Текст книги "Наш маленький секрет (Рассказы и сказки)"

Автор книги: Валерий Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

СКАЗКИ

Старик-рыбак и кот-говорун

Жил-был старик со старухой в глухой сибирской деревне. Так далеко в тайге эта деревня спряталась, что не каждый отыщет. Деревня так себе – не большая не маленькая: при семи дворах – восемь улиц. На такой тихой и дальней речке стояла деревушка, что не каждому она покажется. Изба стариков стояла над самым яром. Чуть по тропинке спустишься – и уже на берегу речки окажешься.

Так вот жили дед со старухой в своей избе давно. Хоть дом невелик, да лежать не велит: уход за ним нужен – то дверь заскрипела, то крыша прохудилась, то забор накренился.

А как время расступится от работы домашней, дед рыбачить идет тропинкой, вытоптанной от порога до речки. Старуха по дому хлопочет, хозяйством занимается. Из хозяйства – коза, десяток куриц да кот приблудный. Откуда взялся – никто не знает. Долго ходил кругами, не решаясь подойти к порогу. Заприметил его дед, наблюдает день, другой, третий. Не уходит кот. Открыл дед дверь и показал рукой: заходи, мол, чего под окнами шлындаешь. Кот смышленым оказался и шмыгнул в избу. Накормили его, напоили парным молочком.

– Пусть живет, – сказал старик, – а то мыши совсем страх потеряли.

– Пусть, – согласилась старуха, – куда ему деваться, да и нам веселее, – и погладила кота.

А тот выгнул спину, замурлыкал громко, прищурил свои желтые глаза, потерся лбом о ладошку.

– Ласковой, – пропела старуха и взяла его на колени.

– Звонкой, – проскрипел старик и удивился, что он, глуховатый на одно ухо, и то услышал мурлыканье. В еде кот оказался непривередлив: подоит старуха козу – кот молока полакает, принесет старик рыбы – он рыбки откушает. А уж если ничего ему не попало от стариков, то сам мышку себе добудет. Ну, как говорится, наша невестка все трескат: мед и тот жрет.

Но заметил старик, что к рыбе у кота особый интерес имеется. Принесет дед рыбы, а кот ходит вокруг него, трется спиной о сапог, мурлычет громко, словно приговаривает: «Дай р-р-р-ыбы, дай р-р-р-ыбы». Смотрит на него старик и не верит своим ушам: неужели ему почудилось. Поест рыбки кот и снова: «Благодар-р-рю, хор-р-р-ошая рыба». «Кот, никак, разговаривать умеет», – удивляется старик.

Поделился он своими сомнениями со старухой:

– Кот наш вроде как разговаривать умеет, – несмело обратился он к старухе, – прямо человечьим голосом молвит: дай р-р-рыбы, благодар-рю, говорит.

– Чего тебе только не почудится. Смолоду все чудишь: то тебе трава шепчет, то тебе половицы песни поют, то с хозяином в тайге балагуришь. Совсем ополоумел, – завелась старуха, забубнила, забранилась.

– Может, и почудилось, – сказал старик, а сам крепко задумался: слышал же своими ушами. Посмотрел на кота, лежащего на теплой печке. Кот подмигнул: мол, не верит, и не надо.

Заметил еще старик, что в рыбалке стала ему способствовать удача. Давно так не везло: то щуку большущую вытащит, то налима здоровущего. Старуха удивляется:

– Давно такой рыбы не ловливал, – похвалила как-то его, – со щуки-то котлет на неделю хватит, вот бы внуков сюда, попотчевались бы, – размечтается и даже прослезится старуха.

Налима притащит, а она:

– Ох, и вкусной налим-то, а печень прямо тает во рту, давно таких не ловливал. Вот бы внуков угостить, да далеко они…

Испечет старуха пирог рыбный, сидят вдвоем, кости рыбьи выбирают, смакуют рыбу ароматную и снова внуков вспоминают. Кота пирогом угостят, а тот и рад, что такой ему тут почет и уважение.

– Хоть кота покормим вкуснятиной, – говорит старуха, – хорошей рыбы наловил, – хвалит старика.

А старик вытрет усы-бороду, соберет крошки со стола, закинет в рот, перекрестится и пройдется перед старухой павлином. Знай, мол, наших! А кот тут как тут: «Хор-р-ро-шая р-р-р-ыба, хор-р-роший пир-р-р-ог», и смотрит в лицо старику. Подмигнет ему желтым глазом, а старик коту тоже в ответ глаз прищурит.

