Текст книги "Арест (СИ)"

Автор книги: Валерия Ангелос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

11

Я должна бороться с ним. Должна ему противостоять. Но как осуществить это все на практике, если его губы вмиг пожирают остатки гордости и воли. Никогда я настолько явно не ощущала чужое превосходство, желание подчиняться и покоряться, не таяла в мужских руках. Логика отключается. Разумного объяснения нет. Но я просто чувствую: пощады не светит.

– Как ты меня нашел? – рвано выдыхаю, лишь стоит Адаму отстраниться, обращаюсь в пепел под тяжелым пристальным взглядом.

Голубые глаза. Небесные. Ясные. Но здесь и сейчас они выглядят темнее самой беспросветной ночи. Разве свет бывает сосредоточением мрака?

Квинтэссенция темноты. Весь он. Запретный. Запрещенный прием. И мне не выбраться из капкана мускулистых рук, не вырваться, не спастись. Глупо убегать. Глупо даже просто пытаться.

Мой вопрос опять остается без ответа. Хотя… не совсем. Мужчина склоняется ниже и выразительно втягивает воздух у моего горла. Ведет носом вдоль шеи, избегая прямого соприкосновения. Пробуждает внутри волны голодной дрожи.

Будь ты проклят!

Но пока проклята только я. Проклята этим невозможным и нереальным мужчиной. Повержена им. Сокрушена. Уничтожена и разбита вдребезги.

Жаркое дыхание опаляет, оставляет клеймо. От ощущения сдерживаемого напора меня потряхивает гораздо сильнее, чем от явной атаки. Нагнетание действует похлеще огня. Прожигает кожу.

Черт. На что он намекает? Выследил меня по запаху? Как животное? Бред.

А вообще существует отличное логическое объяснение. Камеры установлены повсюду. Обширная сеть видеонаблюдения позволяет отслеживать преступников. Наша система распознавания лиц никому не позволит далеко скрыться. Достаточно несколько раз попасть под прицел и специальная программа просчитает вероятные маршруты.

Почему я сразу об этом не подумала? Почему не заметила настолько важный и серьезный момент?

Учитывая место работы Адама, было странно надеяться на легкое избавление. У него волчья хватка, хищные повадки. Он привык выслеживать правонарушителей.

Безумная. И на что я надеялась? В следующий раз необходимо подготовиться лучше, принять во внимание все мелочи и детали, продумать маскировку.

Я ловлю его взгляд. Вернее он ловит меня. Сканирует, прошивает насквозь, добирается до спинного мозга.

Судорожно поджимаю губы. Следующего раза не будет. Никогда.

Адам не позволит. Не даст мне уйти.

– Это заводит, – вдруг произносит мужчина.

– Что? – мой голос срывается. – Загонять добычу в угол? Преследовать? Отрезать пути к отступлению?

– Нет, – звериный оскал как будто смягчается. – Твой ум.

Отказываюсь верить в то, что он действительно это говорит.

Ум? Серьезно? Словно была возможность оценить мои интеллектуальные способности. Чушь. Ничего подобного.

– Тебя интересует только секс, – выдаю судорожно.

А потом понимаю: это далеко не так. Секс он мог получить в любом месте. Редкая девушка сумела бы отказать, устоять от искушения. Да и в деловых связях моего отца вряд ли отмечается особенная ценность. Наверняка, есть более влиятельные семьи.

Тогда в чем суть? Где смысл? Неужели я ему и правда понравилась? Притянула? Запала в душу?

Боже. Я не уверена, есть ли у него душа.

– Ты знаешь, что нет, – ровно произносит Адам, не отводя от меня глаз, создавая полное впечатление того, будто проникает глубоко в потаенные мысли.

– Хватит создавать красивые миражи, – произношу тихо, чуть дышу от волнения. – Ты трахаешь меня как последнюю шлюху. Каждый раз оказывается только хлеще того, что произошло между нами тогда. Внизу. В подвале. И я не спорю, ты отличный любовник. Но таких отношений мало для создания семьи. Я не готова связать жизнь с тем, о ком ничего неизвестно.

