Текст книги "Три Мира Надежды"
Автор книги: Валерий Рыжов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
и картины прежней жизни поблекли, он почти не вспоминал ни об отце, который предал его, ни об императорском дворце, в котором у него уже очень давно не было ни друзей, ни доброжелателей. Более того, постепенно принц вдруг осознал, что жить ему теперь стало намного свободнее и лучше, чем раньше. Здесь не нужно было соблюдать все жесточайшие требования этикета (с каким наслаждением он отменит их, став императором!), следить за каждой складкой на одежде и говорить то, что нужно, а не то, о чем думаешь. И новые обязанности казались ему гораздо менее обременительными, чем прежние. Тяжелая работа на конюшне или в оружейной для здорового, полного сил и энергии подростка оказалась предпочтительнее невыносимой скуки официальных приемов.
А приготовленная в традиционной лерийской печи, а то и в походных условиях, пища, которую можно было есть, не думая о столовых приборах, а то и просто руками – вкуснее весьма сомнительных,
а порой и вовсе отвратительных блюд, которые в “приличном” обществе полагалось считать изысканными. И продуктов, которые кому-то в незапамятные времена пришло в голову назначить деликатесами. Айлэрн даже и не заметил, как привязался к своему воспитаннику. Много позже, уже придя к власти, Вигетир решил как-то подсчитать приблизительные расходы Айлэрна на свое содержание и к своему стыду понял, что барон тратил на него все свои, весьма скудные, средства. И, скорее всего, залез в долги, чтобы
у забытого отцом принца было все необходимое. Одни выписанные из столицы учителя (семь человек!) могли бы разорить кого угодно. Но тогда Вигетир совершенно не думал о деньгах и принимал все, как должное. Так прошло еще почти пять лет. И однажды рано утром в ворота замка постучал человек в запыленном плаще. Айлэрн разговаривал с ним наедине не меньше часа, потом пригласил к себе Вигетира.
– С некоторых пор многие стали говорить, что твой отец очень устал от бесконечных истерик новой жены, – сказал он. – Его все больше раздражали ее родственники. И он сильно разочаровался
в этом изнеженном никчемном уроде – твоем брате, Саррисе. Говорят даже, что в последнее время он часто спрашивал о тебе.
А теперь вдруг умер, очень неожиданно – два дня назад. Но официальное сообщение о его смерти будет опубликовано лишь завтра. Во дворце лихорадочно готовятся короновать твоего брата. Он удобен для всех. И ты – законный наследник престола, должен будешь присягнуть ему первым. Послы прибудут в ближайшее время. Эти шулеры считают, что все козыри у них на руках, и у тебя нет выбора. Отречение – или смерть.
Айлэрн замолчал.
– Ты знаешь, что они уже несколько раз пытались убить тебя, Вигетир? – внезапно спросил он. – Не отец – другие. Но у нас не Ленрелис – каждый человек на виду. После того, как я одного за другим повесил или утопил шесть наемников (последнего – полтора года назад), немного успокоились. Но теперь у них другого выхода нет. Они боятся твоего возвращения во дворец. Думают, будешь мстить. Сыграют ва-банк.
Вигетир растерянно молчал, чем рассердил барона.
– Чего стоишь, как пень? Говори, что собираешься делать? Хочешь этому сопляку присягнуть? Глядишь еще и герцогский титул себе выторгуешь – в обмен на первородство и честь.
– А что мы можем сделать? – тихо спросил Вигетир. – За ними сила всего нашего государства…
– Сдаешься, значит, – с нескрываемым презрением посмотрел на него Айлэрн.
– Нет, – выпрямился Вигетир. – Присягать брату я не буду. Это, конечно, не помешает им его короновать… Но торговать своими правами я не собираюсь. Им придется арестовать меня, законного наследника престола. Или казнить, если посмеют. Саррис станет императором, но власть его не будет легитимной.
– Да, арестовать или казнить они тебя не посмеют. Но и жить уже не позволят. Даже если отречешься – все равно, не сразу, но убьют. Поэтому ты не откажешься от своих прав. Мне надо уехать ненадолго. Никого не принимай и ни с кем не разговаривай без меня. Жди.
Айлэрн нанес визит Тигену, самому богатому банкиру города Нэлингем, столицы провинции Изенлейн.
