Текст книги "Двадцать пять лет в плену у веселых и находчивых"

Автор книги: Валерий Хотног

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

В Москве я внимательно наблюдал за Московским фестивалем команд КВН, созданным инициативой снизу. Осенью прошли первые отборочные игры, которые выявили финалистов. А на следующем этапе, который назывался финалом, играли команда КВН МЭИ «Энергия Москвы», команда КВН МГТУ им. Баумана и команда КВН Московской государственной академии химического машиностроения. Игра была достаточно показательной для того времени. Уровень ниже, чем было в Московской лиге. Какой-то взрослый ведущий, выдерживающий правильные паузы, как на советских концертах, какая-то непонятная команда КВН военных в самом начале для разогрева. Вне конкурса участвовали еще две команды: ГАНГ им. Губкина и «Лица столицы» МГСУ в белоснежных рубашках. В любом случае представление о состоянии КВН в Москве этот финал давал. Организация игры пыталась копировать прежние игры Московской лиги. Робкие пассажи тапера свидетельствовали о корнях. В телевизионной передаче КВН тапера давно уже не было, а в Московской лиге этот прием работал всегда. Тогда я убедился, что не знаю людей в ТТО «АМиК», поскольку в составе жюри была объявлена некая взрослая, крупная дама в белой блузе – Ольга Жукова, представитель «АМиК». Никаких кавээнщиков в жюри не было. Две команды, МЭИ и МГТУ, имели какие-то внятные костюмы. Собственно, позже именно с этими командами я и буду работать, причем долго. А с кем-то – очень долго. В составе МЭИ на сцену выходила и пела Ира Иванова, среди актеров был Олег Валенцов с длинными волосами, что придавало ему определенный шарм на сцене. Надо сказать, что в том составе он не выглядел самым опытном актером команды. Впрочем, когда я увидел команду МЭИ в белых трусах поверх одежды, настроение испортилось. А в составе МГТУ им. Баумана выступали два человека из тех, кто позже останется в составе, с которым я буду работать. Это ведущий актер, который был очень органичен на сцене. Имени его я не помню, поскольку у него позже было, как мне казалось, некое противостояние с Женей Агабековым, и уже при мне он ушел из команды. И Гарик, единственный тогда поющий участник, который и продержатся в основном составе команды КВН МГТУ, пока не увлекся медицинской техникой. В финале Московского фестиваля команд КВН он запомнился в образе «хачика», с ключами в руках. Не хочется описывать уровень КВН на сцене, режиссерскую работу и уровень шуток. Выступления, естественно, были затянуты. Хуже всею были музыкалки. Студенческая самодеятельность школьного уровня – когда все работающие на сцене упиваются своей игрой. Но это был не «ноль». Ясно было, что спираль раскручивается. И не важно, каков был истинный мотив, побудивший инициативную группу организовать Московский фестиваль. Они молодцы и заслуживают похвалы за реальную работу.

В том году окончательно сложилась традиция: сразу после каждой съемки передачи КВН мы втроем, Марфин, Чивурин и я, заходили к АВ и СА, чтобы выслушать опенку проделанной работы, просто обменяться мнениями и решать, что вырезать из телевизионного эфира. Меня туда изначально приводил за руку Мишка Марфин, говоря, что я должен быть с ними, поскольку часть работы проделываю именно я и нужно быть в курсе всех разговоров и дискуссий. Встреча руководителя программы (он же ведущий) с редакторами и режиссерами на самом деле очень полезна. Каждый из нас видит все со своей профессиональной точки зрения. К тому же получается некая интегральная оценка: взгляд со сцены, из зала и из «телевизора». Эта схема будет успешно работать более десяти лет.

1997 год

Этот и последующий год до кризиса ничего революционного в КВН не привнесли. Будни, производство существующих уже передач, закрепление появившихся ранее традиций, сохранение и развитие системы игр КВН.

