Текст книги "Психоанализ: учебное пособие"

Автор книги: Валерий Лейбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Проективная идентификация – это психический процесс такого проецирования желаний и фантазий человека вовне, на другие объекты, при котором одновременно осуществляется идентификация не столько с самими объектами, сколько с собственными проекциями на них.

Общее представление о проективной идентификации содержалось в работах Фрейда. Правда, в его трудах не использовался термин «проективная идентификация». Тем не менее его размышления о проективной ревности включали в себя такое рассмотрение бессознательных психических процессов, которое по смыслу и содержанию было весьма близким тому, что в современной психоаналитической литературе понимается под проективной идентификацией.

Термин «проективная идентификация» использовала в своих работах М. Кляйн. Так, в работе «Некоторые теоретические выводы, касающиеся эмоциональной жизни ребенка» (1952) она показала, что процессы, благодаря которым младенец овладевает внешними объектами, в первую очередь матерью, являются базисом для идентификации через проекцию, или «проективной идентификации». По ее мнению, эти процессы действуют в наиболее раннем отношении младенца к груди, когда «вампи-роподобное» сосание и опустошение материнской груди порождают у него фантазии о прокладывании пути в грудь, а затем – в тело матери.

В отличие от простой проекции, состоящей в перенесении бессознательных желаний и фантазий человека на другой объект, в приписывании ему того, что осуждается как аморальное и социально неприемлемое в себе, проективная идентификация позволяет проецирующему воспринимать эту проекцию как личностно значимую, способствующую разрешению внутрипсихического конфликта в форме образования симптома заболевания. Тем самым с помощью проективной идентификации человек не только приглушает свои переживания по поводу чего-то нежелательного и недопустимого, но и, отождествляясь со своей собственной проекцией, как бы защищается от самого себя и в то же время остается в неведении относительно того, что происходит с ним на самом деле.

Благодаря проективной идентификации человек, с одной стороны, переносит свои желания и фантазии на иной объект, а с другой – не остается в стороне от объекта проекции, а посредством отождествления с ней сохраняет свою связь с проецируемыми желаниями и фантазиями.

В современной психоаналитической литературе обсуждаются различные типы и формы идентификации. Рассматриваются ее механизмы, ведущие к возникновению психических заболеваний, появлению политических лидеров, формированию общественных движений, всплеску национализма в различных странах мира. Типы и механизмы идентификации подробно изучаются в прикладном психоанализе, как клиническом, так и немедицинском использовании его.

Изречения

З.Фрейд: «Идентификация известна психоанализу как самое раннее проявление эмоциональной связи с другим лицом. Она играет определенную роль в предыстории эдипова комплекса».

З.Фрейд: «Идентификация изначально амбивалентна, она может стать выражением нежности так же легко, как и желанием устранения».

З.Фрейд: «Идентификация должна присоединяться в случаях, где произошел выбор объекта; а объектная любовь – в случаях, где уже имеется идентификация».

З.Фрейд: «Мы могли бы усмотреть различие между нарциссической и истерической идентификацией в том, что в первом случае концентрация на объекте ликвидируется, тогда как во втором она продолжает существовать и оказывает воздействие, которое обычно ограничивается единичными действиями и возбуждениями нервной системы».

А. Фрейд: «"Идентификация с агрессором" представляет собой нормальную стадию развития Сверх-Я».

А. Фрейд: «С теоретической точки зрения анализ процесса „идентификации с агрессором“ помогает нам различать способы употребления конкретных защитных механизмов; на практике это позволяет нам отличать приступы тревоги в переносе от вспышек агрессии».

Р. Шпиц: «Я думаю, что мы можем без преувеличения сказать, что эти родительские идентификации на архаическом уровне выстраивают мост, с помощью которого ребенок, меняя направление процесса, становится способным идентифицироваться с родителями».

М. Кляйн: «Объекты в некоторой мере становятся представителями Я, и эти процессы, с моей точки зрения, являются базисом для идентификации через проекцию, или „проективной идентификации“».