– Ты ведь, конечно, уже все знаешь, Тиген, – с порога сказал он. – Иначе грош цена и тебе, и твоему банку. Мне нужны деньги. Очень много. Верну с большими процентами через пару недель.
– Или – Вы не вернете мне их никогда, – мученически глядя на Айлэрна, ответил банкир. – Я простой и законопослушный негоциант, господин барон. Мой дед и отец никогда не лезли в политику. И мне не советовали. Дело даже не в деньгах – голова дороже. Она у меня одна, если успели заметить.
– Не рассказывай мне сказки, Тиген. Твой дед никогда бы не вышел в люди и не разбогател, если бы боялся риска. И Ваша семья так и прозябала бы на мелких займах и ссудах местным бочарам и сапожникам. И теперь у тебя есть уникальный шанс превзойти деда. Такие возможности выпадают один раз в жизни. Если упустишь ее – потеряешь вообще все. Уже через три дня. Понятно? А твой донос, сам знаешь куда, еще и прочитать никто не успеет.
– Что Вы, господин Айлэрн, – побледнел банкир. – Какой донос! Вигетир – законный наследник престола, я же знаю об этом.
– Деньги дашь?
– Дам, – с трудом выдавливая из себя каждое слово, тихо сказал Тиген. – И, пожалуйста, никаких расписок, достаточно слова. Вы отдадите все, с процентами и в срок, я никогда не сомневался
в Вашем благородстве.
Посланники императорского Двора, на следующий день прибывшие в замок Айлэрна были неприятно удивлены количеством гостей и праздничной атмосферой, царившей в нем.
– Вы пришли вовремя, – широко улыбаясь, сообщил им Айлэрн. – У нас праздничный ужин, посвященный вступлению на престол нового императора – Вигетира. И памяти его отца, разумеется. Понимаем, что в Ленрелисе сейчас, вероятно, траур. Но мы живем
в провинции Изенлейн и, как бы ни велико было горе, традиции предписывают скрывать его и выказывать радость, ибо покойный сейчас стоит перед богами в Мире, лучшем чем наш. И печаль его близких может прогневать хозяев загробного Мира. Присоединяйтесь. Завтра поедете вместе с нами, в Ленрелис. Наравне со всеми примете участие в церемонии принесения присяги императору Вигетиру.
Послы с тревогой посмотрели на суровые лица провинциальных баронов, у каждого из которых клинок стоил больше, чем его замок со всем поместьем. Обратили внимание на старших офицеров гарнизона Нэлингема. Оценили присутствие всем известных пиратов, заочно приговоренных к смерти в Кинарии и Нарланде, проклятых колдунами Джеттена и посвященных в рыцари, лично покойным императором. А также рыцарей, ставших знаменитыми пиратами. После чего решили никому не показывать привезенный ими пакет с текстом отречения.
– Ведь Вигетир, действительно, является законным наследником престола, – шепотом выразил общее мнение глава делегации.
Похожий на небольшую, но вполне боеспособную армию отряд Айлэрна и Вигетира шел к Ленрелису. А в императорском дворце, не зная, что предпринять, метались сторонники принца Сарриса.
С каждым часом их становилось все меньше. Последние в панике бежали, когда главнокомандующий вооруженными силами Великой Лерии заявил, что вопросы престолонаследия не в его компетенции, и лично ему, в общем-то, абсолютно все равно, кто станет новым императором. И дрожащий от страха мальчишка в богатом камзоле встал на колени перед скромно и неприметно одетым Вигетиром. И целовал его руку – неумело и торопливо, словно боясь, что старший брат уберет ее от него. Вигетир назначил Сарриса на номинальную должность вице-короля Новой Лерии. И ему очень хотелось бы верить, что его смерть на этих островах два года спустя была случайной… Но он не может позволить себе верить в это.
“В конце концов, нас ведь было двое, а Великой Лерии был нужен всего лишь один”, – поежившись, снова, в который уже раз, подумал Вигетир.
Да, мальчишка умер не случайно. Как не случайно умер отец Сарриса и Вигетира. И как не случайно умер человек ставший воспитателем и вторым отцом Вигетира – за месяц до гибели брата.
