Текст книги "Вольному — воля"

Автор книги: Валерий Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

СКОЛКОВЦЫ
17 августа, четверг, ночь, утро

Ночью Лухаря разбудил телефонный звонок.

– Ну, как наши дела? – не без напряжения в голосе поинтересовался Посланник.

– Гм-м, – промычал Петр, памятуя, что его аппарат находится на прослушке.

– Успокойся, – понял его затрудне ния Иван, – с тебя снята всякая слежка.

Лухарю непонятен был этот ночной звонок, и он поначалу не хотел отвечать Посланнику по существу – мол, завтра встретимся и я тебе все расскажу с глазу на глаз. Но именно экстраординарность звонка навела его на мысль: что-то произошло или происходит.

– На меня вышел Албанец. Сказал, что все сделано как положено.

Посланник заметно повеселел.

– Ну тогда все ништяк! А то Албанец под колпаком Келаря. Возможно, сегодня утром, а возможно, через час-другой его ликвидируют. Или захомутают.

Л ухарь размышлял недолго.

– У меня к тебе есть одна важная просьба, Посланник.

– Никаких просьб! Ты сделал свое дело и получил за это неплохие бабки. Все! Теперь у нас с тобой никаких дел нет.

– Может, оно и так. И даже так и должно быть, но напомню: ты говорил о полсотне штук, которые остались у твоего приятеля-шантажиста. Албанец их забрал и передал мне. Я хотел бы вернуть тебе эти бабки. Но у меня есть небольшая просьба. Для тебя ее выполнить – просто пустяк, с другой стороны – пятьдесят штук «гринов»…

Посланник ненадолго задумался.

– Ну, выкладывай свою просьбу.

– По телефону сказать не могу. Нам надо встретиться. Причем немедленно. К тому же имей в виду – это дело в твоих прямых интересах.

– Ну и что ты предлагаешь? – уже с явным раздражением в голосе, но и с очевидным беспокойством спросил Посланник.

– Я к тебе сейчас приеду.

– Ну валяй.

…Подготовка к операции – к захвату либо ликвидации киллера – шла полным ходом. На два джипа посадили десять боевиков, вооруженных «АКМ» и двумя гранатометами. Руководить акцией назначили Хлебана.

Но оставался нерешенным в общем-то главный вопрос: валить Албанца или же захомутать его.

Мочить киллера, конечно, проще – окружить его логово, пальнуть из двух гранатометов по избе, а потом расстрелять из десяти автоматов, если он живой к тому времени останется. Сколковцы невесть какие стрелки, но тут уж хрен промахнешься.

Но Келарю не давала покоя ситуация с пустыми американскими дискетами. Евгений Борисович, рассчитывавший на этом деле заработать пятнадцать-двадцать «лимонов» «гринами» (а в финансовых вопросах он практически не ошибался), полагал, что Албанец прольет свет на столь темную историю.

Зямба же считал: валить говнюка, и все дела.

И вышло так, что Хлебан не получил ясной установки – гасить киллера или его взять, пусть и не очень невредимым, но живым.

Перед самым отъездом возникло еще нечто вроде проблемы. Неожиданно в сколковском офисе возник некий Вадим. Он заявил, что является телохранителем Дианы, и Посланник предложил ему участвовать в операции. Иван даже лично позвонил будущему тестю и попросил его об этом. Келарь дал санкцию, и тогда одного из боевиков заменил Вадим.

Выехали часа в четыре утра. Было еще темно. Через час оказались у цели. Избенка киллера, находившаяся метрах в пятидесяти по грунтовке от шоссе, была хорошо видна, поскольку – к общему удивлению – в ней буквально к приезду сколковцев вдруг зажегся свет.

Хлебан до сих пор не имел ясного плана – то ли окружить избу и расстрелять ее, как предлагал Зямба, то ли проникнуть в нее двум-трем боевикам и спеленать киллера. Второй вариант был, конечно, опаснее, и добровольцев на его исполнение не находилось. Тем более что в избенке горел свет!

Хлебан долго вел по рации в общем-то мало что значащие переговоры со старшим второй машины и своим помощником Оразом. Все же решили послать группу захвата из трех человек, но опять-таки желающих не находилось, а кого направить в приказном порядке, Хлебан просто не знал.

И вдруг свет в избушке погас!

Это почему-то привело всю команду в повышенное возбуждение. А Хлебан и Ораз пришли в состояние совершенной растерянности.

И тут подал голос Вадим. Он выразил желание один сходить в разведку – по крайней мере обстановка прояснится и станет ясен характер дальнейших действий. Вадим взял с собой «АКСУ» и скрылся в темноте придорожной лесной полосы.

Вдруг Хлебан сообразил, что с каждой минутой становится все светлее, а значит, операция оказалась на грани срыва. В случае ее провала гнев Зямбы будет ужасен! Мгновенно покрывшийся потом бригадир наконец принял решение: не дожидаясь возвращения разведчика, всем покинуть джипы и начать окружение логова киллера, чтобы расстрелять избу из гранатометов.

И выстрелы из гранатометов прозвучали. Один за другим ими были в упор поражены два джипа боевиков, которые мгновенно вспыхнули и вместе со всей группой захвата перестали существовать. Операция сколковцев завершилась.

АНТОН
17 августа, четверг, утро

Заведя «Хонду», Антон мало кому известной тропой выскочил на дорогу в город Талдом. Он понимал, что Дмитровское шоссе для него теперь закрыто, поскольку все посты ГИБДД несомненно осведомлены о его личности.

На Талдомской дороге гаишники – редкость. Но так или иначе ему надо было добраться до Москвы. Там ему поставят новые номера, сменят документы. К тому же нападение было настолько неожиданным, что оружия он прихватил ничтожное количество, а все свои наличные деньги оставил в тайнике. Всем этим можно запастись в столице.

Конечно, менты теперь эту хазу обыщут, и шмон неизбежно будет успешным. Менты искать умеют, они найдут все.

Но теперь вопрос – как добраться до Москвы. В переполненный вагон электрички с таким агрегатом, как мотоцикл, не влезешь. Тут он вспомнил, что раз в сутки из Талдома в Москву ходит поезд, но Албанец не сомневался, что с «Хондой» он не останется незамеченным при выходе из него. Да к тому же и денег нет на билет…

Пока он так рассуждал, показался Талдом. Но что это? Товарняк! Он идет в сторону Москвы и ползет еле-еле, а то и вовсе останавливается.

Антон выждал момент, когда товарняк в очередной раз тормознул, и залез на платформу. К счастью, там он обнаружил под брезентом крепкие необрезные доски. С помощью одной из них с трудом, но втащил наверх байк, накрыл «Хонду» брезентом и сам укрылся под ним.

Ну что же, до Москвы он доберется. Но к кому идти?

Федька Симаков по каким-то своим причинам – а может, и вправду крыши нет – ему отказал…

И тут вспомнился Антону один эпизод, который с некоторой натяжкой можно было считать забавным.

Когда он возвратился из Косова, друзья устроили ему небольшой банкет и на десерт предложили сходить к проституткам. Общаться с этими девками казалось Антону просто диким. Парень он был не такой внешности, чтобы за элементарный половой акт платить деньги. Тем более что на Балканах он этого добра имел столько, сколько хотел. Сербские женщины считали за честь переспать с русским солдатом.

Но в конце концов настойчивость приятелей взяла свое.

– Мы тебя сведем к самой лучшей. Зовут Лаймой, берет двести долларов за час, но она того стоит. О бабках не беспокойся – все будет оплачено.

И вот его отвезли в апартаменты к этой Лайме – она жила одна в четырехкомнатной квартире. Увидев шикарный интерьер жилища проститутки, Антон даже испытал некоторую робость.

И вот появилась она, Лайма, двухсотдолларовая шлюха за один час.

Он узнал ее сразу, несмотря на весь макияж и прикид. Светка Терехова из параллельного девятого класса!

Когда-то Антон, что называется, положил на нее глаз, но, увидев, как поздним вечером она целуется с амбалом из старшего – десятого – класса, которого он не переносил просто физиологически, все у него как рукой сняло. Света Терехова напрочь перестала существовать для Антона как объект поклонения.

А она позднее чуть ли не стала льнуть к нему, особенно в десятом классе, но нет: Антон уже испытывал к ней стойкую неприязнь.

Светка-Лайма тоже сразу узнала его. И что дальше делать, не знали оба…

Вряд ли они могли сейчас спать друг с другом – хоть за деньги, хоть без, – но Света нашла нужный тон:

– Антоша, а помнишь, мы ходили с тобой в кино, театр? Давай сходим куда-нибудь?

И они пошли с ней в кино. Вообще-то, конечно, дико – явился к шлюхе с известной целью, а она повела его в кино…

Но с того вечера у них так и пошло. Он звонил ей, и, если Света была свободна, они ходили на вернисаж или на премьеру какого-нибудь забойного фильма.

КАРТУЗ И МЫЛОВАР
17 августа, четверг, день

Картуз и Мыловар подготавливали почву, чтобы свалить за кордон, но, не зная о смерти Варгуза, пока продолжали выполнять его приказ. В джипе безвременно убиенного наркодельца они расположились в полукилометре от офиса сколковцев и вели за ним наблюдение в бинокль. Братаны понимали, что долго продолжать такого рода слежку нельзя – местность вокруг штаб-квартиры группировки была слишком открытая, и если они проторчат тут час-другой, их просто-напросто засекут.

Поэтому питерцы и не рассчитывали, что им вот таким способом удастся определить маршруты, а также время прибытия или отъезда Зямбы и Келаря. Но сесть на «хвост» какому-нибудь одинокому сколковцу – это реально.

Однако за полчаса наблюдения мимо них проехали только две Сколковские тачки, в каждой из которых находилось по три человека. Причем братки, сидевшие в них, окидывали припаркованный на обочине джип откровенно подозрительными взглядами.

Питерцы почувствовали себя неуютно и решили, что пора сматываться. Мыловар уже завел движок, но Картуз, не сводивший бинокля с резиденции сколковцев, придержал его за руку.

– Вроде «семерочка» из ворот выехала. Пошла в нашу сторону. В салоне, кроме водилы, пока никого не вижу.

– Может, голоснуть? Сломались, мол, в натуре. А потом – в багажник его.

– Братва в таких случаях никогда не останавливается, – отмахнулся Картуз.

– Тогда давай тронемся, – сделал еще одно предложение Мыловар. – Пусть он сам нас обгонит, а то мы слишком внаглую сядем ему на «хвост».

Так они и поступили.

Через полминуты «семерка» с одиноким водителем обошла их. Питерцы отпустили ее метров на пятьдесят и стали держать эту дистанцию.

«Семерка» уверенно двигалась к центру Москвы. Ее шофер никуда, видимо, не торопился, шел на невысокой скорости, что братков, конечно, устраивало. Они спокойно вели объект до того места, где «жигуль» наконец припарковался.

Он остановился у старого здания, расположенного на улице, названия которой питерцы не знали. Водила «семерки», довольно щуплый и молодой на вид парень, запер машину и вошел в подъезд. Братаны пристроились прямо за «жигулем» и стали рассматривать таблички на здании.

– «Нотариальная контора», «Ремонт часов», «Кондишен сервис», – читал вслух Мыловар. – Видать, котлы у пацана встали, починить решил.

– А может, приперло завещание составить, вот он и намылился к нотариусу, – в свою очередь с усмешкой предположил Картуз.

– А что, может быть, как раз вовремя, – вполне серьезно заметил его подельник. – «Кондишен сервис»… Что за хренотень такая?

Картуз задумался и хотел было выдать свою версию, но в это время появился их клиент. Он проследовал к «семерке», и бандиты тут же выскочили из тачки.

Как только парень сел за руль, Мыловар подошел к передней дверце со стороны водилы и через опущенное стекло сунул пистолет прямо ему в лицо.

– Двигайся на соседнее сиденье, – сказал питерец, не повышая тона, но очень убедительно.

Парнишка немедленно повиновался.

Мыловар сел на водительское место и открыл заднюю дверцу. В тачку сразу же залез Картуз.

– Сиди тихо, братан, и отвечай на наши вопросы. Поведешь себя как надо, будет все пучком.

Но «братан», видимо, не готов был отвечать на вопросы, поскольку перепугался смертельно – он только что-то тихо промычал.

– Ты из сколковской братвы? – начал тем не менее допрос Картуз.

Клиент отчаянно замотал головой. Мыловар ткнул его в бок локтем.

– Отвечай как следует, падло!

– Нет, – наконец разомкнул губы пленник.

– А чего ж ты делал в здании на Сколковском шоссе? – продолжал допытываться Картуз.

– Кондиционер ремонтировал. Я – кондишен-мастер. – Паренек дрожащей рукой полез в нагрудный карман сорочки и вытащил ламинированную карточку. – Вот.

Картуз взял ксиву. Документ подтверждал слова владельца «семерки». Сказанное им косвенно подтверждалось и тщедушным телосложением «кондишен-масте-ра». «На хера сколковцам такие дохляки», – с досадой признал про себя случившийся прокол Картуз.

– Значит, ты в этом самом «Кондишене» работаешь? – уже довольно мирно спросил он.

– Угу, – радостно закивал мастер, почувствовав перемену в настроении налетчиков.

– Ну а кому из сколковцев ты кондиционер чинил?

– Вообще-то я ни о каких сколковцах ничего не знаю. В том доме, о котором вы говорите, расположена фирма «Форвард».

– И чем же она занимается, эта фирма? – усмехнулся Мыловар.

– Вот этого не могу сказать. Мне не известно.

– Так кому все-таки ты аппарат чинил? – повторил свой вопрос Картуз.

– Да вроде самому директору.

– С чего ты взял? – насторожился Картуз.

– Апартаменты у него огромные, секретарь с кобурой в приемной сидит.

– А этого директора кто-нибудь по имени-отчеству называл? – вмешался Мыловар.

– Не-а… Ой, вспомнил! – хлопнул себя по лбу паренек. – К нему приходил какой-то усатый мужик, тоже, видать, большой начальник, и звал директора – ну, у кого кондишен сломался, – Джоном.

Братаны недоуменно переглянулись – это имя им ничего не говорило.

– А этот Джон как называл того, что с усами? – нашелся нужный вопрос у Картуза.

– Как-то странно, вроде на букву 3… Зебра, что ли?..

– Зямба?! – в один голос вскричали питерцы.

– Точно, Зямба, – обрадованно закивал мастер.

– Так ты починил этот кондишен или нет?

– Да нет. Там один агрегат менять надо.

– И когда ты его будешь менять?

– Вот сейчас на склад за ним поеду, а потом назад, на Сколковское шоссе.

Питерцы переглянулись.

– Мы тебе нужный агрегат дадим, – вкрадчиво сказал Картуз. – И ты его в этот кондиционер поставишь.

Парень побледнел самым что ни на есть смертельным образом.

Мыловар вынул выкидуху и щелкнул ею перед носом «кондишен-мастера».

– А это твой гонорар – жизнь.

Парнишка быстро-быстро закивал головой.

– Значит, Мыловар, ты пока посиди с мастером, а я сгоняю за агрегатом, – объявил Картуз.

Мыловар согласно мотнул головой.

– Как зовут-то? – спросил он парня.

– Колей.

– Семья-то есть?

– Мать только, старая, больная.

– Представляешь, как ей будет больно, если с тобой что-то нехорошее случится? Голову, например, твою ей по почте пришлют. Наложенным платежом.

– Дяденька, не надо, – по-настоящему, навзрыд заплакал парнишка. – Я все сделаю, как скажете.

– Ну-ну, я пошутил. Можно сказать, пошутил.

Наконец появился Картуз. Он вытащил из сумки на свет божий некую конструкцию.

– Вот смотри, – сказал он Коле. – Как поставишь агрегат в кондиционер того самого Джона, соединишь вот эти проводки. И учти – чтобы оттуда убраться, у тебя будет полчаса.

– Я все понял, – сказал слегка успокоившийся «кондишен-мастер».

Они сопровождали Колину «семерку» до самого Сколковского офиса, посмотрели, как он въехал через ворота резиденции, потом отвалили на километровое расстояние и приготовились ждать результата.

…Коля вошел в апартаменты К. еларя, где было накурено и стоял шум и гам.

– Вот, – робко сказал мастер, – агрегат. На замену принес.

– Слушай, Зямба, пока этот парень тут будет работать, пойдем-ка к тебе. А то здесь совсем уж дышать нечем.

И вся Сколковская верхушка перешла в другое помещение.

Коля поставил адскую машину в кондиционер, соединил провода…

В тот же момент раздался страшной силы взрыв, поскольку эта самодельная бомба таймера не имела.

ДЕТЕКТИВ ДВИНСКИЙ
17 августа, четверг, день, вечер

Взрыв потряс здание сколковцев в тот самый момент, когда Келарь, Зямба и Посланник обсуждали чрезвычайное событие на Дмитровском шоссе. Они втроем бросились к месту взрыва, на ходу отдавая приказания, чтобы вся имеющаяся в наличии братва хватала огнетушители.

Однако американская система самоликвидации пожара сработала четко – все место взрыва и очаги огня были плотно окутаны углекислым газом. Через десять минут перед сколковцами в ясном и полном виде предстала картина разрушения: вдрызг разлетелся кондиционер, та же участь постигла компьютер, повылета-ли, само собой, все стекла, еще кое-что по мелочам, а по стенам, полу и потолку были разметаны фрагменты человеческого тела.

Посланник разобрался в ситуации быстро:

– Это мастер по кондиционерам. То ли он влез куда-то не туда, то ли бомбу пытался подложить.

Келарь, донельзя расстроенный событиями сегодняшнего дня, тут же распорядился:

– Зямба, возьми человек пять боевиков и дуйте в «Кондишен-сервис». Если, конечно, у тебя остался хоть кто-нибудь после разгрома на Дмитровке. Короче, разберитесь с ними.

Кавказец молча удалился.

– Иван, ступай к себе. Мне подумать надо. – И Евгений Борисович действительно погрузился в глубокое раздумье.

Пока он размышлял и отвечал на деловые звонки, вернулся Зямба.

– Ну и что? – хмуро спросил Келарь.

– Не похоже, что это они. Впрочем, я привез с собой ихнего специалиста. Заодно мы изъяли у них две тысячи баксов, в счет убытков.

Специалист, не слишком долго повозившись в разбитом кондиционере, объявил, что тот был взорван неизвестным устройством.

– Коля, что ли, ваш спроворил? – злобно осведомился Зямба.

– Скорее всего, он стал жертвой шантажа. Его заставили.

– Все. Вали отсюда, – приказал Зямба. – Завтра привезете нам новый кондиционер. И вообще приведете тут все в порядок. Понятно?

Специалист часто-часто закивал, уже хорошо понимая, с кем имеет дело.

Келарь вызвал по селектору Посланника в свой кабинет.

– Я не знаю, кто взорвал наш офис, но очень возможно, что питерцы. Как бы вычислить этих гадов?

– Стоит ли нам ими заниматься? Они и так в федеральном розыске, – напомнил Иван. – Главная проблема – Албанец. От него можно ждать чего угодно. R любую минуту.

– А с ним как предлагаешь поступить? – допытывался Карлов.

– Если честно, – Несмелое почти не раздумывал, – заплатил бы ему все его деньги. Наши похороны дороже обойдутся.

– Ты имеешь в виду миллион баксов? – презрительно скривил губы Зямба.

– Да, – твердо ответил Иван.

Келарь махнул рукой.

– Это невозможно.

– Посланник! Неужели твой дядя не может подключить свой аппарат? – Зямба, выражая удивление, пожал плечами.

– Не думаю, что кто-то из нас хочет, чтобы Албанец оказался в ментовке.

– И все-таки – ты можешь привлечь к розыску своего дядю? – спросил Келарь.

– Только за большие деньги.

Евгений Борисович слегка подумал.

– Ладно, катись со своим дяденькой. Испробуем другие средства. Ты, Иван, можешь пока отваливать.

Келарь решил связаться с частным детективным агентством «Аргус», которое пару раз сумело его серьезно выручить.

…Генерал-лейтенант Несмачный внимательно выслушал Келаря по телефону.

– Вообще дело выглядит довольно тухлым. Тем более что вы не хотите сказать, какое отношение этот, как вы говорите, Антон имел к вашей организации. Хорошо. По факсу материалы дела не шлите. Все передайте через своего курьера. Будут вопросы – я вам позвоню.

Получив досье, генерал вызвал лучшего своего агента – полковника Двинского: пришлось использовать лучшего потому, что гонорар Келарь предложил очень солидный.

Станислав Двинский, полковник МУРа в отставке, лет под шестьдесят, пузатый, нескладный, но с чрезвычайно умными, проницательными глазами, выслушал шефа и очень быстро пролистал пухлое досье.

– А почему – Антон? – вдруг спросил он.

– Под этим именем его многие знали.

– И чем же он занимался в группировке? – повторил он, в сущности, тот же вопрос, что и генерал задавал Келарю.

– Клиенты не хотят говорить. Как можно понять, он выполнял специальные задания.

– Ликвидатор, – легко разобрался в ситуации Двинский. – Постоянных женщин у таких обычно не бывает.

– Верно, – оживился генерал, – мне кажется, полковник, ты мыслишь в правильном направлении.

– Ну хорошо, думаю, через пару дней я его сыщу, – с ленивой уверенностью заявил Двинский.

– Бог в помощь, – протянул ему руку генерал.

Фирма «Аргус» и лично Двинский контролировали почти всю проституцию в Москве. Они не были крышей – что они, бандиты какие-нибудь? – но имели досье практически на каждую «ночную бабочку» в столице. А те, в свою очередь, были в основном из СНГ, и редко кто имел регистрацию. Кроме того, «Аргус» располагал адресами девочек на их родине. Отсутствие регистрации и постоянная угроза послать на историческую родину подробную информацию – да еще и с фотографиями – о том, чем гостьи столицы здесь занимаются, действовали практически безотказно.

Сутенеры не могли защитить подопечных шлюх и платили оброк «Аргусу», но многие предпочитали расплачиваться натурой, поставляя своих дев на еженедельный «ужин» с представителями «Аргуса».

Сам Двинский контролировал человек двадцать активно действующих на московском рынке иногородних проституток. Но деньги брал редко – при его невпечатляющей внешности он предпочитал натуру.

Особенно запала ему одна молдаваночка – Мария. Вот ее сейчас он и разыскивал в толпе разноплеменных красоток. Наконец Двинский увидел знакомое лицо – Риту, та дружила с Марией.

– Ну, и где моя любовь? – несколько игриво спросил он.

– Ушла на индивидуальный промысел, – неожиданно услышал полковник. – Порвала со своими «котами» и свалила.

– Где ж она теперь работает?

– Стоит на площади Победы, в сторону выезда из Москвы. Лесочек там хороший возле дачи Сталина. Делай что хочешь – никто не помешает.

– М-м, – замялся Двинский и вытащил фотографию Антона. – А этот тебе не знаком?

– Нет, – не раздумывая, ответила Рита. Она узнала этого парня, но всяким ментам информацию принципиально не давала. Ну если только хорошо заплатят. А от этого пузатого старого хрена ждать нечего. – Ну извини, мне работать надо.

И Двинский направился в сторону площади Победы.

Потоптавшись вокруг да около, он Марию так и не обнаружил. Впрочем, в уныние не пришел, рассудив, что она в это время могла отъехать с клиентом.

И действительно, на противоположной стороне площади остановилась неведомая полковнику иномарка, и из нее выбралась Мария собственной персоной. Она сделала прощальный жест рукой, иномарка отъехала, и молдаванка пошла на переход, аккурат к тому месту, где расположился Двинский, вышедший уже из своей «девятки».

Темные большие глаза Марии не могли скрыть удивления.

– Ты же знаешь, полковник, я по четвергам не подаю. Или тебе уж совсем невтерпеж стало?

Она была одета не слишком вроде и вызывающе, но ее развитая грудь, широкие бедра и ботфорты, подчеркивавшие стройность и полноту ног, нестандартная южная лепка лица с большими раскосыми глазами, исключительно чувственными губами и без того действовали на клиентов соответствующим образом.

Двинский держал ее тем, что мать Марии, которую дочь обожала, была крайне религиозна. И достаточно было одного письма на родину – о том, чем занимается дочь воцерковленной христианки в Москве… Имелся тут еще и ряд других нюансов, но и сказанного хватало, чтобы держать на крючке обычную шлюшку.

– У меня к тебе серьезное дело, Маша, – не без пафоса произнес Двинский. Он достал снимок Антона. – Знаешь та кого?

– А что, очень нужен тебе этот парень? – с затаенной мыслью спросила Мария.

– Очень, – как можно более серьезно ответил полковник.

– Значит, эта информация стоит больших бабок. Если я тебе все о нем скажу, оставишь ты меня наконец в покое?

Это было тяжелым испытанием для Двинского. Сведения об Антоне дорогого стоят. Но и отказаться от такой девушки, как Мария… А обмануть он ее не сможет – не привык, и все тут. Скажет «да» – и вынужден будет сдержать свое слово.

– Ну хорошо, Мария, тогда, может быть, в последний раз?

– И тогда все?..

– Тогда все.

– Хер с тобой, поехали.

Они очень быстро добрались до лесочка.

– Ну, как ты хочешь?

– Сначала информацию.

– Он водится с Лаймой. Зовут его Антон. Вот и все.

– Что ж, вполне достаточно.

– Ну, давай свое последнее условие, и закончим на этом.

– Может быть, ты встанешь на коленочки?

Они вышли из «девятки», и Мария стала расстегивать брючный ремень старого детектива…

В тот же вечер Двинский наведался к Лайме, самой известной и дорогой из всех московских проституток.

На его звонок последовало классическое:

– Кто там?

– Лайма, я к тебе по делу. Сама понимаешь по какому.

– Я работаю только через своего агента. Напрямую клиентов не принимаю.

– Лайма, я знаю, ты берешь по двести в час. Я добавляю еще сто. И мы разойдемся, агент твой ничего не узнает.

Проститутка призадумалась. Сейчас она была свободна, а триста баксов есть триста баксов.

– Хрен с тобой, заходи. – Лайма довольно презрительно оглядела его. – Подожди. Мне надо принять ванну.

Как только Двинский вошел в квартиру, он стал буквально обнюхивать ее. Конечно, пахло всеми женскими аксессуарами, но детектив явственно почувствовал и терпкий запах мужских сигарет.

Лайма скрылась за дверью ванной, и детектив медленно пошел по квартире, пытаясь обнаружить, откуда доносится запах крепкого табака.

Вот отсюда, из последней, четвертой комнаты!

Он спустил пистолет с предохранителя и, держа его в кармане, смело открыл дверь этой комнаты. Там сидел молодой человек, чертовски напоминавший собственное изображение на фотографии, и смотрел телевизор. Он тут же сунул руку под подушку – там, конечно, «ствол», догадался детектив, – но больше никаких действий не предпринимал.

– Извините, ради бога, я, кажется, не туда попал, – и Двинский тут же захлопнул дверь.

Детектив дождался появления Лаймы из ванной. Потрясающей красоты женщина, подумал он, и даже на время забыл, что хотел сказать.

– Ну, а ты разве в ванную не пойдешь? – удивленно посмотрела на него Лайма.

– Ты извини меня, дорогая. Как-то быстро у меня все остыло. Годы уже не те. – Он полез за бумажником. – Вот тебе сто баксов за беспокойство, а я уж лучше пойду.

Лайма, она же Света Терехова, презрительно фыркнула, но деньги взяла.