Текст книги "Пес войны"

Автор книги: Валерий Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава девятая

Горная Чечня

Вначале Баринову, как и прежде, представлялся все тот же давний двойной кросс, на финише которого он впервые лишился чувств. Сильная жара, мучительная нехватка влаги, ужасающая нагрузка, голоса медиков и курсантов… Потом, понемногу приходя в себя, он понял: его куда-то несут. Несут тяжело и неловко, периодически останавливаясь для отдыха. Сознание вернулось окончательно, когда на лицо упали брызги холодной воды. Ощутив эту свежесть и, оттого еще явственнее возжелав досыта напиться, он сразу же открыл глаза…

Увиденное весьма озадачило. Он даже поначалу не понял: снова ли это представления контуженого мозга или же нечто происходящее в действительности. Сквозь мрак глаза различили двух женщин, склонившихся над его раненным плечом и колдовавших с бинтами, ножницами, какими-то снадобьями…

– Где я?.. – прохрипел Сашка.

Та, что была постарше, лишь искоса глянула в его сторону и продолжила сноровистое врачевание. Немного простоватое лицо ее было сосредоточенным. Другая – совсем молоденькая девушка отреагировала на вопрос иначе…

– Тс-с!.. – очень тихо произнесла она, приложив к губам тонкий пальчик. – Наконец-то вы очнулись. А мы уж думали…

– Водички бы мне… – шепотом попросил майор.

Девчонка тут же исчезла из поля зрения, а, вернувшись, осторожно приподняла его голову и помогла напиться из большой эмалированной кружки. Обработав и перебинтовав плечо русского, та, что была постарше куда-то ушла…

Александр лежал на мягкой подстилке в темном, прохладном помещении высотой чуть более полутора метров. Слабый свет пробивался сквозь единственную дощатую квадратную дверцу, находившуюся у самого земляного пола, неподалеку от беглеца. О размерах, убранстве и координатах нового прибежища он мог пока только гадать…

Девушка тихо сидела рядом и неотрывно смотрела на него. Взгляды их иногда встречались, и в такие мгновения она смущенно опускала глаза, теребя в руках подол длинной старенькой юбки из джинсовой ткани. На вид девушке не было и восемнадцати.

– Тебя как зовут? – негромко спросил он.

– Ильвира…

– А та женщина, что меня перевязывала… Она кто?

– Моя мама… Ее зовут Рената.

– И где же я нахожусь, Ильвира?

– В подполе нашего с ней дома, – вполголоса объяснила она. Потом поспешно уверила: – Не бойтесь, бандитов в селении нет.

Когда на улице совсем стемнело, девчонка ненадолго покинула его, а, вернувшись, включила маленький фонарик…

– Вам нужно поесть, – сказала она, расстелив рядом с молодым человеком салфетку и аккуратно расставив на нее посуду, наполненную какой-то провизией.

– Село-то ваше как называется? – продолжил допытывать юную собеседницу майор.

– Батой… Это недалеко от Итум-Кале.

– Ясно.

На самом деле ему пока многое было неясно, и неспешно поглощая принесенную девушкой пищу, он как бы невзначай выяснял подробности своего спасения. Она все так же сидела напротив, подобрав под себя босые ноги и сцепив ладони на согнутых коленях. Отвечая на вопросы, Ильвира с нескрываемым интересом наблюдала за русским мужчиной, изредка беря в руки большую округлую лепешку, отламывая от нее ломтики и подкладывая поближе к нему…

– Ты совсем не похожа на местных девушек, – улыбнулся он ей. – Белокожая, симпатичная…

– А я не чеченка.

– Вот как!.. – удивился Сашка. – Скажи, как же вы меня отыскали в лесу?

– Мы собирали хворост и вдруг услышали вдалеке стрельбу. Думали, какая-то военная операция, – поведала она. – А потом заметили вас… Вы еле шли, качались и постоянно цеплялись руками за ветви, чтобы не упасть. И все-таки упали…

– Это я, кажется, помню. А что же произошло после?