– Забавно, – кривая ухмылка гаснет.

– Что? – спрашиваю с долей истеричности. – Что такого забавного?

– Ты так близко подобралась к правде, – замечает с обманчивой мягкостью. – Но все равно не понимаешь главное.

– Объясни, – требую глухо. – Тебе нужны деньги? Связи? В чем смысл шантажировать моего отца? Устраивать весь этот фарс? Фальшивое бракосочетание?

Адам подхватывает меня на руки, перебрасывает через плечо, точно тряпичную куклу, и относит в комнату, бросает поперек кровати.

Разговор окончен. Между нами и без того прозвучало слишком много реплик.

– Нет! – восклицаю яростно. – Так дело не пойдет. Мы поговорим. Хоть раз, но поговорим. Нормально. Без твоих проклятых трюков.

Матрас пружинит под тяжестью его веса, а в следующий миг трещит моя блузка, раздираемая огромной ладонью.

– Отлично, – заявляю ядовито, цепляюсь за его руку, царапая кожу до крови. – Будешь насиловать?

– Только если сама попросишь, – заключает насмешливо.

А после обхватывает меня за плечи и переворачивает на живот, ставит на колени, вынуждает принять унизительную позу покорности. Шлепает ладонью по заду, принуждая буквально подскочить.

Одна секунда – раздается треск моих джинсов. По швам ткань расходится. Жесткий материал ранит кожу.

– Начнем разговор, – чеканит Адам, раздирая кружевное нижнее белье, отбрасывает клочки подальше, оголяет плоть.

12

– Я бы предпочла общаться в одежде, – выдаю сдавленно, четко ощущаю надвигающуюся угрозу, вжимаюсь в матрас, пробуя увильнуть, ускользнуть. – Нет!

Мой вскрик сливается воедино с жестким шлепком по ягодице.

– Зачем нам лишние формальности? – небрежно интересуется Адам, поглаживая меня там, где его крупная ладонь наверняка оставила выразительный алый след.

– Одежда – не формальность, – замечаю и тут же прикусываю нижнюю губу, сдерживая унизительный вопль.

Второй шлепок ощущается еще сильнее. И горячее. Черт, я чувствую не только боль. Совсем не боль, если честно. Сама поза возбуждает и доводит до предела. Теперь и на другой ягодице зияет красноречивая отметина. А низ живота обдает кипятком.

Это ненормально. Извращенно. Я не должна так реагировать.

Что он творит? Как? Откуда у него пугающая власть над моим телом? Откуда этот подавляющий любой бунт контроль? Чистое безумие, ничем не замутненное.

– Ты правда хочешь обсудить именно этот вопрос? – вкрадчивая ремарка, насмешливая, пожалуй даже издевательская. – Признаю откровенно, без одежды смотришься гораздо лучше. Особенно если мы наедине.

– Ты… больной, – роняю судорожно. – Извращенец!

– Согласен, – произносит обманчиво мягко, опять поглаживает меня, будто пытается смягчить собственную вину. – Я предпочитаю обнажать истину. Никогда не скрываю правду.

– Ложь, – жадно ловлю воздух ртом. – Ты скрываешь абсолютно все и всегда. От тебя невозможно добиться ни слова правды. Каждый шаг как часть гребаной манипуляции. Расслабиться нереально. Доверять тоже. Защищен покруче Форт-Нокс.

– Я никогда не смогу тебе солгать, – заявляет ровно. – Даже не стану пробовать.

Новый шлепок принуждает подпрыгнуть, крепче сжать бедра и выгнуть спину. Рефлекс, который никак не способна утаить, проконтролировать. Проклятье, теряю власть над собой. Зато он обретает. Властвует безраздельно.

