Текст книги "Москва-Пересыпь (сборник)"

Автор книги: Валерий Каменев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

«Мы очень извиняемся, мы люди бедные, а вы богатые, едите и пьёте, а на Молдаванке кушать нечего. Так что вы должны уплатить 50 тысяч, чтобы молдаванские тоже праздновали Новый год. Постарайтесь вести себя примерно, и мы не принесём вам зла». В заключение грабители решили вернуть ограбленным гостям по 10 рублей – «на извозчика». Врачу же, бывшему на банкете в качестве гостя, были оставлены «все трудовые деньги».

Япончик был фигурой незаурядной. Постепенно весь уголовный мир Одессы признал его своим вождём. Для восхождения на трон Япончику понадобилось чуть более года. По сведениям уголовной сыскной полиции, он возглавил всех молдаванских налетчиков и контрабандистов. А это ни много, ни мало, несколько тысяч человек. Одноглазый же Мейер Герш стал правой рукой Мишки и консультантом по вопросам тактики объединения всех воровских групп в одну «организацию». Люди Япончика проникали всюду. Наводили ужас на одесских скототорговцев, лавочников, купцов средней руки, и те безропотно платили Мишке щедрую дань. Внедрил Япончик своих людей и в полицию – ему не только сообщали «за облаву», но и рекомендовали, каким чинам и сколько «ложить за пазуху». Полиция была на откупе. Такого в Российской империи раньше не случалось.

Япончику также принадлежит первенство в России по организации преступного синдиката, куда входили банды из других губерний. Он наладил поступление средств в свою казну из различных регионов страны. В «организации» существовало строгое деление на преступные профессии: наводчики, наёмные убийцы, барышники, аферисты. Хорошая работа хорошо оплачивалась. Одесситам и гостям города памятны ошеломительные налёты на рестораны, театры и места скопления коммерческой элиты. Доходило до того, что быть не ограбленным Япончиком становилось просто неприличным. Для коммерсанта это означало нечто вроде понижения статуса.

Популярность Япончика в Одессе была весьма высока, и сам он упивался своей славой. Коренастый щёголь с раскосыми глазами в ярко-кремовом костюме и жёлтой соломенной шляпе канотье, с галстуком-бабочкой «кис-кис» и букетиком ландышей в петлице фланировал по Дерибасовской, сопровождаемый двумя телохранителями из числа самых отпетых налётчиков. Городовые почтительно кланялись. Прохожие уступали дорогу. Одним словом – король!

Ежедневно Япончик отправлялся в кафе Фанкони, где имел собственный столик. Расположенное в центре города, в гуще коммерческой жизни, кафе превратили в свою «штаб-квартиру» биржевые игроки и маклеры. Там Япончик чувствовал себя равным среди равных. Он был в курсе всех происходящих сделок.

Для полного покорения города Япончик ввёл «кодекс налетчика», нарушение которого каралось не только отлучением от «дела», но иногда и смертью. Сам Япончик в «мокрых делах» не участвовал – говорили, что при виде крови он бледнел и запросто мог потерять сознание. По принятому «кодексу» врачи, адвокаты, артисты получали привилегию спокойно жить и работать. Ограбление и оскорбление их считалось строжайшим нарушением «закона». Но разве без них мала Одесса?

Япончика часто можно было видеть в первых рядах оперного театра с красавицей женой, милой и интеллигентной дамой. На литературных и музыкальных вечерах он чувствовал себя почти своим. Однако большая часть интеллигенции все же его опасалась и сторонилась. Тогда он придумал оригинальный ход в своем стиле. Каждого гастролировавшего в городе известного музыканта или артиста грабили, и в результате несчастному приходилось обращаться к Мишке с просьбой найти вещи. А тот долго цокал языком, качал головой и извинялся за низкий уровень образования своих «мальчиков». Вещи потерпевшего находились и возвращались, после чего произносился тост за дружбу. Рассказывали, что даже Шаляпин, человек достаточно щепетильный в отношении дружбы, попался в умело расставленные Мишкой сети.