– Мама мне сказала единственную фразу: если мы его спасем, а бандиты узнают об этом – они сожгут и нас, и наш дом…

Он перестал жевать и внимательно посмотрел на ее лицо, слегка освещенное слабым лучом фонаря. Юная девушка снова смутилась, но затем улыбнулась и пояснила:

– Не удивляйтесь тому, что мы все-таки унесли вас из-под носа боевиков. Моя мама тоже не чеченка – она родом из Дагестана. А папа и вовсе был русским…

– Почему был?

Помолчав, она вздохнула:

– Он работал в Итум-Кале в бригаде таких же русских строителей… В общем убили их всех… Давно убили. Еще те, кто служил Дудаеву.

Он понимал: нужно было что сказать, да все фразы со словами в голове скомкались, и рта он так и не раскрыл. Только когда она завернула в салфетку посуду и собралась покинуть темное убежище, Сашка неуверенно поблагодарил:

– Спасибо вам…

– Не за что, – остановилась Ильвира у самого выхода.

Фонарь на мгновение высветил четкий профиль ее повернутой вбок головы: прямой открытый лоб; такой же прямой, но чуть вздернутый носик; влажные, немного приоткрытые губы…

Кажется, она хотела о чем-то спросить, да не решалась…

– Меня зовут Александр, – догадался представиться Баринов.

Кивнув и улыбнувшись, она еле слышно повторила:

– Александр…

И через мгновение ее миниатюрная фигурка исчезла в проеме квадратной дверцы…

В подполе добротного деревенского дома Сашка отлеживался трое суток. Во-первых, следовало переждать пока обозленные дерзким побегом пленника «чехи» обыщут все окрестности и уберутся восвояси – на территорию горной базы. А во-вторых, надо было хоть частично восстановить абсолютно растраченные силы.

Отряд боевиков появился в селе на следующий день. Майор слышал, как во дворе хозяйка дома говорила с кем-то из предводителей бандитов на хорошем чеченском языке, объясняя, что никого из чужаков не видела, по меньшей мере, с полгода. Те покинули двор ни с чем и направились к другим жителям мирной деревни…

Рената – приятная женщина с усталыми, грустными глазами навещала Александра редко. Она должна была по-прежнему хлопотать по хозяйству, так же часто появляясь во дворе и мелькая на глазах у соседей – чеченцев, то с тазиком чистого белья, то с ведром корма для немногочисленной живности в сарае, чтобы ни приведи Всевышний, никто ничего не заподозрил.

Зато Ильвира, пользуясь этим «прикрытием», заглядывала «в гости» к нему ранним утром, принося завтрак и свеженадоенное молоко; раза два-три забегала днем, обрабатывая и перебинтовывая рану, кормя горячим обедом и шепотом рассказывая новости. И в последний раз посещала поздним вечером, перед сном, заставляя хорошенько поужинать…

Сегодняшним утром Баринов сказал девушке, что боле не смеет рисковать их жизнями и в ближайшую ночь покинет гостеприимный приют. Улыбка вмиг слетела с ее лица, и уходила она озабоченной. В обед Ильвира появилась снова, и впервые за время их короткого знакомства показалась ему печальной и неразговорчивой…

Дочь хозяйки плеснула из кувшина в широкую бронзовую емкость теплой воды и помогла молодому мужчине освободиться от форменной куртки. Неторопливо, с предельной осторожностью, юная девушка вытерла кровь, промыла рану и, прежде чем забинтовать приготовленным лоскутом чистой материи поврежденное плечо, своими тонкими пальчиками аккуратно наложила какую-то ароматную, пахнущую травами мазь.

Сашка сидел не шелохнувшись. Несколько раз он уже ловил себя на том, что прикосновения ее теплых, нежных ладоней доставляет ему необъяснимое удовольствие. Удивительная забота, мягкие, красивые движения, боязнь и нежелание причинить боль, снова и снова приятно поражали его.

