Текст книги "Аметистовая вьюга"

Автор книги: Валерия Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– И ты не боишься его, – он смотрит на меня с ужасом и брезгливостью. Словно Кольд пометил меня. – Не боишься. Ты прикоснулась к нему! К… этому!

– Не боюсь. Прикоснулась. – Соглашаюсь. – И, Лис, мне плевать, что ты по этому поводу думаешь! Он, между прочим, рассказал, что с твоей Си'Эн. А мог бы и не говорить. Ты не был не слишком… вежлив. Лис рычит, он замахивается и… Я зажмуриваюсь, но удара нет. Только ветерок опаляет мою щеку…

– Ты не понимаешь. Он – Враг.

– Он такой же, как я, – парирую, рискнув открыть глаза. Лис сидит на постели. Золотого шуршащего ковра как ни бывало. Тихо. Только снизу доносится шум разгулявшихся наёмников. – Он, как и я, познаёт этот мир.

Он молчит. Молчу и я. Нечего сказать. Не хочется расспрашивать, не хочется ничего слышать. Завтра. Когда он успокоится. А пока…

Падаю на кровать. Акир перебьётся – перекинется и выспится на полу. Мне сейчас отдых нужнее. На соседней кровати сопит Лис. Уже засыпая, я слышу:

– Завтра днём уезжаем. Нужно сообщить Егерю о том, что случилось с Си'Эн. Мы не имеем права лишиться её силы.

Мы бродили по торжищу, раскинувшемуся у южных ворот, третий час. Закупили провизии на неделю и отправили с ней Акира обратно в «Лисий Хвост». Сначала Лис потащил меня к портному, где мне подобрали приличные штаны и куртку, взамен одолженных, в которых я чувствовала себя неуютно. Костюм, на мой вкус, был дороговат. Тёмно-синий, почти чёрный, сшитый на манер охотничьего, по самой последней моде. В таком не по лесам шляться, а по городу ходить. Но Лис ничего не хотел слушать. Себе он взял попроще – коричневый с алой вышивкой. Запасшись сменными рубахами, мы расплатились и отправились дальше. Уже на выходе, я вспомнила, что забыла. Пришлось возвращаться. Ходить с замотанной грязной тряпкой рукой мне надоело. У торговца нашлись чудесные мягкие перчатки из замши. Прикрывшись полой новой куртки, я размотала тряпицу и натянула обновку. Сидела как влитая.

Правую я положила на прилавок. Расплатилась. И мы ушли, «забыв» ненужную пару.

Дальше отправились к ювелирам. Лис долго бродил меж трёх лавочек, что-то выбирая, мрачнея с каждой минутой. В конце концов он взял золотую цепочку, сменив её вытертый неказистый шнурок, порвавшийся вчера.

– Тебе ничего не понравилось? – спросил он, когда мы вышли из лавки. Я пожала плечами. Первые слова, сказанные им за сегодня.

Вообще-то к украшениям я более, чем равнодушна. Правда, однажды я видела оправленный в серебро аметист, гномьей огранки. Стоил он недёшево, таких денег у меня не было, а когда я сумела наскрести требуемую сумму, оказалось, что кулон продан. Было жаль. Действительно жаль.

– Куда теперь? – спросила я, осматриваясь.

– Обратно. Заберём Акира и отправляемся. Времени мало, Егерь может отправиться дальше, тогда мы до зимы будем за ним по лесам гоняться.

Акир шел позади, а я пристроилась рядом с Лисом. Вчерашнее, вроде, было забыто. Теперь можно и поспрашивать…

– Лис, а кем ты меня назвал? Ты сказал, что я – твоя саннер-воррен.

– Что? – переспросил он, не расслышав, задумавшись о чём-то своём. Я повторила.

– Это на истинном, – пояснил он. – Так называют… членов свиты Князя.

От меня не укрылась пауза. Что-то подсказало, что Лис не солгал, но и не сказал всей правды. Нахмурившись, я попросила точный перевод.

– Точно перевести невозможно, – он перебросил косу через плечо и передёрнул плечами. Мы уже шли по лесу. Меня было слышно за полчаса, а вот оборотень и Князь ступали мягко, неслышно, не тревожа лес даже шорохом. – В росском нет аналога.

– Лис, не увиливай от ответа!

– Ты действительно хочешь знать? – спросил он устало. – Ну слушай… Саннер-воррен – это любимый, друг, враг, спутник, дитя, брат и весь мир в одном лице. Смысл существования этого мира и его опора.