На Молдаванке Япончик часто закатывал шумные пиршества. На столы выставлялась контрабандная снедь, маслины, жареная и фаршированная рыба, апельсины, овощи и водка, подаваемая ведрами. Столы ломились от изобилия.

Мишка Япончик считал себя человеком идейным. Свои действия он сопровождал революционной фразой. Мол, методы у нас разные, а цель одна – помочь прозябающему в нищете трудовому народу.

В середине ноября 1917 года Япончик инспирировал бунт в Одесской тюрьме. Заключенные, вырвавшись из бани, напали на стражников и, обезоружив их, открыли камеры и ворота тюрьмы. Во время бунта было убито шесть человек, бежало 50 заключенных.

В конце ноября район Молдаванки – место своей дислокации Япончик объявил независимой «Молдаванской республикой».

Подлинную силу Япончик обрел во время Гражданской войны. Его «армия» росла. Под руководством Япончика состояло вооруженное «воинство» по разным оценкам от двух до десяти тысяч человек. Все они хорошо знали город и имели множество «опорных пунктов». Япончик при любой власти оставался могущественным и непобедимым. С 1917 по 1918 год в Одессе сменилось более десятка властей. Каждая устанавливала свой порядок. Япончик очень тонко чувствовал настроение властей и благодаря этому всегда вовремя выводил свой «отряд» из-под удара.

Чтобы избавить себя от репутации заурядного бандита, Япончик организовал Еврейскую революционную дружину самообороны – «на случай погромов». Дружина насчитывала 100-120 человек и была хорошо вооружена. Часть добытых во время налётов денег шла на благотворительность. Япончик помогал безработным портовым грузчикам, бездомным. Оказывал материальную поддержку сиротам. Перепадало и семьям, пострадавшим во время налётов, жертвам разбойных нападений. От имени Мишки Япончика жителям Молдаванки раздавались подарки (одежда, продукты, деньги).

Судя по воспоминаниям одесситов, о себя Япончик тоже не забывал. Он владел рестораном-варьете «Монте-Карло» на Мясоедовской и лучшим в городе кино иллюзионом «Карсо» на Торговой. Собирался прикупить казино и Одесскую кинофабрику.

Однажды деникинскому генералу, командующему Одесским военным округом, пришло в голову арестовать Япончика. Для этого он отправил в кафе Фанкони несколько вооруженных офицеров контрразведки. Воспользовавшись тем, что телохранители Япончика отлучились, контрразведчики вытащили револьверы, намереваясь ликвидировать Короля. Однако вокруг было много людей, и офицеры решили отвести Мишку в здание контрразведки для получения дальнейших распоряжений.

Слух об аресте Япончика распространился по Одессе и достиг Молдаванки. Через тридцать минут к зданию контрразведки сбежались вооружённые налётчики. Они перегородили улицу биндюгами и фаэтонами. Несколько человек подошли к насмерть перепуганным часовым и в вежливой, но ультимативной форме попросили «срочно выдать живого и здорового Япончика». Генерал долго сопротивлялся, но страх взял верх. Мишка вышел на порог и подчёркнуто любезно раскланялся с насмерть перепуганными часовыми.

Япончик пытался примириться с властями и даже послал письмо военному губернатору. В нем были такие строки: «Мы не большевики и не украинцы. Мы уголовные. Оставьте нас в покое, и мы с вами воевать не будем». Безрезультатно. Тогда он объявил войну «золотопогонникам»: вступал с ними в открытые перестрелки, которые порой стали переходить в настоящие уличные сражения.

Деникинцы, в свою очередь, ожесточились на короля налётчиков. Газеты клеймили его позором. На витринах магазинов, во всех полицейских участках, ресторанах, казино и гостиницах красовались его фотографии в профиль и анфас. Но и только. Арестовывать его больше не решались.

