Текст книги "Дочь моего мужа: нужна ли дедушке внучка?"
Автор книги: Валерия Веселова
Соавторы: Алексей Веселов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Глава 10
Вернувшись из булочной и не желая обращать на себя внимание, Надя тихонько пробиралась на кухню. В комнате разговаривали. Вдруг она услышала свое имя.
– Но, Матвей Михайлович, все говорит за то, что Надя моя внучка. Для меня это великое счастье – обрести ребенка, для которого я мог бы жить, о котором мог бы заботиться. Георгий Владимирович подтвердит вам, что я могу устроить будущее Нади наилучшим образом.
– Вы не можете взять ее у нас, – ответил Матвей. – Это моя дочь. Да, она моя дочь.
Несмотря на то что Матвей говорил громко и очень настойчиво, его слова не звучали убедительно. Надя поняла, что маленький старичок, должно быть, ее дедушка. И приехал за ней.
Охваченная паническим ужасом, она поставила на пол сумку с булками и скользнула к дверям. Прочь от этого старика! Нет, она не хотела покидать Жанну, Кудрино, покидать этот мир, в котором ей было так хорошо!
Она бежала, не разбирая пути, по Весенней улице, через Родники и дальше – в лес. Бежала с одной лишь мыслью – спрятаться где-нибудь, пока не уедет этот чужой человек.
«Он должен уехать, – думала Надя. – Он не захочет иметь невоспитанного ребенка. Старики любят только послушных детей».
А дядя Георгий, который был такой хороший и так ласково говорил с ней… Он сам привез этого дедушку! Как он мог? Надя чувствовала разочарование и обиду, а потом вдруг пришла ужасная мысль, что он сделал это, чтобы разлучить ее с Жанной.
Надя бежала без определенной цели и вдруг очутилась вблизи часовни. Она услышала голоса, среди них – голос Пал Палыча. Наверное, он пришел, чтобы посмотреть, что сделали реставраторы за день.
Молниеносно созрело решение. Если ей удастся незамеченной пробраться в часовню, там ее уже никто не найдет. Никому не придет в голову там искать. И внутри, под крышей, ей не будет так страшно, как в лесу. Потом, когда стемнеет.
Тихонько подкралась она к входу. Тяжелая дверь была открыта. Голоса доносились откуда-то сбоку.
Надя хорошо ориентировалась. Мила ей все показала, они даже спускались в семейный склеп в приделе часовни. И поднимались на хоры под колокольней. Там она и спрячется.
Надя юркнула в дверь, поднялась вверх по лестнице и притаилась на хорах.
* * *
– Что-то Надя не идет, – сказала Вера Сергеевна. – Уже полчаса прошло.
– Она, наверное, встретила кого-нибудь из детей. Да это и кстати – ей ни к чему присутствовать при нашем разговоре, – отозвался Матвей.
– Знаете что, дорогие мои, давайте не будем спорить, смысла нет, – подал голос Георгий Владимирович, – мы должны постараться обдумать все спокойно, рассмотреть все варианты. Решить, что будет лучше для девочки. Михаил Васильевич?
– Вы должны согласиться с очевидным. Никто не обеспечит будущее Нади лучше меня, – ответил тот.
– Дело не только в деньгах! – не сдержалась Жанна. – Речь идет о душе ребенка! Почему вы не хоти те этого понять?
– А с чего вы взяли, что я не хочу это понять? Да для меня этот ребенок – единственная память о сыне. Вся моя жизнь изменится с появлением Нади! Почему эта женщина привезла девочку не ко мне, а к вам?!
– Возможно, ей было известно, что было два Матвея Ковалевых, и она решила разыскать живого, – заметил Георгий Владимирович.
– Я все-таки посмотрю, где Надя, – решительно поднялась Вера Сергеевна.
Она вышла из комнаты и тут же вернулась. Лицо ее было взволнованно.
– На кухне лежит сумка с булками, но Нади там нет! – сказала она.
Все молча переглянулись.
– Может, она на улице? – предположил Михаил Васильевич.
– Она бы предупредила. Мама, ты везде посмотрела? Проверь еще раз.
Вера Сергеевна вышла и снова вернулась:
– Ее нет.
– Значит, она услышала наш разговор и убежала. Я так и знала, что все это плохо кончится! Что делать, Матвей? – Жанна посмотрела на мужа.