И на поминальном пиру в честь Айлэрна бароны и пираты провинции Изенлейн громко смеялись и пели вперемешку боевые и похабные песни. А потом, по очереди, вставали из-за стола и, согласно древнему закону Сангиум, называли имя врага Айлэрна, голову которого они обещали принести сюда не позже, чем через месяц. Или заменить ее своей. Закон Сангиум предписывал хозяину пира дарить железо – если он принимал обещание мести. Или золото – если просил отказаться от нее. А закон Великой Лерии об умиротворении Изенлейна, принятый дедом Вигетира и подтвержденный его отцом, требовал немедленного ареста каждого из гостей. Император Вигетир, Верховный Судья, Неподкупный Хранитель Конституции и законов страны и гарант их безусловного и безоговорочного исполнения, улыбался и дарил золото. Не рекомендуемые древней традицией дешевые кольца, а осыпанные драгоценными камнями кубки из Нарланда, церемониальные шлемы из Кинарии и огромные блюда из Джеттена. Произведения искусства, каждое из которых стоило целого состояния – так велико было его желание сохранить мир в стране. А через три года издал указ, согласно которому потом приверженцам закона Сангиум сразу и без разговора рубили головы. Но тогда разговоры об этом, ставшем знаменитом, пире (этот сюжет теперь – излюбленная тема множества театральных пьес) потрясли Ленрелис. В слухах список имен и фамилий разросся до небывалых размеров, члены древнейших аристократических семей тряслись от страха и еще долго боялись поднять голову. Да, Вигетиру пришлось пройти через все это.
И вот теперь новая опасность… Онель не должна вернуться в Великую Лерию. Ее участь – навечно остаться на своей родине,
в Нарланде. В старинной усыпальнице древнего рода графов Энхейм. Не имеющий никаких оснований иррациональный страх
и желание сохранить власть любой ценой погубили Вигетира. И он все-таки подписал давно подготовленный секретный приказ. Это решение стало самой большой и страшной ошибкой императора за всю его жизнь. Воспитанница Талин все еще находилась под защитой Кэллоина, и в Нарланде ее было невозможно убить. Потрясенная ужасающей несправедливостью и ничем не спровоцированным предательством человека, которого она всегда уважала и, конечно же, не собиралась свергать, Онель, все-таки, придет в Лерию. Незримо ведомая, вспомнившей о своем предназначении Мист, светившейся от счастья обретения в этом Мире еще одного Настоящего Героя, пусть даже и женского пола, которому она может и имеет право помочь – чего и опасался несчастный Вигетир. И уже через сорок восемь дней, покинутый всеми, император останется один
в тронном зале своего дворца. Однако и тогда Онель будет готова сохранить ему не только жизнь, но даже и титул, и чисто символическую власть, будет просить о личной встрече, чтобы предложить самые мягкие условия почетной капитуляции. Но Вигетир не захочет смириться с позором и не посмеет посмотреть ей в глаза. Он примет яд, и Онель прикажет похоронить его в строгом соответствии с установленными законом процедурами, объявит в стране недельный траур. А еще через месяц станет императрицей Великой Лерии, первой за многовековую историю этой страны. Основательница новой династии будет покровительствовать наукам и искусствам, реформирует систему образования и сделает медицинскую помощь доступной всем. И теперь уже не Мист, а удивленный Кэллоин, будет во всем помогать ей. Через сто лет историки назовут правление Онель “золотым веком” Великой Лерии.
ЭТАН И РУТ. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ВЕРЛЭРИС
Цветов на этот раз было очень много. Слишком много. Самых разных. Большая светлая комната была просто завалена ими.
– Твоя работа? – недовольно посмотрела Этан на Рута.
– Люди Мария не подчиняются мне, – пожал плечами Рут. -
А ты находишься сейчас в его кабинете. Отсюда Кали две недели назад забрала тебя в Ленаар. Ты помнишь об этом?
– Еще бы! – вздохнула Этан.
– Они признали тебя. И даже согласились заключить новое соглашение с Орденом – как только узнали о твоей помолвке со мной.
– А кто я такая, чтобы признавать меня? Выпускница врачебной школы Ленаарского монастыря?
– Мы уже работаем над определением твоего официального статуса, Этан.
– Вы работаете. А моего мнения, как обычно, никто и спрашивать не собирается… Может быть, ты до сих пор не веришь мне, но я ведь собиралась лишь отомстить. И потом вернуться домой, в Ленаар. Отдохнуть там, подумать, как жить и решить, что делать дальше.