– Раз ты не желаешь задавать новые вопросы, придется отвечать на старые, – его голос пропитан притворным разочарованием.

Долбаный актер. Но играет он безупречно, не могу не признать очевидное. Не могу укрыться и сбежать от реальности.

– Деньги меня слабо волнуют, – продолжает спокойно и без тени эмоций, при этом его ладонь опять впечатывается в меня пониже поясницы, заставляет подскочить. – Власть тоже далеко не главное. Связи? Положение в обществе? Все это лишь побочный эффект на пути достижения основной цели.

– И в чем, – нервно облизываю пересохшие губы. – В чем тогда заключается твоя основная цель?

– Тот, кто жаждет денег, вкалывает ради материальных благ или продвижения по ступеням социальной лестницы, рано или поздно потеряет все, – его жаркий шепот обжигает мой затылок. – Сражаться нужно только ради идеи.

– А ты романтик, – буквально выплевываю, очень стараюсь придать этому красивому слову оттенок ругательства.

– Даже не представляешь какой, – ответ без иронии.

– Любишь строить воздушные замки?

– Люблю побеждать.

Очередной шлепок не приходится долго ждать.

Ублюдок. Даже наказание умудряется обернуть в наслаждение, переплетает боль и удовольствие в единую цепь, что моментально обвивается вокруг горла. Он мастер. Всегда и во всем. Знает толк в том, как затягивать поводок на шее. Строгий ошейник. Хватка на смерть. Никаких полумер.

– Идея, – выдыхаю, комкая покрывало в руках. – Очень размытое понятие. Ты больше путаешь, чем объясняешь.

Ладонь безжалостно врезается в мою задницу. Снова и снова. Всхлипываю, отчаянно надеюсь сбежать от собственных противоречивых ощущений.

Выходит паршиво. Нет. Не выходит. Вообще. Взвываю. Прогибаюсь сильнее. И увы, не испытываю ничего неприятного. Наоборот. Завожусь от подобного обращения.

Черт. Я сама та еще извращенка. Кайфую от унижения. От каждого шлепка погружаюсь глубже в экстаз. Утопаю, увязаю глубже и глубже.

Проклятье. Дело не в боли. Не во мне. Исключительно в нем. Этот гад виртуозно порабощает одним своим присутствием.

Единственный. Неповторимый. Сволочь. Почему я так хочу его? Извиваюсь как последняя шлюха, едва удерживаю стоны в груди. Покрываюсь липкой испариной. Опускаюсь ниже, в бездну, в пропасть запретных чувств.

– Поясню доступнее.

Его зубы смыкаются на моем горле. Сзади. Совсем слегка. Но это как разряд тока под кожу. Напряжение выдирает душу изнутри, вытрясает остатки разума, сотрясает.

– Моя идея – мир вокруг члена вертеть.

Его колено резко вбивается между бедрами, заставляет шире раздвинуть ноги. Шлепки возобновляются. Жестче. Еще и еще. Звонкий звук. Порочный. Безжалостные удары дразнят и жалят. Заводят. Возбуждают.

– А ты, – прижимается сзади, позволяет оценить каменную эрекцию, мощную и до жути раскаленную, даже сквозь плотную ткань его брюк. – Можешь быть за мной.

– Или? – едва разлепляю губы.

– Нет никаких «или», – отрезает холодно.

И отстраняется.

13

Матрас пружинит, и я понимаю, Адам поднимается с кровати. Ковровое покрытие поглощает звук его шагов. Не слышу практически ничего. Либо сердце настолько гулко бьется внутри, мешая различить хоть что-нибудь, либо мужчина и правда прирожденный хищник, способен передвигаться бесшумно, не привлекая лишнего внимания, виртуозно умеет загонять добычу.

Проклятье. Оба варианта верны. Мое глупое и безумное сердце готово выскочить из груди, настолько сильно и бешено стрекочет. А этот человек… он и не человек вовсе. Зверь. Красивый, обходительный, в элегантном костюме. Все равно зверь. Варвар, чертовски привлекательный неандерталец, который научился умело использовать достижения цивилизации.

