Текст книги "Три буквы Б, или Брызги боли Бульдога"

Автор книги: Валерий ВалКс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Итак, по данным охранника выходило следующее: «Приблизительно в 04-50 к месту, расположенному недалеко от обнаружения трупа г-на Брусникина, подъехал темный автомобиль. Предположительно, это был кроссовер с полным приводом модели Subaru Forester 2017 года выпуска. Сначала женщина в красном платье сняла туфли на каблуке и вышла со стороны водительского кресла, потом она уже со стороны улицы выключила двигатель и ближний свет, а оставила только габариты. Далее она открыла заднюю дверь и вытащила тяжелый сверток, напоминающий человеческий труп, завернутый в ковер. Но это был не ковер, а скорее полимерный материал. Потом она оттащила сверток на расстояние двадцати-двадцати пяти метров от автомобиля, освободила тело от покрова, который отнесла в машину. Затем она опять же со стороны задней двери вытащила что-то напоминающее грабли и зачистила следы на песке. Села за руль, стряхнув со стоп прилипший песок и снова обувшись. Завела двигатель и убыла по дороге на трассу «Находка – порт Восточный». Время было около 05-10».

Именно эти показания, казалось бы, логически и не вытекающие из предшествующих представлений оперативников, касательно данного расследования, и совершили настоящий перелом в этом деле. И, каково было удивление Васильченко, когда потом выяснилось, что именно стажер в своем первом в жизни серьезном расследовании и в полном одиночестве смог справиться с такой не очень-то и простой, как может показаться на первый взгляд, задачей.

Глава 6

Степан Ищенко, решив соответствовать своей поисковой фамилии самым непосредственным образом, быстро составил план допроса потенциальных свидетелей, основываясь на достоверной информации, любезно предоставленной Галиной Ким. Из четырех номеров, в которых значились следующие отдыхающие: 2А – семейная чета из Хабаровска (лет тридцати пяти – сорока) с подростком сыном, 3В – две однокурсницы из педагогического института г. Комсомольска-на-Амуре, 1С – пара пенсионеров из Биробиджана, 5Е – три молодых человека из Лесозаводска, – в первую очередь на мушку следопыта попали именно жители Приморского края, которые по географическому признаку оказались обделенными у себя на родной земле в прелестях морского бриза, в частности, и туристического рая, вообще.

Звонок в дверь Степана через несколько секунд сопроводился жизнерадостным голосом находящегося ближе всех из троицы проживающих ко входу в номер парня.

– Полиция нас бережет! – форма одежды блюстителя порядка не столько вызывала доверие граждан, сколько служила источником внутренней дисциплины, что было объективно обусловлено форматом диких «девяностых», устойчиво зафиксировавшемся в сознании всех слоев населения, – Наша компания не замешана ни в каких правонарушениях, господин поручик!

Веселое настроение колоритной троицы было заметно без микроскопа, телескопа или другой оптики, так как прекрасная погода, наличие физиологических и экономических возможностей, помноженные на достаточное количество свободного от трудовых будней времени, подразумевали по умолчанию торжество духа. Бегло осмотрев всех участников предстоящего разговора, Ищенко сразу сделал для себя существенную поправку в титлах: Короткий, Рыжий и Лысый, напрочь отказавшись от первоначального варианта с Бывалым, Трусом и Балбесом из классики жанра. Ведь его кумирами из репертуара «Дискотеки – 90-х» были разнокалиберные солисты «Иванушек International», что и пригодилось сейчас для более четкой фиксации в памяти предстоящих деталей ведения допроса. Ищенко всегда пытался в своей профессиональной деятельности использовать ассоциативный принцип осознания действительности. Это всегда помогало и повышало эффективность! Так как протокол сейчас не будет вестись, то и обращение к участникам беседы могло осуществляться исключительно обращением взгляда. Возможно, где-то это было бы расценено как невоспитанность или издержки профессии, но не в данном случае.

– Ребята, у следствия есть несколько вопросов по поводу обнаружения трупа вблизи турбазы в ночь на первое августа, – при слове «труп» веселая компания вдруг перестала шумно балагурить и обратила все свое внимание на нежданного посетителя, – вот, вы скажите, пожалуйста, по факту этого события…. Может быть, видели что-нибудь подозрительное?

