Текст книги "Плохие девочки не плачут"
Автор книги: Valery Angulys
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
– No good (Ничего хорошего), – покачал он головой в подтверждение моих безрадостных мыслей.
Да, не отличаюсь умом и сообразительностью. Особенно в пьяном виде.
– Sorry (Прости), – хотела схватить ближайшее полотенце, но шеф-монтажник оказался намного более ловким и вырвал спасение из моих рук.
– No «sorry» (Никаких «прости»), – мягко произнес фон Вейганд, а после резко хлестнул ремнем по краю ванной.
Невольно сжимаюсь от страха. Глаза у него шальные, улыбка хищная. Когда ремень мягко обвивается вокруг моей шеи, я понимаю, что невинная прелюдия окончена. Кто там хотел секса?
– No good (Нехорошо). No «sorry» (Никаких «прости»), – зашептал он мне на ухо, затягивая ремень сильнее.
Инстинктивно пытаюсь сбросить путы. Но куда с ним тягаться? Он может мне шею свернуть голыми руками.
– Let me go (Отпусти), – стараюсь придать голосу уверенность, которой не ощущаю.
Фон Вейганд молчит, а после передвигает ремень выше, заставляет откинуть голову назад. Любуется, впитывает каждый миг, выдыхает в мои приоткрытые губы:
– Never (Никогда).
Это правда. Он меня никогда не отпустит, что бы ни произошло. Мне не убежать, не скрыться. Он внутри, течет по венам, наполняет легкие. Это вирус. Недуг, от которого не существует лекарства.
Меня выдергивают из воды и без особых церемоний несут на кровать.
Кричу, сопротивляюсь, бью его кулаками изо всех сил. Он несет меня в спальню, укладывает на кровать, дальше раздается металлический щелчок – запястья обдает холодом. Смотрю и не верю.
Господи, это наручники.
Игры завершились. Приступаем к основному блюду. Затравленно вращаю головой в разные стороны, дергаюсь, пытаюсь освободиться по инерции. Прекрасно понимаю, что ничего не получится и ничего хорошего не последует. Положение беззащитно-рабское. Холод сковывает изнутри.
Фон Вейганд уходит. Не знаю, сколько прошло времени. Успеваю порыдать и затихнуть, поджать колени к подбородку, перевернуться на бок, чтобы лучше видеть дверь и быть готовой. Мне до одури страшно. Музыка гремит. Кричи на здоровье – никто не услышит.
Когда шеф-монтажник возвращается, начинаю сообщать на всех доступных мне языках, что он не имеет права приковывать меня наручниками, что я пойду в милицию, что его посадят…
Фон Вейганд смеется, а когда поток моих слов иссякает, выдает убийственный аргумент:
– You are mine and I can do all I want (Ты моя, и я могу делать всё, что я хочу).
– Fuck you! – приличные слова закончились.
– It is exactly what I am going to do (Это как раз то, что я собираюсь сделать), – обещает он. – After the punishment (После наказания).
Конечно, слегка невежливо ругаться с тем, кто приковал тебя наручниками к спинке кровати.
Фон Вейганд собирает мои разметавшиеся волосы в пучок, осторожно укладывает их набок, обнажая спину. Хватает за лодыжки, одним резким движением выпрямляет на кровати. Его руки не милосерднее средневековой дыбы. Тупая боль пронзает тело.
– Нет, не надо, – прошу в очередной раз.
Ремень опускается на мой зад, рассеяв смутные сомнения. Не успела я подготовиться, как последовал новый удар. Больно, но не настолько, чтобы я кричала. Похоже, его такой расклад не устроил. Каждый последующий удар ощутимее предыдущего. Я кусала губы, терпела как партизанка, но в итоге заорала. Он тут же прервал воспитательный процесс, склонился надо мною, поймал мой взгляд.
– Like? (Нравится?)
Он садист. Он кайфует. Ему плевать на то, что я пыталась взломать ноутбук. Он стремится показать мне мое место, и место выглядит не слишком завидно.
– Да пошел ты…
– You like (Тебе нравится), – касается позвоночника, скользит ниже и ниже.