Я понятия не имею, как только у него выходит сочетать такие несочетаемые вещи? Грубость. Дикость. Одержимость. И нарочито подчеркнутая интеллигентность, хирургическая точность каждого движения.

Аристократ, воспитанный волками, кровожадными и безжалостными животными. Вот какое впечатление он производит. Такое чувство, будто по четным дням его держали во дворце, обучали правилам этикета, точно члена королевской семьи, а по нечетным вдруг выгоняли на поле боя, на полигон, бросали в окружении злейших врагов.

Интеллект. Острый ум. Дьявольская наблюдательность. И чудовищная сила. Жестокая стихия. Сокрушительная. Рефлексы, которым позавидует любой солдат.

– Это все? – стараюсь придать вопросу издевательский оттенок.

– Нет, – следует ровный ответ, а после передо мной оказывается бумажный пакет с новой одеждой, приземляется на постель прямо перед лицом. – Одевайся.

– Довольно скучное наказание, – замечаю вкрадчиво.

Он не дает мне кончить, не позволяет достичь разрядки, доводит до точки кипения и прекращает развлечение. Свою страсть тоже не торопиться удовлетворять. Так в чем заключается хитрый план?

– Полагаю, ты упускаешь главное, – мягко произносит Адам и медленно накручивает мои волосы на огромный кулак. – Я никогда и никого не наказываю. Это отнимает слишком много ресурсов. Время. Эмоции. Зачем тратить все самое ценное впустую?

– А что ты делаешь с теми, кто тебя разочаровал?

– Ничего, – сухо и холодно. – Абсолютно.

Дергает в сторону, оттягивает назад, вынуждая запрокинуть голову назад, встретить стальной взгляд. И хоть я сдерживаю вопль, буквально давлюсь криком, и успешно сохраняю маску уничижительной невозмутимости, мне страшно. Здесь и сейчас мне действительно страшно оказаться с ним наедине. Похлеще чем в первую встречу на безлюдной дороге. Покруче чем во вторую, в подвале, посреди камер, где прежде содержали заключенных, допрашивали людей самыми жуткими методами.

– Таких людей нет, – спокойно произносит Адам.

Нет. Как не существует никаких «или», компромиссов, обсуждений, отказов и отсрочек. Можно быть за ним. Будто за каменной стеной. Вместе вертеть мир. Выполнять приказы, четко следовать распоряжениям и получать щедрую награду.

Или можно быть… никак. То есть просто перестать существовать. Адам обходится без разочарований, потому что всех разочаровавших людей он моментально устраняет. Из мира, из жизни. Вычеркивает отовсюду.

– Это интересно, – замечает он с легкой улыбкой на губах. – Ты понимаешь меня без лишних слов. Хватает одного взгляда.

Я сглатываю. А что же тут не понять? За единственный неверный шаг полагается смерть. Не будет скандалов, истерик, угроз, увещаний. Не будет никаких предупреждений. Раз и все, сам себе подписываешь приговор.

Но пока Адаму по вкусу наша игра. Он не злится. Забавляется. Искренне, по-настоящему. Ему такое в кайф. Пожалуй, было бы скучно сразу сожрать, обглодать до костей. Он знает толк в наслаждении, поэтому предпочитает оттянуть момент истины, подарить иллюзию свободы и захлопнуть клетку на последних секундах.

Я боюсь его. Дико, бесконтрольно, на уровне инстинкта. И хочу. Жажду до болезненного жжения под кожей, до колючего озноба. Чувства раскалывают на части.

– Я люблю, – вдруг говорит Адам.

А по моей щеке скатывается слеза. Жгучая. Горькая. Одинокая. И нервы скручивает в искрящийся от напряжения узел.

– Люблю, что ты видишь меня настоящим, – раздается уточнение, от которого спазм сводит внутренности.