Зимний фестиваль команд КВН – в Сочи, музыкальный – и Юрмале, В Сочи я уже старался вылетать как можно позже, из-за дел в «Хелиосе». Несмотря на то что были команды, с которыми я работал, первый тур я в основном пропускал. В тот год вылетал из Внукова 12 января в 9:45, рейсом 1045. На фестивале планировалось много досъемок, в том числе и для «КВН-ассорти». До вылета обсуждал неоднократно с Марфиным детали съемок, так что уже к началу фестиваля находился в творческом процессе. А в «Ноу-хау» назрели наркологические проблемы с одним из администраторов, которые меня уже сильно угнетали. В аэропорт я добирался в глубоких раздумьях. Возможно, именно поэтому, став участником нового способа «развода» на деньги, ничего сразу и не понял.

Вышел из вагона метро «Юго-Западная». Поднимался по лестнице к выходу. Вдруг передо мной у впереди идущего человека из заднего кармана брюк выпала упакованная в целлофан пачка американских долларов. Я даже не успел удивиться. И тут же их поднял юноша, идущий за ним и рядом со мной, тайком оглядываясь на меня.

– Верни хозяину! – говорю я ему.

– Да нам обоим с тобой хватит. Смотри! Пошли со мной! – взяв меня за руку, увлек меня за собой в какую-то подворотню, недалеко от выхода из метро.

Схема была такая: через несколько минут к этому месту приходил «пострадавший», утверждая, что у него есть свидетели, что именно мы стащили у него деньги. И требовал, чтобы мы выворачивали карманы и открывали свои бумажники. В этот момент, видимо, и отнимали деньги. Поскольку работы в Сочи было невпроворот и отдых не предвиделся, а пансион в Сочи обеспечивал «АМиК», у меня в кошельке были копейки. Так что взять с меня нечего было. Я засмеялся и убежал ни экспресс. Интерес ко мне, к счастью, был потерян.

После Сочинского фестиваля начались сезоны в лигах КВН. С кем-то я работал в Высшей лиге. С кем-то – в Первой в Воронеже, куда и поехал 27 февраля. На первой игре меня ждала команда КВН из Актау. Несмотря на мою уверенность, что их хватит на одну игру, они прошли дальше. Возможно, география для самой Первой лиги представляла интерес. Перед второй игрой они заехали 6 апреля в Москву, где мы с ними и репетировали. В Воронеж я уезжал 10 апреля, они – на день раньше. Карьера этой команды в КВН, кик я уже писал, оказалась короткой. Спустя несколько лет, находясь в Казахстане, на каком-то фестивале, я увижу одного из участников команды к составе сборной Казахстана на сцене. Он даже не заговорит со мной.

Именно к этому году окончательно сформировались новые принципы работы с командами. Финансовые. В свое время, с легкой руки Акопова, нас называли тренерами команд. В будущем меня будут называть «режиссером по работе с командами», а тогда – тренером. Было время, когда наши фамилии так и писали в титрах телевизионной передачи КВН. С уходом Акопова некоторые из тренеров ушли. Самое долгое время с командами работали я и. Леня Мазер. Потом. Леня уехал в Америку. Но КВН продолжался, команды заканчивали играть, и через некоторое время появилась волна новых ребят, которые были готовы помогать начинающим командам. Они и объявили новые правила работы. И это уже была совершенно другая система работы с командами. Дело в том, что с самого начала, на протяжении пяти-шести лет, мы работали с командами без денег со стороны самих команд! По крайней мере, говорю о себе. Команды, с которыми я работал до этого, – «Магма», сборная Симферополя, Камышина, Ростова, Алчевска, Ставрополя. Кемерова, Кривого Рога, сборная Запорожья – никогда не оплачивали мою работу. Хотя с большинством из них приходилось работать по нескольку лет и не только в телевизионном КВН. Иногда какие-то маленькие деньги доплачивали за эту работу директора самой телевизионной передачи КВН на фестивале. Но для нас была честь работать с командами, шло настоящее соревнование между тренерами: чья команда как показалась. Романтики? Удовлетворение мы находили в благодарности команд и оценке самого клуба. Тогда было принято подходить и говорить: «Очень удачное решение. Команду просто не узнать». Или: «Ну, это так себе…» В то время тренер всегда воспринимался соперниками как настоящий участник команды, и ему доставалась вся их нелюбовь, растягивающаяся впоследствии на многие годы.