– Лис… А ты… С чего ты… – Я первый раз в жизни не могла подобрать слов. – Ну…

– Не обольщайся. – Хищным золотом сверкнули его голодные глаза. – Просто никого больше не нашлось.

– Да я и не обольщалась… – Я всё-таки сумела взять себя в руки и равнодушно пожать плечами. – А поподробней? Что от меня-то требуется?

– Да ничего! – рыкнул Лис, которого я всё-таки сумела вывести из себя. – Ты есть – вот и всё. Пока я позволю миру существовать. Просто потому, что ты есть в нём. И зашагал быстрее. Почти побежал. Я не стала догонять. Остановилась.

– Эй, Рани, что случилось? – Акир тоже остановился, глядя на меня. – Опять погрызлись?

– Слушай, Акир, что значит: «позволю миру существовать»? – чуть заторможено уточнила я, запоздало вспомнив, что оборотень-то этого знать не обязан. Но он не удивился вопросу, Только хмыкнул.

– То и значит. Фейри – младшие дети Хаоса, взбунтовавшиеся и ушедшие от него в Порядок. Они ненавидят его, но стремятся слиться с ним. Они не похожи на нас, детей Порядка. И не в их природе защищать что-то чужое. Вот поэтому каждому Князю, способному в день своей силы снести Грань и отдать смертные земли Хаосу, нужен свой саннер-воррен. Свой подзащитный. Свой смысл существования мира. Ой! Аккуратней! – Я едва не врезалась в дерево, не заметив, что иду за оборотнем. – Так вот… Рани, да следи ты, куда идёшь! Лис! Лис, подожди! Иди сюда!

– Что? – недовольно спросил вышедший из-за дерева Князь.

– Давай остановимся, а то Рани сейчас все деревья посшибает.

Лис подошёл к нам, сбросил с плеча сумку и, оглядевшись, сел прямо на землю, не обращая внимания на то, что пачкает одежду. Я плюхнулась рядом.

Я заслужила передышку. Не каждый день узнаешь, что умудрилась спасти целый мир…

31 августа

Когда-то он считал, что вечность – лишь миг. Как же он ошибался…

Вечность он провёл здесь, в этом студёном озере. Прикованный ко дну, заключенный в жгущие плоть стальные оковы. Во сне, но запоминая каждый миг. Не чувствуя, не живя, не помня… Сколько прошло времени? Век? Две? Тысячелетие? Или все десять? Он не знал.

Иногда ему казалось, что сквозь толщу воды кто-то смотрит на него, но потом вдруг думал: а что, если о нём забыли. Что, если ему придётся остаться здесь, пока Порядок не станет Хаосом? И тогда он мечтал о том, чтобы Грань наконец рухнула. Потому, что даже Хаос лучше его нынешней жизни. Жизни ли? И вот его освободили.

Он стоял на берегу озера, десять тысячелетий бывшего его тюрьмой, и, запрокинув голову, глядел в бесконечно голубое небо, в котором парили алые ястребы. Он стоял, раскинув руки, отчаянно боясь, что всё это – очередной сон. Ему часто снилась свобода…

Его освободили и оставили одного. Привыкать. Учиться дышать. Учиться вновь быть свободным. Пытаться поверить, что всё это настоящее. И Лис привыкал. Учился. Пытался. Но не верил.

Никогда больше он не сумеет назвать вечные земли своим домом. Они навсегда останутся его тюрьмой. Его темницей. Он никогда не забудет холод и огонь, в объятиях чьих провёл вечность. Здесь он больше не сможет поверить, что свободен.

Совет Семей признал его право. Лис знал, что так и будет. Он сполна расплатился. Право на свободу – главный Закон фейри.

– Почему ты уходишь? – Егерь нашел его даже здесь. Хотя, чему удивляться, ведь Золотые Угодья принадлежат Отцу-Осени. – Смертный мир изменился. Он не помнит нас, не знает и не боится. Неужели ты хочешь уйти в него? Зачем тебе это?!

– И ты смеешь спрашивать меня?! – Лис оскалился и зарычал. – Ты, кто надел оковы на мои руки?! Ты, заточивший меня?! Ты отнял у меня всё, ты лишил меня свободы и дома. Ты уничтожил меня, отец! Всё что мне осталось – уйти.

Егерь хотел что-то сказать, но махнул рукой, закурил, сел напротив. Верный Вожак потёрся носом о его руку и взглянул на Лиса с укоризной.

