Текст книги "Арест (СИ)"

Автор книги: Валерия Ангелос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Валерия Ангелос
Арест

1

Вой сирены пробивается сквозь музыку. Даже оглушительный грохот новой клубной композиции не способен заглушить пронзительный рев. Не нужно оборачиваться и смотреть назад, чтобы понять – нас преследуют.

– Остановись уже, – раздраженно говорю я. – Совсем обезумел?

– Забей, малыш, – отмахивается Давид. – Все под контролем.

Я невольно кривлюсь. От этого дурацкого «малыш» всякий раз передергивает. Как будто он не может запомнить мое имя. Достаточно простое, между прочим.

– Тормози, – повторяю настойчиво.

Но Давид и не думает сбрасывать скорость. Авто мчит по темной, пустынной дороге, а стрелка спидометра сходит с ума.

Ситуация явно выходит из-под контроля.

– Хватит! – восклицаю я, вжимаюсь в сиденье.

Чертов псих. Точно решил нас угробить. Напился и пошел в разнос. От алкоголя у него целиком и полностью отключается мозг. Но и я тоже хороша. Пустила этого кретина за руль в таком состоянии.

– Пожалуйста, останови…

– Да чего ты дергаешься? – он хохочет. – Ты видела какая там развалюха? Они нас никогда не догонят.

– Господи, ты подрезал полицейский автомобиль, а теперь еще и затеял с ними игру на перегонки.

– И что? – действительно не понимает в чем проблема. – Малыш, не обламывай кайф. Сейчас начнется настоящее веселье.

– Нет, – подаюсь вперед, отключаю музыку. – Сейчас все закончится. Тормози.

– Какого хрена?..

Он пытается опять включить радио, но я не позволяю. Хватаю за руку, впиваюсь ногтями. Надеюсь, хоть это его отрезвит.

– Тормози. Быстро. Слышал?

– Да чего ты истеришь? Я же говорю, никто не…

– Просто останови авто.

– Да они не потянут, отваляться на повороте и…

– И мы вместе с ними! Прекращай эту гонку, пока мы куда-то не врезались. Ну, хватит уже.

– Малыш…

– Давид!

Я готова влепить ему пощечину.

– Ладно.

Он все же останавливается возле обочины.

– Теперь нам выпишут штраф, будет всякая волокита, – протягивает недовольным тоном. – Кому это надо?

– Напомни, почему я до сих пор с тобой? – устало выдыхаю.

– Потому что ты моя невеста.

– К сожалению.

– Но ты же любишь меня, – он расплывается в улыбке.

– Безумно, – фыркаю.

– Малыш.

Опять это идиотское словечко.

Давид тянется, чтобы поцеловать в губы, но я отворачиваюсь и подставляю ему щеку. Меня воротит от терпкого аромата его духов. Перегар тоже не прибавляет дополнительных баллов к сексуальности.

Он красив. Как с обложки журнала. Идеальное лицо. Четко вылепленные скулы, фактурный подбородок, чувственные губы. Только для меня он чужой. Богатый, успешный, из хорошей семьи. Но от этого не становится ближе.

Мы встречаемся еще со времен университета. Свадьба, медовый месяц, дети – все заранее запланировано. Никакой самодеятельности.

Давид нравится моим родителям. Несмотря на проблемы с алкоголем. Отличный вариант. Их волнует его капитал, наследство, ценные активы. На остальное им наплевать.

Я просто инструмент. Ключ к очередной успешной сделке. Мое личное мнение никого не заботит.

– Ваши документы, пожалуйста, – хриплый голос заставляет меня отвлечься от мыслей.

– А вы ничего не забыли? – хмыкает Давид. – Представиться не хотите? Кто вы вообще такой?

– Документы, – повторяет холодно. – Права и техпаспорт.

– Да с какой радости? Может ты этот костюмчик на маскарад прикупил, а теперь разводишь порядочных людей на бабло? Сперва назовись, потом посмотрим.

– Предъявите ваши документы, – отрывисто, с расстановкой.

Я инстинктивно складываю руки на груди, обнимаю обнаженные плечи. Внутри холодает, температура стремительно падает.

– Нет, – усмехается Давид. – Я свои права знаю.

Он поднимает боковое стекло, уверен в собственной безнаказанности.