Фон Вейганд медленно исследует мой наверняка изрядно покрасневший зад. Я напрягаюсь, когда он властно проникает в меня, туда, где его ждут и любят, туда, где я опять невыносимо мокрая и горячая. Он бьет, а я возбуждаюсь. Это противоестественно.
– You like (Тебе нравится), – повторяет, ухмыляясь, смакуя мое грехопадение.
Да, я схожу с ума, потому что мне по вкусу все его игры. Маленькая беспомощная девочка во власти Зверя. Связанная, распятая на кровати, я чувствую, как возбуждаюсь сильнее и сильнее. Его пальцы выписывают внутри нотную грамоту, заставляют выгибаться, стонать. Я кончаю от этих прикосновений. Да, невинности во мне больше не осталось. Ни капли.
Наказание не окончено. Еще несколько ударов. Я кричу, потому что терпеть невозможно. Я не знаю, чего во мне больше, – возбуждения или боли. Я себя не контролирую. Извиваюсь змеей, комкая под собой простынь. Кто-нибудь, нажмите на тормоз.
Фон Вейганд освобождает меня от наручников, переворачивает на спину. Я его кукла. Игрушка, всегда послушная и готовая.
Мы сливаемся воедино. Что это на моей коже? Огонь или лед? Тону я или несусь к звездам?
До этого я не жила, я существовала. Моя жизнь выглядела скучнее мыльной оперы в прайм-тайм. Я чувствую себя живой, только когда он рядом. Внутри.
Глава 7
Зачем мы просим совета у других людей? Потому что нам действительно необходимо их мнение или потому что желаем найти подтверждение собственному решению, которое на уровне подсознания принято и обжалованию не подлежит? Скорее всего, вариант номер два. Часто не хватает внутренней смелости для признания очевидных фактов. Мы ищем поддержку на стороне, чтобы в случае облома поделить вину на двоих, а то и на троих, и далее по списку. Ну а что? Это не я лоханулся, это мне порекомендовали. Самое интересное – мы обращаемся именно к тем людям, которые с вероятностью 99,9 процента подтвердят наш заочный выбор.
Я не собиралась ни у кого просить совета, но возникла потребность излить душу. Желательно перед тем, кто меня не осудит, а поддержит. Мамину кандидатуру отвергаем сразу, Анне изливаться запрещено. Кого бы избрать? Знакомых много, близких друзей практически нет. Складывается моя жизнь так, что доверять никому нельзя. То ли на самом деле доверять никому нельзя, то ли я такая невезучая. Кто знает.
Вечер выглядит томным, а фон Вейганд самым скотским образом скрылся в неизвестном направлении. Сижу, скучаю, листаю список контактов в телефончике. Вот вам и «давай жить вместе». Где бурный секс по пять раз на день минимум? Зачем я вообще к тебе переезжала, если функции свои не выполняешь? Впрочем, жаловаться грех. Моя задница до сих пор переваривает последствия порки. Что говорить про моё ментальное здоровье!
Нет, я не мазохистка. С чего вы взяли? Мне просто нравится этот мужик, а БДСМ – его милая слабость. Хм, должна же быть у человека изюминка. Кто-то храпит, кто-то ковыряется в носу, а кто-то приковывает вас наручниками к спинке кровати. Все мы не без недостатков.
Палец мой перестал терзать телефончик, ибо на меня внезапно снизошло озарение. Вот он, счастливчик, которому предстоит выслушать скопившийся в измученной головушке бред.
– Дана, – торжественно объявила я имя победителя.
Эта была та самая Дана, которую просто еб*т (из песни слов не выкинуть). Ситуации наши до боли похожи, только её встречи с крутым парнем происходят реже, на разных квартирах, а из подарков он раскошелился на бутылку минералки, презервативы и вино из коллекции богатого папули. Ни тебе роз, ни даже полевых цветочков.
Кстати, мне розы тоже не дарили. Пора бы возмутиться.
«Ну да, какие-то жалкие двадцать пять штук баксов. Он тебя совершенно не ценит», – согласился внутренний голос.