М. Кляйн: «Процессы, лежащие под самой проективной идентификацией, вероятно, действуют уже в наиболее раннем отношении к груди… Соответственно, проективная идентификация могла бы начаться одновременно с жадной орально-садистической интроекцией груди».

Проекция и интроекция

Проекция – психический процесс, сопровождающийся вынесением субъективных переживаний вовне, наделением внешних объектов внутренними бессознательными желаниями, перенесением вины и ответственности за отвергаемые в себе наклонности на кого-либо другого, приписыванием другим людям собственных чувств, качеств, свойств и черт характера, которые не замечаются или не признаются человеком.

На начальном этапе своей исследовательской и терапевтической деятельности Фрейд рассматривал проекцию в качестве защиты параноика, выносящего вовне субъективные переживания, доставляющие ему страдания. В период 1895–1896 годов он обсуждал вопрос о том, как проецируемые параноиком вовне переживания оборачиваются против больного, поскольку в конечном счете они возвращаются к – нему в форме терзающих его самоупреков, обостряющих его психическое состояние.

Несколько лет спустя при исследовании природы и механизмов образования сновидений Фрейд высказал соображения, что сновидение и галлюцинацию можно рассмотреть в качестве проекции нереализованных желаний человека на внешний мир. Наряду с подобным пониманием проективные механизмы сновидения воспринимались им под углом зрения смещения, перемещения акцента со значительных элементов на менее важные. В результате этого происходило искажение содержания сновидения, несовпадение его скрытых мыслей с явным текстом, картинкой, изображением того, что оказывалось в поле внимания сновидящего.

В работе «Психопатология обыденной жизни» (1901) основатель психоанализа обратился к феномену проекции, с помощью которого попытался раскрыть психологические корни суеверия. Он предположил, что суеверный человек проецирует наружу мотивировку своих собственных случайных действий вместо того, чтобы находить ее внутри себя. На этом основании Фрейд пришел к выводу, что значительная доля мифологического миросозерцания, простирающегося и на новейшие религии, представляет собой не что иное, как проецированную во внешний мир психологию.

Аналогичный взгляд на проекцию нашел отражение и в его работе «Тотем и табу» (1913), в которой он утверждал, что анимизм был естественным миросозерцанием для примитивного человека, проецирующего во внешний мир структурные условия своей души. В данной работе Фрейд провел параллель между проекцией чувств человека, находящей отражение в религии, и сходным процессом, наблюдаемым у параноика. Фрейд опирался на историю, относящуюся к воспоминанию председателя судебной коллегии Пауля Шребера и рассмотренную основателем психоанализа в его работе «Психоаналитические заметки об одном биографически описанном случае паранойи (Dementiaparanoids)» (1911). Фрейд отметил, что воспринимаемые примитивным человеком духи и демоны представляют собой не что иное, как проекцию его чувств: объекты привязанностей своих аффектов он превращает в лиц, населяет ими мир и снова находит вне себя свои внутренние душевные процессы. Совершенно так же, как остроумный параноик Шребер, который находил отражение своих привязанностей и освобождение своего либидо в судьбах скомбинированных им «божественных лучей».

В работе «Тотем и табу» содержится также и такое представление о проекции, которое соотносится с запретами табу как вторичными явлениями, образовавшимися в результате сдвига и искажения. При этом проекция рассматривается Фрейдом не столько как перенесение внутреннего неудовлетворения во внешний мир, сколько как смещение чувств и переживаний человека с одного внешнего объекта на другой. В качестве иллюстрации данного психического процесса он привел пример сдвига запрещения, почерпнутого им из клинической практики: пациентка требует, чтобы купленный мужем предмет домашнего обихода был удален, так как он делает «невозможным» помещение, в котором она живет; она слышала, что этот предмет был куплен в лавке, находящейся на улице, имеющей название Оленья; фамилию Олень носит ее бывшая подруга, которая живет в другом городе и которую она в молодости знала под девичьей фамилией; теперь эта подруга, с которой пациентка не хочет иметь никаких отношений, для нее «невозможна» – то есть табу, и купленный мужем предмет домашнего обихода – тоже табу.