Моя самая первая тренерская работа выстрелила совершенно случайно. Играли в гостинице «Салют» новая команда КВН «Магма» и известная команда КВН Одессы. Когда пришел на репетицию и зашел в зал, на сцене была «Магма», а мне навстречу шел расстроенный Николаев. На мой вопрос ответил, что все у них плохо.

– Если хочешь, помоги им… Слушай, а действительно, поработай с ними?!

И ушел. Я подошел к команде и стал вклиниваться в происходящие процессы. Исход этой игры известен: новая молодая команда умудрилась выиграть у одесситов некоторые конкурсы. И самой большой похвалой для меня стали слова Сергея Белоголовцева, сказанные в мой адрес в ответ на поздравления после игры со стороны редактора передачи Саши Акопова: «Это вот он. Ему спасибо!» Здорово. Это был действительно период романтизма в КВН.

А чего стоили слова, сказанные легендарным Борцем из Донецка (творчество их команды мне всегда очень нравилось), когда он видел команды, приехавшие с заявкой на участие в следующем сезоне, уже на записи передачи:

– Ну, это чудо. Как тебе это удается? Я видел раньше эту команду и не узнаю ее сейчас.

Кто первый в КВН стал договариваться с командой за деньги, уже не восстановить. Точно не я. Возможно, это предложение впервые прозвучало со стороны нового поколения директоров команд, которые пытались сделать свою карьеру в КВН. Возможно, кто-то из тренеров заговорил о деньгах. В середине девяностых деньги уже водились. Возможно, сами тренеры запросили деньги.

Но к 1996 году деньги уже стали поводом для разборок между тренерами. За командами шла настоящая охота. Методы борьбы за контроль финансовых потоков и рейдерство в структурах КВН вызревали уже тогда. За десятки лет они мало чем изменятся. Но особенность середины девяностых в том, что КВН был единственным верным способом устроиться. Таких же верных путей для применения своих способностей и собственного роста вне КВН не было, поэтому за место «под солнцем КВН» шла ожесточенная борьба.

В 1997 году мы с командой КВН «Владикавказские спасатели» готовились к очередной телевизионной игре. В ней был музыкальный конкурс, а команда в нем была слаба. В общем, я впервые задумался о наемном авторе. С руководителем команды мы отворили такую возможность, и я стал подыскивать автора. Остановился на Илье Епишеве: ему всегда удавались песни, я относился к нему с уважением и признанием. Он только «осваивал московский рынок», несколько раз подходил ко мне и просил в случае какой-либо возможности иметь его в виду. Вот я и решился. Что-то по теме он написал. Наверняка в другом исполнении все это и заиграло бы. А команда в итоге даже отказалась включать написанное в свое выступление. Хотя, как меня уверил директор команды, за работу он рассчитался. Со слов осетин, во время одной из встреч с командой в гостинице «Измайлово» Илья намекнул команде, что им нужен грамотный режиссер (из чего вытекало, что я под это никак не подхожу). И совершенно случайно такой человек сейчас здесь, за дверью. Конечно, Мишка Щедринский подряд не получил. Просто осетины были порядочными людьми. В чем я никогда не сомневался.

С другой командой подобная обработка дала результаты. Это была средненькая московская команда из Плешки. Лидером команды был Рубен Оганесян, человек с авторскими амбициями и желанием работать на сцене. Но главное, у него были хорошие организаторские способности. Поэтому со сцены я его убрал, особо не церемонясь, чем, наверное, вызвал его негодование. Много недоброжелателей наживал я себе в КВН именно тем, что напрямую говорил людям, что думаю. О чем-то, наверное, в детстве родители забыли меня предупредить. С командой Плешки я работал два года. В Москве мы организовали, как обычно с московскими командами, постоянную работу. Независимо от игры я приходил регулярно в зал на репетиции, где мы работали по паре часов. Команда попала к Первую лигу в Воронеж, я продолжал с ними и там работать. На чемпионство они не тянули, но совместными усилиями команда выросла.