Двадцать пять штук, о которых жутко подумать. Откуда у него столько денег? Тем более для меня. Тут впору растаять от переизбытка чувств и возгордиться собственной персоной. Однако природная подозрительность и неуверенность в себе мешают окончательно улететь в небеса, радостно насвистывая романтические мелодии. К тому же свистеть не умею. А еще слишком хорошо знаю, что в этом мире ничего не дается просто так. За всё приходится платить. Конечно, можно закрыть глаза и выключить мозг окончательно, позволив сладким мечтам о влюбленном до потери пульса шефе-монтажнике многократно повысить мою самооценку. Чем я и занималась регулярно.
«Спустись на землю, деточка. Такие парни не способны любить!» – нудил внутренний голос, и я советовала ему заткнуться.
Моя сознательная часть никогда не умела веселиться на полную катушку.
– Привет! Как насчет позажигать сегодня? – перехожу прямо к делу.
– Ой, не знаю… а куда ты хочешь? – спрашивает Дана.
– Туда, где можно просадить тысячу долларов за вечер, – ввожу свою сегодняшнюю лучшую подругу в коматозное состояние.
* * *
Мы решили поехать в самый дорогой ресторан города. Только здесь салат «Цезарь» стоимостью в минимальную заработную плату, шоколадный фонтан, ингредиенты которого доставляют прямиком из Нью-Йорка, и «Кабан Джек» (самый настоящий кабан, между прочим) по первому требованию.
Справедливо удивиться и спросить: «Что это заведение делает в городе, где львиная доля населения пашет на металлургических заводах за копейки, коими тут кофеёк с чизкейком не оплатишь?» Ответ прост до безобразия: «А где генеральным директорам заводов откушать? Где членам городского совета собраться в дружественной обстановке? Где, наконец, крутым бандитам снять элитных проституток, а то в «Адмирале» народу много, толкаются и мельтешат всякие смерды?» Здесь, мои дорогие, только здесь.
Именно сюда приходят дальновидные девочки. Ночные клубы – вчерашний день. Разве там найдешь покровителя? Это выстрел наудачу, тем более конкуренция мини-юбок на квадратный метр слишком высока. Поэтому макияж на тон светлее, одежда чуть скромнее, накопили на капучино – и двигайте по таким ресторанам.
Сильные мира сего собираются теплыми мужскими компаниями. Они любят поговорить за «жизнь», выпить и расслабиться в приятной обстановке. Тут их можно и нужно брать тепленькими.
Разумеется, существуют подводные камни: женаты, с любовницами, уже вызвали себе проституток на вечер, действительно хотят исключительно напиться. Но вероятность есть, и вот он, вожделенный шанс. Если вы молоды и красивее местных элитных шлюх, то сорвать джекпот вполне реально. Главное – не исчерпать денежный лимит раньше, чем вам выпадет подарок судьбы. Проще говоря, копите хотя бы на три капучино, а то ждать иной раз приходится долго.
«Вот почему моя теория всегда намного сильнее практики?» – удрученно вздохнула я и обратилась к наболевшей теме.
Есть же в мире женщины, которые вертят мужчинами, как хотят. Проходит она, а все головы сворачивают и слюни пускают. Улыбнется – бухаются на колени и ползут следом, доставая бумажник. Нет, ну не настолько буквально, конечно, но всё равно очень похоже на правду. Такая женщина могла бы размазать фон Вейганда по стене, пусть не сразу, но нашла бы ключик от его бронированного сердца. Вот как они это делают? Как?! Теоретически я могу представить, но на практике совершенно не разбираюсь.
– Лора, давай, рассказывай, сто лет тебя не видела, какие новости?
Дана вырывает меня из пучины тягостных размышлений.
– Откуда у тебя столько денег, что за новый парень… я хочу всё знать! – бойко продолжала расспрашивать она.
Настроение изливаться как-то сразу прошло. Сама не знаю почему. Не хотелось, и точка.
– Долгая история, – пожимаю плечами. – Может, сначала заказ сделаем?
Меню воодушевляло. Я разрывалась между кабаном и шоколадным фонтаном, представляя, сколько нужно человек, чтобы с подобной роскошью справиться. Потом перешла к банальщине вроде лягушачьих лапок и фуа-гра, покривилась, воображая эту прелесть, и заказала скромный «греческий» салатик.
