Текст книги "Тайны 'Семи грехов'"

Автор книги: Валерий Ильичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Выйдя на улицу, Косин не успел сделать и нескольких шагов, как чья-то рука хлопнула его по плечу. Косин вздрогнул и затравленно оглянулся. Перед ним добродушно улыбаясь, стоял толстяк, несмотря на жару, одетый в плотный серый костюм и коричневую жилетку. Вытирая мятым носовым платком постоянно потевшую лысину, толстяк маленькими поросячьми глазками цепко всматривался в лицо Косина.

– Ну что, молодой человек, там у тебя в чемодане? Да не ленись, покажи. Может быть вещь меня заинтересуют. Да не здесь, отойдем в сторону.

"На мента не похож. Наверное, перекупщик. А я боялся, что покупателя не найду".

Пройдя несколько шагов, свернули в подворотню и Косин раскрыл чемодан. Вытащив картину, толстяк небрежно вернул её на место:

– Мне лично эта вещь не нужна. Но есть среди моих клиентов любитель дешевой мазни. Он за оригинальными сюжетами гоняется. Могу купить для него. Тебе сколько в комиссионке приемщик предложил?

– Тысячу.

– Это он явно погорячился. Ну да ладно, рискну. Беру, но вместе с чемоданом.

Наблюдая как толстяк мусоля слюной короткие пальцы отсчитывает одну за одной сторублевые купюры, Косин не помнил себя от радости: "Как же легко все решилось. А для меня и тысяча – целое состояние. И не буду я покупать лотерейные билеты. Найду на что их потратить"

Быстро удаляясь к станции метро, Косин боялся, что толстяк передумает, окликнет его и предложит вернуть деньги. Он не мог даже предположить, что только что выручил мизерную, ничтожную сумму за картину, способную принести её владельцу состояние в полмиллиона долларов.

Не знал об этом и новый владелец "Семи грехов". Известный среди любителей антиквариата перекупщик по кличке Михеич зашел в будку телефона-автомата и, заглянув в записную книжку, быстро набрал номер:

– Алло, Филарет, хорошо, что ты ещё из Москвы не уехал. Ко мне приплыла одна интересная вещичка. Может тебя заинтересовать. Цена пустяшная: полторы тысячи рублей. Подъедешь? Ну так я жду на обычном месте.

Михеич довольно потер руки, рассчитывая получить навар с легко доставшейся ему картины.

Стоявшие неподалеку на углу улицы молодые люди, в байкеровских костюмах и черных косынках на головах внимательно смотрели вслед Михеичу, спешащему на казавшуюся ему выгодную сделку.

– Ты видишь, Себ, как плохо быть специалистом в одной области знаний. Этот толстяк, всю жизнь мечтающий разбогатеть, сейчас своими руками за бесценок отдает целое состояние.

– Он плохо разбирается в живописи?

– Нет, в ювелирном деле.

– Мы последуем за картиной и уедем из Москвы?

– Нет, сначала доведем до конца историю со студентом. Ждать осталось уже недолго: до завтрашнего утра.

ГЛАВА VI. БЛЕСК БРИЛЛИАНТОВ.

Телефонный звонок требовательно долетающий из кабинета, заставлял торопиться. Как назло, ключ не хотел вставляться в скважину замка. Наконец, сыщику удалось открыть дверь и он поспешно сорвал трубку, услышав голос дежурного:

– Алло, Кондратов, тут по делу задушенной старухи Флеровой, просится на прием адвокат Крохов Михаил Семенович,

– Вроде бы рановато воронью слетаться. У нас ещё задержанных по этому делу нет.

– Он говорит, что располагает важной для следствия информацией.

– Ну хорошо, сейчас я закажу ему пропуск. Пусть подходит к центральной проходной. Я его встречу.

Увидя нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу пожилого человека с профессорской бородкой и очках в золотистой оправе. Кондратов невольно почувствовал неприязнь: "Вот такие холеные типы готовы за большие деньги освободить от наказания самого гнусного преступника. Посмотрим, с чем он пожаловал, а то быстро вылетит у меня из кабинета."

Сопровождая адвоката по длинному коридору вдоль расположенных с обоих сторон дверей, Кондратов со злорадством наблюдал, как мрачнеет лицо юриста, подавленного суровой обстановкой знаменитого учреждения.

Заведя гостя в кабинет, Кондратов небрежно пригласил сесть на специально выставленный на середину комнаты стул. Некоторое время пристально разглядывал адвоката, следуя неписаному правилу: "В кабинетах МУРа даже свидетели должны чувствовать себя виновными".

Как хороший актер, выдержав долгую паузу с иронией поинтересовался: Ну, так чем мы обязаны вашему визиту?

Крохин поставил на колени светло-коричневый "дипломат" и, нервно барабаня пальцами по ручке, начал быстро говорить, словно боясь, что его прервут: Если позволите, то начну издалека. Я из семьи потомственных юристов: мой дед ещё при царе-батюшке был присяжным поверенным. После революции сохранил старые связи. Естественно с теми, кто не успел сбежать за рубеж. Одним из таких клиентов был Флеров. От деда юридическая практика перешла к отцу. В 1937 голу, ожидая ареста из-за своего дворянского происхождения Флеров составил завещание и передал моему отцу. Документ хранился в нашей семье долгие годы. После смерти Флерова отец показал мне пожелтевший от времени запечатанный сургучом конверт и пояснил: "Это завещание Флерова. Он знал тебя с детства. Ты сидел у него на коленях. Теперь его нет. Но вскрыть конверт мы не можем. Флеров поставил обязательное условие: завещание должно быть вскрыто лишь после смерти его жены Раисы Федоровны. Я кладу этот конверт в секретер. Если милейшая Раиса Федоровна переживет меня, то этот конверт вскроешь ты. Но только прошу: выполни неукоснительно волю моего покойного отца – твоего деда. Он очень дорожил репутацией честного юриста. Для него профессиональный долг не был пустым словом.

Крохин замолчал и, подрагивающими от волнения пальцами достал сигарету. Глубоко затянувшись, с явным наслаждением выпустил струйку дыма и затем продолжил: Сложилось так, что Раиса Федоровна намного пережила моего отца. И конверт вчера вечером пришлось вскрывать мне.

– Как вы узнали о смерти Флеровой?

– Не смотрите на меня с таким подозрением! Мне позвонила соседка Флеровой, которой Раиса Федоровна оставила мой телефон на случай своей кончины. Можете проверить.

– Не обижайтесь. Работа у нас такая всех подозревать – никого не пропускать.

– То, что вы сказали имеет свой диагноз: "Профессионная деформация".

– Знаю, читал. Ближе к делу, что было в завещании?

– Журналисты бы это назвали сенсацией. Дед Флерова после революции 1905 года, тонко уловив политическую нестабильность, решил спасти фамильные драгоценности. Он ухитрился спрятать три крупных бриллианта в картине "Семь грехов смертных".

– В раме?

– Нет. В короне "Гордыни" первый, третий и пятый камень не дешевые подделки из цветного стекла как остальные , а покрытые краской драгоценные камни.

– Вот это новость! Получается, тот, кто старушку пришил – не зря старался!

– Вот только он об этом, пожалуй, и сам не знает. О тайне кроме умершего четверть века назад Флерова никто не знал. Даже Раиса Федоровна ни о чем не догадывалась.

– Откуда это известно?

– Из завещания. Не хотел Андрей Петрович её в соблазн вводить, искренне считая, что дорогостостоящие камни способны принести беду. Он так прямо и указал в завещании. Можете сами убедиться. Я принес этот документ для приобщения к уголовному делу.

– Вы очень предусмотрительны. Подождите, я ознакомлюсь с завещанием. Может быть у меня возникнут ещё вопросы.

Прочитав и аккуратно вложив завещание обратно в конверт, Кондратов задумался: "Этот документ хранил тайну более шести десятков лет. Адвокат прав: убийца Флеровой не мог знать об этих камушках. Схватив картину наугад, он стал обладателем целого состояния, которое вряд ли принесет ему пользу. Надо будет пошуровать среди спекулянтов живописью, в надежде, что эта антикварная вещица где-нибудь всплывет".

Крохин по своему истолковал молчание сыщика:

– Я тоже был поражен изложенной в завещании историей спрятанных в картине бриллиантов. Их в 1867 году выиграл в карты прадед Флерова у пехотного капитана, предок которого обнаружил драгоценные камушки в ранце убитого француза при отступлении Наполеона из России. А уж кого тот ограбил – остается неизвестным. Зная о неправедном происхождении бриллиантов, Андрей Петрович был убежден, что они не принесут пользы владельцу. Потому и не открыл тайну картины любимой жене, желая оградить её от соблазна. Завещая драгоценности безликому и абстрактному государству, надеялся, что они больше никому не принесут несчастья. Но по его воле не получилось: исчезла картины. А жаль: мне хотелось взглянуть на эти бриллианты. Подумать только, их могли ставить на зеленое сукно ломберных столиков в картежной игре в присутствии таких азартных гениев как Достоевский и Толстой ".

– А вы, Крохин , оказывается романтик, несмотря на свою жестокую профессию. Впрочем, передав нам завещание Флерова вы поступили весьма разумно. Сейчас мой сотрудник отведет вас к следователю. Дадите, официальные показания. А если в будущем узнаете что-нибудь новое, то надеюсь, немедленно сообщите.

Оставшись один, сыщик нервно заходил по кабинету: "Скрыть факт наличия дорогих бриллиантов в похищенной картине не удастся. Через час об этом будут знать все управление. Значит, не исключена утечка информации. Криминальные структуры вступят в гонку за дорогими цацками. Я, пожалуй, даже поспособствую распространению молвы о лакомом кусочке. В первую очередь позабочусь, чтобы заманчивую новость узнал Дым. Он наверняка засуетится. А мы поудим рыбку в мутной воде. Риск, конечно, есть но в нашей работе без него не обойтись".

И Кондратов направился докладывать начальству о вновь открывшихся обстоятельствах по делу об убийстве Флеровой.

Незримо присутствующие в кабинете сыщика Анатас и Себ могли быть довольны: сыщик своим решением открыл шлюзы и заставил быстрее крутиться жернова их мельницы.

Себ довольно потер руки:

– А куда учитель, переместимся теперь?

– Поближе к студенту: основные события вновь развернуться вокруг него.

– А можно задать ещё один вопрос?

– Конечно.

– Почему мы так часто принимаем осязаемые земные формы, если можем быть невидимыми и без препятствий передвигаться во времени и пространстве.

– Ты-стажер. И я хочу тебе показать насколько беспечны люди. Им даже не приходит в голову что пролетающая мимо птица или ласково трущаяся о ноги кошка могут оказаться обличающими свидетелями их неблаговидных поступков. К тому же надо как можно быстрее познать и примерить на себя этот грубый физический мир, в котором ты будешь существовать и без устали трудиться в течение многих веков. Разве, оказавшись в теснине плоти, ты не почувствовал как бездна сладких греховных желаний гасят благородные порывы и понуждают жалких "царей природы" впадать в соблазн? Познавший семь нот их тайных желаний сможет выдувать из людских душ любые мелодии.

– Как этот сыщик из МУРа?

– Остроумно подмечено, Себ. Но только у нас с тобой больше возможностей и их надо научиться использовать.

– Я все понял. Но до чего же противно облекаться в эти уязвимые для болезней и страданий мерзкие оболочки!

– Кстати, тебе надо продумать до мелочей свой внешний облик для вскоре предстоящего визита к литератору. Ты должен произвести на него самое благоприятное впечатление. Задача ясна?

– Вполне. Не волнуйся, я не подкачаю.

– Тогда с сожалением покинем это учреждение, под названием МУР, где властвует жестокость и постоянно присутствуют страдание и страх.

К огорчению Себа отсутствие зрителей исключало изумленный восторг их мгновенным перемещением к офису Дыма. Именно отсюда должен был по замыслу Анатаса начаться новый виток зловещей гонки за заманчивым блеском старинных бриллиантов.

х х х Дым нервно метался по кабинету: "Прикормленный мной мент заверил, что сведения точные: всплыла картина, в которой спрятаны три крупных бриллианта. Надо принять меры к её поиску. Вот только смущает, что "Семь грехов смертных" пропали из дома, где нашел свой конец Желток. Очень уж зловещее совпадение. А наплевать: кто не рискует, тот не пьет шампанское. Надо опередить ментов, начать действовать".

Отбросив последние сомнения, Дым достал старую записную книжку и, найдя нужную страницу, набрал номер. Трубку сняли сразу после первого звонка.

– Привет, Семеныч. Это я Дым,

– О, какая нечаянная радость! Я уж думал вы совсем забыли больного старика. Вот умру, и не спохватитесь.

– Хватит прибедняться, Семеныч. Как говорят в Одессе, ты ещё насморк схватишь на наших похоронах.

– Ну вы меня уморили! Все подтруниваете над скромным оценщиком. Полагаю у вас, как у серьезного коллекционера ко мне заказ на какую-то конкретную вещь?

– Ты у нас догадливый! Есть у меня интерес к картине "Семь смертных грехов". Выполнена любителем в стиле древней иконы. Грехи олицетворяют нарядные дамы в париках и господа в камзолах Не встречалась?

Молчание в трубке затянулось. Семеныч лихорадочно прикидывал: "Сказать или нет? Дело, наверняка, не в этой любительской поделке. Скорее всего обидели какого-то авторитета, похитив у него картину. Вот братки и жаждут найти и наказать виновного. А мне с Дымом ссориться ни к чему. Возможно он уже что-то пронюхал о вчерашнем визите студента".

– А почему вы именно ко мне обратились с этим вопросом?

– Потому что, ты Семеныч в моем списке антикваров на первом месте. Я и другим собираюсь звонить по этому поводу.

– Не надо, не напрягай понапрасну людей. Был у меня вчера паренек с интересующей тебя вещицей. Но паспорт показать постеснялся. Сказал, что забыл дома.

Оценщик намеренно сделал паузу и Дым, с досадой спросил:

– Ну и что теперь? Продавец ушел с концами?

– Обижаете! Учуял я ваш интерес к этой безделице. На всякий случай заглянул в его студенческий билет. А разыскать Косина Виктора Сергеевича, учащегося в известном вузе – раз плюнуть.

– Давай, диктуй. Я записываю.

Отложив блокнот в сторону, Дым весомо предупредил: Семеныч, о нашем разговоре забудь. Не хочу конкурентов настораживать. Если картина у меня окажется – без вознаграждения не останешься.

– Я всегда ценил вашу щедрость. Можете на меня рассчитывать.

Положив трубку, оценщик болезненно поморщился: "Зачем мне ваши разборки, У меня и своих забот хватает".

О судьбе студента, выданного им людям Дыма, он старался не думать.

х х х Клык, заменивший подстреленного Серу, сидел за рулем "Джипа" и с беспокойством наблюдал за входом в институт: "Что-то Зев задерживается. Хотя осложнений быть не должно: ментовская ксива сработала профессионально. А вот, наконец, появился. Идет один. Это плохо: Дым приказал достать студента из-под земли."

Зев тяжело плюхнулся на заднее сиденье:

– Немного опоздали, ушел Косин после занятий. Но я узнал его адрес. Едем к нему.

– Ксива подозрений не вызвала?

– Нет, я сказал, что он важный свидетель по автодорожному происшествию и все поверили. Неужели моя морда с ментовской схожа?

– А сейчас и не разберешь, где мент, а где братки. И тех, и других обыватель боится.

– Ладно, Клык, поднажми. Нам упускать этого Косина никак нельзя.

В квартиру студента поднялись вдвоем. Дверь открыл сам Косин. Не давая ему опомниться, Зев сунул под нос удостоверение в красной обложке.

– На читай, недоумок, кто тебе пожаловал. Сам МУР насчет тебя беспокойство проявляет. Видишь, какой чести ты удостоился. Давай, договоримся по-хорошему. Где картина "Семь грехов", которую ты вчера в комиссионку притаскивал?

– Нет, у меня никакой картины. И о чем вы спрашиваете, мне непонятно.

– Ты я вижу простак: думаешь мы сейчас тебе поверим, уроним скупую мужскую слезу и уйдем? Дома есть ещё кто-нибудь?

– Нет, мать ещё с работы не пришла.

– Ну значит, у нас есть время. Давайте майор Клыков, приступим к обыску.

Уже через час, облазив шкафы и антресоли, боевики убедились, что картины в квартире нет. Встав посреди комнаты, Зев уставился на Косина: "Этот дрожащий щенок давно бы раскололся, если бы не страх перед возмездием за убийство. Здесь в квартире его дожимать нельзя: услышав крик и вопли о помощи соседи могут звякнуть в ментовку. Вывезем паренька за кольцевую дорогу и выбьем из него картину".

– Давай собирайся, Витек. Поедем в Управление. Там у тебя язык быстро развяжется.

Громилы вывели Косина из подъезда. Увидев "Джип" Косин насторожился. Его посадили рядом с водителем Заметив на указательном пальце вцепившегося в баранку водителя татуированный перстень, Косин запоздало догадался: "Это не менты, а уголовники. По крайней мере суд и тюрьма мне не грозят. А с этими братками надо попытаться договориться. Интересно куда меня везут? Машина направляется в сторону противоположному Центру. Это плохо".

Когда "Джип" выехал на кольцевую дорогу и свернул в лесопосадки, Зев спросил с наигранной ленцой: Надеюсь ты, Витек, уже все понял. О старушке-покойнице базара не будет. Это твои дела. Отдай нам картину и разбежимся. У тебя на размышление пять секунд.

Заметив как сидящий рядом бандит демонстративно снял руку с баранки и развернул корпус, готовясь нанести первый удар, Косин поспешно выпалил:

– Я её вчера продал барыге возле комиссионки за тысячу рублей.

– Что за человек?

– Невысокий толстяк в сером костюме, лысый. На кличку Михей отзывается.

– А это откуда знаешь?

– Окликнул его какой-то тип, когда он мне деньги отсчитывал.

– А золотые зубы у него заметил?

– Да, в нижней челюсти.

– Ну тогда, Зев, все в порядке. Знаю я этого барыгу. Вместе лет десять назад на зоне парились.

– Это хорошо. Подожди здесь, Витек, я доложу шефу и узнаю, что дальше делать. Эх, что-то из машины мобила не пробивается. Выйду на свежий воздух. Может оттуда дозвонюсь.

"Врет гад, не хочет, чтобы я слышал о чем разговор идет", – догадался Косин, со страхом наблюдая за боевиком.

Но ни один мускул не дрогнул на лице Зева, когда выслушав его сообщение, Дым приказал: Студента оставьте там навсегда. Он больше не нужен.

– Хорошо, а как быть с Михеем?

– Не хочу лишний шум поднимать. С Михеем придется договориться. Пусть Клык ему лапши на уши навешает. Разберитесь со студентом и найдите Михея. Жду новостей у себя в офисе. Постарайтесь управиться побыстрее.

Зев убрал мобильник в карман и неторопливо с показной ленцой направился к "Джипу". Косин с тревогой ловил каждое его движение. Сев сзади, Зев буднично сообщил: Шеф велел тебя привезти к нему. Но сначала заедем куда-нибудь перекусим. Ты, Клык, знаешь поблизости какую-нибудь харчевню поприличнее?

– Если я не ошибаюсь, через пару километров уйдем с кольцевой вправо. Там есть неплохая кафешка. Достань-ка Витек из бардачка атлас дорог. Я сверюсь по схеме.

"Ну вроде пронесло", – доверчиво подумал Косин, чувствуя как расслабляются напряженные от страха мышцы. И тут же накинутая сзади жесткая, легко скользящая петля туго сдавила ему горло. Сидящий рядом водитель ловко перехватил его взметнувшиеся вверх руки, пытающиеся ослабить удавку. Отчаянное сопротивление дергающегося в конвульсиях молодого крепкого тела продолжалось недолго.

Запыхавшийся от борьбы Клык сдавленно спросил:

– Куда жмурика денем?

– А тут прямо и выбросим. Не катать же его бесплатно. Еще на ментов наткнемся.

Выйдя из машины, Зев открыл дверцу и, подхватив обмякшее тело, вытащил его из салона. Протащив несколько метров в сторону, аккуратно положил свою жертву за чахлый, покрытый дорожной пылью куст.

Вернувшись к машине, пояснил: Здесь пешеходы не ходят. Так что его не сразу найдут. Поехали, Клык, к комиссионке. Дым приказал Михея без особой необходимости не трогать. Ты его знаешь – тебе с ним и толковать.

– Не волнуйся. В зоне он меня как огня боялся. Я и тут из него душу выну, если понадобиться.

– Ну тогда жми. Дым ждет нашего сообщения.