– Ты едва не снёс Грань. Та девушка из смертных, она….

– Не смей даже упоминать о Мари! – взъярился Лис. – Она была…

– Она. Была. Больше её нет. Ты не смог её удержать, не смог спасти. Ты забыл Закон и в день силы едва не отдал мир Хаосу. Более того – именно из-за тебя Грань истончилась и пала много раньше положенного срока. Это – твоя вина!

– Ты не понимаешь, Егерь, – Лис устало покачал головой. Тряхнув отросшими до пояса волосами, он поднялся на ноги и направился к просвету между деревьями. Пора. Всего пара часов осталась о того, как Осенний Выезд отправится в путь. Он должен опередить их. Он должен…

Мари… Да, её звали именно так. Она была… обычной. Человеком. Смертной. Его смыслом существования. Он пытался вспомнить её лицо, но не мог. Он даже не мог сказать, какого цвета были её глаза, хотя когда-то часами любовался ими. Остался её смех. И слова:

– Лис, пройдоха, ты опять…

Она всегда звала его пройдохой. Когда злилась – хитромордым подлецом. Когда радовалась – лисиком. И она смеялась. Её улыбка – вот всё, что осталось Лису. Улыбка, за которую он готов был позволить миру существовать.

Они были вместе всего три года: миг, по меркам фейри. А потом она ушла. Сказала, что устала. Сказала, что не любит и никогда не любила. Ушла, а Лис не мог её остановить, потому, что его саннер-воррен хотела уйти.

Год спустя она погибла. Глупо, нелепо. Она ушла, и тому миру больше незачем было существовать. И Лис едва не уничтожил его. Мари… Мария… Маруся… Маня…

– Приветствую тебя, Ткачиха.

– Ли'Ко… Я ждала тебя. Не говори… Не нужно. Я знаю, зачем ты пришёл. И я отвечу на твой вопрос: да. Ты найдёшь его там, где и не мог найти. Нет, ты не станешь прежним. Тот мальчишка исчез навсегда, ты не сможешь его вернуть, да и не захочешь. Тебе это не нужно.

– Ты покажешь мне узор?

– Нет, Листопад. Не нужно тебе видеть его. Не принесёт это пользы. Иди, Листопад, иди… Ты встретишь её. Встретишь, где и не ждёшь. А теперь иди…

Лис коротко кивнул и прикоснулся к плечу сопровождавшей его Прядильщицы. Ткачиха сказала всё, что хотела, большего от неё не добиться.

Он не видел, как синеволосая Княгиня грустно смотрела туда, где только что стоял её гость. Лежа в своём гамаке, она изучала Узор. И впервые с того момента, как первая нить легла в его основу, Ткачиха не понимала рисунка, не могла сказать, какие нити переплетутся в следующий миг. Что-то пошло не так. Кто-то вмешался в её работу, испортил её.

Ткачиха знала лишь одно существо, способное на такое. И она молила Порядок, чтобы ошибиться. Вмешательство стихий никогда ни к чему хорошему не приводило…

Он собирался провести вечность в пути, хотел затеряться в паутине дорог, забыть, кем был, и понять, кем стал. Лис не знал, что его нить уже стала основой нового узора. Узора сотканного не Ткачихой. Он просто пытался отыскать свои крылья.

А ещё он боялся. Он поклялся, что никогда больше не повторит ошибку, не отпустит Подзащитного. Он прикуёт его к себе, поработит, свяжет. Не позволит уйти.

Он шел, напевая вспомнившуюся ему песенку. О трёх сестрах-Вьюгах. О Кровавой, Белой и Аметистовой. И с каждым шагом его узор менялся. А Ткачиха шипела, пытаясь вернуть нити на место, но ей это не удавалось. Будущее уже определилось…

И истончалась Грань. И выли две сестры-Вьюги, злились, ярились, стонали, но ничего не могли изменить…

ГЛАВА 3

19 – 20 сентября

Лис о чём-то разговаривал с Егерем, а я наблюдала. За Егерем, за Мастером Линой, стоящей за его спиной, положившей узкую ладонь на его плечо и изредка вставлявшей в разговор своё тихое, но веское слово.