Странное волнение охватило меня. Ни шлюхи, ни бандиты больше не выглядели интересными. Не желала я ни есть, ни пить. Что-то обмерло внутри. Пугающая тишина. Будто еще немного – и прогремит взрыв.
Как вы боретесь с плохими предчувствиями? Верите ли вы в них или предпочитаете забить на всё? Что делать, когда тебя потихоньку парализует безотчетным страхом перед надвигающейся бурей?
– «Маргариту», пожалуйста, – добавила я еще один пункт к заказу и мысленно заглушила вопли разбушевавшейся интуиции.
– Хочешь новость? – заговорщически шепчет Дана, стоит официанту скрыться из поля нашего зрения.
– Хочу, – согласно киваю.
– Я теперь с доктором! – выдает подружка, переливаясь всеми оттенками счастья одновременно.
– С доктором? – не слишком понимаю суть. – С каким именно?
– Ну, доктор, – выделяет она заветное словцо, и, видимо, мое лицо выглядит достаточно безнадежным, потому как Дана терпеливо переходит к деталям: – Ты что, про доктора не слышала? Он «смотрящий».
Я бы рада воскликнуть «Ах, теперь всё прояснилось, знаю его лучше всех на свете!», а не могу.
– Артур же вроде им был, – произношу осторожно, как бы чего не спутать в ее бандитах.
– Да нет, – отмахивается она с явным разочарованием в моей сообразительности. – Артур ничего не решает, у него отец «смотрящий» за областью, а Доктор за нашим городом смотрит.
Значит, крутой парень перестал быть крутым.
– Интересно, – поддерживаю беседу.
– Ты правда о нем не слышала? Совсем?
К счастью, «Маргарита» поспевает вовремя, и я деловито посасываю трубочку, мысленно перерывая лабиринты памяти.
– Его зовут Владимир Вознесенский. Классная фамилия, да? – мечтательно вздыхает Дана. – Он такой классный. Лора, ты не представляешь, какой он классный. Когда на него смотрю, у меня мурашки по всему телу. Реально!
Я бы могла назвать её наивной дурой, если бы сама не была такой же.
– Да, представляю, – тупая улыбочка расплывается по губам.
Всё-таки самая классная фамилия в мире «фон Вейганд», и подошла бы мне идеально.
– О нём разное говорят… но он добрый, очень внимательный, справедливый. Конечно, его лучше не злить, – продолжает Дана.
Да, определенно, злить шефа-монтажника чревато последствиями.
– На прошлых выходных поехали с ним в «Адмирал», сидим в пабе, а ты знаешь, там не курят, но он, конечно, закурил, ему можно. Бедный охранник. Жалко его, с одной стороны, а с другой… он что, не видит, с кем связывается? Новенький, наверное. В общем, он попросил Вову не курить, а тот долго думать не станет.
Театральная пауза. Смущенная улыбка, а в глазах идиотская любоффф, которую вижу каждый день в отражении собственных глаз.
– Я испугалась очень, думала, он его сейчас убьет, но обошлось. Парень теперь в больнице, в тяжелом состоянии. Прикинь, папа мне про это утром рассказывает, говорит, совсем бандиты страх потеряли, а я молчу, думаю, хорошо, что он ничего не знает. Боюсь представить его реакцию.
Дана – эффектная брюнетка модельной внешности, вроде бы умная, если судить по диплому, но её отчаянно тянет на приключения. Обязательно «по понятиям». Понимаю, романтика. Он благородный «смотрящий», она скромная девочка из семьи милиционера. Готовый сюжет криминальной любовной истории.
«На себя посмотри, дорогуша».
Игнорирую гадкие смешки внутреннего голоса:
– А почему его Доктором называют?
– Ты же понимаешь, он вращается в определенных кругах, тут надо быть жестким. Или ты, или тебя. Он сам всего добился, у него нет богатого папы, как у Артура, поэтому надо сразу проявить хватку. В общем, когда он начинал, дали ему задание узнать информацию, а человек не кололся никак. Тогда Вова взял скальпель и…
Не уверена, что хочу это слышать. Успеваю сделать одну затяжку «Маргариты», когда раздается выстрел.
Пуля обжигает легкие болью, разрывает замершее сердце, несется к желудку. Холодно, как же мне чертовски холодно. Осторожно, гвозди забиваются. Следующая станция – конечная.
