Текст книги "На дорогах в куда"
Автор книги: Валерий Егоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Егоров Валерий
На дорогах в куда
Валерий Егоров
На дорогах в... куда?
"Maxiatures" с натуры...
If you're tired of all these things just hit the road...
(Если ты устал от всего, то просто отправляйся в путь...)
"Всё в этой книге может показаться ошибкой..."
Р. Бах. "Иллюзии"
Предисловие
Я обозвал своё словотворчество "максиатюрами". Поскольку существуют миниатюры – произведения малого размера и тонкой работы, почему бы не существовать "максиатюрам" – произведениям большего размера и не очень тонкой работы?.. Может герои мои и похожи на кого-то, или написанное напоминает где-то услышанное? – Это чисто случайные совпадения.
Мы выбираем часто невпопад,
И нас берут совсем не по размеру.
Попасть тональностью в любовный звукоряд
Не просто... Да и в чём мы знаем меру?..
1
Это было где-то, когда-то... А может быть и не было!? Хотя нет, наверное, все-таки было, ведь если бы этого не было, то не о чем было бы и рассказывать!? А может быть, это ещё только произойдёт или уже происходит где-нибудь на неизведанных путях-дорогах, на дорогах, которые нас ждут, на дорогах, которые мы выбираем? На дорогах, которые выбирают нас?
Ну, так вот...
Было это где-то и когда-то...
Всё началось в один из ранних весенних дней, когда солнце уже повернулось теплой половинкой своего желтого лица ко многому, ко многим... Да ко всему! Потому что оно – солнце и светит всем, а это уже от того, на кого попадают его лучи, зависит, сколько он возьмёт света и тепла, а сколько потом отдаст другому, или всё поглотит своей тёмной или светлой поверхностью, и не отдаст... Но не отдавший, не получит, потому, что только отдав, можно рассчитывать на какое-то вознаграждение, а может и не нужно ни на что рассчитывать, чтобы не потеряться за этими расчётами-подсчётами: что, кому и сколько? Не потерять простое, обычное, настоящее...
Солнце смотрело, весело подмигивая лучистым глазом всем активным проявлениям жизни. И они, эти проявления, начиная с воробьёв, потрепанных, но ещё пытающихся клювом причесать оставшиеся перья после зимних прохладностей, чтоб придать кой-какую благообразность своему птичьему облику для привлечения подружек-воробьих, и заканчивая любой живой травинкой-муравьинкой, шевелились, двигались, тянулись к свету, теплу, а значит к продолжению жизни...
Рон, молодой человек восемнадцати с небольшим лет, роста несколько выше среднего... А средним теперь в годы акселерации, компьютеризации и другой "-ации", считают рост в 175 сантиметов, и моделей для подиумов тоже сейчас набирают с этого так называемого "нулевого" отсчёта, да и девушки глядят на парней что повыше. Хотя... Что такое выше, больше? Это смотря с какой стороны смотреть и что ценить – количество или качество? Часто далеко совсем не лучшее то, что выше, больше... Но то, что выше, оно просто как-то заметнее.
...Ну так вот, Рон, молодой человек, студент престижного вуза, вышел в эту проснувшуюся, радующуюся природу, и природа заметила его. Его отметил один из тех самых сумасшедших весенних воробьёв, пролетая над юношей, остановившемся перед расцветшим деревом вишни-сакуры, ну а чем отмечает птица – известно.
Достав носовой платок, Рон вытер птичью отметину с длинных каштановых волос. Было досадно, ведь причёске он посвятил без малого минут тридцать-сорок своего утреннего времени. Длинные волосы требуют длительного ухода, и Рон соблюдал это правило. Ему не нравилась теперешняя мода на бритые затылки, которая уже стала своеобразным портретом поколения: туповатый взгляд, жующая жвачку челюсть, короткая шея, бритый затылок и низкий лоб, где не наблюдается признаков печати интеллекта.
Лоб Рона был высоким, взгляд цепким. Заглянувший ему в глаза, мог заметить в них размышляющую глубину, а глубина взгляда – признак зрелости души. И это не всегда признак возраста.