Бродили по лагерю Князья – их я уже научилась узнавать с первого взгляда. Трое эльфов беседовали о чём-то. Оборотни – два незнакомых мне парня, симпатичная девушка и Акир – следили за поджаривающейся тушей кабана, изредка переворачивая вертел. Клекотали ястребы, оперением которым служили языки пламени. Путались под ногами рыжие хитрые лисы, ничуть не обращая внимания на золотистых, поджарых псин. Перебирали тонкими ногами изящные лошадки, а высокий черноволосый мужчина успокаивал их, кормил чем-то с ладони. Горечь, золото, пламя, сумерки, тоска и вольный ветер… Осень.

Нет, не напоминал этот лагерь охотничий. Не пахло кровью и железом, в воздухе повис аромат прелых листьев и дыма, к которому примешивался запах вишнёвого табака и свежести. Словно всё это было миражом, иллюзией.

– Мы не можем остаться без неё! Вьюги… – донесся до меня сердитый голос Егеря.

– Что, Верный, сердится твой хозяин? – спросила я, потрепав прикорнувшего у моих ног пса по голове. – А чего на Лиса-то сердится? Не он же вашу Си'Эн заточил.

– Он не сердится, просто злится. На ситуацию, на Си'Эн, на себя. – Я помотала головой. Собака разговаривает на росском?! Пусть с певучим акцентом, но разговаривает. Вот… – Госпожа маг? Что с вами?

– Ты разговариваешь? – спросила я, чуть отодвигаясь. – Ты оборотень?

Пес сел и склонил набок лохматую тяжелую голову, разглядывая меня. Оценивающе разглядывая. С любопытством.

– Ли'Ко ничего не рассказал вам о нас? – спросил он наконец. – Глупый мальчишка…

– Ты… Вы – фейри? – не поверила я. – Князь?

– Я – фейри, – согласился пес. – Неужели вы могли принять меня за обычного пса, госпожа маг? Здесь нет никого, кроме фейри и Старших. Это же Осенний Выезд! Как, по-вашему, здесь могут оказаться смертные?! Только я – не Князь. Князья – наши владыки, а я – Вожак Осенней Своры, один из гончих духов Осеннего Выезда.

И правда… Чего это я так… Неужели я ожидала, что у Князя может быть обычный пёс?

– Не смущайтесь, – угадал мои мысли пёс. – Лис должен был рассказать вам. То, что он этого не сделал, не делает ему чести. Вы в праве знать, куда идёте и кого там встретите. Иначе это может закончиться плачевно.

– Может вы расскажете? – попросила я, косясь на Лиса, продолжающего о чём-то спорить с Егерем.

– Простите, госпожа маг, но я не в праве. Князь объяснит то, что сочтёт нужным. Не мне решать, что вам стоит знать, а что нет. Есть вещи, которые…

– Я же не прошу открыть мне тайны вашего народа. Я просто хочу немного узнать о вас. В конце концов, я теперь саннер-воррен Лиса…

– Вы сказали саннер-воррен? – вскинулся фейри. – Вы… Вы ничего не перепутали? Он сказал, что вы его… подзащитный?

– Да, – подтвердила я. – Всё именно так. Он сказал, что я – смысл существования этого мира. Никого больше, видите ли, на эту должность не нашлось.

– Ох, Ли'Ко… – Пес помотал головой. – Он так и не понял, что в одну реку нельзя войти дважды… Но если вы – саннер-воррен, то я вдвойне удивлён. Он обязан был объяснить, как вам вести себя в присутствии других Князей. Любая ваша ошибка – и его вызовут в круг права.

– Его? А почему его? – удивилась я. Что такое круг права я представляла, у Старших было нечто подобное. Только они называли это Кругом Чести и Правды.

– Потому, что ни один Князь не позволит себе рискнуть жизнью своего саннер-воррена. Они… вы не сражаетесь. Вы не отвечаете на вызовы. Вы не должны погибнуть, даже если это будет означать гибель всего мира. Понимаете? Садитесь поудобней, госпожа, и слушайте. Выбора у меня нет. Князь ещё не пришёл в себя после… Он кинул на меня быстрый взгляд, сверкнули золотые глаза.

– Я знаю. Десять тысяч лет, – сухо заметила я. – Акир рассказал.

– Значит, знаете. Десять тысяч лет он провёл в заточении и теперь не вполне…

– Адекватен.