Итак, несмотря на то что Плешка не была чемпионом Первой лиги, в Сочи, на фоне остальных команд, они хорошо показались, и команду взяли в Высшую лигу. И тут на нее началась охота. Не знаю, как и где, но к первой игре они готовились без меня. Перед игрой я регулярно звонил Оганесяну и спрашивал, когда приходить на репетиции, на что он отвечал очень расплывчато. И только когда начались телевизионные тракты, я увидел при них Аркадия Дьяченко (деда) из Харькова и еще кого-то из той же команды. Причем харьковчане всячески избегали встреч и разговоров со мной. Обидно? Не то слово. Причем не сам факт предательства меня возмутил, сколько то, что от меня это скрывали до последнего момента. Кстати, команда показала на той игре в основном материал, который мы совместно в течение года готовили для Первой лиги в Воронеже. Появилась одна-единственная новая короткая «тычка». Но харьковчане крутились вокруг АВ и показывали, как хорошо они подготовили команду к игре. Успеха у команды Плешки в Москве не было. Новых тренеров они позже поменяли на Щедринского с компанией. Тоже без успеха. За все это время команда совсем не прогрессировала. И вот после очередной неудачи меня стал вылавливать Оганесян и предлагать вновь работать с ними. Он сожалел, что поддался на уговоры, его убедили, мол, «Хотног ничего не сделает с вами, вот мы – другое дело», а в работе оказалось все не так:

– Поработав с ними, мы поняли, они – халтурщики. Твои методы и работа нам подходят больше. Пожалуйста, поработай опять с нами.

Однако «метка» у него на лбу появилась навсегда, и я о своем отношении к предательству изъяснился нецензурно. Тем более что узнать истинные мотивы нового обращения ко мне было невозможно.

Примерно в то же время у меня увели команду из Волгограда. Или сама ушла. Не важно. Руководитель команды приходил ко мне даже в здание Министерства науки и технологий на Тверской несколько раз, но ничего не сказал об этом. Но в этом случае Мишка Щедринский, надо отдать ему должное, подошел и объяснил, что это было решение самой команды. Того количества кетчупа, которое было выдавлено на пиджак актера в одном из конкурсов на телевизионной записи с их участием, хватило, чтобы удовлетворить мое самолюбие.

В любом случае стремление команд можно было понять: каждый хотел попасть в телевизор, и была уверенность, что человек из «телевизора» туда потащит. Вот только переходы от одного к другому происходили чаще всего подло.

Весной 1997 года опять были встречи по Московской лиге КВН, вопрос начинал представлять интерес уже для многих, в том числе для некоторых тренеров команд. Я только удивлялся палитре претендентов, когда с этим вопросом ко мне подошел директор команды КВН РУДН, а до этого разговор завел Мишка Щедринский.

Передача «КВН-ассорти» продолжала существовать, несмотря на то по юбилейный год закончился. Много экспериментов ставили с куклой КиВиН в студии.

В играх Высшей лиги все проходило по плану, казалось, все устойчиво. Хотя с весны какие-то странные разговоры пошли среди телевизионной группы. Кто запустил разговоры я не смог понять, но они периодически всплывали. И вот на записи одной из игр сезона АВ наговорил текст, явно импровизированный, смысл которого и сводился к тому, что «мы посмотрим, может, и сменим телевизионный канал». И даже назвал как возможный вариант «Россию». Именно после этой фразы к первому заместителю председателя ВГТРК Кириллу Легату повернул голову сидящий рядом его коллега Андрей Цвинтарный, многозначительно и заговорщически всматриваясь в его глаза. Полагаю, неспроста их и пригласили на запись КВН, в этом тоже, видимо, был смысл, и это было частью плана. Ни до, ни после я их не видел больше на наших записях. Наверное, это был способ надавить на ОРТ. В планы «АМиК» я не был посвящен, зато я был посвящен, как никогда, в дела ВГТРК и знал его руководителей. Именно с ними я заключал договор на выпуск «Ноу-хау» на ВГТРК, ежемесячно приходилось подписывать акты и прочие бумаги по телепроизводству, и я часами находился на Ленинградке, в головном здании, в приемной этих руководителей.