Рон любил читать, книги были его, наверно, единственными друзьями, потому что среди сверстников ему было не интересно. Их разговоры о дискотеках, сортах пива и сигарет, о марках автомобилей, о том, где, кто, и что достал, сколько смог выпить, и о прочей дребедени, наводили на него скуку и печаль. Скуку – от бессмысленности, простоты и глупости таких бесед, а печаль – от невозможности найти собеседника близкого по духу и интересам.
"Гуляя" по волнам Интернета, бывало, он натыкался на таких собеседников, тогда и время летело незаметно, и пальцы "пулемётно" стучали по клавишам компьютера, выстукивая дроби ICQ.
Виола, Волшебница, Марго, Королева Тьмы, Спрайт... Эти ники-псевдонимы заполняли экранчик на мониторе, кукушка пейджера то и дело приглашала к ответу. И ответ находился, складывался в диалоги, "многологи".
Общение на расстоянии, но на расстоянии измеряемом пространственными мерами повседневности, – километрами, милями... А электронная волна общения летела со скоростью света, обгоняла километры и догоняла, звала, требовала: ответа, ответа, ответа!
Близость – не мера расстояния, близость – это состояние. Но чтобы найти это состояние, приходится потрудиться. Все встречи, все книги случаются и приходят к нам в нужное время и в нужных им (книгам) и нам состояниях. Одна проблема – выйти и найти это самое состояние. Но всё случается в этом мире парадоксальной возможности невозможного. И нет ничего невозможного, ждёт своего мига, ждёт... каждое ожидаемое невозможное. Ждёт своего – верящего в него!
И по вере Бог счастье даёт...
* * *
" Мы притягиваем в нашу жизнь то,
о чём думаем..."
Р. Бах. "Иллюзии"
Сегодня Рон спешил в библиотеку. Накануне он взял там "Иллюзии" – книгу Ричарда Баха. "Проглотив" её на одном дыхании, второй раз, уже перечитывая, стал повторно останавливаться на отдельных местах, которые как-то особо заинтересовали.
"...Река безмолвно текла над ними всеми – молодыми и старыми, богатыми и бедными, хорошими и плохими, – текла своей дорогой и знала лишь о своём собственном хрустальном Я..."
С этого отрывка Рон решил начать выписку цитат из книги. Давняя привычка – выписывать интересное из книг, записывать приходящие мысли... Зачем? Да надо ли искать постоянные ответы на вопрос – зачем? Делается, совершается, случается... Часто просто так, не потому, что, а просто: потому... И это уже после выясняется – зачем!
Листая страницы, он вдруг заметил на строчках отметинки, оставленные острым ноготком, и именно в тех местах, из которых и собирался выписать цитату.
– Интересно, кто поцарапал книгу? Судя по остроте отметинок на страницах, ноготь был женским. – И Рон – любитель помечтать, уже нарисовал в своём воображении голубоглазую блондинку с длинными пышными волосами, ногами "от ушей", и взглядом – с призывом заглянуть в их небесные глуби...
"... Каждая мечта тебе даётся вместе с силами, необходимыми для её осуществления. Однако тебе, возможно, придётся ради этого потрудиться..."
Так кстати попался на глаза этот, ещё один актуальный сегодня для Рона отрывок в этой книге – "справочнике мессии".
– А вдруг? Вдруг бывает "взаимонеисключаемое" сочетание ума и красоты? Если есть материальное подтверждение ума, отмеченное следом на страницах умной книги, может быть, найдутся и признаки красоты? – И Рон ещё и ещё раз стал перелистывать книгу. И ему уже чудился аромат нежных духов, исходящий от бумажных страниц...
И вот... Не зря говорится: "кто ищет, тот..."
– Эврика! Нашёл!!! Нашёл!!! – Словно Архимед, нашедший решение своей задачи, Рон заплясал от радости вокруг письменного стола, перепрыгивая через завалы живописного беспорядка своей комнаты.
