Текст книги "Целитель 10 (СИ)"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Воскресенье, 4 мая. Утро

Московская область, Баковка

Высоченные, развесистые кусты сирени набрякли лиловыми бутонами, но словно боялись раскрыться и цвесть. Однако тонкий, почти неуловимый аромат уже блуждал по двору, тревожа и будя нескромные позывы.

– Борь… – вытолкнула Елена как бы рассеянно, но с долей неуверенности в голосе.

– М-м? – лениво отозвался Иванов.

Генерал-лейтенант в изгвазданном спортивном костюме сидел, развалясь, на лавке-качелях, слабо оттолкиваясь ногами. Откинувшись на жесткую спинку, он бездумно следил за птахами, что кружились над верхушками растрепанных сосен.

– Еще одну грядку тебе, огородница? – добродушно проворчал генлейт.

– Да нет… – уклончиво сказала фон Ливен и, поглядывая на суженого, нарочито длинно вздохнула. – Я вчера с одним симпатичным шпионом познакомилась…

Борис Иванович даже не вздрогнул.

– Молодой, небось?

– Вылитый Антиной! – сладко улыбнулась девушка.

– Ты мне эти античные штучки брось, – забурчал генлейт, – я Адониса с Анубисом путаю… Что, вышли-таки на тебя? «Тихие американцы», мать их ети…

– Борь, мы же оба знали, что найдут! Да и не прятались особо…

– Чего хотят?

– К вечеру узнаю, – проворковала Елена. – На свидании.

– Придушу!

– Меня⁈ – деланно ужаснулась фон Ливен. – Как плохо воспитанный мавр – нежную Дездемоночку?

– Обоих!

– Ревнуешь? – мурлыкнула девушка. – М-м?

Иванов свирепо засопел, и встал.

– Пошли! – бросил он отрывисто.

– Куда, Боречка? – игривый девичий щебет смешался с птичьим.

– На инструктаж!

– Боречка, а давай здесь! Тепло же, птички, белочки…

– Ага! И соседи! Нет уж, пошли в дом!

Хихикая, Елена догнала Бориса Семеновича и на крыльцо они поднялись, держась за руки.

Вечер того же дня

Москва, Пушкинская площадь

Мода – дама капризная, и никто толком не знает, отчего податливая ей толпа минует приличные заведения общепита, но выстаивает очереди в «Золотой фазан» или в «Яму». Или в эту вот «Лиру», ничем не примечательную кафешку на углу, разве что отделанную «под Запад».

– Народищу… – огорченно затянула Елена.

– Не волнуйтесь, Хелен, – белозубо улыбнулся Чак Ливен, зажимая между пальцев мятую трешку, – я знаком с местными обычаями!

Швейцар Костя, надменный и важный, ухватил взятку с достоинством монарха, принимающего верительную грамоту.

«Добро пожаловать или Посторонним вход запрещен!»

Прохладные сумерки остались за стеклянными дверями, а фон Ливен окунулась в тепло, малость душноватое, и в безмятежное шумство.

«Лиру» нежно любили сытые фарцовщики и полуголодная богема, мажоры и студенты – верхний срез «центровой» молодежи.

Елена одолела лестницу между баром и рестораном, сближаясь с живой музыкой. Сегодня штатный коллектив отдыхал, его подменяла группа «Тунгусский феномен», откуда-то из Сочи или Туапсе. Ударник шелестел барабанными щетками, создавая джазовый фон, а гитаристы наигрывали негромкий и нескончаемый, но приятный мотив, не забивавший мысли жестким ритмом.

«Атмосферненько».

Чарльз галантно подвинул стул, усаживая спутницу.

– Мерси, – церемонно отпустила фон Ливен, подбирая юбку.

– Что вам предложить? – любезно осклабился кавалер. – «Шартрез»? «Шампань-коблер»? Выбор невелик, но Карен – он тут барменом – уверял, что здешний пунш не хуже «плантаторского» или барбадосского!

– «Шампань-коблер», – томно молвила Елена, затем поморщилась и отмахнулась, выходя из образа. – Чарли, – сказала она ласково, – а давайте спустимся со сцены? Мне, право, не хочется затягивать вечер ради пустопорожней болтовни. Я даже спрашивать не буду, от кого вы получили задание встретиться со мной… Вполне вероятно, что вы и сами не в курсе! В общем, задавайте свои вопросы. А я отвечу.

