Текст книги "Бешеный вирус (СИ)"

Автор книги: Валерий Тиничев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Тиничев Валерий Павлович
Бешеный вирус

Бешеный вирус

Предисловие.

Сколько минуло лет с нынешнего мгновения? Вряд ли кто-то скажет достоверно точно. Много. Те, кто ещё сохранил способность думать, ввели новое летосчисление, «от возрождения», с того момента, когда люди поняли, что Великий Лёд уходит, возвращая человечеству благодатное тепло и плодородные земли.

Люди оказались не готовы к мести планеты, несмотря на всю их технологическую мощь, как они считали, Земля просто смахнула со своего тела надоевшую и слишком разросшуюся плесень цивилизации.

Перенаселение, счёт перевалил уже за десять миллиардов, как следствие – голод, нехватка продовольствия. И ещё энергетический коллапс. Недра Земли не безграничны, цивилизация практически полностью высосала их. Оставались только запасы под толщей арктических вод, но добраться до них людям было не суждено, пришёл Великий Лёд. Оледенение началось внезапно, хотя учёные много лет назад предупреждали о надвигающейся катастрофе, но властители их не слушали, они были уверены в силах технологий и мощи ядерных реакторов.

Сначала пришла вода. Уровень мирового океана резко поднялся, унося в свою толщу города и целые государства, а за тем пришёл лёд. Километровый ледник, подобно гигантскому бульдозеру, сметал всё на своём пути. Люди бежали от него. Великий Лёд никого не щадил, отнимая земли и благодатное тепло, он погребал под собой всех и вся, из тысячи спасался один. Если бы кто-то в то время решил провести всемирную перепись населения, он ужаснулся бы: вместо десяти миллиардов в списках наскреблось бы меньше миллиона. Человек в массе своей в те времена привык полагаться на цивилизацию, которая всем его обеспечивала, а тут вдруг исчезли супермаркеты, куда-то подевалось электричество, нет воды, чтобы утолить жажду. Заказать или купить продукты стало невозможно, а выращивать умели немногие, они и выжили в жестокой беспощадной войне с природой и друг с другом.

Среди выживших была и горстка учёных, которая и не позволила человечеству совсем лишиться разума, но цивилизация погибла, нужно было начинать всё с чистого листа.

Собирая по крупицам утраченные за столетия всеобщего хаоса знания, люди приступили к строительству нового мира, вновь возводя города и заводы, засевая поля на пустующих землях.

Но тут пришли они, свалились с небес, как снег на голову. Тоже люди, точнее, почти, на первый взгляд и не отличишь. Вот только питаться гости со звёзд могли исключительно растительной пищей, за что и получили прозвище "быки". Пару десятилетий два народа просто присматривались друг к другу, а потом пришельцы вдруг взяли бразды правления в свои руки.

Вновь были разрушены города, возделанные поля новые хозяева забрали себе, запретив землянам выращивать на земле пищу, заводы стёрты с лица планеты.

Наступил второй виток апокалипсиса, теперь под пятой захватчиков со звёзд.

По календарю шёл пятьсот семнадцатый год от возрождения.

Бродячие псы.

Павлу было в глубине души обидно за то, что его так называли крестьяне. Никчёмный, бесполезный, порой даже опасный. А в то же время он гордился принадлежностью к научному миру. Среди своих таких, как он, именовали гордым именем Пилигрим. У его племени особая миссия, приносить новости, передавая их из уст в уста, тем самым связывая людское племя воедино, не давая погибнуть знанию. Но это только внешне, для непосвящённых. Вольно бродя между поселениями, его каста искала места законсервированных в эпоху процветания артефактов, а самое главное – источников знаний. Это был первый дальний поход молодого человека. Лишь два года назад он блестящее окончил курс обучения, попрактиковался на ближних деревнях и выполнил программу по ориентированию. Лишнего внимания быков к себе они не привлекали, поэтому костёр затушили ещё засветло, ночи в начале лета тёплые, можно и так переночевать, а послезавтра они будут уже в деревне.

Парень жевал жёсткое мясо дикой куропатки и задавал вопросы старшему попутчику.