Стал догадываться старик, что везет ему на рыбалке неспроста. «Не кот ли пособляет мне?» – подумал он и даже испугался. Покосился на кота, а тот снова подмигнул. «Не простой это кот, – подумал он, – ох, не простой». «Не пр-р-р-остой, – послышалось старику, – не пр-р-р-остой», – промурлыкал кот и пошел своей гордой походкой через горницу к печке.

Утром собрался старик на рыбалку. Взял он удочку, оделся, и тихо, чтобы не разбудить старуху, отворил дверь. Кот выскочил на улицу, задев сапог старика, и скрылся в высокой траве. «Куды ж ты вперед батька!» – вскрикнул старик. Спустился он по тропинке к речке, сел на скамейку, сделанную из теса. Закинул удочку и стал ждать клева, но рыба не подходила и поплавок оставался недвижным. С какого-то времени старик не стал ходить вдоль берега да искать рыбные места, как раньше бывало. Для двоих и здесь, сидя на скамье, поймает. Вдруг он заметил, что всплеснулась рыба за кустом осоки невдалеке. Круги расходились по водной глади. Старик взял удочку и подошел к тому месту, где всплеснулось. Забросил удочку, и тут же поплавок дернулся раз-другой. Потянул на себя старик и почувствовал сопротивление большой рыбы. Долго вываживал он рыбину. Вытащил, наконец, ее на берег. Большой налим попался ему. Потом, когда совсем рассвело и солнышко стало ласково поглаживать прибрежную траву и плескаться в водной глади, пошел окунь полосатый, да крупный такой – один в один. Пошел старик по тропинке домой, а тут и кот вынырнул где-то из прибрежных кустиков. Бежит впереди, хвост трубой. Зашли в избу. Радуется старуха:

– Хорош улов, – говорит, – вкусная будет уха.

А кот уже полирует сапог старика: одним боком притрется, потом – в обратку. «Хор-р-р-оший улов, хор-р-р-оший», – послышалось старику. Он уже и не удивляется, а кот щурится хитро: «Дай р-р-р-ыбы».

– На тебе рыбы, Тимофей, – старик бросил коту рыбину. Тимофеем нарекли кота. Он уже на кличку отзывается – привык, значит, понравилась кличка.

– Тимофей, что ли, с тобой на рыбалку ходил? – спросила старуха.

– Так он вперед меня выскочил, чуть с ног не свалил. Да только потом я его не видел. Объявился уже, когда домой засобирался, – ответил старик.

Он посмотрел на кота. Тимофей уже съел свою рыбку и умывается: лизнет лапку и моет мордочку то левой, а то правой лапкой, то одним глазом подмигнет старику, то другим.

– И дома его не было все время, пока ты рыбачил, – удивилась старуха.

– Где же его нелегкая носила? – в сердцах спросил старик и повернулся к коту, а тот уже на своем месте – на печке. Посмотрел на старика и прищурил хитро глаза. Тут старик и рассказал старухе, как с утра не ловилась рыба, а потом он услышал всплеск за кустом осоки, и, забросив туда удочку, поймал большого налима и этих красавцев-окуней.

– Будто наколдовал кто, – сказал старик и почему-то оглянулся на кота. Старику показалось, что кот кивнул головой, как бы подтверждая такую невероятную догадку.

Как-то засобирался старик сызнова на рыбалку. Кот, как и обычно, вперед него умчался по тропинке к реке. Решил старик проследить за ним. Забросил удочку, а сам вдоль берега тихонько ступает, так, чтобы не оказать себя.

Видит: кот сидит у самой воды, лапкой воду трогает, круги расходятся, потом плескаться стал, воду морщить. Вдруг большущая рыбина всплеснулась, вывернув серебристый бок. Кот развернулся и скрылся в густой траве, будто испугался. Побежал старик за удочкой, забросил в этом месте. Поймал язя крупного, потом еще и еще.

Притащил рыбу домой, а кот уже в избе сидит, смотрит на старика хитроватыми глазами. Старик погладил его. «Хор-р-р-роший улов», – услышал старик.

Рассказал старик, как помогает ему кот рыбу ловить, но старуха только посмеялась над ним:

– Ну и мастер ты, старый, сказки сказывать. Ум-то уж совсем растерял.

