Текст книги "Возвращаясь к тебе (СИ)"

Автор книги: Валерия Иванова

Соавторы: Лана Серова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 27

НАДЯ

Почему любовь никогда не спрашивает нас, кого любить и кем дышать...? Кому отдавать свое сердце, получая в конце осколки. Кого впускать в свою жизнь, когда взамен этот кто-то превращает ее в Ад. Видит Бог, я не этого хотела...

Он не пришёл... Лимит исчерпан. Да я и не ждала, наверное. Хотя, какая-то наивная часть меня пыталась переубедить, вселить надежду, поверить в иллюзию.

Уродливая реальность... Всего два слова, которые изменили жизнь... У любого человека есть болевой порог. И я знала, когда смирюсь с этой самой реальностью, мой будет пройден. Снова и снова вспоминала разговор в кабинете, как последняя мазохистка.

Я читала между строк – "Кто ты и кто я... Таких как ты, у меня могут быть десятки и сотни... Маленькая... Наивная... Порочная..." Где-то в глубине души я всегда ждала этих слов. Сколько раз я сама себе их повторяла. Да, Антон не сказал их вслух, но все и так понятно. Зачем лишние слова, когда их столько уже было сказано.

Вчера, когда он не пришел, я размышляла. Раз за разом проводя себя по кругам своей агонии. Почему-то я даже злиться на него не могу, хотя должна. Я подарила ему все, что у меня было: мое тело, сердце и душу. А взамен получила лишь боль, из-за которой невозможно дышать.

Насколько было бы проще без чувств. Без эмоций. Мне вообще не хочется ничего чувствовать. Но Антон... Он действует на меня, он разжигает мою кровь так, что меня начинает потряхивать. Рядом с ним я забываю обо всем...

А ведь я лепила себя после того изнасилования. Заново создавала себя, как могла. И мне нравится то, кем я стала. Ни под кого не подстраивалась и не прогибалась. Франц же одним взглядом вдребезги разбивает мою маску. Он способен одним лишь словом раздеть меня, обнажить все чувства, оголить душу и вывернуть её наизнанку. В такие моменты, только для него, я снова слабая и беззащитная.

Подкурила сигарету и с удовольствием сделала затяжку. Пришла мысль принять ванну. Открутила вентили и стала ждать, когда наберется вода. Скинула с себя его рубашку, в которую переоделась, как только пришла. Хотела почувствовать его запах на себе.

Многие, с кем я была, восхищались моей красотой, моим телом. Проще говоря, оберткой. И почему никого не интересует содержание? Иногда мне хотелось кричать! У меня есть чувства, есть желания и какие-никакие мечты. Но я молчала. Всегда... Так почему сейчас я хочу, чтобы Антон видел во мне что-то большее, нежели пустую куклу? И сама себе отвечала: потому что я чувствую, он научил меня этому.

Странно... Именно сейчас я погрузилась в воспоминания прошлого. Прошлого, которое упорно старалась забыть. Звук мотора машины, на которой меня похитили... запах сырости... Блин, да я до сих пор помню, сколько трещин было в потолке, и что тогда на мне было одето... особенно ярко я помню ЕГО... его безумный взгляд, жестокие руки, его пыхтение... Страх... Боль...

Воспоминания снова калейдоскопом начали врываться в моё сознание. Пришла в себя от того, что фильтр сигареты обжег кожу на пальцах. Боль до сих пор помогает, но не всегда. Выкинула окурок в раковину и посмотрела на себя в зеркало. Я больше не та избитая и сломленная 14-летняя девочка. Нет, бл*ть, я стала сильнее. Что было, то прошло! Это выражение стало моей своеобразной мантрой. Постоянно повторяла его про себя. Но не сегодня.

Залезла в воду и попыталась абстрагироваться от всего того дерьма, что поселилось в моей голове. Эмоции – это плохо, в который раз убеждаюсь. Но в этот раз не выходит очистить мысли, как бы я ни старалась. Все чувства и воспоминания наслаиваются одно на другое, становится трудно дышать. Сердце гулко бьётся о грудную клетку, и кровь шумит в ушах, чертовски хочется выпить. Как же давно у меня не возникало это желание...