– Дядька Борин, а вот почему "миллион" и "миллиметр" значат противоположное, а звучат почти одинаково? Да знаю я, что это что-то там значит на одном из языков древних, но смысл не понимаю, не вижу логики. Почему много и мало почти одно и то же.

– У тебя пытливый ум, это хорошо, – ответил мужчина, – но этот вопрос лучше задай языковедам в бункере, я не знаю ответа.

– Вот, хорошо бы, найти такое оружие предков, – вслух мечтал Паша, – чтобы раз и всё, убили всех "быков". Ух и жизнь бы настала!

– Кровожадный ты, – усмехнулся Борин, – не в пример своему святому, в честь которого назван. Зачем же их всех убивать? Они такие же, как и мы, тоже жить хотят. Дети малые ни в чём не провинились.

Парень не ответил, но вспомнил историю гибели своего отца, именно от наставника он узнал её. Пётр тоже был Пилигримом, пришёл однажды в деревню, чтобы продать инструменты и обменяться новостями, но тут нагрянули инопланетяне. Жители нарушили запрет на посевы и за это поплатились жизнью. Убили всех жителей, без разбора, жестоко сожгли своими огнемётами. Погиб и папа. И что, за это он должен любить этих травоядных? Да, господь заповедовал: не убий. Но он же не знал, что вот такие придут на земли людские и свои законы установят. Павел произнёс шёпотом слова молитвы и сжал в ладони нательный крестик, пусть всевышний простит его и поймёт.

В тусклом свете уходящего дня на фоне первых звёзд промелькнула в небе с тихим шелестом серебристая сигара. Летают... Вот и люди раньше летали, Павел читал об этом в университетской библиотеке, даже рисунки самолётов и ракет видел. А теперь не летают. Знают, как сделать такой аппарат, но нет заводов, всё разрушили оккупанты треклятые.

Молодой человек вздохнул и достал из рюкзака инструменты: астролябию и секстант. Снял показания, вычислил место и сверился с картой. Всё правильно, можно было и не проверять, места ещё знакомые, тут не заблудишься, но ему нужно было хоть чем-то себя занять. Сон не шёл, обуревали невесёлые мысли. В голове сами собой всплывали воспоминания.

Мама у него простая крестьянка, жила рядом с базой, а папа там работал, малыш гордился отцом, хотя и едва помнил его, только колючую щетину, громкий голос и сильные руки, а лицо не отложилось в детской памяти, было-то ему всего четыре годика. Папа всегда уходил, а мама плакала, провожая его, плакали и когда он приходил. А однажды он ушёл и не вернулся.

Потом была средняя школа. Паша был единственным из сверстников, кого заприметили учёные и взяли к себе в обучение. Так и стал он Пилигримом, бродячим псом без роду и племени. Парнишка погладил свитер из овечьей шерсти, надетый под кожаную косуху. Это мамин подарок. Огородов и садов у них в посёлке не было, чтобы не привлекать внимания, только скот и птица домашняя. Зато шерсть была своя, мама стригла овец, пряла пряжу и вязала длинными зимними вечерами.

А потом пришли они. Нет, не в село, а рядом. Широкие луга превратились в плантации пшеницы, вокруг появились заборы и стены, "быки" вели круглосуточное наблюдение, приближаться к полям запрещено под страхом смерти. Базу пришельцы не обнаружили, но стало довольно опасно, если найдут, то сожгут всё в округе вместе с людьми.

Тогда главный инженер и вызвал к себе двух разведчиков-геодезистов, открыл им карту, на которой было обозначено место другого подземного бункера.

– Данные древние, всё может не совпадать с действительностью, – сказал он, – но математики вычислили и перенесли свои расчёты на нашу карту. По их сведениям, это где-то вот тут. Плана я вам не дам, запоминайте координаты и наносите потом на свой. Территория большая, но вы лучшие специалисты, сможете отыскать вход. Удачи вам в походе, да пребудет с вами сила господа нашего. Аминь.