А старик гладит кота и говорит тихо:

– Пусть не верит старуха, это будет наш секрет. Да, Тимофей?

– Секр-р-р-ет, – говорит кот, – секр-р-р-ет…

Но слышит кота только старик.

Привезли внука на лето из города. У внука нынче первые каникулы после первого класса. Мальчик уже смышленый, к рыбалке дедом приученный.

– Ну что, дед, пойдем на рыбалку? – спрашивает.

– Пойдем, внучек. Баба на пирог рыбы заказала. Тебя хочет попотчевать.

– Я люблю пироги, – говорит внук.

И баба, и дед млеют от радости. Баба – оттого, что внук пироги любит, а дед – что рыбак подрастает.

Идут по тропинке они к речке, а кот впереди бежит, хвост трубой. Шмыг в траву – и только его видели. Дед не знает, как внуку о волшебном Тимофее рассказать, боится, что не поверит. Издалека начинает разговор.

– Кот-то у нас знатной: мышей гонят, со мной на рыбалку бегат, – поразмыслил дед, все ли можно сказывать, – мне с ним веселей живется.

– А он рыбу ест? – звонко спрашивает внук.

– Не только ест, но ишшо и припрашивает. Прямо человечьим голосом говорит: «Дай р-р-р-ыбы».

– Дед, я уже не маленький, нечего сказки рассказывать. Коты разговаривать не умеют.

– Вот и баба тоже не верит, – обиделся дед, – говорит, что я выдумываю, а я своими ушами слышал сколько раз.

Посмотрел внук на деда, а тот и впрямь брови насупил, ус закусил, и сделалось его лицо мрачным, и обида в ем взыграла не в шутку. Внук это заметил, насторожился.

– Может, тебе просто показалось? Ты же слышишь плохо. Вот и почудилось, – хотел как-то оправдать деда внук и загладить нанесенную обиду.

– Что ж я, на ненормального похож, чтоб мне казалось? – пуще обиделся дед.

– Ты у меня нормальный, дед, – успокоил внук.

К этому времени вышли на берег, забросили удочки, уселись на скамью.

– Смотри, смотри – там, за кустом, вода взволновалась, – дед показывает рукой в то место, где речка делает изгиб, – тихонько подкрадись и посмотри, что там делается.

Внук осторожно, на цыпочках, подкрался к кустику, смотрит из-за осоки. А там кот сидит и мачет лапкой в воду, потом трясет ею, будто капли воды стряхивает, и так повторяется несколько раз. Выплеснулась большая рыбина недалеко от берега. Вдруг подпрыгнул Тимофей и убежал в траву. Внук даже оторопел от неожиданности. Дед спрашивает, хитро улыбаясь:

– Ну, что ты там видел? Или, может, ничего необычного?

– Там кот лапкой воду трогал, потом рыба всплеснулась, а кот подпрыгнул и в кусты убежал.

– Не хотел я тебе о его волшебстве говорить: не поверишь ведь. А теперь сам видел.

– А что тут необычного: ну потрогал воду. Это он играет так.

– Нет, внучек, это он колдует, рыбу приманивает. Пойдем туда, сам увидишь.

Взяли удочки и пошли к тому месту. Забросил удочку дед, отдал в руки внуку.

– Жди, сейчас клюнет большая рыба, – тихо прошептал дед.

Не стал перечить внук деду, притаился. Вдруг поплавок заиграл, запрыгал и ушел под воду.

– Подсекай, – крикнул дед.

Согнулась удочка.

– Что-то тяжелое, – кряхтит внук.

– Не упусти. Подтягивай к берегу, не дай ей уйти в траву, а то запутается и все – с концом, – подсказывает дед. Он уже взял подсачек, чтобы помочь вытащить рыбу на берег. Натянулась леска, еще пуще согнулась удочка, подтаскивает внук рыбу, но та не хочет идти в подсак и снова устремляется в глубину.

– Держи ее внатяг, не давай слабину, – кричит дед. Снова подходит рыба к берегу, подтягиваемая внуком, и снова уходит на круг. Только с третьей попытки удается деду завести рыбину в подсак.

– Вот так щука! – выкрикнул дед. – Молодец, внучек, все правильно сделал.

Несут добычу домой, а кот уже впереди. Откуда выскочил, никто не заметил.