Зато Япончик сам устраивал белогвардейцам «тихий погром». Частенько бандиты поджидали белых офицеров при выходе из ресторанов, для того чтобы их «помять» и «почистить».

В ответ на бандитский террор белогвардейский военный губернатор Одессы объявил войну криминалу. В интервью газете «Одесские новости» в январе 1918-го, Гришин-Алмазов сетовал: «То, что происходит сейчас в Одессе, внушает серьезные опасения… Одессе в наше безумное время выпала исключительная доля – стать убежищем всех уголовных знамён и главарей преступного мира, бежавших из Екатеринослава, Киева, Харькова». В предместья города были введены воинские подразделения с броневиками. Поступил приказ: подозрительных расстреливать на месте.

Белогвардейские репрессии сблизили криминальный элемент с революционным подпольем. У них оказался общий, ненавистный враг. Япончик тогда успешно приторговывал оружием и снабжал им подпольные отряды большевиков и анархистов. Большевик Ф. Анулов-Френкель вспоминал, что «большие услуги штабу ВРК (военно-революционного комитета) в доставке оружия оказывал Мишка Япончик за сравнительно небольшую плату…» Япончик помогал революционному подполью выкупать революционеров из тюрем. Выделял деньги на закупку хлеба для голодающих.

К началу 1918 года жители города столкнулись с острым дефицитом продовольствия. В январе на улицы вышли сторонники единого оппозиционного фронта. Забастовали рабочие электростанции. Город остался без света. Пользуясь ситуацией, налётчики «погуляли» по богатым кварталам. Через 10 дней начались уличные бои, названные позже «одесским Октябрём». Стороны понесли ощутимые потери – более сотни погибших, сотни – раненых.

Вместе с формированиями большевиков, анархистов и левых эсеров дружина Япончика приняла участие в уличных боях за Молдаванку, вокзал, штаб округа. Заодно был разгромлен Бульварный участок и освобождено тридцать уголовников, которые десять дней держали в страхе город. Закончилась «одесская революция» нападением на Регистрационное бюро полиции. Было сожжено 16 тысяч карточек на уголовников Одессы. Погибли и все сведенья о Мишке Япончике и его соратниках, собранные за много лет их «карьеры». В настоящее время сведения о жизни Япончика до 1918 года приходится собирать по крупицам, используя подшивки дореволюционных газет, воспоминания, обрывочные документы гражданского архива.

После победы над войсками «Центральной Рады» 17 (30) января 1918 года на территории Херсонской и Бессарабской губерний была провозглашена Одесская Советская Республика со своим правительством – Совнаркомом. Еврейская боевая дружина Япончика вошла в состав Одесской армии красных, как резерв правительства и была переведена на государственное содержание. М. Винницкий после «одесского Октября» стал известным и «славным» революционером. Он был «вхож» к руководству красной Одессы – к Муравьеву, Юдовскому, Мизикевичу.

Франция в начале 1919 г. тоже застолбила свою сферу влияния в Одессе и Севастополе, прислав войска на смену отходившим немцам – две французские и полторы греческих дивизий. Их командование заключило союз о помощи с правительством самостийной украинской Директории, не способной контролировать положение на местах. Французы заняли Херсон, Николаев и продвинулись на 100 км севернее Одессы.

Но уже в марте-апреле при первой же угрозе со стороны большевиков, несмотря на трёхкратное превосходство перед ними, французы спешно эвакуировались, забрав у Белой армии русские военные суда и ценности Госбанка. Вопреки обещаниям, французы не передали белым и богатейшие фронтовые запасы царской армии. При бегстве они были брошены и достались большевикам.