В «Лекциях по введению в психоанализ» (1916–1917) Фрейд дал краткое описание истории болезни женщины, проективная деятельность которой привела к возникновению бреда ревности. В его интерпретации бессознательная влюбленность 53-летней порядочной женщины и хорошей матери в молодого человека, ее зятя, оказалась для нее столь тяжким грузом, что это обернулось бредовой ревностью. С помощью механизма смещения фантазия о неверности мужа стала охлаждающим компрессом для ее переживания. Преимущества бреда ревности доставили ей облегчение, которое было достигнуто в форме проекции своего собственного состояния на мужа. Тем самым Фрейд как бы эмпирически подтверждал ранее высказанное им в работе «Тотем и табу» предположение, что склонность провоцированию душевных процессов вовне усиливается там, где проекция дает преимущества душевного облегчения. Такое преимущество, как полагал он, с полной определенностью можно ожидать в случае, когда душевные движения вступают в конфликт. Тогда болезненный процесс пользуется механизмом проекции, чтобы освободиться от подобных конфликтов, разыгрывающихся в душевной жизни.

Фрейд утверждал также, что проекция возникает и там, где нет никаких конфликтов. Внутренние восприятия могут проецироваться вовне с целью образования внешнего мира. Так, примитивные люди посредством проекции внутренних восприятий вовне создали картину внешнего мира, которую с позиций окрепшего восприятия сознания необходимо перевести обратно на язык психологии.

В некоторых работах Фрейд рассматривал проекцию в качестве процесса, противоположного интроекции. Такое понимание проекции связывалось им с восприятием человеком хорошего и плохого, полезного и вредного. Так, в статье «Отрицание» (1925) он соотносил интроекцию с желанием человека внести, вобрать в себя все хорошее, полезное, а проекцию – со стремлением выделить, выбросить из себя все плохое, вредное. В первом случае нечто должно быть внутри человека, во втором – вне его. По словам Фрейда, первоначальное ощущение удовольствия Я стремится все хорошее интроецировать, а все плохое отбросить от себя прочь. Подобное понимание проекции было фактически дальнейшим развитием взглядов основателя психоанализа, нашедших свое отражение в его статье «Влечения и их судьбы» (1915), в которой была высказана мысль, что все плохое и чуждое для Я ассоциируется с чем-то находящимся вовне.

Те или иные аспекты фрейдовского понимания проекции получили свою дальнейшую разработку в исследованиях ряда психоаналитиков. Так, М. Кляйн через призму проекции и интроекции рассматривала двойственное отношение ребенка к своему первичному объекту. Она полагала, что младенец проецирует свои любовные импульсы и приписывает их удовлетворяющей (хорошей) груди точно так же, как он приписывает фрустрирующей (плохой) груди проецируемые на нее деструктивные импульсы. В этом отношении картина внешнего и переведенного во внутренний план объекта в психике ребенка расценивалась ею как искаженная фантазиями, непосредственно связанными с проецированием его импульсов на объект.

Если М. Кляйн придерживалась точки зрения, согласно которой проекция и интроекция являются процессами, способствующими различению внешнего и внутреннего и, следовательно, развитию Я, то А. Фрейд относила проекцию и интроекцию к тому периоду, когда Я уже отдифференцировалось от внешнего мира. Исследуя различные механизмы защиты Я, она рассматривала проекцию в качестве одного из важных защитных способов, используемых человеком при попытках разрешения его внутрипсихических конфликтов.

Для К. Хорни проекция была частным случаем экстернализации, то есть тенденции так воспринимать внутренние процессы, как если бы они находились вне человека. Проекция соотносилась ею с объективированием имеющихся у человека трудностей. С ее точки зрения, экстернализация различных черт человека может осуществляться посредством простой проекции, то есть в форме восприятия их как принадлежащих другим людям или посредством перекладывания ответственности за них на других людей. Хорни считала, что в ряде случаев проекция позволяет человеку отреагировать на свои агрессивные наклонности, не осознавая их и поэтому не сталкиваясь лицом к лицу со своими конфликтами. В ее понимании, в качестве побочной функции проекция может служить потребности в самооправдании: не сам индивид испытывает желание красть, обманывать, унижать, но другие хотят сделать это по отношению к нему.

Карен Хорни (1885–1952) – американский психоаналитик. Родилась в Гамбурге, окончила медицинский факультет Берлинского университета. Под влиянием лекций К. Абрахама проявила интерес к психоанализу. Прошла личный анализ у К. Абрахама и Г. Закса. Была одним из первых сотрудников Берлинского института психоанализа. В 1932 году по приглашению директора Чикагского института психоанализа Ф. Александера переехала в США. В 1934 году поселилась в Нью-Йорке, где разрабатывала собственные концепции, связанные с реформированием классического психоанализа, за что в 1941 году была исключена из Американской психоаналитической ассоциации. Создала альтернативную Ассоциацию развития психоанализа. Автор ряда статей по психологии женщины, а также книг «Невротическая личность нашего времени» (1937). «Новые пути в психоанализе» (1939), «Самоанализ» (1942). «Наши внутренние конфликты» (1945). «Невроз и развитие личности» (1950).

Обращая внимание на проекцию как на один из механизмов защиты, Хорни высказывала пожелание быть особенно внимательным к поискам факторов, которые проецируются. Если, например, пациент полагает, что аналитик не любит его, то, по ее мнению, это чувство может быть проекцией нелюбви пациента к аналитику. Но может быть также проекцией его нелюбви к самому себе или может вообще не являться проекцией, а служить оправданием тому, что пациент не вступает в эмоциональный контакт с аналитиком, исходя из опасения угрозы его независимости. Кроме того, Хорни предупреждала об опасностях (неправильное истолкование, возможные ошибки), которые подстерегают аналитика, осуществляющего проекции в мир пациента.

Наряду с проекцией психоаналитики уделяют важное внимание и интроекции.

Интроекция – процесс включения внешнего мира во внутренний мир человека. В классическом психоанализе под интроекцией понимается процесс установления таких отношений между человеком (субъектом) и другим человеком или предметом, на который направлен его интерес (то есть объектом), при которых свойства и качества объекта переносятся субъектом внутрь.

Термин «интроекция» был введен в психоаналитическую литературу одним из сподвижников Фрейда венгерским психоаналитиком Ш. Ференци, опубликовавшим в 1909 году работу «Интроекция и перенесение» и статью «К определению понятия интроекции» (1912). Он описывал интроекцию как распространение ауто-эротического интереса на внешний мир путем «втягивания» его объектов в Я.

Интроекция противопоставляется проекции как процессу вынесения человеком своих собственных чувств и внутренних побуждений вовне. При проекции субъект наделяет объект теми свойствами и качествами, которыми обладает сам. При интроекции человек как бы вбирает в свою психику представления о части внешнего мира, превращает их в объект бессознательного фантазирования. Он наделяет самого себя свойствами и качествами воображаемого объекта, идентифицирует (отождествляет) себя с этим объектом, думает и действует с оглядкой на внутренний образ, возникший в результате интроекции.

Если параноик проецирует вовне из своего Я возможно большую часть внешнего мира и делает его сюжетом бессознательных фантазий, то невротик, как считал Ференци, озабочен поиском объектов, которые он мог бы втянуть, интроецировать в круг своих интересов. Невротическая интроекция рассматривалась Ференци как крайний вид психического процесса, имеющего место в каждом нормальном человеке.

В содержательном плане процессы идентификации и интроекции выступали у Ференци как однозначные. С точки зрения Фрейда, интроекция тесно связана с идентификацией как одной из форм эмоциональной связи человека с объектом своего внимания. В процессе идентификации человек стремится быть похожим на того, к кому испытывает особые чувства привязанности, будь то любовь, обожание, поклонение. Благодаря интроекции человек как бы превращается в тот объект, с которым он себя идентифицирует.

Человек может утратить объект своей привязанности. Однако интроекция этого объекта внутрь самого себя оказывает соответствующее воздействие на его поведение. Особенно наглядно этот процесс можно наблюдать на примере маленьких детей. В игровой форме дети часто отождествляют себя с каким-либо животным. Они говорят своим родителям или сверстникам, например: «Я – лошадка», «Я – щенок». При этом дети подражают тому или иному животному, принимают характерные для них позы, издают соответствующие звуки.