Он действительно нашёл на одном из разворотов листа светлый волос, который, словно закладка, улёгся вдоль переплёта, и решил найти хозяйку отметинок и этого волоса, для чего пошёл снова в библиотеку, чтобы постараться там узнать, кто же брал эту книгу до него?
Пути случая неисповедимы... Вдруг это то самое, невозможное, интересное?.. Но чтобы узнать, нужно что-то сделать для этого. Как говорилось в ещё одной умной книге:
"Чудеса надо уметь делать своими руками!"
* * *
Дорога в библиотеку лежала через парк. Деревья уже тянули свои клейкие листочки к солнцу, некоторые распустили цветы, и стояли, словно невесты на выданье, наряженные в розовое или белое одеяние лепестков.
Рону припомнились строчки, написанные им когда-то для одной из любимых девушек. Та история, как и у многих в его возрасте, была с несчастливым для Рона концом – она ушла к другому. А впрочем, почему несчастливым? " Не бывает любви несчастной..."
А те строчки? Они вот:
Летит с деревьев яблоневый цвет,
Погодой, как и мной, утеряна взаимность...
Быть может, как-нибудь, забудешь своё "Нет",
Пойми, прости за эту глупую наивность...
Наивность, доверчивость, ранимость... Эти черты не присущи, или не должны быть присущи мужскому представителю населения!?
Неправда! Не бояться их проявления, когда они есть, а иметь мужество проявлять, не скрывать их, но и не впадать в панику длительного уныния, а искать и находить выход, идти, двигаться... Не терять себя в конечном итоге – вот это и есть мужская черта. Следовать своим, тебе предначертанным путём, несмотря на... На всё!
А каковы черты женские? – Да всякие, как и женщины всякие. Массовость это не обязательно необходимость. Индивидуальность и неповторимость – вот это главная черта и условие женской привлекательности. Всё остальное потом.
Дело даже не в накоплении опыта потерь и приобретений, дело в самом процессе чувствования. Когда есть возможность, желание, необходимость чувствовать, ощущать движение жизни в виде мелькнувшего женского силуэта, утянувшего за собой твой взгляд, прекрасного ландшафта, рождающего мысли, вкусной пищи, наполнившей желудок приятным сытым теплом, бокала доброго вина, разливающегося животворящей влагой по сосудам... Тогда? Тогда и есть возможность жить. И не стоит терять этих возможностей.
Цени мгновенье – жизни суть...
* * *
"Удивительно мысль цепляется одна за другую? Начинал, как будь-то, с грустного, навеянного весенним цветом деревьев... Но перескочило оно (мышление) на рождение девизов, афоризмов, даже..." – Думал Рон, шагая по весенним улицам.
В этих мыслеупражнениях он добрался – таки до городской библиотеки.
Здание её было старым, но не разбитым годами. Массивной серо-жёлтой возвышенностью оно простиралось над окружающими его со всех сторон такими же старыми платанами. Их листья уже распустились, и под звуки своего шелеста, цеплялись молодой зеленью за скользящий между их старых ветвей ветер.
Молодое на старом – вот ещё одно доказательство кажущейся на первый взгляд парадоксальности мироустройства. Всё прошедшее не отвергается насовсем. Для любого нового нужны база, фундамент, в виде пережитого, сотворённого, передуманного, старого... Пусть даже это и кажется резким контрастом. Это кажущееся противоречие. Контраст – противоречье естества... Он нужен, контраст, конечно необходим. Но на определённом этапе выбора, когда решается вопрос: или – или. А потом? Потом уже на выбранной дороге встречаются оттенки. Жизнь – многоцветность, и многоплановость. И перспектива – это возможность выбора среди этой палитры своего места, своего цвета.
Своего!
Но места не постоянного, а переменного. Сегодня – одно, завтра другое. Смена окружения, обстановки, приоритетов. И только в глубине своего "Я" хранить то, что присуще только тебе, тебе и больше никому. Пусть об этой уникальности не узнает, может быть, никто, это не так уж важно. Важней другое – найти это своё "Я" в самом себе. И может быть, именно для этих поисков нам даются спутники, попутчики, окружение. Всё не случайно в этом мире.