– Послушай, почему ты…

Я не успеваю договорить.

Удар – и оглушительный звон. Осколки градом сыплются в салон авто. Невольно сгибаюсь пополам и закрываю лицо ладонями.

– Придурок! – вопит Давид.

Потом опять раздается жуткий грохот.

Я оборачиваюсь и вижу, что моего жениха вытаскивают через разбитое стекло. Я открываю и закрываю глаза, мотаю головой, стараясь развеять морок. Не верится, что это действительно происходит.

Полицейские себя так не ведут.

Или?..

Мне вспоминаются отрывки репортажей о «грязных копах». Статьи о беспределе в некоторых полицейских участках.

Я оглядываюсь по сторонам в поисках защиты. Рефлекс. Я понимаю, что мы посреди полей, в сельской местности. Вокруг никого нет. Ни души.

– Ты не представляешь с кем связался! – орет Давид.

А я думаю, он отлично представляет. Видит какая у нас машина, вполне способен прикинуть ее стоимость. Но это его не останавливает.

Его? Может их несколько? Где напарник? Их должно быть двое?

Яркий свет фар мешает вглядываться во тьму. Я не замечаю других полицейских, но все равно не могу быть уверена, что их нет.

– Ублюдок, да я тебя…

– Вы превысили скорость, – раздается абсолютно спокойный голос.

– Ты у меня попляшешь! Ты хоть знаешь, сколько стоит стекло, которое ты…

Глухой удар. И дикий вопль.

Я зажимаю рот ладонью, чтобы не заорать.

Нам не стоило останавливаться здесь. Ох, как не стоило.

И зачем я дура настояла?

Еще удар. Еще и еще. Давид кричит, хрипит от боли. Я не решаюсь смотреть, не решаюсь даже просто шевельнуться. Застываю на месте, замерзаю.

А потом что-то внутри обрывается.

Я отстегиваю ремень безопасности, открываю дверцу и вылетаю на улицу. Ноги дрожат и подгибаются, но я стараюсь держаться прямо. Обхожу автомобиль.

– Хватит! – заявляю резко. – Вы не имеете права.

Полицейский замирает. От удивления. Наверное. От моей наглости. От этой безрассудной смелости.

Давид стонет. Он почти не двигается. Лежит, свернувшись на боку. Закрывается руками, пытаясь защититься.

Слепящее сияние фар подсвечивает битое стекло и стремительно растущее темно-бордовое, почти черное пятно.

– Что? – от этого вкрадчивого вопроса электрический разряд пробегает по моему позвоночнику. – Повтори-ка.

– Вы не имеете права, – шумно сглатываю.

Полицейский демонстративно закатывает рукава. Нарочито медленно, с долей издевки. Его фуражка сдвинута вперед так, что невозможно разглядеть лицо.

Однако даже во мраке ночи я различаю блеск его глаз.

О, Боже.

Он приближается ко мне. Неспешной походкой сытого зверя. Окидывает взглядом с головы до пят.

Я невольно поправляю платье, оттягиваю вниз, пробую получше прикрыть бедра, но только усугубляю положение. Тяжело вздымающаяся грудь чуть ли не выпрыгивает из выразительного декольте.

Полицейский подходит вплотную, и хоть мы с ним одного роста, кажется, будто я гораздо ниже. Он нависает надо мной точно скала.

– Я имею абсолютно все права, – произносит ровно. – И я имею абсолютно все, что пожелаю.

Дрожь пробегает по моему телу. Колени слабеют. Я сама удивляюсь, как мне удается держаться и не упасть. Каблуки вибрируют. И зачем я надела эти туфли? Сейчас куда больше подошли кроссовки. Сорваться бы с места и побежать.

Но далеко не уйдешь. Дорогу не знаю. Едва понимаю, где нахожусь.

– Мой парень… вы… вы ранили его.

– Несколько незначительных ушибов.

– Там… там же кровь.

– Кто знал, что он такой слабак?

– Ему нужна помощь.

– Согласен.

– Пожалуйста.

Он подается вперед, а я не смею отвернуться. Немею, парализована ужасом. Кажется, он сделает что-то жуткое. Но он не делает ничего. Даже не касается. Просто с шумом втягивает воздух, обжигает дыханием мое плечо.

– Как тебя зовут?