– Это он рыбу подманил, – показывает дед на кота. Внук посмотрел на деда, потом на кота удивленными глазами. Смолчал.

– Ты заметил, как он тебе подмигнул? – спросил дед.

– Да, заметил, – ответил внук. Ему и впрямь показалось, что кот повернулся к нему и подмигнул одним глазом.

– А я тебе об чем говорю? – шепчет тихо дед. – Это не простой кот.

Стоят они у порога, а кот полирует своим мягким боком голенище дедова сапога – то вперед пройдет, то с поворота другим боком притрется: «Не пр-р-ростой, не пр-р-р-ростой», – говорит.

– Слышал, как он сказал «Не пр-р-р-ростой»?

– Слышал, – удивленно ответил внук. Ему и впрямь почудилось, что кот что-то сказал. Ну, сказал – не сказал, а вот букву «р» он услышал довольно отчетливо.

– Ты бабе только не сказывай, а то она не верит, думает, что я рассудком повернулся. Но ты же сам слышал и видел?

А кот еще звонче запел: «Дай р-р-ыбы, дай р-рыбы…».

– Слышал, как он сказал «Дай рыбы»?

– Да, слышал, – ответил внук.

– Пусть это будет нашим секретом, нашей маленькой тайной.

Зашли в избу, показывают бабе выловленную щуку.

– Большая щука! – всплеснула она руками. – Ох, и молодцы вы у меня! Хороший пирог будет, – улыбается баба. Потом вдруг посмотрела на внука пристально и спросила строго:

– Дед, случаем, не рассказывал тебе небылицы про кота? Ты его не слушай, дед-то у нас с причудами.

– А я ничего такого не говорил, – оправдывается дед.

– Нет, бабушка, ничего такого дед про кота не рассказывал, – подтвердил внук и подмигнул деду, чтобы бабушка не увидела. Посмотрел на кота, а тот свернулся клубочком на своем излюбленном месте и хитро щурится, будто говорит своим видом: «Это наш секр-р-рет».

2015 г.

Как Ерофей Тимофеевич Котофея Ерофеевича уму-разуму учил

I

Жили-были старик со старухой. А жили они в небольшом городке недалеко от рынка, там его базаром называют. Им и до церкви недалеко – вон купола из окон видны, и до аптеки за лекарствами от всяких хворей тоже недалеко ходить. Ну что сказать – в хорошем месте жили. Одно удручало, что частенько селяне с близлежащих деревень оставляли на базаре разных щенков да котят, надеясь, что подберут их добрые люди. Бродили эти потерявшие враз своих хозяев малявки от дома к дому, что ближе к базару расположились, пока какой-нибудь сердобольный человек не подберет, да приютит у себя. Вот и наш старик Ерофей Тимофеевич не одного котенка подобрал, да и собачек тоже пару-тройку вырастил – все приблудыши… Только недавно кончилась от старости сытая жизнь Тузика, который приблудился ко двору старика много лет тому назад. Шибко горевала старуха по усопшему от старости Тузику, и сказала, как отрезала: «Чтоб больше ни-ни». Старик еще пытался уговорить старуху, глядючи на какого-нибудь найденыша, но натыкался непременно на стену непонимания.

Ерофей Тимофеевич, помня громкие возмущения своей благоверной после каждого потенциального приемыша, не проявлял больше внимания к ползающим щенкам и котятам. Накормит, чем придется, но чтобы в дом тащить – нет. «Всех не подберешь, всех не обогреешь», – так говаривала его старуха, когда разговор касался этого предмета.

Человеком Ерофей Тимофеевич слыл суровым. И был он важным с виду: пышные седые усища, крупный красный нос и густые щетинистые брови как раз и придавали его облику этой самой суровости и важности. Ходил он всегда подчеркнуто прямо, крупный подбородок с ямкой держал высоко, словно на параде. Без малого десять лет служил Ерофей Тимофеевич в царской армии. «Солдатской каши досыта нахлебался», – так иногда говорил он о своей службе. На соседское «здрасте» обычно отвечал басовито: «Здравия желаю!», а на бабкино «Понял ли, что нужно купить?» громко рявкал: «Так точно! – иногда добавлял: – Не дурак». Сначала это солдафонство вызывало в бабке страшное возмущение, но потом она пообвыклась и перестала обращать внимание на такую особенность мужа.