Случай – Бог, и мы в его власти!..
* * *
...Неожиданно, возле ступеней библиотеки Рона чуть не сбил с ног худощавый парень с бледным лицом, и вообще, всем своим видом он невольно навевал мысли о каком-то физическом нездоровье.
– Извини, я нечаянно, – парень помог поднять Рону упавшие книги, ну а сам бросился дальше по аллее не вполне твёрдым быстрым шагом.
– Что-то у него не в порядке? – машинально подумал Рон, складывая книги, и вдруг обнаружил среди них оброненный парнем музыкальный диск в прозрачной упаковке с музыкой Жана Мишеля Жара.
– Постой, парень! – Попытался крикнуть Рон вдогонку, но нет, тот уже скрылся среди цветущих деревьев парка...
2
"По жизни тебя ведёт заключённое в тебе...
призрачное существо..."
Р. Бах. "Иллюзии"
Пересечение двух людей, двух судеб... На мгновение столкнула их неизвестная данность, называемая случайностью или провидением, и развела каждого по своему пути. Путь одного – по лестнице библиотеки, в поисках осуществления своей придуманной мечты, путь другого нам пока неизвестен. Но, может быть, стоит проследить за ним? Кто он? Зачем? Почему? Куда?..
А он – другой, был совсем не здоров, очень не здоров, – да просто болен, что уж там играться словами!
Почему так случается? Один живёт, прожигает свои годы, накачивает себя никотином, алкоголем, наркотиками, пытаясь забить хоть каким-то минутным смыслом-забытьём своё не очень смышлёное существование. А другой с детства пытается бороться за каждое мгновение жизни, вырывая эти мгновения у нездоровья, которым он наделён с избытком. Почему?..
Звали парня Виктором. Несмотря на созвучье с "victory", ему не очень везло на эти самые победы. Не углубляясь слишком в дебри его биографии, это тема не этого рассказа, скажу только, что он любил музыку.
Закончив музыкальную школу по классу виолончели, готовился к продолжению своего музыкального образования, планируя поступить в музыкальный колледж, а потом, возможно, и в консерваторию.
Мир звуков наполнял его существование...
Звуки... Они существуют с момента возникновения мира, они, как части гармонии Вселенной, составляют и наполняют собой всё. Звук, свет – суть волны, вибрации и проявления этой самой гармонии. Каждая вещь, тело, планета, звезда имеют свой неповторимый набор звуковых вибраций, то есть мелодию. Но чтобы её услышать, нужны проводники, посредники, умеющие выделить из этой вселенской какофонии свою неповторимую мелодию. И рассказать, показать посредством изобретённых музыкальных инструментов о гармонии мироздания. В конечном итоге мы все, наверное, сольёмся в немыслимое, безумно красивое светомузыкальное представление, когда как частицы волны "звукосвета", сольёмся в свето– цвето– звучащие ноты последней и в то же время новой, рождённой, бесконечной мелодии созидания.
Созидания через разъединённость объединения...
* * *
...Виктор не был гением, он был простым молодым музыкантом, который умел и любил слушать. И это уже не мало. Ему нравилось посещать музыкальные магазины, особенно в дни распродаж, тогда можно было купить много и дёшево на те небольшие деньги, заработанные им на дискотеках, где он подрабатывал, потому, что виолончелью, когда ты ещё только учишься, денег не заработаешь. Виктор покупал кассеты и диски с разнообразными исполнителями, и проигрывал их в разные моменты вечера в дискобаре, каждый раз ставя что-то новое, необычно смикшированное на аппаратуре, принадлежащей хозяину бара. Да и вообще, он был музыкально всеядным, ведь чтобы научиться ценить избранное, нужно попробовать всякое. Для выбора же нужно разнообразие, и он искал это разнообразие.
В его музыкальной коллекции собралось много звукосодержателей. Это были старомодные виниловые диски, магнитофонные кассеты, и современные лазерные... Собирал он и отдельные редкие листы с нотами музыкальных произведений.
Однажды, в один из таких обычных дней (в эти одежды обычности часто прячется даже очень невероятное), выбирая музыку среди прилавков с дисками в одном музыкальном магазине, там он увидел новую продавщицу, девушку небольшого роста с точёной стройной фигуркой, карими добрыми глазами, светло-каштановыми волосами, заплетёнными на африканский манер во множество маленьких косичек. Эта причёска ей очень шла, придавала европейскому, правильному лицу, некоторое экзотическое оформление.
Завернув выбранный Виктором диск, и подавая его ему в руки, она мило улыбнулась юноше. А он подумал, что так она улыбается всем, это её работа. Ведь он неуклюжий, неуверенный в себе, уже не подросток, но ещё и не мужчина, не может нравиться такой девушке. Такой... Что он ей?..
Почему правильность неуверенна? Почему неправильность нагла? И приходится правильности приобретать черты наглости, чтобы суметь выжить среди неправильности и непостижимой несправедливости мироустройства. Но кто оценивает эту несправедливость? И так ли она несправедлива? Мы сами не можем оценивать это, находясь внутри этого самого ...устройства. Правила придумывает создающий, и оценить можно со стороны. Ну а где эта сторона, кто оценщик? Чтобы дойти до той другой стороны, нужно пожить в этой, и пройти свой, тебе предначертанный путь. Каждый выбирает этот путь сам, несмотря на кажущееся давление среды. Среда, конечно, оказывает это влияние, но выбор всегда за самим тобой. А когда наступает этот момент выбора, нужно выбирать. Выбирать необходимо всегда. И выбираем...
Но выбираем невпопад...
* * *
...Виктор долго не мог уснуть в эту ночь. Склонный к мечтаниям, к которым он пристрастился в долгие бессонные ночи. Пристрастился тогда, ещё в детстве, когда нездоровый организм требовал лечения, лечения длительного и болезненного. Он привык к больницам (ко всему мы привыкаем), и как-то даже переставал чувствовать боль. Потому что когда всё время болит, боль уже становится частью твоего существования, без неё уже как-то и непривычно. А когда она вдруг исчезает, остаётся ощущение потери смысла.
Живя с болью – было желание от неё избавиться, а, избавившись, – другой цели нет, и нужно её искать, эту цель...
Болезнь приучила к размышлениям. Размышления рождали фантазии. Где ещё можно быть сильным, мужественным и красивым, таким, каким ты хотел бы быть? – В мечтах, в снах, в фантазиях. И ночь помогала в этом. Помогла и сегодня. Они встретились, встретились на волнах сна, эта волна обволакивала, соединяла, звала за собой... Девушка улыбалась ему, протягивала к нему свои руки, целовала в губы. Её упругая грудь прижималась к его груди, глаза смотрели в глаза... И не было ничего невозможного.
Поврозь на земле, но встречаемся в снах...
* * *
Наступил новый день, и потянуло в магазин, хотелось увидеть её, может быть нечаянно прикоснуться к ней, заговорить, встретиться... Вначале Виктор решил написать записку, и передать её как-нибудь. Только вот, что написать? Банальное – "давай встретимся", – не хотелось, хотелось чего-то необычного, только для неё предназначенного. И он решил написать песню, попробовать записать её на свой магнитофон, потом, возможно, в студии, аранжировать и уже тогда передать. Это и будет необычное!
В муках творчества прошёл день, второй, третий... Встреча затягивалась.
Но увидеть её хотелось. Просто увидеть. А почему бы и нет? Он покупатель, завсегдатай этого магазина, и не будет в этом ничего зазорного и подозрительного, если он пойдёт сегодня туда.
И он пошёл, и увидел её. Да и она как-то, (ему показалось) по-другому, заинтересованно смотрела на него из-за прилавка. А может это опять его фантазии, и нет ничего необычного в её взгляде?.. Вновь приняв из её рук упакованный диск, он стремительно выскочил на улицу.
Такая история повторилась на следующий день, и ещё на следующий... Виктор приходил, покупал, она паковала, подавала, изредка их руки соприкасались. Он вновь уходил...