Когда становится совсем невыносимо, я ныряю с головой под воду и начинаю кричать, выплескивая всю боль. Вода заливается в рот и нос, затекает в уши. Но мне плевать, я продолжаю кричать. Воздуха не хватает, но я не выныриваю на поверхность. Сейчас, именно в этот момент, у меня нет никаких доводов и аргументов, чтобы выплыть наружу и сделать спасительный глоток воздуха... Я устала бороться. Устала от боли и одиночества.

Здесь так тихо, так спокойно и хочется узнать, что будет дальше... лёгкие начали гореть огнём, тело покрылось легким слоем боли, я наслаждалась каждым мгновением этого онемения сознания... Я выплыву, только продлю этот момент еще немного, чтобы набраться сил...

И внезапно моё уединение нарушили. Чьи-то сильные руки вытащили меня из воды. Я начала вырываться, пытаясь уйти обратно под воду. Сделала судорожный вдох и закашлялась, вода начала вытекать через рот. Меня перевернули на бок, и я, тяжело дыша, начала отплевываться и отфыркиваться от воды. Каждый новый вдох отдавался огнем в лёгких. Сквозь кашель и своё тяжёлое дыхание услышала крик.

– Ты что творишь, идиотка??!!

Пыталась проморгаться от слез и посмотреть на Антона. Спустя мучительно долгие секунды мне удалось это сделать... и снова эта боль. Он для меня целый мир, в котором есть все, чего я когда-либо хотела... Рядом с ним я была счастлива, без имитации, по настоящему. Сейчас его прекрасные зеленые глаза смотрели с тревогой и страхом. Мне хотелось сказать ему, что это не то, что он подумал.

Но внезапно все снова поменялось, как только я немного отдышалась... в один миг в его лице появилась жестокая решимость и твердый блеск в глазах. Он схватил меня и потащил в комнату. Я пыталась вырваться. Надоело! Как же, мать вашу, надоело. Хватит. Я не кукла, чтобы обращаться со мной, как его душе угодно. Я царапала и била его, сквернословила, но это не возымело никакого эффекта, Антон лишь сильнее прижал мое мокрое тело к себе. Посадил меня в кресло и встал напротив.

– Что ты тут устроила, Надежда?

И в этот самый момент я почувствовала злость. На него, на себя, на весь мир. Это все что он может мне сказать? Снова сделать меня виноватой и выставить глупой маленькой девочкой? Но не бывает только одного виноватого, черт возьми! Я попыталась встать, но он мне не дал.

– Ванну принимала, – огрызнулась в ответ.

Такой ответ его не устроил, он явно считал, что я не просто ванну принимала. Мужчина сложил руки на груди и посмотрел на меня со злостью.

– Пытаясь утопиться на хрен?

Я усмехнулась. Так и знала, что он считает меня слабой, способной покончить жизнь самоубийством. И в то же время я была разочарована, он должен знать меня лучше.

– Это была аквааэробика, – голос все еще был хриплым.

– Выйди, мне надо одеться.

Сложила руки на груди, пытаясь хоть как-то прикрыться. Сейчас моя нагота перед ним смущала. Мужчина жёстко улыбнулся, подобрал с пола мои разбросанные вещи и швырнул ими в меня. А сам отошел к окну и закурил.

Он был напряжен, вся его поза кричала об этом. Я судорожно сглотнула и попыталась одеться. Руки не слушались, мелко подрагивали. Мне никак не удавалось вывернуть платье. Антон молча наблюдал за этими движениями, и мои щеки вспыхнули краской стыда и унижения. Спустя долгие минуты мне все-таки удалось надеть это гребаное платье.

– Ты хотела меня видеть. Зачем?

Хотела. Дико, до безумия хотела его видеть. Вчера весь день прождала его, как Хатико. Все надеялась, что вот сейчас он появится. Но в очередной раз мне указали, что я никто. До боли в руках сжала подол платья, чтобы не кинуться на него... или к нему.

– Уже не хочу. Ты опоздал, – посмотрела на несуществующие наручные часы, – эдак на день. Просто уйди, Антон.

Мужчина ухмыльнулся, но как мне показалось немного горько.

– Из своей квартиры? – спросил он, приподняв бровь.

– Ты прав... это твоя квартира. И мне в ней не место. Может, и отсюда вышвырнешь?

– Это намек на то, что и из своей жизни вышвырнул, так что ли? – посмотрел на меня странным взглядом, который я не смогла определить, и продолжил, не дожидаясь моего ответа, – нет, Надя, тебя и не было в ней и быть не должно.