И в этот день старуха, давая наказы старику относительно того, что и где лучше купить, вставила обязательное:

– И чтоб щенят и котят в дом не тащ-ш-шыл. Понял?

– Так точно, не дурак! – был ей ответ.

Но старуха на то и старуха, чтоб продолжить свою линию:

– Приют, что ли, тута?

– Никак нет, Тамара Сергеевна! – рявкнул Ерофей Тимофеевич и уставился на старуху, не будет ли еще каких распоряжений.

– Да иди уже, – махнула старуха рукой.

Подкрутил привычно усы Ерофей Тимофеевич, стряхнул с пиджака невидимую пыль, глянул на начищенные до блеска туфли и остался ими доволен. Выкатил гоголем за калитку старый солдат, идет, чеканя шаг. «Здравия желаю, – кланяется он в одну сторону. – Здравия желаю», – поворачивается в другую.

– Никак на базар собрались, Ерофей Тимофеевич? – спрашивает его соседка.

– Так точно, соседушка, на базар, – и ускоряет шаг, как бы не зацепила его соседка пустым разговором. А попусту болтать старый солдат не любил.

Долго ли ходил на базаре старый солдат, того мы знать не можем. Но по прошествии какого-то времени он уже шагал домой, нагруженный разными поклажами. Идет домой в добром расположении духа, бодро вышагивая по родной улице, тихонько напевая любимую солдатскую песню: «Наши жены – пушки заряжены, вот кто наши жены…», – пел он, когда вошел в свой двор. Но не успел он допеть песню, как увидел на крыльце у открытой двери рыжего-прерыжего котенка, который так сел в двери, что не то на улице он, не то дома – на самой границе сел.

– Вот те на! – вырвалось у старика.

Старый солдат смотрел на котенка, а тот, зажмурив глаза, сидел тихо, словно ждал своей участи, не надеясь, однако, на успешное разрешение сложившейся ситуации. На голос старика вышла из дома старуха. Увидев рыжего котенка, спросила с нажимом:

– Это еще что такое?

– Не могу знать! – рявкнул старик.

– Откуда этот котенок? – не обращая внимания на ответ старого солдата, переспросила старуха.

– Не могу знать! – повторил старик уже не так браво.

– Ты что заладил «не могу знать, не могу знать…», – передразнила старуха, – не с неба же он упал?

– Не могу… – запнулся старый солдат, – я действительно не знаю, откуда он тут взялся, – и старик принялся выпихивать котенка ногой с крыльца.

Котенок упирался, надеясь, что все же ему своим упрямством удастся отстоять позицию, но старик подкинул его, и котенок улетел за пределы крыльца, однако тут же снова уселся на свое место между улицей и прихожей. Старик снова вынул котенка с крыльца, а тот вновь уселся на прежнее место, да еще прытче, чем в первый раз. Так повторилось несколько раз. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Не выдержала сердешная Тамара Сергеевна таких экзекуций над бедным котенком.

– Что делать будем? – спросила, бессильно присаживаясь на деревянную ступеньку.

– Может, пусть остается, – несмело выдавил Ерофей Тимофеевич.

– Да уж пусть, – с придыхом выразила свое согласие Тамара Сергеевна. – Только давай условимся – чтоб к порядку его приучил, чтоб он свое место знал, чтоб он мне тута не пакостил по углам, – уже строго наказала старуха.

– Будет сделано! – с готовностью ответил старик и, подошедши к котенку, указал ему ладошкой в прихожую: – Проходи, Котофей, – сказал он ласково, и котенок послушно вошел в дом.

– Почему ты его Котофеем назвал? – спросила старуха.

– А что? Имя что ни на есть кошачье, – удивился дед бабкиному непониманию.

– А если это кошечка?

– Что ж, назову ее Тамаркой, – хихикнул в несвойственной для себя манере старый солдат, по привычке подкрутив усы.

– Мели, Емеля, твоя неделя, – тихо проворчала старуха, но прекословить не стала, хотя имела полное право на сатисфакцию.

II

Старуха-то, хоть спервоначалу косовато поглядела на котенка, однако скомандовала:

– Молочка, что ли, налил бы горемыке.

– Отчего же горемыке? Теперь у него есть свой дом.

Старик достал старое надщербленное блюдечко, налил только что принесенного молочка. Котофей прямо кинулся к мисочке, жадно приник к молочку – аж зарычал от натуги. Языком работает, что веслом машет – даже пол обрызгал.