Уход от решения вопроса – это тоже своего рода решение, но какое-то оно ущербное. Проходит некоторое время, и нерешённое возникает перед тобой снова и снова, и его нужно решать, а не уходить от него. Можно убежать от всего? От чего-то, от кого-то можно. Но самый неутомимый преследователь, преследователь, который найдёт тебя везде своим вездесущим оком, и всегда! Он схватит в самый неожиданный и неподходящий момент... Кто он? А это – ты сам, и твой неразрешённый когда-то вопрос. Всё повторится, может быть даже в обострённом виде. И всё-таки придётся его решать, иначе – застой, болото, деградация...
...Песня родилась, Виктор записал её на кассету, получилась мелодия, её слова проникали к сердцу, обёрнутые звуком струн гитары. Мелодия ритмически поддерживалась электрической перкуссией, припев укладывался на соло виолончели...
На бумаге сложно передать мелодию, но можно попробовать передать чувства с помощью слов этой песни:
Приди, желанная, ко мне,
И наяву, а не во сне.
Навстречу губы мне раскрой.
В груди желанье успокой...
Не приблизившись – удалилась,
Мой покой за собой увела.
Уповаю на Божию милость,
Чтоб во сне ты меня вдруг нашла...
Приди, желанная, ко мне,
И наяву, а не во сне
Навстречу губы мне раскрой,
В груди желанье успокой...
А любовь моя крутит, как штопор,
Её рана горька и сладка.
Потеряй малочувствия сопор,
В моём сне ты нежна и близка.
Приди, желанная, ко мне,
И наяву, а не во сне,
Навстречу губы мне раскрой,
В груди желанье успокой...
* * *
"Каждая проблема таит в себе бесценный дар.
И ты создаёшь себе проблемы – ведь эти дары тебе
крайне необходимы..."
Р. Бах. " Иллюзии"
Время неутомимо бежало, увлекая за собой всех, всё... Оно как селевой поток, летящий с неудержимой мощью и силой, поглощает то, что попадается на его пути. Кажется, всё в его власти. Время – мерило всего и движущая сила всего... Каждый день оно с утра напоминает о себе звоном будильника: "Пора, пора, пора...." А куда, зачем. Почему?
Эта ежедневная круговерть поглощает нас суетой, отнимает его (время) от чего-то, возможно, настоящего, истинного, того, что тебе действительно нужно сейчас, и потом, и всегда... Но мы спешим, нам недосуг остановиться, задуматься, совершить...
Если не можем остановиться сами, то нас останавливает кто-то. Тот, кто следит за истинностью, настоящим смыслом именно твоего пребывания на Земле. Только не дано нам знать этот смысл. Познавая, – падаем, идём, бежим, спотыкаемся и вновь идём. Постепенно в процессе этого бега, начиная прозревать почему, зачем, для чего всё? Куда идём?!
Мы, как мыслящая единица мироздания, своеобразный мыслительный кварк, составляем эту непознаваемую никогда до конца Сущность, Сущность, которая осознаёт себя и нас, но с помощью тебя, меня, его, её, их...
Чтобы осознать, вначале нужно почувствовать, вот и чувствуем.
...Итак, время бежало... Виктор так и не смог заговорить с девушкой.
Болезнь, которой он страдал, требовала частого поклонения себе. Существуют даже своеобразные "храмы" боли – больницы, где далеко не всегда избавляют от неё, от боли. Но пытаются, кто искренне, а кто – просто, пытаясь заработать на болях другого. Его заболевание крови – хронический лейкоз, не отпускало из своих цепких, костлявых рук. Химиотерапия, облучение, анализы... Казалось одно время, что всё в прошлом. Показатели лейкоформулы нормализовались, кризисы не повторялись, и лекарств уже почти не принимал. Но...
После одного из обычных осмотров, когда ему были предписаны рекомендации, выданы рецепты, Виктор неожиданно вернулся к кабинету своего доктора, вспомнив по дороге о забытом там зонте. Подходя к кабинету, из-за неплотно закрытой двери он услышал то, от чего у него сразу подкосились ноги.