Оккупанты очистили город за два дня, передав власть местному Совету. Генерал Гришин-Алмазов вместе со своим воинством попросился на французские корабли и, не приобретя славы, покинул Одессу. Зато героические отряды атамана Григорьева, не встретив сопротивления (свой «цвет» атаман Григорьев менял неоднократно. В то время он выступал за «красных») с большой помпой торжественно вступили в Одессу. О «грандиозной» своей «победе над Антантой» атаман телеграфировал чуть ли не всему миру.

Отношения между Григорьевым и Япончиком не сложились с самого начала. Атаман – антисемит поклялся «поставить к стенке» Япончика. В ответ Япончик пообещал расправиться с Григорьевым при первом удобном случае. И это не было пустой угрозой. К тому времени за спиной Япончика стояло уже несколько тысяч хорошо вооруженных людей. После того, как атаман Григорьев выступил против своих бывших союзников (красных), Япончик был назначен командиром бронепоезда и направлен на подавление григорьевского восстания. Впрочем, расправиться со своим врагом он не успел. Говорят, Атамана Григорьева зарубил собственноручно ещё один, в ту пору союзник советской власти, Нестор Махно.

С апреля 1919 года власть в Одессе в очередной раз перешла к красным. Однажды представители революционного матросского комитета пришли к Япончику просить организовать порядок в дни концерта, весь сбор от которого шел сиротам погибших за революцию. По городу были расклеены афиши знаменитых артистов с припиской: «Порядок обеспечен. Грабежей в городе не будет до двух часов ночи». А ниже подпись: «Мойсей Винницкий по кличке Мишка Япончик». Одесситы могли без опаски гулять по ночному городу. Люди Япончика патрулировали, обеспечивали порядок. Прошло несколько дней. И, как каждая власть в Одессе, большевики стали устанавливать свой порядок, в котором Япончику с его «войском» места не находилось.

Начались облавы. Особенно пострадали Слободка и Молдаванка. Активность новой власти Япончик воспринял спокойно. Но когда большевики стали без суда и следствия расстреливать его людей, Мишка, проанализировав ситуацию, к своему большому разочарованию, понял: пришла настоящая власть – теперь Россия будет большевистской.

Поразмышляв, Япончик приходит к выводу, что ему следует искать надежного покровителя. 31 мая 1919 года в газете «Известия Одесского совета рабочих депутатов» он публикует письмо, где рассказывает о своей революционной деятельности – о том, как 12 лет отсидел за эту деятельность, побывал на фронте, участвовал в разгоне банд контры и даже командовал бронепоездом… На его «легенду» ответа не последовало. Это Япончика не остановило.

В газете «Одесская почта» появляется статья следующего содержания: «Мы, группа профессиональных воров, также проливали кровь в печальные январские дни (речь идёт о вооружённом восстании в январе 1918 года). Идя рука об руку с товарищами матросами и рабочими против гайдамаков, мы тоже, имеем право носить звание граждан Российской республики».

Следуя своей новой логике, Мишка Япончик в сопровождении адъютанта явился в Особый отдел З-й армии, и сделал заявление следующего содержания: «Заверяю своим честным словом – теперь не будет грабежей и налётов! А если кто попытается это сделать, расстреливайте этих людей. Со старым мы решили покончить. Многие из моих ребят уже служат в Красной армии, некоторые поступили на работу… Но я пришел не каяться. У меня есть предложение. Я хотел бы, чтобы мои ребята под моим командованием вступили в ряды Красной армии. Мы хотим честно бороться за Советскую власть. Не могли бы вы дать мне мандат на формирование отряда Красной армии? Люди у меня есть, оружие тоже, в деньгах я не нуждаюсь. Мне нужно только разрешение и помещение. Как получу и то, и другое, сразу могу приступить к формированию отряда…»

Япончика поддержал один из руководителей Одесского ЧК небезызвестный Роденс, будущий свояк Сталина. И Реввоенсовет армии одобрил предложение Мишки Япончика. Не из большой любви, а в силу крайней необходимости. Деникинские войска приближались к Одессе. И особо привередничать не приходилось. Под свои знамена Япончик собрал около двух тысяч бойцов (точное число не известно). Этому воинству, согласно приказу одесского окрвоенкомата № 614 от 10 июня 1919 года было присвоено наименование: «54-й стрелковый Советский Украинский полк имени В. И. Ленина». Командиром полка назначен Япончик. Комиссаром – секретарь Одесского исполкома, в прошлом известный анархист Александр Фельдман.