Аналогичные картины подражания животным, отождествления себя с ними могут наблюдаться не только в процессе детской игры. Ребенок вполне серьезно может включить в себя любимый, но в силу различных обстоятельств жизни утраченный объект своей привязанности. В одной из своих работ Фрейд привел в качестве примера наблюдение, описанное в психоаналитическом журнале. Речь шла о ребенке, который сильно переживал по поводу утраты любимого котенка. Это переживание привело к тому, что ребенок не только отождествил себя с котенком, но и всем своим поведением показывал, что он теперь стал этим котенком. Ребенок капризничал, не хотел есть за столом, ползал на четвереньках.

Интроекция объекта субъектом свойственна не только детям, но и взрослым. Типичным примером может служить меланхолия взрослого человека, считающего реальную или воображаемую потерю любимого объекта причиной своего подавленного состояния. В этом случае человек упрекает самого себя за то, что произошла утрата объекта. Он обвиняет себя во всевозможных грехах, унижает собственное Я. Тень объекта, по выражению Фрейда, оказывается отброшенной на Я человека. Интроекция объекта проявляется в явной форме.

Благодаря интроекции в психике человека возникают различные представления и образы, оказывающие воздействие на его жизнедеятельность. Эти образы и представления становятся неотъемлемой частью человека, превращаются в идеал Я или Сверх-Я.

В классическом психоанализе понятия идеала Я и Сверх-Я тесно связаны с ин-троекцией. Объект привязанности вбирается внутрь психики человека, становится на место его Я. Он оказывается не только включенным во внутренний мир человека, но и активно действующим в качестве некоего идеала или инстанции, контролирующей его мысли и поведение. Прежние отношения между внешним объектом и человеком перерастают в отношения между образовавшимся в результате интроекции идеалом Я и Я, ставшим объектом воздействия со стороны этого идеала. Внутренний мир человека, его психика становятся ареной противостояния различных сил.

Процесс интроекции приводит к изменениям в психике человека. Его Я как бы расщепляется на две части. Одна из них включает в себя потерянный объект. Другая, олицетворяющая собой, с точки зрения Фрейда, критическую инстанцию или совесть, становится особенно беспощадной по отношению к первой части Я. Между обеими частями Я возникает конфликт, обострение которого может привести к психическому расстройству.

Стремление к включению большей части внешнего мира в свое собственное Я особенно характерно для невротика. Вобрав внешний мир внутрь самого себя, невротик делает его объектом своих многочисленных фантазий.

Проблема интроекции обсуждалась в работах К. Абрахама, М. Кляйн, А. Фрейд и других психоаналитиков. Так, Кляйн выдвинула представления об орально-садистской интроекции груди, о взаимодействии с самого начала жизни ребенка интроекции и проекции, об интроекции преследующего объекта, определенной проекцией деструктивных импульсов на этот объект. Ею была высказана также мысль о реинтроекции: реинтроекция плохого объекта подкрепляет остроту страха, боязни внешних или внутренних преследователей; реинтроекция хорошего объекта ослабляет тревогу преследования.

В современном психоанализе рассмотрению процесса интроекции также уделяется определенное внимание. В частности, С. Блатт поднял вопрос о необходимости исследования различных форм младенческой депрессии, включая интроективную, что нашло отражение в его статье «Уровни объектной репрезентации в аналитической интроективной депрессии» (1974).

Изречения

З. Фрейд: «Проекция внутренних восприятий вовне является примитивным механизмом, которому, например, подчинены восприятия наших чувств, который, следовательно, при нормальных условиях принимает самое большое участие в образовании нашего внешнего мира».

З. Фрейд: «Проекция бессознательной враждебности при табу покойников представляет собой только один пример из целого ряда процессов, которым приходится приписать громаднейшее влияние на весь склад душевной жизни примитивного человека. В рассматриваемом случае проекция служит разрешению конфликта чувств; такое же применение она находит при многих психических ситуациях, ведущих к неврозу».

К. Хорни: «В качестве побочной функции проекция также служит потребности самооправдания».

К. Хорни: «Работая с пациентом, аналитику приходится проецировать себя в особый мир, с присущими ему свойствами и законами. И здесь имеется значительная опасность того, что он что-то неправильно истолкует, ошибется, возможно, даже нанесет определенный вред – не по злой воле, а по невнимательности, по незнанию или из самомнения».

Ш. Ференци: «Если параноик выталкивает из своего Я влечения, ставшие неприятными, то невротик помогает себе другим способом: он принимает в свое Я какую-то, по возможности большую, часть внешнего мира и делает его предметом бессознательной фантазии. Это есть своего рода процесс разжижения Я его внешними элементами. С помощью этого механизма смягчается острота свободно блуждающих, неудовлетворительных бессознательных влечений. В противоположность проекции этот механизм можно назвать интроекцией».

Ш. Ференци: «У здорового большая часть его интроекций протекает сознательно, в то время как у невротика они в большинстве случаев вытеснены, изживаются в бессознательных фантазиях и опытный врач может узнать о них только косвенным, символическим образом».

М. Кляйн: «Интроекция хорошего объекта стимулирует проекцию хороших чувств наружу, а это, в свою очередь, стимулирует повторную интроекцию и через нее укрепляет ощущения обладания хорошим внутренним объектом».

Интернализация и экстернализация

Интернализация (интериоризация) – в широком смысле – процесс, благодаря которому объекты внешнего мира становятся достоянием живого организма; в узком смысле – ряд психических процессов, посредством которых взаимоотношения с реальными или воображаемыми объектами преобразуются во внутренние представления и структуры.

Вошедшие в психоаналитическую литературу термины «интернализация» и «интериоризация» (нем. Verinnerlichung) являются кальками иностранных слов язык английского internalization и французского interiorisation. Оба понятия используются для обобщенного описания процессов поглощения, интроекций и идентификации, посредством которых межличностные отношения становятся внутриличностными, воплощенными в соответствующие образы, функции, структуры, конфликты.

В отечественной психоаналитической литературе нет однозначного термина, передающего точный смысл немецкого Verinnerlichung. По смыслу, пожалуй, ближе всего подходит термин «овнутрение». Не исключено, что со временем российские психоаналитики и переводчики придут к единому мнению относительно целесообразности использования того или иного термина. Однако пока в российских изданиях фигурируют термины «интернализация» и «интериоризация».

Интернализация (интериоризация) представляет собой первичный процесс овнутрения отношений ребенка с внешними объектами, способствующий его психическому развитию. Благодаря этому процессу у ребенка развивается способность к присвоению функций, осуществляемых другими людьми (родителями, старшими братьями или сестрами, воспитателями), и последующему овладению ими. Посредством этого процесса ребенок овладевает языком, культурными ценностями, символикой. По мнению М. Кляйн, интернализация способствует возникновению Сверх-Я. Интроекция и проекция тесно связаны с фантазматической жизнью ребенка, со всеми его эмоциями, а интернализированные хорошие и плохие объекты инициируют развитие Сверх-Я.

В современной психоаналитической литературе ведутся дискуссии по поводу того, являются ли поглощение, интроекция и идентификация различными ступенями, уровнями интернализации (интериоризации), имеют ли они какую-либо иерархию, или все эти процессы идентичны, осуществляются параллельно друг другу. Обсуждение этих и других вопросов, связанных с пониманием данного феномена, сопровождается рассмотрением связей между интернализацией, плачем ребенка и образованием Сверх-Я (Г. Лёвальд), интернализацией и объектными отношениями (У. Мейснер), интернализацией и психическим развитием человека на протяжении жизненного цикла (Р. Берендс и Э. Блат).

Наряду с интернализацией психоаналитики уделяют значительное внимание проблемам экстернализации.

Экстернализация – один из механизмов защиты, проявляющийся в стремлении человека воспринимать внутрипсихические процессы, силы и конфликты как протекающие вне его и являющиеся внешними по отношению к нему.