Он отпускает, отходит подальше и наблюдает, разрешает привести себя в порядок и нарядиться для выхода на улицу. Выполняя механические действия, на автомате натягивая одежду, я не могу отделаться от отрывочных воспоминаний.

Лекция по культурологии. Или по философии? Возможно, религиоведение. Кто разберет всю эту чепуху? На этих занятиях я обычно выполняла задания по другим, действительно важным и полезным предметам. Но теперь в голове отчетливо всплывают слова какого-то преподавателя. Как громом врезают по вискам.

Древние боги никогда не показывались простым смертным в своей истинной форме. Ведь подобное зрелище могло свести с ума, поразить примитивный людской разум. Поэтому они использовали другие образы, гораздо более понятные.

Адам лукавит. Я не вижу его настоящим. Замечаю только часть.

И это хорошо. Бережет разум. Ограждает от жесточайшего безумия.

Я не верю в мистику. Я реалист до мозга костей. Мне чужды суеверия и куда привычнее действовать, чем уповать на слепую удачу, надеяться на волю судьбы.

Однако рядом с Адамом начинаю сомневаться в собственных убеждениях.

– Не грусти, – выдает он, распахивая передо мной дверцу своего автомобиля, галантно приглашает занять сиденье, и когда я подаюсь вперед, вдруг резко шлепает по заднице, вынуждая взвизгнуть и подскочить. – Невеста должна быть невинной.

– Ты о чем? – воздуха становится мало, трудно дышать.

– Воздержание обостряет чувства, – шепчет на ухо, прикусывает мочку, оглаживает меня пониже поясницы, чуть задирая юбку. – Я получу свое в первую брачную ночь.

Адам выполняет обещание. Этот чертов подонок всегда выполняет свои обещания. Мы посещаем дурацкие формальные ужины, скучные светские мероприятия, приемы, что навевают тоску. Ни единого сексуального контакта. Ни поцелуев, ни объятий.

Голодный паек, от которого хочется взвыть. Но я стараюсь не подавать виду. Не пытаюсь провоцировать Адама. Наоборот, тоже играю в скромницу. Минимум провокационных нарядов, минимум косметики.

Свадьба откладывается. Напряжение зашкаливает. По ночам, лежа в пустой постели, я с ужасом осознаю, насколько сильно меня влечет к этому мужчине. Тяга. Нужда. Чертово безумие. Его прикосновения горят на теле, даже если он меня не касается. Один его взгляд ощущается как разряд электрического тока. Кривая улыбка. Небрежный смех. Реальность взрывается от этих незначительных деталей.

Я уже удивляюсь, почему пыталась сбежать. Зачем? Ради чего?

Глупая. Адам не отпустит. И не потому что я какая-то особенная, красивая или умная, даже не в связях моего отца дело. Адам выбрал меня «своей». И нет другого варианта кроме немедленного подчинения.

14

Меня поражает и восхищает то, насколько легко Адам меняет маски. Для каждого человека у него припасена отдельная роль. Разумеется, речь идет о людях, которые выгодны ему, о тех, кого он может использовать в своих целях. Но до мелочей продуманный образ не трещит по швам и перед прислугой, перед случайными встречными, перед рядовыми прохожими. Адам манипулятор, мастер игры.

Я наблюдаю за ним, затаив дыхание, жду ошибки или просчета, однако нет, ничего подобного и близко не происходит. Скала. Кремень. Хотя в равнодушном камне и то гораздо больше чувств. Вот только под напускной холодностью таится дикий огонь.

Адам способен сжечь дотла. Любого.

Он не притворяется только перед двумя людьми: перед моим отцом и перед сенатором Сеймуром. Первый наверняка успел заглянуть под маску в период допросов, ощутил всю силу и мощь темной стороны будущего зятя. Второй руководствуется инстинктом. Свояк свояка видит издалека. Тот самый случай. Сенатор – один из самых мерзких и опасный людей, которых мне доводилось встречать. Чем ярче сияет его улыбка на постерах и в передачах по телевизору, тем грязнее становится душа. Впрочем, не уверена, что его душа до сих пор при нем. Скорее всего, он давно нашел куда более выгодный способ применить ее. Заложил в ломбарде или продал дьяволу прямо перед стартом своей карьеры. Сенатор далеко не в восторге от моего жениха, но кажется верит, будто его можно использовать. Идиот. Или такая самонадеянность признак стремительно надвигающейся деменции?

Я чувствую себя невестой самого Сатаны. Адам реально выглядит инфернально. Будто и не человек вовсе. А может, просто нагнетаю? Пытаюсь так оправдать производимый им эффект? Приятнее думать, будто сдаешься на волю Люцифера, падаешь на колени перед тем, кто управляет тьмой. Кто бы устоял? Я неисправимая грешница. Поэтому немного удобнее найти красивую причину одержимости, а не признать правду без прикрас.

Я схожу с ума по обычному мужчине. Ладно – по дьявольски умному и обаятельному мужчине, хитрому и коварному… Лису? Пауку? Хищнику? Ядовитому насекомому? Тут определить трудно.

Адам рвется в политику и у него есть все шансы преуспеть на этом поприще. Безупречная биография. Образ примерного семьянина. Прекрасно подвешенный язык. И ясный разум, просчитывающий каждый ход на несколько шагов вперед.

Придет день – и я стану Первой леди. Сейчас такая мысль уже не выглядит ни безумной, ни смешной. Приходит отчетливое понимание: Адам добьется всего, чего пожелает. Он намерен вертеть мир. Черт побери, да он прямо теперь его вертит.

А пока приходит день свадьбы.

Я получаю сказку, о которой грезит каждая маленькая девочка. Букеты цветов, воздушные шары, голуби. Роскошные многоярусные торты. Изысканные закуски. Платье мечты. Куча улыбчивых гостей. Музыка и танцы.

Только у меня нет радости. Впечатление, точно резная клетка захлопывается, дороги к отступлению надежно перекрыты. Сплошная безысходность.

– Согласна, – говорю и растворяюсь в ледяных голубых глазах.

Сердце сводит судорога. Ни вдохнуть, ни выдохнуть не удается. Ощущение скованности захлестывает и утягивает на дно.

Холодные губы касаются моего рта. Последняя печать. Обручальное кольцо жжет палец каленым железом.

Пытка. Экзекуция. Но сладкая, упоительная. И чем больше я думаю обо всем происходящем, тем сильнее тянет отключить мозг. Так безопаснее.

Возможно, у Адама другие планы. Однажды стану пройденным этапом. На смену придет супруга повлиятельнее и поэффектнее.

Все внутри болезненно сжимается. Вероятно, основная проблема в том, что я хочу нереального. Хочу значить для него хоть малую долю того, что он значит для меня. Безрассудное желание, иррациональное. Зачем?

– Тебе очень повезло, – радостно произносит моя мать. – Такой невероятный мужчина. Адам настоящее сокровище.

Она повторяет практически то же самое, что и все вокруг. Потрясающий парень. Умный. Красивый. Добрый. Ну просто ожившая обложка модного журнала о богатых и успешных. Разве не чудо?

Никто не пытается сорвать маску. Никто не догадывается, что там, по ту сторону удачно созданного образа царит вечная мерзлота. Арктика на фоне этого мужчины просто рай, тропический уголок, щедро залитый лучами солнца.

Декорации утомляют. Выслушиваю очередную порцию поздравлений, дежурно улыбаюсь и понимаю, что у меня уже лицо сводит от этой бесконечной лжи и фальши. Вдруг вижу, Адам пропал, не спешит разделять со мной тяжкое бремя.