«Ноу-хау» мы продолжали производить, эфир был на РТР. За месяц мы сменили формат и стали впервые выходить еженедельно. Оформили студию в МИСИ, ушли с монтажом с Шаболовки в Останкино, в «Экран», сделали новую компьютерную графику для передачи, впервые участвовали в «Телешоу» в поисках региональных представительств и каналов для дополнительных эфиров «Ноу-хау». С экспансией «Телешоу» не помогло, но зато я случайно попал под эксперименты «31-го канала» с передачей «Голая правда»: я оказался среди тех, у кого ведущая с шикарной обнаженной грудью брала интервью и затем все это выпустили в эфир. Лучше бы лишнее время грудь демонстрировала. Ух ты, пишу, а грудь-то прямо перед глазами.

В стране вроде бы как-то все нормализовалось. Инфляция сократилась почти до 10 %, после выборов подросли зарплаты журналистов, и как раз это было понятно. Но вдруг стали востребованы и другие профессионалы. Мы расширяли производство, мне нужны были новые люди, и я чувствовал, что набирать их уже труднее. Во-первых, в поток профессионалов нагло вклинивались дилетанты, поэтому пришлось ввести «испытательный срок», чего у нас раньше не было. Во-вторых, все эти люди уже требовали повышенной оплаты груда – условие было в принципе выполнимым, поскольку уровень денежных потоков на телевидении также возрос. Одно оставалось неизменным: постоянно, и часто непредсказуемо, менялись руководители, как на государственных телеканалах, так и в правительстве, соответственно, и в Министерстве науки РФ, с которым мы работали. Причем каждая смена в министерстве сопровождалась его реформированием и изменением его названия. Кстати, несмотря ни частые смены, с чиновниками министерства было очень приятно общаться, тогда они еще не считали себя «хозяевами жизни и повелителями судеб», практически отсутствовала наглость и завышенная самооценка, к себе мы чувствовали уважение на любом уровне, я никогда не сталкивался с проявлением коррупции. Такое ощущение, что тогдашние чиновники об этом не думали. Или у них просто не было на это времени – постоянная угроза смещения держала их в тонусе. Весной начались сплошные стрессы. Вначале убили директора студии, где мы монтировали выпуски «Ноу-хау», аккурат на 8 марта. Сотрудники «Хелиос» удивлялись моему чутью; я принципиально заставил администраторов вывозить оттуда кассеты в наш офис вечером 7 марта, на период праздника. С моей стороны это была просто дисциплина и принцип работы. Многие производители оказались потом втянуты в расследование этого убийства.

Затем произошла смена руководства ВГТРК. Предыдущие требования канала к передаче «Ноу-хау», воплощенные в готовом пакете передач, оказались ненужными. Миша Лесин, который стал новым руководителем канала, начал борьбу с иностранными названиями, и нам «настоятельно рекомендовали!» сменить название передачи. Позже, по решению Президента страны, начали создавать телеканал «Культура», и наш телепроект попал туда по своей тематике. В нем нуждались, и поэтому пришлось на некоторое время вновь забыть о радио. Теперь надо было адаптировать «Ноу-хау» к этому каналу. Лично я благодарен «Культуре», потому что именно на этом канале мы смогли производить лучшие наши выпуски «Ноу-хау». Впервые мы смогли относительно спокойно по 4 месяца (!) заниматься творчеством и совершенствовать свой продукт, не обеспокоенные бесконечными сменами структур каналов и риском потери эфира. Появление «Культуры», изменение формата, объемов эфира, новая графика. И вновь переговоры на радио, изменение структуры на «31-м канале», где мы тоже выходили с выпусками «Ноу-хау», внедрение Интернета в массы и, соответственно, необходимость возврата к старым наработкам по сайту. Это был настоящий вулкан. Нервозности добавили слухи о предстоящей деноминации в России. Все друг другу успокаивали, что никакой подлости ждать не надо, но тем не менее свежи были в памяти все денежные реформы начала девяностых. Очень часто наличные деньги были на руках в значительных количествах, партнеры предпочитали по-прежнему такую форму взаиморасчетов, а наш Мосбизнесбанк был не очень гибким в работе с наличкой, вот и накапливались средства на руках. Однажды, помню, съезжая с очередной съемной квартиры, после того как все личные пожитки были догружены в машину, а хозяин уже держал ключ от квартиры, я, к его удивлению, решил еще раз пройтись по пустым комнатам и шкафам и, заглядывая в диван, обнаружил там мной же туда положенный объемный пакет с деньгами.