Он потихоньку, исподволь рассматривал Ильвиру…

Под длинной юбкой и тонкой кофточкой угадывалась стройная фигура с малость не добравшими пока должной полноты формами. Роскошные каштановые волосы были забраны сзади в тугой пучок. Нежная гладкая кожа рук и лица слепили своим глянцем даже при скудном освещении. Наконец, само лицо с идеально правильными чертами… Плавный овал; тонкие черные брови, словно распростертые крылья летящей птицы; слегка пухленькие губки; выразительные и большие темные глаза под длинными, загнутыми кверху как у первоклассницы ресницами…

Когда перевязка закончилась, спецназовец, словно невзначай дотронулся до ее руки…

– Спасибо, – прошептал он.

– Не стоит… – растерянно отвечала она, отводя глаза в сторону и поспешно отнимая ладонь. – Выздоравливайте поскорее.

Вечером он впервые покинул пределы подполья, и вдвоем с Ильвирой они долго сидели в сумерках на лавочке возле дома. Негромко болтали о мирной жизни, о больших городах… Она подробно рассказала об отце, о матери, о себе… За разговором настроение девушки немного улучшилось, и когда молодой человек сызнова легонько сжал в своей руке прохладную, узкую ладонь, та не возражала…

Рената с Ильвирой неплохо знали здешнюю местность и стоявший вплотную к селению лес – после смерти главы семейства приходилось самим заботиться о себе: добывать дрова, хворост, собирать и возить камни для ремонта дома, забора и надворных строений. Они решили проводить русского офицера до самой трассы, и как только он не отговаривал их, толку это не возымело – мать с дочерью настояли на своем.

Впереди с двустволкой на плече шла Рената, за ней Ильвира, и замыкал странную процессию Баринов с пустым автоматом в руках. Ведомые уверенной женщиной, они петляли по каким-то оврагам и лощинам часа четыре – намного дольше, чем представлялось майору. Так или иначе, но стараниями Ренаты к трассе удалось выйти без каких-либо нежелательных встреч и приключений.

– Это самый ближайший к нашему селу блокпост, – указала рукой мать Ильвиры на дорожное полотно и какие-то бетонные нагромождения, видневшиеся сквозь темнеющие в предрассветных сумерках стволы деревьев. – Извини уж, но дальше нам идти не стоит.

– Даже не знаю, как мне вас благодарить, – растерянно молвил Сашка, поднося руку женщины к своим губам.

Та улыбнулась, потрепала бывшего постояльца по темной шевелюре и вздохнула:

– Пора нам в обратный путь. Небось уж подружились за три дня… Ну, прощайтесь, не буду мешать.

Отойдя немного в сторону, она увлеклась сбором каких-то лечебных трав. Мужчина шагнул к девушке, почему-то не поднимавшей на него взгляда.

– Я буду часто вспоминать тебя… Твою заботу, твои руки… – чуть улыбнувшись, тихо сказал он.

Не отвечая, та лишь кивала…

– А могу ли я когда-нибудь заглянуть к вам в гости? – вдруг спросил молодой человек, рискнув опять прикоснуться к ее ладони.

Ильвира согласно мотнула головой, затем вдруг встревожено посмотрела на мать и сокрушенно сказала:

– А мы ведь скоро уедем отсюда…

– Да, – подтвердила Рената, не отрываясь от своего занятия, – в Кизляр отправимся – к родственникам. Насовсем…

Словно очнувшись от грустных раздумий, дочь торопливо зашептала:

– Мама родилась в Кизляре. Она говорит: там почти город и мне легче будет выучиться, получить профессию… Но сама очень часто вспоминает моего отца и даже во сне с ним разговаривает. А похоронен он здесь – в Батое… Как это все будет выглядеть, я не представляю!..

Теперь она неотрывно смотрела в его глаза, и сама сжимала мужскую руку, словно ища поддержки, опоры, защиты… Баринов не удержался – провел ладонью по нежной девичьей щеке. Та на миг замерла, прикрыв глаза длинными бархатистыми ресницами…

– Я потихоньку пойду, а ты догоняй, доченька, – послышался удалявшийся голос женщины. – Счастливо тебе, Александр.

– И вам, Рената… – отвечал он, не сводя глаз с девушки.

