Текст книги "Дочь моего мужа: нужна ли дедушке внучка?"
Автор книги: Валерия Веселова
Соавторы: Алексей Веселов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Глава 4
Рита, хозяйка кафе «У Эйнштейна», взглянула на часы.
– Уже почти десять, – сказала она своему мужу, Григорию Шнайдеру. – А Жанна обещала, что зайдет поужинать. Как думаешь, почему она не идет?
– Может, провожает супруга. Я слышал, у него вечерний поезд, – ответил Григорий.
– Дурья твоя башка! Питерский поезд уходит в девятнадцать с копейками. Схожу-ка я к ней.
– Как знаешь. Но что, если она просто устала и спит?
– А если что-то не так? Мы обещали Матвею заботиться о Жанне. Она такая славная и такая молоденькая. Она на седьмом месяце. Пожалуйста, не трепись, где попало, но именно на этом сроке она потеряла своего первого ребенка. Я ей позвоню. Может, и разбужу, зато буду спокойна. А если она не спит, так скажу, что мы все еще ждем ее ужинать.
* * *
Жанна вздрогнула, когда зазвонил телефон. Меньше всего ей сейчас хотелось с кем-нибудь говорить. Но телефон все звонил и звонил, и она сняла трубку, боясь, что проснется Надя. К тому же это могла звонить мама.
Услышав теплый голос Риты, Жанна ойкнула. Она и забыла, что собиралась ужинать у Шнайдеров.
– Нежданные гости, – оправдывалась она.
– Так это же замечательно! Веди своих гостей к нам. Еще ни один не ушел из «Эйнштейна» голодным! – звала Рита.
– Пожалуй, все слишком устали, – ответила Жанна, – а кое-кто даже заснул, – добавила она, глядя на посапывающую во сне Надю.
– И пусть спят себе. Мой Гриша как раз собирается совершить вечерний моцион. На велосипеде. Вот и завезет вам еду, и тебе будет чем угощать людей, когда они встанут. Все, пока, – сказала Рита и повесила трубку.
Что ж, это было и в самом деле неплохо. В доме хоть шаром покати, а Жанне вдруг ужасно захотелось есть. Так всегда бывало, когда она нервничала.
Да и утром не придется бежать за продуктами, чтобы приготовить завтрак… Интересно, когда Надя проснется?
Жанна развеселилась. Надо же, у нее просыпается материнский инстинкт!
Чуть погодя приехал Гриша Шнайдер и привез продукты. Жанна поставила разогреваться цыпленка с макаронами и заглянула в гостиную. Надя лежала с открытыми глазами и испуганно смотрела на нее.
– Здесь кто-то был. Папа?.. – спросила она.
– Да уж… папа. Нет, не волнуйся так. Это еду привезли, – ответила Жанна. – Я ужасно голодная. Поужинаешь со мной еще раз?
– Вам приносят еду? – искренне удивилась девочка.
– Это наши знакомые. У них свое кафе. Рита, хозяйка, очень хороший человек. К тому же мой муж просил ее заботиться обо мне. Наверное, боится, что я останусь голодная, – с улыбкой ответила Жанна.
И тут же подумала: «Как внимателен ко мне всегда Матвей! Интересно, каким он будет с Надей? И возможно ли, чтобы Матвей, такой образцово-показательный муж, произвел на свет ребенка, о котором не желает заботиться?»
– Ну, будешь кушать? Только накинь халат! – Жанна протянула девочке свой домашний халатик, надев который Надя стала выглядеть совсем маленькой и беззащитной. – Ешь! Только осторожно, не обожгись. Цыпленок очень горячий. Да не смотри так испуганно. Мы с тобой вдвоем, и никто сегодня к нам не придет.
Они сидели за столом друг против друга. Надя молча водила вилкой по тарелке.
– Поешь, это помогает, когда нервничаешь. Уж мне-то поверь, – сказала Жанна, расправляясь с цыпленком.
– Я не очень люблю макароны, – пробормотала Надя. – Вообще люблю, но не каждый день.
– Да, макароны каждый день – это действительно чересчур. А что ты любишь? Кстати, ты можешь есть только цыпленка.
– Спасибо. Я не знаю, что я люблю. В интернате в основном давали гороховый суп и манную кашу, – сказала Надя и принялась за еду.
Жанна почувствовала себя неловко. Судя по тому, как спокойно девочка говорила об этом, ни у тетки, ни в интернате ее особо не баловали.