На фоне этого год в КВН можно было бы назвать спокойным, если бы не периодические наезды со стороны АВ. Иногда его требования было невозможно понять, иногда они были похожи просто на капризы. У меня тогда уже не было сомнения, что причина этого раздражения лежит далеко от творческой сути процесса. АВ постоянно возмущался, почему мы сами не можем «это увидеть». А между тем все, что происходило, было нормой. Поскольку студия «Ноу-хау» находилась в МИСИ, мне часто приходилось общаться с проректором по учебной работе этого вуза, Александром Владимировичем Забегаевым. Умнейший был человек, ученый, интеллигент. В последние годы (ушел из жизни 20.02.2002 в 20 часов с минутами) он был вынужден много заниматься текущими проблемами и хозяйством, часто замещал ректора. И однажды сказал мне:

– Валерий Константинович, удивительная вещь. Вот я ученый, но, когда сижу на хозяйстве, у меня работает совершенно другая часть мозга. В эти минуты ученый умирает. И с этим сделать ничего нельзя.

В этом я сам убедился на производстве «Ноу-хау». Всегда последние «бантики» в работах корреспондентов приходилось делать мне самому. Я поначалу тоже удивлялся, почему они сами это не делают. А потом понял. Это невозможно. Копаясь в материале, часто не видишь какие-то важные мелочи. Для этого и должен быть свежий глаз и мозг, который, опираясь на уже написанное и предложенное, оценивает все в целом и добавляет последний «бантик». Или вдруг его осеняет. В «Хелиосе» мы всегда проводили коллективные мозговые штурмы, но все равно «гениальная» идея рождалась у меня. Хотя не будь остальных, не было бы и этой идеи. В КВН же было наоборот, мы копали, а АВ смотрел на это сверху. И естественно, часто «фонтанировал». С его интуицией, опытом делал он это профессионально, часто импульсивно, что являлось его стилем. После его руки все становилось только лучше. В этом проявлялся гений АВ и это было действительно естественно. А его это раздражало. Впрочем, думаю, это мог быть лишь просто формальный повод держать нас в напряжении.

А между тем мы честно работали на обе передачи КВН. С появлением «КВН-ассорти» любые выезды сопровождались обязательными съемками для этой передачи. И свободного времени просто не было. Да какое там свободное время! Ночи были заняты. В Москве из-за моей занятости в «Ноу-хау» все монтажи «КВН-ассорти» проходили по выходным. В начале года на это все шли сознательно, лишь бы не искать нового режиссера. А когда начиналась работа, чувствовалось раздражение у всех, кто должен был со мной работать в выходные. При этом плата за работу оставалась маленькой, несмотря на устойчивый тренд в стране и на наши просьбы. Впрочем, кто знает (второй раз приходит эта мысль в голову), может, выписывали на нас много, а выдавали на руки мало. Ну нет, не буду так плохо думать о людях. А удовольствия в Москве к этому году стали отчетливее: возвращаясь из зарубежных поездок, мы все меньше чувствовали разницу в услугах и сервисе. В этих условиях хотелось, среди всего прочего, и больше свободного времени, чтобы вдохнуть «хорошей» жизни. Но нагрузка не позволяла.

На музыкальном фестивале в Юрмале по традиции снимали и для «КВН-ассорти». Выбор точки ведущего передачи превратился в ужас. Не то дерево, не тот куст.

Очень сложно становилось искать точки для съемок команд, которые нравились бы СА. Было такое ощущение, что мне за что-то мстят. Почему-то вспомнились слова директора команды КВН НГУ, брошенные несколько лет назад кому-то, в моем присутствии, и касались они лично меня, хотя обсуждали Семью:

– А что они с ним сделали?