А девушка молчала. Ее мать потихоньку уходила вглубь лесной чащи, и время, отведенное на прощание, таяло, словно первые снежинки на прогретой солнцем за лето земле. Мимолетное и во многом странное знакомство подходило к логическому завершению. Вторично судьба никогда уж боле не сведет, пути не пересекутся, а расплывчатые образы понемногу истлеют в анналах бездонной памяти…

Кажется, оба об этом догадывались. В особенности это понимал Сашка – закоренелый холостяк и многое к сему дню познавший в отношениях мужчин и женщин. Однако семнадцатилетняя Ильвира, совершенно не обремененная опытом, должно быть все представляла иначе – по-своему…

Еще раз обернувшись на темноту густого леса, она вдруг торопливо заговорила, сбиваясь и краснея:

– Мамины родственники живут в Кизляре по адресу: улица Степная, дом два. Могу ли я… Могу ли я надеяться, Александр, что вы… что когда-нибудь увижу вас?..

– Конечно… Если пообещаешь не называть меня на «вы»…

Он не успел договорить…

Приподнявшись, девушка дотронулась пальчиками до его шеи и шепнула на ухо:

– Обещаю, Саша…

Потом поспешно и неловко ткнулась губами куда-то в уголок его рта, повернулась и побежала догонять мать. Бегала она еще совсем по-детски – высоко вскидывая в стороны голени…

С минуту майор растерянно стоял в опустевшей, пугающей безмолвием придорожной рощице. Он смотрел на своих спасительниц – хрупкую девочку и ее усталую мать, пока обе фигурки не скрылись в утреннем тумане, окутавшем густой лес северного склона Большого Кавказа…

Часть вторая
Новое амплуа

Глава первая

Чечня

Третий день начальство не беспокоило группу бойцов из ОСНаз «Шторм», командированную из Санкт-Петербурга в Ханкалу. Наслаждаясь передышкой, спецназовцы привели в порядок свою крохотную территорию обширного палаточного лагеря, истопили баньку и, помывшись с крутым парком, отдыхали. Капитан Куторгин с майором Бариновым решили не выбиваться из общего распорядка – прибравшись в палатке и, выпив по паре стаканов крепкого чая после посещения местной «сауны», расслабленно возлегли на кровати…

Куторгин покрутил настройку радиоприемника, отыскивая волну без предвыборных обещаний, политических дебатов и прочего словесного поноса. Однако все радиостанции, будто сговорившись, передавали новости – стрелки часов показывали полдень.

– Ладно, послушаем, что в мире творится… – махнул рукой капитан, падая на подушку.

«Сегодня, приблизительно в восемь часов по московскому времени в Испании одновременно прогремело несколько сильных взрывов…» – доносился из динамика приятный женский голос.

Оба мужчины прислушались…

«Хорошо спланированная террористическая акция была назначена неизвестными координаторами на утренний час пик, когда мирные граждане крупных испанских городов спешили на работу. Один из взрывов произошел в вагоне пригородного поезда неподалеку от Мадрида. Второй уничтожил автобусную остановку в центре Валенсии, а третий унес десятки жизней на железнодорожном вокзале Сарагосы. Как передает из Испании наш специальный корреспондент Андрей Шаповалов, еще одно взрывное устройство не сработало и в данный момент обезвреживается в одном из портовых городов этой страны – Бильбао…»

– Вот сволочи, что творят!.. – покачал головой капитан. – Выходит, не мы одни маемся с экстремизмом…

«Мы связались по телефону с нашим корреспондентом и попросили его ответить на несколько вопросов. Андрей, скажите, есть какие-либо данные об организациях, стоящих за этими страшными преступлениями?

Приемник затрещал, на секунду стих, потом заговорил мужским тенором:

«Пока испанские власти не располагают даже приблизительными данными об организаторах этих акций – ни одна из известных здесь террористических группировок ответственности за взрывы до сего часа не взяла. Но как вы знаете, Светлана, в Испании довольно много экстремистских течений и старого, и нового толка. Думаю, в ближайшие сутки вопрос с виновниками террористических актов прояснится…»

Ведущая новостей громким голосом перебила:

«Упомянув о течениях нового толка, вы, Андрей, видимо имеете в виду терроризм исламского происхождения?»