– Думаю, оставить наши споры и отправиться на поиски ребенка. Хоть что-то нас остановило, – отозвался Георгий Владимирович. Жанна, как думаешь, где она может быть?
* * *
Надя устала стоять и присела на корточки. Потом у нее затекли ноги, и она опустилась прямо на пол. Было холодно, помещение не отапливалось. Надя сжалась в комок и обхватила себя руками, пытаясь согреться.
Она все время думала о Жанне. Ей казалось, что Жанна не будет сильно волноваться, она должна почувствовать, что Надя убежала только на время, что она попрячется и вернется.
И она не ошиблась. Вопреки ожиданиям Матвея Жанна не была так уж встревожена.
– Надя убежала не от нас. Она вернется, – сказала она мужу. – Она где-то спряталась в надежде, что Михаил Васильевич уедет один.
– Он не уедет, Жанна.
– Что же, он останется в нашем доме?
Нет, Михаил Васильевич не хотел этого. Он отправился в маленькую гостиницу при научном центре. Было решено, что ему не нужно принимать участия в поисках. Потому что непонятно, как Надя поведет себя, увидев нежданного деда. Но думал он только об одном: хоть бы отыскалась его Надя, его внученька!
Ему было грустно. Снова он остался один, притом в месте, которого совсем не знал. И непонятно, как все сложится дальше. Безрадостная жизнь прошла перед его глазами, пока он шел к центру по тихим красивым улочкам.
А в это время Георгий Владимирович и Вера Сергеевна обыскивали лес. Матвеи отправился расспрашивать Рукавишниковых. Жанна ждала Надю дома.
* * *
Вернувшись с прогулки, Мила молчала, словно воды в рот набрала, и это удивило Ольгу.
– Ты плохо себя чувствуешь, дочка? – спросила она.
Мила задумчиво уставилась прямо перед собой.
– У меня все в порядке, мама, а вот у Жанны что-то случилось. Она плакала сегодня на остановке. Интересно, почему?
– Разные могут быть причины. Вряд ли ты можешь помочь. Это под силу лишь тому, из-за кого пролились слезы. Или вообще никому. Поэтому не ломай голову, а пойди покорми собаку. Нужно заботиться о тех, за кого ты отвечаешь. И помогать тем, кто просит твоей помощи и кому ты можешь помочь. Вот, забирай, – сказала Оля, протягивая дочери миску с едой для Шелби.
А вскоре к ним зашел Матвей и сказал, что Надя куда-то подевалась.
Мила взглянула на него:
– Мы встретили ее на улице, когда она шла в булочную. Может, она деньги потеряла? Некоторые дети боятся прийти домой из-за этого.
– Нет, вряд ли. – Матвей был уверен, что из-за такой мелочи девочка не могла исчезнуть.
– Может, она зашла к кому-нибудь? И заигралась. У меня так тоже бывает. Пойдемте, я вам покажу, где живут Костя, Ромка и Вадик, – предложила Мила. И спросила у матери: – Я возьму с собой Шелби, мам? Она умная и, может, найдет Надю.
Пока Мила собиралась, Оля говорила с Матвеем:
– Вы извините, что я вмешиваюсь, но мне кажется, Надя пропала не просто так. И вы не найдете ее ни у кого из соседских детей. Может, с ней что-то случилось, хотя что здесь у нас может случиться? Или она сбежала. Поверьте моему опыту. Думаю, у нее была какая-то серьезная причина, чтобы уйти. Что-то мучило девочку. Я наблюдала за ней. Иногда она становилась мрачной и какой-то отчужденной. А мысли ее были далеко-далеко.
– Вы правы. Причина есть, – помедлив, согласился Матвей. – Мы не хотели никому говорить, но вам я скажу. У Нади умерли родители. И Жанна хотела оставить ее у нас. Они с Надей так привязались друг к другу! А тут появился ее дедушка. И вот…
Мила с Матвеем ходили в поисках Нади от дома к дому, но безрезультатно. Только Шелби лаяла и все рвалась в лес.
– Гулять мы сегодня не пойдем, – урезонивала собаку Мила. – Мы должны найти Надю, слышишь? Ищи, Шелби!
* * *
Михаил Васильевич шел все медленнее и медленнее. Он очень устал и чувствовал себя совершенно разбитым.
Почему Матвей уехал от него в Москву? Почему он вообще уехал из дома, где у него все было, где он ни в чем не нуждался?
Чтобы учиться? Но учиться можно было и у них во Владимире. Чтобы самоутвердиться? Чтобы доказать своему отцу, что он может сам встать на ноги? Что он всегда обходился без него и теперь, когда пришло время становиться мужчиной, хочет быть один?
А может быть, Матвей уехал, чтобы быть подальше от матери, которая всегда слишком опекала его. Как-то сын пожаловался Михаилу Васильевичу, что никогда не мог играть вместе с другими детьми на улице. Что ни один друг, которого он приводил, не нравился матери. Ни разу он не привел девочку в дом, когда подрос. Да что теперь вспоминать и винить кого-то… Винить можно только себя.
Михаил Васильевич гадал, как выглядела мать Нади, как она относилась к его сыну, что чувствовал его Матвей к этой женщине.
Матвей умер из-за крупозного воспаления легких, которое получил, попав под грозу в крымских горах, где отдыхал после окончания университета с родителями. А перед этим он сильно поссорился с матерью, и причины этой ссоры Михаил Васильевич так и не узнал.
Ему было известно лишь то, что его жена до конца дней считала себя виноватой перед сыном, все время упрекала себя и, в конце концов, потеряла волю к жизни.
А еще он думал, что мать Нади наверняка оставила девочке что-то, что могло бы прояснить ситуацию в отношении ее отца.
И снова и снова молил Бога, чтобы с Надей ничего не случилось.
– Пусть она только найдется! – повторял он.
* * *
Оля Рукавишникова тоже была неспокойна. Муж Алексей уехал сегодня со старшими детьми в Москву на дневной спектакль в Малый театр. Олин отец взял для них билеты на премьеру «Свадьбы» по Чехову. Но им давно пора было вернуться. И Оля потихоньку начинала нервничать. И Мила не возвращается… Сколько надо времени, чтобы обойти соседей? Тех, у кого есть дети, совсем немного.
Наконец Мила вернулась, но одна, без Шелби. Она задыхалась, потому что неслась как угорелая.
– Шелби совсем взбесилась, – выпалила она. – Она утащила меня в лес, а теперь не отходит от старой часовни, мамочка. Но ведь Нади там быть не может!
Но Ольга думала иначе. Она моментально схватила одежду и выбежала из дома.
* * *
Шелби скреблась в дверь и лаяла, не переставая. Она лаяла все громче и яростней, и Надя испугалась, что собаку могут услышать даже в Родниках и у них дома, на Весенней улице. И тогда все догадаются, что она здесь. И прибегут сюда. Вместе с этим дурацким дедушкой. И зачем Мила бросила Шелби здесь?
Но в Родниках никто ничего не слышал. Зато услышали Георгий Владимирович и Вера Сергеевна, продолжавшие поиски в лесу.
– Что это собака так разошлась? Может, пес нашел Надю? Может, она лежит где-то со сломанной ногой и не может добраться до дома?
После полутора часов не приносившей результата прогулки Вера Сергеевна готова было предположить что угодно.
– Не накликай беду, Вера. Давай лучше пойдем на лай. Вдруг и правда пес учуял Надю!
Они нашли собаку возле часовни. Шелби не успокаивалась и рвалась внутрь.
Георгий Владимирович подошел к двери.
– Надя! – крикнул он. – Ты там?
Тишина. Георгий Липский и представить не мог, что Надя так дрожит, что не может вымолвить ни слова.
– Вера, надо найти ключ. Ребенок может быть внутри! Возвращайся в Кудрино и узнай, как попасть в часовню, а я побуду здесь, – сказал Георгий Владимирович.
– Не нужно никому никуда ходить, – остановила Веру Сергеевну неожиданно появившаяся Ольга. Мила шла рядом с ней. – Пал Палыч сейчас придет вместе с ключом. Шелби, тихо! – прикрикнула она на собаку и спросила Липских: – Надя там?
В это время к часовне подошел Матвей.
– Мне сказали, что Надя может быть здесь. Это правда?
– Мы не знаем, – ответил Георгий Владимирович, – никто не отзывается. Но собака будто сошла с ума. Видите, она просто бьется о дверь.
– Думаю, девочка там, – сказала Оля, – но я не представляю, как она забралась туда и как ее не заметили.