В один из теплых солнечных дней середины сентября у меня была назначена на два часа дня встреча в компании возле Института ревматологии. Место мне малоизвестное, приехал на встречу раньше, долго искал, где припарковаться. Вернуться к зданию, где находился офис компании, пришлось через наземный пешеходный переход рядом с рынком у метро «Каширская». Слева от меня, по правому ряду ехали автомобили, которые выезжали на Каширское шоссе «по стрелке». Когда к светофору подъехал черный холеный «мерседес», светофор переключился, и мерс остановился как вкопанный. И тут же ему «в зад» въехал «запорожец». Послышался какой-то хруст. Прямо как в классических анекдотах этих лет, никогда не думал, что в жизни реально так бывает. Я видел перед собой обе машины. Оба водителя замерли. Ну, поведение водителя «запорожца» было ожидаемым, даже через стекло было видно, как на его лице проступил пот, он закрыл глаза, напряжение и страх были такие, что это чувствовал даже я. Но точно так же замер и водитель «мерседеса», на лице ни тени эмоций. Затянувшийся стоп-кадр длился, пока не включился разрешительный сигнал светофора, «мерседес» плавно тронулся с места, выехал на Каширское шоссе и умчался в потоке машин. Когда измученный страхом и гнетущей паузой водитель «запорожца» открыл глаза, перед ним уже никого не было. Я переходил уже по переходу, а он все продолжал креститься. Вот мужику счастье привалило! А между тем это был знак для меня…

С осени я начал осваивать Подмосковье, вернее, земли Подмосковья. В начале девяностых я уже ощутил радость летней жизни на чужой даче, и этого в сочетании с детскими воспоминаниями родительского дома было достаточно, чтобы желание жить за городом, на земле в собственном доме затаилось где-то неглубоко в подсознании. Однажды, в начале лета 1993 года, перед тем как начались репетиции команд в телевизионном КВН в зале, когда вовсю сказывалась усталость в «Ноу-хау», я, взяв тогда еще просто девушку, рыбу и томатный сок, выехал на машине за город по направлению к Внукову. Это было единственное направление, которое я тогда хорошо знал по перелетам в Кишинев, и совершил эту вылазку совершенно неожиданно для самого себя. Мы съехали с трассы, ели рыбу с томатным соком, я вдыхал запах леса и ни о чем не думал. Моя спутница вряд ли понимала мое состояние, но ничего не спрашивала. Сорока минут хватило, чтобы восстановиться и захотеть вернуться к делам. С детства единение с природой было важным условием моего существования. И дело не только в доме на земле со всеми хлопотами приусадебного участка. Относительная близость Кишинева к морю гарантировала ежегодный отдых на море, причем с раннего детства. Кроме того, мой папа был заядлым пчеловодом, первый мед мы всегда качали с акации, так что запах акациевого леса проник в каждую мою клетку сразу после моего рождения, меня часто оставляли на ночь в доме лесника, а однажды я провел там две недели своих летних каникул. Вот так мы умудрялись сочетать городскую жизнь в столице Молдавии и крепкую связь с природой. Оказавшись в Москве, я недолго оставался в плену стихии мегаполиса. В годы обучения в аспирантуре я регулярно выезжал в студенческие лагеря в Бронницы и в Темрюк. Позже пользовался любой возможностью побыть у кого-то на даче.

Весь год я думал об этом – может, оттого, что вопрос с жильем был уже решен. Но, в то время как все стремились в город, я бежал из него. Направление северо-запад было выбрано окончательно еще три года назад, знание розы ветров из курса архитектуры политехнического института сформировало окончательно мои предпочтения. Другие направления Подмосковья мне, конечно, тоже были знакомы, активная работа и съемки в «Ноу-хау» сделали свое дело. Но так подробно, как северо-запад, остальное Подмосковье я не знал… За окном декабрьская стужа, позади три месяца «сафари»… Теперь часть дорог просто непроходимы, кое-где приходится идти пешком. Хочу знать все, поскольку жить буду здесь. Где какие люди, какие дороги, воздух, деревья, озера и реки, инфраструктура, план развития региона. Расстояние – не дальше 50 километров от МКАД. Я прямо вгрызаюсь в эту тему. Если останусь без работы вдруг, уйду в риелторы, я уже смогу консультировать по некоторым землям Волоколамского и Пятницкого шоссе. Смотрим готовые дома, за три месяца планка поднимается. Сегодня посмотрели на Волоколамке очередной дом, в котором хозяева прожили долгое время, и, попивая горячий чай в машине после ползания по снегу, вдруг осознал, что уже не хочу чей-то дом. Хочу свой.