Услышав из уст невидимой дамочки эту глупую формулировку с привязкой богопротивного явления к тысячелетней вере, Сашка поморщился…

Корреспондент же с готовностью и охотой отвечал:

«Да, прежде всего – исламских фундаметалистов. В высших политических кругах Европы поговаривают, что в последнее время все настойчивее заявляет о себе некая новая организация „Слуги Ислама“. Но во всем этом еще предстоит кропотливо и долго разбираться местным спецслужбам…»

«И последний вопрос, Андрей, – снова встряла дикторша, торопясь узнать самый „жареный“ факт. – Сколько жертв и пострадавших насчитывается к этому часу?»

– Ты не против? – ради приличия спросил Александр, уже крутанув ручку настройки и переключив приемник на музыкальную волну.

Тот равнодушно пожал плечами, лишь повернувшись на бок – лицом к майору. «Да… После той истории с гибелью группы на перевале Сашка стал какой-то замкнутый, неразговорчивый… – не переставал удивляться Куторгин, исподволь наблюдая за своим флегматичным соседом. – Столько времени прошло после той операции, а из него слова лишнего не вытянешь!.. Часами может лежать, неподвижно уставившись в дурацкий прорезиненный потолок, ловко гоняя меж пальцев ладони свою монетку с заостренными краями. Интересно, где это он научился таким фокусам?.. Старожилы поговаривают, будто когда-то в нашем отряде служил какой-то Станислав Торбин. Служил, пока не погиб в горах… Вроде бы с него и берет начало это поветрие с монетами. А еще ходят слухи: этот знаменитый Торбин остался жив и где-то скрывается… Да разве можно в такое поверить?!»

– Времени в обрез, капитан. Не имеем мы возможности прорабатывать до тонкостей эту чертову операцию! – отчеканил заместитель командира отряда специального назначения «Шторм».

Под брезентовым навесом, обтянутым маскировочной сеткой, собрался весь местный офицерский состав, присланный под Ханкалу месяц назад из Питера: подполковник Маслов, майор Баринов и капитан Куторгин. Два прапорщика, не допущенных на совещание, торчали в курилке, обустроенной по соседству с продуваемым «штабом» подразделения. Остальной контингент: десяток «контрабасов» и двадцать два солдата срочной службы маялись возле своих палаток в ожидании построения, обещанного командиром сразу после окончания экстренного совещания. Пять БМД замерли у южной границы военизированной базы в ожидании решения офицеров…

– Вы ж сами едва не орали на генерала по рации!.. – продолжал отстаивать свою точку зрения Куторгин.

– А толку? – воззрился на него подполковник. – Плевать ему на мои увещевания – приказ есть приказ. Какого хрена сейчас об этом рассуждать?!

– Все у нас через задний проход… – проворчал капитан, – а потом «двухсотые» на север штабелями отправляем…

Маслов вздохнул и перестал ходить взад-вперед перед двумя офицерами. Все он прекрасно понимал: и глупость поступившего скоропалительного приказа, и причину возмущения капитана, и даже молчаливое несогласие Баринова. Понимал, да поделать ни черта не мог…

Около получаса назад с ним на связь вышел генерал Назарьев и сообщил об окопавшейся на окраине Аргуна небольшой группе сепаратистов, оставшихся от недавно уничтоженной банды полевого командира Джанкоева. Что они задумали и каковы их планы – командование не ведало и разбираться не собиралось. Приказ генерала лаконично гласил: обезвредить боевую группу, избежав по возможности больших потерь в живой силе. Времени на подготовку операции Назарьев не отпустил…

– Значит так, – подвел итог затянувшейся беседы, Маслов, – седлаем трех «коней», на броню по восемь бойцов, включая нас с вами. Ребят отберите понадежнее. Отправляемся через десять минут. Все.

Двадцать пять километров, отделявшие Ханкалу от Аргуна, три легкие гусеничные машины преодолели менее чем за час. У проселочной дороги, ведшей к селу с юга-запада, их уже дожидалась делегация из десятка местных жителей.

– Где люди Джанкоева? – крикнул с брони Маслов.

– Там, на северной окраине, – неопределенно махнул рукой в сторону крайних сельских построек пожилой чеченец. – Белый каменный одноэтажный дом с большим участком земли.