Разве бывает, что пуля всего одна, а равномерно больно везде? И что это на моих губах – кровь или слезы?
«Это коктейль, идиотка», – обрывает поэтический полет скептик внутри.
На самом деле никакого выстрела нет. Всё гораздо хуже.
Фон Вейганд заходит в зал, обнимая прекрасную незнакомку. Он не замечает меня, потому что слишком занят своей спутницей и попросту не смотрит по сторонам. Зато я успеваю оценить малейшие детали.
Она красива. Глупо это отрицать. Ноги на порядок длиннее моих, грудь соблазнительной формы, шикарные светлые волосы, которые нельзя назвать «блондинистыми патлами», как бы я ни желала. Фигура отпадная, лицо не подкачало. Одета по высшему разряду, а драгоценности… так сверкают только бриллианты.
«Элитная проститутка», – выдает мой разум.
С чего я взяла? Неужели не может порядочная женщина хорошо выглядеть и носить бриллианты? Дочь состоятельных родителей. Жена богатого человека. Любовница, наконец. Или самодостаточная бизнес-леди. О, нет, глядя на нее, о профессии догадываешься сразу и наверняка. Она эротическая мечта, сошедшая со страниц самых горячих мужских фантазий. Воплощение изящно скрытой порочности.
«Деньги хранят её дорогую любовь», – всплывают знакомые строчки.
Нет необходимости слушать рассказ Даны. Меня уже нарезают скальпелем на аккуратные дольки.
«Они спят», – приходит очередное откровение.
Можно выстроить тысячи гипотез относительно данной ситуации, правда от этого не пострадает.
Они спят, возможно, даже тр*хаются с очень большим чувством. Что-то связывает их. Нет смысла отрицать. Вижу, как он обнимал её за талию, как держит за руку сейчас, как легкая улыбка рождается на любимых губах ради другой.
Другой.
Закрываю глаза, с трудом удерживаю равновесие. Виски стягивает раскаленный обруч. Когти зверя по имени Ревность терзают плоть. К счастью, Дана слишком увлечена своими переживаниями, не замечая ничего вокруг. Я ей очень благодарна. Мне не хочется вопросов.
Это хуже, чем с Анной. Это по-настоящему серьезно. Почему? Не знаю. Чувствую.
Вы скажете, что нужно броситься на него с кулаками, расцарапать довольную физиономию ногтями, кричать, надавать пощечин, облить его вином, разбить посуду, сделать хоть что-то, только не молчать.
Но я молчала. Мне малодушно хотелось разрыдаться и заламывать руки с воплями: «Как ты мог?»
Боль и разочарование затопили все мое существо. Если в меню нет лебединой верности, подайте порцию элементарного человеческого уважения.
– Мне что-то нехорошо, давай рассчитаемся и уедем отсюда. Слушай, я могу заночевать у тебя? – прощупываю пути отступления.
– Без вопросов. Папа как раз уехал. Что случилось, Лора? Ты выглядишь испуганной.
– Всё нормально, потом объясню. Давай поскорее уйдем.
– Ты такая странная сегодня, – Дана настороженно хмурится.
Стараюсь слиться со стулом, не желаю быть замеченной. Мне хочется исчезнуть, раствориться. Только бы не видеть фон Вейганда. Хватит, пора притормозить. Вот он. Момент, когда нужно выйти из игры.
Вызываем такси, платим по счету, валим. Идеальный план. Конечно, домой вернуться не могу, но и с ним не останусь. Проведу ночь у Даны, а завтра рабочий день.
Вот дерьмо.
Ну, это мне только на руку. Отпрошусь у начальника, поеду и заберу свои вещи, деньги тоже пригодятся, а этого ублюдка как раз не будет, так что всё продумано наперед.
Где я буду дальше жить? Посмотрим по обстоятельствам, придумаю.
Вы скажете, это неправильно, нужно выяснить отношения, нужно разобраться.
Но я не собираюсь. Я знаю, что разрыдаюсь и опозорюсь вконец. Я не выдержу. Я не могу и не желаю выяснять. Предпочитаю уйти. Выбросить проблему, плевать, что придется выбросить её вместе с куском сердца. Подумаю трезво потом. Когда захочу думать. Если захочу.