Доктор беседовал по телефону с матерью Виктора. Из разговора он узнал, что жить ему, возможно, осталось не больше трёх-четырёх недель, что необходима срочная госпитализация и стационарное лечение, и только тогда можно как-то попробовать продлить его жизнь, но только продлить...
* * *
Случилось так. Немного проследив за человеком, столкнувшимся на ступенях библиотеки с другим, попытавшись слегка заглянуть в его жизнь, уже проникаешься сочувствием и сопереживанием к нему. И хочется помочь ему в чём-то, хотя чем тут поможешь? Но можно почувствовать, посочувствовать и уже этим помочь. Ему и себе. Чем себе? Тем, что чувствуя, мы осознаём окружающее и своё место в нём. Вот мы и осознаём...
...Виктор пошёл в последний, так он решил, раз в магазин. Сегодня он отдаст кассету с песней, и пусть останется у девушки, в которую он был тайно влюблён, частица его души, его сердца.
Что ж... Не случилось написать симфонию Вселенной, случилось написать только песню. Не важно. Важно, что он прикоснулся к творчеству, – к творению. А тот, кто что-то сотворил, создал, тот жил не напрасно. Он вложил свою частицу в мозаику мироздания.
Надписав кассету – "Тебе, о неслучившемся от Виктора, (Rondo finale...)" он, как и прежде, купил первый попавшийся диск, дождавшись его упаковки, мысленно прощаясь, зная, что это навсегда, посмотрел девушке в глаза, взглядом пытаясь сказать всё, чего не сказал, не смог, не успел, а теперь и не должен был... Потом положил свою кассету на прилавок перед девушкой, ещё раз посмотрел в её в глаза, и стремительно выбежал из магазина.
Девушка из музыкального магазина давно уже заметила этого странного, не похожего на других парня. Она чувствовала, как он, перебирая диски, смотрит на неё, как пытается ненароком её коснуться, подавая деньги и беря упакованное. Не то что другие парни, ещё не успев толком узнать, как тебя зовут, уже наровят облапать, затащить в кровать, слюнявя и сопя, дыша перегаром и табаком. Теперь, говорят и постель – не повод для знакомства. А от этого парня пахло всегда приятным терпким запахом свежей травы, леса, слегка раскосые, по-восточному, глаза, были грустны и внимательны, движения его были плавными, нежными. Вот только убегал он очень уж стремительно.
Теперь вот эта кассета, с непонятной надписью. Анна, так звали девушку, достала кассету из коробки, вставила её в магнитофон, благо, – это ведь был музыкальный магазин, да и покупателей не было в этот ранний утренний час.
Приятный баритон зазвучал из динамиков:
"Здравствуй, любимая! Любимая! Я могу это тебе сказать, не ожидая от тебя ответа или неответа. Это не важно, важно, что ты слушаешь, слышишь сейчас меня. Мне многое бы хотелось тебе рассказать. О чём?
О солнце, которое просыпается по утрам и, пробежав лучами по утренней росе, купается в море, оттуда, освежённое, движется вверх, в небо, чтобы увидеть тебя. Оно чаще видит тебя, не так как я. Как я ему завидую и ревную... Глупо ревновать к солнцу? Конечно глупо!
Я бы хотел стать тенью, невидимкой, чтобы быть всегда с тобой рядом, обдувать в жару и согревать в стужу. Разложиться на молекулы, и стать частицей ветерка, лечь тропинкой у ног, превратиться в свет падающей звезды, чтобы, глядя на неё, ты загадала своё заветное желание, а я на правах сгоревшей звезды исполнил бы его... Может быть, это случится совсем скоро?
А сейчас? А сейчас я дарю тебе эту мелодию, эту песню. Прости за мою наглость и навязчивость, но чувство, которое у меня родилось благодаря тебе, даёт мне это право, право на то, чтобы сказать: " Я люблю... Я любил тебя!"