Короткий как-то сразу стал еще меньше и настороженно стрельнул глазами по товарищам:

– Перед рассветом всегда очень приятно покупаться в теплой воде, так что мы в это время решили освежиться после бара. Сказать что-то определенное не могу, так как место наших водных процедур тогда было расположено не совсем по курсу.

Парень медленно выговаривал слова, что говорило не столько об укрывательстве им каких-то сведений, сколько о неготовности принимать активное участие в расследовании.

– Мы действительно были в районе Бассейнки, так что у водораздела даже при желании было невозможно что-то рассмотреть, – Лысый нервно гладил макушку, выпучив свои карие глаза.

– Начальник, – подал голос Рыжий, – если бы что-то могли сообщить, то не преминули бы это сделать сами, ведь гражданский долг….

– Ребята, вы сейчас не должны воспринимать нашу беседу без протокола, как допрос, потому что ваши сведения могут помочь воссоздать картину преступления, которая никоим образом не коснется вашего участия в судебном расследовании… со всеми вытекающими….

– Знаем мы ваши приемчики, – Рыжий явно был главным в этой разношерстной троице, так как именно на него сейчас были нацелены взгляды товарищей, – из беседы ловкой манипуляцией разговор станет протоколироваться как самый настоящий допрос свидетелей.

– Не стоит считать полицию исключительно жесткой надзирающей инстанцией, ведь ваш покой и комфорт даже сейчас во многом зависит от успешного расследования данного преступления! – не смотря на то, что пафос обычно претил натуре старлея, он, нет-нет, а и выдавал некие перлы, наподобие приведенным сейчас.

– Господин полицейский, – Рыжий по умолчанию взял бразды разговора со стороны всей дружеской компании в свои, веснушастые и неподдающиеся загару ни при какой солнечной интенсивности, руки, – мы реально оттягивались с телочками из номера 3В в соседнем бунгало на морской глади у мыса, что слева от турбазы. Нам было не до рассматривания местных пейзажей и преступников, так как красота голого женского тела на фоне лунной дорожки затмевает сознание полностью и бесповоротно.

– 3+2?! – Ищенко улыбнулся понимающим изображением физиономии, но глаза при этом цепко выхватывали все фрагменты мимики своих оппонентов по «недопросу».

– Здоровая конкуренция возможна и на романтическом поприще, – подал голос Короткий, пытаясь разрядить тематическое напряжение.

– Вам не кажется, господин следователь, что разговор начинает зацикливаться по круговой орбите?! – Рыжий дал понять всем присутствующим, что время беседы вышло, и у каждого имеются свои планы на остаток дня.

– Я не следователь, а сотрудник уголовного розыска, что, в принципе, сейчас не так уж и важно. Только прошу четко уяснить, что любое осознанное укрывательство фактов при раскрытии преступлений, особенно таких тяжких как рассматриваемое сейчас, несет уголовную ответственность, предусмотренную….

– Начальник, как нам еще довести до вашего сознания, что мы законопослушные граждане и всегда готовы помогать родной полиции?! Только в данном случае нам не повезло быть полезными! – Рыжий сверкал глазами и импульсивно трогал то подбородок, то левое плечо правой рукой, в то время как его левая рука выстукивала нервную дрожь по подлокотнику кресла, в котором он находился.

Ищенко достал из видавшей виды кожаной папки три визитки с указанием служебных телефонов своего отдела и оставил их на журнальном столике рядом. Потом он встал с продавленной кушетки и, молча кивнув всей честной компании, вышел из номера.

Его следующей целью посещения стали две студентки из номера 3В, которые прибыли из соседнего региона. Ведь нужно было, в первую очередь, избежать встречи опрошенных парней с ними для исключения дачи показаний, дублирующих уже полученную информацию. Конечно же, любые договоренности сторон можно вскрыть при желании. Но зачем же тратить свое время и силы для такой простой комбинации?!

К счастью оперативника, обе девушки были в своем номере, и после предварительного приветствия и подтверждения своих намерений путем предоставления служебного удостоверения он с довольно приветливым видом стал задавать свои незамысловатые вопросы. Причем, как и в предыдущем случае, для идентификации женской красоты он применил современный песенный репертуар, где фигурировали Кофе с Молоком. Причем ему в данном случае сама судьба подыграла, так как девушки были одного возраста и комплекции, но полными антиподами в своей цветовой гамме. А именно, голубоглазой блондинкой и жгучей брюнеткой с карими очами. Причем, как подсказывало ему внутреннее чутье, эти представительницы слабого пола были в своем естественном колере, то есть, натуральность цвета волос и глаз вопияли о себе: ни тебе краски, ни тебе же линз.