– Голодной, – промолвила старуха.

– Ничо, так будет работать ложкой, скоро шшоки отъест, – старик присел на табурет, приоткрыв глуповато рот в умилении.

Все молочко вылакал котенок, досуха отполировал дно мисочки, умылся после трапезы, поглядел благодарно на старика.

– Хороша кашка, да малая чашка, – промолвила старуха и тяжело выдохнула. Она уже прониклась к приблудышу чувством сострадания.

– С голодухи-то ему много нельзя, ишшо обдрыщется, – как бы оправдывался старик. И поманил котенка рукой, прихлопнув по штанине:

– Ко мне! – скомандовал коротко, и Котофей повиновался, охотно приник к блескучему ботинку.

– Смотри-ко – команду правильно исполнил, значит будет толк, – старый солдат остался удовлетворен поведением своего подопечного.

– Пущай на улицу выйдет, а то после молока еще нагадит тута, – скрипнула старуха.

– Котофей, айда на улицу! – скомандовал дед и подошел к проему двери, указав коту рукой путь на крыльцо. Котенок, сообразив, что от него требуется, бегом выскочил во двор, и тут же присел под смородиновый кустик. «Соображулистый», – подумал Ерофей Тимофеевич.

– Так вот, благоверная ты моя Тамара Сергеевна, – обратился как-то пафосно Ерофей Тимофеевич к своей старухе, усаживаясь в плетеное кресло, – кот-то у нас соображулистый – будет из него толк.

– От кота толку, что шерсти с волка, – возразила старуха, – по мне лишь бы не пакостил.

– Он мне нашего Капрала напомнил… – хотел удариться в воспоминания дед.

– Ничо общего, – прервала его старуха. – Тот был серой и глаза темные, а этот рыжой да глаза желтые, здоровущие, – ничо общего у их не вижу.

– Поперешная ты женщина – я те вдоль, а ты все поперек, – старик подкрутил усы, как делал в минуты волнения или раздражения. Он подошел к двери и скомандовал громко:

– Ко мне, Котофей!

Мигом подлетел котенок к ноге хозяина и глянул преданно в усатое лицо.

– Видишь? Что скажешь на это? – Ерофей Тимофеевич указывал перстом на котенка и улыбался во весь рот, и от этого его усы характерно приподнялись. – Будет толк, будет, – проворковал он с удовлетворением, наблюдая за котенком.

– Ты его прямо как собачонку дрессируешь, – снова пытается возражать старуха.

– Разницы не вижу – кот тоже должен команды знать, – по-солдатски отчеканил старик. – Помнишь Капрала – он все понимал. Что же, по-твоему, кот глупее собаки? – рассуждал Ерофей Тимофеевич.

Но старуха не стала вдаваться в полемику, принялась мыть посуду, громко забрякав тарелками да ложками, словно таким образом выказывала свое несогласие на методы воспитания собак, котов и прочих домашних животных. Старик, усевшись в свое любимое кресло, похлопал себя по коленке, как бы приглашая котенка на руки. Тот сделал несколько шажков, остановился в нерешительности. Старик повторил движение рукой, и Котофей с радостью запрыгнул на колени, а улегшись удобно, замурлыкал громко под хозяйской рукой.

III

Так и повелось: старик громко отдавал команды Котофею, а тот с удовольствием исполнял их и был обычно поощряем вкусной едой или добрым ласковым словом. Реже Котофей награждался поглаживанием. Кот при этом выгибал спину, выстреливая хвостом вертикально вверх, и громко мурлыкал, словно барабанную дробь выбивал.

– Ко мне! – слышалась команда, и кот стремглав мчался к хозяину.

– Кушать! – громко и строго рявкал старый солдат, и кот готов был немедленно приступить к трапезе.

– Иди гулять! – распоряжался хозяин, и кот устремлялся в открытую дверь.

– Котофей, домой! – громко звал своего подопечного старый солдат, и кот вдруг выныривал из-под кустов или перепрыгивал ловко через забор и в мгновение ока являлся пред хозяином.

– У тебя кот, словно собачка – все команды выполняет, – удивляется сосед.

– Кот тоже должен порядок знать, – ответствовал строго Ерофей Тимофеевич.

– Так-то оно так, но коты существа глупые, – не соглашается сосед.

