Текст книги "Смысл жизни: учебное пособие"

Автор книги: Валерий Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Культура: животное ↔ человек

Уже самый факт происхождения человека из животного царства обусловливает собой то, что человек никогда не освободится полностью от свойств, присущих животному, и, следовательно, речь может идти только... о различной степени животности или человечности.

Ф. Энгельс

Культура – это мера человечности в человеке.

К. Маркс

Идеал культурного человека есть не что иное, как идеал человека, который в любых условиях сохраняет подлинную человечность.

А. Швейцер

Высший смысл человеческой жизни состоит в очеловечении (животное → человек). Есть только один путь от животного к человеку – через культуру – как материальную, так и духовную.

Только безумец может отрицать очеловечивающую роль материальной культуры – всего того, что создается людьми для удовлетворения их телесных потребностей – в пище, одежде, жилище, технике. Все дело, однако, в том, чтобы не делать из этих потребностей культа.

Своим возникновением человек обязан своей предшествующей, дочеловеческой, эволюции – физической, биотической и психической. На ее выходе мы видим наших животных предков, подготовленных к гоминизации, т.е. к превращению в людей, к очеловечению.

Гоминизация наших предков стала возможной лишь потому, что в результате эволюции они приобрели способность к культуросозидающей, творческой деятельности, результатом которой стали ее продукты – сначала материальной культуры, а уж затем – духовной.

Считается, что первобытное общество возникло 40 тыс. лет назад и существовало приблизительно до IV тысячелетия до н.э., когда начинают появляться высокие культуры древнего мира – египетская, индийская, китайская, шумеро-вавилонская, ассирийская и др.

В первобытное время люди пользовались главным образом каменными орудиями. Вот почему его называют «каменным веком», который перешел в бронзовый и железный века уже в античности (с конца IV тысячелетия до н.э.). В каменном веке люди осваивают упрощенные формы животноводства и земледелия, изготовляют все более усложняющуюся одежду, строят примитивные жилища – полуземлянки, бревенчатые и свайные. Освоение огня позволяет им улучшать качество пищи и утеплять жилища.

Скудные свидетельства о первобытном времени говорят нам о том, что процесс гоминизации наших предков начался именно с материальной культуры. Недаром слово «культура» у римлян имело земледельческий смысл. Старое, материальное, значение этого слова сохранилось и до сих пор – когда мы слышим о культуре земледелия, культуре обработки земли, о сельскохозяйственных культурах и т.п.

Материальная культура, бесспорно, была и будет основой, на которой развивалась и будет развиваться духовная культура. Но только один компонент духовной культуры возник одновременно с материальной культурой – это язык. В этом нет сомнения, поскольку без языка невозможна культуросозидательная деятельность и поскольку у наших животных предков он уже в зародышевой форме существовал. В примитивной форме он существует и у животных. Так, гамадрилы пользуются приблизительно 20 знаками («ак-ак-ак» – знак тревоги, «мля-мля-мля» – знак расположения и т.д.).

Можем ли мы говорить о смысле жизни применительно к первобытным людям? А почему бы и нет? Их смысл жизни состоял в выживании. Этим смыслом и до сих пор наполнена жизнь доброй половины современного человечества. Другое дело, что до осмысления самого понятия смысла жизни дело дошло сравнительно недавно. О смысле жизни впервые в Европе заговорили греческие и римские мудрецы. Но отсюда не следует, что на вопрос о смысле жизни в последующее времена стало отвечать легко.

Великий персидский поэт Омар Хайям (ок. 1048–1131) был очень мудрым человеком. Но он жаловался:

 
Откуда мы пришли?
Куда свой путь вершим?
В чем нашей жизни смысл?
Он нам непостижим.
 

Между тем миллионам простолюдинов и в голову не приходила мысль о непостижимости смысла человеческой жизни, как не приходит она им и сейчас. Смыслом жизни для них во все времена было выживание. Ему способствовало развитие материальной культуры. Можно сказать даже и так: своим развитием материальная культура обязана в первую очередь стремлению людей к выживанию.

Главный императив эволюционистской этики гласит: культура – венец физической, биотической и психической эволюции. Но она эволюционирует и внутри себя – от примитивных форм религии, науки, искусства, нравственности, политики, языка, пищи, одежды, жилища и техники к их все более и более совершенным формам. Смысл человеческой жизни как раз и состоит в том, чтобы удачно вписаться в культурную эволюцию (культурогенез, гоминизацию), т.е. в стремлении впитать в себя как можно больше предшествующей культуры и внести в нее максимальный личный вклад.

В идеале участие каждого человека в культурной эволюции должно касаться как материальной, так и духовной культуры. В «Немецкой идеологии» молодые К. Маркс и Ф. Энгельс мечтали: «...в коммунистическом обществе, где никто не ограничен исключительным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, – как моей душе угодно, – не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 3. М., 1968. С. 32).

До гармонического человека нам далеко, как до солнца. Вот почему многие люди вынуждены ограничивать смысл своей жизни активным участием лишь в той или иной сфере культуры – в частности духовной.

Одни ищут смысл в религии, другие – в науке, третьи – в искусстве, четвертые – в нравственности, пятые – в политике, шестые – в языке (общении). Но каждая из этих сфер духовной культуры держится на ее базовых категориях (идеалах) – эволюционных и инволюционных. К первым относятся – бог (религия), истина (наука), красота (искусство), добро (нравственность), справедливость (политика) и единение (язык). Ко вторым: дьявол (религия), ложь (наука), безобразное (искусство), зло (нравственность), несправедливость (политика) и разобщение (язык). Каждая базовая категория в свою очередь возглавляет особую систему субкатегорий. Например, добро объединяет систему добродетелей, а зло – систему пороков.

Эволюционные идеалы культуры ведут к человеку, а инволюционные – к животному. Инволюционисты подменяют культурное начало в человеке (человечность) его биологическим началом (животностью). Иначе говоря, в определении сущности человека они отдают предпочтение биологизму перед культурологизмом. «Здесь, – писал Е.Н. Трубецкой, – биологизм сознательно возводится в принцип, утверждается как то, что должно господствовать в мире. Это – неслыханное от начала мира порабощение духа – озверение, возведенное в принцип и в систему, отречение от всего того человечного, что доселе было и есть в человеческой культуре. Окончательное торжество этого начала может повести к поголовному истреблению целых народов, потому что другим народам понадобятся их земли» (http://www.i-u.ru/biblio/archive/trubeckoy_umosrenie).

Остаться человеком особенно трудно в условиях войны. Это удалось главному герою рассказа М.А. Шолохова «Судьба человека» Андрею Соколову. Он прошел через горнило целой серии смертельных ситуаций, но сумел их преодолеть.

Писать о смерти – не самое веселое занятие. Правда, был такой человек, который описывал смешные смерти, – Франсуа Рабле. Так, он упоминает в своем романе об Анакреоне, подавившемся виноградным зернышком; о Крассе, который умер от смеха при виде осла; о художнике Зевксисе, умершем тоже от смеха, причиной которого стал портрет старухи, написанный им самим; Гаргантюа утопил в своей моче 260 418 человек, не считая женщин и детей, и т.п.

Чтобы найти раблезианство у Н.В. Гоголя, М.М. Бахтин писал о «веселой гибели» в его произведениях. Какие же примеры приводил М.М. Бахтин? «В ней (народной культуре. – В.Д.) единственно понятны в е с е л а я г и б е л ь, веселые смерти у Гоголя – Бульба, потерявший люльку, веселый героизм, преображение умирающего Акакия Акакиевича (предсмертный бред с ругательствами и бунтом, его загробные похождения» (Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 494). Маловато примеров. Но главное – не смешно.

Сомневаться в народности М.А. Шолохова не приходится, но веселым отношением к смерти он, в отличие от Ф. Рабле, не грешил. В его произведениях отношение к смерти поистине народное. Он переживал за своих героев так, как это дано лишь самым человеколюбивым людям. В особенности если речь шла о насильственной смерти его любимых героев (Аксиньи в «Тихом Доне», Нагульного и Давыдова в «Поднятой целине» и др.).

Вот что мы можем прочитать в конце «Тихого Дона»: «Кровь текла также из полуоткрытого рта Аксиньи, клокотала и булькала в горле. И Григорий, мертвея от ужаса, понял, что все кончено, что самое страшное, что только могло случиться в его жизни, – уже случилось... Аксинья умерла на руках у Григория незадолго до рассвета. Сознание к ней так и не вернулось. Он молча поцеловал ее в холодные и соленые от крови губы, бережно опустил на траву... Потом, не поднимаясь с колен, вынул из ножен шашку, начал рыть могилу. Земля была влажная и податливая. Он очень спешил, но удушье давило ему горло, и, чтобы легче было дышать, он разорвал на себе рубашку... Уже в могиле он крестом сложил на груди ее мертвенно побелевшие смуглые руки, головным платком прикрыл лицо, чтобы земля не засыпала ее полуоткрытые, неподвижно устремленные в небо и уже начавшие тускнеть глаза. Он попрощался с нею, твердо веря в то, что расстаются они ненадолго... Теперь ему незачем было торопиться. Все было кончено... Как выжженная палами степь, черна стала жизнь Григория. Он лишился всего, что было дорого его сердцу. Все отняла у него, все порушила безжалостная смерть. Остались только дети. Но сам он все еще судорожно цеплялся за землю, как будто и на самом деле изломанная жизнь его представляла какую-то ценность для него и для других...» (Шолохов М.А. Тихий Дон. Кн. 3 и 4. Н. Новгород, 1993. С. 680).

Вот что мы можем прочитать в конце «Поднятой целины»: «...Вот и отпели донские соловьи дорогим моему сердцу Давыдову и Нагульнову, отшептала им поспевающая пшеница, отзвенела по камням безымянная речка, текущая откуда-то с верховьев Гремячего буерака... Вот и все!» (Шолохов М.А. Поднятая целина. М., 1989. С. 694). Вот и все!

«Вот и все!» приходило в голову Андрею Соколову во время плена не один раз. Но в начале рассказа это «Вот и все!» пришло в голову его жене Ирине. Перед отправкой на войну. За это ее предчувствие он ее оттолкнул: «Пришли на вокзал, а я на нее от жалости глядеть не могу: губы от слез распухли, волосы из-под платка выбились, и глаза мутные, несмысленные, как у тронутого умом человека. Командиры объявляют посадку, а она упала мне на грудь, руки на моей шее сцепила и вся дрожит, будто подрубленное дерево... Я и говорю ей: „Возьми же себя в руки, милая моя Иринка! Скажи мне хоть слово на прощанье“. Она и говорит, и за каждым словом всхлипывает: „Родненький мой... Андрюша... не увидимся мы с тобой... больше... на этом... свете“... Зло меня тут взяло! Силой я разнял ее руки и легонько толкнул в плечи. Толкнул вроде легонько, а сила-то у меня была дурачья; она попятилась, шага три ступнула назад и опять ко мне идет мелкими шажками, руки протягивает, а я кричу ей: „Да разве же так прощаются? Что ты меня раньше времени заживо хоронишь?!“ Ну, опять обнял ее, вижу, что она не в себе... До самой смерти, до последнего моего часа, помирать буду, а не прощу себе, что тогда ее оттолкнул!» (http://lib.ru/PROZA/SHOLOHOW/sudbache.txt).

Одни мудрецы учат о смерти не думать, другие – думать. Среди первых – Эпикур. Его рассуждение о смерти было такое: когда я есть – ее нет, когда меня нет – ее (для меня!) тоже нет. Выходит, и думать о своей смерти нечего. Но Эпикур забыл про чужую смерть. Когда я есть – она рядышком.

Другие учат помнить и о чужой смерти, и о своей. Сократ даже так считал: мудрость начинается с мысли о смерти. Memento mori. Зачем? Чтобы больше ценить жизнь. Спокойно учил относиться к смерти мудрый римский император Марк Аврелий: «Ты взошел на корабль, совершил плавание, достиг гавани: пора сходить».

Андрею Соколову было не до высоких материй. Не до жиру – быть бы живу. A la guerre comme a la guerre: «Два раза за это время (еще до плена. – В.Д.) был ранен, но оба раза по легости: один раз – в мякоть руки, другой – в ногу; первый раз – пулей с самолета, другой – осколком снаряда. Дырявил немец мою машину и сверху и с боков, но мне, браток, везло на первых порах» (там же).

Повезло лихому шоферу Андрею Соколову и во время бомбежки: «Не слыхал я ни разрыва, ничего, только в голове будто что-то лопнуло, и больше ничего не помню. Как остался я живой тогда – не понимаю» (там же, курсив мой).

Но есть в рассказе М.А. Шолохова три особых приближения его главного героя к смерти.

Первое приближение. Увидел Соколов шесть автоматчиков, приближающихся к нему. «Вот, – думаю, – и смерть моя на подходе» (там же). Сам на себя дивился: «И вот как потешно человек устроен: никакой паники, ни сердечной робости в эту минуту у меня не было. Только гляжу на него и думаю: „Сейчас даст он по мне короткую очередь, а куда будет бить? В голову или поперек груди?“ Как будто мне это не один черт, какое место он в моем теле прострочит» (там же). Пока голова на месте – кумекает.

Второе приближение. Первая попытка Соколова сбежать из лагеря оказалась неудачной. Самое обидное: четверо суток скрывался, но все-таки выследили его сыскные собаки. «На двух мотоциклах подъехали немцы. Сначала сами били в полную волю, а потом натравили на меня собак, и с меня только кожа с мясом полетели клочьями. Голого, всего в крови и привезли в лагерь. Месяц отсидел в карцере за побег, но все-таки живой... живой я остался!» (там же, курсив мой). Крепкий орешек! Другой бы на его месте давно ноги протянул, а этот – будто заговоренный.

Третье приближение. Один немец попался Андрею Соколову особый – лагерфюрер Мюллер. Хоть и был он, как и другие его собратья, извергом, но – с остатком человечности. Он подарил русскому солдату жизнь за его смелость. Смелость была в том, что он держался перед лагерфюрером достойно: не юлил перед ним, не молил о пощаде, отказался пить за победу немецкого оружия, а осторожно выпил предложенные ему три стакана водки «за свою погибель и избавление от мук» (там же).

Вот что ему сказал этот самый Мюллер: «Вот что, Соколов, ты – настоящий русский солдат. Ты храбрый солдат. Я – тоже солдат и уважаю достойных противников. Стрелять я тебя не буду. К тому же сегодня наши доблестные войска вышли к Волге и целиком овладели Сталинградом. Это для нас большая радость, а потому я великодушно дарю тебе жизнь» (там же). Вот какой красивый жест! Даже буханку хлеба подарил и кусок сала впридачу.

«Прижал я хлеб к себе изо всей силы, сало в левой руке держу и до того растерялся от такого неожиданного поворота, что и спасибо не сказал, сделал налево кругом, иду к выходу, а сам думаю: “Засветит он мне сейчас промеж лопаток, и не донесу ребятам этих харчей” (c'est l'homme! – В.Д.). Нет, обошлось. И на этот раз смерть мимо меня прошла, только холодком от нее потянуло...» (там же, курсив мой).

Мюллер не успел расчеловечиться окончательно. Видно, нелегкое это дело – совершить путь от человека к зверю до конца. Видно, процесс озверения требует времени. По этому пути приспешники Адольфа Гитлера шли несколько лет, а уж затем приложили максимум усилий, чтобы по пути расчеловечения повести за собой и народную массу. Поучителен пример Йозефа Геббельса.

Из приближенных фюрера Й. Геббельс был единственным человеком с университетским образованием. Он был филологом. В молодости он любил русскую литературу. Вот что он писал в своем дневнике о «Неточке Незвановой» Ф.М. Достоевского, когда ему было 27 лет: «Доставляет удовольствие. Русская психология так наглядна, поскольку она проста и очевидна. Русский не ищет проблем вне себя, поскольку он их носит в своей груди. Россия, когда ты проснешься? Старый мир жаждет твоего освободительного деяния! Россия, ты надежда умирающего мира!» (15 июля 1924; Ржевская Е.М. Геббельс: портрет на фоне дневника. М., 2004. С. 22).

Молодой Й. Геббельс преклонялся перед Россией. Вот какие записи в его дневниках не вырубишь топором:

1. «Я верю в Россию. Кто знает, для чего нужно, чтобы эта святая страна прошла через большевизм» (9 июля 1924; там же. С. 21).

2. «Я вполне разделяю мысли о России и ее отношение к нам. Свет с Востока... С Востока идет идея новой государственности, индивидуальной связи и ответственной дисциплины перед государством... Национальная общность – единственная возможность социального равенства... В России разрешение европейского вопроса» (30 июля 1924; с. 25).

3. «Золотой петушок, русский балет. Прекрасные танцы и народные песни. Песни о Волге» (14 сентября 1925; с. 45).

4. «Нас превратят в наемников капитализма в войне против России» (23 октября 1925; с. 46).

5. «Россия – альфа и омега целенаправленной внешней политики» (31 января 1926; с. 50).

Что же должно было произойти с этим поклонником русской культуры, чтобы он стал ее злейшим врагом? Он свихнулся на социал-дарвинизме, которым его заразил Адольф Гитлер. Вот только три его записи, свидетельствующие о его движении от человека к животному – иными словами, об его анимализации (оживотвлении):

1. «Разве борьба за существование – между человеком и человеком, государствами, расами, частями света – не самый жестокий в мире процесс? Право сильного – мы должны вновь явно увидеть этот закон природы, и тогда разлетятся все фантазии о пацифизме и вечном мире... Разве мы не хотим вернуться к природе? Проповедуйте пацифизм перед тиграми и львами! Что же ты хочешь от меня, если я сильнее?» (15 июня 1924; с. 8).

2. «Человек был и остается животным. С низкими или высокими инстинктами! С любовью и ненавистью! Но животным он останется всегда» (16 августа 1925; с. 42).

3. «Жизнь – большой обезьяний театр. И человек участвует в нем как обезьяна. Пусть так! Почему мы не говорим правду? Человек! Каналья» (24 апреля 1926; с. 57)[2]2
  Уж не эти ли слова Й. Геббельса вдохновляли автора книги «Апгрейд обезьяны»?


[Закрыть].

Опираясь на социал-дарвинизм в его нацистской форме, Й. Геббельс выдавливал из себя все человеческое. Е.М. Ржевская писала: «Нацистом он все же не родился. Он манипулировал сам собой, отсекая все, что лишне национал-социалисту. Лишней была склонность к чтению, к размышлению над прочитанным. Лишним было эстетическое чувство. Лишним было все человеческое» (с. 206).

Человек без человечности в пределе есть животное. Но именно к животному нацисты сводили человека. Им это было на руку: если люди – животные, стало быть, в отношении к ним все позволено! Гитлеровским пропагандистам (а Й. Геббельс был рейхсминистром народного просвещения и пропаганды Германии с 1933 по 1945 г.) понадобилось не так уж много времени, чтобы сделать из значительной части немцев полуживотных. Податлив человек! Как в одну сторону – к человечности, так и в другую – к озверению. Звероподобные люди и били Андрея Соколова.

«А били богом проклятые гады и паразиты так, как у нас сроду животину не бьют. И кулаками били, и ногами топтали, и резиновыми палками били, и всяческим железом, какое под руку попадется, не говоря уже про винтовочные приклады и прочее дерево. Били за то, что ты – русский, за то, что на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь. Били и за то, что не так взглянешь, не так ступнешь, не так повернешься. Били запросто, для того чтобы когда-нибудь да убить до смерти, чтобы захлебнулся своей последней кровью и подох от побоев. Печей-то, наверное, на всех нас не хватало в Германии» (там же).

Главный герой «Судьбы человека» остался жив. Ему удалось вырваться из плена. Кончились его лагерные мучения. Но ему еще предстояло пройти через ад переживаний, связанных со смертью его семьи.

Жена и две дочки – Настенька и Олюшка. На месте дома, где они жили в Воронеже, Андрей увидел «глубокую воронку, налитую ржавой водой, кругом бурьян по пояс... Глушь, тишина кладбищенская. Ох, и тяжело же было мне, браток!» (там же).

Сын Анатолий. Отняла проклятая война и сына – его последнюю надежду! Как жить? «Иной раз не спишь ночью, глядишь в темноту пустыми глазами и думаешь: „За что же ты, жизнь, меня так покалечила? За что так исказнила?“ Нету мне ответа ни в темноте, ни при ясном солнышке... Нету и не дождусь!» (там же). Слава богу, бездомный Ванюшка подвернулся – усыновил. С ним – легче.

«И хотелось бы думать, что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина» (там же).

Андрей Соколов – человек советской культуры. К чему же зовет Родина потомков его приемного сына – Ивана Андреевича?

Понятия «культура» и «человек» находятся в причинно-следственных отношениях: чем больше человек впитывает в себя культуры и созидает ее, тем в большей он мере человек и – наоборот. Человек начинается с культуры. Вот почему афоризмы о человеке и культуре должны помещаться в одну рубрику.

Если человек тверд, решителен, прост и несловоохотлив, то он уже близок к человечности.

Конфуций

Как великолепен человек, если это человек настоящий!

Менандр

Быть человеком – значит не только обладать знаниями, но и делать для будущих поколений то, что предшествовавшие делали для нас.

Г. Лихтенберг

Имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время.

Д.И. Фонвизин

При мысли великой, что я человек,

Всегда возвышаюсь душою.

В.А. Жуковский

Хорошо быть ученым, поэтом, воином, законодателем и пр., но худо не быть при этом «человеком».

В.Г. Белинский

Разница человека с животными именно в том и состоит, что он только начинается там, где животные оканчиваются.

В.Г. Белинский

Нет ничего более человечного в человеке, чем... потребность связывать прошлое с настоящим.

Ф.И. Тютчев

Если я во что-то верю, так только в культуру. Культура основывается вовсе не на любопытстве, а на любви к совершенству.

М. Арнольд

Быть, а не казаться – девиз, который должен носить в своем сердце каждый гражданин, любящий свою родину. Служить правде – как в научном, так и в нравственном смысле этого слова. Быть человеком.

Н.И. Пирогов

Высочайшая возможная стадия нравственной культуры – когда мы понимаем, что способны контролировать свои мысли.

Ч. Дарвин

Будь человеком прежде всего и больше всего. Не бойся слишком отяготить себя человечностью.

В. Гюго

Как в сущности, если вдуматься, все прекрасно на этом свете, все, кроме того, что мы мыслим и делаем, если забываем о высших целях бытия.

А.П. Чехов

Переделать все. Устроить так, чтобы все стало новым; чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная наша жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной жизнью.

А.А. Блок

Всякая культурная работа есть сознательное творчество жизни.

В. Виндельбанд

Изучайте животных, и вы поймете, как это трудно – быть человеком.

М. Шелер

Высшее призвание человека состоит в том, чтобы не только объяснить, но и изменить мир, сделать его лучшим.

И.В. Мичурин

В каждом человеке скрыта мудрая сила строителя, и нужно ей дать волю развиться и расцвести.

А.М. Горький

Сердце, воображение и разум – вот та среда, где зарождается то, что мы называем культурой.

К.Г. Паустовский

Когда животное бьют, глаза его приобретают человеческое выражение. Сколько же должен был выстрадать человек, прежде чем стал человеком.

К. Чапек

Воля к смыслу – наиболее человеческий феномен, так как только животное не бывает озабочено смыслом своего существования.

В. Франкл

Есть прекрасные деревья, которые до самых морозов сохраняют листву и после морозов до снежных метелей стоят зеленые. Они чудесны. Так и люди есть, перенесли все на свете, а сами становятся до самой смерти все лучше.

М.М. Пришвин

С годами устаешь от веры в человеческие достижения, и так мало-помалу все мы делаемся до известной степени пессимистами, но это разочарование нисколько не мешает жить, любить, делать умное, доброе, красивое и полезное дело, напротив, вот тут только и начинает человек мало-мальски походить на человека, когда он разочаруется в человечестве.

М.М. Пришвин

Быть человеком – это чувствовать свою ответственность. Чувствовать стыд перед нищетой, которая, казалось бы, и не зависит от тебя. Гордиться каждой победой, одержанной товарищами. Сознавать, что, кладя свой кирпич, и ты помогаешь строить мир.

А. де Сент-Экзюпери

Надо много пережить, чтобы стать человеком.

А. де Сент-Экзюпери

Есть люди, которые, попав на необитаемый остров, станут не Робинзонами, а обезьянами.

В. Шкловский

Все специфические человеческие достижения имеют своим источником избыток, излишек энергии, расходуемой на достижение чего-то большего, чем простое выживание.

Э. Фромм

Человек не являет собой совершенное законченное существо, он еще не готов, полон противоречий. Он находится в активном поиске оптимальных путей своего развития.

Э. Фромм

Связующее звено между животными и подлинно человечными людьми, которое долго ищут и никак не могут найти, – это мы!

К. Лоренц

Нельзя быть человеком, не будучи созданием той или иной культуры.

М. Элиаде