Текст книги "Вольному — воля"

Автор книги: Валерий Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

ГЕНЕРАЛ КРЮКОВ
18 августа, пятница, утро

С утра Келарь опять собрал свой синклит.

– Нашли наконец этого сраного Албанца. Обитает у знаменитой московской бляди на Новой Басманной. Он должен быть уничтожен. Хватит с нас экспериментов. Только кто этим займется?

Он перевел взгляд с Зямбы на Посланника.

– У меня есть несколько надежных ребят, – не очень твердо сказал кавказец.

– Мой дядя этим заниматься не будет, – покачал головой Посланник. – На фиг ему неприятности из-за несанкционированного убийства.

– С твоими «надежными» ребятами все ясно, Зямба. Как только они доберутся до Новой Басманной, то можешь считать их жмуриками. А вот тебя я не пойму, Посланник! – обратился Келарь к Ивану. – Мы твоему дяде уйму денег переплатили, и у нас все это зафиксировано на аудио и видео. Он быстро может сменить генеральский мундир на костюмчик в полоску. А мы вместо этого даем ему еще сто штук. Так что двигай к дяденьке и доложи дислокацию.

…Крюков с внутренней улыбкой выслушал своего племянника. Андрей Юрьевич понимал, что Келарь никогда не решится признаться во взяткодательстве. Да и самого Келаря завалить генералу легче, чем некоего неуловимого Антона.

Но, по природе охотнику, Крюкову уже самому не терпелось разобраться с тем лихим парнем, за которым гонялись сколковцы.

Он не отказался от ста штук баксов, которые выделил Келарь за убийство этого самого Антона, и сказал племяннику:

– Ладно. Гуляй.

Только мочить генерал того парня не будет – возьмет и выяснит, кто он такой.

Крюков вызвал командира группы захвата.

– Дуйте на Новую Басманную. Лайма, проститутка известная, знаешь, где живет?

Сержант кивнул и почему-то покраснел.

– Так вот, у нее сейчас один мальчик сшивается. Вооружен и, предупреждаю, очень опасен. Брать непременно живым.

– Есть! – откозырял сержант, прихватил с собой еще трех омоновцев, и они поехали брать «мальчика».

…Антон и Лайма, или Света, проводили время в своем обычном стиле – по-прежнему избегали любовных контактов, вспоминали далекое школьное былое, обсуждали спектакли и кинофильмы, которые они видели. Вряд ли подобное времяпрепровождение столь красивой пары можно было назвать нормальным, но таким уж странным образом сложились их отношения.

Вот и сейчас они просто болтали, покуривая и попивая кофе.

– А зачем ты ведешь такую, скажем, тяжелую жизнь? – спросил ее Антон. – Неужели самой нравится?

Света недолго помолчала.

– А ты замечал, сколько баб роется в мусорных контейнерах? Мне не хотелось бы иметь такое будущее.

Раздался телефонный звонок. Обычный клиент, подумали оба.

Трубку подняла Лайма и вдруг растерянно поглядела на Антона.

– Просят тебя. Срочно.

Кашин мгновенно выхватил у Лаймы трубку, почти тут же бросил ее на рычаги и стал стремительно одеваться.

– Ключи! – крикнул он, протягивая руку.

– Какие? – растерялась Лайма.

– От гаража!

Там стояли «Ягуар» Лаймы и «Хонда» Антона.

– Держи.

Не прощаясь, он выскочил из квартиры. У подъезда уже стоял «газик», откуда вылезали четыре омоновца.

– Стоять! – в один голос закричали они.

Четыре выстрела раздались почти одновременно – в руках у Антона было два пистолета. Кашин знал, что менты просто в нокдауне и быстро очухаются, поскольку стрелял он по бронежилетам. Поэтому необходимо было действовать быстро.

Антон мгновенно открыл гараж, бросил ключи выскочившей из подъезда перепуганной Лайме и вдавил ногу в педаль акселератора.

…В кабинете Крюкова раздался телефонный звонок. Он ждал его и потому с нетерпением схватил трубку. Но услышал совсем не то, что ожидал:

– Товарищ генерал Крюков? Звонит начальник отделения милиции с Новой Басманной улицы полковник Федосов. У нас тут произошла перестрелка. Четверо омоновцев доставлены в больницу. Это ваши ребята. Нет никаких серьезных ран. Все пули пришлись в бронежилеты. Стрелявшего задержать не удалось.

– Я вас прошу, товарищ полковник, не фиксировать это происшествие. Операция носила секретный характер.

– Есть, товарищ генерал.

– А омоновцы сами в состоянии передвигаться?

– Да, наверно. Они, в общем-то, синяками отделались. Хотите, мы доставим их вам на Газетный?

– Очень был бы вам обязан, товарищ полковник.

Через час все четыре омоновца оказались в кабинете Крюкова. Выглядели они вполне здоровыми, но настроение у них было явно подавленное.

– Как же это произошло?

– Выскочил тот парень из подъезда с двумя пистолетами – видимо, предупредил кто-то – и четырьмя выстрелами положил нас на землю.

– Покажите, куда он стрелял.

Все отметины оказались в районе правого плеча.

«Похоже, парень специально стрелял по бронежилетам, – с невольной симпатией подумал о неизвестном Антоне генерал, – ишь, какие симметричные отметины оставил. Знай, мол, наших».

– Все по домам. Отдыхайте пока, – распорядился Крюков и вызвал через секретаря машину.

Он ехал к Лайме. Антона этого там, понятно, уже нет, но следовало допросить шлюху, что укрывала его.

Дверь ему открыла очень милая и какая-то теплая девушка.

– Вы Лайма?

Та кивнула головой.

Неужели это знаменитая на всю Москву проститутка? Да с такой женщиной жить – не жалко и с погонами проститься!

Видимо, красивый молодой генерал и на хозяйку произвел соответствующее впечатление. Она даже несколько засуетилась, что было ей совсем несвойственно.

Лайма оказалась одета совсем по-домашнему: в бело-розовом халате да в тапочках на босу ногу. Генерал же, заявившийся при полном параде, казался здесь в своем мундире чужеродным.

Ему хотелось начать допрос в обычном суровом тоне, но у него ничего не вышло.

– У вас проживал парень по имени Антон. – Он хотел задать вопрос, но почему-то получилась совершенно утвердительная интонация.

Она кивнула.

– Многие клиенты останавливаются у меня и живут по нескольку дней.

Отчего-то слово «клиенты» резануло ухо генерала.

– Этот Антон – опасный преступник. Покидая вашу квартиру, он ранил четверых милиционеров.

Лайма пожала плечами: мол, я-то здесь при чем.

– Он ушел непосредственно перед тем, как его должны были арестовать. Значит, его кто-то предупредил.

Лайма по-прежнему хранила молчание, и генерал был не в состоянии отвести глаз ни от ее точеной фигуры, которую не мог скрыть и домашний халат, ни от ее прекрасного лица.

– Так кто? Кто его предупредил? Ему кто-то позвонил?

Лайме предстояло принять трудное решение: ей нравился Антон, ее давняя любовь, но и молодой генерал произвел впечатление.

И все-таки она сделала попытку защитить школьного друга:

– Антон просто вышел на улицу за сигаретами.

– С двумя пистолетами в руках?

Девушка тяжко вздохнула. Так или иначе ее неизбежно раскрутят.

– Ну хорошо. Ему позвонили.

– Кто брал трубку? – быстро спросил генерал.

– Я.

– Какой был голос – мужской или женский?

– Мужской.

– Что он сказал?

– «Срочно позовите Антона».

– Антон подошел?

– Да.

– Что он сказал?

– Ничего. Послушал секунд пять и тут же положил трубку.

– Потом стал одеваться?

– Да.

– Ну что ж, на сегодня достаточно. Хотя, возможно, мы еще встретимся.

– Буду ждать с нетерпением, – сказала Лайма и бросила на генерала такой взгляд, который только она и умела бросать.

МЯСНИК
18 – 19 августа, вечер, утро

По вечерам Мясник часто ходил играть в карты к Лимону, а уж в конце дня в пятницу – обязательно. Вот и сегодня он нажал на звонок знакомой квартиры.

Как всегда, открыл сам Лимон. Выглядел он необычно для себя хмуро. Но Мясник сам не любил, чтобы влезали в его дела, и потому не влезал в чужие. Он не стал расспрашивать Лимона о его проблемах.

Но, войдя в квартиру, Мясник увидел совсем уж непривычную картину: перед всеми картежниками стояли рюмки, а в центре стола – водочные бутылки. Лимон категорически запрещал распитие в его квартире спиртного: игра есть игра, а пьянка – пьянка.

Хозяин достал рюмку и для Мясника.

– Зяблика поминаем, – пояснил он. – Мочканули его на днях.

– За что? – изумился Мясник.

– А кто знает? – пожал плечами хозяин. – Менты каким-то образом вышли на нас, но ни мы им ничего сказать не могли, ни они нам.

– Но где хотя бы его гробанули? – спросил ошеломленный Мясник.

– На какой-то даче. Вот опер телефончик оставил. Если интерес имеешь, можешь ему позвонить. Сказал, работает и по субботам.

Игорь Владимирович Кондаков, которого в картежном притоне знали под кличкой Мясник, считал себя личностью в высшей степени справедливой и абсолютно самостоятельной. Человек, сделавший сам себя, как говорят о таких американцы.

Свое дело он начал буквально с нуля, работая рубщиком в мясном отделе захудалого продовольственного магазина. Потом ему удалось наняться в мясную лавку, опять-таки рубщиком, на мелкооптовом рынке. Но там Игорь получал уже несколько больше, а главное – присматривался к рыночной стихии и втягивался в нее.

Наконец он приобрел собственную мясную лавку, и дела сразу пошли в гору. Игорь знал цену инспекторам из санэпидстанции, торгового надзора и прочих госорганизаций, паразитирующих на его бизнесе.

Сейчас у него уже три мясные лавки, правда, далековато от дома – в Кунцеве, поэтому пришлось купить десятую модель «Жигулей».

Несмотря на внешнюю суровость, Кондаков испытывал самую натуральную жалость к обиженным жизнью. И его угрозы – «закопаю!» – Зяблику, к которому Игорь на самом деле относился с искренней симпатией, носили исключительно демонстративный характер. Долги, дескать, надо отдавать в срок.

Не поиграв и часу, он покинул притон и в расстроенных чувствах отправился домой. Уже с утра Игорь звонил в милицию по телефону, указанному на бумажке, что дал ему Лимон.

– Оперуполномоченный Куракин слушает! – раздалось в трубке.

И тут Кондаков вдруг понял, что не знает, как на самом деле зовут того человека, по поводу которого он звонит.

– Я – Игорь Кондаков, – произнес он после некоторого молчания. – У меня был знакомый, которого все звали Зябликом. И мне сказали, что он убит.

– Верно! – оживился опер. – У вас есть какая-нибудь информация по этому поводу?

– Боюсь, что нет. Но я хотел бы знать, как… это произошло.

– А вы подъезжайте сейчас к нам в отделение, и поговорим.

Через несколько минут Кондаков уже заводил свою «десятку», а через двадцать минут был в кабинете опера Куракина, совсем молодого пацана, на взгляд Мясника.

«И вот таким молокососам доверяют дела об убийствах», – подумал он с обычным презрением к государственным органам.

– Вы давно видели Ивана Кротова? – спросил Куракин, и до Мясника не сразу дошло, что Кротов и есть Зяблик.

Вроде бы карточная игра нынче государством не преследовалась, и Кондаков честно ответил, что где-то с неделю назад перебрасывались в картишки.

– Вы знаете этих людей? – задал еще один вопрос опер и положил на стол перед Мясником две фотографии.

Одну рожу Кондаков узнал сразу. Этот лупоглазый последнюю неделю практически каждый день приходил в ту мясную лавку, где Игорь чаще всего и обретался. Он понял, что мордовороты на снимках имеют непосредственное отношение к убийству Зяблика, раз ему показывают их фотки. Но если Игорь укажет на лупоглазого, будет ли какой-то толк? Неужели этот сопляк, который сидит напротив него, может действительно поймать самого настоящего убийцу? А если и поймает – адвокаты все равно бандита как-нибудь да отмажут.

– Нет, впервые вижу, – твердо заявил Игорь. – Но если они мне встретятся, я вам непременно позвоню.

– Ну что ж, спасибо, что пришли к нам. Надеемся на ваше содействие. – Куракин встал и пожал ему руку.

Мясник помялся.

– А это они, значит… Зяблика?..

– Окончательный ответ на этот вопрос даст суд, но, по нашим данным, именно они застрелили Ивана Кротова.

Кондаков целый день провел в лавке, которую обычно посещал лупоглазый. Он еще толком не знал, что будет делать, если его увидит, но уже положил в наплечную сумку топорик для разделки мясных туш.

И лупоглазый появился!

Он, как обычно, не торопясь, взял кило говяжьей вырезки и двинулся к выходу.

Мясник последовал за ним, держась на расстоянии метров в двадцать.

Шли они недолго. Уже через пять минут лупоглазый зашел в подъезд девятиэтажного дома и, минуя лифт, стал подниматься по лестнице. Остановился на третьем этаже. Здесь-то его и достал Мясник.

– Эй! – окликнул он лупоглазого, опять-таки еще не зная, что будет делать, но нащупывая рукоятку топорика.

Лупоглазый обернулся, но диалога не получилось. Длинный и острый самодельный зэковский нож вошел сзади и сбоку в печень Игоря Кондакова, и тот рухнул сначала на колени, а потом лицом на грязный пол.

Картуз выдернул нож, обтер его о куртку Мясника и пояснил корешу:

– Я в окошко углядел, как он тебя выслеживал.

– Кто он такой и чего теперь с ним делать? – забеспокоился Мыловар.

– Затащим в нашу квартиру, пусть там полежит – все равно нам скоро сваливать.

В квартире Кондакова обыскали и нашли у него удостоверение владельца мясной лавки мелкооптового рынка.

– Херня какая-то! – удивились братаны.

ГЕНЕРАЛ КРЮКОВ И ЛАЙМА
19 августа, суббота, вечер

– Дядя считает, – заявил боссам «третий человек», – что всему составу нашей группировки надо наговорить на диктофон следующую фразу: «Срочно попросите Антона».

– Какого хера? – тут же возмутился Зямба.

– Именно этими словами вызвали Антона от Лаймы. Когда все записи будут сделаны, спецы точно определят «крота» в нашей организации, – пояснил Иван.

– Каким же образом? – не унимался Зямба.

– Через Лайму.

– Так она и скажет! – усмехнулся кавказец.

– Генерал прогонит ее через детектор лжи, никуда она не денется.

– А менты, выходит, всех нас узнают поименно, – зло бросил Зямба.

– Зачем? Записи будут анонимными. Просто генерал передаст нам ту из кассет, голос на которой соответствует по тембру и интонации телефонному звонку. А у нас останутся дубликаты всех этих кассет, но уже с именами.

– Так менты узнают численность нашей группировки, – продолжал возражать упрямый кавказец.

– Они и так ее знают, – вмешался в спор Келарь. – Посланник дело говорит. Сегодня же начинаем запись. Причем с себя. Давай диктофон, Иван.

Разговор этот происходил в пятницу днем, а потом в течение полутора суток в сколковском офисе шла невиданная акция, над которой посмеивались все члены организации, но никто не осмеливался возражать. Наконец кассеты были переданы генералу Крюкову.

Он договорился о встрече с Лаймой. Перед визитом зачем-то сходил в салон красоты, купил коньяк, торт и цветы.

Лайма тоже встретила его во всем блеске. Бюст не открыла, но подчеркнула модным бюстгальтером, зато совершенно обнаженной оставила спину, стройные бедра облегала короткая юбка.

– Ну что, начнем допрос, – улыбнулся генерал и решился на легкий поцелуй, в ответ на который Лайма сумела прижаться к Андрею Крюкову едва ли не всем телом.

– О, какие чудесные розы! – воскликнула она и выигрышно поставила вазу с цветами на сервант, возле стола, за которым они расположились. Рядом с бутылкой коньяка очутился принесенный Лаймой из кухни виноград. – Торт, если не возражаете, оставим на десерт. Может быть, сначала по рюмочке, для лучшего восприятия текста, – в меру кокетливо предложила хозяйка.

Гость не возражал.

Лайма предложила по второй, но генерал проявил железную стойкость: работа есть работа.

Началось прокручивание записей. Андрей ловил себя на том, что практически в упор, до неприличия, смотрит на Лайму. Он просто не мог оторвать от нее взгляд, настолько изящны были ее движения, настолько совершенна фигура. И то и дело голову посещала шальная мысль: а не бросить ли к черту свое генеральство и не поселиться ли где-нибудь в тихом уголке Европы, наслаждаясь тишиной, свободой и Лаймой. Бабок-то он нахватал достаточно.

Но надо было прослушивать записи.

Никакого детектора лжи генералу не требовалось: он легко чувствовал по интонации, правду говорит «испытуемая» или нет.

– Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Всё – голос дрогнул: это тот человек, который ей звонил! Но генерал продолжал эксперимент.

И далее вновь последовало:

– Нет. Нет. Нет. Нет.

Итак, все записи прослушаны.

– Ну что ж, нет так нет, – пожал плечами генерал. – Давайте лучше выпьем.

– Выпьем и потанцуем, – весело сказала Лайма.

Заиграла медленная музыка, требующая тесного контакта тел танцующих.

Они не отводили друг от друга глаза, и вдруг она спросила:

– Вы ведь догадались? Да?

Он молча опустил глаза.

– Вы ведь не выдадите Антона?

– Нет.

То были последние слова перед тем, как их тела сомкнулись настолько тесно, насколько это вообще возможно…

ДЕТЕКТИВ ДВИНСКИЙ
20 августа, воскресенье, утро

…Генерал Несмачный, глава частного агентства «Аргус», не подозревал, что другой генерал, взяв деньги, отказался от сотрудничества с Келарем, вновь вызвал детектива Двинского и передал ему досье на все того же Антона. Коротко приказал:

– Разыскать.

Двинский помрачнел.

– Сейчас уже так просто не выйдет: парень теперь не то что залег на дно, а просто зарылся в ил.

Генерал чуть привстал и похлопал детектива по плечу:

– Ладно, ладно. Я знаю, ты можешь.

– Так-то оно так. Но теперь мне обязательно нужно поговорить с Карловым. Необходима дополнительная информация.

– Сделаем. – И генерал тут же набрал номер Сколковского босса. – Можешь отправляться туда, – сказал он через минуту-другую. – Причем немедленно.

– Есть, товарищ генерал.

Полковник завел свою «девятку» и вскоре подъезжал к воротам Сколковской резиденции. Минут через пять он уже беседовал с Келарем.

– Чем занимался ваш Антон, я не спрашиваю – ясно и без того.

– У каждой организации бывают не приятные делишки, которые приходится кому-то решать. У нас этим Антон и занимался.

– А он числился в вашей организации?

– Нет, работал по контракту.

– А кто с ним контактировал непосредственно?

Келарь понял, что надо раскрывать практически все карты, кроме уж очень больших козырей.

– Лухарь. Петр Федорович Лушенко. Он – единственный контактер Антона.

– Мне нужны все его данные.

– Пожалуйста. – Келарь достал из ящика стола папку. – Вот адрес, вот телефоны, возраст, если нужно. Вот фотография.

– Что ж, пока достаточно, Евгений Борисович.

И Двинский поехал к дому Лухаря. Но он действительно обладал прекрасным нюхом прирожденного сыщика и не пошел сразу на квартиру к Петру. Детектив считал, что на руках у него не слишком много козырей – диспетчер вряд ли расколется.

«Где же он мог встречаться с киллером? – рассуждал полковник. – Ну, будь я диспетчером, неужели гонял бы машину в темный лес? Зачем? К чему эти шпионские дела? Встретился бы я с исполнителем в какой-нибудь забегаловке поближе к своему дому. И никаких проблем».

Он принялся осматривать ближайшие кварталы вокруг дома диспетчера и через полчаса наткнулся на некое заведение без названия.

«Почему не попробовать?» – подумал детектив.

Сначала он сунулся к барменше, но у той был какой-то совершенно потусторонний вид, будто не от мира сего, и полковник решил поискать объект попроще и пообщительнее.

Наконец ему на глаза попалась разговорчивая толстуха, вроде бы администратор, и он решил – это то, что надо.

Двинский взял женщину под локоток и сразу сунул ей под нос удостоверение полковника МУРа.

На толстуху эта ксива произвела впечатление – сверх всякого ожидания.

– Ой! Вы знаете, мой муж тоже в милиции работает. Капитан. Да. А вы преступников ловите небось, и правильно делаете – спасу от них никакого не стало!

– Гм. Я несколько по другому делу. Алиментщиков развелось – страсть божия. Сироты с голоду мрут.

Толстуха в горести всплеснула руками:

– Я всегда знала, что от всех этих мужиков добра не жди!

Двинский полез в карман.

– Посмотрите. Вот этих двоих вы не знаете?

– Ну как же! Петр и Антон. И они, значит, собственных детей голодом морят!

– Так они посещают ваше кафе?

– Петр вообще отсюда не вылезает – на Асю нашу заглядывается. Да и Антон тут все больше ошивается.

– А вместе они встречаются?

– Да не меньше чем раз в неделю. Заходите к нам почаще, непременно их застукаете.

– Спасибо вам, дорогая. Как вас зовут?

– Зина.

– Вы здорово помогли детям-сиротам, Зиночка.

Только он ушел, администраторша бросилась к буфетчице Асе.

– Ты знаешь новость?! Наши Антон и Петр Федорыч – алиментщики. Их разыскивает майор из МУРа.

…Уже на подходе к дому Лушенко Двинского оглушили ударом сзади бутылкой по голове, после чего из другой бутылки ему влили в горло пол-литра водки, а заодно оттащили подальше от дома Лу-харя и набрали телефон «Скорой».

ЗЯМБА
20 августа, воскресенье, вечер

В группировке возникла такая ситуация, что приходилось пахать и по воскресеньям. Как и сегодня.

Но на душе у кавказца, ехавшего на дачу, было благостно: раскомандовавшийся было Келарь объявил о своем уходе, и он, Зямба, заведет в группировке совсем другие порядки.

В последнее время, с тех пор как они с подачи какого-то сраного американца занялись этой проклятой больницей, группировка потеряла большие территории в Москве: пару банков, вещевой рынок, и совсем захирел автомобильный бизнес. Когда он, Зямба, придет к единоличной власти в организации, то не просто все это вернет, но и приумножит. Только нужно побольше массовых разборок, ликвидации – короче говоря, крови. Как было в старые добрые времена, когда он практически в одиночку создавал сколковскую банду. Перед ней трепыхалась вся Москва! А теперь что? Тьфу!

«Мерседес» Зямбы двигался в сопровождении джипа «Лендкрузер» с пятью до зубов вооруженными охранниками, а впереди ехали два мотоциклиста, расчищая дорогу. За рулем «мерса» был сам кавказец – он любил лично водить машину и, как обычно, находился в салоне один.

А дачка у Зямбы – высший класс. Зэке! По периметру пропущена колючая проволока с довольно сильным, хотя и несмертельным током. Но долбанет как надо. Виллу круглосуточно охраняют полдюжины человек. Да имеет ли кто в столице такую охрану?

А какая погодка выдалась, мать ее ети! Эти, как их, синоптики, говорят, еще неделю такая погодка продержится.

Но вот кортеж уже почти подъехал к даче, от Минского шоссе до нее сто метров не очень широкой, идеально заасфальтированной дороги.

«Мерс» свернул на дорожку к даче, а охрана, салютуя клаксонами, развернулась к Москве. Здесь уже кавказца охранять нечего – вон она, дачная охрана, встречает своего хозяина. У них даже два пулемета у входа.

И вдруг метров за пятьдесят до ворот в кабине «мерса» раздался зуммер мобильного телефона. Зямба никогда не разговаривал на ходу и во время езды сотовик выключал. Но Келарь, ввиду крайне неприятной ситуации, в которую попала организация, настоял на том, чтобы телефоны были включены всегда.

Зямба остановил «мерс», приложил к уху мобильник:

– Слушаю.

В это время из-за кустов вылетел мотоциклист на «Хонде» и одним выстрелом поверх опущенного по случаю прекрасной погодки бронированного стекла передней двери вышиб кавказцу мозги.

Ошеломленная дачная охрана с опозданием открыла огонь, к тому же беспорядочный и неприцельный.