– Я бы сказал: не совсем пришёл в себя, но по сути вы правы. Итак… Вечные земли поделены между четырьмя Семьями фейри. Все, кого вы видите здесь, принадлежат к Осенней, Золотой семье. Её Глава – Осенний Егерь. Его свита – Осенний Выезд. Фейри делятся на Высших – Князей – и низших. Все Высшие раз в году входят в силу, сливаются со Стихией, покровительствующей им. Для кого-то этот день определён, для кого-то нет… Конечно, обрести силу можно лишь во время, пока Семья царит в смертных землях. Например, Листопад может выбрать день, но должен успеть до десятого октября, до времени Костров. Из этого правила есть исключения. Есть четверо Князей, кто входит в силу на всё время, отведённое им в смертных землях. Это Главы Семей – Осенний Егерь, Хозяйка Вьюг, Повелительница Золотых Птиц и Спящая Дева. И пятая – Ткачиха. Но Ткачиха – отдельный разговор. Она – единственная не входит ни в одну из семей. Повелительница Судеб скорее Стихия, чем фейри.

Итак… Свита Главы Семьи – вся его Семья. Свита Князя – его низшие и Старшие, если он является Эйш-Тан. Вы должны помнить…

– Вожак, кто это с тобой? – раздался позади меня женский голос. Я резко обернулась.

Она была скорее некрасива, чем величественна. Серая, бесцветная, прозрачная…

– Энне'Деннаре, – склонил голову фейри. Я осталась сидеть. Девушка ждала…

– Непочтительная смертная? Это интересно… Чья она?

– Вашего брата, Княгиня. Она – его саннер-воррен.

– Интересно. Он опять выбрал человека. Княгиня глянула на меня так, словно перед ней было нечто безобразное.

– Княгиня? – спросил Вожак.

– Ничего, я уже ухожу. Отец созывает Совет. Это так некстати… И, Вожак, объясни этой глупой смертной, что равной её может считать мой брат, но для остальных она останется собой – жалким грязным существом, одной из овечек, к которым мы приставлены сторожами… Она отвернулась и пошла к шатру, к которому стягивались Князья.

– Это кто? – невежливо уточнила я.

– Слеза Дождя. Сестра Лиса. Она… Она права, госпожа маг. Не стоит вам так уж демонстрировать своё неуважение. Тем более, у Лиса много врагов. Кто-нибудь может воспользоваться поводом вызвать его. Будьте осторожней.

Он продолжил рассказывать, а я всё не могла забыть холод, которым повеяло от серой Княгини. Возможно она и от Осени, но…

– Вожак, тебя зовёт Егерь, – вырвал меня из раздумий голос Мастера Лины. – Я пока посижу с ней, а ты иди… Ему совет нужен.

Пес кивнул и неспешно потрусил к шатру. Женщина рассматривала меня как какое-то диковинное животное. За её плечами дрожало ало-золотое марево, кажущееся то ли крыльями, то ли туманным плащом. Кто она? Княгиня, или маг, как я, попавшая к фейри в качестве спутника Егеря?

– Скажите, Мастер Лина, вы саннер-воррен Егеря? – спросила я.

– Да, – она кивнула и села рядом. Хмыкнула, вытащила из-за отворота сапога трубку, набила её из висевшего на поясе кисета, прикурила от затанцевавшего на кончике пальца огонька. Её длинная коса была обернута вокруг головы, наподобие короны, что носил Ректор.

– Значит, вы тоже… Она рассмеялась.

– Ох, девочка, ты решила, что я маг? – Она покачала головой. – Нет, малышка, я – фейри. Княгиня. Меня зовут Реи'Линэ – Огнь Осенних Костров, если на росском.

– Вы необычная, – произнесла я, подумав. – Князья не слишком… милы… с людьми, а вы вот разговариваете со мной, зовёте малышкой.

– Все Князья разные, – ответила Мастер Лина… Реи'Линэ. – Я видела первый рассвет первого из миров, девочка. Я стара, как стар Порядок. И я понимаю, что этот мир принадлежит людям, вы – любимые дети Его. А мы – от Хаоса. И в Хаос же уйдём, когда вы нас забудете, когда вам больше не нужна будет защита от нашего Отца. Она пыхнула трубкой. Огненный ястреб опустился на её плечо и заклекотал.

– Ты уверен? – спросила Княгиня взволнованно. – Ты ничего не перепутал? Мне показалось, в клёкоте ястреба прозвучала обида.

– Хорошо, идём. Если это действительно он, нам стоит встретить его. Она поднялась, отряхивая колени от просыпавшегося табака.

– Пойдём, малышка, одной тебе тут оставаться не стоит, – она протянула мне изящную узкую ладонь, помогая подняться. Её сухие пальцы были обжигающе горячи, даже сквозь перчатку я чувствовала их жар.