– Это очень легко, мамочка, – встряла Мила, – если спрятаться на хорах. Надя! – крикнула она громко. – Надя, ты меня слышишь? Это я, Мила! Ну, скажи же что-нибудь!
И тут откуда-то сверху донеслось:
– Мила, мне так страшно.
– Не бойся! – крикнула Мила. – Ничего с тобой не случится.
– Слава Богу. Мы вытащим тебя оттуда, Надя! – крикнул Георгий Владимирович.
Пока ждали Пал Палыча, Мила, срывая горло, задавала Наде разные неважные вопросы, чтобы поддержать подругу и чтобы слышать ее голос в ответ.
Наконец, подошел Пал Палыч с ключом. Рядом с ним шел Михаил Ковалев. Увидев его, Матвей не сдержался:
– Уходите скорее! – резко сказал он. – Вы что, не понимаете, что Надя боится вас? Что она сбежала, потому что не хочет, чтобы вы забрали ее?
– Ей не нужно меня бояться, – удрученно сказал Михаил Васильевич. – Я уйду. Просто я хотел убедиться, что с ней все в порядке. Я как раз добрался до научного Центра, а там вдруг услышал, что в лесу в часовне как будто заперли какую-то девочку и что ищут смотрителя, чтобы отпереть двери.
– Это я его взял. Я был в центре, когда Шлыков меня разыскал. Она там? – спросил Пал Палыч, вставляя ключ в замок.
– Там, там, скорее, пожалуйста, – торопила Вера Сергеевна.
– Я же говорю, что был в Центре. Я не мог быстрее прийти, – оправдывался Пал Палыч.
А Матвей тем временем уже был внутри.
– Черт, темно как! – выругался он, зацепившись за порожек.
– Фонарик, фонарик возьмите, – сунул ему в руки милицейский фонарь Пал Палыч. – Брат подарил. На десять метров пробивает.
Пока Матвей поднимался по винтовой лестнице за Надей, Оля подошла к Михаилу Васильевичу.
– Пожалуйста, пойдемте со мной, – сказала она ему. – Сейчас здесь вы ничем не можете помочь, ты, Мила. Бери Шелби. Идем! Только они ушли, из часовни показался Матвей. Он нес Надю на руках. Девочка стучала зубами от холода.
– Я хочу остаться у вас! – твердила она. – Пожалуйста, ну пожалуйста, не сердитесь на меня!
– Никто не сердится, – ответил Матвей.
– Мы очень рады, что нашли тебя, – сказал Георгий Владимирович. – Ты просто маленькая глупышка!
– А теперь быстро домой! – вмешалась Вера Сергеевна. – Надя может простудиться – смотрите, как она дрожит.
Глава 11
Надю уложили в постель. Вера Сергеевна принесла грелки и горячий чай. Вскоре беглянка уснула.
Старшие спустились в гостиную.
– Да… Как теперь будем выпутываться? – озвучила вертевшийся у всех в голове вопрос Вера Сергеевна. – А, Гоша?
Тот развел руками:
– Не знаю. Наверное, надо пытаться как-то договориться с Михаилом Васильевичем.
– Он ничего не сможет сделать, если Матвей скажет, что он отец Нади, – неожиданно сказала Вера Сергеевна.
– Вы только послушайте! Ладно Жанна – она и сама еще девчонка. Но ты-то, ты! Взрослая женщина! Как можно о таком даже думать? Это не шутки, это жизнь человеческая! Или ты им поверила, что Надя – дочь Матвея? О которой он все эти годы молчал? – возмутился Георгий Владимирович и с усмешкой повернулся к зятю. Она тебе все прощает, Матвей.
– Я знаю, что здесь нечего прощать, – отчеканила Вера Сергеевна. – Просто мы все должны говорить одно и то же. Чтобы Надя осталась у нас. Иначе я не знаю, что будет.
Все замолчали. Потом Георгий Владимирович снова заговорил:
– Давайте рассуждать здраво. Да, сейчас у Нади появилась семья. Но есть еще и дедушка. Он имеет право быть с внучкой. Почему у нее не может быть и дедушки? Как только это все совместить…
– Нет, это не дело, – возразил Матвей.
– Почему? Согласен, придется поломать голову, чтобы понять, как все устроить, но признайте, дедушка совсем не так плох.
– Кстати, где он сейчас? Вы говорили, он был у часовни? – спросила Жанна.
– Михаил Васильевич ушел вместе с Ольгой. Я сказал, что Надя не должна его видеть, – объяснил Матвей.
Георгий Владимирович крякнул и поднялся со стула:
– Все, господа хорошие. Обсуждение на сегодня заканчивается. Вы тут укладывайтесь, а я, пожалуй, пойду посмотрю, как там старик.
* * *
На сердце у Георгия Владимировича было тяжело, когда он стоял перед дверьми Рукавишниковых. Что он скажет Надиному деду?
Открыл мужчина с ясным и цепким взглядом.
– Я Иван Рукавишников. А вы?
– Георгий Владимирович, отец Жанны. Я бы хотел…
Иван понимающе кивнул:
– Он у нас. Но сейчас не сможет поговорить с вами. Я врач, мне пришлось делать Михаилу Васильевичу укол. Надеюсь, он спит. Мы уложили его в гостиной. Знаете, он совершенно измотан и подавлен. Но вы входите. Мне кажется, вам сейчас тоже не сладко.
* * *
– Теперь наш папа, наверное, не скоро вернется, – заметила Вера Сергеевна.
– Но он прав, – сказал Матвей. – При всей справедливости наших чувств нельзя просто выбросить Михаила Васильевича из головы. И из Надиной жизни. Это не какой-то случайный бродяга. Это ее кровный дед. Судя по всему, порядочный человек. Другой на его месте мог сказать, что не хочет иметь ничего общего с ребенком своего сына. Наверняка подобное часто бывает в таких случаях. Иначе в детдомах не было бы столько детей.
– Но это не меняет того, что Надя убежала именно от него. Она не хочет быть с ним, – настаивала на своем Жанна.
– Ты же и сама понимаешь, что такие вещи нельзя принимать слишком всерьез. У нее обыкновенный страх перед неизвестностью. Впервые за свою короткую жизнь она почувствовала себя комфортно. Здесь, у нас. Я могу себе представить, как это для нее важно и как она хочет сохранить то, что имеет. А Михаил Васильевич, по ее мнению, этой перспективе угрожает.
– Вот именно! А если он ее все-таки заберет? Если там ей будет хуже, чем здесь?
Матвей вздохнул и обнял Жанну.
– Я думаю, что у нее все наладится. А что касается нас… У нас будет наш ребенок, Жанна. И мы будем счастливы.
– Я не смогу быть счастливой, если Надя будет несчастна, – упрямо стояла на своем она. – Понимаешь, ей нужна любовь, только любовь.
– И прежде всего материнская! – вставила Вера Сергеевна. – Ведь отец собирался взять Надю к нам, в Москву. И я уже так хорошо все себе представляла. Как у нас снова будет жизнь в нашем доме, как мы все будем счастливы с ней…
– Ты, мама? Вы? – изумленно спросила Жанна. – Но тогда она все равно не будет с нами!
– Но она будет в нашей общей семье. А знаешь, давай поговорим об этом на свежую голову. Завтра. – Увидев, что Жанна готова ринуться в бой, Вера Сергеевна посчитала разумным не развивать тему. – Всем нам пора спать. День был слишком тяжелым.
– Я подожду, пока вернется папа.
Он вскоре вернулся. Выглядел усталым. Не дожидаясь вопросов, сказал:
– Рукавишниковы оставили Михаила Васильевича у себя. Мне стыдно перед вами за все произошедшее сегодня. Но и за всех нас тоже: ведь чужие люди, приютив старика, проявили больше такта и понимания, чем мы.
– Они при этом ничего не потеряли, – тихо сказала Жанна. По-своему она тоже была права.
* * *
Настало утро. Матвей собирался на работу. Как всегда, Жанна провожала его.
– Твой отец совершенно прав, – продолжал Матвей начатый вчера разговор. – Мы должны попытаться решить этот вопрос самым гуманным образом. Обязательно надо учесть права настоящего дедушки. Как минимум, он имеет право прочесть бумаги, которые оставила мать Нади. Подумай об этом. Возможно, эти двое, Матвей и Анна, любили друг друга. По-настоящему любили, как мы с тобой. Возможно, их развели какие-то обстоятельства. В жизни всякое бывает. Но Анна не изменила, не скрыла имя Надиного отца, именно он записан в свидетельстве о рождении… Это же говорит о чем-то!
– Может быть, она просто хотела разделить с ним ответственность за ребенка…
– Я думаю иначе. Мы должны попытаться разгадать эту загадку, Жанна. Поверь, если мы этого не сделаем, то в один прекрасный день не сможем найти покоя. Когда осознаем, что лишили Надю возможности быть с действительно родным ей человеком.
На этот раз Жанна услышала Матвея.
– Хорошо. Я просмотрю все, что лежит в сумке. Не говори, что я не имею на это права. Тетя Нади прислала ребенка сюда. Тем самым она возложила всю ответственность на нас. И я готова взять эту ответственность, всем сердцем готова. Поэтому я должна знать, что Анна думала об отце Нади, как она к нему относилась. Почему все так получилось. И я не допущу, чтобы вмешивалась семья того, другого, если выясню, что он предал Надю и ее мать.
– Хорошо, Жанна, – согласился Матвеи. – Я чувствую, что в этом ты права. И буду на твоей стороне, если придется отвоевывать Надю. Как если бы это был мой собственный ребенок. Я буду с тобой, мой маленький воин.
Жанна улыбнулась:
– Спасибо, Матвей Я люблю тебя. Я тебя не разлюблю никогда-никогда!
* * *
Жанна раскрыла сумку. Все эти дни она была уверена, что не хочет больше заглядывать в нее. А теперь…
Она вынула все, что там находилось, в том числе большой коричневый конверт. Его и открыла. Пачка писем, узкая шкатулка, закрытая на подвешенный к ней ключик. Жанна осмотрела шкатулку. Похоже, она предназначалась Наде.
Письма… Жанна подавила последние сомнения и дернула за ленточку, которой была перевязана пухлая пачка.
Выпала открытка. Похоже на Крым.
«Как здесь красиво, – прочла она, – но разве может мне все это нравиться, когда тебя нет рядом. До тебя еще три недели. Матвей».
Она стала читать письма. Там было много нежных слов. Они говорили о любви…
«Скоро мы начнем нашу с тобой жизнь. Ты и я. И наши дети. У нас будет много, много детишек. Похожих на тебя. Прости, но я не могу пока рассказать о нас моим родителям. Отец еще, может, и ничего, но мать…
Скоро я вернусь в Москву. Наверное, я мало на что гожусь, потому что слабак и неудачник. Но я люблю тебя, Аня. Только с тобой я счастлив».
Жанна отложила последнее письмо. Еще раз взглянула на шкатулку. Открыть или не открыть? Понятно, это для Нади. И понятно, что прежде, чем принимать решение, Жанна должна узнать все. Она взяла в руки шкатулку.
Широкое золотое кольцо, цепочка с медальоном, на котором было выгравировано «Матвей и Аня».
Туда же была вложена карточка.
«Девочка моя, вот ты и остаешься одна. Совсем одна. Я ухожу. Ты должна знать, что где-то на свете живет твой отец, Матвей Ковалев. Он ничего не знал о твоем рождении. Не смог узнать. Его родители, его мать не хотели, чтобы мы были вместе. Он не сумел противиться этому. Они сделали все, чтобы нас разлучить. Я не виню его. Он был хорошим человеком. Только слабым. Наверное, не его вина, что он не смог сохранить то, что было между нами. Во всяком случае, я его простила. Если сможешь, прости и ты. Разыщи его. Он был лучшим человеком, которого я встречала в жизни. Прости нас. Будь счастлива, радость моя».
Жанна не могла прийти в себя.
Неужели? Неужели Аня ничего не знала? Неужели она все годы думала, что ее любимый, ее Матвей спокойно живет на этом свете где-то вдали от нее? Так не бывает.
Жанна стала складывать все назад, в сумку. И тут наткнулась еще на один конверт. Он был адресован Матвею Ковалеву, во Владимир. Адрес был перечеркнут, и на конверте стоял штемпель «Адресат выбыл. Вернуть отправителю». Отправителем была Анна Морозова.
Выбыл. Письмо, написанное умершему человеку. Жанна не стала его открывать. Это нужно передать отцу Матвея. Он или его жена отослали письмо обратно, как будто это был просто мусор.
«Он не имеет права на ребенка, – подумала Жанна. – Он не заслужил этого, раз так поступил с Аней. С Надей. Со своим собственным сыном»