– Красота спасает мир каждое мгновение жизни! Но если она сотрудничает со следствием, то этот феномен отражается даже на скорости вращения Земли! – ну, не мог Степан Харитонович, как сразу же стали его называть обе нимфы, отказать себе в удовольствии делать комплементы девичьему самолюбию, которое могло в нужный момент ответить столь необходимой искренностью, – Девушки, помогите! Вопию!

– Вам, (имярек), необходимо рассудить наш спор о том, где на нашем пляже самая теплая вода, – Кофе жеманно закатила глаза и, облокотившись на спинку кресла, грациозно изогнула стан, – Я считаю, что на Бассейнке, а подруга упирается, считая, что напротив выхода из турбазы самый пологий шельф, и вода прогревается лучше.

– Думаю, что на всей Коровке идентичные условия, хотя поэкспериментировать с градусником имеет смысл, – Степан всегда был терпелив, когда дело касалось симпатичных гендерных антиподов.

– Возможно, вы в этом году еще не загорали, судя по цвету вашей кожи, выглядывающей из-под коротких рукавов рубахи, – Молоко не отставала от подруги, создавая для сотрудника правоохранительных органов при исполнении, условия попадания в искусно созданные «клещи», выбраться из которых сейчас и предстояло Степану.

Разговор еще некоторое время продолжался в заданном девушками ключе, ведь студентки на своем курсе в родном ВУЗе слыли красавицами и сердцеедками, что в их возрасте еще не успевает надоесть и требует постоянного подтверждения со стороны воздыхающей публики. Однако после появления на пороге продавца даров моря, который видел в туристах прекрасный рынок сбыта своей ежедневно вылавливаемой продукции, волна кокетства несколько схлынула, и Степан, очнувшись от женских чар, смог-таки получить тематическую информацию. Как он и предполагал, сведения, полученные от «лесозаводчан» полностью совпали с «комсовскими» (Комсомольск-на-Амуре на Дальнем Востоке называют Комсой, так что этимологию названия жителей этого славного города можно считать логичной). Посетовав на ментовскую судьбу и удачу, которая пока не сподобилась обернуться лицеприятной стороной своего величия, Ищенко, как и в предыдущем случае, сунул по одной визитке каждой девушке и убыл в направлении следующего номера, где проживали супруги в возрасте «под сорок» со своим отпрыском десяти лет.

Оперативник понимал, что в этой стандартной семье навряд ли получится разжиться необходимыми сведениями из-за полного отсутствия в данном случае авантюризма, необходимого людям для их искреннего желания помогать следствию и по причине их слишком унылого гражданского статуса. Ведь семья, по мнению закоренелого холостяка, была не краеугольным камнем общества (а по версии «совковых» социальных технологов – ячейкой этого же общества), а тем болотом, которое затягивает в себя многие лихие головы, оставив от их активной жизненной позиции очень часто лишь воспоминания.

Уже достаточно негативно настроив себя против образцово-показательной семейной жизни предстоящих собеседников, лихой опер быстро вскочил на крыльцо и достаточно назойливо позвонил во входную дверь номера 2А. Именно здесь и проживали уроженцы Хабаровска, уже в течение последних пяти лет регулярно приезжающих на турбазу «JK Beach», и ставших для Галины Викторовны Ким постоянными клиентами со всеми, как говорится, вытекающими.

– Добрый день! – приветствие было совмещено с предъявлением своего мандата и стандартной вступительной речью, – У следствия имеется ряд вопросов, на которые вам нужно без промедления ответить.

– Здрасте, – бесцветный и какой-то унылый голос дородной женщины из соседнего региона, обделенного преимуществами туристического рая, не предвещал никаких жизнеутверждающих мотивов, – нужно, так нужно. Проходите сюда. Моих разбудить?! У нас сиеста послеобеденная, так что не обессудьте.

– Будьте добры, всех членов семьи пригласите на пару слов. Я надолго не задержу. Это не протокольный допрос, а простая формальность по опросу всех отдыхающих туристов турбазы. Ведь место происшествия находится в непосредственной близости, и важно осуществить стандартные следственные мероприятия.