– Теперь уже ничего не поделаешь. Мы ведь с тобой уже говорили об этом. Ты знаешь, что случилось, когда Талин и Кэллоин отказались стать во главе нашей страны. Нельзя допустить это еще раз. И даже Кали тоже ждет от тебя именно этого.
Этан слегка покраснела и отвернулась. Кали в образе Талин… Юная светловолосая девушка в том Саду и в ее спальне!
“Я хочу принадлежать только тебе, Рут. Не напоминай мне об этом”.
– Есть еще одно неприятное дело, Рут. Называющие себя священными убийцами Кали… Так много их погибло, при выполнении моих приказов – в Ольвансе, Калгрейне, Хебере и здесь, в Верлэрисе… Мне очень трудно быть неблагодарной, но… Война окончена, и новому Сааранду эта секта не нужна, она будет объявлена вне закона. Тхаги познали вкус крови, они уже не смогут жить, как обычные люди, и поэтому должны умереть. Исчезнуть, словно их и не было. Быстро. Пока не успеют что-то понять и навредить. Последнее, что наши люди должны сделать тайно… Ты поможешь мне?
– Конечно, Этан. Я очень рад, что ты сама заговорила об этом.
Раздался деликатный стук в дверь.
– Какой-то человек уже два дня ждет Вас, Великая госпожа, – низко склонился перед ней бывший секретарь Мария. – Он хорошо одет, но ранен и неважно выглядит. Что мне передать ему?
Этан в недоумении посмотрела на Рута.
– Ладно, пригласите его, – немного подумав, сказала она. – Даже и не знаю, кто из знакомых может искать меня здесь.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел высокий мужчина, аккуратно придерживающий висящую на косынке распухшую левую руку.
– Витмирн? – изумилась Этан. – Что ты здесь делаешь? Ты
с ума сошел.
– Витмирн? – внимательно посмотрел на него Рут.
– К Вашим услугам, великий магистр, – поклонился он. -
Я приехал, чтобы Вы решили мою судьбу, леди Этан.
– Быстрее, подай мне нож, Рут. Что ты смотришь на меня так? Не видишь, какая у него рука? Надо срезать бинт и осмотреть рану. Помоги мне. Не жалко рубашку, капитан? Да, ведь, говорила же
я тебе, чтобы сидел тихо и не дергался.
– Моя жизнь принадлежит Вам. Я не смог усидеть на месте – явился, чтобы поскорее отправиться либо в тюрьму, либо на плаху.
–А, может быть, стать командующим военно-морскими силами Сааранда?
– Если Вы прикажете, леди Этан.
– Отчаянный ты человек, Витмирн. Ни меня не боишься, ни Лерию. Отравят ведь тебя хозяева или из-за угла убьют.
– В разведке Лерии работают прагматики, а не психопаты, моя Госпожа. И они мне не хозяева, поверьте мне. Я не являлся сотрудником этого славного ведомства, зарплату не получал, никого, кроме себя, не выдал и в дальнейшем предавать не собираюсь.
А теперь лерийские послы привезли в Верлэрис договор о мире, сотрудничестве и дружбе с Саарандом – на необычайно выгодных для Вашей страны условиях. Он немедленно будет ратифицирован нашим парламентом. И потому я не могу считаться изменником. Да, я по мере своих сил помогал властям своей страны, и никогда не отказывался от их помощи. А теперь хочу работать только
с Вами. В Лерии, конечно, будут удивлены, но привыкнут и скоро оценят перспективы и удобства официального сотрудничества
с хорошо знакомым и вполне адекватным человеком.
Рут обеспокоенно посмотрел на него и Этан.
– Ты считаешь, что ему можно доверять? И уверена в этом?
– Я конечно не так опытна, как, ты, Рут, но пытаться обмануть меня – это, все же, не самая лучшая идея, поверь мне. Да, Витмирн? Ты решил довериться мне, потому что возвращаться тебе некуда и не с чем. Рассчитывал, был уверен, что я предложу тебе службу. Не обижайся, благородство – вещь хорошая и я ни в коем случае не отказываю тебе в нем, но, ведь, и жить как-то надо. Не беспокойся ни о чем, я полностью доверяю тебе.
– Я до конца жизни буду предан Вашей будущей жене, великий магистр, – спокойно сказал Витмирн.
– Предан лично Этан… А Сааранду? – спросил Рут.
– Извините, но разве сейчас это не одно и то же?
– Посмотри на его руку, – перебила их Этан. – Что ты скажешь, Рут?
– Ты уже сама сделала все, что нужно. Я бы, конечно, посоветовал посадить его под замок дней на десять – чтобы он не бегал, лечился и режим соблюдал.
– Можно, конечно, и так, но я не уверена, что в квалификации тюремных врачей Верлэриса.
Она снова вызвала секретаря.
– В больницу Ленаарского монастыря его, срочно. К доктору Эмину. Я уже много лет хорошо знаю его и он тоже должен меня помнить.
Секретарь склонил голову и сделал приглашающий жест.
– Мне не нужны однорукие адмиралы, Витмирн, – сказала Этан. – Не подумай ничего плохого, просто боюсь, что соседи смеяться будут. Явишься сюда после полного выздоровления. Не будешь подчиняться назначенному тебе врачу – в течение 24 часов вышлю из Сааранда.
– С этой минуты я без раздумий и беспрекословно готов выполнять любые Ваши приказы, моя прекрасная леди Этан, – ответил Витмирн и, поклонившись, вышел из кабинета.
– Господи, и этот туда же, – с досадой посмотрела на Рута Этан. – Всю жизнь мне теперь мучиться и на виду быть?
– Ты скоро привыкнешь, Этан, – сказала возникшая перед ней Кали, – Что касается тхагов… Их жизни изначально были подарены тебе. Десять лет назад они появились по моей воле лишь для того, чтобы стать твоим орудием в Сааранде.
Полуобняв стоявшую перед ней девушку, она улыбнулась и погладила ее по плечу.
– Не переживай, Этан. Все эти “бешеные”, фанатики и экстремисты – везде и всегда они, словно ниоткуда, являются вдруг на зов человека, способного использовать их. И потом уходят в никуда – как только их хозяин добивается успеха. Они считают себя Избранными, героями, особенными людьми, но на самом деле – это всего лишь хворост для разжигания огня смуты, расходный материал всех гражданских войн и революций. Ты очень хорошая ученица, Этан, и поэтому сейчас сама, без посторонней помощи, поняла это. Я горжусь тобой.
– Времени осталось мало, – совсем другим, деловым тоном, обратилась богиня к Руту, – Ты должен активизировать процесс переговоров и поторопиться с официальным признанием Этан повелительницей Сааранда. И не смей трогать ее до свадьбы. Понятно? Ладно, молчи. Выйди за дверь, на две минуты оставь нас.
Этан настороженно смотрела на нее. Сердце стучало в грудной клетке как тогда – во время первой встречи.
“Неужели опять? Я больше не хочу вот так подчиняться тебе. Не надо. Только Рут. Не трогай меня. Талин… Пожалуйста”.
Богиня с улыбкой покачала головой. Десять лет назад она пришла в этот незнакомый ей Мир – неиспорченный, юный и прекрасный. Щедро проливающий свою кровь и не знающий страха смерти. Как волнующе и приятно было подчинить его себе, словно помолодеть на тысячи лет в потоках свежей крови, заливающей большие города и малые села… И что потом? То же, что везде
и всегда. Равнодушие, тоска и скука. Ничего нового. Все уже было. Когда? Вчера или сто веков назад? Какая разница. Вечное проклятие богов и бессмертных. И к этому новому Миру она уже почти потеряла интерес, когда вдруг увидела Ее. Маленькую одинокую девочку, которая не знала предела своих возможностей и была готова на ВСЕ ради своей смешной игрушечной мести. Ничто не угрожало ей сейчас, любимый учитель заменил ей погибших родителей, она была одета, сыта, весела и даже счастлива. Но Кали знала, что огонь, зажженный в ее душе смертью Белернина, не угас, он обязательно вспыхнет вновь и сожжет всех, кто встанет на пути этой такой всегда скромной и невинной девочки. И тогда…. И Кали дождалась своего часа – однажды Этан тоже смогла увидеть ее. Какой странный и какой редкий подарок судьбы – даже для нее, всесильной и всепроникающей богини, Госпожи смерти, стоящей позади всех проявленных Миров.
Стройная светловолосая девушка осторожно обняла потупившуюся Этан, коснулась губами ее волос, поцеловала в щеку.
– Моя хорошая милая девочка, спасибо тебе, – тихо прошептала она. – Обязательно будь счастлива. Мы с тобой договорились? Обещаешь? Ладно? До свидания, Этан.
КЭЛЛОИН В НАРЛАНДЕ
Кэллоин не был на родине уже десять лет и, честно говоря, думал, что вряд ли у него когда-нибудь возникнет желание посетить ее вновь. Все это было с ним очень давно, в прошлой жизни, и какой смысл ворошить старые воспоминания? Везде и всюду видеть последствия ошибок своей молодости? Травить душу мыслями
о несбывшемся? Но теперь, после долгих раздумий, все же решился посетить Нарланд, чтобы повидать Алева и, самое главное, познакомиться с таинственной Мист. Так получилось когда-то, что он сам привел сюда из Мира за белым зеркалом Кали. Теперь же вслед за Алевом оттуда пришла другая богиня – весьма воинственная и не признающая компромиссов. Кэллоин никак не мог забыть слова Кали, и ему было очень не по себе, когда он думал теперь
о будущем своего Мира. Алев очень обрадовался встрече с ним, Мист казалась приветливой, но сразу же насторожилась, говорила мало – больше слушала и явно сама изучала его. Молодая и красивая, здоровая и сильная, умная и уверенная в себе женщина. Как хороша она была – во всем, не только внешне. И вела себя Мист именно так, как было нужно, чтобы сразу же понравиться Кэллоину. Она безупречно играла роль идеальной супруги, демонстрируя послушность мужу и безоговорочное уважение к нему. Но каким-то волшебным образом всем сразу же становилось понятно, что Алев исполнит любую прихоть, любой каприз жены и выполнит любое ее желание. А желала она… Мист не говорила об этом вслух, но Кэллоин умел слышать не только ушами. Мист желала подарить этот Мир любимому мужчине. В этом не было никакого сомнения. И этот подарок будет преподнесен ею независимо от желания Алева. Мист заставит его идти дальше и дальше, пока не добьется своего или не погибнут они оба.
“Как же мне быть с тобой? – глядя на нее, думал Кэллоин. – Что не так? Он ведь тоже любит тебя. У вас есть все. Чего же не хватает тебе, чтобы просто быть счастливой? Ты не можешь иначе? Или просто не умеешь? Кажется, я понял, Мист: ты не привыкла к счастью, или забыла о нем, отвыкла за две тысячи лет страданий
и одиночества в обычном и слабом земном человеческом теле. Но теперь ведь можно! Позволь себе это, я прошу тебя!”
Кэллоин был уверен, что Мист слышит его сейчас. Он мысленно осторожно коснулся ее маленькой, никогда не бывшей беременной, матки и Мист вздрогнула, словно могла ощутить это несуществующее прикосновение.
“Боже мой, Мист, ты же никогда не была матерью. И никогда не чувствовала себя женщиной! Даже сейчас. Ты просто ничего не знаешь и не подозреваешь об этом. И не можешь, не хочешь, не стараешься получить то, что твой Алев так стремится дать тебе”.
“Делай со мной, что хочешь, я не боюсь боли”, – это сказала ты Алеву перед тем, как в первый раз познала его?
“И буду терпеть”, – этого ты ему не сказала, подумала про себя. И мысленно говоришь эти страшные фразы до сих пор перед каждой близостью с ним?
Притихшая Мист, не отрываясь, смотрела на него.
“Быть с ним – это не обязанность, Мист. Как же объяснить тебе это? Не надо с самого рождения чувствовать себя обреченной на смерть и страдания. Хватит приносить себя в жертву. Хоть сейчас не умирай, не успев родить ребенка. Твоя матка тоскует по плоду, но ты не позволяешь ей принять его. Почему? Сколько можно ждать? Пусть это случится сегодня. И разреши сейчас себе полностью отдаться ему, твоему мужу, не запрещай себе ничего. Подари ему себя, а не изображай покорность. Это можно, это не стыдно, Алев будет очень рад и не осудит тебя, поверь мне. Пусть эта ночь станет для вас самой лучшей за все ваши жизни. Не одна ночь. В Нарланде не случится ничего, пока я гощу у вас. Ты слышишь, меня, Мист?”
Мист растерянно и странно посмотрела на мужа.
“Да, не стоит ждать ночи, я понимаю”.
– Я немного устал, – изображая смущение, сказал он. – Возраст уже… Не обидитесь, если я отдохну немного?
Кэллоин не стал возражать против парадных покоев: зачем ставить в неловкое положение людей, желающих продемонстрировать свое гостеприимство? Но об отдыхе не могло идти и речи. Не ошибся ли он? И что делать, если все же ошибся? Он думал об этом весь вечер и не спал всю ночь. А утром дверь в его спальню распахнулась и вошла Мист.
– Что ты сделал со мной? – тихо спросила она. – И зачем ты это со мной сделал? Отвечай быстрее, пока не проснулся Алев.
– Ничего, Мист, – так же тихо ответил Кэллоин. – Как могла ты подумать об этом? И разве я бы смог? И посмел? Ты все сделала сама сейчас. Я просто сказал тебе, что это возможно. У тебя получилось?
– Странный вопрос, Кэллоин, – неприязненно глядя на Мист, сказала Кали. – Ты посмотри на нее и на ее ауру! Еще как получилось! И она теперь очень хочет, чтобы это случалось с ней как можно чаще.
– Так вот, значит, кто стоит у меня на пути! – жестко сказала Мист. – Тебя никто не звал. И ты не вовремя. Зачем ты явилась сюда, Кали?
– Я всегда прихожу без приглашения, моя дорогая. Ты не забыла об этом?
– Да, ну, как же, богиня смерти! – презрительно усмехнулась Мист. – Но тебя же, на самом деле, здесь нет! Ты не пожелала выбрать себе аватар и по-настоящему придти в этот Мир. А я не погнушалась воплотиться здесь в этом маленьком и слабом теле. Думаешь, я не смогу справиться с этой девчонкой?
В первый раз Кэллоин увидел, как в глазах Кали вспыхнуло пламя.
– Я уничтожу и тебя, и его, если по твоей вине с головы моей Этан упадет, хоть один волос!
Кэллоин быстро встал между ними.
– Никто никого не убьет и войны не будет, – сказал он, обращаясь к Мист. – Потому что этой ночью ты, наконец, разрешила себе забеременеть. Ты же не обычная девушка, прислушайся к себе, неужели не чувствуешь это? Ты ведь не захочешь вытравить этот плод?
Побледневшая Мист отрицательно покачала головой.
– И не захочешь оставить своего ребенка, первого за все эти тысячи лет, с чужими людьми? Не захочешь, чтобы он стал сиротой, если погибнешь ты? Или Алев?
– Ты обманул меня…
– В чем, Мист? И, скажи, разве ты не рада? Посмотри в свою душу и ответь мне.
Мист промолчала
– Дай этому ребенку родиться и вырасти, не торопись.
– Если Она, ее Ученица, придет сюда, я буду защищаться. Сражаться уже не только за себя. И не за мужа. А за Него, своего ребенка. Передай ей это, – своей тонкой рукой Мист указала на Кали.
– Я прекрасно слышу тебя, Мист, – устало сказала Кали. -
И, поскольку Этан не придет, думаю, что это в моих интересах – если ты успокоишься сейчас, хоть на время. Желаю тебе родить здорового ребенка, потом еще одного, и быть счастливой с мужем.
– Значит, Этан больше не желает войны? – быстро спросил Кэллоин. – Не так ли?
– Девочка тоже влюблена и мечтает о счастье. Таком же, как
у тебя, Мист. Ты хочешь помешать ей?
– Нет, – сказала Мист, и посмотрела на дверь. – Алев уже проснулся и может придти сюда, мне пора. Я оставлю вас одних, извини, Кали. А ты обещал мне немного погостить у нас, Кэллоин. Надеюсь, ты помнишь об этом?
– Да, – коротко ответил Кэллоин.
– Спасибо, – слегка наклонила голову Мист.
Она взялась за ручку двери, но задержалась, не открыла ее.
– Я все время думаю о том, что ты рассказал нам вчера о Талин, Хельги и Вериэне, – тихо сказала она Кэллоину. – Эта история достойна стать сюжетом великой норманнской саги. Но нет жанра труднее – потому что нельзя ничего выдумывать, подстраиваясь под ожидания и вкусы людей, которые услышат или прочитают сагу. Нужно говорить правду, не очерняя врагов, и не щадя героев. И настоящую, вызывающую доверие, берущую за душу и живущую в веках сагу может написать только человек, который все видел собственными глазами. Или, хотя бы, услышал об этом из уст одного из главных героев, как ты, Кэллоин. А я… Ты не возражаешь, если с твоих слов я напишу небольшое стихотворение о Талин? И о том, что было на самом деле?
– Конечно, нет. И буду очень рад. Ты напишешь прекрасные стихи, я уверен в этом.
– Да, ты напишешь их, Мист, и твое стихотворение станет одной из жемчужин поэзии этого Мира, – сказала Кали. – Однако не жди, что читатели безоговорочно поверят тебе. Это будет всего лишь одна из многочисленных версий событий тех лет, не более. Потому что подавляющему большинству людей нужна не правда,
а красивая сказка. Нет, не подумай, я вовсе не возражаю против стихов, но ты должна знать об этом.
– Я знаю, – кивнула Мист. – Но это не имеет значения. Я напишу о Талин правду и у людей будет выбор. Пусть решают сами.
И Мист медленно вышла, осторожно закрыв за собой дверь.
– Терпеть не могу этих сладких соплей, – поморщилась Кали. – Ну, что тут можно сказать? Браво, Кэллоин. Ты, наверное, очень доволен собой? Все-таки превратил написанную мной высокую трагедию в сентиментальную мелодраму?
– Я бы очень хотел теперь увидеть твою Этан, богиня.
– Это еще зачем? Боишься, что она не обойдется без твоей помощи? Или не доверяешь мне? Думаешь, что я убью ее или Рута? Как-то помешаю? Испорчу ей жизнь? Хватит все время вспоминать о Талин. Я уже не могу остановить их. Поэтому не беспокойся, недолго осталось.
– Я просто хочу посмотреть на нее, когда вернусь в Сааранд.
– Ладно, Кэллоин. Увидимся позже, на горе Нами, – ответила богиня, и исчезла из спальни.
– А вот теперь, кажется, я, действительно, очень устал. Даже странно, – сказал сам себе Кэллоин. Не раздеваясь, он лег на кровать и уснул до обеда.
ЭТАН И РУТ. НАЕДИНЕ
Не считая Этан и Рута, тридцать семь человека пришли в этот день в храм Светлой Богини Священного леса – нет, конечно, не главный, что в провинции Ленаар. Высшие чиновники воссозданного всего десять дней назад единого государства Сааранд, члены вновь образованного Совета магов и руководители Ордена не могли позволить себе сейчас покинуть Верлэрис. Проще было вызвать в столицу губернаторов и комтуров провинций. Приглашены были также послы и консулы сопредельных государств. Этан очень не хотела придавать церемонии официальный характер и теперь жалела, что брак с Рутом не был оформлен раньше – в Ленааре, Аноре или Шайенне. Она до сих пор не привыкла постоянно быть на виду, ее смущали и раздражали полные любопытства взгляды посторонних людей, и чувствовала Этан себя не вполне уверенно. Но приходилось держаться и терпеть. Только ее согласились признать правительницей Сааранда люди Рута и Мария. Брак Этан и Рута рассматривался всеми как акт окончательного примирения противоборствующих сторон и единственное, что она могла сделать, постараться хоть как-то ограничить масштабы этого мероприятия. Тем не менее, именно сейчас, сразу после проведения ритуала, планировалось, пусть уже и являющееся формальным, окончательное подписание нового Союзного договора, экземпляры которого будут вручены приглашенным послам. Они, в свою очередь, передадут Этан обновленные верительные грамоты. В строго установленный час все должностные лица страны, включая Этан, будут приведены к присяге на верность новому Сааранду, и этот день отныне будет отмечаться, как государственный праздник. Нервно сжимая ладонь Рута, она стояла рядом с ним, в непривычном новом платье, обнаженными плечами и лопатками ощущая каждое дуновение по-летнему теплого ветра и щекочущие взгляды собравшихся мужчин. И была похожа на мраморную статую изящной и стройной юной богини, сошедшей с алтаря какого-то неизвестного людям храма. С детских лет к своей внешности Этан относилась более чем критично, и до сих пор не понимала, что интересного для себя нашел в ней Рут. Но сейчас, почти в панике анализируя ауры этих, стоявших рядом людей, она вдруг впервые
