Текст книги "Фашистская Европа"
Автор книги: Валерий Шамбаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Ряд учеников и последователей Хаусхофера стали активистами НСДАП. Его ассистент Рудольф Гесс выдвинулся на роль «правой руки» Гитлера. Его близкими помощниками стали и адепты «Туле» Дитрих Эккарт, Альфред Розенберг – кстати, он был ярым врагом христианства, называл его «римско-сирийско-еврейским мифом». Еще одной убежденной последовательницей магических учений и ненавистницей Христа была профессор невропатологии Матильда фон Кемниц. Сама по себе профессорша была особой весьма трудной и назойливой. Но она окрутила и женила на себе знаменитого генерала Людендорфа. Втянула его в собственные оккультные увлечения – ив политические тоже. Людендорф присоединился к нацистам, что резко повысило рейтинг партии.
Но на НСДАП обратили внимание и другие темные силы. Не магические, не потусторонние, а вполне земные. Историки обнаружили любопытный документ. 20 ноября 1922 г. в Мюнхен приехал помощник американского военного атташе в Германии капитан Трумен Смит. С вокзала он отправился по адресу Георгиенштрассе, 42. Встреча была назначена заранее, и капитана уже ждали, он прибыл для беседы с Гитлером. Для начальства Трумен Смит составил подробный доклад, изложив то, что услышал: «…Парламент и парламентаризм должны быть ликвидированы. Он не может управлять Германией. Только диктатура может поставить Германию на ноги… Будет лучше для Америки и Англии, если решающая борьба между нашей цивилизацией и марксизмом произойдет на немецкой земле, а не на американской или английской…».
Конечно, капитан – не ахти какая величина. Но стоит учесть, что по «дипломатической традиции» помощники атташе занимаются делами разведки. Офицер получил чей-то приказ, ехал из Берлина в Мюнхен, тратил деньги, время, составлял отчет. Что же привлекло американцев? Ведь осенью 1922 г. Гитлер был еще «никем». Лидером маленькой партии местного уровня, одной из многих. Но за океаном уже взяли его на заметку. Почему? Из-за его энергии? Агрессивности? Или американские теневые круги тоже по-своему оценили связь будущего фюрера с оккультными учениями?
Во всяком случае, Трумена Смита и его начальников не отпугнули «антидемократические» идеи Гитлера. А дальнейшие события показывают, что встреча не прошла бесследно. Бывший канцлер Германии Брюнинг в мемуарах, которые он разрешил опубликовать только после своей смерти, сообщал: «Одним из главных факторов в восхождении Гитлера… было то обстоятельство, что он начиная с 1923 г. получал крупные суммы из-за границы». От кого? И через кого? Один из иследователей, М. Голд, в своей работе «Евреи без денег», вышедшей в 1945 г. в Нью-Йорке, указывал, что в этих операциях был замешан банкир Макс Варбург. Тот самый Варбург, через которого финансировалась революция в России.
Но тогда же, в 1923 г., на грани новой революции очутилась сама Германия. В течение войны и в первые послевоенные годы курс ее валюты поддерживался искусственно. Однако выплаты репараций и всевозможные махинации подорвали ее финансы. Разразился такой кризис, какого в Европе еще не видывали. За 6 недель курс марки обвалился в 1000 раз. Состояния и накопления улетучивались мгновенно, рынок был парализован, фирмы прогорали.
Социал-демократическое правительство Штреземана объявило, что оно вынуждено приостановить платежи репараций победителям. Но французы этому только обрадовались. Ведь у них был залог, Саарская область! В Париже зашумели, что за долги надо окончательно забрать ее, а заодно и Рурскую область. Туда ввели французские войска. Немцы возмутились. В Руре начали создавать партизанские группы. Но интервенты не считались с суверенитетом Германии и ее законами. Хозяйничали совершенно бесцеремонно, пойманных боевиков расстреливали. А правительство Штреземана в ответ на откровенный произвол провозгласило линию «пассивного сопротивления». Проще говоря, поджало хвост и помалкивало, позволяя победителям вытворять что угодно. Это вызвало бурю протестов. Народ открыто проклинал капитулянтов.