После того, как довольно грузный мужчина с волосатым туловищем и помятым от подушки лицом в сопровождении разбалованного подростка, который не только не поздоровался с незнакомым посетителем, но и довольно громко стал просить родителей визглявым и плаксивым голосом пойти искупаться в бассейне на территории турбазы, присоединился к жене и оперативнику, началось то занудство, которого так не любит Ищенко.

Беседа не получилась не только дружеской, но даже и хоть чуть-чуть продуктивной. Все время невоспитанный сын своих родителей перебивал взрослых и требовал к себе повышенного внимания, а глава семейства плохо соображал и отвечал на вопросы невпопад. Женщина же была явно не в духе, что, в конце концов, передалось и Ищенко, который, устав биться как муха о стекло, с большим удовольствием покинул эту «семейную идиллию», в очередной раз дав себе обещание помнить о народной мудрости перед возможным походом в ЗАГС. Именно семь раз отмерив (в идеале семь по семь), можно резануть по холостой жизни.

Предстояло последнее погружение в туристический рай на сегодня. Определившись, где находится номер 1С с находящимися в нем жителями Биробиджана – вотчиной отечественных евреев, насильно выселенных советской властью в эпические времена, – поручик в полицейской личине твердой поступью направился в нужном направлении.

Глава 7

По дороге к супружеской чете, входящей в состав всеми «обожаемой» еврейской диаспоры, Ищенко пытался сбросить с себя груз последних суток, когда он так глубоко погрузился в расследование. «Такого в моей жизни еще не было, чтобы, вот так запросто живешь, пришлось почти не спать – не есть, а отдавать долг Родине! То ли что-то менять нужно в своей судьбе, то ли просто забить на все эти импульсы, идущие от майора?!» – мысли кружились как белка в колесе: энергетические затраты максимальные, а выхлопа по нулям.

Проходя мимо бассейна с мирно отдыхающими в шезлонгах туристами, потягивающими охлажденные напитки различной алкогольной концентрации, Степан и не заметил, как попал под прицел одной не слишком молодой и спортивной, но достаточно возбужденной от трех «Маргарит» особы.

– Молодой человек! Вы при исполнении? – речь слегка заплеталась, а тембр был преисполнен той характерной хрипотцой, что с потрохами выдает настроение гендерного антипода, – Мне требуется срочная помощь от родной полиции!

Степан от неожиданности встал как вкопанный, причем он никак не мог сообразить, что же нужно ответить этой женщине, преградившей своей красотой в виде семидесяти пяти (или около того) килограммов, и это при росте, чуть превышающем полтора метра. Колорит антропометрии и затуманенное сознание женщины, как говорится, «под сорок» были, мягко говоря, не во вкусе местного гурмана девичьих прелестей. А потому Степан сразу же решил ретироваться в английском стиле, то есть, молча и быстро. Но не тут-то было – роковая красота подобно торпеде, выпущенной из субмарины при атаке, уклоняющейся на галсе, надводной цели, нетвердой, но решительной походкой почти стремительно приближалась к ошеломленному несанкционированной ситуацией оперу.

Принимая во внимание, что на них, улыбаясь и показывая пальцами, что не очень соответствует образцу этики поведения в публичных местах, пялилось около десятка пар глаз, получалась картина маслом, как говорят у них в Одессе. Степан завис на несколько мгновений с приоткрытым ртом, что делало его в прямом смысле шутом гороховым, но на каком-то сверхъестественном уровне, обусловленном интуицией, он все-таки взял себя в руки и приготовился к отражению атаки.

– Мэм, вам нужно успокоиться и в лаконичном виде сформулировать вашу просьбу или предложение, – голос почти не дрожал, однако испуганное лицо еще не полностью трансформировалось в уверенность должностного лица при исполнении, – старший лейтенант Ищенко! Уголовный розыск!

– О! Ищенко в процессе розыска! Какая прелесть! Это-то и нужно одинокой женщине, которая тоже ищет себе кавалера! Мы созданы друг для др….

– Женщина, будьте добры…. – голос начинал набирать необходимую твердость, переходя на металлический спектр низкочастотной акустики.