– Позвольте возразить – коты существа очень даже умные, их только нужно понимать.

– Но коты же – они сами по себе, они как бы себе на уме, – дальше идет вразрез с мнением старого солдата сосед.

– Вот-вот – себе на уме… А раз на уме, значит ум-то у них все же есть? – уже идет в атаку Ерофей Тимофеевич и тем самым ставит точку в споре.

В этот момент Котофей вышагивает ловко по самым верхушкам штакетин старого забора.

– Ко мне! – крикнул старый солдат, и кот прямо пулей взлетел ему на плечо.

– Вот так да! – изумляется сосед.

Старый солдат браво разворачивается через левое плечо и гордо уходит, только слышит в спину:

– Ерофей Тимофеевич и Котофей Ерофеевич…

Знает старик, что за глаза соседи нарекли Котофея его отчеством, но относится к этому терпимо: за глаза говорят и про царя.

Долго так жили старуха Тамара Сергеевна, старик Ерофей Тимофеевич, да кот их – гроза всех соседских котов – Котофей Ерофеевич. Жили – не тужили, каждый своим делом маялся: старуха все по дому хлопотала, цветочки на клумбах взращивала на удивление соседям и всем прохожим; старик все любил сиживать за газетой в своем плетеном кресле, когда все дела, старухой сподобленные, справит; а кот, понятно, любил очень у деда на коленях лежать да громкую барабанную дробь вымурлыкивать. Скомандует старик громко, кот исполнит приказание, старуха съязвит что-нибудь по этому поводу, соседи ухмыльнутся.

* * *

– Но однажды случилось такое вот происшествие: закрыла старуха кота в спальне. Не понарошку закрыла, а потому, что не заметила его. Целый день не видно кота. Старик прямо весь вышел из себя: кричит-кричит, а кот не откликается, зовет-зовет, а Котофей Ерофеевич не объявляется. Только к вечеру кот нашелся. Открыла бабка спальню, а Котофей пулей выскочил оттудова, а потом на улицу, а потом – неизвестно куда. Зашла старуха в спальню. Сразу бросилось в глаза скомканное покрывало. Хотела расправить его старуха и поняла, что Котофей напакостил в покрывало и пытался скрыть следы преступления, загребая лапками… Спервоначалу сильно ударило в голову возмущение, но так же быстро остыла старуха: сама же виновата, заперла кота в спальне на целый день. Рассказала о случившемся Ерофею Тимофеевичу. Старик тоже вошел в положение кота и не стал винить его: куда, мол, ему было деваться, если приспичило. Старуха безропотно вину взяла на себя. Но кот-то не знал об их разговоре меж собой. Видимо, почувствовал вину. Ни разу же за все время не случалось ничего подобного, ни разу не нарушил кот правил, заведенных с первого дня его пребывания в этом доме.

Исчез кот.

Закручинился дед, заволновалась и бабка – привыкла она уже к Котофею. Даже соседи и то забегали, ищучи соседского кота – как же, такая достопримечательность улицы пропала. Слава-то о чудо-коте по всему городку пошла да и по всем соседским селам. Даром, что ли, базар рядом? Народ уже и по селам стал искать кота. Котофея Ерофеича знали все: не один раз расхаживал по базару Ерофей Тимофеевич с Котофеем Ерофеевичем на плече.

Много ли времени прошло с того дня, как исчез кот, трудно сказать. Но день за два тянулось время для убитых горем старика со старухой. Вернулся однажды старик с базарными покупками, идет, голову повесив, чернее тучи. Все мысли только о Котофее. Смотрит: сидит Котофей в дверях – ни дома, ни на улице – на самой границе между домом и двором. Сидит, глаза прижмурив, словно показывает таким видом свое смирение, отдавая всего себя в руки или, что хуже, в ноги своего хозяина. Сидит, дышать боится. Все для него решается в эту минуту. Увидел старик Котофея, сильно возрадовался:

– Ну что ж, заходи домой, Котофей, – сказал ласково Ерофей Тимофеевич, – ты ни в чем не виноват.

Вышла старуха на голос старика. Прослезилась даже:

– Заходи, Котофей Ерофеевич, милости просим, это я во всем виновата, – запричитала, утирая мокрые глаза платком.

Кот открыл глаза и только удостоверившись в том, что для него все благополучно обошлось, вошел в дом.

2015 г.