Текст книги "Волшебник из третьего 'Г'"
Автор книги: Валерий Тимофеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Тимофеев Валерий
Волшебник из третьего 'Г'
Тимофеев Валерий
Волшебник из третьего "Г"
Роман – сказка
в четырех повестях
ПОВЕСТЬ ПЕРВАЯ
ВОЛШЕБНАЯ СИЛА
ГЛАВА 1
ВОЛШЕБНЫЕ КАРТИНКИ
Даже если очень старательно искать, и то вряд ли найдутся на всем белом свете такие мальчишки и девчонки, которые не слышали бы сказок и не мечтали о волшебной палочке или о шапке-невидимке, о ковре-самолете или о сапогахскороходах.
Коська даже во сне видел эти замечательные предметы, совершал с их помощью различные чу-деса: улетал в загадочную Индию или строил не-обыкновенный город, где на каждом перекрестке парки с качелями и каруселями, игровые площад-ки и тиры, детские клубы и театры. Но это было во сне. А взаправду ему оставалось только взды-хать и завидовать могущественным героям сказок.
– Что за скучная жизнь? – жаловался он самому себе. – Никаких превращений, никаких исчезнове-ний. Скоро вырасту и нечего вспомнить будет. Хоть бы какое волшебство! Ну хоть на один де-нек... хоть на один разок...
В третьем классе, где учился Коська, сказки любили все. Но никто не знал больше его всяких невероятных историй, ни у кого не было столько книжек – они лежали на столе и под столом, на стуле и под стулом, на холодильнике и под диваном, и даже под подушкой, если вы туда загляне-те, обязательно обнаружите какуюлибо сказку. И ни у кого по стенкам детской комнаты не висело столько волшебных картинок. На них были: джи-ны, вылетающие из дымящихся кувшинов, ка-жется, только попроси и исполнят любое твое же-лание; добрые феи в голубых и розовых платьях с цветами в руках и в волосах; злые ведьмы в ста-рушечьих капотах; бородатые серьезные старич-ки, у которых каждый волосок в бороде волшеб-ный, как волшебны звездные колпачки на головах и сучковатые палки в руках.
Коська мог часами стоять перед этими картин-ками и загадывать, что бы он попросил и как бы он поступил, явись к нему один из этих волшеб-ников. А вечерами, когда темнота выползала из всех уголков комнаты и одни за другими прогла-тывала игрушки, книги и мебель, мальчик прятал-ся под стол и, выглядывая из-за складок длинной вышитой скатерти, ждал – вдруг сказка придет?
Не везло ему.
В тот самый момент, когда, казалось, дрогнула одна из картинок и джин или фея пошевелились и приготовились сойти вниз, его то одолевал сон, то окликала мама, а то хитрый, полосатый как тель-няшка кот Пират с оторванным ухом и подбитым в котовой драке глазом обнаруживал Коську и, схватив зубами за штанину, тянул изпод стола, не забывая громко фырчать и бить длинным и тоже полосатым, как рукав у тельняшки, хвостом об пол.
При таких обстоятельствах конечно же ни одна порядочная сказка не рискнет появиться в вашем доме.
Вы, наверное, сами не раз ожидали подобно Коське и знаете, что все бесполезно – можно до старости просидеть под столом и ничего не выси-деть. Но Коська был упрям. И его упрямству можно только позавидовать. А потому нет ничего удивительного в том, что однажды, когда мама и папа ушли в театр на очередную премьеру, а Пи-рат отбывал наказание в темной кладовке и не мог никому помешать, Старичок-Боровичок оглядел-ся, прислушался – не остался ли кто еще в доме? – и поманил Коську пальцем.
Мальчик, так долго ожидавший этого, не пове-рил и остался сидеть под столом. Только глаза его округлились, рот открылся, а дыхание останови-лось.
– Ну же! – нетерпеливо шепнул Старичок-Боровичок. Он нахмурил брови и негромко топ-нул ногой.
Коська опомнился.
– Сейчас, сейчас, – сказал он и подбежал к кар-тинке. Радостный блеск его глаз не смутил Ста-ричка. Тот несколько раз кивнул головой, помор-гал длинными ресницами и опять прислушался.
Проделав эти совсем не волшебные движения, Старичок-Боровичок мелко затрясся, и Коська ус-лышал тоненький, словно звенели вдали коло-кольчики, мягкий смех.
Он решил для себя: – "Наберусь терпения и по-дожду – будь что будет. Вон сколько ждал и ниче-го, не умер." И он не спускал со Старичка-Боровичка глаз. А тот неожиданно оборвал песню колокольчиков и улыбнулся Коське.
– Ты так долго ждал, так жалобно просил и так хорошо мечтал употребить волшебную силу, если она к тебе когда-нибудь придет, что я не смог больше оставаться равнодушным. – Он опять при-слушался, огляделся и, поморгав ресницами, серь-езно продолжил. – Я решил испытать тебя и дове-рить тебе волшебную силу. Ты сможешь вос-пользоваться ей три раза. Так, как пожелаешь. Я не ставлю тебе никаких условий. Решай сам.
И волшебник замер на картинке, словно это не он минуту назад разговаривал с Коськой и обещал ему, ой, даже подумать страшно!
– А слово! Вы забыли сказать волшебное сло-во! – Коська гладил рукой по картинке, пытаясь разбудить Старичка. – Зачем же вы перестали го-ворить? Ну оживите еще раз! Прошу вас! Ну по-жалуйста!
Боровичок открыл глаза.
– Тихо, тихо, – успокоил он мальчика. – Я ниче-го не забыл, – и вновь повторил все оглядывания, прислушивания и моргания. – Я вспоминаю. Ста-ренький уже, сам понимать должен. У нас в вол-шебном деле, как бы тебе сказать, ничего нельзя перепутать, иначе натворишь такого... ну очень много бед. – Он еще немного помолчал, прежде чем спросил. – Знаешь ли ты беседку в садике за вашим домом?
– Там их две! Большую или старую?
– Старую. Ту самую, где под полом за оторван-ной доской живут семь веселых, похожих на мяг-кие пушистые комочки, щенят.
– Знаю, – признался Коська. – У меня там в тай-нике цветные стеклышки лежат.
– Не о стеклышках речь, – остановил Старичок-Боровичок. – Возле этой беседки растет старый карагач...
– А в его дупле живут два задиристых воробья! – подсказал Коська.
– Да-да, – сказал Старичок. – Но и не о воробьях речь. Воробьи, ну их... пусть себе задираются, вы-растут, поумнеют.
Он понизил голос и пригласил Коську сесть поближе.
– А сейчас слушай внимательно и запоминай. Готов?
– Готов, – прошептал Коська.
Казалось, весь мир затаился. Ни звука не доле-тало до комнаты. Вечные звонки трамваев, отда-ленный грохот завода, визг тормозов машин – все исчезло. Даже маятник на ходиках безвольно по-вис, прислушиваясь к странному разговору.
Волшебник опустился на пень, снял шляпу, обмахнулся ей как веером и заговорил:
– В тот день, а вернее, в ту ночь, когда Кукуш-ка, живущая в ваших часах прокукует двенадцать и еще один раз...
– Так не бывает! – перебил Коська.
Старичок удивленно посмотрел на мальчика и замолчал.
– Я больше не буду! Простите пожалуйста! – взмолился Коська.
– Не бывает, не хочу, не получится... Уф, – за-тряс головой Старичок. – С детства не любил та-ких слов. Кто их придумал? И зачем? Оправдать свою лень? Он положил свою руку на плечо Коське и заглянул в глаза. – Ты мне веришь?
– Верю, конечно верю!
– Так вот, когда Кукушка прокукует двенадцать и еще один раз...
Коська прикрыл рот рукой, чтобы не сказать еще чего-нибудь обидного для Старичка-Боровичка.
– ... спеши в беседку и жди. Да смотри, сиди тихо! Никто не должен ни видеть тебя, ни слы-шать, хотя искать будут очень старательно, а при-слушиваться очень внимательно! Прилетят две совы и сядут на дерево. Если ты пошевелишься, – они улетят. Если ты испугаешься – ничего не ус-лышишь. А если ты ничего не услышишь – вол-шебное слово не воробей, оно не останется сидеть на ветке и дожидаться, пока страх твой пройдет – ты никогда не сможешь совершить даже одно, са-мое маленькое чудо. Совы прилетают в эту бесед-ку один раз в сто лет. И только один раз в сто лет можно услышать волшебные слова.
– Когда это будет? – переспросил Коська.
– Двенадцать и один! Жди!
Сказав это, Старичок-Боровичок вновь помор-гал, огляделся, прислушался, одобрительно кив-нул несколько раз Коське и... исчез вместе с пнем, на котором сидел.
Исчезли зеленая полянка в россыпи ярко-голубых и красных цветов, густой темный лес, простирающийся до горизонта, и все-все, что бы-ло нарисовано на картинке. Остался висеть на стене только чистый лист бумаги.
Закачался маятник, отсчитывая секунды; в комнату прорвались звуки вечернего города; на стенах причудливыми тенями зашевелились от-блески уличных фонарей.
А Коська не знал – верить или не верить тому, что услышал и увидел он в этот вечер в полутем-ной комнате. Так все было похоже на сказку, а сказок, как учили его в школе и дома, на самом деле не бывает. Нет, они, конечно, бывают, но в книжках для маленьких, чтобы дети не плакали. Коське же очень хотелось, чтобы сказки были в жизни.
Он закрывал глаза, вспоминая, как серьезно оглядывался Старичок-Боровичок, как он при-слушивался и моргал, весело смеялся и загадочно разговаривал. И обещал ему волшебные слова.
– Двенадцать и один, – повторил Коська. – Что же это за время такое? Никогда наша Кукушка не куковала больше двенадцати раз, – вспомнил он. – У нее и завода не хватит. Взрослые всегда правы. Ничего волшебного в жизни нет, – с грустью подумал он и погладил рукой опустевшую картинку. – Только почему СтаричокБоровичок исчез?
ГЛАВА 2
ДВЕНАДЦАТЬ И ОДИН
Сделав для себя малоутешительный вывод, что взрослые всегда правы, остаток вечера Коська провел бесцельно. Ему ничего не хотелось делать. Взял в руки книгу, но и самая интересная сказка, которую он мог читать с закрытыми глазами, се-годня казалась страшно скучной. Включил теле-визор, но скоро его выключил.
– Одни и те же мультики по сто раз показыва-ют, – проворчал он. Писателей полным-полно. Что им трудно сочинять или не умеют? Вечно на экране этот глупый Слон с простуженным голо-сом и попугай, похожий на разукрашенное яйцо. Интересно, где Слон простудился? В Африке же всегда жарко...
Когда один дома, все из рук валится. Книжки не шли на ум – глаза видели буквы, а до сознания не доходило. Игрушки так и не дождались Кось-ки. И лишь кот Пират, выпущенный из кладовки под "честное слово", угадал настроение мальчика и великодушно позволил погладить свою мягкую "тельняшку", подергать за рваное ухо и поиграть полосатым рукавом, а сам, прикрыв единственный целый глаз, лежал на Коськиных коленях и тихо мурлыкал.
– Если тебе нра-а-вится гладить меня, пожа-а-луйста. Я не про-о-тив. Тем более, что мне самому это нра-а-вится.
Так вдвоем они коротали время, дожидаясь возвращения мамы и папы.
Когда повернулся в дверном замке ключ, Кось-ка выбежал в коридор. Он хотел было уже обнять маму, но его остановило удивленное восклицание.
– Что за чудеса? – спросила мама.
– Ты почему не спишь? – спросил папа.
Они возвращались домой, думая, что сын спит и никто не помешает им поспорить о спектакле. Ведь им так редко удается сходить в театр. А это такой праздник! И всякий раз, покидая сказочный храм искусства, они обещают друг другу прихо-дить в театр каждый месяц, два раза в месяц. Но, конечно же, никогда не выполняют обещание. А жаль. Взрослым не меньше, чем детям нужны сказки.
Коська появился перед папой и мамой, оборвал сказку родителей.
Папа посмотрел на маму, мама посмотрела на папу, оба пожали плечами, вздохнули и вернулись в такую не сказочную жизнь.
Коська, даже если бы и хотел, не смог понять, что с ними происходит. Ему уже расхотелось ко-го-нибудь обнимать и делиться своей маленькой тайной.
Никому до меня нет дела... Только и знают, что гонят. Всем я мешаю. "Иди поиграй, иди уроки учить, иди спать..." Вот возьму и насовсем уйду.
Это неправда, Коську любили и даже очень любили. Но сегодня ему нужно было нечто боль-шее – понимание. Мысли Коськи были в волшеб-ном мире сказки, мысли папы и мамы – в волшеб-ном мире театра. Как непросто им встретиться!
Коська повернулся и тихо-тихо побрел в свою комнату. Рядом с ним, касаясь ног мальчика, мяг-ко вышагивал Пират. А следом шли мама и папа.
Коська опустился на край дивана, зажал коле-нями ладони и грустно разглядывал половичок под ногами. Мама подсела к нему, нежно обняла за плечи. Папа встал у двери как часовой на посту. Он молчал, часовые всегда молчат. Пират и Кось-ка тоже молчали, хоть и не часовые. Пират, вооб-ще-то мог бы и сказать что-то, но знал всего два слова: "мяу" и "мур". А их все в семье выучили наизусть, не повторять же. А мама хотела сказать сыну какие-нибудь хорошие, добрые слова, но никак не могла выбрать – с какого начать.
Она рассеянно оглядела комнату и спросила:
– Зачем ты пустой лист на стенку повесил?
Как же он забыл, что мама всегда все замечает. Теперь надо про Боровичка рассказать. И Коська нехотя ответил:
– Он не пустой был.
– Что значит "не пустой"? – не понял задумчи-вый папа.
– Там Боровичок, и полянка, и лес были нари-сованы, – буркнул Коська.
– И куда же все это подевалось? – спросила ма-ма.
– Не знаю, – признался Коська и неожиданно засопел, готовый вот-вот расплакаться. – Исчезло куда-то.
Мама прижала к себе сына, улыбнулась и ска-зала весело.
– И из-за этого ты расстроился?
Коська кивнул.
– Ну и пусть исчезает, – попробовал пошутить папа. – А ты новую картинку повесишь, еще луч-ше этой.
Но мальчик решительно отказался.
– Пусть эта висит.
– Пустая?
– Он все равно придет! Я буду долго-долго ждать, всю жизнь! До старой старости! И дож-дусь!
Коська пристально вглядывался в лист, словно надеялся, – сейчас начнут появляться очертания леса и полянки.
Папа стоял, стоял; ему надоели эти рассусоли-вания и он сказал строго:
– Хватит сказки рассказывать. Посмотрите на часы! Спать давно пора! – И, выходя из комнаты, напомнил. – Завтра на один час раньше вставать.
Пират вспрыгнул Коське на колени, поднял вверх свой полосатый "рукав" и глянул хитрым глазом в лицо мальчика.
– Мяу, – только и сказал он, и стукнул "рука-вом" по плечу, но Коське этого вполне хватило, чтобы заподозрить в последних словах, сказанных папой, что то необычное.
– На один час раньше? – заглядывая папе в рот, переспросил он.
– Завтра начинается летнее время, – просто объ-яснила мама, словно то, что она знает, непремен-но должны знать все. – Стрелки всех часов пере-ведут на один час вперед. Было двенадцать, ста-нет один час ночи.
– Мяу, – вкрадчиво протянул Пират, как бы спрашивая: – "Ну, что ты теперь скажешь?"
Коська склонил голову на левое плечо.
– Двенадцать! – весело произнес он и быстро перевел ее на правое плечо. Час.
Сегодня переход на летнее и зимнее время де-ло привычное. А в жизни Коськи это было в пер-вый раз, и значит, необычное. А во всем необыч-ном при желании всегда можно усмотреть вол-шебное, особенно если только и делаешь, что мечтаешь о нем. Еще и Пират подливает масла в огонь. – "Ага, рядом!" Ну как тут не поверить и не повеселеть?
Размышляя, он еще несколько раз повторил качания головой, не забывая произносить: – Две-надцать – час! – и, радостный, пожелал маме:
– Спокойной ночи!
Ему очень хотелось остаться одному. Кажется, сбывается! Сказка, наверное, уже притаилась за дверью и ждет, когда же ей позволено будет вой-ти.
Пират полностью поддерживал мальчика, уда-рял хвостом по его руке. Он раскрыл было рот, тоже сказать: – "Спокойной ночи", – но передумал и только зевнул, и, подняв свой полосатый "ру-кав", очень важно пошел рядом с мамой прово-дил ее до двери, а когда щелкнул выключатель и в комнате Коськи стало темно, зеленый светофор-ный глаз Пирата проплыл до кресла и, сверкнув, погас.
– Мяу, – сонно произнес кот.
– Жди, – послышалось Коське.
И он принял твердое решение не сомкнуть глаз. Но решить – это одно, а не сомкнуть глаз – это другое. Особенно после уроков в школе и до-машних заданий, игр на улице и скучания в оди-ночестве. По этой простой причине, когда Кукуш-ка выглянула из своего окошечка и приготовилась отсчитывать полночь, она увидела, что мальчик самым непростительным образом спит и именно в этот волшебный час.
– Ку-ку! – начала отсчет Кукушка.
Но ее кукование не произвело на Коську ника-кого воздействия. Пират же, хоть и считал себя умным котом, во времени разбирался не очень. Зачем ему? Коты часов не носят, на работу им спешить не надо, значит и арифметикой голову забивать ни к чему. Кукует? Ну и пусть себе куку-ет, раз ничего больше делать не умеет. Дармоед-кой не назовешь – есть-пить она не просит. И ме-шать никому не мешает – привыкли.
– Ку-ку! – повторила Кукушка громче и с каж-дым разом вкладывала в голос все больше и больше силы, а одиннадцатый раз прокричала по-добно отдаленному пушечному выстрелу, кото-рый тут же подхватило эхо.
Коська даже не пошевелился.
Кукушка в раздумье притихла и почесала дере-вянным крылом деревянный затылок.
– Вот ведь проспит, а завтра плакать будет, – пожалела она и впервые за все годы, что жила в часах, покинула свое место. Оттолкнувшись от окошечка, она расправила крылья и, пролетев че-рез всю комнату, мягко опустилась на подушку возле Коськиного уха.
– Ку-ку, – уже охрипшим голосом прокуковала она в последний раз.
В темной комнате мелькнула еще более темная тень, и с криком "мяу" упала на подушку. Это Пират, следивший за Кукушкой, накрыл ее в на-дежде полакомиться. Но добыча пахла сухим де-ревом, пылью и немного машинным маслом. Кот покатал ее по подушке, разочарованно фыркнул и скинул ударом лапы с кровати.
Кукушка встряхнулась, погрозила коту и, оби-женная таким грубым обращением, вернулась в свой часовой домик.
От этой бездумной выходки Пирата Коська и проснулся.
– Ты чего, котик? – сонно спросил он, затаски-вая под одеяло обманувшегося Пирата.
– Мяу, – ответил кот и повел головой в угол, откуда по комнате рассыпалось мерное: "тик-так, тик-так, тик-так."
Стрелки на часах, тесно прижавшись друг к другу, о чем-то шептались возле цифры "12". Вот они договорились. Маленькая стрелка оттолкну-лась и перепрыгнула сразу на единицу. Она огля-нулась и махнула рукой – большая стрелка кивну-ла ей и медленно поползла вдогонку.
Кукушка оповестила всех, кто мог ее слышать, о перемене во времени и скрылась в часовом до-мике. Коська проснулся, значит можно с чистой совестью отдыхать.
Мальчик, как завороженный, смотрел на ти-кающие часы.
– Двенадцать и один! – прошептал он. Весь его сон пропал в одно мгновение.
– Мяу, – согласился с ним Пират, схватил зуба-ми одеяло и потянул его с мальчика.
Коська торопливо встал, оделся потеплее и, стараясь не шуметь, прокрался к двери.
Кот не отставал от него ни на шаг.
ГЛАВА 3
В БЕСЕДКЕ
Коська шагнул из освещенного коридора в гус-тую темноту, охватившую его холодом и страхом, и остановился. Первой мыслью, мелькнувшей у мальчика, было страстное желание поскорее вер-нуться в свою комнату, укрыться с головой теп-лым одеялом и крепко-крепко уснуть. Он повер-нулся назад и протянул руку к двери. Что-то мяг-кое коснулось ноги. Коська вздрогнул. Сердце его забилось тревожно и крик, уже готовый сорваться с мгновенно пересохших губ, замер.
– Пират! – догадался он. А догадавшись, успо-коился, а может просто ему стало стыдно за свой страх, или присутствие кота придало силы, и Коська, раздвигая плотно развешенную темь, ре-шительно зашагал в ту сторону, где находилась беседка. Нет-нет, а он останавливался, раздумы-вая, что самое время повернуть назад, но в тот же миг непременно чувствовал прикосновение Пира-та, словно подталкивавшего мальчика, улыбался и уверенно шел дальше.
Днем дорога не заняла бы у него и пяти минут. Но в ночи не только расстояния имеют удиви-тельную способность удлиняться, но и время са-мым непостижимым образом из пяти минут пре-вращается, как вам кажется, в целые двадцать пять.
Коська уже много раз мог подумать, что он сбился и идет совсем в другую сторону, все равно, сколько не приглядывайся, ничего не увидишь. Но здесь невозможно было сбиться. От его дома до беседки с карагачом вела одна единственная дорожка. По краям ее тянулся маленький дере-вянный заборчик, ограждающий ровные ряды кустарника из акации, вишни и шиповника. Да и Пират не собирался двигаться в обход и непре-менно наставил бы Коську на верный путь.
Если бы в этот поздний час светила луна или хоть одно окно бросало во двор свой зовущий свет, словом, было бы чуть-чуть посветлее, Кось-ка увидел бы за каждым кустом притаившихся чудовищ, леших, кощеев и разбойников, которы-ми кишат многие сказки, но даже руки своей воз-ле самого носа не мог он разглядеть, а потому шел и шел вперед, пока не споткнулся о деревянный порог беседки.
Тихо заскулили потревоженные щенята, серди-то фыркнул Пират; и снова ни единого звука не разносилось вокруг.
Коська прополз через беседку и спрятался в углу под широкой скамьей. Над ней давно облю-бовала себе место ветка карагача. Здесь она пря-талась от жаркого солнца и пронзительного ветра, и здесь она укрывала за густой листвой в летнюю пору играющих в прятки детей. Сейчас, когда ли-стья еще не пробились из слегка набухших почек, она устало повисла и дремала.
Укрытие было надежным.
Сове, которая ночью видит лучше чем днем, не удастся заметить ни Коськи, затаившего дыхание и прижавшегося к холодной стенке беседки, ни Пирата, плотно прикрывшего светофорный глаз, но чутко навострившего и рваное и целое ухо.
Чтобы не заснуть, Коська уже десятый раз дос-читал до ста, когда услышал тяжелое хлопанье крыльев. Через мгновение ветка над ним качну-лась и дважды, с короткими промежутками в воз-духе проплыл тихий вздох.
– Уф... уф.
В ответ еще раз захлопали крылья и вторая со-ва опустилась на ветку, еще ниже наклонив ее.
– Уф-ф... уф-ф, – поприветствовали совы друг друга.
– Как долетела, сестрица Бу?
– Устала немного, сестрица Гу, а путь не бли-зок.
– В нашем возрасте не мудрено устать. Я мо-ложе тебя на сто лет, и то притомилась.
– Посидим, отдохнем, да и в дорогу. Рассвет не должен застать нас в городе.
– Сейчас бы не помешало подкрепиться хоть самой маленькой мышкой, напоминание о доро-ге пробудило острое чувство голода.
– Разве найдешь ее в городе? Здесь на каждый даже малый куст по одной кошке приходится. И, хотя мышей ловить они давно разучились на сы-тых домашних харчах, мыши в этом до сих пор сомневаются и предпочитают жить в поле или в лесу.
– Что верно, то верно, сестрица Бу, – ответство-вала полуглухая сестра. И я, сколько не пригля-дывалась, нигде не заметила ни мышек, ни кошек.
– Сегодня все должны спать в своих домах и норах – об этом позаботился сам король Филинов.
– Но все равно, давай-ка осмотримся еще раз внимательнее.
– Давай осмотримся, – согласилась сова. – То, что я сообщу тебе, сестрица Гу, ни одна живая душа не должна услышать. Ты проверь в той сто-роне, а я проверю в этой.
Совы облетели вокруг беседки и карагача, за-держивая взгляд на каждом подозрительном предмете, и снова опустились на ветку.
– Никого не заметила?
– Никого. А ты?
– И я никого. Вот и славно. Теперь слушай. Наша ученейшая из всех наиученых прабабушка прочитала в ненаписанной книге чудес еще одну страницу.
– Как же она прочитала в ненаписанной книге, если ее еще не написали? спросила Гу.
– Не наше дело, – ответила Бу, она не привыкла задумываться. Сказали прочитала, значит так и было. – У них, у шибко ученых, свои причуды. А ты слушай и не перебивай. Так вот, она передает королю Филинов волшебные слова. Они будут действовать целый год, пока прабабушка не про-чтет следующую страницу и не отыщет новое чу-до.
Сова встряхнулась, собираясь с мыслями, по-правила перышки под крылом, наконец решила произнести главное.
– Она узнала, – какое-то даже не движение, волнение воздуха насторожило ее. – Не кажется ли тебе, сестра, что здесь кто-то есть? – спросила Бу, прислушиваясь. – Слышишь? Шорохи под бесед-кой.
Коська похолодел. Но не от страха, нет. Он ис-пугался за тайну. Вдруг совы решат сменить ме-сто и тогда пропадай волшебные слова.
– Успокойся, сестра, – махнула крылом Гу. – Под беседкой живут семь щенят. Они ворочаются во сне. Но даже если они и не спят, нам нечего опасаться. Они еще совсем маленькие и глупень-кие – ничего не поймут и никому не расскажут.
– Мне трудно успокоиться, – призналась стар-шая сестра. – Великая тайна! Идика, посмотри в беседке, а я пока дух переведу.
"Это конец," – подумал Коська и сжался в ко-мочек.
Гу расправила крылья и сделала круг, обозре-вая беседку. Из-под скамьи выскочил Пират и ки-нулся на сову, но промахнулся и убежал. Гу вер-нулась на место.
– У, котище блудливый, косоглазый, общипан-ный! – проворчала она. – Не будь я так занята, по-выщипала бы ему остатнюю шерстюку.
– Не поискать ли нам другое, более надежное место? – предложила Бу.
– Зачем? Здесь мы все проверили и можем при-ступить к разговору. На новом месте снова прове-рять? А у нас нет времени. И потом – эту беседку назначил сам король, а он знает, что делает. Дове-римся ему, сестра, и продолжим.
– Уф-уф... Что-то мне тревожно... предчувствие беды...
– Стара стала...
– Ну ладно, будь по-твоему. Слушай и запоми-най:
Я называю волшебное слово.
Слово для доброго, слово для злого.
Кто им владеет,
Тот силу имеет.
– Бу-бу-бу, – бубнила Гу, повторяя вслед за се-строй.
– Запомнила?
– Бу-бу-бу... Запомнила, – ответила Гу. – А ка-кую силу?
– Останавливать время.
– Время?
– И не только время, – пояснила Бу. – Все-все остановится. И река, и тучи в небе, и гроза, и са-молет.
– Даже самолет?
– Даже самолет.
– И не упадет?
– И не упадет.
– Мне бы такие слова, – мечтательно вздохнула Гу.
– Но-но, без глупостей, – предупредила Бу. – А теперь самое главное. Время остановится для всех и для всего, кроме того, кто соединит стрелки ча-сов и скажет волшебные слова:
Вы устали, – отдохните,
Я за вас побегаю.
– Бу-бу-бу... Все?
– Три раза можно остановить время. Только три раза. Но помни! Моя прабабушка уже забыла волшебные слова. Сейчас забуду и я. Ты пере-дашь их королю Филинов и тоже забудешь. Но если кто-то услышал или услышит их раньше ко-роля Филинов, он станет обладателем волшебной силы! Тогда нам не несдобровать. Смотри, не проболтайся! Лети, не раскрывая рта и не оста-навливаясь ни на мгновение! Вперед и только вперед! Одна лишь смерть может оправдать твою задержку, но, к счастью, тебе еще рано о ней ду-мать. А теперь – в путь!
– Уфф-уфф, – простились совы и, тяжело хло-пая крыльями, полетели в разные стороны.
А Коська еще долго лежал без движений.
Где-то вдалеке пробежал, отстукивая по рель-сам утреннюю песенку, трамвай; в одном, затем в другом окне вспыхнул свет и вычертил на земле неровные четырехугольники; заворочались, пред-чувствуя наступление утра, щенята. И лишь тогда мальчик покинул свое убежище, отряхнул пыль с одежды – пуговица с куртки сорвалась и запрыга-ла по доскам; Коська не стал искать – и побежал домой.
Так любитель сказок и поклонник всех вол-шебников девятилетний Коська из третьего"Г" класса и сам стал волшебником. Он считал себя наисчастливейшим человеком не только в своем классе, но и на всей земле. Ему захотелось сразу совершить такое великое волшебство, чтобы оно сделало каждого почти таким же счастливым, как и он. Заметьте – почти. Даже среди счастливых он хотел оставаться наисчастливейшим. И Коська мучительно перебирал в голове различные чудеса, которые можно совершить для всех. Но чем больше он думал, тем яснее понимал, как мало может. Хоть он и волшебник, а умеет только ос-танавливать время, да и то всего три раза. А тремя остановками стрелок не сделаешь всех счастли-выми. Да и для себя надо что-то совершить. Кому дана волшебная сила? Ему, Коське! И думать надо прежде всего о себе. Три раза на всех не разде-лишь. Никто и не заметит. Никто и спасибо не скажет. Нет! Тратить зря волшебство он не соби-рается! Это Боровичок виноват, что доверил ему так мало. Мог бы подарить волшебную палочку – взмахнул ей и раз – все готово; получай в упако-вочке. Или Джина. Это тоже как волшебная па-лочка, только не совсем удобно вечно таскать с собой кувшин или лампу. Джин это из древних времен. А волшебная палочка – чудо современной техники!
Вы не подумайте, что Коська эгоист или про-сто жадина. Нет, он хороший мальчик. Но с ним приключилась такая необычная история, что еще неизвестно, как на его месте поступили бы вы. А потому, давайте не будем делать поспешных выводов – они чаще всего бывают не верны, – а луч-ше подождем – что дальше будет.
ГЛАВА 4
ПАРОЛЬ
Разрезая широкими крыльями прохладный предутренний воздух, летела сова Гу над лесами и полями туда, где звезды ярче, небо темнее, а ночь гуще – на запад. Как ни старалась она перегнать стремительно приближающееся утро, как ни то-ропилась, солнце летело быстрее. Вот оно робко высветило уголок неба за ее спиной, вяло пере-ползло на высокие крыши домов недавно покину-того совой города, и уже заиграло веселыми зай-чиками в лужах и ручейках, покрывшихся за ночь тонкой узорной корочкой льда; отразилось от них как от зеркала и разлилось вокруг прозрачным голубым светом.
Лес ожил.
Птицы спросонок еще не вылетали на поиски мошек и личинок, дружно сидели на ветках де-ревьев и кустов – приветствовали солнце и делали зарядку крыльям и хвостам; белки и зайцы умы-вались пушистыми лапками, опасливо поглядывая по сторонам – не крадется ли охотник по их душу; бесцеремонно трещали сороки, рассказывая всему лесу увиденные сны и пересказывая каждая на свой лад ночные новости; лениво каркали лени-вые вороны; по кустам к своей норе пробиралась с ночной охоты рыжая лиса, оставляя на колючих ветках клочья ненужной выгоревшей шерсти.
Утро.
Ничего не поделаешь, против законов природы бессильна и сова. Надо прятаться от любопытных глаз.
Выруливая хвостом, опустилась она ближе к земле и замелькала между деревьями. Это удли-нило ее путь, но сова, задевая крыльями кусты и ветви, упорно пробивалась вперед и вперед. На-глые сороки погнались за ней, затеяли игру, – им хорошо, они выспались и отдохнули. Да и нахо-дились не на работе, потому и дразнились, потому и приставали.
– Сова – сова! Пустая голова!
– Сова – совушка! Дырявая головушка!
– Мышеедка!
– Крысоловка!
Но сова, помня приказ старшей сестры, молча выслушивала обидные окрики трещоток, а про себя думала: – "Погодите, выполню задание – раз-берусь с вами!"
Сорокам стало неинтересно – если бы сова хоть разок огрызнулась, они бы ей показали! А она ле-тит себе и летит, как заведенная игрушка. Или трусливая, или совсем глупая? Ну ее, такую скуч-ную, пусть проваливает.
Силы Гу были уже на исходе, когда наконец добралась она до заветного безжизненного леса. Здесь, среди безмолвия и мрака, среди густых бо-лотных туманов, сырости и косматых болотных кочек, отыскала она самое толстое, самое старое и самое скрипучее дерево. Дерево это, как и все его собратья вокруг, за долгую жизнь утратило снача-ла листву, затем ветки, на которых некогда зеле-нела и шелестела от малейшего дуновения ветерка эта листва. За ними наступил черед облетать тол-стой коре в частых и глубоких морщинах. И те-перь стояло оно, мрачно поблескивая высохшим стволом в уродливых сучках, лишенное всех перечисленных прелестей и даже своего законного названия.