Его шепот будто пробирается под кожу. Меня трясет. С трудом разлепляю губы и тихо выдаю:

– Это не важно.

Мягкий смешок вырывается из его горла.

– Здесь я решаю, что важно, а что нет.

Трудно поспорить. Мы одни посреди пустынной дороги. Нет ни единого намека на другие авто. Ночь. Полная безнаказанность. Если кого-то еще и занесет сюда, то не каждый посмеет остановиться и затеять спор с полицейским.

Давид пьян. Можно легко представить дело как несчастный случай. Парень не справился с управлением, вот и все.

Мой разум объят паникой.

– Я не маньяк, – говорит, словно прочел мои мысли.

– Тогда отпустите нас.

– И позволить твоему вдрызг пьяному парню сесть за руль?

– Я… я поведу.

– Выходит, у тебя есть водительские права?

– Нет… с собой.

Я лгу. И он это понимает. Я не вижу, но я физически ощущаю, как он ухмыляется, насмехается надо мной. А в следующее мгновение его пальцы сжимаются на моем горле. Несильно. Но дыхание перехватывает.

– Малыш, – хрипит Давид. – Пусти ее, ублюдок!

– Малыш? – издевательски переспрашивает полицейский.

Отпускает меня и подходит к нему, хватает за волосы, тянет вверх, заставляет подняться так, чтобы я увидела залитую кровью рубашку.

– По-пожалуйста, вы-вызовите врача, – шепчу сбивчиво.

Полицейский сдергивает с Давида пиджак. Что-то высыпается на землю из кармана. Осколки? Похоже на разбитую бутылку.

– Это не рана. Так, пара царапин.

Он срывает и рубашку.

– Видишь? Все чисто. Стеклянная фляжка с ликером пострадала намного серьезнее, а твой парень почти целым остался.

Я перевожу дыхание с явным облегчением. Черт. Он прав. Это просто ликер такого цвета. Не кровь.

– Но это легко исправить.

Полицейский достает дубинку, прижимает к горлу Давида. Тот лишь слабо дергается.

– Превышение скорости. Вождение в нетрезвом состоянии. Сопротивление при аресте. Нападение на сотрудника полиции. Хранение наркотиков.

– У меня нет наркотиков, – возражает Давид.

– Будут.

– Я не…

– Я найду.

– Ты не посмеешь! Ты…

– Я могу пристрелить тебя прямо тут.

По его тону понятно, что это не пустая угроза, а вполне вероятное развитие событий.

– Чего ты хочешь? Денег? Я заплачу.

– Ее.

Давид закашливается.

– Я не понял, – говорит глухо.

– Я хочу ее.

– Решай. Или я вызываю подкрепление и мы оформляем все официально. Или я забираю твою девушку на ночь.

2

– Что?! – не выдерживаю, вступаю в беседу. – Вообще-то я тоже здесь нахожусь.

– У меня такие связи, тебе и не снилось, – цедит Давид.

– Вот и проверим.

– За одно это предложение тебя в порошок сотрут.

– Хорошо.

– Ты даже не догадываешься.

– Будь по-твоему.

– Ты ничего не докажешь.

– Посмотрим.

– Да тебя самого упекут в тюрягу!

Полицейский ничего не отвечает, вызывает подкрепление по рации.

– Ладно, – вдруг заявляет Давид. – Забирай ее.

– Ты чокнулся?! – восклицаю я.

– Я думал он блефует, просто денег хочет.

– Ты… ты серьезно?!

– Мне не нужны проблемы с полицией.

– Я не твоя вещь. Ты не можешь дать меня напрокат.

– Отец сказал, что больше не отмажет. Ясно? Я не могу так рисковать.

– И что? Я теперь должна тебя прикрывать?

– Слушай, это же просто…

– Просто? – теряю дар речи.

Чужие пальцы скользят по моей спине. Их жар ощущается даже сквозь ткань. От лопаток к пояснице. Все ниже и ниже, заставляя дрожать.

– Не хочешь помочь своему парню?

Полицейский подталкивает меня к автомобилю. Толкает, вынуждая опереться ладонями о багажник. Останавливается сзади.

– Раздвинь ноги. Шире.

– Нет.

Сглатываю так, что горлу становится больно.

– Я должен тебя обыскать.

Резиновая дубинка легко проникает между моими бедрами, шлепает по внутренней стороне, заставляя подчиниться и выполнить приказ. Расставить ноги шире, как по команде.

– Прошу, я не…

– Вы имеете право хранить молчание, – говорит он.

Его ладони накрывают мои. Я смотрю на эти крупные, длинные пальцы. На четко очерченные, контрастно проступающие вены. Я забываю дышать.

В его руках столько силы, что это невольно завораживает. И пусть он не причиняет мне боли, не сдавливает, не сминает. Я легко могу понять на что он способен.

Его ладони поднимаются выше, застывают на плечах и соскальзывают к груди, забираются под платье.

– Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде.

Он сжимает мои соски, принуждая вскрикнуть.

Мне стоило надеть бюстгальтер. Но разве его бы это остановило?

– Ваш адвокат может присутствовать при допросе.

Он слегка отстраняется, отпускает меня, проводит руками по талии, по животу, ощупывает со всех сторон. И от этих прикосновений даже под кожей ощущается легкое покалывание.

– Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством.

Хриплый шепот над ухом сводит с ума. Горячие дыхание жжет похлеще каленого железа.

– Вы понимаете свои права?

Дубинка движется по внутренней стороне бедра. От колена. Выше, выше. Приподнимая платье, пробуждая лихорадочный озноб. Замирает в паре миллиметров от того места, где разгорается настоящий пожар.

Я вся подбираюсь, приподнимаюсь на носочки.

Чертовы каблуки.

Ноги напряжены до предела, мышцы нервно сокращаются, трепещут. Плоть наливается свинцовой тяжестью.

Дубинка касается другого бедра, повторяет тот же самый путь. Только наоборот. Зеркально отражает движение. Вниз. До колена.

– Вы понимаете свои права? – повторяется тот же вопрос.

Я не думаю, просто отвечаю:

– Да.

И дубинка резко взмывает вверх, прижимается между ног. Мощно, плотно. Заставляя подскочить.

Я пораженно всхлипываю.

Из меня толчками выделяется влага, нижнее белье моментально промокает. Между бедер становится невыносимо горячо. А дубинка дразняще скользит по кружеву.

Вперед. Назад. Вверх. Вниз.

Я с трудом удерживаюсь от протяжного стона.

Господи. Как это возможно?

Мой парень валяется на земле. Избитый, униженный. А я позволяю абсолютно неизвестному человеку вытворять такое, что даже озвучить стыдно.

И самое худшее – я ловлю от этого кайф.

Он перемещает дубинку, теперь она не только задевает чувствительные точки, а упирается в клитор. Низ живота сводит судорога.

Я не могу допустить, чтобы… Я не должна. Я не могу кончить вот так. От движений дубинки, которой он практически трахает меня.

Я подаюсь назад, стараюсь уклониться, соскользнуть. Сама того не ведая, я резко прижимаюсь задом к бедрам полицейского.

– А ты резвая, – насмешливо заключает он.

Его восставший член едва ли меньше его дубинки. Горячая плоть вдавлена между моих ягодиц. И пусть нас разделяет ткань, это не защитит.

Я хочу отстраниться. Я пытаюсь. Но на самом деле, я не делаю для этого ни единого движения. Выгибаюсь, льну плотнее.

Он отбрасывает дубинку.

Я впиваюсь зубами в собственный кулак, чтобы не заорать. Кусаю до крови, пока во рту не становится солоно.

Он кладет ладони на мою задницу, притягивает сильнее, совершает несколько коротких, размашистых движений. Просто трется возбужденным членом о меня, вбивает между ягодиц, не раздеваясь, не проникая.

И я кончаю.

Мое тело сотрясают волны бешенного оргазма. Позвоночник изгибается до боли. Совсем не чувствую ног. Обмякаю, продолжая трепетать, биться в мелких, почти невидимых судорогах.

– Неплохо, – он отходит в сторону, будто любуется зрелищем, и снова возвращается, поглаживает по заду. – Идти сможешь?

– Что ты… что ты делаешь с ней? – подает голос Давид.

Я молчу.

Он перебрасывает меня через плечо и относит к своему автомобилю, усаживает на переднее сиденье, пристегивает ремнем безопасности.

Я слышу, как он заводит двигатель. Я чувствую, как авто трогается с места. Я не способна заставить себя разлепить губы.

– Где ты живешь? – спрашивает он.

– Какая разница?

– Я должен знать, куда тебя отвезти.

– Как будто ты собираешься отвезти меня домой.

– А куда ты хочешь, чтобы я тебя отвез?

Коварный вопрос.

Я облизываю пересохшие губы.

– Может, отвезти тебя в полицейский участок? Посадить в камеру? – он хватает меня за волосы и притягивает ближе, шепчет на ухо: – Приковать наручниками к решетке и оттрахать?

Я плотнее сдвигаю бедра. И краснею, понимая, что это движение не укрылось от его пристального внимания.

– Не надо, – отвечаю ровно. – Я назову адрес.

И я называю.

– Любопытно, – говорит он.

– Что именно?

– Твой отец занимается ценными бумагами. Серьезный игрок на бирже.

– Откуда ты, – осекаюсь. – Кто ты такой?

Тянусь, чтобы сорвать с него фуражку. Невероятно, но я до сих пор не видела его лица.

– Не стоит.

Он перехватывает мою руку и заламывает так, что я кричу от боли.

– Будешь много знать, придется тебя убить, – продолжает спокойно.

И больше я не рискую. Мощная шея, квадратный подбородок и тонкие губы. Это все, что я могу сейчас рассмотреть. Никаких шрамов, никаких морщин. Возможно, он моего возраста. Возможно, гораздо старше, просто хорошо сохранился.

Остаток дороги проходит в молчании. Он действительно привозит меня домой. И я проклинаю себя за то, что испытываю разочарование.

Так и тянет спросить: все?

– Ева, – говорю я.

– Что? – в его голосе звучит легкое удивление.

– Меня зовут Ева.

Он ограничивается кивком.

А я не могу оторвать взгляда от его мускулистых рук, от крупных, длинных пальцев, сжимающих руль.

– Чего ты ждешь? – спрашивает он.

Действительно – чего? Чтобы он спросил номер моего телефона? Пригласил на свидание?

Мой парень отдал меня ему. На ночь. Я стонала и извивалась как последняя шлюха, когда он водил между ног своей дубинкой.

– Хочешь продолжить? – криво усмехается, проводит ладонью по моей шее. – Ну, можешь отсосать мне на прощание. Чтобы лучше запомнилось.

Кровь мгновенно приливает к лицу. Я вырываюсь и выскакиваю из машины. Шальной пулей.

– Передай отцу, пусть не наглеет с воровством, – бросает мне вслед.

Но я не придаю этой фразе никакого значения.

А зря.

Я спешу поскорее добраться до ванной комнаты, сбрасываю одежду, становлюсь под горячие струи, отчаянно пытаюсь смыть с себя все эти противоречивые чувства.

Я рыдаю. Долго не могу успокоиться. Но еще дольше я чувствую на себе его руки. Причем везде и сразу. Это какое-то наваждение, не иначе.

Чуть позже я узнаю, что Давид запомнил номер полицейского авто, пробивал по базе, хотел поквитаться, но так и не нашел этого человека. Выяснилось, что авто с таким номером никогда не существовало.

Моему жениху не удалось отомстить. Точнее – моему бывшему жениху. Ведь я расторгла помолвку за неделю до свадьбы.

3

Пусть отец не наглеет с воровством.

Эта фраза отчетливо всплывает в моей памяти ровно через год, когда все наше имущество конфискуют, отца бросают в тюрьму за мошенничество, а меня и мою мать регулярно вызывают на допросы.

Даже обидно.

Я ушла из дома и с головой окунулась в самостоятельную жизнь. Наконец, обрела независимость. А общие неприятности все равно затронули. Еще и как. Мой босс уже недобро косится на меня, когда я в очередной раз беру день за свой счет. Вряд ли он станет воспринимать ситуацию позитивнее, если узнает о проблемах с законом. И хоть проблемы не лично у меня, это роли не играет.

Мать считает, трагедия должна всех нас сблизить и дать второй шанс, сплотить на новый лад. А я считаю, тут ничего не поможет. Мосты давно сожжены.

Когда я отказалась выходить замуж за Давида, отец отказался оплачивать мои счета, сразу перекрыл кислород. В финансовом смысле. Либо я должна связать судьбу с его кандидатом, либо могу убираться куда подальше, ибо мне не светит ни гроша.