Полк был крайне неоднороден по составу. Кроме людей Япончика в него влилось около 700 молодых необстрелянных бойцов, в основном, студентов. Была еще группа мобилизованных в общем порядке. Какого либо желания служить, тем более – воевать, ни у кого не было. Многие пытались «отмазаться» с помощь разного рода справок. Комиссар полка 19 июля 1919 г. сообщал начальству: «Считаю себя обязанным обратить Ваше внимание на замеченные мною безобразия в связи с моим пребыванием в 54-м полку. Первое то, что в армию добровольно записываются много людей, не способных и не желающих в ней служить, что особенно дает себя чувствовать при уходе на фронт. Кроме того, необходимо обратить серьёзное внимание на военный госпиталь (Пироговская улица), где берут взятки у лиц, посылаемых туда на испытания, за что их освобождают из Красной армии».

В полк были зачислены также 132 коммуниста, мобилизованных губкомом КП(б)У для пропагандистской и воспитательной работы. Однако большинство коммунистов отказалось вступить в полк, ссылаясь на то, что пребывание в нем опасно для жизни. Из вооружения полк имел 40 трофейных пулеметов, конную сотню, оркестр и граммофон. Штаб полка находился на улице Новосельского в гостинице «Дом отдельных комнат».

Соскучившиеся по развлечениям одесситы воспринимали сборы на войну, как театрализованное представление. Полк к превеликой радости самих участников и публики регулярно дефилировал по городским улицам.

Очевидцы оставили воспоминания об этом красочном событии: «Впереди шли музыканты. Оркестр собирали по всему городу: трубачи и флейтисты из Оперного театра, нищие скрипачи, побиравшиеся по дворам, гармонисты из слободских пивнушек – все они сегодня шли рядом, исполняя походные марши и весёлые молдаванские мелодии. Позади оркестра, на белом жеребце – сам Япончик в кожаной фуражке, как у Котовского, в офицерском френче и красных галифе… Рядом несли огромное знамя из тяжелого малинового бархата. На нем было вышито следующее «название» полка: «Непобедимый революционный одесский железный полк «Смерть буржуазии».

На позиции полк удалось выдворить лишь с третьей попытки. Из-за затянувшегося прощания с близкими личный состав никак не удавалось собрать вместе и усадить в вагоны. В здании консерватории на заключительном митинге комендант города П. Мизикевич от имени Совета обороны преподнес Мишке Япончику драгоценную генеральскую шашку с монограммой. Председатель Губисполкома Петр Забудкин вручил ему от имени РВС тяжёлое бархатное Красное знамя. Силами лучших одесских артистов был устроен концерт. Ещё был дан изысканный, несмотря на голод в городе, банкет. По завершению концерта Япончик, как писал один из его участников Леонид Утесов, произнёс «яркую речь, полную цветистой брани и жаргонных выражений».

К удивлению многих, с первой боевой операцией полк успешно справился. Во время второй, под напором превосходящих сил противника разношерстное, не имеющее опыта боевых действий, воинство дрогнуло. Часть подразделений оставило свои позиции и рвануло домой – в Одессу. По пути не обошлось без грабежей мирного населения и мародерства. Кстати, продовольственное снабжение полка налажено не было.

По привычным революционным законам руководство решило полк разоружить. А его командира Мишку Япончика изолировать и арестовать. Командовавший армией Якир выдал Япончику срочно отпечатанный приказ о том, что полк направляется в штаб армии для получения нового назначения. При этом было решено в пути Япончика арестовать, полк разоружить. Часть бойцов 54-го полка остались в дивизии, а 116 бойцов из ближайшего окружения Винницкого составили его личную команду.

О дальнейших событиях можно судить по Докладу Одесскому окружному комиссару по военным делам от Уездвоенком М. Синюкова: «Доклад 4-го сего августа 1919 г. Я получил распоряжение со станции Помошная от командующего внутренним фронтом т. Кругляка задержать до особого распоряжения прибывающего с эшелоном командира 54-го стрелкового Советского Украинского полка Митьку Японца (так в документе). Во исполнение поручения я тотчас же отправился на станцию Вознесенск с отрядом кавалеристов Вознесенского отдельного кавалерийского дивизиона и командиром названного дивизиона т. Урсуловым, где распорядился расстановкой кавалеристов в указанных местах и стал поджидать прибытия эшелона. Ожидаемый эшелон был остановлен за семафором. К эшелону я прибыл совместно с военруком, секретарем и командиром дивизиона и потребовал немедленной явки ко мне Митьки Японца (так в документе), что и было исполнено.

По прибытии Японца я объявил его арестованным и потребовал от него оружие, но он сдать оружие отказался, после чего я приказал отобрать оружие силой. В это время, когда было «приступлено» к обезоруживанию, Японец пытался бежать, оказал сопротивление, ввиду чего и был убит выстрелом из револьвера командиром дивизиона. Отряд Японца в числе 116 человек арестован и отправлен под конвоем на работу в огородную организацию (Работа в огородной организации, судя по всему, – эвфемизм. Одно из выражений, заменявших в ту пору слово «расстрел». Аналог более известного эвфемизма – отправить в штаб Духонина). Уездвоенком М. Синюков».

Говорят, что Япончик был расстрелян тем же Урсуловым в глиняном карьере в полутора километрах от Вознесенска. В качестве трофея Урусулов забрал себе генеральскую шашку. Вскоре Урсулова наградили орденом Красного Знамени. Видимо в виде поощрения за проведенную операцию. Какая-то часть полка была порублена конниками из бригады Котовского. За что, по одной из бытующих версий, доблестный комбриг, он же сокамерник Мишки Япончика, со временем поплатился.

Одесские налетчики связали убийство Мишки Япончика с именем Фельдмана. Спустя несколько месяцев Фельдман был убит на одесском базаре «за предательство». А вот истинный убийца Урсулов благополучно избежал и мести, и сталинских чисток. Он многие годы занимал весьма хлебное место директора Вознесенского маслокомбината.

II Историческая миссия «короля»

Появившееся в наше время материалы, основанные на открытых архивах, не только существенно расширили представление о личности Япончика, но заставили задуматься. О чем? Легенде о Япончике без малого сто лет. И она – эта легенда до сих пор остается в памяти одесситов. Обычно о бандитах забывают гораздо быстрее.

Так, кем же был Мишка Япончик? Объективно. Так сказать в историческом плане. Многие исследователи истории Одессы, ставят вопрос – кем считать Моисея Винницкого? Бандитом, подчинившим и возглавившим воровской мир Одессы? Революционером, сотрудничающим с большевиками, Одесским Робин Гудом или неудачливым красным командиром? Если формально, то все эти стороны «деятельности» имели место быть. Хотя, автор склонен сместить психологический портрет нашего героя несколько в другую плоскость. Попробовать осознать, если хотите, его историческую миссию.

Прежде всего, уточним упомянутые выше стороны его «деятельности». Называть бандитом Мишку Япончика – мелко и примитивно. Да, он начинал как налётчик. Уважаемая в то время в определенных кругах профессия. Кстати, как и многие, потом официально уважаемые герои – революционеры, некоторые ставшие большими политическими деятелями. Но звезда Винницкого, перешагнувшая границы этих определенных кругов, взошла тогда, когда он стал признанным вожаком – «Королём!» одесского криминального и «околокриминального» мира. Заметим, что «околокриминальная» прослойка в Одессе во все времена была значительной (и по масштабам и по влиянию на жизнь города).