Накалом страстей очень заинтересовались в Москве. Ведь по ленинским теориям «слабого звена» следующая революция должна была грянуть как раз в Германии. Она соединится с русскими большевиками, перекинется на другие страны – это и будет вожделенная «мировая революция». В Политбюро данную идею горячо отстаивал Троцкий. Доказывал, что шанс предоставляется уникальный, и надо поставить на карту все, даже само существование советского государства. Немцам надо помочь, пускай местные коммунисты захватывают власть. Конечно, международные империалисты вмешаются, попытаются подавить революцию. Но СССР выступит на стороне «германского пролетариата», тут и произойдет решающая схватка между капитализмом и социализмом.
В Германию было отправлено около 10 тыс. инструкторов советских спецслужб, эмиссаров Коминтерна. Через посольства и тайным образом переводились колоссальные суммы денег, золото. Попутно было намечено организовать восстания в Польше, Болгарии, Прибалтике. Там готовились мятежи, загремели взрывы террористических актов. А в Германии срок выступления наметили на 9 ноября, в годовщину прошлой немецкой революции. Нацистов и прочие радикальные партии советские организаторы считали союзниками. Уполномоченный Коминтерна Карл Радек по дороге в Германию инструктировал советских дипломатов в Варшаве. Объяснял, что сразу же после революции немцы разорвут Версальский договор, начнут войну: «Националисты сыграют положительную роль. Они мобилизуют большие массы и бросят их на Рейн против французского империализма вместе с первыми красногвардейскими отрядами немецкого пролетариата».
О, Гитлер готов был союзничать с кем угодно: и с коммунистами, и с сепаратистами. Баварское правительство стало вести себя независимо от Берлина, и нацисты поддержали его. Между тем о замыслах Коминтерна узнали в Париже и Лондоне. Державы Антанты переполошились. Вместо собственных эгоистичных интересов наконец-то принялись помогать центральному германскому правительству, подталкивали к более решительным действиям.
В конце сентября на территории Германии было введено чрезвычайное положение. Из Берлина потребовали от Баварского правительства в полной мере подчиниться, арестовать нескольких офицеров, возглавлявших радикальные формирования, закрыть за подрывные призывы нацистскую газету «Фелькишер беобахтер». Не тут-то было! Глава Баварского правительства фон Кар, командующий военным округом генерал фон Лоссов и начальник полиции фон Зайссер закусили удила. Объявили, что Берлин нарушает права Баварии. Подчиняться отказались. Командующий Рейхсвером фон Сект отстранил Лоссова от должности, но баварские начальники и ему не подчинились. Объявили на своей территории «осадное положение», войскам округа приказали принести новую присягу, не берлинскому, а Баварскому правительству.
Силы нацистов на волне назревающей смуты росли. Численность их партии достигла 56 тыс. человек. И о том, чтобы их использовать, задумывались не только в Москве. Американским историком Дж. Халльгартеном был найден еще один интересный документ. В сентябре 1923 г., как раз в разrap политического кризиса, посла США в Германии Хьютона посетил немецкий угольный и металлургический «король» Стиннес. Он предлагал: «…Надо найти диктатора и дать ему необходимую власть. Этот человек должен говорить понятным народу языком, и такой человек уже есть. В Баварии началось большое движение…». Описывался и путь привода к власти нового лидера: «Президент назначит диктатора, который покончит с парламентским режимом. С коммунистами безжалостно расправятся, и в Германии воцарится порядок. Тогда США смогут без опаски вкладывать капиталы в немецкую промышленность».
Спустя 10 лет реализуется именно этот механизм. Но в 1923 г. он оказался неподходящим для американской и мировой финансово-политической закулисы. Обстановка в Италии и Германии слишком сильно отличалась. Муссолини действительно сумел осуществить поворот к стабильности и порядку. А в Германии дальнейшие потрясения и падение социал-демократического правительства выводили на первую роль коммунистов. Разведывательные службы предоставляли исчерпывающую информацию и о дальнейших планах Кремля. В Центральную и Западную Европу ворвутся советские дивизии, которые уже накапливаются на границах. В общем, заполыхать могло круто. Зарубежных политиков и круги мирового бизнеса подобный поворот никак не устраивал.
Но и в советском руководстве обозначились совсем иные взгляды. Главный поборник и теоретик «мировой революции», Ленин, лежал больной в Горках, и становилось ясно, что его состояние безнадежно. А разжигание германской революции и война в Европе выдвигали на первое место Троцкого! Он уже начал считать себя чуть ли не Бонапартом! Все больше наглел, не хотел ни с кем считаться… Имело ли смысл для Сталина подыгрывать ему, а при этом рисковать всем Советским государством? Имело ли смысл для Каменева, Зиновьева, Бухарина поддерживать авантюру, чтобы посадить Троцкого себе на шеи?
Как в коммунистических верхах, так и на западе возникали одинаковые мысли. Не лучше ли, если революция в Германии как-нибудь заглохнет? Стоило ли удивляться, что она в самом деле стала глохнуть. Посыпались сплошные накладки, нестыковки. Немецкие коммунисты переругались между собой и раскололись на враждующие фракции. Непонятным образом испарялись средства, выделенные на подготовку восстания (позже выяснилось, что ленинский уполномоченный Рейх попросту украл их, сбежал в США и стал весьма солидным предпринимателем).
Сталин созвал Политбюро, обрисовал сложившуюся картину и сделал вывод – «революционную ситуацию» переоценили, готовность сомнительная, восстание надо отменить. Троцкий протестовал. Кричал, что нужно дать команду, и все покатится само собой. Но соратники поддержали не его, а Сталина. Революцию похерили. Впрочем, подготовка запуталась в такой неразберихе, что даже сигнал «отбой» дошел не везде. Где-то его не получили, где-то не послушались. В Польше началось восстание в Кракове. В Германии Тельман поднял красных боевиков в Гамбурге, были провозглашены «советские правительства» в Саксонии и Тюрингии. Войска без особого труда ликвидировали разрозненные очаги мятежей.
Но и нацисты не отказались от своих замыслов. Уж слишком свежим был пример марша Муссолини на Рим. Гитлер загорелся повторить его. 8 ноября, когда баварский министр-президент фон Кар выступал перед промышленниками в пивной «Бюргербройкеллер», ее окружили 600 штурмовиков. Гитлер ворвался в зал с револьвером, выпалил в воздух и крикнул: «Национальная революция началась!». Выходы заняли вооруженные штурмовики, в вестибюль вкатили пулемет. А Гитлер в отдельной комнате уговаривал баварских правителей Кара, Лоссова и Зайссера войти в руководство этой революции. После долгих споров вырвал согласие. Объявил нацистам, собравшимся в пивной, о создании «временного правительства».
Однако Кар, Лоссов и Зайссер благоразумно удалились – якобы для того, чтобы отдать распоряжения о походе на Берлин. На самом же деле они поспешили оторваться подальше от Гитлера. Выехали из Мюнхена и принялись рассылать прокламации, что не имеют к «национальной революции» никакого отношения, их согласие вырвано под дулом револьвера. Но теперь и они осознали, какую угрозу представляют нацисты. Баварское правительство объявило запрещенными НСДАП, военизированные организации «Оберланд» и «Рейхскригфлагге». Полетели приказы полиции и воинским частям – усмирить мятеж. Они совпали с указаниями центрального правительства. Правда, Рем с отрядом боевиков «Рейхскригфлагге» успел захватить штаб военного округа. Но солдаты и полицейские сразу оцепили его.
Начало похода намечалось на 9 ноября – одновременно с выступлениями коммунистов. Но по красным парторганизациям уже передавалась команда отменить восстание. У нацистов обнаружилась другая проблема. Команда-то передавалась прежняя: вперед, на Берлин! А сама партия вдруг стала таять. Назаписывали много новых членов, каждый функционер силился доложить цифру побольше. Теперь же распространялись правительственные воззвания о запрете партии, на улицах появились военные и полицейские патрули, и большинство членов НСДАП поджали хвосты. Из 56 тыс. на места сбора явилось лишь 3 тыс., да Штрейхер привез несколько сот из Нюрнберга.
Но появился Людендорф, и возникла надежда, что войска подчинятся популярному генералу, перейдут на сторону Гитлера. А пока колонна дойдет до Берлина, будет обрастать сочувствующими. Нацисты выступили к центру Мюнхена, чтобы соединиться с отрядом Рема, засевшим в штабе округа. Во главе шли Гитлер, Геринг, Людендорф. Молодой экзальтированный Гиммлер нес знамя. Часть штурмовиков была вооружена, на машине везли пулеметы. Мост через Изер был перекрыт полицейскими, но Геринг выбежал к ним и объявил, что в колонне находятся заложники, баварские министры. Кричал, что при сопротивлении их перебьют. Полицейские растерялись. Из колонны подскочили штурмовики и разоружили их, шествие двинулось через мост.
На площади Мариенплатц митинговал Штрейхер с нюрнбергскими нацистами. Они присоединились к основным силам. Повернули на улицу Резиденцштрассе, которая вела к осажденному штабу округа. Но эту узкую улицу перекрыло около 100 полицейских под командованием майора Хунглингера. Пропускать нацистов он отказался. Стали переругиваться, Людендорф с адъютантом зашагал к оцеплению, игнорируя команду остановиться. За ним потянулась часть нацистов. В это время раздался чей-то выстрел – то ли случайный, то ли провокационный, – и полиция открыла огонь.
Перестрелка вспыхнула и угасла мгновенно. Погибли трое полицейских и 16 нацистов. В голове колонны стреляли, кричали раненые, а в хвосте не видели, что происходит, поднялась паника. Люди побежали. Людендорф как шел, так и продолжал идти – полицейские направляли оружие в сторону, чтобы не задеть генерала. Он прошел сквозь цепь и был арестован. Рем сдался через два часа. Гитлер в давке упал и сломал ключицу, его вывезли в пригородное поместье, там его и взяла полиция. Раненый Геринг бежал в Австрию. Однако суд над участниками «пивного путча» получился вполне «демократичным». То бишь беззубым. Людендорфа оправдали – его авторитет был слишком высоким. Остальные руководители получили минимальные сроки заключения, рядовых нацистов не судили вообще. Гитлер был приговорен к пяти годам тюрьмы условно с испытательным сроком четыре года.
События осени 1923 г. завершились вроде бы без видимых результатов. Хотя на самом деле они имели важные последствия. Оказалось, что в данном случае всемогущую «закулису» США устраивал именно такой сценарий! Неудавшиеся попытки мятежей, как коммунистических, так и нацистских. Подобный сценарий устраивал и Англию – она исподволь старалась подорвать позиции Франции. Британские и американские политики и пресса подняли шум, что прежняя политика в отношении Германии приведет к революции, это создает угрозу для всей Европы. Французам пришлось вывести войска из Рура и Саара. А в августе 1924 г. в Лондоне была созвана специальная конференция стран Антанты.
Представители США и Англии стали доказывать, что огромные репарации, которые немцы платят Франции, мешают восстановить экономику Германии. Это ведет к кризисам. А кризисы, в свою очередь, чреваты революционными пожарами. Вроде бы события 1923 г. показали это со всей очевидностью. Ну а для избежания катастрофы американцы навязали свой план Дауэса. Схемы погашения репараций смягчались, немцам выделялись крупные кредиты. Впрочем, не так уж трудно было догадаться, что план проработан заранее и является детищем высшей финансовой элиты США. К его реализации подключились такие тузы как Морган, Барух, Кан, Мельхиор, Рокфеллеры, Диллон. Для этих операций был специально создан «Интернешнл Аксептанс банк», председателем его правления стал уже упоминавшийся Пол Варбург, бывший вице-президент Федеральной Резервной системы США. А главным его партнером в Германии выступил родной брат, Макс Варбург. Он как раз в это время, в 1924 г., вошел в генеральный совет Рейхсбанка (т. е. германского Центробанка).
Конечно же, чтобы вкладывать деньги, требовалась стабильная обстановка внутри Германии. Но и здесь международные деловые круги нашли блестящий ход. На президентских выборах в 1925 г. они выдвинули фигуру фельдмаршала Гинденбурга. Тень былой империи! Герой войны, величайший полководец! Немцы поверили ему, связывали с ним надежды на возрождение, плакали от счастья. Хотя на самом-то деле колоссальный авторитет Гинденбурга был дутым. Даже во время войны он не отличался особыми талантами, все успехи его войск обеспечивал начальник штаба Людендорф. Не знатного, но способного генерала специально приставили к престарелому и бесцветному Гинденбургу, чтобы руководить войсками от его имени.
Но не станешь же объяснять обывателям, что Гинденбург без своего начальника штаба – ноль без палочки. Да и вообще для сентиментальной немецкой публики «добрый дедушка Гинденбург» подходил как нельзя лучше. Его превозносили как непобедимого военачальника, спасителя Германии от русских. Его именем называли улицы, города, его портреты продавались всюду, школьникам задавали сочинения: «Почему я люблю дедушку Гинденбурга». На заключительном этапе войны он стал начальником генштаба, фактически диктатором – распоряжался и армией, и экономикой страны. Но, опять же, в паре с Людендорфом. Один для вывески, второй для реальных дел.
Кстати, Людендорф пытался на выборах соперничать со своим бывшим начальником, выступил кандидатом в президенты от нацистской партии. Но об истинном соотношении заслуг знали немногие, а народ привык воспринимать его «вторым номером». В тени Гиндербурга. Людендорф потерпел сокрушительное поражение, набрал 1 % голосов. А немецким и зарубежным олигархам требовался именно такой президент, чтобы был ни на что не способен! Ему обеспечили грандиозную рекламу. Дескать, он объединит нацию, поведет к новым свершениям. Хотя Гинденбургу исполнилось 78 лет. Он уже впадал в маразм и безвылазно засел «работать с документами» в своем загородном поместье Нойдек. Зато к нему приставили помощников, которые принялись рулить от лица президента.
Казалось, Германия и впрямь вступила в полосу расцвета. С помощью американских кредитов она преодолела кризис, ее хозяйство ожило. Возникали, как грибы, новые предприятия, фирмы, акционерные общества… Однако на самом деле коррупция и воровство никуда не исчезли. Просто случайных жуликов и хапуг оттеснили куда более крупные хищники. Американцы давали деньги не за здорово живешь, интенсивно внедрялись в немецкую экономику. Компании «Дженерал электрик», «Истмен-кодак», «Дженерал моторс», «Стандарт ойл», «Форд», «Интернэшнл телефон энд телеграф корпорейшн» и др. становились совладельцами германских предприятий. Когда программа плана Дауэса была исчерпана, был принят новый план Юнга…
Дорога к власти
Гитлер просидел в тюрьме Ландсберга 13 месяцев и 20 дней. Условия ему создали весьма комфортабельные, и время он провел плодотворно: писал программную книгу «Майн Кампф». Сидел он вместе с Рудольфом Гессом, человеком образованным, весьма эрудированным. Гесс взялся исполнять обязанности секретаря, помогал в литературных трудах. К заключенным пускали и гостей. Одним из тех, кто регулярно навещал их, стал учитель Гесса, профессор и адепт магических учений Карл Хаусхофер.
О чем он говорил с двумя молодыми арестантами, остается неизвестным. Мы знаем лишь, что Гитлера он считал «недоучкой». Лидеру НСДАП и впрямь не хватало знаний, оккультных, да и обычного образования. В списках «Общества Туле» он значился как «посетитель». Но в нем отмечали очень сильные способности медиума (в оккультизме медиумами называют людей, через которых устанавливаются связи с потусторонними силами). Очевидно, Хаусхофер и Гесс чему-то учили Гитлера. Существуют предположения, что перед ним раскрыли некоторые секреты публичных речей – как настраивать себя, как электризовать массы, манипулировать их настроениями.
Во всяком случае, написанная в тюрьме «Майн Кампф» была посвящена оккультисту и активисту «Туле» Эккарту – он предрекал приход «немецкого мессии», признал таковым Гитлера, был арестован вместе с ним после путча, но вскоре умер от сердечного приступа. Многие идеи в книге тесно перекликаются с программными документами «Туле», в книге отразились и геополитические взгляды Хаусхофера. Впоследствии Гитлер будет утверждать, будто черпает энергию «из Валгаллы», а решения ему подсказывают некие высшие силы…
Видимо, он сделал должные выводы из провалившегося мятежа – что от попыток переворота лучше отказаться. Это слишком рискованно. Куда вернее действовать постепенно – через легальные демократические механизмы выборов и парламентов. Выйдя из тюрьмы, Гитлер пообещал баварским властям, что глупостей повторять не будет, ему разрешили возобновить выпуск «Фелькишер беобахтер» и деятельность НСДАГТ.
Впрочем, былой партии не было. Соратники рассеялись. Бывший покровитель фюрера Рем постарался избежать суда за бунт. Удрал аж в Боливию, даже устроился там в вооруженные силы. Генерал Людендорф и братья Отто и Грегор Штрассеры пытались организовать новую структуру, «Национально-освободительное движение». В 1924 г. включились в выборы местных органов власти, при этом отличился помощник Грегора Штрассера Гиммлер – объездил на мотоцикле всю Баварию, налаживал агитацию по городкам и селам. Но никаких заметных результатов движение не достигло.
Гитлер взялся создавать партию с нуля. Гесс оказался ценнейшим помощником, он стал заместителем лидера по всем партийным вопросам. Одним из новых полезных сотрудников стал Геббельс, настоящий мастер пропаганды. Из старых партийцев выдвинулся Геринг. С «Национально-освободительным движением» провели переговоры, его руководители уже поняли, что самостоятельных перспектив у них нет, согласились влиться в обновленную НСДАП. При этом Грегору Штрассеру предоставили пост главного идеолога партии.
В общем-то, пивной путч послужил нацистам великолепной рекламой. Теперь простые немцы видели в них «настоящую», боевую партию, в отличие от многочисленных пустословов. Не побоялись выступить за народ, кровь проливали! Гитлер подтверждал репутацию «боевой» партии: возродил штурмовые отряды (СА). Но не забыл, что штурмовики проявили себя совсем не лучшим образом. В столкновении с полицией, едва загремели выстрелы, они толпами ринулись спасаться, чуть не раздавили самого Гитлера. Во вторую годовщину этих событий, 9 ноября 1925 года, он решил выделить из СА особую группу для своей личной охраны. Из самых надежных. Ее назвали СС – Schutzstaffel («Охранные войска»). Командиром этой группы стал Юлиус Штрекк.
Что же касается партии, то Гитлер со своими помощниками, засучив рукава, создавали партию уже не баварскую, а общегерманскую. За образец взяли коммунистическую – массовую, но спаянную дисциплиной. Территория страны делилась на области и районы, «гау» и «крайсы», во главе их назначались гауляйтеры и крайсляйтеры. Таким образом, Германию покрывала сеть нацистских структур. Они поддерживали друг друга, помогали своим членам даже в обычных бытовых проблемах. По этой сети распространялись приказы руководителей, можно было поднять значительные силы.
Заимствовали полезные начинания не только у коммунистов, но и у итальянских фашистов. У них Гитлер перенял «римское» приветствие поднятой рукой. Для штурмовиков ввели новую униформу. У итальянцев были черные рубашки, а нацисты одели своих последователей в коричневые. А для поста Гитлера в партии внедрялось особое обозначение – фюрер. Вождь. Аналог итальянского «дуче».
Конечно же, формирование партийных структур по всей Германии, аренда помещений, увеличение тиражей прессы, обмундирование штурмовиков требовали немалых средств. Да и сама по себе демократическая борьба за власть, в которую включились нацисты, – штука совсем не дешевая. Но… деньги у Гитлера нашлись. Рядом с ним вдруг возникло несколько фигур, совершенно не похожих на прочих нацистских активистов. Это были не разорившиеся обыватели, не оскорбленные военные, не доморощенные теоретики из комплексующей интеллигенции. Рядом с Гитлером появились Ялмар Шахт, Вильгельм Кепплер, Курт фон Шредер…
Шахт был дрезденским банкиром, занимал важный пост имперского комиссара по валюте. Мало того, Шахт вместе с ведущими американскими финансистами участвовал в разработке и реализациии плана Дауэса! Впрочем, взаимодействовать с банкирами США для него было очень сподручно. Потому что и сам Шахт являлся «почти американцем». Его отец был гражданином США, мультимиллионером. Достаточно сказать, что в принадлежавшем ему здании по адресу Бродвей, 120 располагался закрытый банкирский клуб, где встречались крупнейшие финансовые олигархи. В этом здании находились офисы и личные кабинеты четверых директоров Федеральной Резервной Системы США. Ялмар тоже родился в Америке, но перебрался в Германию, открыл в Дрездене собственное дело. А среди американских банкиров у него остались родные братья и три дяди.
Сейчас Шахт неожиданным образом стал советником Гитлера и его опекуном в финансовом мире. Другим опекуном и главным экономическим советником фюрера выступил Кепплер. Он был владельцем 50 % акций огромных заводов фотопленки «Одинверке». А вторая половина акций принадлежала американской фирме «Истмен-кодак». Так что и сам Кепплер получался наполовину германским, наполовину американским промышленником.
Третья фигура, Курт фон Шредер, тоже был представителем международной финансовой семьи. Одна ветвь Шредеров с XIX в. действовала в Лондоне, банк «Schraders» считался одним из мощнейших в Англии. Другая ветвь отпочковалась в США, открыла там банк «J. Henry Schroder Bank & Trust Со». Шредеры были в родстве с банкирскими кланами Маллинкродтов, Бишофов, Кляйнвортов, связаны и с Морганами, Рокфеллерами. А упомянутому Курту фон Шредеру принадлежал кельнский банк «Штайн», он был членом правления ряда крупных фирм. Ко всему прочему, он был женат на дочке Рихарда Шницлера, хозяина крупнейшего химического концерна «ИГ Фарбениндустри». Кстати, и компания Шницлера в данное время уже состояла в картельной связи с рокфеллеровской «Стандарт ойл». Куда ни кинь, мы натыкаемся на те или иные связи с американцами! Но такие связи не выпячивались.
Да и друзья Гитлера из числа банкиров и промышленников не афишировали свою близость к нему. Их лица не мелькали на нацистских шествиях и митингах, они предпочитали более скромные мероприятия. Без помпы и репортерских объективов. Именно такие мероприятия были организованы для Гитлера в 1926 г. – две встречи с магнатами германской экономики. Они состоялись в Эссене и Кенигсвинтере. Лидер нацистской партии выступал перед промышленниками и финансистами, его взгляды сочли удовлетворительными. Но попросили изложить их письменно. Пожелание исходило от столь весомых кругов, что Гитлер не мог отказаться. Мало кто знает, что он написал в своей жизни не одну, а две книги. «Майн кампф» распространялась на всю Германию. Но в 1927 г. специально для тузов делового мира была написана брошюра «Пути к возрождению», с экономической программой. Она была издана весьма узким тиражом, только для «избранных». Что ж, «избранные» почитали и оценили. Деньги потекли.
«Отмывочной» структурой, через которую переводились средства, стала партийная «касса взаимопомощи». Ею ведали Гесс и Борман. Теоретически касса предназначалась для выплат штурмовикам, пострадавшим в драках или арестованным. Но она имела «юридическое лицо», официальные банковские счета и принимала частные пожертвования. Мало ли кто захочет помочь покалеченным? А пожертвования перечислялись такие, что их хватало на содержание партийного аппарата, на массовые тиражи «Фелькише беобахтер», на коричневые рубашки. Денег хватило и на предвыборные кампании. В 1928 г. нацисты добились первого успеха на выборах в рейхстаг, завоевали 800 тыс. голосов, получили 12 парламентских мест.
Сперва предполагалось, что представлять «лицо» партии в парламенте будет Людендорф. Знаменитость! Даже строили прогнозы, что он «раскрутится» и со временем повторит попытку бороться за кресло президента, заменит во главе государства угасающего Гинденбурга. Но случилось непредвиденное. Сумасбродная жена потащила генерала в другую сторону – углубилась вместе с ним в потусторонние науки и в борьбу с христианством. Углубились до такой степени, что у Людендорфа начались завихрения с психикой. Гитлер и раньше недолюбливал фрау Людендорф. Теперь не сдержался, стал говорить, что дамочка лезет не в свои дела. Генеральша узнала, ответила ярой враждой и настроила мужа против фюрера. Людендорф совсем отошел от партии и до конца жизни витал в оккультных бреднях.
В парламентской группе Людендорфа заменили Герингом. Однако невзирая на неувязки, престиж нацистской партии продолжал расти. Дело в том, что декоративная фигура дедушки Гинденбурга только вызывала у немцев всплески надежд, но оправдать их никак не могла. Обманы и самообманы вызывали разочарование. А нацисты без всяких обиняков заявляли, что именно они готовы удовлетворить чаяния народа. Какие именно? Да какие угодно!
Кстати, говорить о каком-то фундаментальном учении нацизма, пожалуй, было бы бессмысленно. Даже о тех программах, которые были изложены в «Майн Кампф». Их правильнее рассматривать в рамках пропаганды нацизма. А пропаганда вбирала в себя совершенно разнородные идеи. Практически все, что было популярно. Например, были взяты на вооружение старые, еще довоенные теории пангерманизма. О превосходстве германской расы, необходимости бороться за «место под солнцем», отвоевать «лебенсраум» – «жизненное пространство». Это было в крови, само по себе вызывало ностальгию по прошлому величию. Немцы привыкли к культу вождей, пресмыкались перед кайзером. Гитлер это тоже перенял. Он играл на «вождизме» даже более умело и целенаправленно, чем свергнутый Вильгельм II.
Но по сравнению с довоенными временами добавлялось и много нового. В частности, антисемитизм. Для кайзеровской идеологии он был совершенно чужд. Наоборот, в ходе
Первой мировой войны немцы видели в евреях союзников. 17 августа 1914 г. в Берлине был создан «Комитет освобождения евреев России» во главе с профессором Оппенхаймером. Верховное командование германской и австрийской армий выпускало обращения, призывая евреев к борьбе против русских и обещая им различные льготы «на территории, которую оккупируют в будущем Центральные Державы». На Украине, в Польше, в Прибалтике многие евреи действительно симпатизировали немцам, радушно встречали их. Они становились активными сотрудниками оккупантов, доносчиками, получали привилегированное положение среди местного населения.