Я решила, лучше жить в нищете, чем рядом с человеком, от прикосновений которого тошнота подкатывает к горлу.

Шантаж не прошел.

Я собрала самые необходимые вещи, нашла дешевую комнату в студенческом общежитии и занялась поисками работы. Сперва устроилась в первое попавшееся место, лишь бы денег получить. Потом подыскала вариант получше. Через пару месяцев устроилась личным ассистентом, добилась повышения зарплаты.

О прежнем уровне жизни пришлось забыть. Странно, однако это не пугало. Я ощущала больше свободы, нежели когда-либо прежде.

Друзья отвернулись от меня. Впрочем, были ли они настоящими друзьями, раз так легко вычеркнули из своей жизни?

Без бриллиантов, без дизайнерских платьев я все еще дышала. И даже наслаждалась текущим порядком вещей.

А потом гром среди ясного неба. Арест. Допросы. Угрозы. Давление со всех сторон. Бесконечная канитель.

– Осторожнее с этим типом, – предупреждает меня один из подчиненных отца перед очередным допросом.

Счастливчик пока не арестован, очень переживает, будто я сумею пролить свет на темные дела компании.

– Я не болтаю лишнего, – отвечаю раздраженно. – Неужели непонятно?

– Ну, у вас такие сложные отношения с отцом.

– Но это не значит, что я дам против него показания или подставлю свою родную мать.

– Я знаю. Только этот тип очень настойчив.

– На мне его настойчивость не сработает.

– Все равно будьте настороже. Он просто зверь.

– В свое время даже отец меня не прогнул. Вот и любой зверь… хм, зверек зубы обломает.

Я захожу в комнату для допросов. Равнодушные серые стены, огромное зеркало. Наверняка через него за мной уже наблюдают. Хитрое приспособление. С одной стороны зеркало, с другой – прозрачное стекло.

Я демонстративно поправляю прическу и усаживаюсь на стул, забрасываю ногу на ногу. Стараюсь выглядеть расслабленно, сразу показать, что мне нечего скрывать. Хотя нервы как натянутые канаты, ведь несколько тайн все же есть. Валютный счет отца, который так никто и не обнаружил при расследовании махинаций. Мать очень надеется заполучить данные средства. Я не имею права ее подвести.

Дверь открывается, раздаются шаги. Тяжелая мужская поступь. Уверенная походка хищника.

Я не оборачиваюсь, не спешу взглянуть на противника. Незачем торопить события, нам и так предстоит схлестнуться.

Его присутствие уже давит на меня. Хоть он пока ни слова не произнес, ничего не сделал. Но сзади будто наваливается каменная плита.

Еще несколько шагов, а потом тишина.

Он замирает за моей спиной.

Выжидает? Изучает?

– Адам.

Этот голос проникает в плоть и в кровь, пронизывает насквозь, точно электрический ток.

– Ч-что?

Я закашливаюсь, закрываю рот ладонью, сгибаюсь пополам. Лихорадочный озноб сотрясает тело.

– Меня зовут Адам, – следует спокойное разъяснение.

Теперь я вздрагиваю от каждого его шага. И сердце колотится так сильно, будто жаждет разорвать грудную клетку. Я стараюсь вернуть себе самообладание, только получается не слишком успешно.

Он обходит меня и усаживается напротив. Нас разделяет стол, но впечатление такое, будто этот мужчина держит меня за горло.

– Вы нервничаете? – спрашивает невозмутимо.

– Да, – перевожу дыхание, натянуто улыбаюсь: – Ведь я опять на допросе. Причем по непонятной причине.

Он не сводит с меня тяжелого взгляда, точно изучает с помощью скрытого рентгена. А потом резко подается вперед, и я не отклоняюсь и не отскакиваю лишь потому, что целиком и полностью загипнотизирована. Подчинена, скована незримой силой по рукам и ногам.

– Дыхание участилось, зрачки расширены, – он почти касается моих губ своими губами, когда говорит это. – Вы возбуждены или просто под кайфом?

Я расстегиваю пиджак, снимаю, небрежным движением перебрасываю через спинку стула.

– Хотите проверить мой пульс? – интересуюсь с издевкой.

– Вы знаете, что здесь нет камер? – звучит как явная угроза.

– Но кто-то есть за тем стеклом, – парирую я.

– За нами наблюдает лишь Господь Бог, – усмехается он, прибавляет: – Или Дьявол. В кого вы больше верите?

– Это действительно часть допроса?

– Я проверяю вашу реакцию.

– Похоже, вас не смущает то, что я не отвечаю.

– Я и без ваших ответов все прекрасно понимаю.

Во рту пересыхает.

Жадно вглядываюсь в его лицо.

Прежде та ночь казалась далекой и нереальной. А теперь я словно ныряю в прошлое и заново все переживаю. Рев сирены, ослепительный свет фар. Битое стекло. Память оживает, картинка складывается воедино по фрагментам.

Он выше и крупнее, чем я запомнила. Широкие плечи, мощные руки. Это заметно даже через строгий деловой костюм. Мускулы отчетливо прорисовываются даже сквозь светлую ткань его рубашки.

Возраст трудно определить. Тридцать? Сорок? Больше? Возможно, он ровесник моего отца. Если бы не морщины в уголках глаз и не седина на висках, я бы решила, что он не старше меня.

Его нельзя назвать классическим красавцем. Но он красив. Хищной, магнетической красотой. Такая внешность вызывает ужас пополам с возбуждением. Электрическое покалывание по всему телу и голодный трепет.

Коротко стриженные черные волосы. Высокий лоб. Ровный нос. Тяжелая челюсть. Это только незначительные штрихи портрета. Мой взгляд задерживается на тонких губах, что змеятся в усмешке, и сердце пропускает удар.

– Вам нравится то, что вы видите? – спрашивает Адам.

Я хочу дотронуться до него. Потребность на грани боли. Настоящее безумие. Я пытаюсь обуздать собственные эмоции. Только напрасно.

– Не совсем, – отвечаю глухо.

– Вас уже вызывали на допрос.

– Бесполезная трата времени.

– Не хотите помочь расследованию.

– Мне нечем помочь.

– Выходит, вы не в курсе дел собственного отца.

– Да, выходит именно так.

– Странно.

Вроде ничего особенно не произносим, но чувство, будто ходим по краю.

– Я почти год не живу с родителями, мы практически не общались, – озвучиваю давно заученный текст. – И если бы не вся эта ситуация, вряд ли бы встретились снова. По крайней мере не в ближайшие несколько лет.

– Но раньше вы проживали вместе.

– Как и многие другие люди.

– Вам могли открыться некоторые секреты.

– Я ни дня не работала с отцом. Никак не пересекалась с его компанией. Оплачивал ли он мое обучение? Да. Содержал? Да. Были ли эти деньги грязными? Понятия не имею. Если честно, мне наплевать. Я ушла из дома и теперь я независима. Мы уже никак не связаны.

– Но год назад вы общались довольно тесно.

– Отец бы и близко не подпустил меня к документам.

– Значит, когда вам исполнилось восемнадцать лет, вы не летали с отцом в одну экзотическую страну и не открывали там личный счет?

Я стараюсь не показать волнения. Но я задерживаю дыхание на пару мгновений, и это не укрывается от моего дознавателя.

Он называет дату. День. Месяц. Год. Четко, точь-в-точь.

И я чувствую, как ледяной пот струится по спине, пробегает капля за каплей вдоль позвоночника.

– Я не понимаю, о чем речь, – заявляю ровно.

– Может быть, фотографии освежат вашу память?

Только сейчас я замечаю черную папку в его руках. Он открывает ее, раскладывает снимки на столе.

Я и отец. В том самом банке. Открываем тот самый счет.

Но мое внимание быстро переключается с фотографий на пальцы, которые их держат. Длинные, крупные.

Я облизываю губы.

– Вы хотите посадить меня? – криво усмехаюсь.

Он усмехается в ответ.

– Следуйте за мной, Ева.

Он произносит мое имя так, словно уже меня трахает. Раскладывает на столе в самых неприличных позах, вбивается вглубь, пронизывая насквозь, заполняя до отказа, до краев. Наполняет диким, бешеным, совершенно отвязным желанием.

– Куда? – тихо спрашиваю я.

Он поднимается, берет меня под локоть, и я начинаю дрожать. Я всегда начинаю дрожать от его прикосновений.

– Туда, где нам никто не помешает.