Мы отошли от лагеря на полчаса. Я даже забеспокоилась, что будет, если Лис обнаружит моё отсутствие. Княгиня успокоила меня, сказав, что отправила ястреба сообщить Егерю о госте и о том, что мы вышли ему навстречу.

– Ты не злись на мальчика, – говорила тем временем Реи'Линэ. – Он не просто так решил тебя рабой сделать. Как почувствовал, что ты можешь стать его саннер-ворреном, так испугался. Удержать тебя хочет, боится, что иначе уйдёшь и он вновь сорвётся. Ты не злись, правда… Он видел первый из миров, но Листопад вечно юн. Это его суть, его сила и слабость.

– Я не злюсь, – отвечаю. – Он… интересен мне. Если бы он не решил сделать меня рабой, не попытался бы привязать к себе, я сама бы пошла за ним, даже если он не звал бы. – И, помедлив, призналась в том, что кому другому бы не сказала: – Меня тянет к нему. Он тёплый. Вы обжигаете, Егерь пугает, а рядом с Лисом я греюсь. Это больше, чем я когда-либо мечтала ощутить.

– Даже так? – Княгиня отвела ветку, чтобы та не ударила её по лицу. – Может быть, всё это к лучшему. Когда я увидела тебя, то испугалась, что Лис вновь совершил ошибку, выбрал не того подзащитного, нашел не то, что искал. Ты меня успокоила, малышка. Он сделал правильный выбор.

Мы остановились, заслышав мерный шорох копыт. Гость был рядом, в пяти-десяти минутах. Княгиня прислонилась к дереву, скрестив руки. Я принюхалась. Ничего. Реи'Линэ улыбнулась и провела ладонью перед лицом. Тут же на меня обрушилась лавина запахов: тут были и страх, и неуверенность, и опаска, и желание, и нетерпение, и жажда. Гремучая смесь.

– Да, наш гость не из тех, к кому можно быть равнодушной… – увидела мою реакцию Княгиня. – Его невозможно не ненавидеть, но, как оказалось, не любить – тоже.

Он вышел из-за деревьев, ведя в поводу Ворона – своего дьявольского жеребца, вечно норовившего укусить меня или Огаря.

Выглядел Кольд непривычно. Я едва узнала его в этом высоком синеглазом мужчине, разодетом в чёрный бархат и алые шелка. Странно он был одет для путешественника, неудобно. И как он умудрился ничего не порвать и не испачкать, пока добрался сюда?

– Валькирия, приветствую. – Он легко кивнул Княгине, а потом перевёл взгляд на меня. Исчезла злая насмешка из его глаз, на смену ей пришли тепло и тоска. – Здравствуй, Рани, малыш. Я рад, что ты в порядке. Вчера я погорячился, не стоило мне дразнить твоего Князя. Я боялся, он выместит свою злость на тебе…

Княгиня глянула на меня, но ничего не сказала. От неё пахло не просто удивлением – шоком. И страхом.

– Но ты не вернулся, чтобы проверить, или помочь, если что, – насмешливо произнесла я, шагнув навстречу другу, обнимая его. Он мягко улыбнулся и мазанул сухими губами по моей щеке, чего раньше никогда себе не позволял. Странно, но я не почувствовала неправильности происходящего и отвращения.

– Какова причина вашего визита, Изменчивый? – а в голосе арктическая стужа. Я даже обернулась, чтобы убедиться, что здесь ещё Реи'Линэ, а не сестрица Лиса. Не думала я, что Огненная Княгиня способна ТАК говорить. На мгновение подумалось: а не посягнула ли я на её мужчину? Но нет… Не ревность, что-то иное. Значит, дети Хаоса, ненавидящие отца, но стремящиеся к нему?

– Я поразмыслил и решил, что Совет отправит кого-нибудь за Хозяйкой Вьюг. В связи с этим мне нужно обсудить вопрос права. Си'Эн заточена по его решению, он не хочет её освобождения. Я могу уладить это, но взамен кое-что потребую.

Он всё ещё прижимал меня к себе. Я прижималась спиной к его груди, его руки обнимали меня. Подбородком он упирался мне в затылок, дыхание ерошило волосы на моей макушке. Странно, мне казалось, он ниже.

– Вы в праве говорить с Советом. Совет в праве отказать вам. – Княгиня поклонилась. Ниже, чем Кольд, гораздо ниже. Поклон не равного – низшего.