Павел вспомнил широкий очерченный главным инженером круг. Три четверти занимало большое озеро. Если база под водой, это плохо. Она, конечно же, не затоплена, старые люди умели строить на века, но вот вход может оказаться глубоко. Конечно, входов всего шесть, это как минимум, но остальные второстепенные, их сложнее обнаружить, да и внешние признаки укрытия могли утонуть, те, что не сумел уничтожить ледник.

* * *

Утром они продолжили путь. До следующего посёлка можно было бы добраться уже к вечеру, если бы не плантации быков, их придётся обходить. Борину этот путь знаком, он уверенно шагает впереди, а Павел идёт чуть-чуть отстав, осматривается, запоминает тропинки и приметы. Следов деятельности человека не видно, впрочем, так и должно быть, людей в мире немного, а эти места только-только начали осваивать, но вынуждены были остановиться, помешало вторжение пришельцев. Опять эти травоядные! Из записей парень знал, что дальше на запад, куда они и направлялись, двести лет назад ушли восемь племён, а на сегодня известно место только одного из них, связи с остальными нет. Может им повезёт и они найдут пропавших. Шансов немного, зато есть надежда.

У полудню следующего дня они вошли в небольшой посёлок, всего полтора десятка глинобитных мазанок под соломенными крышами.

Впереди них бежали босоногие мальчишки в рваных грязных штанишках и истошно верещали:

– Спасайся, кто может! Бродячие пришли! Псы в деревне, прячьте кур!

На детей пилигримы не обижались, им известна слава своего племени. Крестьяне искренне считали их бродягами, попрошайками и бездельниками, только несколько человек во всей деревне знали, что эти двое не просто так пришли, наверняка принесли что-то очень ценное на продажу. Вождь встретил их на центральной площади и кивнул, приглашая следовать за ним. Неугомонные мальчишки продолжали скакать вокруг, выкрикивая обидные, на их взгляд, дразнилки, но в дом старшего войти не решились, постояли немного рядом и убежали искать новую забаву.

– Ну их, балбесов, – махнул рукой вождь, – ума не нажили ещё, что с них взять. Садитесь. Что есть?

Павел распаковал один из свёртков. На столе предстали пять штыковых лопат, два топора и большая двуручная пила. Всё новое, блестящее от смазки. Своей кузницы здесь нет, поэтому такие изделия высоко ценятся местными жителями. Коренастый мужик почесал широкую окладистую бороду, взял в руки топор и проверил остроту, оставшись довольным.

– Товар хорош. На что меняешь?

– Мера зерна.

– Мера? Да ты в своём уме? Три четверти, больше не дам.

Борин знал, что у жителей в лесах есть несколько тайных полей, где они выращивают запрещённые пшеницу и гречиху. Рискованно, но оправдано. Есть свой хлеб и каша в добавок к мясному рациону.

– Побойся бога, Фрол! Ты меня не первый год знаешь. Цену я божескую назвал, всё честно.

– Ты бога-то не примешивай, Боря! Не мне рассказывать тебе, как и чем рискуем за каждое зёрнышко. Добавь хоть наконечников да гвоздей.

– Тогда и ты добавь. Чарку муки и чарку гречи.

– Ну ты и жук! Оберёшь меня, без штанов по белу свету пустишь, с сумой по миру! Твой черёд бога бояться.

– Я его люблю, а не боюсь. Дам десяток наконечников и пять десятков гвоздей. Длинных.

– Шесть, нет, лучше семь. Неурожай у нас в прошлый год приключился.

– А при чём тут гвозди и неурожай?

– Погреб новый ставить надо, в старый вода подступила.

– А говоришь торговать нечем! Значит, есть что в закромах хранить. Не жадничай, Фрол!

– Да я же не о себе пекусь, народу жить надо, детей растить. А про запреты супостатов ты не хуже меня знаешь, коли найдут поля, всех спалят, каждый божий день жизнями рискуем.

– А ты что думаешь, металл плавить да инструмент ковать разрешено? То-то и оно. Твои поля не дымят, сажу в небо не выкидывают.

– Да знаю, знаю. Слушай, вот я что тебе предложу.