– Сколько там их?

– Точно не знаем. Человек, наверное, пять, не считая заложников…

– Каких заложников?! – недоуменно переспросил подполковник.

– Разве вы ничего не знаете? – грустно подняла на него полные слез глаза одна из женщин. – Они захватили шестерых наших детей…

Генерал Назарьев ни словом не обмолвился о заложниках. То ли час назад бандиты еще не до конца осуществили свой изуверский плана, то ли он сам не ведал об этом чудовищном факте…

– А чем вооружены бандиты? – вздохнув спросил он.

– Автоматы, гранаты… – пожал плечами местный старейшина. – Только близко они никого не подпускают – сразу начинают стрелять.

– Значит, остается одно – штурм, – заключил Маслов и крикнул водителям боевых машин: – разворачивай во фронт! Интервал сто метров…

– Требования выдвигали? – неожиданно вмешался в разговор Баринов, обращаясь непосредственно к старику.

– Точно не знаю… Кажется, хотят, чтобы вы отпустили каких-то людей из Чернокозово; чтобы войска ушли из Ичкерии…

– Старая песня о главном… – зло сплюнул в сторону подполковник.

– Во время штурма наверняка положим треть села, – тихо сказал майор.

– Может с генералом связаться? – предложил подошедший сзади и слышавший окончание разговора Куторгин.

Маслов спрыгнул с брони на землю и, поднеся к глазам бинокль, стал рассматривать белевшую вдали хату, на которую минутой ранее указал старый кавказец. Соседние дома и впрямь стояли почти вплотную к оплоту остатков банды – любой выстрел из гладкоствольных орудий БМД мог полностью разрушить ветхие постройки.

– Критиков всегда до хрена… – тяжко вздохнул старший офицер, – тогда уж предлагайте, если штурм вас не устраивает.

– Переговоры, – коротко изрек Баринов.

Маслов едва не выронил из рук бинокль…

– Ты в своем уме?! Этому люди годами учатся, под руководством психологов!.. А мы – спецназ. Когда это спецназ занимался демагогией?! Да и требования у бандитов туфтовые… Кто ж добровольно на верную смерть-то пойдет?..

– Я пойду, – не дал он ему договорить.

– Ты?.. Зачем тебе это?

– Мне это не нужно, но лучшего варианта не вижу…

Минут через пять подполковник вторично переговорил с Назарьевым по рации. Но того, вероятно, поддавливали сверху, и, не смотря на известие о заложниках, приказа генерал отменять не стал, обмолвившись:

– В сущности, мне безразлично, какими способами ты решишь задачу, хотя жертвы среди мирных жителей конечно нежелательны. Думай сам. На все про все тебе один час – думай и действуй, а не то через полдня в Аргуне яблоку упасть негде будет от журналистов, телевизионщиков и прочей публики…

Когда БМД подъехали ближе к окраине села и встали метрах в пятистах от указанного дома, в небольшой радиостанции «Вертекс», лежащей в нагрудном кармане разгрузочного жилета командира десантников, раздался чей-то скрипучий голос:

– Эй, гоблины! Слышите меня?

– Сам такой… слышим, – тут же ответил офицер.

– Гяур, стой там и ближе не подходи. Тебе наши требования передали?

– Очень невразумительно. Хотелось бы услышать непосредственно от вас.

– Амнистия для всех сидящих в Чернокозовском СИЗО.

– И все?

– Пока все.

– А как же на счет вывода войск из всей Чечни? – поддел переговорщика Маслов.

– Это попозже, когда мы возьмем в заложники вашего президента.

– Вот даже как?! – ухмыльнулся он.

– Да… О штурме даже не думай – во-первых, у соседних домов полно народа. А во-вторых, после каждого вашего выстрела, мы будем убивать по одному ребенку. Ясно?..

– Послушай, это же дети ваших соплеменников! Как вы можете?..

Маслов хотел было что-то добавить, но в этот момент рация замолчала и связь прервалась. Напрасно он пытался докричаться до бандитов на данном канале и на десятке других – вероятно в их радиостанции сел аккумулятор или случилась какая-то неисправность. Сунув бесполезный «Вертекс» в тот же карман, руководитель десантников принялся расхаживать за броней БМД.