Борец против несправедливых властей и экспроприатор разжиревшей буржуазии, стихийный революционер, не обремененный внятной теоретической платформой – да, это про него. Красный командир? Нет, он таковым не сумел стать. А попытка им стать – это просто исторический фарс, случившийся, по всей видимости, с подачи большевиков и с целью освобождения Одессы от влияния криминального элемента.

Историческая миссия? Она становится достаточно очевидной, если сопоставить период активной «деятельности» Короля – 1917-1919 годы с тем фактом, что за это время в Одессе сменился десяток властей (Прим. 5).

Естественно, ни одна из временных властей не обладала необходимым авторитетом и способностью управлять, в особенности таким городом, как Одесса. То есть фактически, это был период безвластья. Единственная реальная власть в городе принадлежала Королю – Мишке Япончику!

Хороша это была власть или нет – не об этом речь. А хорош ли был для простых людей этот период вообще – период Гражданской войны?

Какое время – такая и вся остальная жизнь.

Как коротко и метко сказал Андрей Вознесенский:

О златоустом блатаре рыдай, Россия!

Какое ВРЕМЯ на дворе – таков МЕССИЯ.

Власть грабежей и налётов? Да! Ну, а что делать тысячам молодых и энергичных людей из бедных кварталов, не имеющим других перспектив заработать на жизнь? И они не считали грабежами то, что изымалось у богачей (а у кого же еще?). Это считалось что-то вроде взимания налогов.

А что, власти (любые!) всегда ли и у всех взимают налоги справедливо? И ведь бандитами не считаются! А Король регулировал (по-своему, конечно) этот процесс. Наказывал тех, кто «обижал» простых людей. И вообще, старался соблюдать справедливость. И даже кому-то помогал. Нет, он не ангел. Страдали не только богачи. Так ведь это же при любой власти так. А тут, считай, война идёт.

Короче, Король, как и все короли, осуществлял в тот период власть в Одессе по своему усмотрению. И власть эта вполне соответствовала духу той Одессы, которая имела быть в то сумасшедшее время. Эта власть практически устраивала «низы», а у «верхов» не было сил ей противостоять. А ведь это один из принципов, на которых и держится любая власть. Второй возможный вариант: власть сугубо для «верхов», а низы не могут ей противостоять. Что касается социалистического принципа, что о нем говорить, если он у нас не прижился и скатился к одному из вышеупомянутых?

И гибель Короля была вполне закономерной. Пришла власть – власть сильная, настоящая. И она – эта новая власть не хотела её делить ни с кем. Хотя, по-видимому, Мишка Япончик пытался с ней договориться. Чем это закончилось – известно. Моисей Винницкий – личность, противоречивая, сложная, оставившая глубокий след в истории Одессы.

Подобный путь прошли многие «заслуженные» революционеры. Япончик же в своем развитии объективно «перерос» рамки главаря шайки. Сотрудничал с большевиками, когда они находились в подполье. Возглавлял народный отряд еврейской самообороны. И совершал, вне зависимости от мотивов многое, так сказать, во благо трудового народа. И вполне мог стать красным заслуженным командиром. Если бы… Если бы того желали сами большевики и помогли ему в этом. Но они опасались его авторитета. В качестве командира красного полка они использовали лишь для того, чтобы выманить его главные силы в открытое поле и там расправиться с ними. В отечественной истории за Мишкой Япончиком была закреплена роль бандита. Все остальное отсекли, как ненужное, не заслуживающего внимания. А могло бы все в историю войти и под другим углом зрения.