Их столик достаточно далеко, чтобы мы незаметно прокурсировали между колоннами. Несусь к выходу на всех парусах и чуть не падаю, когда огромная ручища перекрывает путь.
– Девушка, куда торопитесь? Присядьте, у меня день рождения, отметим вместе, – растягивая слова, сообщает пьяный мудозвон.
– Спасибо, нет, – пытаюсь убрать его ручищу от своих ног.
– Что вы такая холодная? Отогрейся. Садись. Я ж гостьпе… гостепрем… гостепремен…
Пока он вспоминал нужное слово, мне удалось освободиться от, несомненно, выгодного подарка судьбы. Поздно. Слишком много шуму. Идеальный план затрещал по швам.
– Я тебя всё равно потом найду, девушка! Отогрею! – обещает мудозвон вдогонку.
Всего один взгляд. Всего одно мгновение. Взмах ресниц.
Фон Вейганд смотрит прямо на меня.
Господи. Помоги не разреветься.
– Лора, ты в порядке? Я знаю этого пьяного козла, скажу Вове, он с ним разберется, – обещает Дана, когда мы оказываемся на улице.
– Не надо ни с кем разбираться, – вдыхаю поглубже, пытаюсь успокоить нервы. – Всё нормально.
Такси уже подъехало. Хлопает дверь, и этот звук пробегает по телу разрядом электрического тока.
Прикосновение его пальцев я смогу узнать из тысячи, из миллионов других, но этими самыми пальцами он касался той, другой.
Фон Вейганд разворачивает меня лицом к себе, притягивает близко. Опасно близко. Его запах смешан с новым, чужим.
Проклятье, аромат женских духов.
Тошнота подкатывает к горлу, но плакать больше не хочу.
Ненавижу. Ублюдок чертов. Чертов сукин сын.
Ярость застилает разум. Дикая бесконтрольная ярость, которую бесполезно сдерживать. Пружина внутри разжимается. Теряя страх, ты обретаешь силу.
Вырываюсь из стальных объятий и бью его по лицу. Наотмашь. Изо всех сил. Так, что моя собственная ладонь немеет от боли. Завороженно смотрю, как его щека становится багровой, как наполняются кровью несколько тонких царапин, оставленных моими ногтями.
Выражение лица шефа-монтажника с лихвой окупает испытанные страдания. Искреннее, ничем не замутненное удивление. Он слишком поражен, чтобы разозлиться, и это даёт фору.
Я успеваю скрыться в такси прежде, чем фон Вейганд осознает произошедшее. Не обращаю внимания на расспросы Даны. Меня колотит, словно в лихорадке, зуб на зуб не попадает в буквальном смысле. Прижимаю ладонь к губам, жмурюсь, пытаюсь проглотить нервный смешок, рвущийся наружу. Сама не верю, что сделала это. Дала пощечину впервые за всю жизнь. И кому? Он не простит, не забудет.
Впрочем, я не стану просить о милости. Посмотрим, кто кого и как.
* * *
Мягкое приветствие заставляет резко обернуться и вжаться в стену.
– Wie geht’s? (Как дела?) – фон Вейганд улыбается.
Если бы не пластырь на его щеке, я бы решила, что мне всё приснилось.
– Tea or coffee? (Чай или кофе?) – продолжает он сыпать любезностями.
Ставлю чашку на стол и вздрагиваю от цокающего звука.
– Scared? (Напугана?) – шеф-монтажник насыпает мне кофе, сахар, ставит чайник и терпеливо ждет.
Кухня нашего офиса – место многолюдное, стены здесь тонкие, вполне могу закричать так, что штукатурка посыплется.
– Don’t be scared (Не бойся), – продолжает улыбаться фон Вейганд.
При встрече с Леонидом он был таким же милым и доброжелательным, а потом чуть не лишил меня анальной девственности.
Успокойся, Лора. Ты девушка смелая, должна дать достойный отпор. Или он считает, что может тр*хать всех подряд, пока ты дожидаешься дома? За ночь у меня было время подумать, основательно проанализировать ситуацию. Господин фон Вейганд часто исчезал в неизвестном направлении. Жаркие встречи с элитной шлюхой? Когда я представляла, как он сначала с ней, а потом ко мне и… тошнота снова подкатывала к горлу, а внутри болезненно пульсировала каждая жилка.
– I am not scared (Я не боюсь), – заявляю с гордостью. – It’s over (Всё кончено).
Однако мои пальцы дрожат, когда я беру чашку из его рук. Улыбка фон Вейганда приобретает зловещий оттенок. Он наклоняется поближе ко мне и произносит тоном, не терпящим возражений:
– It will be over when I want (Это будет кончено, когда я захочу).
Немецкий переводчик приходит поставить завтрак в холодильник, прерывая нас на самом интересном месте.
– Оху*ть, – это всё, что мне удается сказать.
День не задался изначально. Судьба-злодейка в очередной раз готовила жесткую подставу.
Сначала привезли защитные костюмы, потом умилительный начальник в кои-то веки отказался предоставить мне свободные часы без содержания и, наконец, нашему дружному коллективу выпало задание определить счастливчика, который задержится с немцами допоздна. Раз костюмы привезли, то следует интенсивно трудиться. Догадайтесь, кому выпал жребий?
Теперь я не могла поехать собирать свои вещи, придется снова ночевать у Даны. Паковаться при фон Вейганде было равносильно ритуальному самосожжению. Очень сомневаюсь, что он погладит меня по головке и разрешит убраться восвояси.
Стоп. Вы, скорее всего, ничего не поняли про защитные костюмы. Объясню быстро, но за складность не ручаюсь.
По решению немецкого эксперта работать разрешалось лишь в специальных одноразовых защитных костюмах. Как долго? До полнейшей очистки территории от последствий пожара и загрязнений. Читай – всегда. Разумеется, на костюмы могли рассчитывать только сами немцы. Рабочие всё равно что рабы, их здоровье никого не волнует. Выпьют казенного порошкового молока за вредность, и хватит. Нечего народ баловать. Переводчики тоже собственность завода, следовательно, стерпят, пусть и грамотные в языках, чай, не иностранцы, чтобы их лишний раз обхаживать.
Немцам поручили посчитать требуемое число костюмов, и те своевольно включили в свои расчеты нас. Генеральный директор мог плакать, хвататься за сердце и уповать на справедливость свыше. Фон Вейганд не собирался менять заявленную цифру. Ограничения бюджета пришлось пересмотреть.
Единодушно проклятые руководством костюмы таки дошли через две недели. Вид их был настолько эпичен, что я даже перестала рыдать о своей несчастной доле, утерла сопли рукавом и весело хихикала, глядя, как облачается первопроходец Хламида.
Правда, когда пришлось облачаться лично мне, веселье угасло.
Тут требуется немного предыстории. Наш завод отстроен из бетона и металла, для установки нового оборудования требуется полная остановка стана. Обогрев цеха происходит исключительно раскаленными листами на линии прокатки. Остановка означает отсутствие листов. Значит, никакого обогрева. Когда на улице вменяемые 5-10 градусов тепла, тут царит зверский холод. Нет, не вполне так. Тут стоит охр*ненно зверский холод, от которого не спрятаться и не скрыться, сколько свитеров ни наденьте, даже пояс из собачьей шерсти бессилен, я пробовала.
Пока вы не уснули, перейдем к интересной части.
Спецовочные штаны приходится натянуть на джинсы, далее свитер, и еще один свитер под горло, а сверху толстенный бушлат а-ля «мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз», в котором даже хрупкая Натали приобретала угрожающие масштабы. Теперь очередь защитного костюма. Белоснежный комбинезон из тончайшего на вид материала, бахилы до середины бедра с эротичными подвязками, перчатки великанского размера и на десерт – маска. Что-то классическое, в стиле Дарта Вейдера и любителей фетиша противогаза. Маску надлежало затягивать до предела, пока она намертво не вгрызется в лицо, и, вспоминая заключение эксперта относительно уровня загрязнения, я затягивала покрепче, благо регулируемые ремешки позволяли. Защитные очки, каска, а сверху капюшон комбинезона.
Мой ужас при виде отражения в зеркале словами не передать. По форме я мало отличалась от Хламиды без костюма, а на женщину походила… ничем. Разве в таком наряде можно походить на женщину?
Глядя на нашу делегацию бравых космонавтов, рабочие поначалу шутили о пришельцах и НЛО, доставали мобильные, чтобы заснять контакт с внеземными цивилизациями для потомков. А потом вспомнили о загрязнении, которое убирают, и дерьме, которым дышат. Это подпортило момент.
Осуществлять переводческие функции в маске не представлялось возможным, так же как и просто поговорить. Немцы бродили, оценивая размах повреждений, укоризненно покачивались, пытались общаться на языке жестов. В итоге мы добрались до пульта управления, который внутри был совершенно очищен. Сбросили испачканные костюмы перед входом и прошли внутрь.
Далее пришлось работать, а работать я не люблю, говорить о работе и вовсе преступление. Поэтому опустим подробности. Вкратце: набежала толпа наших специалистов, которые считали, что могут говорить одновременно на самые разные темы, а переводчик – он же робот, всё стерпит.
Хотя было не так уж плохо. Постепенно народ разошелся, остался только один немец-программист и наши операторы. Я сняла бушлат и прикорнула возле обогревателя. Пульт управления представлял собой просторную комнату, одну стену наполняли электрические шкафы, всё остальное застеклено, чтобы открывался вид на линию прокатки и, собственно, новое оборудование. Повсюду были расставлены столы с компьютерами, а на дисплеях всплывали таблицы, разрушающие мой слабенький в информационных технологиях мозг. Пока внутри помещения горел свет, мы выглядели как тараканы на свадебном торте, когда свет выключали, мы оказывались под прикрытием и могли наблюдать за работой в цеху, оставаясь незамеченными.
Проведя несколько партий морского боя, покопавшись в телефонах и обсудив дела минувших дней, операторы не придумали ничего лучше, как пойти отобедать. Часы показывали одиннадцать ночи, пересменки не предвиделось, поэтому самое время подкрепить силы. Я тоже была не прочь присоединиться к ним, но следовало охранять немца и надеяться, что справимся до наступления утра. Впрочем, если переждать до утра на работе, то потом можно сразу ехать на квартиру, принять душ, выспаться, расслаблено собрать свой нехитрый скарб, пока фон Вейганд снова в офисе.
Прислоняюсь щекой к стеклу, борюсь с желанием захрапеть. И замечаю по ту сторону фигуру в защитном костюме. Слишком высокую фигуру. Такую, что сомнения излишни. Отказываюсь верить собственным глазам. Шеф-монтажник не обязан задерживаться сегодня, он занимается механикой, а не электрической частью, программированием и… разве ты не устала удивляться?!
Даже в маске фон Вейганд не выглядит идиотом. Где справедливость? Что вообще способно его испортить? В очередной раз затрудняюсь с ответом.
Шеф-монтажник поговорил с программистом по-немецки, и последний начал спешно раскупоривать новый защитный костюм.
– Where are you going? (Куда ты собираешься?) – спросила я.
– I have to check signals (Я должен проверить сигналы), – последовал ответ.
Становилось не по себе чуть более, чем полностью. Наши операторы только отчалили на ночной обед, раньше чем через полчаса не вернутся. Проверять сигналы можно до утра.
– I can go with you (Я могу пойти с тобой), – вскакиваю и хватаюсь за каску.
– I need an interpreter (Мне нужен переводчик), – говорит фон Вейганд.
Оказывается, мы и слово «interpreter» знаем. Прогрессируем на глазах.
– I can manage alone (Я справлюсь один), – улыбается программист, напяливает маску и скрывается за дверью.
Ну, спасибо, приятель, умеешь поддержать в трудную минуту.
Мы остаемся наедине. Не решаюсь сдвинуться с места, слежу за каждым его движением.
– I will scream (Я буду кричать).
Шеф-монтажник выключает свет, подходит вплотную, и меня словно парализует. Я не могу издать ни звука.
– Scream (Кричи), – он забирает каску из онемевших рук.
Горячие пальцы смыкаются на моем горле, сжимают, заставляя приоткрыть рот, вдохнуть глубже, хотя бы попытаться. И в этот миг горячее дыхание опаляет лицо.