А я замерла от этих слов, не веря...

– Да, я говорил, что хочу тебя в своей жизни. Помнишь?

– Ты много чего говорил, – тихо ответила, прекрасно помня те его слова, и в какой именно момент они были сказаны.

– Заигрался, – ответил, слегка пожав плечами.

Одно слово, брошенное так небрежно. Я думала, что больнее быть не может. Наивная дура! Может, ещё как может. Его слова ядом попадали под кожу и выжигали изнутри все светлое и доброе, что у нас с ним было. Чувствовала, как на меня волнами накатывает обжигающая, горячая ярость.

Меня начало трясти, внутри полыхало настоящее пламя из коктейля чувств и эмоций, которые пытались найти выход. Я выпрямилась и подошла к нему вплотную.

– Игра закончена. Ты мне противен, Франц.

Несколько мгновений мужчина удивленно меня рассматривал и ничего не говорил, а затем... рассмеялся. Громко. Вокруг стояла тишина, и этот смех звоном отдавался в ушах, обжигая меня горечью.

– А чего ты ждала после того, как сама мне себя предложила? – сказал он, успокоившись, – свое тело, Надя, еще тогда, на грязной стоянке.

Антон смотрит мне в глаза, а в его горит огонь, который выжигает меня изнутри. Дар речи пропал, в горле пересохло, и я даже не могла ответить ему ничего на это. Просто стояла и смотрела на того незнакомца, что видела перед собой. Вот он ухмыляется и продолжает добивать меня.

– Словно шлюха малолетняя. Я всего лишь мужчина, девочка моя, пора уже повзрослеть.

Сначала мне показалось, что я ослышалась. Ведь этого просто не может быть. Не может! Антон бы не сказал этих слов, не после того, что между нами было. Он бы не смотрел спокойно на то, как я изнутри истекаю кровью и корчусь от невыносимой боли. Дыхание вырывалось из лёгких сиплыми, надрывными вдохами. В ушах стоял шум крови, в которой, как кислотой распространялись слова Антона. На мгновение в глазах потемнело, и только чудом я не упала перед ним на колени, перед убийцей своей души. На глаза набежали слезы, но я отчаянно пыталась сдержать их поток. Чувствовала, как они дрожат на краю, стараясь пролиться наружу. Медленно подняла голову и посмотрела на мужчину, ища следы того, что ему жаль, что он не хотел... Но их не было.

Вот он, конец. Конец нашей сказки. Он сделал это. Разорвал мою душу. Оказывается, ее еще можно покалечить, просто нужно встретить своего особенного, коим для меня является Франц. Сердце... оно ещё бьётся, и это говорит о том, что я жива, я здесь. Только без души. Слова сами срываются с губ.

– Ты такой же, как Виктор, гребаный моральный урод!

И я ударила его. Смотрела, как по его щеке расползается красный след от моей ладони. Но мне хотелось ему сделать еще больнее, чтобы он хоть немного почувствовал то же, что и я. Разделил со мной эту муку... Его лицо потемнело, и в глазах все же вспыхнула боль. Я рассеянно моргнула, но через мгновение на меня уже смотрели со злостью. Антон молчал, и это пугало.

Я с ужасом осознала, ЧТО сказала, и мне стало стыдно. Боже, я не хотела этого говорить. Слова сами слетели с губ, я даже не подумала... Это какое-то состояние аффекта... а потом поняла, что хотела... Виктор изнасиловал только тело, а Антону удалось добраться до души. Я не хочу его видеть. Не могу. Трясущейся рукой прикрыла рот, чтобы сдержать крик, рвущийся наружу, и хотела отойти, но Антон резко схватил меня за руки и завёл их за спину. А второй рукой зарылся в волосы и с силой дернул, запрокинув мою голову так, чтобы я смотрела на него. Я пыталась вырваться из захвата, но он в очередной раз показал мне, что я не более чем вещь.Обижать и бить словами можно только меня. Мужчина приблизил ко мне своё лицо, в сантиметре от него тихо и угрожающе прорычал.

– Повтори, что ты сказала, девочка.

– У тебя проблемы со слухом? – холодно улыбнулась, стараясь не показать всех своих эмоций, – давай, Антон, сделай это... Может, тебе удастся ЕГО превзойти!

После моих слов захват лишь усилился. Ещё чуть-чуть и он сломает мне запястья. Кожа головы горела огнём. Пыталась вырваться, прикусив губу, чтобы не взвыть от боли, и смотрела в его лицо. Самое дорогое лицо в этом мире для меня, как мне казалось. А затем он отпускает мои волосы и ослабляет хватку на запястьях. Медленно подносит руку к моему лицу и нежно, почти невесомо, проводит пальцами по щеке... губам... шее... Я замерла под его прикосновениями, сбитая с толку. Глаза Антона странно начали блестеть... Затем он прижимает меня к себе. Чувствую, как под моими ладонями бьётся его сердце, а моё собственное вторит этим ударам. Я сжимаю ткань его рубашки и неосознанно прижимаюсь к нему всем телом.

Антон лихорадочно начал гладить меня по спине и волосам. И тут я понимаю, ЧТО происходит... Это прощание. Наше с ним. Разрывающее, сумасшедшее, болючее прощание. Цепляюсь за него ещё сильнее. Я не могу его отпустить, не могу. Только не это...

– Такая сильная... такая живая стала... – нежно поцеловал меня в висок и отстранился. Мои руки безвольно упали по бокам.

– Антон...

Его имя было больше похоже на стон человека в предсмертной агонии.

– Не уходи... я не смогу без тебя.

Тихим шепотом произнесла. Он замер на несколько секунд и улыбнулся мне. В последний раз .

– Гори, Лучик...

А затем, не глядя, просто развернулся и ушёл...

Я сползла на пол и пустым взглядом смотрела на дверь, через которую он только что вышел. Слез не было, так бывает. Гнев отступил. Внутри остались лишь холод и пустота. Это его решение, и я знала, что никак на него не повлияю. Он отпустил меня, подарил свободу... Но разве можно быть по-настоящему свободным, когда ты зависишь от другого человека, как планета от солнца?! И единственное, что я могу сделать – забрать свою любовь к нему. Не мешать...

***

Я стояла в зале ожидания и ждала, когда объявят мой рейс. Красавчик нежно прижимался к моей ноге. Собаки ведь чувствуют, и он пытался утешить меня, как мог. Я улыбнулась ему и погладила по холке. Сегодня и он должен быть храбрым, ведь он полетит отдельно от меня. В клетке. Мне была отвратительна сама мысль об этом, но против установленных правил я была бессильна.

Позавчера мне исполнилось девятнадцать... Отмечали в узком семейном кругу, из посторонних была только Аня. И тогда я рассказала им всем о своём решении улететь обратно в Лондон. После того, как ушла из квартиры Антона, я чувствовала себя опустошенной, разбитой и уязвимой. Мне снова ничего не хотелось, полный упадок. Я слишком сильно люблю Франца и сейчас, когда лишилась даже этой мнимой иллюзии... Это невыносимо. Он не виноват в том, что из всех мужчин я выбрала именно него. Знала ведь, чем это обернётся... И поняла, что ненависти к нему нет у меня в сердце. Я искала причины, чтобы возненавидеть, может, так было бы легче. Но и их нет. Только слепое обожание этого мужчины... Даже сейчас, после всех тех страшных слов... И, наверное, вся эта боль, что поселилась во мне – единственное, что не даёт мне опустить руки и не сойти с ума. В этот раз я понимаю, что жить, как до этого, нельзя. Хватит себя жалеть. Хватит этой боли. Антон взял слишком много... Жизнь продолжается, как бы хреново мне ни было.

Родители долго уговаривали остаться, и мы бы полетели все вместе. Стасик начал плакать, я улыбнулась ему и пообещала, что скоро мы увидимся. Костя с Миленой кидали на меня обеспокоенные взгляды, но никто не мог повлиять на моё решение... Остаться? Да разве я могла остаться в городе, в котором ОН, и дышать с ним одним воздухом? Нет, я не такая сильная, какой хотела бы казаться и быть на самом деле.

Вечером, когда мы с Аней сидели у меня в комнате, я рассказала ей ВСЕ. Подруга сидела и оплакивала меня и обломки моего детства. А я продолжала говорить, без эмоций, монотонно. Она обнимала меня и говорила, что все будет хорошо. Я лишь кивала и улыбалась. Будет. Обязательно. Пусть хотя бы она в это верит.

Объявили наш рейс...

Мы уже давно взлетели, а я все смотрела в окно иллюминатора и думала о том, что произошло за то время, пока я была "дома"... Насколько я изменилась.

Думала об Антоне. О том, как встреча с ним изменила меня навсегда и ожогами осталась в моей душе. О том, как мой мир поделился ДО него и ПОСЛЕ него. И сейчас, сидя здесь, я благодарна ему за то, какой стала. Своим появлением он стер моё прошлое, и сейчас оно лишь серая полоса в моей жизни, настолько размытая, что я даже не вспоминаю. Не буду. Заставил чувствовать и принимать эти чувства. Показал мне мир наслаждения... и Ад, в который отправил меня, вырвав сердце. Оставил с потрепанной, больной мечтой о нашем совместном будущем.

Надеюсь, когда-нибудь воспоминания об Антоне Владиславовиче Франце станут для меня лишь осколками былого счастья и радости. Но я всегда буду благодарна.

Ведь сейчас после него я другая. Я оставила свою душу с ним, а он навсегда останется со мной. Как он сам сказал однажды... Это не любовь, это что-то намного мощнее...

Глава 28

Я с силой потушил окурок и стиснул мобильник у уха так, что в нем что-то треснуло.

– Потому что я тебя прошу. Этого мало?

– Мой ответ – НЕТ, – сказал и сразу же отключился.

Сука! Я прикрыл глаза, стараясь взять себя в руки. Прислонился лбом к стене и сделал глубокий вдох. Теперь оставалось лишь ждать, когда приговор приведут в исполнение.

***

На этот раз моих людей даже на порог не пустили. Оставили их на улице под присмотром охраны. Я не удивился. Бешеное напряжение сковало тело, когда шел по коридору в сопровождении двоих человек. Я двигался лишь на автопилоте, неимоверным усилием воли сохраняя непринужденный вид и спокойствие.

Вошел в кабинет. Сразу же просканировал обстановку, отметив, что все уже в сборе. При моем появлении мужчины замолчали. Садиться не стал, пройдя ближе к столу, встав так, чтобы за моей спиной никого не оказалось.

– Здравствуй, Антон, – первым заговорил Дрозд, на что я коротко кивнул, – гляжу, ты один.

Боковым зрением я видел Князя, но не стал смотреть в его сторону.

– Да, – ответил, не отводя взгляда, – и вы прекрасно понимаете, что это значит.

Раздался гул голосов, местами неприкрытый смех. Дрозд же прожигал меня глазами с каменным лицом.

– У тебя было достаточно времени. Мы ждем доказательств твоей, якобы, подставы, Антон.

Я осмотрел всех присутствующих, останавливая взгляд на Князе, который явно был доволен происходящим.

– У меня их нет, – спокойно ответил, – пока нет.

– Бл*ть, да за каким хреном мы его слушаем? – возмутился Ворон, на что Дроздов поднял руку, останавливая его.

– Что значит «пока»? – спросил он меня.

Я на секунду прикрыл глаза, а открыв, ответил.

– У меня есть пленка с записью камер видеонаблюдения в квартире Волкова.

– Она испорчена, – перебил Дрозд.

Я кивнул, соглашаясь.

– Да, но через две недели у меня будут данные с нее.

Мужчина покачал головой.

– У тебя нет этого времени, Франц, – отрезал он, – у тебя есть алиби? Где ты был в тот день?

Я молчал, раздумывая, что сказать. То, что в тот момент я находился у себя дома, никто не сможет подтвердить. И тут дверь распахнулась, головы всех сидящих в кабинете повернулись к входящему. Им оказался Дарманян. С бессменной ухмылкой на лице, он вольготно прошел и сел в свободное кресло рядом с Дроздовым. Я удивился его появлению, но ничем этого не выдал.

– Отвечай на вопрос, – сказал Дрозд, – где ты был в тот день?

Только я собрался ответить, как раздалось почти тактичное покашливание Дара, который явно старался привлечь к себе внимание. Он расслабленно сидел в кресле, будто бы целиком и полностью занятый разглядыванием своих запонок. Вскинул голову и сказал.

– Он не ответит вам на этот вопрос.

Моментально внимание всех главарей было переключено на него. Я же старался понять, что, бл*ть, этот сукин сын задумал.

– Что ты хочешь этим сказать, Рома? – спросил его Дрозд.

Тот же в ответ демонстративно закатил глаза и ответил.

– То, что я уже сказал. Он был со мной. По поручению отца. Еще вопросы?

Это что, бл*ть, гребаная шутка? Очередная извращенная игра? Мозг лихорадочно работал, стараясь найти объяснение поступку Дарманяна, но не мог. Конкретно в этот момент я был просто в ахере, хотя ни единым движением не выказал своего удивления.

– Почему мы должны тебе верить? – задал вопрос Ворон.

Роман ухмыльнулся, и в ту же секунду перед всеми предстал совершенно другой человек. В карих, почти черных глазах плескалась ярость, и он ответил со сталью в голосе.

– Ты смеешь сомневаться в моих словах? Ты уверен, Ворон?

Тот лишь поджал губы и отвернулся. О моем присутствии, казалось, забыли. Но я знал, что это не так.

– С Францем был уговор, Дрозд, – отрезал Дар, – это все, что ТЕБЕ нужно знать.

Повисло молчание. Каждый обдумывал услышанное. Я бросил взгляд на Князя, тот сидел, стиснув зубы, заметно нервничая.

– Хорошо, – подал голос Дрозд, поворачиваясь ко мне, – очень хорошо. Тебе снова подфартило, Антон. Все согласны?

Он окинул присутствующих внимательным взглядом. Мужчины согласились, кто-то нехотя, кто-то совсем безразлично.

– Что ж, – хлопнул в ладоши Роман, – раз с этим разобрались, приступим к текущим делам?

Лишь после этого меня попустило. Словно груз свалился с плеч, но напряжение все еще не покидало. Я прошел к креслу и сел рядом с Вороном. Собравшиеся, как ни в чем не бывало, стали обсуждать вопросы общака, словно и не решалась несколько минут назад моя судьба. Дарманян сидел с отсутствующим видом, уткнувшись в планшет, не принимая участия в разговоре. Что же ты задумал, Дар?!

***

Я шел по коридору, на этот раз один. До сих пор не мог осмыслить произошедшее. У меня не было ни единого объяснения поступку Дара. Хотел с ним переговорить, но он покинул кабинет задолго до того, как все стали расходиться.

Сел в машину и встретил вопросительный взгляд Владимира. Я подкурил сигарету и, наконец-то, смог расслабиться.

– Ну что, – отвлек меня помощник, – как все прошло?

Вкратце рассказал ему, и он тихо присвистнул.

– Зачем ему это?

Я ухмыльнулся и глубоко затянулся.

– Хрен его знает, – ответил Владимиру, – сейчас попробую выяснить.

Набрал знакомый номер, и через несколько гудков Роман снял трубку.

– Можешь не благодарить, – начал он первым.

– Почему ты это сделал, Дар? – спросил его, – в чем выгода?

Отчетливо была слышна музыка и женский смех на том конце провода.

– Мне стало скучно, Франц, – засмеялся Дарманян, – такой ответ тебя устроит?

– Нет, – ответил ему, – что тебе от меня нужно?

Этот сукин сын заржал. В голос. А я лишь стиснул зубы, да вцепился сильнее в руль.

– Все, что мне нужно, у меня уже есть, – проговорил в трубку, успокоившись, – но и ты теперь мне должен.

С этими словами он сразу же отключился. Бл*ть, и как понимать этого отморозка? Я направил машину к офису, полностью погрузившись в свои мысли. Этот человек ничего не делает просто так. Хотя у него говорящее погоняло, но он делает лишь то, что выгодно ему. И мне осталось разобраться, какая выгода у него в данном деле и что конкретно он хочет от меня.

Услышал, как зазвонил телефон у Владимира. Я не прислушивался к разговору, думая о своем.

– Антон, – позвал меня помощник, и я взглянул на него вопросительно, – она улетела в Лондон. Час назад.

Руки со всей силы вцепились в руль, горечь тут же затопила с головой. Сердце пропустило удар и словно остановилось. А может, так оно и было. Я ничего не ответил, хотя хотелось выть от осознания случившегося. Видел боковым зрением, как Владимир отвернулся к окну, не смотря на меня. Вот и все... Я улыбнулся сам себе. Моя девочка снова поступила правильно. Только боль в груди от этого не исчезла. Наоборот, забетонировалась, но и к этому я уже давно был готов...

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ…