Текст книги "Театр Абсурда (СИ)"

Автор книги: Валерий Брусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

ГОНОРАР

(Театр абсурда-9)

– Wow!

– Ну и ну!

Английское выражение

Лет десять назад написал совершенно абстрактный рассказ, но сегодня прочёл в Интернете, что Google собирается судиться с россияниным за использование тем буквы "G". Всё, что придумано, обязательно сбудется…

– Что у вас ко мне?.. – Комов, прищурясь, посмотрел на посетителя сквозь устаревшие очки, которые уже не помогали справляться с быстро нарастающей близорукостью.

– Я молодой автор, – признался парень, для смелости поёрзав на стуле. – Вы недавно издали мою книгу…

– И что с того?.. – настаивал на конкретике Комов. – У нас тут прорва молодых авторов.

– Вы издали мою ПЕРВУЮ книгу… – от неуправляемого волнения у парня быстро розовели щёки.

– Тоже не новость! – усмехнулся Комов. – Мы вас издаём ежедневно и не по одной штуке…

– Я насчёт гонораров за публикацию… – парень наконец родил свой первый творческий прагматизм.

– Вот это уже теплее, – обрадовался Комов возможности быстрее во всём разобраться. – Вам его что, не выплатили?..

– С меня его берут… – упавшим голосом проговорил парень. – Вот…

Он уныло протянул издателю лист бумаги, который всё это время мял в руках.

– Десять тысяч шестьсот двадцать пять рублей и двенадцать копеек в придачу…

Комов взял у посетителя листок, сощурился ещё больше, читая текст, потом стал набирать на клавиатуре своего компьютера фамилию обиженного гостя, указанную в документе.

– Так, – сказал он, когда компьютер нарыл в своей памяти всё необходимое. – Таранов Максим Иванович. Роман «В плену у Свободы». Тираж – десять тысяч! Поздравляю, Таранов: для первой авторской книги это очень даже неплохо! Это явный признак Таланта, который мы в вас признали!

– Но не оценили… – робко вставил автор.

– Кто сказал?!. – не согласился Комов. – Вот тут же чёрным по белому: гонорар – шестьдесят тысяч!

– Где?!. – парень показал издателю пустые ладони. – Наоборот, даже я должен! Кому?!.

– Сейчас посмотрим… – Комов снова поиздевался над клавиатурой. – Вот, пожалуйста. Все права на публикации слов русского языка на букву «А» из словаря Ожегова выкуплена фирмой «Азбука».

– Как-как?!. – не понял Таранов.

– Выкуплены на вполне законных основаниях, – многозначительно сказал Комов. – Все слова на букву «Б» из того же словаря выкуплены фирмой «Букварь». И так далее, по всему русскому алфавиту. А раз выкуплены, выходит, за использование всех этих слов нужно платить гонорары правообладателю!

– Это что же получается, – растерянно сказал Таранов, – Значит, я кому-то должен платить и за то, что разговариваю этими словами?..

– Нет, о бытовой речи речь и не идёт… – успокоил его Комов. – Но любое печатное издание предполагает авторский гонорар, а вот тут уже нужно платить кому-то за использование его собственности, плюс налог государству. С вас ещё не так много дерут, скажу я вам по секрету. Некоторым приходится брать в банках кредиты, чтобы со всеми рассчитаться…

– И что же мне теперь делать?.. – растерянно, как никогда, спросил Таранов. – Платить после каждой своей книги?.. Вместо того, чтобы получать?..

– Есть три основных варианта, – нравоучительно сказал Комов. – Писать ещё лучше, чтобы тиражи были больше. Тогда вам что-то может и накапать на сухарик с маргарином… Это раз. Не писать вообще, чтобы лишний раз не огорчаться. Это два! Или придумывать новые слова – синонимы, за которые никому не придётся платить. Есть ещё словарь Даля, до которого большой бизнес пока не добрался. Выбирайте любой из вариантов!

– Я понял… – Таранов забрал у издателя платёжную ведомость и поспешно направился к выходу.

– Сейчас вы уныло ориентированы на второе, – со знанием дела сказал Комов ему вслед. – Если у вас действительно есть литературный дар, вы будете пробовать третье, пока у вас не получится первое. Вот тогда-то, расплатившись по всем счетам, вы снова придёте к нам. Милости просим! – врезал он на прощание чуть пониже сгорбившейся спины, быстро исчезнувшей за дверью, и, спустя секунд десять, добавил почти шёпотом:

– Или скатертью дорожка…

К тому, кто очень ждёт Славы, она чаще всего приходит по ошибке…

КОНКУРЕНТ

(Театр Абсурда-10)

Самые лучшие вожди – те, существование которых народ не замечает.

Лао-Цзы

Рассказ написан тогда, когда я работал кинологом, и экстраполировал ситуацию со знанием дела. Ко мне попадали слепые щенки, для которых я становился отцом и матерью, но, вырастая, при плохом настроении и во время собачьих свадеб они ставили на мне синяки, пытаясь вырвать из меня куски мяса…

Уже тогда я понимал, что собака – чисто условный друг человека. Мы давно – предавно вывели её из волка, но стайные и хищные инстинкты сохранились. Пока собака при хозяине, инстинкты притуплены, но, став бродячей, она восстанавливает свои нравы хищника. Тогда человек в её понимании посягает на чужие охотничьи территории, и, в принципе, сам становится кандидатом в добычи…

Собаки очень чётко чувствуют соотношения масс, поэтому одна бродячая собака может напасть на ребёнка, но свора разорвёт взрослого. Я сам неоднократно подвергался атакам диких свор, но, зная психологию собак, всегда от них отбивался. А когда на моём месте оказывается ребёнок или женщина…

Вчера в центре Москвы свора бродячих собак разорвала пенсионерку…

Армагеддон приближается, если мы отказываемся это понимать…

Уваров вдруг резко остановился и погасил инерцию движения Лихачёва, положив ему руку на плечо.

– Стоп! – скомандовал он, тревожно озираясь по сторонам. – Пришли. Они уже где-то здесь. Они уже совсем рядом. Я чувствую их присутствие всей кожей своего тела…

Лихачёв ищуще посмотрел на окружавшие их со всех сторон живописные развалины старых домов.

– Не вижу пока ни одной. Сколько их здесь?

– Осенью было голов тридцать, но в зимние холода, когда возникает больше проблем с пропитанием, они собираются и в гораздо большие стаи.

– Если их здесь сейчас штук пятьдесят, то почему они прячутся и даже не лают на нас? Бродячие собаки обычно прогоняют посторонних со своих охотничьих территорий.

– Так то обычные бездомные собаки, а это – особая популяция. И командует ими огромный самец – производитель кавказской овчарки.

– Больше всего меня смущает полная тишина, – сказал Лихачев озабоченно. – Если верить поговорке, что кусаются собаки, которые не лают, у нас с тобой могут быть серьёзные неприятности…

– У тебя пистолет подготовлен к таким неожиданностям? – озабоченно спросил Уваров.

Лихачёв похлопал себя ладонью по карману форменных брюк.

– Патрон уже в стволе, остаётся только снять с предохранителя. И ещё три полные обоймы в запасе, как и у тебя.

– Уже как-то спокойнее на душе, – сказал Уваров. – Если они нападут сразу хором, копошиться нам с тобой будет некогда…

– А ты уверен в том, что они именно нападут?..

– Надеюсь на это. Тогда мы точно перебьём и перекалечим какое-то приличное их количество, после чего оставшиеся в живых хорошо усвоят на уровне условных рефлексов, что у людей может быть оружие. В прошлый раз меня спас металлический прут, случайно попавшийся под руку, и то, что они напали на меня не очень организованно.

– Ты в тот раз рассмотрел вожака?

– Нет, он не принимал участия в схватке. Стоял на вершине кучи мусора в ста метрах, и просто наблюдал за сражением. Понимаешь, и тогда, и сейчас меня больше всего смущает тишина. Ненормально это как-то… Противоестественно для собак, и в особенности – для бездомных дворняг… У меня такое впечатление, что их вожак владеет телепатией. И внушает своим воинам тактику бесшумного ведения боя. Он где-то здесь, в развалинах, видит нас, и решает, что с нами делать…

– Генерал… – насмешливо сказал Лихачёв. – Хвостатый…

– Командарм… – абсолютно серьёзно поправил его Уваров. – Боевой, заслуженный Командарм…

– Фантастика какая-то, – недоверчиво сказал Лихачёв, тщетно пытаясь разглядеть хоть кого-то в руинах. – Не слишком ли многое ты мнишь о беспородных шавках?

– Ты знаешь, мы тысячелетия выводим породистых декоративных домашних собак, заботясь лишь об их экстерьере. Там кругами ходят одни и те же, постепенно гниющие гены, и, как следствие этого, мы имеем фиксированные врождённые заболевания, и прогрессирующую тупость. А тут – идеальный природный полигон для демонстрационного естественного отбора. По улицам города бегает несколько десятков разных пород, которые постоянно и хаотично скрещиваются. Уже доказано, что самые умные и сообразительные – именно собаки перемешанных кровей. Представляешь, какая тут адская смесь? Коктейль Дьявола!

– Я думаю, ты несколько преувеличиваешь возможности стихийной селекции, – недоверчиво сказал Лихачев.

– А как же люди? – не согласился с ним Уваров. – Известно ведь, что существовали параллельно сразу несколько видов наших предков. Где остальные? Питекантропы не выдержали эволюционного испытания, от всех прочих остались только единичные снежные люди. Выжили только кроманьонцы и стали нами. Человек пока доминирует на Земле, но так ведь не может продолжаться вечно. Другие животные сами, и глядя на нас, тоже подтягиваются за нами.

– Ты полагаешь, у Человека появился конкурент?..

– Я это пока лишь подозреваю. Для утвердительного ответа мне ещё недостаёт нужной информации. Но я нутром своим интуитивным чую, что эта информация скоро обрушится на нас самой настоящей лавиной…

– Жуть какую-то ты нам пророчишь, – грустно усмехнулся Лихачёв. – Кошмарики – ужастики…

– А вот и авангард… – тихо сказал вдруг Уваров, отчего Лихачев круто, едва не упав, повернулся.

…Это определённо был шпиц или какой-нибудь шнауцер: то ли ризен, то ли миттель – Лихачёв просто держал в своей памяти термины, не привязанные к точным знаниям. Собака лениво выбралась из развалин, встала и просто смотрела на людей сверху вниз.

– Первая ласточка… – озабоченно предположил Уваров. – Сейчас подоспеют остальные стервятники…

…Интуиция его не обманула: на расстоянии метров пятидесяти от них, образуя почти замкнутое кольцо, откуда-то безмолвно вылезали всё новые и новые собаки.

– Их тут наверняка больше шестидесяти… – с тревогой сказал Лихачев. – У нас на двоих меньше патронов. Отбиваться придётся и врукопашную, если что. И почему они все молчат?..

– Команды такой не было… – мрачно решил Уваров, на всякий случай доставая из кармана пистолет.

– А Командарма среди них нет…

– Верховный сидит в своём штабе, видит нас оттуда, и решает, какому плану боевой операции отдать предпочтение в данном случае…

– Шуточки у тебя, капитан… – едко сказал Лихачёв, и тоже достал из кармана пистолет.

…В рядах окруживших не произошло замешательства. Она как-то разом и всё так же безмолвно все канули в породившие их развалины.

– Ты это видел?.. – сказал Уваров тихим голосом, полным громкого изумления. – Все – как один! Какая поразительная слаженность! И всё та же жуткая Тишина…

– Я уже перестаю сомневаться в твоих фантастических предположениях, – признался Лихачёв. – Это хорошо вымуштрованное боевое подразделение, и горе тому, кто окажется у них на пути без оружия… Надо побыстрее выметаться отсюда, Саша, и убедить городское начальство в настоятельно необходимости неотложных действий. К весне это будет уже армия из сотен или даже тысяч послушных воинов. И что нам потом делать?..

– Мы устроим массовую охоту, перебьём большую их часть, но это не будет нашей полной победой. Когда это требуется, Природа заставляет самок щениться максимальным количеством самок же, а те потом будут рожать будущих могучих бойцов-самцов. Они попрячутся, станут умнее, хитрее и изворотливее. И ещё более безжалостнее… И вслед за этим Командармом, даже если мы его и убьём, придут другие такие же военачальники – его ученики или дети…

– А если он способен читать вдобавок и наши мысли?.. – вдруг испуганно спросил Лихачёв.

– Этого я боюсь больше всего… – признался Уваров. – Тогда нам будет гораздо труднее с ними справиться.

– А ты не задумывался над тем, что всё это может быть неспроста? Перед гибелью динозавров после падения на Землю астероида, появились теплокровные млекопитающие, которые потом захватили планету. Может, грядёт очередной подобный катаклизм, в котором человечество не выживет, и Природа заранее готовит ему замену?.. Если действительно упадёт астероид или комета, наступит новый ледниковый период, а уцелевшие после катастрофы люди по большей части могут погибнуть от голода и холодов. У собак гораздо больше шансов выжить в экстремальных условиях, благодаря толстой шкуре и густой шерсти.

– А кто его знает… – пожал плечами Уваров. – Что мы вообще в этом смыслим? Изучаем причинно-следственные связи в теории, а практика может быть прямо у нас перед глазами.

– Надо уходить отсюда и не испытывать Судьбу на долготерпение, – сказал Лихачёв. – Пока нам дают такую возможность…

Они стали слаженно и медленно отступать тем же маршрутом, которым пришли, и их уже всерьёз пугали развалины, сжимавшие бывшую асфальтированную дорогу в узкую тропу на снегу.

…И тут на них набросились сразу с двух сторон…

– Засада!!! – дико заорал Уваров, одной рукой вскидывая руку с пистолетом, чтобы мгновенно снять его с предохранителя, выхватить второй рукой из кармана запасную обойму, и ещё наивно надеяться успеть прикрыть ею при необходимости уязвимое горло. Он уже понял, что хвостатый Командарм их позорно переиграл с помощью безобидной демонстрации, чтобы ослабить бдительность и внимание, и заманить в заранее подготовленную им ловушку.

Уваров с ужасом смотрел на летящих на них молчаливых убийц с оскаленными в слепой ярости клыками, с которых падала голодная или бешенная слюна, и абсолютно чётко осознавал, что жить им с Лихачёвым осталось максимум какие-то минуты, и можно только успеть подороже продать свои приговорённые жизни, чтобы ослабить армию беспощадного врага хоть ненамного, и хоть ненадолго дать людям возможность сориентироваться и принять нужные решения. На двоих в пистолетах около шестидесяти патронов против не меньшего количества атакующих, но если им дадут возможность перезарядить обойму, то только один раз, и в лучшем случае лишь одному из них…

…– А-а-а-а-а!!! – наконец, истошно заорал рядом Лихачёв и первым начал беспорядочно стрелять, куда попало. Уваров чуть помедлил с этим, удержав себя от паники неимоверным усилием воли, чтобы можно было поражать врагов прицельно.

Он как в родном полицейском тире положил на грязный снег восьмерых, выронил из пистолета опустевшую обойму, но левую руку, уже подносящую к нему запасную, на полдороги перехватили мощные клыки, с громким хрустом раздробив кость запястья. Правую руку с уже бесполезным пистолетом никто даже и не тронул. На Уварова набросились, вонзив острые зубы в плечи, ноги, и ничем не защищённое горло, и, уже падая на спину под тяжестью и энергией налетавших на него всё новых сильных тел, он с пронзительной ясностью услышал рядом с собой непродолжительный щенячий визг Лихачёва, сменившийся ещё более коротким предсмертным хрипом…

…Командарм вышел из своего «штаба» и долго смотрел, как его тренированные и голодные солдаты рвут на куски поверженных врагов, тяжело раненных и погибших в бою собратьев. Он слышал речь врагов перед боем, и, ещё не научившись её понимать, почувствовал в ней скрытую угрозу существованию своей разрастающейся армии, угрозу, от которой нужно было избавиться хоть на время… Чтобы зализать раны, набрать новых бойцов, и разработать стратегию и тактику будущих сражений…

На развалинах Империи волков обитает слишком много крыс…

АГРЕССИЯ

(Театр Абсурда 11)

Змея вползает в дом незаметно.

Мирза Бедиль

Рассказ написан 25 лет назад. Тогда это была пародия, в которой я попытался превратить человека в инопланетянина с помощью одной деформации языка, но сейчас она уже кажется мне пророческой…

Я хожу по улицам, и вижу всё больше надписей на английском. По ТВ показывают всё больше наших музыкальных групп с английскими названиями, и поющих не по-русски, и я понимаю, что ползущая агрессия – уже в разгаре, и что мы однажды все можем заговорить по – английски, даже не заметив перехода…

– …Однако, какие, всё-таки, наглецы! – сердито кричал Тиротон из ванной комнаты, стараясь перекрыть своим дряхлым голосом шум воды в кране. – Нахалы, можно сказать! – Мы вас поработим! Мы вас всех обратим в свою Веру! Вы станете нами, а мы – вами! Что такое, извольте вас спросить, они имеют в виду?! И кому они это нагло заявляют?! Нам, освоившим почти пол-Галактики?! И кто заявляет?! Эти, едва оперившиеся для полётов в Космосе птенцы?! Детский сад какой-то! От горшка – два вершка, а туда же! Не наигрались ещё в войнушку!

Он соскоблил со второй щеки остатки мыльной пены с суточной седой щетиной, отфыркиваясь, с удовольствием умылся холодной водой из-под крана, и, повертев перед зеркалом головой, остался собою частично доволен, а фрагментарно и восхищён.

Старая добрая опасная бритва – это вам не какая-нибудь там фотонная смолилка, после которой ты пару часов ощущаешь древесную жёсткость собственного лица, и запах себя палёного. Старая добрая опасная бритва – это гладкость кожи и прекрасный цвет щёк.

– Мы захватим вас незаметно для вас самих… – сердито бурча себе под нос чужие цитаты, Тиротон мысленным приказом закрыл водопроводный кран, и спрятал в шкафчик бритвенные принадлежности. – Как это, позвольте вас узнать?..

От питательного крема после бритья кожу лица приятно защипало, и Тиротон сразу почувствовал себя помолодевшим, как минимум, на две своих долгих жизни.

– Матильда, как ты себе представляешь захват, совершенно незаметный для нас самих?

– Как?.. – отозвалась жена с кухни. – Да очень просто, дорогой! Захватила же я тебя когда-то! Ты тоже этого не заметил!

– Н-ну, ты, как всегда, утрируешь… – недовольно сказал Тиротон, направляясь к ней. – Тут ведь совсем другое дело! Ситуация-то совершенно неординарная!

В широкой двери кухни он замер от неожиданности, и удивлённо уставился на стол, накрытый сегодня почти по-праздничному, и ещё сильнее благоухавший.

– У нас с тобой нынче, случайно, не юбилей ли свадьбы?.. – с сомнением спросил Тиротон, поспешно роясь в своей, основательно загромождённой склерозом и делами памяти. – Для меня было бы непростительным промахом забыть такое событие!

– О, нет, успокойся, дорогой! Это всего лишь семейное торжество по поводу твоего нового назначения. Маленький банкетик в честь коронованного спасителя Цивилизации.

Тиротон расплылся в довольной улыбке.

– Матильда, дорогая, ты меня опять незаслуженно балуешь. И не только желудочно…

– Вовсе нет, дорогой! Совсем нет! Я твоя жена и кому же, как не мне, положено лелеять и тешить твоё самолюбие! Честолюбие мужчин нуждается в поливе, как цветы в розарии. А честолюбие и самолюбие женщины всегда сыты карьеризмом её мужа.

Она сама разлила вино по бокалам.

– За тебя!

Они стоя выпили до дна.

– Забавно… – сказал Тиротон, подсаживаясь к столу и занимая руки столовыми приборами. – Скажи мне всё это кто другой, я бы, наверное, оскорбился, сочтя такую похвалу злой насмешкой или корыстной лестью. А от родной жены приятно слышать всё. Даже явную глупость…

– Ну не такая уж это и глупость, дорогой, если хорошенько разобраться, – возразила Матильда, не принимая по привычке последние слова на свой счёт. – Кандидатов на этот пост были сотни, а выбрали именно тебя. И почти единогласно!

– И всё-таки, любимая жёнушка, ты преувеличиваешь масштабы события, – нравоучительно начал Тиротон, начиная одновременно и трапезу. – Дело ведь не столько в способностях конкретного кандидата, сколько в его позиции. Просто я не поддался этой необъяснимой панике перед угрозой возможной инопланетной интервенции, и мои доводы в пользу лишь ограниченных мер безопасности оказались самыми убедительными. Наш народ любит считать затраты, а я свёл их к возможному минимуму.

– Ну а если ты действительно недооцениваешь противника, и всё может закончиться катастрофой?

– Зато ты его, похоже, переоцениваешь! – фыркнул Тиротом с полным ртом. – И даже в большей степени, чем мои оппоненты! – с возмущением добавил он, торопливо проглатывая, мешавший изрекать прописные истины кусок хорошо прожаренной ветчины. – Женщина не должна соваться в мужские драки. Это дело сильных, а не красивых! Матильда тактично и привычно промолчала, чувствуя, что слегка переборщила. Почти полвека замужества сделали её неплохим политиком в семейной жизни, однако поддерживать статус-кво на должном уровне ей удавалось далеко не всегда.

– Ты поддаёшься магии толпы, моя дорогая, – всё так же нравоучительно продолжил Тиротон, внимательно приглядываясь к незнакомому ему пока блюду под маринадом. – А толпа – это всего лишь Панургово стадо, и вся беда в том, что баранов в нём, чаще всего, бывает гораздо больше одного, поэтому оно распадается на множество отар, каждая из которых бежит за своим вожаком. И получается полный разброд, в то время как для гарантированной победы требуется, прежде всего, единство.

– А ты уверен в том, что твоя программа так уж надёжна? – робко прозондировала Матильда ситуацию.

– Я не сомневаюсь в её абсолютном успехе! – гордо заявил Тиротон, роняя на пол крошки и выпячивая из халата тощую грудь, покрытую седым мхом. – Вторжение должно было начаться шестого июля, а сегодня уже десятое! И где они, твои пришельцы?! Где?!

Он шутливо заглянул под стол, потом в вырез декольтированной кофточки жены.

– Да где же они?! Что-то я их не вижу! Даже в упор!

Матильда сердито, но не больно шлёпнула его ладонью по излишне шаловливой руке.

– Я совершенно серьёзно, а ты… Может, они просто сдвинули сроки или слегка переменили планы. Или даже они уже здесь, а мы этого просто не замечаем…

– Возможно. Но, скорее всего, нас элементарно запугивают. Берут, так сказать, на испуг. Однако мы – не робкого десятка планета! Мы уверены в своей мощи и всегда сумеем приструнить всякого, кто попытается нам угрожать! С помощью моей программы! Сбавляя накал страстей, Матильда помолчала, наливая мужу в чашку горячего чаю.

– Где они сейчас?..

Тиротон брезгливо усмехнулся в полупустую тарелку, как в лицо трусливому противнику.

– На сегодняшний день они даже дальше, чем были в момент своего наглого заявления! Струсили! А ведь утверждали, что их оружие невидимо, неслышимо и непобедимо! Каково?! Мы, конечно, прослушиваем Космос во всех диапазонах, но пока не заметили каких-либо отклонений от обычных показаний. Уверен, что это типичный блеф!

Матильда поставила на середину стола вместительную розетку с густым вареньем.

– Всё это – бумажные шутихи, милочка моя… – невнятно проговорил Тиротон, вторично вонзая опустевшую ложку в его малиновую сладкую плоть. – Ни атак, ни излучений, ни даже новых угроз. Мы им оказались не по зубам… Похоже, они ушли совсем. И ушли очень далеко. Запугивать тех, кто трусливее нас!

– Испугавшись твоёй непобедимой программы… – добавила Матильда для эффектности.

Тиротон с подозрением посмотрел жене в глаза, ища в них замаскированную насмешку, но там были только единомыслие и гордость. Если Матильда действительно тешила его честолюбие, то делала это весьма искусно и, главное, небезуспешно…

…– Может быть… Быть может… Будем не торопиться с выводами… Постов от авангардных с угрожающих сообщений нет пока…

– К Президенту пойдёшь сегодня ты?

– Нет нужды особой. Не ситуация экстремальная.

…– Д-о-б-а-в-и-т-ь е-щ-ё т-е-б-е? – спросила Матильда, видя, что чашка мужа опустела.

– П-о-ж-а-л-у-й-с-т-а, д-а, – не стал отказываться Тиротон от столь любимого им напитка. – У-д-а-л-с-я с-е-г-о-д-н-я ч-а-й т-е-б-е. В-с-ё и о-с-т-а-л-ь-н-о-е к-а-к.

…– Чепенья чехошь не?

Тиротон задавленно вздохнул.

– Сты я, тен, сибоспа… Юча лькото… – он тихонько прихлёбывал остывающий бальзам для его души, всё больше размякая.

– Зажердивайся не годнясе ыт, – традиционно попросила «Матильда», заранее зная, что просьба опять не будет выполнена.

«Тиротон» развёл тремя свободными руками.

– Виситза сие от немя не…

– Поминаю я, тственныйотве векочел ыт, он мода жнону ватьбы щеча…

– Чассей ен… Бедиться, жнону, сностьопа нимовала что…

«Матильда» встала из-за стола и принялась сдувать грязную посуду в мойку. «Тиротон» сидел, сыто нежась. Он не любил покидать кухню сразу после еды. Это был выработанный многими годами чревоугоднический ритуал частичного аскета. Он не злоупотреблял едой, но и не отказывал себе в её удовольствиях. И жена это прекрасно знала.

…– Машина придёт ско7о? – спросила «Матильда» как можно мягче. Она уже осторожничала и следила, чтобы в её речи трудно было найти намёк. У мужа в последнее время от сильнейшей нагрузки слегка барахлили и без того неважные нервы.

– Полча2а чере9.

– Дива8е на поле51.

«Тиротон» с сожалением встал.

– 8ет. Рас2лаблять2я нель9я мне.

– Хоче5ь ка2. Жда7ь те4я ско7ько во?

– Обы697 ка2.

– 9 жд985 бу32.

«Тиротон» благодарно чмокнул жену в колючую щёчку и пошёл переодеваться.

– 29765 18564, 798 12653… – замурлыкал он любимый мотив, вставая перед зеркалом, и начал завязывать на талии галстук, привезённый из поездки в Южное Полушарие. Объёмный рисунок ярко сверкал, играясь со своим отражением в волнистом зеркале.

…– 53764200 653 %? – спросила из кухни «Матильда». Она уже заканчивала с грязной посудой.

– 3: =?469… – ответил «Тиротон» лениво. Хорошая еда действовала на него расслабляюще.

«Матильда» вплыла к нему в комнату и критически осмотрела мужа изнутри наружу.

– !?# 56, – сказала она довольно. – ,?!

«Тиротону» была приятна похвала, но он не подал виду.

– /#-:?%/? – поинтересовалась «Матильда», глянув в себе на молекулярные часы.

– …//%! – успокоил её «Тиротон». Она всегда волновалась о том, чтобы он не опоздал на свою сверхответственную работу, хотя и сейчас времени было ещё с запасом.

–, /?

– # – ‘ /!?./:.

Они вяло просто переговаривались, плавно переходя на телепатию и убивая последние свободные миллисекунды.

…– №. =. «..:. % —.*. =.;…

–../… @.. ^.. (. %. <. #..?

–. amp;…*… /. -.

– !.. =.. (.*. +:…!

Наконец зазвучал ультразвуковой гонг.

«Тиротон» прощально отсалютовал жене оранжевым цветом, воспарил над полом, и сквозь входную дверь диффундировал в подъезд.

…– «…, – с гордостью подумала «Матильда», с журчанием перетекая в кухню. – …».

Как всякий любящий мужа положительный селективный монополь, она верила в свою вторую половину безоглядно. Верила в её проницательный ум, в её непобедимую силу, в её несравненную хитрость. Такие не проигрывают сражений, такие только побеждают!

Высота положения не избавляет от положения, когда можно оказаться не на высоте…