– Господин полицейский! – на помощь тонущему «Титанику» вовремя никто не пришел в свое время, не смотря на громкое SOS в радио-эфире, а потому ответственная и смуглая одновременно блонда лет тридцати «с хвостиком» с большим энтузиазмом приступила к спасательной операции сейчас, – Вас просят к телефону срочно!

– Спасибо, мадам! – на подмигивание стройной нимфы Степан отреагировал с большим оптимизмом.

Еле увернувшись от «Миссис Грация», оперативник стремительно бросился восвояси, благодарно улыбнувшись девушке, которой не все равно. Он даже готов был послать воздушный поцелуй, окрыленный вниманием столь прелестной особы. Но только в тот момент, когда уже его голова почти повернулась на встречу «женщине-мечты», а губы уже сложились в тематическую трубочку, мощный фонтан брызг окатил его с ног до упомянутой головы из-за «бомбочки», которую изобразил один из подростков, вечно мечтающих сделать что-нибудь существенное в своей жизни.

Толстому Паше, коим и оказался один из группы проказников лет тринадцати-четырнадцати, пришла в голову эта мысль сразу же, как в спектр его внимания попал незадачливый блюститель порядка. Эдакая пацанская удаль была по достоинству оценена его товарищами, которые засвистели и заулюлюкали в один голос.

«Не в огонь, так в полымя! Черт знает что, меня сегодня одолевает! Сейчас устрою этому дитятечке выволочку!» – мыслительный процесс происходил сам по себе, тогда как физиономия отразила нечто страшное, когда Степан обратил свой взор на группу подростков, пытавшихся превратить выходку одного из их компании в некое подобие героического поступка. По всей видимости, лицо старлея отражало тот тип негодования, который мог бы соответствовать Князю Тьмы при исполнении своих самых важных дел.

– Быстро ко мне! – не смотря на то, что военнослужащие во всем мире не слишком-то признают авторитет полицейских, когда дело касается уставных взаимоотношений, считая своих оппонентов «неженками-мороженками» из-за их существенной причастности к жизни обычных штатских, те в свою очередь зачастую бравируют некими штампами из армейской жизни, – Смирно! Слушать приказ командира! Сейчас же построились в шеренгу по одному по ранжиру!

По непонятной причине группа подростков немедленно замолчала и бросилась к временно исполняющему должность командира, считая его команды в настоящее время самыми важными в своей безмятежной жизни. Толстозадый и неповоротливый Паха еле вытащил свое рыхлое тюленье тело на настил у бассейна и, как мог быстро, попытался воткнуться в самый центр строя.

– Солабон, – голос Степана стал мягче, но твердостью слов все еще можно было забивать гвозди в гранитную скалу, – в конец строя!

Потом последовала лекция из «Курса молодого бойца», в которой курносые, веснушастые и слегка пригорелые на приморском солнышке головы были преисполнены единого порыва вникнуть в суть морального кодекса будущих защитников Отечества. По окончании выволочки старлей лаконично закончил свою речь словами: «Вольно! Разойтись!», – которые сопроводил одобрительным кивком головы и отданием чести, энергично приложив кисть правой руки к виску. Ребята, понурив головы, разошлись по своим шезлонгам, негромко комментируя услышанное, а Степан, вдруг вспомнив о еврейской чете, которую необходимо опросить на предмет возможных свидетельских показаний, быстрым шагом направился к их номеру.

После довольно продолжительного звонка во входную дверь последовал характерный звук открываемой защелки и голос показавшегося через дверную цепочку мужчины:

– Кто к нам пожаловал?! – речь была самой обычной для столицы Еврейской автономной области, но очень своеобразной для Приморского региона, а потому Степан сначала сделал неуловимое движение своей полицейской мимикой, пытаясь уловить весь колорит вербальности.

– Старший лейтенант Ищенко! Уголовный розыск! Произвожу опрос всех людей на турбазе касательно происшествия, произошедшего в ночь на первое августа в районе водораздела примыкающего к ее территории, – оперативник, привыкший улавливать даже самые незначительные детали в поведении своих визави, мгновенно прочитал по физиономии «хитрого еврея» (а разве бывают другие?!), что он явно в теме.

– Дорочка, к нам господин полицейский пожаловали! – звук открывающейся цепочки засвидетельствовал готовность продолжить «дружескую» беседу между жандармом и депортированными евреями, – Проходите, поручик! Краля моя, сообрази нам по стаканчику чайку со сдобой. Вы не возражаете, молодой человек, против чайной церемонии в компании старых евреев?!

– Я на пару минут и для пары же вопросов! – Степан не хотел тревожить семейную идиллию, а кроме того прекрасно понимал, что время – деньги!

– Не обессудьте, молодой человек! Как разрешите к вам обращаться по имени-отчеству?! – Доротти обезоруживающей материнской улыбкой просто пригвоздила Степана к креслу возле стеклянного столика, сервированного для чаепития, – Меня зовут Доротти Моисеевна, можно тетя Дора, а моего благоверного – Ефимом Марковичем или дядей Фимой.

Можно не сомневаться, что живучесть евреев, обусловленная, в первую очередь, их понятным генотипом, доставшимся в наследство от праотцев, среди которых Адам может считаться, в прямом смысле, «мальчиком в гольфиках», не закончилась в газовых камерах нацистского режима. Сейчас перед представителем полиции региона предстали самые прямые потомки того самого Моисея, который сподобился убить египетского надзирателя и вывести шестисоттысячное племя из рабского заточения североафриканской империи.

А потому все попытки вскрыть внутренний мир своих оппонентов были обречены на победу только в тех пределах, которые заранее были определены именно ими самими.

– Степан Харитонович, – Доротти Моисеевна внимательно следила не только за тем, чтобы чашка опера не была пуста, но и за всеми тонкостями разговора, – мне кажется, что наша возрастная бессонница стала даром небес для вездесущего уголовного розыска. Слушайте и успевайте записывать….

Далее последовало очень литературное изложение всех тонкостей увиденного в предрассветный час означенного первого августа, когда Доротти Моисеевна в компании своего дражайшего супруга Ефима Марковича совершала утренний моцион, вдыхая свежие порывы морского бриза, перемешанные с характерным запахом гниющих водорослей, выброшенных на песчаный берег приливом.

– Представьте себе наше негодование, когда мы с мужем увидели, что дама, хотя и очень крепкого телосложения и достаточно высокого роста для среднестатистической антропометрии слабого пола, тащит по песку какие-то тяжести. Грешным делом, у меня даже мелькнула мысль помочь «бедняжке». Но пока мы решали вопрос о том, как лучше преодолеть разделяющее нас расстояние: по берегу или напрямую, – что казалось нам тогда актуальным, женщина в красном стремительно покинула это страшное место. Сейчас, уже задним числом, мне кажется, что сам Саваоф защитил нас тогда. Иначе, как понять промысел Божий, если не через спасение племени избранных?!

Теологический аспект бытия мало интересовал оперативника, являющегося по совместительству еще и закоренелым атеистом, а потому, задав несколько уточняющих вопросов, в его сознании сложилась четкая картина, мало чем отличающаяся от услышанного стажером от Романа-охранника. Но сопоставлять детали и делать выводы еще только предстояло в кабинете Васильченко во время подведения итогов опроса отдыхающих и служащих турбазы «JK Beach». А потому на данном этапе старлей был полностью удовлетворен и в своей беседе с гостеприимными евреями позволил себе погрузиться в национальный колорит «избранного племени», часто мотая головой в знак условного согласия даже тогда, когда его жизненное кредо должно бы было отчаянно протестовать.

Кстати, именно сейчас он получал неоценимые сведения из Ветхого Завета, некоей интерпретации Нового Завета, священного Талмуда и Преданий предков, кои общались с Богом напрямую, избегая корыстных посредников, называемых сегодня магами, экстрасенсами, колдунами, волшебниками и даже священниками. Подумать только, сколько невежества обнаружил в себе Степан Харитонович, который всегда считал себя довольно образованным человеком, не смотря на то, что выбранная профессия в нашей стране мало кем считается интеллектуальной в связи с большим объемом именно физических нагрузок, идущих в прямой ущерб в соотношении с умственным развитием. Но «мент» – это не совсем спортсмен, и не совсем юрист (по крайней мере, оперативные работники). Так что грань между силой и умом в данном случае очень даже зыбкая, что оставляет место для маневра. И именно евреи используют в своем ежеминутном процессе выживания это пластичное свойство материи для вполне корыстных целей.

Короче говоря, Степан впервые в жизни попал в общество людей, которые по самому определению порядка вещей могли бы озлобиться на весь мир, а вместо этого они ведут себя в нем как владыки и властелины. До такого уровня психоанализа опер еще не достиг, однако первичный посыл в нужном направлении был получен. Так или иначе, а сегодня Ищенко получил тот бесценный опыт, который он в дальнейшем будет использовать не только на благо общества, но и в чисто личных целях, памятуя о бренности всего сущего и важности уметь находить выгоду даже в самых, казалось бы, негативных ситуациях.

Глава 8

Где бы ни начинались прорывы в расследовании по делу об убийстве Семена Ивановича Брусникина, а все тематические решения должны определяться именно в кабинете следователя Васильченко, который во всей полноте несет ответственность за его продвижение. Конечно же, майор уже и сам составил некоторое представление о маячившем на горизонте «висяке», но сдаваться раньше времени ему претили два существенных обстоятельства: возможность давления «сверху», напрямую влияющая на безмятежное вхождение в пенсионный стандарт, и, естественно, уязвленное самолюбие «мента», которое всю жизнь вело лютую борьбу с преступниками самого разного калибра.

Как и положено по заведенному от века правилу, ровно в 09-00 по Владивостокскому времени, которое в международном стандарте определялось как + 10-00 к капиталистическому Гринвичу, мать его, кабинет следователя был укомплектован всеми задействованными в расследовании лицами: хозяином «пикника», Владимиром Михайловичем, Степаном Ищенко, Николаем Крайновым и Евгением Мягковым.

В связи со строгой субординацией все сидящие за уже знакомым читателю овальным столом (не путать с Овальным кабинетом в Белом доме, дабы понимать всю важность принимаемых решений, плюс ответственность за них!) открывали свои рты только после приглашения со стороны майора. А потому минутная пауза после того, как все удобно расположили свои фигуры и прокашлялись для максимальной готовности к докладу, была направлена больше для дисциплины духа и полной концентрации.

– Так-с, Михайлыч, есть, что добавить к своим предыдущим выводам по делу? – деловой тон начальника не мог обмануть присутствующих, уловивших в его голосе некий упаднический посыл, – Наверняка ты уже прокрутил ситуацию вдоль и поперек?!

– Степаныч, из нового в голове старого капитана могу лишь добавить о довольно долгом и мучительном уходе жизни из Брусникина, – какая-то усталая и вымученная улыбка на лице судмедэксперта только усилила общий настрой собравшейся компании, – который по моим представлениям мог находиться между небом и землей около суток. А вообще, как говорят исторические летописи на счет колосажания, жертвы столь мучительной экзекуции, например, в эру Дракулы могли мучительно умирать до трех суток. Этот вид смерти относится к одним из самых антигуманных из известных.

– Это дает нам возможность утверждать, что Брусникина похитили в ночь с тридцатого на тридцать первое июля?! – майор сразу оживился, видя, что количество актуальной информации начинает пополняться.

– Плюс или минус, так. Ведь его могли удерживать и до пыток… – Владимир Михайлович обвел всех блуждающим взглядом человека, пытающегося найти понимание коллег.

– Когда его видели последний раз живым и невредимым?! Коллеги по работе или соседи?! – майор уставился немигающим взглядом на Ищенко, давая тому понять, что не потерпит, если этот вопрос был упущен из виду.

– Товарищ майор, – голос старлея был бодр и беспристрастен, что выдавало в нем внутреннее ликование человека, идущего на шаг впереди своего начальства в распутывании этого клубка фактов и улик по делу, – его последняя смена на автостоянке должна была завершиться в 08-00 тридцать первого июля. От чего мы сначала и отталкивались при расчете времени его похищения и удержания. Однако Брусникин, не сообщив своему работодателю, за сутки до этого самостоятельно совершил подмену на некоего Красикова Дмитрия Лукича – безработного персонажа, подменившего жертву преступления, – на последнюю перед его убийством смену.

Раздавшийся громкий возглас шефа, мало походил на литературный стиль, от чего в данном месте уместно будет привести его аналог в приемлемом для цензуры виде. «И почему же ты, нехороший человек, такую информацию держал в себе?! Ведь твой внутренний мир сейчас принадлежит только расследованию, а не….» – стилистика могла бы быть и более изящной, однако офицерский корпус российской полиции в отличие от института благородных девиц отличается, в первую очередь, именно прямотой выражений, даже если они идут в полном противоречии с эстетикой речевых оборотов, принятых в приличном обществе.