Звук виолончели, словно мягкие шаги солнца, стал выбираться из динамиков на волю, пиццикато перешло в смычковую партию, обрастая по пути электронными вариациями органа, бас стремительно заухал где-то издалека, нарастая и надвигаясь на слушающую Анну... Вдруг в это действо ворвался резкий, высокий звук гитарной струны, обозначив собой росчерк по небу падающей звезды, и вот она рассыпалась дробью барабана и дребезжанием меди тарелок...
Что это было? Симфония, рок, джаз? – Ни то, ни другое, ни третье. Всё сразу, всё вместе. Но не в конкурирующем противоречии, а в необходимом, красивом, верном сочетании стилей, инструментов, мелодии...
Как-то незаметно зазвучали слова песни:
"Приди, желанная, ко мне,
И наяву, а не во сне..."
Анна растерянно стояла с наполняющимися от слёз глазами. В горле защипало, сжало, запульсировало и превратилось в судорожное подёргивание гортани. Хотелось плакать, рыдать. Руки сами цеплялись за горло, пытаясь справиться с накатившими ощущениями. И вот, наконец, слёзы вырвались из глаз и безудержным солёным потоком побежали по щекам. Хотелось увидеть, услышать, броситься за тем парнем. Сказать ему, что она тоже давно любит его. Думает о нём по ночам. Более того, в каждый, проданный ему диск она вкладывала записку с одним и тем же содержанием: "Ты мне нравишься, давай встретимся!" И номером своего телефона.
Но Виктор давно не распаковывал диски. Они так и лежали не распакованными стопками у него в комнате. Они были повсюду, и в каждом, была её записка: "...давай встретимся...."
Какая малость решает многое. Не случилось, не состоялось, не довелось...
Нет, всё-таки свершилось! Пусть не в общепринятом человеческом плане, а в другом – нами непостижимом, неведанном...
Что случилось, значит суждено!..
* * *
Прошло около месяца. Анна ждала, ждала, что снова придёт он, снова будет выбирать музыку, снова подойдёт к ней, и тогда... Тогда она его уже не отпустит. Она всё ему скажет сама, она его никому не отдаст, он будет только с ней, только её... И она будет его возлюбленной. Единственной!..
Но он не приходил, и Анна сама стала разыскивать его. На подаренной кассете, были реквизиты студии звукозаписи, где она была записана. Найдя эту студию, Анна узнала, что парня зовут Виктор, нашла в книге заказов его адрес и телефон. Но звонить не стала, а решила сразу поехать к нему домой.
Наскоро прихорошившись, надела свои любимые туфли на высоком каблуке, короткую облегающую юбочку ярко розового цвета и чёрный топик, разметала свои заплетённые в африканские косички волосы по плечам и двинулась на поиски.
Долго искать не пришлось. Его дом находился в одном из тихих районов города и был хотя и небольшим, но из двух этажей, под крышей из красной черепицы.
Подойдя к двери и придавив пальчиком кнопку дверного звонка, Анна стала ждать, с трудом удерживая в груди вдруг часто забившееся сердце. Такого волнения она раньше никогда не испытывала.
– Что это со мной? Как будто не встречалась раньше с парнями? Да нет, так не встречалась, так – в первый раз, такого – не было никогда, и может, не будет больше?
Ей захотелось убежать, скрыться, спрятаться. Теперь она начинала понимать Виктора, который стремительно убегал из её магазина. Видимо, также, как и она сейчас он не мог справиться с нахлынувшими чувствами.
Наконец дверь открылась. На пороге стояла женщина средних лет, с грустными глазами, с поседевшими, не по возрасту тёмно-каштановыми волосами. Её облик чем-то смутно напоминал Виктора.
– Наверное, мать, – решила Анна, и спросила: "Здравствуйте, а Виктора можно?"
– А вы кто, милая девушка? – Женщина удивлённо смотрела на эту красивую непосредственность, которая стояла перед ней в напряжённом, но милом и наивном ожидании.
– Я? Я, его хорошая знакомая.– Анна пыталась лёгкой дерзостью скрыть своё смущение перед женщиной.
– Заходите тогда, я вам всё расскажу.