– А зачем шефу так приспичило добыть эту мазню?

– И догадываться не хочу. Меньше знаешь – дольше живешь.

– И то верно.

Согласно кивнув головой, Клык начал осторожно выруливать в сторону асфальтового покрытия кольцевой дороги.

Им повезло: Михей был на месте, выискивая цепким взглядом потенциальных продавцов и покупателей. Резко затормозив рядом с барыгой, Клык высунулся из окна и повелительно махнул рукой: Плыви сюда, разговор есть.

Узнав бывшего сокамерника, Михей похолодел: подобные визиты братков обычно сулили не прибыль, а опасные заморочки. Сев рядом с Клыком, он опасливо повернулся боком к громиле, вальяжно развалившемуся на заднем сидении. Выждав угрожающую паузу, Клык сразу перешел к делу:

– Ты меня знаешь: лишнего базара не будет. Сынок уважаемых людей из дома вещи таскать начал. Вчера загнал тебе картину "Семь грехов смертных". Его папаше эта картина по наследству досталась. Чтит он её как память о предках. Так что надо вернуть. Только не крути и не ищи на свою задницу приключений. Дело серьезное.

– Нет её у меня. Вчера же уступил по сходной цене Филарету.

– Что за человек?

– Он не из Москвы. Из небольшого городка, в соседней области. Прирабатывает там то ли служкой, то ли старостой в церкви. А может быть и в секте состоит. Только гриву как поп таскает. Иконами и картинами на религиозные темы интересуется.

– Адрес знаешь?

– Нет, слышал, что живет он один рядом с действующей церквушкой на берегу реки в собственном двухэтажном домике. Да его в маленьком городке все знают. Подъедете и спросите Филарета. Всякий покажет.

– Смотри, Михей, если что-нибудь утаил. Надеюсь ты понимаешь, что о нашем разговоре надо молчать. Авторитетный человек не хочет, чтобы о его сынке нехорошая молва пошла.

– Не беспокойся, Клык, у меня рот на замке. Ты меня знаешь. – Знаю, потому и предупреждаю. Ну что еще?

– Я вчера парнишке за картину тысячу рублей отвалил. Не возместишь ли убытки?

– Ну ты совсем обнаглел! Какие убытки? Ты что Филарету мазню за бесплатно уступил? Даже здесь урвать хочешь. Ну и кусочник!

– Ладно, Клык, не заводись. Это я так пошутил неудачно.

– Выкатывайся из "Джипа" и запомни, о чем я тебе говорил.

– Хорошо, только не волнуйся!

– Это не мне, а тебе волноваться надо. Смотри, если вякнешь кому-нибудь о нашей беседе.

Глядя вслед отъезжающему "Джипу", Михей облегченно вздохнул: "Дело тут явно в памяти о предках. Надо было предупредить Клыка, что Филарет хлестался, что его родной брат – местный уголовный авторитет и за ним серьезные люди стоят. Хотя возможно врал святоша, набивая себе цену из-за опасения, что его обманут или ограбят. Ну да не мое это дело. Пусть братаны сами меж собой разбираются. И так хорошо, что без потерь ускребся из опасного тухлого дела".

И заметив интеллигентного вида старушку, несущую подмышкой аккуратно завернутую в газету скульптуру, Михей поспешил перехватить её у входа в комиссионку.

ГЛАВА VII. ОПАСНЫЕ ВСТРЕЧИ.

Узнав о приобретении Филаретом "Семи грехов" Дым начал собираться в дорогу: "Камушки совсем рядом в трех часах езды на хорошей скорости. Их надо брать немедленно. Полагаться в этом деле ни на кого нельзя. Поеду сам. Помимо Зева и Клыка возьму с собой Кита. Бывший десантник в опасной поездке не будет лишним".

Отдав необходимые распоряжения, Дым подошел к сейфу и достал пистолет. На какое-то мгновение засомневался, надо ли ему лично участвовать в рискованном деле. Но заманчивый блеск бриллиантов заставил отбросить опасения. Положив оружие в карман пиджака, Дым направился вниз к подъезду, где его уже ожидала машина с боевиками.

х х х "Джип" в очередной раз взлетел на пригорок и внезапно, словно всплывший со дна озера мифический Китех, перед ними внизу в котловане предстал старинный русский городок. Низкорослые деревянные срубы и стандартные двухэтажные купеческие особняки вытянулись нестройными рядами к возвышающейся на холме возле изгиба реки церкви. Ее увенчанный крестом золотистый купол притягивал к себе живительную энергию склоняющегося к закату солнца, и тут же, удесятерял её силу, отражал и щедро рассеивал по всему городу лучи, несущие ласковое тепло. Сверкающие блики проскользнули сквозь лобовое стекло и заставили Дыма зажмуриться и, защищая глаза, выставить вперед ладонь. Тут же "Джип", словно спохватившись и желая уйти в тень, свернул с пригорка вниз и плавно вкатился на центральную улицу.

Дым кивнул Клыку: Держи курс на церквушку. Там и спросим, где обитает Филарет.

Машина остановилась возле железной ограды, окружающей церковь. Посмотрев на ворота запертые на большой амбарный замок, Дым приказал:

– Обойди, Зев, вокруг! Может быть найдешь у кого узнать про Филарета.

– Подожди, Дым, вон ковыляет с клюкой старуха. Наверняка регулярно на молитвы к попу как на работу ходит. У неё и спросим.

Зев высунулся из окна:

– Эй, мамаша, не подскажешь, где Филарета найти. Говорят, он тут в церкви не то староста, не то служка.

– Это кто же тебе такую несусветицу ляпнул? В церковь он верно, захаживает, свои и братца грехи отмаливает. Да и в церковном хоре иногда поет: голос у него зычный.

– Ну а где найти его можно?

– Иди вправо вниз мимо ограды. Там мосточек небольшой. Через него перейдешь и сразу в дом Филарета упрешься. На машине вашей туда не подкатишь. Придется пешком прогуляться. Небось, вы от его братца Князя посланники? Ох грехи наши тяжкие!

Старуха, постукивая клюкой, засеменила вдоль по улице, ворча себе под нос: "Раскатывают по земле русской жулики словно хозяева. Батюшка предупреждал, что приезжие все церкви в округе обчистили. Просил номера машин иногородних записывать. Я запомнила цифирки ихней машины. Прийду домой, запишу на всякий случай. Больно уж морды у этих в машине разбойничьи".

А Дым, уже не обращая внимания на неприветливую старуху, распорядился: Ты, Кит, пересядь за руль. Будешь нас страховать. К Филарету со мной пойдут Зев и Клык. Надеюсь полюбовно договоримся и особого шума не будет.

Кит встревоженно посмотрел вслед пробирающимся вдоль ограды боевикам: "Интересно, зачем им понадобилась какая-то картина. А впрочем, сообщу об этой внезапной поездке Кондратову в МУР – пусть он над этим голову ломает".

И Кит, склонив голову набок, блаженно прикрыл глаза, позволяя нервам расслабиться хотя бы на несколько минут.

А Дым, увидя неказистый деревянный дом, похожий на сельскую избу, самонадеянно подумал: "Филарет не богат. С ним легко будет договориться".

На стук в дверь долго никто не открывал. Наконец из-за двери раздался зычный бас:

– Кого Бог принес?

– Из Москвы мы, от Михея. Разговор есть.

После некоторого раздумья, хозяин громыхнув засовом, открыл дверь, впуская незваных гостей. Перед Дымом предстал высокий мужик с окладистой бородой в свитере и вязанных толстых носках вместо тапочек. Дым насторожился: "Взгляд у него острый, колючий, неприветливый. Больше на разбойника похож, чем на попа. Пожалуй, не так просто будет у него картину выудить.

Дым осмотрелся. Слабы свет, едва пробивающийся из-под зеленого абажура, свисающего с деревянной балки и освещал лишь середину комнаты. И Дым не сразу заметил в полумраке "Семь грехов", лежащих на краю стола. На противоположной стене висела икона Богородицы с младенцем. Дыму, на миг показалось, будто знатные дамы и кавалеры, олицетворяющие смертные грехи, прячутся в тени, избегая её немигающего взгляда."

Проследив за его взглядом, Филарет, сразу пресекая всякие попытки отобрать картину, строго предупредил:

– Если вы из-за неё сюда дальний путь проделали, то напрасно.

– Ну зачем же так сразу! Это фамильная реликвия у меня много лет в доме висела. А вот сынок непутевый...

– Меня это не интересует. Я вещь купил и расстаться с ней не хочу.

– Ты же ещё не слышал, какую цену я тебе предложу.

– Дело не в деньгах. Картина эта не церковная. А бесу на пользу сделанная. Вместо осуждения и отвращения к греху умы новообращенных смущать призвана. И подлежит такое святотатство уничтожению и преданию огню.

"Дело хуже, чем я думал. Этот фанатик способен по неведению сжечь полмиллиона баксов только потому, что ему не нравится сюжет картины. Сделаю последнюю попытку. Если откажется, то придется применить силу".

Дым достал из портмоне пять стодолларовых бумажек и эффектно развернув веером, положил на стол, рядом с картиной:

– Прикинь, что важнее: взять эти деньги на нужды храма и вернуть картину законному владельцу.

– Нет, забери назад свои деньги. Теперь я ещё больше уверился, что картину эту нечестивую надо уничтожить. И немедленно.

Дым решительно шагнул вперед: Мне очень жаль. Но вернуться в Москву без "Семи грехов" я не могу. Ты меня вынуждаешь применить силу.

К удивлению боевиков Филарет легко согласился:

– Это иное дело. Значит моей вины в пагубном влиянии этой мерзкой картины на прихожан не будет.

И Филарет, сделав приглашающий жест в сторону картины, отступил к противоположной стене. Больше не обращая на хозяина внимания, Дым шагнул к вожделенной картине. И в этот момент сзади до него долетело звонкое кляцканье передернутого затвора. Обернувшись, Дым увидел Филарета, держащего незваных гостей под дулом карабина.

"Здорово он усыпил нашу бдительность. Ствол у него по-видимому, за шкафом стоял. Теперь все осложнилось. Сейчас надо тянуть время".

Дым как можно беззаботнее рассмеялся:

– Ты, Филарет, забыл о несопротивлении злу насилием?

– Этот граф Толстой сам запутался и всем основательно заморочил голову. Вспомни, как Иисус Христос выгнал из храма торговцев и ростовщиков. А я более гуманно поступаю, даже пальцем вас не трогаю.

– Ну что ж и на этом спасибо.

Дым нарочито склонил голову в благодарственном поклоне: "Филарет неусыпно следит за каждым моим движением и не замечает как Клык незаметно сантиметр за сантиметром подбирается к нему с боку. Надо отвлечь его внимание".

И Дым, шагнув к картине слезно попросил:

– Дай хоть напоследок подержать в руках дорогую моему сердцу вещицу.

– Не тронь! Ну-ка отойди в сторону, – Филарет повел карабином в сторону, отгоняя непрошеного визитера от картины.

И этого мгновения Клыку хватило, чтобы подскочить к хозяину подбить снизу оружие. Палец Филарета непроизвольно дернул курок и пуля, расщепив дерево, ушла в потолок. Взревев от ярости, Филарет попытался ударом приклада отбросить от себя нападающего. Но тот изловчился и резко скрутив корпус, нанес ему хлесткий удар ребром ладони по горлу.

Глядя на бьющегося в агонии тело задыхающегося от нехватки воздуха хозяина, Дым с досадой упрекнул:

– Ты как всегда перестарался. Убивать было ни к чему.

– Иначе бы он нас тут перестрелял, как уток. Надо смываться. Вдруг выстрел кто-нибудь слышал.

Дым быстро схватил картину. С трудом удержавшись от желания немедленно вырвать из короны Гордыни драгоценные камни, стянул со стола скатерть и быстро завернул в неё свою добычу. Никому не доверяя драгоценную ношу отрывисто приказал: Уходим!

Обратный путь до машины проделали почти бегом. Сев рядом с водителем, Дым, стараясь не выдавать своего волнения, сказал как можно спокойнее: Теперь домой, да не гони, чтобы ГИБДД не прицепилось. Нам сейчас лишняя популярность ни к чему. Доберемся до Москвы, развезешь нас по домам и оставишь "Джип" на окраине. Потом пойдешь в ментовку и заявишь, что машину угнали ещё утром. А сразу не поднял шума, думая, что знакомые ребята подшутили. Это на случай, если кто-то в этом городке нашу тачку заприметил. Все ясно?