Понятие «экстернализация» было использовано К. Хорни для описания тенденции ухода человека от реального Я и возложения ответственности за собственные трудности на внешние факторы и обстоятельства жизни. В работе «Наши внутренние конфликты» (1945) она рассмотрела феномен экстернализации как одну из попыток разрешения конфликтной ситуации, к которой может прибегать невротик. Под экстернализацией Хорни понимала попытку человека покинуть территорию своего Я, когда расхождение между реальным Я и идеализированным образом становится непереносимым, а опора на собственные силы внутри себя оказывается проблематичной. В этом случае человеку не остается ничего другого, как убежать от своего Я и воспринимать все происходящее, как если бы оно имело место вне его.

Экстернализация напоминает собой проекцию, означающую перенесение вины и ответственности за отвергаемые человеком в себе качества или наклонности на других людей. Вместе с тем экстернализация охватывает более широкий круг явлений, так как, по мнению Хорни, на других людей переносятся не только собственные недостатки, но и все чувства. Так, человек может чувствовать, что кто-то сердится на него, в то время как в действительности это он сердится на самого себя. Он может эмоционально воспринимать отчаяние других людей, но не ощущать собственное отчаяние. Человек может ощущать пустоту в своем желудке и пытаться избавиться от нее путем навязчивого поглощения пищи, хотя в реальности речь идет об его эмоциональной пустоте, которую он не ощущает.

Прибегающий к экстернализации человек приобретает те характерные черты, которые были обозначены Юнгом как экстраверсия. Но если Юнг рассматривал экстраверсию в качестве одностороннего развития конституциональных по своей природе наклонностей, то Хорни видела в ней результат попытки устранить нерешенные конфликты посредством экстернализации.

Согласно Хорни, вследствие экстернализации наблюдаются:

¦ зависимость от других людей;

¦ чрезмерная зависимость от внешних обстоятельств;

¦ ощущение чего-то мелкого, поверхностного; гложущее чувство пустоты.

Экстернализация может сопровождаться презрением человека к себе, принимающим форму презрения к другим людям или ощущения, что они смотрят с презрением на него. Она может выражаться в форме гнева человека на себя, проявляющегося, по мнению Хорни, тремя основными способами:

¦ гнев, изливаемый вовне, направленный на других людей в форме общей раздражительности или по отношению к конкретным недостаткам, которые человек ненавидит в себе;

¦ гнев, ощущаемый в виде сознательного или бессознательного страха или ожидания, что непереносимые для самого человека недостатки вызовут гнев у других людей;

¦ гнев, выступающий в форме сосредоточения на телесных расстройствах (головные боли, усталость, расстройства кишечника, ревматизм и другое).

К различным видам экстернализации относятся также внутреннее принуждение в форме оказания давления на других людей, то есть навязывание им стандартов, которые терзают самого человека, и внутренний диктат в форме сверхчувствительности ко всему во внешнем мире, что напоминает принуждение. Подобная экстернализация часто оказывает значительное влияние на взаимоотношения между пациентом и психоаналитиком. С одной стороны, психоаналитик пытается осуществить такие изменения в пациенте, которые способствовали бы его выздоровлению. С другой стороны, пациент склонен настаивать на необоснованности любого высказываемого аналитиком предположения, поскольку, не зная того, что он мучается от внутреннего принуждения, пациент противится любому идущему извне намерению изменить его. Вот почему психоанализ пациента с сильной тенденцией к экстернализации представляет значительные трудности. Такой пациент оказывается не в состоянии применить к своей жизни достигнутое им осознание, и, несмотря на возросшее знание о себе в процессе аналитической терапии, он почти не меняется.

Тенденция к экстернализации находит свое отражение в сновидениях. Так, попытка отрицания внутреннего конфликта и приписывание его какому-либо внешнему фактору может реализовываться в сновидении в форме того, что сно-видящий видит сюжеты, связанные с различными препятствиями, мешающими достичь желанную цель (например, перед ним захлопывается дверь, через которую он хочет пройти), или образ психоаналитика, выступающий в качестве насильника, злодея, тюремщика.