Более всего ему сейчас хотелось развернуть три башни и парочкой орудийных залпов разнести до кирпичиков эту чертову белокаменную халупу со всеми ее обитателями. Однако ж наличие в заманчивой цели детей простых сельчан останавливало и диктовало совсем другие методы разрешения конфликтной ситуации.

Капитан курил рядом, не мешая подполковнику обдумывать план дальнейших действий. Остальные бойцы рассредоточились по равнине, держа на прицеле белевшее приземистое здание. Только один Баринов сидел, привалившись к гусенице боевой машины и, гонял средь пальцев правой ладони монетку с заточенными как у бритвы краями.

– Видимо, ты прав, – не оборачиваясь к нему, молвил Маслов, – надо отправляться к ним…

Тот неторопливо встал, оставив на траве «Вал», закинул в карман монетку и снял «лифчик» – тяжелый разгрузочный жилет. Стоявший поодаль Куторгин с молчаливым удивлением наблюдал за его скупыми, точными движениями. Подполковник, все так же всматриваясь в даль, напутствовал с налетом этакой безысходности в голосе:

– Постарайся, Саша, потянуть время. Объясни, что быстро, мол, с амнистией дело не решить. Заодно разведай обстановку: сколько их, чем вооружены… Дай бог, отпустят – тогда расскажешь. И возьми с собой хотя бы…

– Я знаю, о чем с ними разговаривать и что с собой брать, – абсолютно невозмутимо отозвался Александр и, не прощаясь, направился в логово бывших сподвижников покойного Джанкоева.

– Странный он какой-то стал… – прошептал капитан, провожая товарища взглядом. – Будто сам смерти ищет… На теле и так живого места нет – сплошь шрамы от ранений. Да плюс контузия…

Маслов на миг оторвался от наблюдения, покачал головой, но не отвечал. Вновь поднеся к глазам окуляры мощного бинокля, он заметил, как парламентер, приблизившись к дому, медленно завел руки за голову. Этот жест подчиненного отчего-то добавил неуверенности в удачном исходе операции.

Скрипнув зубами, подполковник прошептал:

– Посмотрим, чем весь этот спектакль закончится…

Навстречу Александру из белокаменной хаты выскочили двое молодых чеченцев с автоматами в руках, третий – похожий на араба, сидел со снайперкой у полуоткрытого окна.

– Выше руки, сука! – отрывисто прокричал один.

Они быстро затолкали его внутрь прихожей, похожей на веранду и принялись обыскивать. Араб, не отвлекаясь, наблюдал за внешней обстановкой, а в небольшой комнатушке с выходом во двор сию минуту появился еще один кавказец, возрастом постарше…

– Ну, что, попалась птичка? – радостно вопрошал он.

– Попалась, Хамзат… – отвечал один из приспешников.

Держа руки за головой, Баринов прислушался… Для начала каких-либо действий ему необходимо было убедиться – действительно ли в заложниках пребывали дети и насколько решительно настроены сами боевики. Пока двое молодых террористов, присев на корточки, тщательно ощупывали каждую складку его камуфлированных брюк, майор осмотрелся и даже сумел осторожно заглянуть в соседнюю комнату – залу. Там и в самом деле то ли на тахте, то ли на диване тихо сидели подростки, вероятно, лет по двенадцать-четырнадцать – ему видны были их босые ноги. Так же оттуда доносились чьи-то тяжелые шаги…

– Повернись! – скомандовал тот, что появился позже.

«Вероятно, этот Хамзат и есть их главарь, – размышлял переговорщик, выполняя меж тем команды. – Или же предводитель прячется в зале…»

– Я безоружен и пришел вести переговоры, – напомнил он.

– Переговоров не будет, – ухмыльнулся чеченец, – просто у нас теперь на одного заложника больше и убивать мы начнем с тебя. Понял? Э-э, да что может понять глупый гоблин?!

«Ну, вот и чудненько, – скорее обрадовался Александр, чем огорчился, – ответы на главные вопросы получены, и руки мои теперь развязаны. А то потянется долгая тяжба: следствие, суды, адвокаты, приговоры, амнистия… Такие жить не должны. Вперед, товарищ майор!»

– У меня в нагрудном кармане для вас послание, – спокойно известил он того, что был постарше и стоял в недосягаемой зоне. – Ты ведь, Хамзат, верно?

– Какое посла-ание, гяур!.. От кого?.. – натянуто и с сомнением протянул тот.

– Ты догадываешься от кого… – прибег спецназовец к старой и довольно простой уловке.

Выставлять себя посмешищем перед моложавыми соплеменниками ни один уважающий себя кавказец никогда не станет. Бандит, конечно же, ведать не ведал, от кого и какое в кармане русского парламентера может лежать послание. Но во всеуслышанье признать: «Нет, не догадываюсь…» или «Понятия не имею…» – ни за что! Теперь, когда в глазах Хамзата блеснула искорка собственной значимости, следовало дождаться от него следующей глупости. И она состоялась – вместо того, чтобы дать команду молодым коллегам по бандитскому цеху обшарить нагрудные карманы русского, он шагнул к нему сам…

Вся троица оказалась рядом.

«Темнокожий снайпер не в счет – пока он будет тащить из окна длинный ствол „СВД“ – трижды примет смерть…» – пронеслось в голове офицера «Шторма».

И час великого и неподкупного, самого быстрого и непредвзятого правосудия начался. Правосудия по-спецназовски!

Спрятанный в рукаве десантный нож, до которого еще не добрались досмотрщики, оказался в Сашкиной руке за долю секунды. Сверкнув несколько раз, лезвие вспороло подряд три глотки, не дав возможности выдавить крик ни одной из них. Обративший все внимание наружу снайпер, даже не успел понять, что же происходит там – в глубине комнаты, как рот его был зажат крепкой ладонью, а нож по самую рукоятку вошел меж лопаток…

– Эй, что там? Почему так долго возитесь с ним? – внезапно раздался недовольный голос из залы.

– Потому что неумелые у тебя помощники, – молвил майор, безбоязненно входя в большую комнату. И, кивнув на шестерых детей, добавил: – Твоим «героям» разве что вот с ними воевать…

У противоположной входу стены стоял рослый бородатый кавказец неопределенного возраста. Рука его нервно дернулась кверху и стала что-то поспешно нашаривать под мышкой. Эти движения опытный спецназовец контролировал боковым зрением, сохраняя в запасе несколько мгновений для противодействия. А вот нечто другое привлекло внимание Баринова куда больше. Взгляд быстро скользнул по ребятишкам, тесным рядком расположившимся на старом диванчике. С краю, привалившись к округлому валику, полулежала девочка лет семи с кровоподтеками на лице. Дальше сидели напуганные мальчишки… Лицо одного из них, невероятно эмоционально передавало все, что он наблюдал. А наблюдал он нечто страшное, и это страшное, судя по направлению взгляда, находилось где-то за спиной Александра…

Он сделал так, как издавна учили в спортзалах «Шторма» – нырнул вбок, одновременно пригнувшись и с разворота полоснув клинком на уровне груди. Нож мягко и беззвучно воткнулся точно между ребрами четвертого бандита, неслышно появившегося в зале из еще одной соседней, темной комнатушки.

Однако следовало поторопиться. Если бородатый предводитель банды успеет достать оружие, дальнейшие его действия будут мало предсказуемыми. И не дай бог, опять стартуют «игрища» с угрозой жизни детям, в обмен на что-то, или кого-то…

Лезвие вошло в грудную клетку четвертого боевика удивительно легко, но выдернул его Сашка отчего-то с большим трудом – видать, пронзив внутренности, кончик острия застрял в позвоночнике. Тем злее и мощнее получился бросок через всю комнату. Бросок, поставивший точку в скоротечной операции…

Главарь с торчащей из правого глаза рукояткой большого десантного ножа еще дергал ногами на полу, пугал и без того бледных детей, издавая ужасные звуки, а майор уже подхватил на руки раненную девчушку. Прижав ее ослабшее тельце к груди и, торопясь к выходу, с улыбкой согнал с дивана остальных: