Текст книги "Сталинградская Богородица"

Автор книги: Валерий Шамбаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

15. Перл-Харбор и Сингапур

Япония постепенно, шаг за шагом, продолжала подминать Китай. Заняв побережье, оттеснила войска Чан Кайши от моря. Снабжение от англичан и американцев он теперь мог получать только по сухопутным дорогам – через британскую Бирму или через Французский Индокитай. Эта колония включала в себя Вьетнам, Лаос, Камбоджу. В Ханое сидел император Бао Дай из древней вьетнамской династии Нгуен. Образование он получил в Париже, был католиком. Вероисповедание ничуть не мешало ему «по-императорски» иметь пятерых жен, в том числе француженок. Но власти, в отличие от жен, он не имел вообще, все решало колониальное начальство. А Бао Дай оказывался для французов идеальной декоративной фигурой. Он был рафинированным интеллигентом, философом и даже кичился положением марионетки, которая ни за что не отвечает.

Когда немцы распотрошили Францию, японцы взялись так и эдак обхаживать Гитлера – не уступит ли своим восточным друзьям Вьетнам? Фюрер не возражал. Он полагал, что Японию надо покрепче привязать к союзу, а Индокитай лежал далеко, как бы местное начальство не перекинулось к де Голлю. Пускай лучше будет под присмотром. Германские и японские дипломаты надавили на Петэна, и он не посмел перечить. Подписал соглашение о вводе во Вьетнам 6 тыс. японских солдат. Впрочем, самолюбие французов пощадили. Японцев допускали как бы для охраны железной дороги, чтобы не перевозились грузы для Чан Кайши.

Но они направили гораздо больше войск, чем было оговорено. Взяли под контроль города, порты. Правительство Виши встрепенулось, пыталось протестовать. Однако японцы не стали его слушать, а немцы отмахнулись. Что ж, французам пришлось смириться, а японцы начали вести себя во Вьетнаме примерно так же, как в Маньчжурии или в Китае. При здешней администрации появились японские советники, сменили французов возле марионеточного императора, начали диктовать, какие принимать решения. Однако разыгравшиеся перемены окрылили и соседнее королевство, Таиланд. В конце XIX в. Франция отобрала у него Лаос и Камбоджу. Теперь Таиланд тоже загорелся воспользоваться разгромом колонизаторов. Потребовал вернуть его земли.

Не тут-то было! Французы у себя на родине стояли навытяжку перед немцами, во Вьетнаме перед японцами, но все еще считали себя великой державой! Претензии таиландцев возмутили их до глубины души. Колониальное командование подняло войска, на границе завязались бои. Французская эскадра ринулась на таиландцев и потопила весь их флот – два стареньких броненосца береговой обороны. Но… вступились миротворцы. Не кто иные, как японцы. Цыкнули на обе стороны и велели сесть за стол переговоров. Итоги переговоров определили они сами, приказали отдать Лаос с Камбоджей таиландцам. Французам деваться было некуда, отдали. В Таиланде пышно праздновали первую в истории победу над европейской державой. Воздвигли в честь этого события грандиозный монумент. Местный диктатор Плек Пибунгсонграм на радостях произвел себя из генерал-майоров сразу в фельдмаршалы. А за поддержку Японии он расплатился, заключил с ней тайный союз.

Еще больший интерес, чем Вьетнам, вызывала у Токио Нидерландская Ост-Индия (Индонезия). Там имелись столь нужные для японцев месторождения нефти. Нидерланды тоже были раздавлены, но их сбежавшее правительство сидело в Лондоне. Не заставишь подчиниться, как французов. Очень лакомыми выглядели и британские колонии Бирма, Малайя. Но их и подавно нельзя было ухватить без прямого столкновения с англичанами. А в Токио прикидывали – при таком столкновении неизбежно вмешаются США. В 1941 г. Япония очутилась перед выбором. Куда двигаться дальше?

На север? Вместе с немцами навалиться на СССР с двух сторон? Или на юг? Британцы забирали войска из этого региона, перебрасывали для прикрытия Англии в Африку. Покоренные народы можно было взбунтовать. Японские спецслужбы завязывали дружбу с индийскими, индонезийскими, бирманскими сепаратистами. Но и Германия летом 1941 г. принялась подталкивать Токио на юг. Гитлер опасался, что при развале России японцы отхватят слишком большой кусок. Поручил своим дипломатам убеждать союзников, что немцы справятся и без них. А потом не обидит друзей, отстегнет справедливую долю. В Берлине полагали более выгодным, чтобы Япония столкнулась с Англией, дополнительно отвлекла ее.

Через три месяца сражений фюрер осознал – пожалуй, он погорячился, осаживая японцев. Его дипломаты резко сменили пластинку. Стали уговаривать восточных партнеров, чтобы и они «внесли свою лепту в победу». Однако в Токио не спешили плясать под берлинскую дудку. Оценивали расклад по-своему. Южные колонии были богатыми, там в изобилии имелись продовольствие, сырье, рабочая сила. А оборона считалась не столь уж серьезной. На севере ждала Сибирь с колоссальными природными ресурсами, но в те годы большинство месторождений полезных ископаемых еще не было освоено, население было редким. На Дальний Восток продовольствие завозилось извне. Зато там стояли советские армии. В сражениях с ними можно было завязнуть и надорваться. А тем временем южные колонии захватит кто-то другой! Американцы или свои же друзья, немцы [62]!

Решили наступать на юг. Про Сибирь не забывали. В Маньчжурии по-прежнему стояла Квантунская армия. Она играла роль тыловой базы и учебной команды для подготовки солдат и офицеров, формирования новых частей. Когда СССР окончательно рухнет, прихватить Сибирь будет легко и безопасно. Вооруженная мощь Японии разворачивалась против Англии. США сохраняли нейтралитет, хотя в Токио не обманывались, Тихоокеанский регион они без боя не уступят, и сил у них было немало. Но Америка лежала далеко, за океаном. Вызрел дерзкий план – первыми ударить по флоту США. Одним махом подорвать его мощь, и этого будет достаточно. Американцы не смогут перевозить войска, мешать японским операциям.

Одна из самых грязных тайн Второй мировой войны состояла в том, что в Вашингтоне… знали о японских планах. Правительства Англии и США связывали и политические симпатии, и масонское братство. Связывали и долги за поставки вооружения. В результате Черчилль предоставил американцам сверхсекретную систему дешифровки «Энигма». А японцы пользовались немецкими шифровальными машинками. Тексты радиоперехватов ложились на стол Рузвельта даже раньше, чем их читали в японском посольстве. Но… правящую клику США вполне устраивало нападение на британские и голландские колонии! Мало того, вполне устраивало нападение на американцев!

Дело в том, что для установления американского «нового порядка» требовалось разрушение «старого» – колониальной системы. Пускай японцы разрушают! Но ведь и Америке, чтобы строить «новый порядок», требовалось вступить в войну, стать лидером антигитлеровской коалиции. Однако именно это оказалось для Рузвельта чрезвычайно затруднительным. Вся его политика обернулась ложью. Под флагом антикризисных мер он разорил простых американцев похлеще, чем сами кризисы. Провозглашал, что защищает мелких и средних предпринимателей, а на самом деле набирали вес олигархи, 100 банков стали контролировать 50 % активов страны. В 1940 г. Рузвельт выдвинул свою кандидатуру на третий срок (тогда это допускалось), но среди избирателей накопилось изрядное недовольство его правлением [44].

Однако в Европе и Азии уже гремела война. А главным советником Рузвельта и руководителем его предвыборной кампании являлся один из ведущих банкиров США Бернард Барух. Он взялся раскручивать агитацию – президент спас американцев от вступления в общую бойню! Сам Рузвельт заявлял: «Пока я остаюсь президентом, я могу гарантировать американским матерям, что их дети ни в коем случае не будут посланы ни на какую войну, ведущуюся за пределами США». Подействовало. На волне пацифистской шумихи Рузвельта избрали. Во исполнение обещаний он подписал закон о нейтралитете. Отныне США не имели права отправлять свои войска кому-нибудь на помощь.

Но… оставался еще один путь вступления в войну – если на американцев нападут первыми. Современными исследователями доказано: удар Японии был преднамеренно спровоцирован. Занимался этим тот же Барух. По его инициативе в Калифорнии в конце 1930-х была проведена военно-морская игра под кодовым названием «14» – в ней моделировалось нападение японцев на Перл-Харбор, главную базу американского флота на Гавайских островах. Результаты были строжайше засекречены, их не довели даже до заместителей министра обороны. Командующий Тихоокеанским флотом адмирал Ричардсон трезво оценивал, что база в Перл-Харборе слабо защищена. Засыпал Вашингтон тревожными докладами, но в 1940 г. его без объяснения причин сняли с должности.

Различные ведомства США, подконтрольные Баруху, начали исподтишка злить японцев. Когда их войска появились в Индокитае, в Америке стали скандалить, что нарушены решения Вашингтонской конференции о сферах влияния на Востоке. Под разными предлогами арестовывались счета японских фирм, было установлено эмбарго на ряд товаров. Но не на нефть! Поставки нефти в Японию продолжались. Рузвельт глубокомысленно объяснял, что их прекращение может послужить толчком к ссоре и войне. Оставляя в тени одну «мелочь» – без нефти война оказалась бы невозможной! Только за счет американских поставок Япония смогла накопить стратегические запасы топлива. В том числе для удара по США. И для захвата голландских нефтеразработок в Индонезии…

Танкеры с нефтью один за другим причаливали в японские порты, а Америка в это же время задирала Токио. 26 ноября 1941 г. она предъявила «ноту Хэлла» – в ультимативной форме потребовала уйти из Китая и Индокитая, отказаться от всех многолетних завоеваний. Соглашалась сохранить только Маньчжурию. Вдобавок ко всему Рузвельт грубо оскорбил Японию. Заставил ее посла 20 часов прождать в своей приемной и отказался встретиться с ним. Выходки достигли цели, японское руководство возмутилось. Ноту Хэлла оно восприняло именно так, как рассчитывали американцы, – в качестве ультиматума [118].

Войну сочли неизбежной. А на такой случай как раз и готовился упреждающий удар. И цель намечалась именно та, которую исподволь подсказывали, – Перл-Харбор. Планы были отработаны давно, проводились тренировки, учения. Теперь эскадра адмирала Нагумо вышла на боевое задание. В ее составе было 6 авианосцев, на своих палубах они несли 441 самолет. Для действий в мелководной гавани были специально построены карликовые подводные лодки. Каждой из них управлял один человек, а к Перл-Харбору их должен был доставить отряд обычных подводных лодок. Напасть предстояло без предупреждения – весь расчет строился на том, чтобы американцы не успели изготовиться.

Но в Токио желали хотя бы формально «сохранить лицо». Послу в Вашингтоне 6 декабря начали передавать «воздушное послание» для президента США. Оно было длиннющим, из нескольких частей. Лишь к концу можно было понять – Япония начинает войну. Прикидывали: когда посол передаст ноту, уже поздно будет что-либо предпринять. Система «Энигма» свела на нет эти хитрости. Рузвельт узнал содержание заранее. Он вполне успевал поднять флот по тревоге. Но не поднял. Позже оправдывался – пытался избежать провокаций, ведь объявление тревоги могло стать поводом к войне. Впрочем, кое-что было сделано. Буквально накануне нападения «по случайности» из Перл-Харбора ушли авианосцы, главная сила флота. Ушли и новейшие линкоры. Под бомбы и торпеды подставили что постарее и похуже.

Воскресенье, 7 декабря, было на Гавайях великолепным солнечным днем. Большую часть моряков, зенитчиков, летчиков отправили в увольнение в город. На кораблях проветривали помещения, открыли верхние люки. Правда, радиолокационные станции обнаружили, что к Перл-Харбору приближаются какие-то самолеты. Но сочли, что это свои. Обслуживающий персонал радаров не стал докладывать о них командованию, мешать воскресному отдыху. Между тем надвигалась первая волна бомбардировщиков и торпедоносцев, поднявшихся с японских авианосцев. Взрывы и пожары начались в порту, в городе, на кораблях.

Из 32 зенитных батарей огонь открыли лишь 8, но на них посыпались бомбы, хлестанули очереди авиационных пушек и пулеметов. Половину сразу же подавили. А за первой волной самолетов нахлынула вторая, добавила огня и грохота. На рейде появились карликовые подводные лодки, пускали торпеды в упор. Полыхали и переворачивались корабли. Затонули 4 линкора, 2 эсминца и минный заградитель. Еще 2 линкора и 3 крейсера получили серьезные повреждения. Погибло 2400 человек, на аэродромах было уничтожено более 300 самолетов – и все это при ничтожных потерях со стороны японцев: 29 самолетов, 5 сверхмалых подводных лодок, 55 человек.

Но теперь уже никто в Америке не стал вспоминать о нейтралитете, о предвыборных обещаниях Рузвельта. На США напали – подло, исподтишка. Граждане были возмущены. И кто мог осудить президента, в тот же день объявившего войну Японии? А заодно, как бы попутно, и Германии. Впрочем, кто мог в декабре 1941 г. задумываться о закулисной подоплеке войны? Вина Японии была очевидной. Мало того, она не ограничилась Перл-Харбором. Полдюжины армий изготовились к броску на владения Англии и Голландии.

Основной британской базой в Китае был Гонконг. Сейчас он очутился посреди территорий, захваченных японцами. Большой город располагался на острове, его можно было превратить в сильную крепость. Но англичане, невзирая на угрозу, почти ничего не предприняли для этого. Нападение было внезапным, без объявления войны. 8 декабря над Гонконгом завыли тучи самолетов. Рвались бомбы, рушились дома, шли ко дну корабли. В порту вместе с британскими судами стояли советские пароходы «Майкоп» и «Перекоп». Флаги ясно обозначали их государственную принадлежность, видимость была прекрасной. Тем не менее оба парохода были потоплены.

Предложение о капитуляции британские власти отвергли, у них было 10 тыс. солдат. Но усилить свои части, мобилизовать местных жителей они даже не пытались. А оборона была организована отвратительно. Японцы без труда определили слабые места, 19 декабря высадили на остров десанты. С мерами противодействия англичане запоздали, и противник сумел переправить 30-тысячную армию. В боях за порт и городские кварталы защитники держались 6 дней. Но скисли не они, а их начальство. В ночь на Рождество Христово, 25 декабря, губернатор колонии Янг напыщенно объявил: «С гордостью и восхищением шлю я рождественское поздравление всем, кто сражается и благородно трудится, чтобы Гонконг выстоял в бою с врагом. В бой!» И в этот же день Янг передумал. Отдал приказ о капитуляции и сам сдался первым. Из его подчиненных только отряд китайцев принял иное решение. На катерах и лодках они покинули остров. Английские и канадские части послушно сложили оружие.

В это же время другие японские соединения двинулись из Вьетнама в Таиланд. На границе произошли стычки, но они стали плодом недоразумения. Таиландский диктатор Пибунгсонграм хранил союз с Токио в слишком глубокой тайне. Точнее, он пытался заигрывать с обеими сторонами. Англичан тоже уверял в дружбе. Но сейчас пришла пора выбирать, и Пибунгсонграм разъяснил подданным – японцы пришли как друзья, а Англии объявил войну.

Ну а важнейшим форпостом британского владычества на Востоке являлся Сингапур. Жемчужина Азии, гигантский порт, перекресток морских путей между Тихим и Индийским океанами. Эта крепость считалась мощнейшей, она стояла на острове, ее форты ощетинились крупнокалиберными морскими орудиями во вращающихся башнях. В гавани дежурило «соединение Z» – линкор «Принц Уэльский», линейный крейсер «Рипалз» и ряд кораблей поменьше. Когда обстановка стала накаляться, на усиление гарнизона прибыли австралийские и новозеландские части. Но настроения царили шапкозакидательские. Японцев с какой-то стати представляли слабым противником. Пускай только сунутся!

Начало операции англичане вообще проморгали. Обнаружили в море эскадру, транспорты с десантом и почему-то предположили, что они идут для захвата Таиланда. Однако эскадра приблизилась к берегам Малайи и начала беспрепятственно высаживать войска в заливе Кота-Бару. Только тогда британцы спохватились. Из Сингапура выступили пехота и артиллерия, отчалило «соединение Z» – разогнать и перетопить японские транспорты. Но «соединение Z» легкомысленно оставили без воздушного прикрытия. Неприятельские самолеты не заставили себя ждать. Несколькими бомбами они отправили на дно оба гигантских корабля, «Принца Уэльского» и «Рипалз».

А пока британские сухопутные части шагали к месту высадки, японцы уже высадили крупные силы и двигались навстречу. Столкнулись на узких дорогах через джунгли. Британцы перегораживали эти дороги позициями, силились оборонять. Но противник легко обтекал их через чащобы, куда сами англичане не лезли. Обходы вызвали панику, войска покатились назад. На тех же лесных дорогах застревали в пробках, теряли всякий порядок. Генерал Ямасита со своими солдатами насел и подхлестывал их, не позволяя опомниться. К отступающим частям в ужасе присоединялись толпы гражданских беженцев. Хлынули в Сингапур, и город окунулся в общую неразбериху.

Местное правительство и командование заседали непрерывно. Изнемогали от споров, но не могли принять ни одного толкового решения. Заговорили о светомаскировке. Но стояла тропическая жара, и кто-то возразил – если отключить электричество, не будут работать вентиляторы. В общем-то, это был предмет роскоши, вентиляторы стояли только у богатых европейцев и китайцев. Но начальство решило не лишать себя удобств. А ближайшей ночью налетела вражеская авиация, отбомбилась по ярко освещенному городу. Следом появились полки Ямаситы, от Сингапура их отделял только пролив. И тут-то выяснилось, что мощные форты крепости не предназначены для обороны с суши! Башни с орудиями развернули, но траектория снарядов не позволяла поражать цели на таком близком расстоянии! Когда в Лондон доложили, что город не готов к осаде, Черчилля ввергли в настоящий шок.

Вместе с беженцами в Сингапуре собралось больше миллиона людей. Но точно так же, как в Гонконге, никто не подумал о мобилизации. Правда, и без того англичане обладали весомым превосходством, у них было 85 тыс. солдат. Численность японцев британская разведка оценивала в 60 тыс. Однако о том, что преимущество можно использовать, организовать контрудар, тоже никто не заикнулся. Полки тупо и равномерно распределяли по берегу. Велели рыть окопы, хотя и это не получалось. Остров был низким, ямы сразу заполнялись водой. А у моряков было свое начальство, оно было настроено пессимистично и отдало приказ взрывать портовые сооружения. Когда в гавани загрохотало, дух защитников совсем упал.

На самом же деле у генерала Ямаситы было не 60 тыс. а всего 36 тыс. Но и численность англичан японская разведка очень недооценила, считала, что их 30 тыс. На 8 февраля Ямасита назначил штурм. Боеприпасов у него было очень мало, но генерал в азарте поклялся победить и велел снарядов не жалеть. У британцев, наоборот, боеприпасов хватало в изобилии, но… они принялись рассуждать о долгой осаде. Предписали расходовать в день не более 20 снарядов на орудие. На шквал японского огня английские батареи ответили реденько и жиденько, а в результате их расстреляли.

Ну а прожекторный полк имел инструкции беречь прожектора, включать их только по особому приказу. Такого приказа полк не получил. В темноте японские плоты и лодки двинулись через пролив. К утру на острове уже находилось 10 тыс. солдат, танковые подразделения. Британское командование принялось собирать к месту прорыва подкрепления. Теперь-то спешило, гнало их побыстрее. Батальоны и роты прибегали на угрожаемый участок, и японцы уничтожали их по очереди. Пушки Ямаситы начали бить по жилым кварталам. Заполыхали пожары, было много жертв среди населения, забушевала паника. А место, где высадились японцы, оказалось очень удачным. Они в первый же день захватили основные склады продовольствия, боеприпасов, горюче-смазочных материалов, аэродром, резервуары с запасами пресной воды.

Все-таки у Ямаситы было слишком мало солдат. Они теснили англичан шесть дней, но овладели только окраинами острова и предместьями Сингапура. Сам огромный город еще лежал впереди, а японцы совершенно измучились, потеряли 4,5 тыс. человек, достреливали последние снаряды. Ямасита уже озадачился, каким образом можно вывести войска с острова. Но колониальные власти совсем пали духом. Их автомобили остались без бензина, пришлось ходить пешком, и это стало последней каплей. Зазвучали доводы, что дальнейшая оборона только разозлит японцев, приведет к большим жертвам.

Ямасита как раз собирал подчиненных командиров – обсудить, как выкрутиться из затруднительного положения. И в этот момент появился парламентер: осажденные предлагали переговоры об условиях сдачи города. Для Ямаситы это оказалось полной неожиданностью, но он сориентировался мгновенно. Потребовал, чтобы к нему явился самолично британский командующий генерал Персиваль, предъявил ему условие – полная капитуляция, причем немедленно! Тот пробовал торговаться, просил отсрочку. Но Ямасита понимал: англичане могут разобраться, что японцам приходится туго. Насел на Персиваля, орал, и он сломался. Тут же, из вражеского штаба, отдал приказ сдаваться. Японцам достались более 80 тыс. пленных, колоссальные запасы оружия и имущества. Победу праздновала вся Япония – ее признавали куда более грандиозной, чем взятие Порт-Артура в 1904 г.

Впрочем, победы сыпались на Страну восходящего солнца повсюду. Ее армии вторглись в Бирму, в Индонезию. У голландцев здесь располагалось 65 тыс. солдат, разбросанных по многочисленным островам. Японцы выделили на это направление 50 тыс. штыков, но они действовали компактными группировками и захватывали острова по очереди. Борнео, Целебес, Амбон, Бали, Суматру. На помощь голландцам стали прибывать английские, австралийские, американские войска. Но японцы не уступали инициативу, продвигались стремительными прыжками от острова к острову. А у союзников царила неразбериха. У тех же голландцев, англичан, американцев были свои командиры, договаривались между собой кое-как. Союзные эскадры тоже представляли собой сборную солянку. Японский флот дважды разгромил их в Яванском море и Зондском проливе, уничтожил полдюжины крейсеров. А 3 марта капитулировал гарнизон Явы, самого большого индонезийского острова. В плен попало 60 тыс. человек.

Точно так же, как в Китае, наступление на британские и голландские колонии ознаменовалось разгулом ужаса. После взятия Сингапура было решено истребить «антияпонские элементы». К таковым причислили местных китайцев – они в большинстве поддерживали англичан. Была организована специальная операция «Сук Чинг» («чистка»). По городу устроили сеть фильтрационных пунктов, через них пропускали всех совершеннолетних мужчин. Тех, кого признавали враждебными, вывозили на окраины и ставили под пулеметы. Но разбираться оказывалось долго, и на расстрелы стали отправлять всех китайцев подряд. Расправы покатились и по прилегающим к городу районам. По разным оценкам, умертвили от 50 до 100 тыс. человек.

В Индонезии главным призом была нефть. При обороне острова Таракан голландские командиры и инженеры взрывали и поджигали нефтедобывающие установки. За это японцы казнили всех военных и гражданских лиц, захваченных на Таракане. Начали оповещать в листовках и по радио: за уничтожение промыслов и складов продукции кара везде будет аналогичной. Защитники острова Баликапан не послушались, подожгли скважины. На этом острове тоже истребили всех – как военных, так и мирное население.

Во всех оккупированных странах крестьян заставляли сдавать почти всю продукцию. Жителей массами мобилизовали для прокладки дорог, строительства аэродромов, укреплений. Для походов принудительно набирали возчиков, носильщиков. О них никто не заботился. Если умрут где-то в болоте, в ближайших деревнях возьмут других. Мобилизовали по разнарядке и молодых женщин. Их направляли служить на так называемые «станции комфорта». Еще в 1930-х японское военное командование пришло к выводу, что беспорядочные половые связи расшатывают дисциплину, осложняют отношения с местным населением и чреваты венерическими заболеваниями. В местах сосредоточения войск стали создавать упомянутые станции. Через них прошло до 300 тыс. женщин. Этот персонал называли «нигуичи». В переводе «29 к 1». Такова была дневная норма одной женщины – 29 солдат.