– А что это был за интернат?
– Номер двести сорок шесть, – не прекращая жевать, ответила Надя.
– Тебя мама туда отдала? – спросила Жанна.
Надя помотала головой:
– Нет, тетя меня отвезла туда, когда мама попала в больницу. Мама плакала и сказала, что мы больше не увидимся.
Надины глаза потемнели, и она уставилась на тарелку.
– Мама меня любила, – выдавила она после паузы. У меня кукла с собой, которую она сама для меня сделала. В сумке. Показать?
– Да. Но сначала давай доедим. А потом вымоем руки, чтобы не запачкать твою куклу. Что ты будешь на сладкое?
Потупив глаза, девочка сказала:
– Не знаю. Что ты хочешь.
Это было первое «ты», которое она произнесла.
* * *
– Доброе утро! – Жанна раздвигала шторы в гостиной. – Солнышко уже высоко, и оно говорит: «Вставай, Надя! Наступил новый день. Если не поторопишься, то проспишь все самое-самое!»
Жанна обернулась. Надя сидела на кровати, жмурясь от яркого света.
– Доброе утро! А что «самое-самое», Жанна? Можно, я тебя буду так называть – Жанной?
– Ну, что… Почему нет, если меня так зовут? Вначале мы, конечно, умоемся. Потом позавтракаем и приберем. Помнишь, как в «Маленьком принце»: «Встал поутру, умылся, привел себя в порядок – и сразу же приведи в порядок свою планету»?
– Я ничего не знаю про маленького принца, – сказала Надя. – И разве убирать – это «самое-самое»?
– Убирать – это то, без чего «самого-самого» просто не будет. Не может быть красоты и радости там, где беспорядок и грязь. Так что от уборки никуда не денешься. Зато потом мы сможем выложить узоры из камешков. Это вообще-то японская традиция, но мне она очень нравится. Встаешь утром и прислушиваешься к себе и к миру вокруг. А потом выкладываешь узоры у порога своего дома. И не простые, а такие, чтобы были похожи на наступающий день. И ты знаешь… Некоторые японки могут выкладывать такие узоры, что наступающий день становится лучше. А я выкладываю узоры в своей комнате. Хочешь посмотреть?
– Очень-очень. И еще, расскажи мне про принца.
– А про принца мы с тобой почитаем – после уборки и узоров. Ну, а потом, конечно, гулять. В лес и на пруд! Вот тебе и будет самое-самое! Но это потом. А сейчас – в душ и завтракать!
* * *
– Для начала мы распакуем твою сумку, – предложила Жанна, как только они покончили с десертом.
– Может, не надо? Вдруг твой муж, то есть мой папа, не захочет, чтобы я здесь осталась?
– Давай пока не будем об этом, – сказала вслух Жанна, а про себя, в который уже раз, подумала: «Это не может быть правдой. Надя не может быть дочерью Матвея». И сама не заметила, как у нее вырвалось:
– А куда ты пойдешь, если?.. – И тут же остановилась. Она готова была откусить свой язык, но Надя все поняла и, подумав, ответила:
– Обратно в интернат. Тетя Лена и дядя Саша уехали. Она обещала, что потом, когда уладит свои дела, обязательно меня навестит, но я думаю, что на самом деле она никогда не вернется.
Жанна погладила девочку по голове. Не укладывалось в голове, что такой маленький ребенок просто предоставлен сам себе.
– А тетя Лена знает твоего отца? – спросила она.
Надя покачала головой:
– Она только сказала, что у него наверняка больше денег, чем у дяди Саши, и что он будет обо мне заботиться.
Жанна подумала, что восемь лет назад, когда родилась Надя, Матвею приходилось с трудом пробивать себе дорогу в жизни. Пожалуй, это все, что он рассказывал ей о своем прошлом.
– Так, значит, они хотели вернуться, когда закончат свои дела… – медленно произнесла она.
– Дядя Саша продает разные вещи, – сказала Надя. – Он говорил, что в России они продаются лучше. А однажды сказал, что хочет вместе с тетей Леной поехать за вещами в Европу. Только сначала надо было меня куда-то пристроить. Они не могли взять меня с собой.
Наступило неловкое молчание.
– Тетя Лена никогда не говорила, что папа женился, – задумчиво добавила Надя. – Почему ты впустила меня? Почему решила не ждать до приезда папы?
– А тебе не кажется, что мы и без вопросов-ответов вполне понимаем друг друга? – заметила Жанна с улыбкой. – И давай договоримся вот о чем: мы обязательно дождемся, когда вернется Матвей Михайлович. И все выясним. Ведь может… может случиться и так, что тебя отправили по ложному адресу.
При последних словах Жанны лицо Нади потухло, и она опустила голову.
– Да, конечно… Такое очень даже может быть. Наверное, они просто хотели от меня избавиться, теперь я поняла. – Надя боролась со слезами.
– Прости, – тихо сказала Жанна.
* * *
Необъяснимые, противоречивые чувства охватили Жанну после разговора с девочкой. То она верила, что Надя действительно дочь Матвея, то это казалось ей диким недоразумением. В итоге она почувствовала, что злится на своего мужа. Впервые за всю их совместную жизнь.
В шесть вечера они с Надей вернулись с прогулки. Когда вскоре из Петербурга позвонил Матвеи, Жанна испугалась, услышав его голос.
Как с ним можно говорить после того, что случилось? И о чем? О Наде? Ни в коем случае – такие вещи не выясняют по телефону. А все остальное было сейчас неважным.
Боясь ненароком проговориться, Жанна односложно отвечала на вопросы мужа. Конечно, Матвей почувствовал ее скованность.
– Что случилось? – спросил он. – Ты сердишься на меня?
– Нет. – Жанна не сводила глаз с Нади, разглядывающей книжку «Маленький принц».
– Но ты говоришь как-то странно. Ты плохо спала? Неважно себя чувствуешь? – Матвей перебирал возможные варианты.
– Да нет.
– Тогда скажи, что произошло. Я чувствую – что-то не так.
– Обсудим, когда вернешься. А пока занимайся своими делами.
Жанна говорила отстраненно, почти холодно. А иначе как бы справилась она с теми противоречивыми чувствами, что отступили после прогулки, а теперь снова накатывали волна за волной?
– Что-то случилось с нашим малышом? – спросил Матвей в надежде, что Жанна тут же развеет его опасения.
Могла ли она сказать ему, что о собственном сыне сейчас и не думает? Что все мысли ее принадлежат сейчас совсем другому ребенку? Трудно назвать его малышом. Зато можно назвать наполовину нашим.
– Все в порядке, Матвей, – сказала она мужу. – До встречи.
Когда Жанна положила трубку, Надя спросила:
– Почему ты ничего не сказала обо мне?
– Есть вещи, о которых невозможно сообщать по телефону. Вот сейчас позвонит моя мама, и я тоже ничего не скажу.
Действительно, почти сразу снова зазвонил телефон. Это была Вера Сергеевна. Она так же, как и Матвей, была обескуражена короткими ответами дочери.
* * *
– Завтра мы поедем в магазин и купим тебе кое-какие вещи, – сказала Жанна, чтобы отвлечь Надю от ненужных мыслей о больших и малых обманах, принятых во взрослом мире.
Надя подняла голову и тихо, но твердо произнесла:
– Не нужно тебе тратить на меня деньги. И не надо, чтобы нас видели другие люди.
– Почему?
– Но ведь они будут обсуждать нас. Дядя Саша говорил, что люди всегда болтают и могут подумать, что он мой отец. Он не хотел этого. Ты ведь тоже ничего такого про папу… про Матвея Михайловича не хочешь? Хотя бы до тех пор, пока он не приехал и не разобрался во всем?
«А ведь она отчасти права», – подумала Жанна. Вообще-то мать приучила Жанну не обращать внимания на то, что болтают досужие языки, но тут дело другое – все совсем непонятно и в самом деле неясно, что говорить о Наде знакомым.
– А знаешь, пока мы можем сказать, что ты моя дальняя родственница, – предложила Жанна. – И что ты приехала погостить.
– Ты думаешь? – с сомнением спросила Надя. – А потом? Как со мной быть, когда придет время?
– А вот об этом сейчас и думать забудь. Мы решим все потом. Позже.
И они действительно в этот день больше ни разу не заговорили ни о Матвее, ни о том, почему Надя попала в этот дом, ни о том, как все сложится дальше.
«Что я делаю? – поздним вечером, уложив Надю в постель, спрашивала себя Жанна. – Ведь это не просто вообще ребенок, о котором я забочусь. Это дочь Матвея. Если только это не чья-то злая шутка или жестокий розыгрыш. Но кто и зачем станет так шутить?»
Надя посапывала во сне. Ее худенькое личико было напряжено и неспокойно.
– Я могу тебе обещать только одно, Надя, – тихо сказала Жанна. – Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо.
Перед сном Жанна стояла перед зеркалом в спальне и смотрела прямо в глаза своему отражению.
– Вот она я, – сказала она, – Жанна Ковалева. И я всегда знала, как следует поступить… Интересно, мой дорогой Матвей, что ты скажешь своей жене, когда вернешься? Как ты объяснишь эту историю? Ну и придется же тебе постараться, чтобы растолковать все как следует!
А в это время в питерской гостинице ворочался с боку на бок Матвей. Он не мог понять, что вдруг стряслось с его Жанной, его принцессой, всегда такой мягкой и ласковой.
«Может, еще раз позвонить? А вдруг она заснула, и звонок разбудит ее? Нет, звонить точно не стоит. Вернусь и все выясню», – решил он.
* * *
Жанна проснулась ни свет ни заря. Сон ушел, и она решила разобрать оставшиеся документы из Надиной сумки.
Вот конверт, адресованный Матвею. Жанна отложила его в сторону. Школьные тетради Нади. Должно быть, она хорошо училась, раз тетрадки в таком порядке.
Жанна взяла в руки куклу, которую сделала Надина мать. Она была чудо как хороша, особенно глазки из перламутровых пуговок с бисеринками зрачков. Кукла улыбалась и смотрела так, как умеют смотреть только дети. Глядя в темные зрачки, Жанна тоже разулыбалась, и ей вдруг стало так спокойно и хорошо на душе! Словно чьи-то любовь и ласка опустились на нее и окутали невидимым облаком. Да, Анна любила свою девочку… Как же так вышло, что она умерла? То есть понятно: долго болела, угасала и умерла. Но от чего? Была ли она несчастна?
По спине Жанны пробежал холодок, когда она вдруг подумала, что ее муж, ее Матвей, мог быть причастен к этому. Будет ли теперь в их жизни все так же, как прежде? Теперь, когда появилась эта девочка?
Тут только Жанна подумала о своем мальчике, которого так ждала и которому так радовалась. Вспомнила и о своей потерянной дочери.
Не насмешка ли это судьбы, что Надя появилась в ее жизни именно сейчас?
Она спустилась в гостиную к Наде. Отдернула шторы.
– Надя, пора вставать! Пришел новый день. Сегодня мы отправимся за покупками.
Глава 5
В эту самую минуту Лена, Надина тетка, тоже отдергивала шторы. За окном комнаты, где остановились они с Александром, оживали московские улицы. Но их извечная праздничная деловитость не радовала Лену. В который уж раз она задала Александру бесполезный вопрос:
– А если он просто выставит Надю на улицу? Что тогда?
– Да прекратишь ты когда-нибудь?! Отстань от меня вместе со своей Надей и ее папиком!
– Все-таки я должна была сама поговорить с ним, – не сдавалась Лена. – Не стоило поступать так. Нельзя было отправлять ее одну. Он мог отреагировать как угодно. Если бы Аня знала, если бы Аня знала…
– Это его обязанность – заботиться о ребенке! Его, черт побери, а не моя! Достаточно я ее кормил!
– Не смей говорить так! Я тратила на Надю свои деньги! И Анины! – взорвалась Лена. – И почему ты кричишь на меня? Потому что и сам знаешь: мы поступили не по-людски.
– А что нам было делать? Мы ведь хотим собственного ребенка, Лена, – сказал Александр примирительно. – Мы собираемся начать новую жизнь. Нам обоим надо работать. А не заниматься воспитанием Нади. Будь благоразумной. Завтра утром самолет, – сменил он тему. – Начинается наше будущее, Лена! Наше прекрасное будущее!
Но она не слушала его. Можно ли начинать свою новую жизнь, не пощадив чужую?
* * *
Мила Рукавишникова влетела на кухню:
– Мама, послушай!
– И что ты всегда так носишься, Мила! – сказала Оля, проверяя на ощупь нижнюю рубашку дочери. – Ну вот, конечно, хоть отжимай. Живо переодевайся!
– Мам, я видела Жанну с какой-то девочкой, – тараторила Мила. – Они садились в автобус.
– Ну и что? – спросила Ольга.
– Как – что? Ведь раньше у них не было никакой девочки. А тут вдруг есть, и ей, кажется, столько лет, сколько и мне.
– Подружка, значит, приехала.
Теперь Оля поняла, почему ее Мила так взъерошена. В Родниках, где они поселились этим летом, и вообще-то мало детей, а шестилетних девочек, сверстниц ее Милы, как назло, ни одной. Конечно, скучать Миле не приходится – день-деньской она занята в саду и со своими бесчисленными крысами и попугайчиками. Конечно, у нее есть брат Кирилл и старшая сестра Ната. Конечно, она перезнакомилась почти со всеми жителями Родников и кое с кем из ближайших соседей-кудринцев. И помогает Оле в мастерской. Но вот подружки у Милы на новом месте так и не случилось.
– И что же, какая она?
Мила задумалась.
– Вообще-то она побольше меня. Но совсем на чуточку. У нее короткие волосы. И она похожа на Жанну! – поразмыслив, поняла Мила. – Да-да, эта девочка как будто и совсем некрасивая, и волосы у нее не такого цвета, а все же она похожа на Жанну. Такая же тоненькая…
– Может, у нее и животик такой же кругленький? – насмешливо спросила Оля.
– Мама, ты не понимаешь! Жанна – она вообще тоненькая. Как… Ну, как деревце осенью, когда облетят все листики. А живот – это ведь не Жанна, это ее ребеночек, ведь ты знаешь. Наверное, эта девочка – сестра Жанны. И теперь будет здесь жить! – подытожила Мила радостно.
Поймав смеющийся взгляд матери, прибавила:
– Ну, не надолго жить. Может, ее и Жаннины папа с мамой в командировке. Конечно, они в командировке! А сестра Жанны поселилась с ней.
– Мила, Мила, – улыбнулась Ольга. – Что ты всегда все придумываешь? Впрочем, может, ты и права. И у нас появилась новая соседка, а тебе подружка. Поживем – увидим.
– Жанна раньше почти всегда выходила только со своим мужем, дядей Матвеем. А теперь с этой девочкой… И шли они за руку, – продолжала размышлять Мила. – Знаешь, мама, а вдруг это ее доченька?
– Мила, Жанне сейчас восемнадцать лет. А значит, родила она эту девочку лет в десять-двенадцать, так получается? Какая может быть доченька?
– Приемная. Может, ей стало одиноко, ведь дядя Матвей целые дни на работе и на работе. И она решила взять себе девочку, – строила предположения Мила, не подозревая, насколько они могут оказаться близки к истине.
* * *
Утро было прохладное, и Жанна с Надей обрадовались, когда подъехал автобус. Он был почти пуст. Жанна кивнула знакомому водителю и прошла с Надей в середину салона – туда, где были свободные сиденья. Они ехали, держась за руки, и прикосновение детской ладошки наполняло Жанну глубоким покоем. Меняло что-то в ней. Жанна с удивлением отметила, что впервые после катастрофы на ступеньках женской консультации чувствует себя по-настоящему целостной и защищенной.
Уже через пять минут подъехали к универмагу.
– Вот мы и на месте, Надя, – сказала Жанна, выходя из автобуса.
Надя кивнула:
– Позавчера на этой площади тетя Лена посадила меня в такси.
Да, это было позавчера. А словно целая жизнь прошла. Что-то будет завтра? Жанна тряхнула головой.
– Идем? – сказала она и первой вошла в магазин.
* * *
Наде казалось, что она попала в какую-то волшебную сказку. Или в чей-то чудесный сон. Вот она, нарядная и красивая, выходит из магазина. В руках у нее пакеты с домиком для Барби и сама Барби, конечно, и еще новые карандаши, пластилин и краски. А самое главное – рядом с ней идет самая замечательная на свете женщина с длинными, отливающими золотом волосами, и эта прекрасная женщина смотрит, разговаривает, улыбается только для нее, для Нади, и им обеим весело и хорошо.
– Это слишком много, Жанна, – улыбаясь, говорила Надя. – И вещи слишком хорошие для меня.
– Вот еще! В самый раз. Я не за то, чтобы покупать какие-то особенные наряды, но, понимаешь, красивые удобные вещи помогают нам стать свободными. Так что все это как раз для тебя. Я не ошиблась, малышка? Кстати, ты уверена, что туфли не жмут?
Услышав в ответ «нисколечко», она рассмеялась:
– Отлично, Григорий! А ты должна отвечать: «Нормально, Константин!» Запомнила?
Надя ничего не поняла, но восторженно кивнула.
– Вот и хорошо. А теперь, сдается мне, самое время перекусить. Пройдемся несколько остановок и как раз успеем к обеду у Риты Шнайдер, в «Эйнштейне».
После обеда они пришли домой и целый вечер читали, а на завтра собирали домик для Барби, а потом отправились к роднику за озером – жечь костер и жарить на огне хлеб и сосиски.
* * *
Стоило им уйти, как в доме, словно по заказу, поднялся телефонный трезвон. И звонки раздирали дом Ковалевых на Весенней улице до самого их возвращения.
– С девочкой что-то не так, Гоша! Телефон не отвечает весь день. Жанна никогда так надолго не выходит из дома, – причитала Вера Сергеевна Липская.
– Вера, успокойся. Жанна наверняка зашла в гости, – урезонивал жену Георгий Владимирович. – Зачем ей сидеть дома, когда Матвей уехал?
А Матвей и сам пытался прорваться на Весеннюю в перерывах между звонками тещи. Ему на удивление быстро удалось решить все вопросы, и вечером он выезжал обратно в Кудрино. Матвей очень хотел обрадовать Жанну, но никто не подходил к телефону.
В конце концов он позвонил Шнайдерам, в «Эйнштейн», и спросил, не знают ли они, куда подевалась Жанна.
– Во всяком случае, здесь ее сейчас нет, – ответила Рита. – Но вчера она обедала у меня с очень милой юной особой лет семи. А сегодня ближе к полудню Гриша встретил их на дороге к озеру.
– Что за юная особа? – удивился Матвей.
– Не знаю. Жанна сказала только, что ее зовут Надя и, возможно, она пока поживет у вас.
Сообщение Риты привело Матвея в полное замешательство. Что все это значит? Девочка, отсутствие Жанны, ее такой странный тон во время последнего разговора… Больше всего Матвею хотелось оказаться дома сейчас же, сию минуту.
* * *
Вечером Вера Сергеевна разговаривала с дочерью.
– Жанна, милая, где ты была целый день? Мы с папой переволновались.
– Мамочка, ну почему «целый день»? Мы все утро были дома. А ушли только около двенадцати, сказала Жанна и осеклась.
Похоже, она-таки проговорилась.
– Мы? Разве Матвей вернулся? Почему так быстро? – тут же спросила Вера Сергеевна.
– Матвей не вернулся. Он действительно вернется раньше, чем думал, но только завтра, – сказала Жанна, которой уже успела дозвониться Рита Шнайдер.
– Слава Богу! Ты, наверное, счастлива до небес. Знаешь, мы тут с папой подумали: может, пора нам приехать к вам в гости? Ты говорила, что позовешь нас, как только закончишь ремонт… Я очень скучаю, доченька.
Жанна молчала. Она действительно просила родителей не приезжать к ней первое время, но вовсе не из-за ремонта. Просто сначала ей хотелось обжить пространство нового дома, сделать его теплым, своим. Ей хотелось, чтобы родители приехали и почувствовали – их дочери здесь хорошо. Может, тогда они стали бы меньше грустить и расстраиваться оттого, что Жанна от них уехала. И вот теперь этот дом, пожалуй, стал теплым и родным, но как раз сейчас маме просто нельзя появляться в нем. Надя не Барби, и ее не спрячешь в кукольном домике. Даже подумать страшно, чем может закончиться ее знакомство с родителями.
– Мам, не теперь. Я очень хочу, чтобы вы приехали, но сейчас ничего не получится. И я не могу пока ничего рассказать. Просто у нас тут возникли некоторые обстоятельства… Господи, ну что я плету! Это никакие не обстоятельства, но вам пока лучше не приезжать. И не сердись, ладно, ма?
– Ладно, ладно, дочка. Раз ты так хочешь… И все же почему ты говорила «мы»? Кто у тебя?
– Мама, я пока не могу сказать. Правда. Все, до свидания. Папе привет.
Жанна положила трубку и задумалась. И правда, что и как она скажет родителям про Надю? И что скажут они? Впрочем, зачем гадать. Завтра, наконец, вернется Матвей, и все так или иначе разрешится.
А Вера Сергеевна не находила себе места. Разговор с Жанной никак не успокоил ее. Что-то неладное происходило с дочерью. И она подумала, что стоит наведаться в Кудрино, не дожидаясь приглашения.