– Вы в праве так думать, Валькирия. Но мне будет жаль, если Совет откажет, не вняв голосу разума, – ледяная вежливость. И обида. Да, обида. Он хочет чтобы из голоса Княгини исчез холод, он хочет услышать от неё нечто совсем иное…

Это не любовь к женщине, это любовь к ребёнку – мятежному и непослушному, бунтующему против родителя, но любимому. Мастера говорили, что суть Хаоса – поглощение Порядка. Они ошибались. Познание. Перетекание. Это невозможно понять, если ты не способен к познанию. Я – способна. От этого можно сойти с ума.

Порядок и Хаос – одно продолжение другого. Одно единое существо-стихия-закон, разрезанное и вновь сложенное вместе. Порядок – изменённая, искалеченная, порабощённая часть Хаоса, стремящаяся излечиться, избавиться от оков Закона и вновь стать одним целым. Аномалия. Болезнь. Отклонение от нормы. Ничто иное.

Но я никогда не произнесу этого вслух. Кольд и так знает, что я понимаю. А Князья не поверят. Никогда. Ни за что. Это не в их природе – понимать и признавать.

Кольд отпустил меня и легко взлетел в седло. Наклонился, протянул затянутую в алую, кровавую перчатку руку.

– Присоединишься?

Я кивнула и неловко забралась к нему. Ворон насмешливо фыркал, но укусить не пытался. Видно, проникся важностью происходящего.

Кажется, это стало последней каплей в чаше терпения Княгини. Она рыкнула и пошла вперёд, не беспокоясь, следуем ли мы за ней, или нет.

– Не бойся, она не станет относиться к тебе хуже, – шепнул Кольд. – Князья не меняют своих симпатий, а ты ей понравилась, как ни странно.

Я откинулась ему на грудь. Мерно шел Ворон, от руки, – обнимающей меня, придерживающей, страхующей, – разливалось тепло.

Он относился к Княгине как к своему ребёнку, а ко мне… Ко мне, как к кому-то бесконечно хрупкому и дорогому. Это пугало.

Не хотелось даже думать о причинах такого отношения. Не думаю, что мне бы понравилось объяснение. Точно не понравилось бы.

Наше появление вызвало фурор. Наше – это моё и Кольда.

Он спешился и помог спуститься мне. Словно воск под солнцем сползала с него маска человека: по капле, неспешно. Я невольно залюбовалась этим странным существом, вновь прижавшим меня к своей груди.

– Приветствую вас, Изменчивый, – Егерь вышел из шатра и поклонился. За ним выскочил Лис и, увидев меня в объятиях гостя, помрачнел. Надо отдать ему должное, – не кинулся – только рыкнул, да ушел обратно.

– Я прослышал о том, что вы отправляете своего сына в Облачные Горы, за Хозяйкой Вьюг. Это так?

– Да, – коротко ответил Князь. – Мы не можем позволить себе потерять её силу. У Вьюг должна быть Хозяйка, иначе этот мир поглотит Хаос.

– Вы правы, Осенний Князь, – кивнул Кольд в знак согласия и отпустил меня. Я отошла, чувствуя, что в этом разговоре – лишняя. Кольд неспешно стянул перчатки и обнажил тонкие пальцы. Вспыхнули три перстня – алый, серебряный и чёрный. – Он не считает возможным отпустить Си'Эн, но вы в праве попытаться её спасти. Хочу сразу предупредить, что вы посылаете сына на смерть. Облачные Горы охраняются, слишком многое скрыто в их недрах, чтобы он оставил это без внимания. Но Си'Эн в обмен на кое-что получила от меня два кольца – для себя и своего спутника. Кошмары не тронули тех, на ком были знаки их хозяина. Хозяйка Вьюг дорого заплатила за эти ключи к безопасности, вам я тоже их предлагаю. Учтите, без метки Хаоса любой ступивший за черту обречён быть растерзанным его Кошмарами.

– Что вы хотите за них? – спросил Егерь.

– О, сущий пустяк… Всего лишь помощь в одном деле. Псхов – город, который я люблю, – скоро будет атакован степняками, кочевниками. Я не хочу его гибели, но люди не справятся. Шаманы степей сильны, им недалеко до магов, так что это будет битва мечей. Я отдам вам два кольца, два ключа от Облачных гор, если в ночь костров Валькирия призовёт души, которые встанут на защиту города людей. Я точно знаю, именно десятого октября будет штурм…

Егерь задумчиво глядел на синеглазого мужчину, поигрывающего кольцами. Было видно – он не верит Кольду, ищет подвох, ловушку.

– Если моя саннер-воррен согласна, – нехотя произнёс он, глядя на Реи'Линэ.

– Я согласна, – отрывисто кивнула та. – При одном условии.

– Каком же? – Кольд повернулся к ней и приподнял одну бровь.

– Ты проводишь Ли'Ко и его саннер-воррена до Облачных Гор, дождёшься их и приведёшь обратно. Ты сказал, что в Облачных Горах с кольцами их не тронут, но я помню, в отличие от моего столь забывчивого сына, что в последние годы в степях небезопасно, Грань истончилась. Я хочу быть уверена, что мой внук вернётся обратно целым и невредимым.

– Да будет так, – неожиданно легко согласился Кольд. – Я доведу вашего внука до Облачных Гор, дождусь его и когда он вернётся, проведу обратно, до самого Псхова. Но в этом случае и я попрошу больше. Пусть Лис примет участие в обороне Псхова.

– Согласен, – бросил рыжий, выглянув из шатра, и тут же вновь скрывшись.

И тишина дала трещину. Егерь чуть сгорбился, Реи'Линэ махнула рукой кому-то из Князей и удалилась в его сопровождении. Заклекотали ястребы, перелаивались псы и лисы, тихо переговаривались между собой Князья. А он стоял в одиночестве, снисходительно глядя на фейри, неприятно усмехаясь.

– Лис, эй, – я зашла в шатёр, так и не дождавшись, пока он сам выйдет. Было боязно, но я решила, что это того стоит.

Лис сидел среди алых подушек, рыжие волосы разлохматились, расплескались по плечам. Он поднял на меня взгляд и тут же встал.

– Что? – довольно-таки невежливо выплюнул он.

– Не найдёшь, где бы мне отоспаться? Уже солнце заходит, а завтра рано в путь, – как можно жалобней попросила я.

– Пойдём, – он вцепился в моё запястье и потащил за собой, по дороге окликая фейри. Наконец он остановился и о чём-то коротко переговорил с золотистым псом. Был ли это Вожак, я не поняла, но после этого разговора Лис резко дёрнул меня в сторону противоположную той, куда мы шли изначально. В конце концов он привёл меня в маленький шатёр, стоявший на самом краю лагеря. Он не был таким роскошным, как тот, в котором проходил Совет, но мне, привыкшей к походной жизни, показался раем. Здесь была даже походная постель.

– Это Реи'Линэ, она всё равно до утра на Совете просидит, Вожак сказал, мы можем тут расположиться. Спи.

– Спасибо, – бросила я в спину Князю.

Он остановился у входа, уже отдёрнув полог. Медленно обернулся. Потом отпустил с хлопком вернувшуюся на место тяжёлую алую ткань и шагнул ко мне. Отбросил стекшие на глаза рыжие пряди и улыбнулся. А потом поцеловал в лоб – словно ребёнка…

– Всё, чего ты захочешь, мой саннер-воррен… Всё…

И ушёл. А я сняла сапоги и упала на застеленную мягким покрывалом постель. Закинула руки за голову и закрыла глаза.

Мир меняется… То, что произошло сегодня, было первым шагом. Впервые фейри в открытую вступят в войну людей. Впервые будут защищать росичей. Мир меняется, и я не знаю, к лучшему ли.

На благо ли пойдёт людям помощь фейри? Избежав угрозы кочевников, не примут ли они участь худшую? Не в этом ли подвох? Мне нравится Кольд, но тот, кто его создал всё же не даст людям покоя. Он сам не желает его. Смогут ли люди жить в мире со своими могущественными соседями? Не возжелают ли уничтожить свой страх?

А ещё я спрашивала себя: можно ли остаться свободным, заглянув в глаза, видевшие рассвет первого из миров? Не станут ли люди рабами Великих и Могущественных Князей?

Мне снилось пятно чёрной, выжженной земли, окольцованное застывшим во льду пламенем. И два тела, сплетённых воедино в смерти, не бывшей лёгкой ни для одного из них. Два тела слившихся, сплавившихся, смерзшихся…

Она опустилась на колени, дотронулась ладонью до замерзшего пламени и тут же отдёрнула руку. По грязным щекам текли слёзы, прочерчивая сияющие дорожки. Она не замечала этого, утерлась рукавом порванной куртки, размазав грязь и копоть.