На часах практически полночь и я отчаянно мечтаю сбежать подальше от этого праздника жизни, где чувствую себя чужой. Ловлю момент и удаляюсь, не проявляю оригинальности и просто следую прямиком в свою комнату. Гости заняты весельем, вряд ли заметят мое исчезновение. К тому же, никто не осудит жениха и невесту, если те сбегут в разгар праздника.

Я разуваюсь и поднимаюсь по лестнице босиком. В одной руке держу свою ужасно неудобную обувь, а другой стараюсь расплести прическу, выдергиваю шпильки, отбрасываю на пол, устилая ими свой путь, оставляя улики.

Полутемный коридор прорезает мрачная и крупная фигура. Сперва мне кажется, это Адам, уж очень похож. Такой же высокий, огромный, несокрушимый мужчина. Но довольно быстро осознаю ошибку. Чужой человек. Абсолютно. И одет совсем не как гость, в обычную одежду: простая темная футболка, джинсы, кроссовки. Ничего праздничного и торжественного в его наряде не обнаружить.

Слуга? Водитель? Переоделся и возвращается домой?

Странно, его лицо совсем не выглядит знакомым, а у меня отличная память на лица. Замираю на месте, беззастенчиво разглядываю его. Он тоже останавливается, на долю мгновения.

Странный. Интересный. Красивый. Возраст не определить. Прямо как с Адамом. Не замечаю морщин, но взгляд выдает опыт. Глаза темные, сюрреалистически черные, как два вязких омута. Насмешливо изогнутые брови. Гладко выбритый череп. Легкая, едва заметная щетина. Черты лица правильные, очень привлекательные. Губы кривятся в подобие ледяной ухмылки.

Он отвешивает мне шутливый кивок и проходит мимо. А я оборачиваюсь и смотрю ему вслед. Кто это такой, черт возьми? Почему настолько вольготно расхаживает по верхнему этажу? Надо связаться с охраной.

– Все нормально, – говорит Адам, заставляя резко обернуться и вздрогнуть всем телом, подобраться в момент. – Это мой друг.

– Друг? – пораженно моргаю.

– Да, хороший приятель.

– Никогда бы не подумала, – зябко веду плечами. – Если честно, ты не похож на человека, у которого есть друзья. И если этот мужчина настолько близок, то почему не приглашен на нашу свадьбу?

– Ну, – непривычно теплая усмешка. – Возможно, он не вполне одобряет мой выбор.

– В смысле? – горло сдавливает.

– Тебе не стоит переживать, – сильные руки обвиваются вокруг талии, заставляют уронить туфли. – Ты увидишь этого парня очень не скоро.

– А можно добавить подробностей? – интересуюсь тихо. – Впустить меня хотя бы в эту часть твоей жизни. Что это за друг? Откуда он? Давно вы общаетесь?

– Хороший друг, – пожимает плечами, притягивает меня вплотную, обдает жаром мускулистого тела. – Приехал издалека. Знакомы почти с рождения.

Голова кругом идет от обилия информации.

– Мы могли бы встретиться с ним, – говорю. – Все вместе. Поехать куда-нибудь, пообщаться.

– Не стоит.

– Почему? – поражаюсь. – Раз вы друзья, то…

– Ад не слишком любит людей.

– Прости – что?

– Ад, – повторяет мягко. – Адриан. Так его зовут. У моего друга достаточно специфическая работа. Это накладывает отпечаток. Профессиональная деформация.

– Любопытно, – роняю глухо. – И кем же он работает?

– Наемник, – раздается исчерпывающий ответ.

– Я не вполне, – осекаюсь. – Он что, военный? Солдат? Служит правительству?

– Он сам по себе.

– Ты хочешь…

– Он убийца.

– Надеюсь, ты шутишь, – вырывается на автомате.

Адам только улыбается в ответ. Нет. Дьявол. Он всегда совершенно серьезен. Никаких шуток нет.

– Не волнуйся, – спокойно произносит мой муж. – В следующий раз ты увидишь его на моих похоронах.