Обескураженный опер глядел в темноту за толстым стеклом, и собирался с мыслями.

– Ну-у… Нет, Хелен… – замямлил он и смолк, краснея, мешая стыд со злостью. Минутой позже буркнул: – Ладно! С имперсонацией у меня точно проблемы… Скажите, Хелен… Это я не для кого-то спрашиваю, для себя! Вы действительно гражданка ГДР?

– Да, Чарли, – понимающе улыбнулась фон Ливен, – действительно. Жила в Восточном Берлине, сейчас – здесь, в Москве. И нисколько не расстраиваюсь, что оборвала связь со Штатами! Наоборот, здесь я дома. Ведь мой отец – русский. Самый настоящий барон. Был. Давным-давно, в Российской Империи. А вот с Советским Союзом не ужился, хотя и скучал по родине…

– Значит, вы – настоящая баронесса? – оживился Чак.

– Ну, да, – улыбнулась Елена, подпуская к губам ехидцу. – Валяйте, Чарли, спрашивайте не для себя!

– Ладно, – буркнул Ливен. – Меня просили узнать, почему вы стреляли в Мика… Михаила Гарина, и почему вам за это ничего не было!

Выпалив вопрос, он зарделся, как подросток, увидевший старшую сестру, принимающую ванну.

– Стреляла почему… – усмехнулась Елена, но не стала выдавать личные причины. – Ну, такое мне задание выпало. А хожу на свободе, сижу, вот, с вами потому, что согласилась работать на КГБ. Не пугайтесь, Чарли! Я не двойной агент, всё по-честному. И я по своей воле пополнила легион чекистов. Да и за что меня наказывать? Раненый Гарин выжил, сменил фамилию и куда-то умотал…

– В Сибирь, – вымолвил Чарльз.

– Ну, вот, вы и это знаете! Так чего спрашивали?

Шустрый официант, в котором девушка узнала младшего оперуполномоченного Сосницкого, мигом выставил высокие стаканы с коктейлем и блюдца с «закусью».

– Хелен… – вытолкнул американец, проводив опера глазами. – Буквально вчера меня посвятили в одну тайну… Хотя я, если честно, не хотел ничего такого знать! Хм… Да мне до сих пор не по себе! Оказывается, по обе стороны Атлантики власть принадлежит не парламентам и не президентам с премьерами, а одному человеку…

– «Координатору», – кивнула баронесса, потягивая «Шампань-коблер» через соломинку. – А вы что, всерьез полагали, будто сами выбираете дядьку, который временно пропишется в Белом доме? Милый Чарли, демократия для того и придумана, чтобы нации «свободного мира» дулись от гордости, наивно полагая, что это они выбирают правителей. Один умный человек – и большая язва в придачу – сказал однажды: «Если бы от выборов что-нибудь зависело, нас не допустили бы до голосования!»

Ливен поежился.

– А вы… – затянул он. – Вы видели «координатора»?

– Да вот, как вас, – фыркнула Елена. – Его звали Седрик Уиллет.

– Звали?

– Кто-то обстрелял ракетами особняк «координатора» в Южной Англии…

– Ах, вот как… – Ливен собрался с духом, и медленно проговорил: – Хелен, так уж вышло… В общем, меня уполномочили сделать вам предложение… Скажите, согласны ли вы возобновить сотрудничество с ЦРУ? Никаких досье, Хелен! Будете подчиняться лично директору! Согласны?

Девушка долго смотрела за окно, словно размышляя над словами «кавалера», и медленно прихватила губами соломинку. Ее щеки запали, а уровень коктейля в стакане понизился на два пальца.

– Я не отказываюсь, Чарли, – раздельно и мягко ответила Елена, – но мне нужны гарантии. Давайте устроим мои обнимашки с Лэнгли чуть позже и в другом месте… – достав из сумочки блокнотик, Елена вырвала листок и чиркнула карандашом две строчки. – Вот мой номер и адрес электронной почты. Я позвоню вам сама. Bye, baby!

Суббота, 10 мая. День

Нью-Йорк, Пятая авеню

«Забегался… – подумал Вакарчук, ступая по дорогущему исфаханскому ковру. – Или старею? Да рано еще… Сороковник – не возраст!»

Фримен Уиллет неслышно шагал сзади, отчего по спине пробегал зябкий холодок.

«Крадется будто… – усмехнулся Степан. – А сейчас проверим!»

Отпыхиваясь, он снял пиджак и небрежно швырнул на кресло в стиле кого-то из Людовиков. Высвободился от плечевой кобуры, и уложил оружие сверху, на широкую спинку.

– Ого! – хмыкнул Уиллет-младший. – Сорок пятый калибр!

– Хожу, как в упряжи, – забрюзжал Вакарчук. – Раньше хоть за поясом носил, а теперь пузо мешает. Разъелся, как буржуй, хе-хе… Что делать? – вздохнул он в оправдание. – Здешние места – опасные, а мой телохран не знамо где. Было, кому спину прикрыть, а теперь… Всё сам! Ты лучше скажи, Фри, обрадовались твои старики?

– А как же! – ухмыльнулся Фримен. – Такую суету подняли, такой хоровод завертели!

– Ну, так… – повел руками Стивен. – Что ни говори, а родня.

«Надо же… – подумал он. – Как быстро перегнивают люди… Робкий, наивный мальчик-сирота, где ты?»

Проследить за Фрименом было не сложно. Ни в какой Канзас, плоский и скучный, Уиллет не заглядывал даже, зато целую неделю проторчал в Лондоне. И то зло, что изредка проглядывало теменью в зрачках, ныне просто распирало молодого человека, занимая всю его порченую сущность.

«Яблочко от яблони…»

– Я инвестировал крупные суммы в ОЭЗ Калининграда и Комсомольска-на-Балтике, – громко заговорил Уиллет-младший, плеская коньяк из граненого сосуда. – А вот, скажите, почему вы так радеете за narodnoe hozyastvo СССР?

– Наверное, потому, – усмехнулся Степан, напрягаясь, – что прибыль весьма, скажем так, ощутима.

– Да ну? – глумливо усмехнулся Уиллет, и его голос залязгал металлом. – А вот я думаю, это все из-за того, что вы сами – русский шпион!

– Вот как? – холодно усмехнулся Вакарчук.

Он даже не дернулся, когда Фримен метнулся к кобуре, и выхватил «Кольт».

– Не дури, парень, – тихо сказал Степан.

Уиллет вскинул пистолет, удерживая двумя руками увесистое орудие убийства.

– Если бы ты только знал, до чего же мне хочется тебя пристрелить! – хрипло выдохнул он. – Не торопясь, смакуя, выпустить всю обойму! Но сначала я тебе кое-что расскажу. Раскрою мой ма-аленький обман! Я врал, когда говорил, будто никогда не видел своего отца. Это не так! Однажды я встретился с ним, года два назад. Не успел еще толком отойти от лекций, как подъезжает необъятный «кадиллак». Вылазит из него здоровяк, похожий на стриженую гориллу, и прям рокочет: «Ваш спонсор хочет встретиться с вами». И открывает мне дверцу…

…Роскошный лимузин увозил его, как карета – Золушку, и доставил пусть не к королевскому, но ко дворцу. К отелю «Уолдорф Астория».

Здоровенный провожатый молча пересек фойе, схожее с тронным залом, и довел до «люкса». Двери открыл другой громила. Поманил за собой, и Фримен оказался в гостиной, лицом к лицу с пожилым мужчиной, от которого исходило властное превосходство. Он даже не приказывал – достаточно было взгляда или легкого движения бровью, чтобы огромные слуги моментально исполняли его хотение.

Пристально глянув на студента-выпускника, мужчина изобразил улыбку, и сказал:

– Ну, здравствуй, сын.

– Отец? – выдохнул Уиллет, теряясь совершенно.

– Некоторым образом.

Губы хозяина изогнулись в подобии улыбки, но глаза по-прежнему стыли холодной синью.

– Существуют вещи, которые никому нельзя поручать, – сказал он, непринужденно усаживаясь в кресло, но не предлагая того же сыну. – Слушай меня внимательно и помни, что все сказанное предназначается только тебе, тебе одному. Я тот, кого посвященные называют «координатором». «Золотой миллиард», что жрет и испражняется по обе стороны Атлантической лужи, благоденствует потому, что так хочу я. Я направляю потоки долларов, фунтов и прочих франков с марками туда, куда считаю нужным. Я веду войны и назначаю «сильных мира сего». Однако я устал, и хочу отдохнуть. Власть над полумиром – чертовски тяжелая ноша! Еще года два или три, и ты займешь мое место…

– Я⁈ – выдохнул Фримен, чувствуя, как буйно колотится сердце.

– До меня, сын, «координатором» был Барух-старший, – приятно улыбнулся властелин полумира. – Мне удалось выйти в фавориты, поскольку я, как и старина Бернард, обладал жестким характером, холодным умом и хваткой. Старик хотел передать свои регалии сыну, мягкотелому недотепе, но тут уж я взбунтовался! Организовал пышные похороны – и пропал, захватив вот это… – он вытащил из-за ворота цепочку, но не с крестиком, а с ключиками, серебряным и золотым. – На гербе римских пап рисуют ключи от Царства небесного, ну, а эти отворят врата Царства земного… Во благовремении мой посланник передаст ключики и наденет цепь тебе на шею. Золотой откроет сейф номер тринадцать в хранилище «Стандард Чартеред бэнк». Там ты найдешь пергамент с паролями, с четкими инструкциями, со всем, что надо по первости. Узнаешь, куда передать старинную Библию, и где тот замочек, что открывается ключом серебряным. Только отнесись ко всему серьезно! Станешь постарше – поймешь, что вся эта церемония, похожая на глупый средневековый ритуал, всего лишь самый надежный способ сокрытия тайны…

…Фримен утомился держать «Кольт», и его руки поникли, направляя дуло в пол.

– Ах, как же я ждал посланника! – он сморщился, качая головой. – Каждый божий день! Но он так и не явился. Не передал ключи… – хриплое рычанье исторглось из худой груди Уиллета-младшего. – Потому что отца убили! Вы убили, проклятые русские твари! Я даже знаю, из-за кого погиб отец! Тоже из-за русского – паршивого «яйцеголового», Микки Гарина! У-у! А ключей-то нет! Ни миллиардов под рукой, ни орды послушных чинуш! Кое-как я вывернулся, устроил по дешевке похищение Гарина, но тупые поляки словили какого-то генсека до кучи! Вроде как, прикрыть им истинную цель. А русские освободили их! О-о, как же я вас всех ненавижу! Мне что теперь, корчиться всю свою жизнь⁈ Как тому нищеброду, которому открыли тайну рождения! «Ах, ты у нас принц, сынок! Скоро затеем коронацию!» И вдруг – трах-тарарах! – всё обрывается, как недосмотренный сон! Ну, хоть тебя, русьё…

«Кольт» грохнул, раскалывая стоялый воздух, и тут же прошипел тихий выстрел из бесшумного пистолета. Фримен содрогнулся, пуча стекленеющие глаза, булькнул, хлюпая кровью, и повалился на ковер.

В гостиную скрадом шагнул Чак Призрак Медведя. Его медное лицо хранило обычную бесстрастность, а в опущенной руке чернела «Беретта» с глушителем.

– Как же я рад тебя видеть, чертов краснокожий! – расплылся в улыбке Степан, переходя на русский.

– Еле успел, – хмыкнул индеец. – Дурачина бледнолицый!

– Да он бы все равно не попал, – нервно захихикал Вакарчук, – патроны холостые! Проверял гаденыша «на вшивость»!

– Проверку не прошел, – скупо улыбнулся Гоустбир, скручивая глушак.

Понедельник, 12 мая. День

Первомайск, улица Киевская

Ускоритель оплывал тяжким гулом, а энергоприемники, окольцевавшие секцию ниже эмиттеров, тонко, пронзительно свистели, поглощая черенковское излучение.

Похлопав инжекционный диск по теплому, вибрирующему боку, я осторожно спустился вниз по крутым металлическим трапам. Киврин вчера чуть не навернулся, проехав задницей по дырчатым ступенькам.

В хронокамере «играла цветомузыка» – зеленые сполохи всех оттенков, от нежно-бериллового до малахитового и густо-изумрудного, растекались по прозрачным панелям, а из открытой дверцы техотсека несло озоном.

Тяжеленный «кубик» из бронзы быстро таял, вминая подставку. Весу в нем было килограмм пятьдесят, и хилые манипуляторы не справлялись – пришлось образец закатывать руками, вдвоем с Володькой.

Я досмотрел заброс до конца. Вот уже на рубчатой резине один лишь квадратный след остался – тахионный ветер унес глыбу металла без остатка.

Оттикало ровно две минуты, и «кубик» материализовался, прорастая в будущее сначала бугристым основанием, а затем вверх и в стороны разветвились блестящие фракталы, набухая бронзой, пока все выемки не затянулись золотистым сплавом.

Я шлепнул по красному «грибку», и низкое гудение перешло в высокий вой, угасая.

Хватит на сегодня. Куча приборов фиксировала перемещение, а скоростная СКС-1М целый фильм засняла.

Проявим, посмотрим увлекательное кино…

Скинув все записи в кофр, я потащил его в первый отдел, не забыв запереть лабораторию.

Привалов бдел на посту, смачно жуя пирожок. Уловив голодный блеск в моих глазах, особист сочувственно промычал:

– А ты к тете Вале зайди, она всех подкармливает…

– Зайду другим разом, – улыбнулся я. – Пока!

– Угу… До жавтра!

Кивнув Макарычу на проходной, я вышел на институтский двор. Запахи цветущей сирени и белой акации тотчас же завились вокруг, чаруя, лишая серьезных мыслей и снимая скучные табу.

Легкий бензиновый душок на улице помогал, как нашатырь при обмороке. Насмешливо фыркнув в адрес неуемных фантазий, я открыл дверцу «Ижика». Негромкий голос заставил меня вздрогнуть.

– Привет.

Я с изумлением узнал в незаметном прохожем себя. Своего дубля. Мишку Браилова.

– Привет! – растерянно вытолкнул я. – Вот это ничего себе…

Понятливо улыбнувшись, дубль глянул серьезно – и печально.

– Надо поговорить.

– Садись! – бросил я, плюхаясь за руль.

Браилов уселся рядом, и пикап тронулся, спускаясь по Киевской и сворачивая на улицу Парижской коммуны.

– Как там Ленка? – поинтересовался я, и не только из вежливости.

– На третьем месяце, – уголки губ Михи-2 дернулись вверх. – Период, когда очень хочется мандарин и шпротов одновременно, миновал. Да и тошнило умеренно…

У него на переносице залегла складочка, и я не стал растекаться. Вывел машину к Третьей мельнице, и загнал в тень великанской плакучей ивы.

– Узнаешь место?

– Хорошее место. Задумчивое!

Мы устроились на гладкой каменной глыбе, нагретой солнцем, подстелив развернутые газетки «Прибужский коммунар», чтобы не замарать новенькие джинсы, и первые минуты бездумно пялились на течение вод, что с мощным журчанием переваливали остатки старой, дореволюционной дамбы. Я не торопил Браилова, ибо знал, как себя. Без «как». Сейчас он выстраивал мысли по порядку…

– Лена в курсе, а вот ты – нет, – выговорил дубль. – Честно говоря, мне очень не хочется ворошить эту тему, но ты должен понимать причины… Мне всегда было нелегко просить кого-то об услуге, а уж тебя…

Я молчал, внутренне соглашаясь. Что да, то да – глупая гордыня мешает порой «опускаться» до просьб.

– Прежде всего, надо вернуться в тот самый день, когда нас стало двое.

– Веселенький был день, – усмехнулся я, не удержавшись.

– Да уж… – Браилов зябко повел плечами. – Сразу скажу, что нисколько не раскаиваюсь, хоть и угодил в парадокс. Так было нужно, иначе нас с тобой просто расстреляли бы…

– Согласен, – проворчал я, – хотя и не уверен, что местоимение «нас» подходящее.

– Подходящее! – криво усмехнулся дубль, и сморщился: – Черт, как сложно всё… Ладно. В общем… Когда я переместился в прошлое на пять минут… – он запнулся. – Пять минут… Господи… В общем, я ничего особенного не заметил. Всё было так, как оно и должно быть. И лишь затем углядел неувязки. Помнится, ты очень переживал из-за меня… Ну, как же! И жилплощадь теряю, и любимую женщину… Да что ж я всё вокруг да около! – морщинки будто скомкали лицо напротив. – В общем… В то самое лето, когда ты гулял на своей свадьбе, я тоже женился – на Инне.

Я замер, немножечко даже гордясь собой, поскольку сразу ухватил всю череду событий.

– Стоп! – мой голос прозвучал жестко. – Ты Наташу Фраинд лечил?

– Ну, да.

– А потом, когда Аля с Изей пришли, и с ними Инна… Влюбился?

– Как мальчик!

– А помнишь, как мы в десятом на картошку ездили?

– А то! – усмехнулся Браилов. – Там у нас все и началось…

– Вы гуляли? – быстро уточнил я. – Заходили в тот, заброшенный дом, что у реки…

– Да нет, – слегка удивился мой визави, – мы вообще к полю вышли, где амбар. Там свежее сено лежало, пахло просто одуряюще. Мы стали щупаться… Инка шептала, что не готова, и сама же на меня набросилась! Лежали потом, голые и счастливые…

– Точка бифуркации?.. – протянул я, давя в себе острое сожаление. – А мы просто не туда свернули, не в ту сторону пошли… Значит, ты с другого временного потока…

– Выходит, так, – пожал плечами Браилов.

– А в Одессу ты ездил? С Гайдаем встречался?

– А как же! – грустно заулыбался дубль. – Инку взяли на роль, я потом, на зимних каникулах уже, приезжал к ней в Москву… Мы даже в съемочном павильоне… м-м… отрепетировали постельную сцену!

– Понятно… – кисло молвил я. – А в медовый месяц куда?

– Варадеро.

– Ага… И Котова ты слышал?

– Ну, да! Занимались с ним, потом с эгрегором замутили, с Корнилием пересеклись…

– Аидже помнишь? – напрягся я, подбираясь к самой черной полосе в моей жизни.

– А как же! Кстати, где он? Год уже – ни слуху, ни духу.

– Убили Аидже, – построжел я. – Снайпер постарался. Скорей всего, Рокфеллер избавился от индейца, уж слишком тот силен.

Браилов внимательно посмотрел в глаза.

– Про отца хотел спросить?

– Да… – горло мне пережало.

– Настя рассказывала, как оно было… здесь. Да так же… – Мишка нахмурился, сжимая губы. – Убили, сволочи… А я махнул в Штаты.

– Барух?

– Он. С-сука… А… как ты его?

– Ну, как… – пожал я плечами. – Силы тогда много было, а боль не только унимать можно… Устроил я ему разнообразную ночку!

– А у меня… не получилось, – через силу вытолкнул Миха. – Видать, больше слюнявой интеллигентщины накопил. Позорище… До сих пор стыдно, неуютно как-то… Не смог я его полем этим драным… психогенным! И, ведь, знаю же, что сволочь у ног пресмыкается, а все равно не могу! Спасибо Аидже – остановил Баруху сердце… Я почему и спросил про него…

Мне сразу расхотелось спрашивать двойника, убивал ли он «спартаковцев», Калугина, Арькова с подельниками, нумерария и прочих – зачем ставить человека в неловкое положение?

Раньше я, читая Ефремова или Стругацких, сравнивал себя с людьми будущего. Негодовал на Гэн Атала, отягощенного добром – мог же лазером перебить ублюдков в Кин-Нан-Тэ, чтобы спасти Тор Лика и Тивису, так нет же! Высокая мораль не позволила! А обрушить инфразвуком башню – и похоронить всех! – это нравственно?

Но все же… Кто из нас двоих ближе к коммунарам, строителям чистого и светлого Мира Справедливости? Не я…

– А это? – дубль расстегнул рубашку, и выцепил два ключика на цепочке, серебряный и золотой. – Брал?

– Что это? – насторожился я.

– Не взял⁈ – изумился Браилов. – Как интере-есно… В общем, когда Бернард-младший вокруг меня на коленках ползал, он много чего выболтал. О том. как старший «держал зону», весь коллективный Запад, будучи «координатором», а потом передал власть молодому Баруху, но тот так и не стал владыкой полумира. Побоялся. Вот он мне и совал эти ключики – на, мол, владей! Там один ключ от сейфа, а другой – от тайной кельи в забытом богом монастыре, где-то в Италии. Мол, все узнаешь – и явки, и пароли, номера счетов, адреса… Ну, всё! Вот и таскаю их, как память… Как вражеский скальп…

– Интере-есно… – повторил я за дублем. – А мне про «координатора» Елена рассказала… Не твоя, а та, которую мы лечили. Фон Ливен.

– Думаю, скоро она сменит фамилию… – мягко улыбнулся «попаданец».

– На Иванову, – кивнул я. – Так вот, оказывается, что у нас-то «координатор» имелся. Как помер Бернард-старший в шестьдесят пятом, так он и занял его место. Вот только никакой не Барух-младший, а Уиллет. Седрик Уиллет, бывший помощник олигарха…

– Так он и мне про Седрика рассказывал! – заволновался Браилов. – Младший, который. Был, дескать, такой хитрозадый, да уделали его! И Седрика, и даже сына его, малолетку! Фру… Тьфу ты! Фримена! Слу-ушай… Надо нашим подсказать, насчет «координатора»!

– Да подсказали уже, – усмехнулся я. – Три ракеты с подлодки выпустили, растолкли поместье Уиллета в пыль.

– А Фримен? – напряженно сощурился дубль. – Да к черту их обоих! Главное – вот! – он стянул через голову цепочку с ключиками. – Представляешь, какую операцию можно забабахать? Посадим своего человека в «координаторы»! И давай земной шарик вертеть!

– Представляю, – усмехнулся я.

– Короче, на, держи! – Браилов решительно сунул мне ключи. – Передашь, кому надо!

– Ладно, – покачав на ладони регалии «координатора», я сунул их в карман. – Но это всё так, преамбула. А в чем тогда «амбула»?

Помолчав, Миша-2 сказал ровным голосом:

– Ускоритель тахионов только один – здесь, у тебя. А я хочу снова войти в хронокамеру! Понимаешь? Попробовать, хотя бы, вернуться… в этот свой временной поток, как ты выражаешься. Я предпочитаю говорить о «мировой линии». Не навсегда, Ленку я не брошу! Хоть на день вырваться… Нет, я знаю, что Инна здесь, но она же не моя. Да и не в ней дело! Я даже разок изменил Инке… Знаешь, с кем? С Ритой! Но это всё там, там, не здесь! – заспешил он. – Просто… Просто там растет моя дочь. Она еще совсем маленькая, но… Вот, кого я люблю по-настоящему, так это ее!

– Да-а… – затянул я. – Дела… Делишки… Детишки… Слушай, я могу сейчас затеять нудный, высоконаучный спор о природе времени, но… Не стоит. Давай, так. Я ничего тебе не обещаю заранее, но мы всё хорошенько обсудим. Сразу скажу, что не буду против того, чтобы ты… м-м… встретился с дочерью. Хватит с меня и того, что где-то в будущем остались без деда мои внучки… Но мы, выходит, понятия не имеем, куда тебя засылать! На иную мировую линию? Или, может, в сопредельное пространство? Короче, потерпи, Мишка! Я завтра же пересмотрю, перекрою весь план экспериментов. Будем искать, откуда ты такой взялся!

– Спасибо, – Браилов крепко пожал мою руку. – Подбросишь на автовокзал?

– В Одессу хочешь?

– Да нет… До Помошной доеду, там пересяду на поезд до Харькова.

– Поехали!

«Ижик» мягко покатился, выезжая на улицу, и я добавил ему прыти. Глянул искоса на спутника, рассеянно следившего за дорогой.

То, что он оказался вовсе не моим дублем, радовало – не надо делить одну судьбу. Заодно и груз вины снимало, аж задышал легче…

А дочку навестить – это святое. Пусть даже малышка – в ином времени и пространстве. Найдем.