Вождь залез под пол и водрузил на стол длинный свёрток.

– Когда яму копали для погреба, нашли вот, – пояснил он, – не силён я в таких делах, но мозги-то не задаром даны. Не бычья эта штуковина, точно говорю, предков наших. Глубоко зарыта была, да и маслом обработана, почти как новая выглядит.

Фрол развернул промасленную рогожу и пилигримы увидели сложный механизм. Павел едва не вскрикнул, но под острым взглядом старшего смолчал. Оба узнали оружие древних землян. Действительно, в очень хорошем состоянии, по крайней мере на взгляд. Пользоваться таким они, конечно же не умели, но видели такие изображения в пособиях по военном делу на базе.

– Вот что я тебе скажу, Фрол, – тихо сказал Борин, – убери-ка ты эту штуковину куда подальше от греха. Вещь не травоядных, но что это такое я не знаю. И не возьму у тебя её, а нужным людям я весточку передам.

Вождь унёс артефакт, а потом они ещё долго торговались в пилигримом, каждый набивал цену, а другой не хотел уступать. Павел в торге не участвовал, просто смотрел и слушал, учился у старшего вести дела, пусть и не главные, но не менее значимые.

Наконец они закончили. Всё же сошлись на цене, изначально предложенной пилигримом, только вместо муки мужик пообещал целых два каравая свежего хлеба, от одного этого услышанного слова у Паши потекли слюнки, он так и представил себе миску гречневой каша и куском ароматного хлебушка. Парень недовольно потёр плечи, мера зерна не столь уж лёгкая ноша, а нести предстоит именно ему, слава богу не так далеко.

После торговли Фрол усадил их за стол и угостил ароматным горячим чаем, заваренным на листьях смородины с мятой.

– Вот ещё что я расскажу, – начал мужчина, – ты бы присмотрелся к пареньку одному моему. Башковитый не по годам. Ему восьмой год только, а грамоту освоил. Но не это главное.

Паша оставил чашку и достал из кармана книгу в кожаном переплёте. Сюда он записывал новости, которые услышал, а потом рассказывал другим. Если, конечно, узнавал что-то действительно интересное.

– Гриша этот прошлым летом учудил такое дело, – тем временем продолжал Фрол, – сплёл он из корья ивового тонкую верёвку, длинную, а на один конец пристроил грабли, тоже ивовые. Так вот. Как только быки убрали пшеницу с ближайшего поля, парнишка подобрался к ограде и из кустов стал кидать свой снаряд туда и вытягивать. Не заметили его, тревоги не подняли супостаты. Убирают они, конечно, чисто, но колоски всё равно падают. Наскрёб за день он не много не мало, а четверть меры зерна. У тех пшеница не чета нашей, зерно раза в два крупнее, да и в колосе больше. Мамка, конечно, крапивой его наградила за такое по мягкому месту, а отец умнее оказался, ко мне пришёл. Дальнее поле мы той пшеницей засеяли, думаем разводить.

Павел удивился сообразительности мальчика и всё подробно записал, даже зарисовал устройство, когда Фрол продемонстрировал.

* * *

По давно сложившейся традиции вечером все жители деревни собрались в одном доме. «Общий» дом был единственным строением, где могли поместиться восемьдесят с лишним человек. Зажгли свечи, принесли угощение. Так было заведено встречать бродячих сказителей, которых упорно называли «псами». Когда гости утолили голод, младший из них начал рассказ. Первая часть была составлена из библейских преданий, так уж повелось, её слушали в пол-уха. Павел закончил и задал вопрос присутствующим:

– Как давно наши братья к вам не заходили?

– Да уж года четыре, – ответил кто-то из селян.

Нужно это было для того, чтобы рассказывать свежие для этих людей новости, не повторяться и не упустить что-то важное. В первую очередь он рассказывал о жизни в других деревнях, где побывал за это время: кто что выращивает, у кого какой скот домашний, как с быками обстоят там дела. Селянам это интересно. Потом говорил о новых изделиях и инструментах, которые может делать "кузница", как для посторонних называли мастерские на базе. По старинным методикам и на сохранившемся оборудовании сделать было можно много чего, только вот использовать приходится крайне осторожно, если оккупанты увидят в инструменте опасность, сожгут всех, кто окажется рядом, они не разбираются, кто прав, кто виноват. Самые примитивные пилы, косы или топоры были под запретом. Конечно, все ими пользовались, хотя и с оглядкой. Попытки использовать механические сложные устройства неизбежно заканчивались трагедией, да и изготовить такие даже по готовым чертежам очень не просто.

– Вот что, скажи мне, бродяга, – перебил рассказчика кудрявый мужичок, – мы твоих кузнецов не видели, не знаем. Топоры да лопаты они мастера ковать, а вот могут ли они такое придумать, чтобы супостата выгнать навеки. Обратно в ад отправить. Или нам второго пришествия ждать, как книга твоя учит? Как не придёте вы, так про смерть людскую и рассказываете, да про тяготы с лишениями. Что, бог терпел и нам велел? Мочи больше нету.

– Необязательно их изгонять, – ответил, как учили, Павел, – можно с ними и в согласии жить, только подход найти нужно.

– Как же, держи карман шире! Согласие у них одно: сжечь дотла и все дела! Ходят, вынюхивают всё, слова человеческого не дождёшься, да ещё эти прихвостни ихние, еретики проклятые, повадились. Видал уже их? Хуже быков.

Таких Павлу ещё не доводилось встречать, но он слышал о том, что то тут то там появляются люди, выдающие себя за пилигримов, только говорят они о другом. Эта секта утверждает, что пришельцев послал сам господь, это ангелы его, а люди наказаны за грехопадение, надо принять гнев божий и покаяться, иначе гореть всем в геенне огненной. Он спокойно ответил:

– Скорее уж всадники апокалипсиса, чем ангелы. И те и другие. Гоните их из деревни и из разума.

– Был тут один, так мы его в выгребную яму нырять заставили. Мы-то крепки духом, а ведь другие и поверить могут.

– Перестань балаболить, Андрей, не сбивай сказителя с мысли, он лучше тебя знает, а то вдруг забудет что важное нам сказать, – осадил разговорчивого мужичка вождь.

Тот сразу осёкся, старшего в деревне почитали и никогда ему не перечили. Павел взглядом поблагодарил и вернулся к историям. Когда речь зашла о скотоводстве, в зале повисла звенящая тишина, которую нарушал только ровный голос пилигрима. Эта тема всегда волновала всех. Коров и овец держать выгодно: и молоко, и мясо, и сметана, и сыр. А ещё шерсть и кожи. Вот только зимы долгие, скотину чем-то кормить надо. От бродяги деревенские мечтали услышать, как же безопасно заготовить много сена. И на это раз они услышали то, что хотели. Не так давно на базе среди прочего один историк нашёл документ, в котором рассказывалось о способе заготовки силоса. Судя по записям, всё просто, скошенную траву даже сушить не требуется. Парень подробно рассказал об этом новшестве, правда соврал, что сам такое видел два года назад в дальнем селе на востоке. Такой способ, с обманом, пилигримы изредка использовали. Метод нашли, рассказали, но рисковать люди не станут, если никто не проверял, правда ли работает. А вот отправиться для проверки его слов в дальнюю деревню никто точно не станет. Поселения находятся далеко друг от друга, селяне всё лето и осень заняты работой, лишь самые смелые рискуют навестить соседей и то зимой, когда не надо пахать в поле, но и те дальше ближайшей деревни никогда не бывали. Этим и пользовались те самые "кузнецы", осторожно продвигая новые методы.

Жители разошлись рано, завтра с восходом солнца им надо идти добывать хлеб насущный, только дети задержались и Павел больше часа рассказывал им волшебные сказки.

Ночевали пилигримы здесь же, в общем доме, на жёстких узких скамьях, укрывшись своими одеялами и пристроив мешки под голову.

Рано утром они покинули деревню.

* * *

Дальше путь их лежал через овраги и буераки. Идти было тяжело, но зато безопасно, эти земли не пригодны для посевов и быки здесь не появляются. Но и людям тут не поселиться: осенью и весной по низинам несутся бурные потоки мутной воды с глиной и мелкими камнями. Молодой парень довольно быстро устал. Карабкаться по почти отвесным и постоянно осыпающимся стенам с тяжёлым грузом за спиной не самая лёгкая работа. Павел не ныл, просто шёл, пока хватало сил. До полудня они вынуждены были отдыхать трижды, старшему тоже досталось вещей.

Разговаривать по пути было особенно не о чем, да и не сильно хотелось, лучше сберечь дыхание. Парень шёл и думал о своём.

Деревня эта не показалась какой-то особенной, скорее даже знакомой. Впрочем, это и не удивительно, расположена она не так далеко от базы, все новинки и новости доходят сюда в первую очередь. Все предыдущие походы были именно в такие места. Примерно всё одинаково, отличия мелкие: там огороды тайные держат, тут поля в лесу возделывают. Перебиваются кое-как, выживают, а не живут. Впрочем, как и везде, даже на подземной базе. Эти места между собой пилигримы называли "цивилизацией", а вот что находится за её пределами, не знал никто. Там, куда лежал их путь, за последние двести лет никто не был, по крайней мере из этих мест. Может быть, там живут люди, а возможно и инопланетяне. А вдруг они найдут главный город быков? Что тогда делать? Хотя, вряд ли что-то этот поменяет. С топором и луком огнемёты не победишь. А может там у них есть оружие ещё разрушительнее? Павел поёжился от собственных мыслей. Люди беззащитны перед завоевателями, но очень хочется их не бояться и кушать вкусный хлеб с ароматной кашей.

От внезапно выделившейся обильной слюны он едва не задохнулся, судорожно сглотнув.

– Что, парень, проголодался? – Борин обернулся, – немного осталось, на вершине остановимся на ночлег. Чур, с тебя каша, но только не перевари, я потвёрже люблю, чтобы похрустывали зёрнышки.

Парень сглотнул ещё раз.

– Ладно, не буду тебя пытать едой до обеда, – засмеялся старший.

Поели они на славу. Гречневая каша, приготовленная на костре была восхитительна, как и кусочек мягкого, одуряюще пахнущего хлеба.

Павел развалился на одеяле возле тлеющих углей и смотрел в звёздное небо. Когда-то давно там жили и летали его далёкие предки. Как это им удавалось, неизвестно. Он представил, как на большой лодке люди плывут по облакам, срывая с небосвода блестящие мерцающие камушки, которые не обжигают, а иногда и падают вниз, теряясь среди лесов и полей. Как падают звёзды видели все, но ещё никто и никогда не находил на земле упавшую звезду. Наверно, подумал парень, они гаснут от холода и превращаются в простой камень, а вот древние наверняка умели сохранять их сияние и украшали себя и свои жилища небесным сиянием. Счастливыми они были, пока за грехи всевышний не наслал на них Великий Лёд. Выжили только праведники, и он, их потомок, должен не опозорить имя великих предков. И ещё они, наверняка, были могучими волшебниками, как в сказках, которые он рассказывает детям. Ведь не выдуманы же эти истории, точно, что раньше люди и были такими, только теперь всё забыли. А вот бы вспомнить всё, чтобы одним взмахом руки свернуть горы, реки заставить течь, куда пожелаешь, дождь остановить. Последнюю мысль ему точно навеяли упавшие на лицо редкие капли. Шалаш поставить он поленился, да и сейчас лень было подниматься. Не сахарный, не растаю. Но уметь, как древние не помешало бы. Словно вняв его мыслям, начавшийся было дождь прекратился и Павел уснул с мыслью, что колдовство предков на самом деле реально и, стоит только захотеть по настоящему, оно вернётся и будет верно служить ему.

Находка.

«Недалеко» оказалось не так уж и близко, Павел насчитал девять горизонтов, пока они шли по пустующим землям. Свои плюсы в этом тоже были, дикий зверь в таких местах человека не боялся и подпускал довольно близко. Хотелось, конечно, кушать кашу, но запасы крупы не бесконечны, поэтому парень держал наготове лук, стрелять из которого он умел довольно метко. В результате, к вечеру третьего дня похода, на его плечи лёг ещё один груз, довольно упитанный подсвинок.

Устроились они в уютной и давно обжитой пещерке среди известняковых холмов, здесь даже некое подобие очага присутствовало, а так же запас сухих дров. Борин объяснил, что тут часто останавливаются охотники, поэтому и обустроили для себя. Огонь уже жарко полыхал, выгоняя остатки скопившейся в помещении влаги, солнце успело коснуться горизонта. Павел вышел из пещеры и начал разделывать добычу. Дело привычное и лёгкое, когда нож хорошо наточен.

Парень уже заканчивал свою работу, когда краем глаза заметил пролетавший в вечернем небе бычий аппарат. Ничего необычного в этом нет, эти часто туда-сюда снуют, но этот шёл как-то боком, а потом, почти над ним, вдруг вспыхнул и Павел даже присел от раздавшегося грохота. Такого ему ещё не доводилось видеть. Мгновение спустя наружу выскочил Борин и тоже устремил взгляд в небеса.

Так они и стояли почти минуту, наблюдая, как от летательного устройства чужаков отделился серый шар и, кувыркаясь, начал стремительно падать, как раз в сторону наблюдателей. Непонятный предмет зацепился за кроны деревьев, совершил ещё пару кульбитов и наконец застрял среди ветвей, выплеснув из своих недр вместе с потоком воды что-то, напоминающее человеческое тело. Люди хорошо это рассмотрели, до точки падения было не больше ста метров.

– Господи, – перекрестился первым пришедший в себя от увиденного Борин.

Он побежал туда, а молодой напарник бросился следом, бросив своё занятие.

На твёрдой земле лежала молоденькая девушка, совершенно голая. Люди остановились возле и наклонились к ней. Старший потрогал пульс на шее.

– Живая, но не наша. Вот же демоны прислали подарок!

Девушка пришла в себя, ресницы большущих глаз дрогнули, веки приподнялись и она увидела... Дальше последовал истошный визг и следующий обморок, при этом она приложилась затылком об твёрдый корень, торчавший из-под земли.

– Тьфу, напугала, суматошная, – чертыхнулся Борин и взглянул на напарника, – Слюни убери и перестань пялиться, ведёшь себя, как подросток в женской бане. И свинорез спрячь.

Паша, застыдившись, опустил взгляд и понял, что до сих пор сжимает в руке окровавленный нож, да и руки тоже запачканы. Он вытер лезвие о штанину, вернул кинжал в ножны и тщательно почистил руки об траву. Затем он спросил:

– А теперь что?

– Понятия не имею, – пожал плечами в ответ мужчина, – хоть и из быков она, но оставить её умирать мы не имеем права, мы же люди, а не звери. Голая и мокрая, она к полуночи околеет на ветру.

– Вот что, – принял решение Борин, – хватай за ноги, будем спасать.

Они принесли бессознательную девушку в пещеру и уложили возле огня, накрыв одеялом. Павел вернулся к прерванному занятию, а старший начал варить кашу, объяснив, что это для неё, её племя мясо не ест. А если от каши откажется, то можно и траву предложить, тут много, не жалко.

Пилигримы в эту ночь так и не сомкнули глаз. Упавшая с неба девица так и лежала неподвижно, но дыхание было ровным, можно и не беспокоиться. Однако событие это не давало покоя обоим.

Мясо было съедено, остальное коптилось в дыму очага, каша давно остыла. Бродяги не разговаривали, каждый думал о своём, но обоим было понятно по взглядам в ту сторону, что мысли крутятся вокруг этой странной.

Такого в планах их похода не было предусмотрено, даже не подразумевалось. И что теперь делать? Бросить? Так погибнет, неизвестно, как далеко и в какой стороне ближайшее поселение быков. Ели предположить, что они летают на своих лодках только прямо, то это на запад, как раз в той стороне, куда пилигримы путь держат. Но с собой её точно брать нельзя. И тайну сохранить надо, да и искать её будут соплеменники, а коль найдут, не сносить людям головы, и за меньшие прегрешения сжигают без зазрения совести.

* * *

Надинтария проснулась. Надо же такому присниться! И взрыв на корабле, и дикари с окровавленными ножами... И тут ей в ноздри ударил жуткий тошнотворный запах гниения и падали. Не сон! В ужасе девушка спрятала голову под одеяло, которое, надо сказать, тоже не тонкими ароматами благоухало. До её слуха доносился разговор. Она прислушалась, в курс лингвистики в академии входило изучение и языка варваров, так что понять она вполне могла.

– Очухалась эта упавшая, – говорил один низким голосом взрослого, – ты вот что: доставай чистое нижнее бельё, твой размер ей скорее подойдёт, а сам сходи-ка в то место, осмотрись, погляди что и как там. Только осторожнее, мало ли что. Да, и ещё надери лыка вязки две. А я пока попробую достать её из-под одеяла.

– Ладно, – отвечал второй голос, значительно моложе, – только не сезон для лыка.

– Не рассуждай, а делай.

Послышалось тихое шуршание материи, затем удаляющиеся лёгкие шаги. Молодой ушёл. Поверх одеяла в районе головы мягко шлёпнулось что-то лёгкое и мягкое, а затем старый довольно мягко сказал:

– Вылезай и одевайся, не век же тебе под одеялом прятаться. Хотя, ты меня всё равно не понимаешь, быки не люди.

Надинтария вовремя закрыла рот, готовый выдать обидную тираду, внутренне сжалась, поскольку дикарь обращался именно к ней, но всё же высунула голову увидела перед собой свёрток одежды. Значит, убивать не станут, по крайней мере сейчас. Она схватила бельё, а бородатый улыбнулся и сказал, отворачиваясь:

– Вот, так-то лучше.

Быстро натянув узкие, почти в обтяжку, штаны и нырнув в просторную блузу, она встала и критически себя оглядела. Ладно, для дикарей сойдёт и так. Ткань какая-то странная, серая с желтизной, и довольно грубая, хорошо, хоть не кусается. Кашлянула, подавая знак. Человек повернулся. Пожилой, как она по голосу и определила, высокий, атлет, в бороде и волосах блестит седина, на лице несколько шрамов, но они совершенно его не портили. Вполне нормальный, только дикарь, хотя агрессии не проявляет, а вроде должен. Всё портила отвратительная вонь, которая исходила ото всюду: от дымящего костра, зачем-то обложенного глыбами, от мужчины, от его одежды. Надинтария села, внизу пахло немногим лучше, разве что не так сильно.

Дикарь взял в руки деревянную миску, положил в неё что-то коричневое и густое из подвешенного над огнём котла и вместе с ложкой протянул ей, делая при этом недвусмысленные знаки, что это еда и надо поесть. Девушка была жутко голодна, но есть звериную пищу не могла себя заставить, от такой если сразу не умрёшь, то уж точно отравишься. Она прижала к себе руки и отодвинулась.

Тогда бородатый достал из мешочка какие-то зёрна, протянул ей и знаками показал, что в тарелке именно они. Надинария узнала гречиху и немного успокоилась. Это вполне съедобно, но насколько гигиенично непонятно, однако, придётся рискнуть, умирать всё же лучше не на пустой желудок, к тому же от каши исходил единственный в этом помещении нормальный запах. Но есть под пристальным взглядом надзирателя как-то не очень вкусно. На удивление сообразительный дикарь понял её по одному взгляду и вышел наружу. Девушка тоже перебралась поближе к выходу, любопытно же было хотя бы краешком уха услышать что-нибудь интересное, наверняка речь о ней пойдёт. Варёная гречка оказалась съедобной и даже относительно вкусной, хотя и пресноватой, немного не хватало соли и традиционных приправ, но варварам такие тонкости кулинарии недоступны по причине скудности ума и фантазии. Хорошо ещё, что плоть звериную не подсунули, а то в дыму у них чья-то туша висит, уже расчленённая и жутко воняющая.