Судьба многих временных союзников большевиков зависела от многих обстоятельств. Тех же Махно, Григорьева и других большевики уничтожили, за то, что они проявляли «сепаратизм», «самостоятельность», имели свое мнение и пользовались поддержкой населения. Верные войска безжалостно подавляли «мятежников». Без суда и следствия был расстрелян комбриг советской Приднепровской бригады А. Богунский. При загадочных обстоятельствах погибли герои войны – комдив Н. Щорс, комбриги В. Боженко, Т. Черняк, атаман Зеленый (Дмитрий Терпин), командир бронепоезда А. Железняков.

Других «убирали» более тихо. Котовский и Камо были убиты. Камо задавил, чуть ли не единственный в городе автомобиль. Котовского застрелил его старый знакомый уголовник Майорчик, он же Меир Зайдер. То ли из-за женщины, то ли в качестве мести за порубленных конниками Котовского друзей Зайдера из 54-го одесского полка Мишки Япончика. Характерно, что Зайдера очень скоро освободили. С тем, чтобы потом расправиться и с ним. В дальнейшем, Камо и Котовского облагородили, отбросили все неугодное, и ввели в большевистские святцы в качестве народных героев.

Одесса – это вам не Чикаго

Есть города, сами названия которых звучат как магически манящая музыка. Вслушайтесь: Париж, Марсель, Венеция, Женева, Рио-де-Жанейро, Буэйнос-Айрес. Сравните: Берлин, Пекин, Токио, Кейптаун, Копенгаген, Чикаго – чувствуете разницу? Разве может место, в котором душе привольно, называться Чикаго? Одесса и Чикаго! Вот именно: две большие разницы!

Возьму на себя смелость, и многие со мной согласятся, что Одесса имеет все основания расположиться в ряду первом. Хотя чисто формально – масштаб её поменьше будет. Хотя… Дело то совсем ведь не в масштабе. Одесса – звучит! Плюс ассоциации: Одесса – Одиссей, мифы Эллады. Одесса – сама по себе город мифов и легенд, хотя по возрасту это – город молодой. Любой человек, понимающий и чувствующий, что такое Одесса, скажет, что она всегда молода!

Город молод своей душой. А душа Одессы – это, конечно же – то особое племя, которое зовется одесситами. И так же, как понятие Одесса – это гораздо большее, чем просто город, так и одесситы – это нечто большее, чем просто жители города под названием Одесса. И в какую бы точку Земли человека, рождённого в Одессе, не занесло, он везде остается одесситом. Немного в мире найдётся мест, где бы издания газет, с такими названиями как «Всемирные одесские новости» или «Одесса-на-Гудзоне» покажутся вполне уместными.

Когда кто-то говорит: «Я тоже был в Одессе и ничего особенного там не увидел», это значит, что этот человек не увидел, не почувствовал главного – людей, придававших особый шарм атмосфере города.

Как просто, поэтично и одновременно как точно охарактеризовал город К. Паустовский: «В Одессе много света, моря, ветра и веселья».

Если в прежние благодатные годы вы поговорили бы со старыми и не очень старыми одесситами, то за кружкой доброго местного вина многое бы узнали из истории города такого, что не вполне соответствует общепринятым представлениям об Одессе, как о лёгком весёлом городе. О жутких бандитских послевоенных годах. О мелких жуликах и изобретательных аферистах, о которых слагают легенды. Их редко кто видел, но они всегда где-то рядом.

Особый аромат воздуха, пропитанный смесью солёной свежести моря и горького зноя степных просторов, неповторимая смачность одесской речи, её тонкий юмор – вот то, что в первую очередь всегда выделяло Одессу от любого города страны.

Талант очарованных Одессой нескольких поколений литераторов – Э. Багрицкого, И. Бабеля, И. Ильфа, А. Куприна, В. Катаева, К. Паустовского, М. Жванецкого и многих других, не столь знаменитых, но не менее талантливых, способствовал созданию мифов об Одессе, как о месте, где всё необычно, где дышится легко, живется весело и вольно.