотворительной помощи детскому дому, но никто не сказал о могучем уникальном таланте парапсихолога и ясновидца, о чудо-человеке, проложившем новые пути для развития психологии. О его причастности к науке, о необходимости изучать способности никто не обмолвился даже словом. Вольфа Григорьевича Мессинга, известного артиста, и только, похоронили на Востряковском кладбище, рядом с женой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю