Текст книги "Иероглиф счастья"

Автор книги: Валери Стайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Главные ворота Запретного города, украшенные портретом Мао Цзэдуна, выходили на обширную площадь Тяньаньмэнь, окаймленную по бокам зданиями парламента и исторического музея. На этой площади в период "культурной революции" собиралось на митинг по миллиону хунвэйбинов – малолетних "красных охранников", славящих своего великого и гениального кормчего и обещавших ему "вдребезги разбить собачьи головы" бесчисленных внутренних и внешних врагов Китая. Теперь на этой площади будет стоять мавзолей бывшего вождя китайского народа, создателя Китайской Народной Республики.

А вокруг Императорского города раскинулся старый Пекин – огромное скопище безликих одноэтажных серо-кирпичных домов под серыми крышами, окруженных столь же серыми глухими стенами. Этот тусклый городской агломерат рассекался на квадраты ровными широкими улицами, идущими точно с севера на юг и с востока на запад, и произвольно пронизывался вдоль и поперек бесчисленными узкими кривыми переулками. И над всей этой серой массой доминировала белая буддийская ступа на высоком искусственном холме в парке Бэйхай.

За пределами старого города быстро рос новый, многоэтажный, в котором преобладали стандартные блочные и кирпичные коробки домов социалистической архитектуры, строго утилитарной и без надстроечных излишеств.

Номер в гостинице "Миньцзу" оказался довольно комфортабельным и даже более современным, чем старые английские номера в шанхайском отеле "Хэпин", где холодная и горячая вода в ванной текла не смешиваясь, из отдельных кранов. Она вытащила вещи из двух больших дорожных чемоданов и развесила их в шкафу. Как изменился ее багаж за последние годы! Насколько меньше и проще был необходимый минимум вещей у студентки по сравнению с аналогичным минимумом деловой женщины.

Окно ее номера выходило на проспект Чананьцзе. Из него открывался вид на довольно приземистые окрестности и кишевшую внизу людскую жизнь. Больше всего Сюзанну поразило редкое автомобильное движение и чрезмерное обилие велосипедистов. В машинах горделиво восседала в основном чиновная знать, новые коммунистические мандарины. Марки машины варьировались в зависимости от ранга чиновника. На престижных иномарках – "мерседесах", "вольво" и "ситроенах", естественно, крупные иерархи, а те бюрократы, что попроще и пониже чином, – на скромных отечественных "шанхаях". Самые великие, чванливо напыжившись, следовали по высоким государственным делам на отечественных бронированных лимузинах "хунци" – "красное знамя". По бокам этот автомобильный ручеек окаймляло многомиллионное половодье велосипедистов, в часы пик захлестывающее все магистрали и улочки города. И тогда отдельные автомашины, как слоны, медленно и величественно брели среди этого понуро-усталого велосипедного стада.

А над всем этим архитектурным и сословно-иерархическим великолепием как огромное облако, накрывавшее всю столицу, висело густое зловоние от бесчисленных общественных туалетов, от множества открытых выгребных ям, от миллионов редко моющихся тел и их заношенной, потной и грязной одежды, в которой они и работали, и спали.

Несчастная страна ее соплеменников, которым отчаянно не повезло в прошлом с социальным выбором, с тем выбором, который сделали за них ее более удачливые и жестокие правители. Страна, которая наконец осознала, что ее завели в тупик, откуда надо выбираться, и которая теперь нащупывает свой новый путь в будущее. И на этом пути найдется место и Сюзанне с отцом. Они постараются хоть чем-то помочь своей исторической родине, своему многострадальному, талантливому и трудолюбивому народу, который, может быть, наконец выберет правильную дорогу и пойдет по ней ускоренными, семимильными шагами.

После Шанхая у нее уже накопился определенный личный опыт общения с коммунистической бюрократией, который вполне может сработать и в Пекине. Да и встреча в "змеином" ресторане с местным шанхайским чиновником оказалась весьма полезной. Правда, пришлось вытерпеть, преодолевая отвращение и брезгливость, его потные, липкие руки на своих коленях, его похотливые, гнусные взгляды и ухмылки, его откровенные намеки и похабные речи. Ей удалось внушить этому сердцееду, что она просто тает от счастья и сгорает от желания провести с ним незабываемые полчаса где-нибудь на потертом кожаном диване в служебном кабинете. Но, к величайшему сожалению, не сейчас, но как-нибудь потом, при следующей встрече, из-за извечных женских, чисто технических проблем. Весьма некстати, но что поделаешь. Ничего страшного, всего лишь очередные месячные неприятности. Прости, дорогой, и жди меня! Надейся и жди!

Как говорится, чего не сделаешь ради успеха в делах, если нет других способов. Неизбежная дополнительная нагрузка деловой женщины, с чем ей не раз приходилось сталкиваться и в самой Америке. Самцы всегда предпочитают смешивать бизнес и секс. Но этот самец дал ей координаты своего высокопоставленного родственника в Пекине и рекомендательное письмо к нему. Видимо, благодаря этому родственнику и сам получил теплое место в Шанхае. И пообещал навести справки о ее пропавшем дяде. Так что на первое время план действий намечен. А попутно надо использовать имеющиеся возможности для осмотра древней столицы Поднебесной. Ну хотя бы посетить сам Императорский город, храм Неба – "Тяньтань", загородную летнюю резиденцию императоров Ихэюань, съездить за город, чтобы пройтись по кусочку Великой китайской стены. И, естественно, изучить как специалист основные торговые центры – улицы Ванфуцзин и Люличан, а также сеть универсамов для простонародья.

Она вдруг почувствовала сильный голод. Ресторанная, чисто китайская еда в поезде была неплохой, порции даже слишком обильные, сервис безукоризненным, но прошло уже много времени с тех пор, когда она положила в изнеможении куайцзы палочки для еды – рядом с тарелкой. Пора бы и подкрепиться. Гостиничный справочник предлагал на выбор два ресторана, с китайской и западной кухней, оба на первом этаже. Причем даже говорилось о возможности организации танцевальных вечеров. Конечно, это не американские дискотеки, но уже прогресс, так сказать, будущий прообраз культурных преобразований. Вот уж действительно начало духовного разложения в "коммунистическом раю", проникновение пагубного и тлетворного влияния Запада.

После недолгих размышлений она все же выбрала западную кухню, для большей гармонии и баланса в организме и в пику местным леворадикалам. Быстро сняла дорожный костюм, приняла душ и переоделась для "выхода в свет" в хлопковый ворсистый блузон, подпоясанный кожаным ремнем, длинную шерстяную юбку и туфли.

Зал ресторана был полупустым. Среди публики явно преобладали заезжие западные коммерсанты и какие-то функционеры из стран коммунистического блока. Сюзанна выбрала себе столик у окна, спиной к входу, и заказала фруктовый салат, бифштекс с гарниром, мороженое со взбитыми сливками, а также – в виде великодушной уступки Китаю – бокал шаосиньского вина.

В разгар трапезы она услышала, как в зал ввалилась шумная компания. Судя по говору, явно соотечественники. Она повернула голову, и... О Боже!.. Кто бы мог подумать!

Среди группы громкоголосых и жизнерадостных мужчин, похоже уже хлебнувших немало "огненной воды", и сопровождавших их не менее оживленных и раскованных дам выделялись сразу два знакомых лица. От неожиданности она оцепенела, не зная', как реагировать. Просто привстала с кресла и молча уставилась на них. Первой нашлась Лорелея Гофмайер. На ее лице вначале появились признаки узнавания, потом сомнения и недоумения, быстро перешедшие в искреннюю, бурную радость.

Она толкнула локтем своего спутника и закричала:

– Это же Сузи, из Наньда, помнишь? С этими словами Лора устремилась к ней и заключила в объятия, тут же, на ходу, забросав градом вопросов. Сзади нее мялся, дожидаясь своей очереди, мистер Дэниел О'Брайен, как всегда в обтягивающих брюках, вызывающе подчеркивающих чрезмерно выпирающие гениталии, при виде которых не знаешь, куда и глаза спрятать. При этом он слегка придерживал свою спутницу под локоть пальцами левой руки, один из которых был украшен обручальным кольцом. Такое же кольцо поблескивало и на руке Лоры.

– Сузи, ты не представляешь, как я рада тебя видеть. Ты тогда исчезла, прервав учебу, и столь неожиданно. Я поняла, что произошло что-то серьезное. Подумала, что что-нибудь нехорошее случилось у тебя дома, с родственниками. Пыталась узнать у Стива в чем дело, но он как-то уклонился от разъяснений. Поэтому я решила, что в твоем отъезде есть и его вина. Кстати, он тоже сейчас здесь, в Пекине. Работает в нашем посольстве, как и мой муж. И позволь тебе официально представить моего супруга, уже знакомого тебе по Сингапуру, но уже в новом качестве.

Она повернулась к своему застоявшемуся "кентавру" и милостиво кивнула, дозволяя вступить в контакт с подругой, но в то же время со строгой предупредительностью в голосе добавила:

– Только не помни даму в своих объятиях и без активного флирта, пожалуйста. Вполне достаточно пары поцелуев и простого комплимента. А то ты слишком возбуждаешься при виде красивых девушек. Тебе это вредно. – И, повернувшись опять лицом к Сузи, обвела рукой всю компанию, застывшую в ожидании разъяснений. – Дэнни работает в консульском отделе, и мы тут всей конторой решили прогуляться в ресторан. Это его сослуживцы, он их сам представит. У нашего босса сегодня день рождения, так что мы уже начали отмечать это событие у него на квартире. А сейчас продолжение. Присоединяйся к нам. Я думаю, американская дипломатия будет не против.

Гул уже изрядно пьяных голосов охотно подтвердил высказанное предложение, и после быстрого перечня мужских и женских имен вся компания с шумом расселась за ее столом, к которому тут же подлетела пара истомившихся без работы официантов.

Сюзанна тоже опустилась на свой стул, чисто механически отвечая на вопросы окружающих. Она чувствовала себя как оглушенная. Внезапно все вокруг переменилось, произошло какое-то смещение цветов и звуков, которые доносились как будто издалека, сквозь вату, и почти не воспринимались. В мозгу рефреном звенела одна и та же фраза Лоры: "Он тоже сейчас здесь, в Пекине".

Сразу все опять всколыхнулось, как тогда, после их расставания в Таиланде. Горечь утраты и обида на бессмысленность и несправедливость жизни. Чувство одиночества, заброшенности и ненужности. Ощущение своего бессилия. Тогда, после расставания, у нее было поначалу острое, нестерпимое желание встретиться лицом к лицу, посмотреть ему в глаза, выплеснуть весь свой гнев и накопившиеся злые слова и эмоции. Но потом постепенно все это как-то прошло, погрузилось на самое дно памяти, шрамы на сердце зарубцевались, лишь иногда саднило в душе.

И вот опять все возвращается на круги своя. Вмешалось провидение, но вот только зачем? Чтобы дать ей новый шанс или чтобы окончательно подвести черту под прошлым?

В этот момент в ее размышления опять вмешалась Лора, устроившаяся на правах старой подруги рядом.

– Так все-таки утоли мое женское любопытство. Что же тогда у вас произошло, в Сингапуре? Поделись жгучей тайной. И, кстати, если хочешь, я могу организовать вашу встречу со Стивеном здесь, на пекинской земле. Это несложно. Во-первых, он еще не женат. А во-вторых, живет с нами в одном доме, только в другом подъезде. Здесь у китайцев целых два "гетто" для иностранцев. Одно под названием "Дружба", недалеко отсюда, по этому же проспекту Чанань-цзе, за площадью Тяньаньмэнь, всего в пяти минутах езды. А второе – Саньлитунь. Оно подальше, в районе третьей кольцевой дороги. Если пожелаешь, мы можем нагрянуть к нему домой прямо сегодня, еще не поздно. Можно ему позвонить и предупредить, а то давай сразу без подготовки, экспромтом. В Пекине рестораны и магазины рано закрываются, так что мы тут все равно долго не засидимся.

– Спасибо за поддержку. Но, я думаю, встреча со Стивом нецелесообразна и нежелательна. Ты правильно догадалась. Мой отъезд из Сингапура был связан с ним, но мне не хотелось бы ворошить прошлое. Что ушло, то ушло. Сейчас у меня другая жизнь, другие проблемы и интересы. Кстати, как у тебя самой семейная жизнь? Кто-нибудь уже родился? Мальчик или девочка?

– Нет, к сожалению, детей пока нет, хотя мы с мужем стараемся. Может быть, даже слишком. Говорят, что есть такой феномен: если слишком часто общаешься, то эффект получается обратный желаемому. Но моему жеребцу разве это докажешь. У него же патология, ему же ежедневно по пять-шесть раз требуется. Одно спасение, что часто на работе подолгу занят, а то бы совсем замучил. А как у тебя с личной жизнью? Ведь столько времени прошло. Родители тебе в Калифорнии никого не подыскали?

– Как тебе сказать? Что касается родителей, то попытка с их стороны, конечно, была, но мне предложенные ими кандидаты не понравились.

Она решила не говорить Лоре о ребенке, по крайней мере пока. Иначе сразу последует целая куча новых неизбежных вопросов, на которые нет никакого желания отвечать в данный момент. Да и не хотелось бы, чтобы об этом узнал Стивен, поскольку Лора наверняка ему потом все передаст в красках. В качестве информации для размышления и психологического давления.

– Да, по себе знаю, – вновь вступила в беседу Лора, с трудом перекрывая гомон окружающих голосов. – В готовом виде трудно получить то, чего хочешь. Мужа самой надо выращивать и воспитывать. И, кстати, раз ты не хочешь встречаться со своим бывшим обожателем, можно будет заменить его культурно-развлекательной программой. Я могу сама тебя свозить на машине по основным столичным достопримечательностям. Здесь есть на что посмотреть. Ты давно уже в Пекине? И каким ветром тебя вообще сюда занесло?

– В Пекин попала только сегодня, поездом из Шанхая, по торговым и личным делам. Сколько времени здесь пробуду, пока не знаю. Будет зависеть от многих обстоятельств. Могут возникнуть проблемы и с продлением визы, я здесь по туристической. Что касается культурной программы, то с удовольствием приму твою помощь. Буду весьма рада вместе с тобой осмотреть город.

– Вот и отлично. Если возникнет проблема с продлением визы, то это можно будет решить. Например, договориться с посольством и местным МИДом и оформить тебя как гостью какого-нибудь из наших высокопоставленных посольских бюрократов. Так что все будет зависеть от тебя. Жаль, конечно, что ты отказываешься от встречи. А то мне как уже замужней и устроенной даме очень хочется выступить в роли сводницы.

– Спасибо за помощь и совет, но, я думаю, мой вариант будет все же более правильным. Во всяком случае, для меня более удобным и приемлемым.

– Ну смотри сама. Как знаешь, тебе виднее. Твоя проблема, тебе и решать. Девочка ты уже большая и самостоятельная. Время еще есть, может, и передумаешь. Во всяком случае, мы с Дэнни рядом, в твоем распоряжении и готовые к действию. Если надо, то доставим клиента в мешке или в ящике прямо к брачному алтарю. Шучу, конечно, хотя здесь есть два христианских храма, протестантский и католический. Власти недавно разрешили им возобновить свою деятельность. Так что, если что, найдем где обвенчать. В общем, подумай, а пока давай по бокалу за встречу. Ты что пьешь?

На следующий день она вернулась к себе в номер поздно вечером, усталая, но довольная результатами. Удалось не только связаться, но и даже встретиться с высокопоставленным чиновником и предварительно договориться с ним по торговым поставкам. Так сказать, незримо подписать виртуальный протокол о намерениях сторон. В общем, заручилась устно благожелательной поддержкой сверху для последующих действий в низовых структурах, что весьма важно в китайских условиях. И получила также ряд конкретных подсказок по дальнейшим контактам с обещанием, что потенциальные контрагенты будут своевременно уведомлены по телефону. Естественно, весь сервис под негласное долевое участие в прибылях.

Вчера после закрытия ресторана явно неудовлетворенная компания решила продолжить питейные гастроли у кого-то из них на квартире. Но ей удалось под шумок незаметно улизнуть, правда пообещав Лоре, что обязательно пожалует к ней в гости в ближайшие дни. Но на сегодняшний вечер она вполне заслужила отдых. Надо принять душ и прикинуть план действий на завтра, включая что-нибудь из культурной программы.

Она находилась еще в ванной, в своем длинном белом махровом халате, просушивая волосы феном, когда услышала заливистый телефонный звонок. Мелодичный голос телефонистки известил, что ее спрашивают из американского посольства. Сюзанна подумала, что, видимо, звонит Лора, хочет договориться об экскурсии.

Но раскатисто-бархатный голос в трубке оказался мужским, к тому же до боли знакомым.

– Алло, Сузи, здравствуй. Думаю, ты уже догадалась, кто тебя потревожил. Я понимаю, что во многом сам виноват, и, пожалуйста, не клади сразу трубку. Мне очень многое надо тебе сказать и объяснить. Я уже несколько раз пытался сегодня до тебя дозвониться, но безуспешно.

– По-моему, ты зря старался. Объяснять особенно нечего. Я все прекрасно поняла еще тогда, в Таиланде, из объяснений твоих родителей и твоего поведения. Так что не вижу необходимости обсуждать эту тему, тем более по телефону. И, кстати, кто тебе сообщил о моем приезде?

– О'Брайен сказал. Естественно, по большому секрету. Я пообещал его не выдавать, так что не подводи меня. Но мне действительно нужно встретиться с тобой. Постарайся меня понять. Я так много передумал за время нашей разлуки. Я теперь совершенно другой человек. Мы не могли бы встретиться завтра в любое удобное для тебя время. Хотя бы ненадолго. Я могу заехать за тобой.

– Послушай, Стивен. Прошло уже слишком много времени. Я очень изменилась, ты тоже. Нет смысла возвращаться в прошлое, копаться в нем и пытаться реанимировать поруганные чувства. Ренессанса любви не получится. И давай закончим этот бессмысленный и тягостный разговор. Я устала, и у меня еще очень много дел. Пожалуйста, больше не звони. Прощай.

Она повесила трубку, не дожидаясь ответа, и опять ушла в ванную, закрыв дверь и пустив воду из крана, чтобы не слышать нескончаемые трели повторного вызова. Она посмотрела на себя в зеркало. Лицо на удивление спокойное, только горькая складка залегла между бровей да небольшие красноватые пятна на щеках от волнения.

Нет, никаких телефонных разговоров она вести не собирается. Никаких личных встреч и ненужных переживаний. Забыть навсегда эту прочитанную и закрытую страницу в книге жизни. Судьба уготовила ей трудное испытание, и она его выдержала. У нее есть сын, ее собственный ребенок, и ничей больше. И она не собирается возвращаться в унизительное прошлое и не желает делить своего сына с его биологическим отцом. Хорошо, что он не знает о рождении ребенка. И не должен узнать.

На следующий день телефонных звонков больше не было. Зато, когда она вернулась в отель, портье вместе с ключами от номера передал ей пухлый конверт с вложенным туда посланием. Естественно, все от того же адресата с бархатным баритоном. Его содержание примерно соответствовало тому, что он сказал ей по телефону, только было гораздо пространнее, на нескольких страницах, с массой оправданий, покаяний и описаниями невыносимых переживаний. Здесь были торжественные обещания, клятвы в вечной любви и даже планы построения новой, совместной жизни. Целое эпистолярное произведение, этакий мини-роман одинокого, тоскующего дипломата. В письмо была вложена орхидея. Надо было бы еще слез накапать, чтобы получилась полноценная мелодрама, как в "мыльной опере". И где он только такого амурного шарма для домохозяек нахватался? В Китае вроде, как она успела заметить, дамских телесериалов не показывают.

Отвечать на письмо она, естественно, не стала, хотя он указал в нем свой телефон и адрес. Несколько дней подряд Сюзанна получала аналогичные послания, но она даже не стала вскрывать конверты. Просто рвала их презрительно, не читая, на мелкие клочки и спускала в унитаз, где им самое место. Или он надеялся, что она будет хранить их в резной девичьей шкатулке из сандалового дерева и долгими одинокими вечерами вновь и вновь перечитывать, целуя и орошая слезами?

Ну уж нет, не дождется! Только в туалет или сразу на костер, чтобы устроить торжественное аутодафе – сжигание посланий кающегося грешника, хорошо бы вместе с ним самим. Она даже мысленно представила эту чудесную сцену. Мистер Стивен Ларсен с изрядно попорченной шкурой после порки плетьми, в санбенито, этом позорном одеянии грешника перед казнью – длинном бумажном колпаке и накидке с намалеванными на них чертями и пляшущими языками пламени, – надежно прикованный цепями к столбу. А внизу вместо хвороста и дров грудами лежат его послания, к которым она сама подносит пылающий факел. А он извивается и истошно вопит о своем раскаянии и жалобно так молит о прощении или хотя бы о снисхождении. Например, чтобы она милосердно придушила его своими руками, а не сжигала живьем.

При последней душераздирающей сцене, в которой она мысленно смыкала руки на его шее, ей стало заметно легче и как-то комфортней. Но и одновременно почему-то всплыла непонятная жалость. Ладно, в конце концов, пусть этот гнусный вертопрах, предатель и маменькин сынок живет и помнит о щедрости и отходчивости женской души. А то вдруг подросший и повзрослевший сын когда-нибудь спросит:

– А где же мой папа? Что с ним сталось? И кто же это его так?

За эти дни ей довольно много удалось сделать, в том числе съездить в Тяньцзинь – крупный промышленный центр на берегу Бохайского залива, в ста милях к востоку от Пекина, где она практически договорилась о выгодном торговом контракте с отправкой груза через местный порт.

На выходные она согласилась поехать вместе с Лорой и ее неподражаемым супругом в Бэйдайхэ – небольшое курортное местечко на берегу все того же Бохайского залива, открытое для иностранцев. Дорога на автомашине заняла несколько часов. Чета О'Брайенов, впрочем, убыла уже на следующий день на дипломатическую службу, а она осталась отдохнуть еще на недельку, решив продлить себе импровизированные каникулы. Правда, пришлось пообещать Лоре, что по возвращении она остановится хотя бы на пару дней не в гостинице, а у нее на квартире. А то Дэнни весь день на работе и ей одной скучно. Да и проще будет выбираться вдвоем на экскурсии по городу.

И вот она сидит в шезлонге на веранде маленького коттеджа, обрамленного цветочными клумбами. Буквально в ста ярдах от нее кромку желтого пляжного песка неутомимо и неумолчно вылизывают волны глубоко вторгшейся в материковую сушу частицы Желтого моря. А за морем, где-то там, в невидимой дали, привольно раскинулся самый древний на земле исполинский Тихий океан, на другом краю которого ее ждет любимый малыш.

В соседних коттеджах отдыхали иностранцы из других посольств, и она быстро сошлась с "цветной" французской парой, у которой было аж четверо детей, и все мальчики. Мать почти белая, отец мулат, а дети почему-то все получились очень черные, как будто прямиком из Экваториальной Африки. Очередная загадка генетики? Будущее Франции было с утра до вечера занято двумя главными делами или копошилось в пляжном песке, строя крепости и замки, или часами плескалось в воде и вылезало на берег, только посинев от холода.

Залив был мелководный, удобный для купания малышни, со спокойной и хорошо прогретой водой. Да, подумала она, может быть, и я когда-нибудь привезу сюда своего ребенка. Все-таки в Лос-Анджелесе при всех его красотах купание в океане с его бурными непредсказуемыми волнами и сильным, меняющимся течением чревато серьезными опасностями для детей, а зачастую и для взрослых. А здесь так тихо, немноголюдно и уютно, но зато скучновато. И никто не достанет звонками по телефону и письмами. Можно отрешиться от кутерьмы и круговерти бесконечных дел, остаться наедине со своими мыслями и планами.

Первый, пробный визит в Китай пора заканчивать. Для начала он прошел достаточно успешно и результативно, без особых осложнений, если не считать случайного столкновения с осколком прошлого. Но и это полезно. Есть теперь некоторая поддержка в Пекине и на дипломатическом уровне в лице ее сингапурских друзей. И одновременно и, будем надеяться, окончательно стерты из памяти и из жизни следы прошлого, отголоски ошибочного увлечения человеком, явно этого недостойным.

Что ж, пора возвращаться домой, где ее ждет любимый сын и заботливые, понимающие родители.

Глава 8

Сюзанна плескалась вместе с сыном в бассейне, построенном сразу после родов по заказу деда недалеко от бокового входа на их калифорнийскую виллу. Ребенок рос рядом с океаном, с этой огромной массой буйной и неспокойной воды, манящей к себе как магнитом. Поэтому Сюзанна стремилась подготовить его к этому общению заранее. Да и вообще удобно, когда все необходимое для жизни рядом с домом. У деда даже появилась идея построить еще и теннисный корт, чтобы расширить спортивно-светское воспитание нового поколения. Сюзанне едва удалось отговорить его от этой затеи, сказав о некоторой преждевременности этого начинания, тем более что в семье никто этим видом спорта не увлекался.

И вот теперь почти ежедневно она давала сыну первые уроки плавания, приучала не бояться воды и погружений с головой! Она хотела, чтобы он рос сильным, смелым, ловким и ничего не боялся, чтобы у нее был хороший и надежный защитник на всю оставшуюся жизнь.

Солнце уже начало клониться к западу, но до заката было еще далеко. Полдня ушло на работу над романом, точнее на шлифовку отдельных фраз и пассажей. Каждый раз, беря в руки вроде бы готовый вариант, она говорила себе, что пора наконец остановиться. Но не могла, и все повторялось снова и снова. Это становилось каким-то наваждением и безумием, на грани паранойи. Появлялись новые мысли, новые варианты поворота событий, вновь начинался поиск притаившихся ошибок и огрехов. И все это исправлялось, дополнялось, видоизменялось, потом опять переделывалось, и этому процессу не видно было конца. Она боялась упустить что-то, что-то важное. И было страшно отдать своего литературного первенца в чужие руки, на суд других людей, когда уже поздно будет что-то исправлять и останется только бессильно оправдываться. Она страшилась превратиться в объект для насмешек и критики редакторов, беспощадных читателей и недоброжелательных коллег и конкурентов.

Но заканчивать-то нужно. Необходимо взять себя в руки, набраться мужества и смелости и подвести окончательную черту. Главное – убедить себя саму, что все благополучно и написано достаточно гладко и читабельно. А всем все равно не угодишь. Если что-то не слишком удачно получится, скажу, что так и было задумано, мол, авторская находка и своеобразное видение проблемы в совокупности с нетривиальным, поисково-новаторским стилем изложения материала, думала Сюзанна. Как сказано в Библии, пусть первым бросит камень тот, кто без греха. Пусть сами попробуют вначале окунуться в муки творчества, а потом и критикуют.

А главное, нажимает ее литературный агент, на которую в свою очередь давит издательство. Она позвонила с утра и надрывным фальцетом бегло выдала очередную порцию информации, взывая к тому, что все оговоренные сроки давно прошли и издательство порвет ее на части вместе с автором. У книжных боссов нет сомнений в том, что ее опус пойдет нарасхват, во всяком случае здесь на побережье, где живет много китайцев. Кроме того, уже ведутся переговоры с одной тайваньской компанией об издании в переводе на китайский язык ее литературного труда в Тайбэе. Несомненно, книга найдет своего читателя и на территории "малых драконов Азии", да и везде, по всему свету, где есть большие и малые колонии китайцев. А если демократия в Китае и дальше будет развиваться, то у нее появится сразу более миллиарда поклонников и почитателей в самом "Срединном царстве".

В этой связи при анализе перспектив книжного рынка и возможных прибылей у издателей голова пошла кругом. У них даже появилась идея о необходимости проведения – для начала хотя бы на уровне города и штата – небольшой рекламной компании под будущий тираж. И уже подготовлен – пока, конечно, только схематично, тезисно, – предварительный сценарий ее презентации и интервью.

В общем, запас времени исчерпан, все уже решено за нее, остается только выйти с поднятыми руками и сдаться на милость читателей. Пришлось пообещать, что самое позднее послезавтра она отдаст полностью готовую рукопись, чтобы не доводить дело до штрафных санкций и не выслушивать истерических нотаций по телефону.

Так что еще немножко можно поплавать с сыном, но потом придется садиться за письменный стол, привязав или приковав себя к ножке стула, для нанесения последних, завершающих штрихов. Пройдет еще немного времени, и она сможет подарить своему ребенку свежеизданную, еще пахнущую типографской краской книгу о далекой исторической родине, о битве за выживание его китайских предков, уехавших когда-то давно в неведомы-, чужие дали и отвоевавших себе место под солнцем для себя и своих потомков.

Она последний раз окунулась с головой, вынырнула и подставила мокрое лицо с зажмуренными глазами солнцу, чувствуя его ласковые, уходящие лучи. Скоро оно опустится в океан, или, точнее, продолжит свое кругосветное путешествие и начнет новый день для тех, кто живет по ту сторону этой немыслимой и необъятной толщи воды, на других континентах.

В этот момент она вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд, упорный и какой-то инстинктивно знакомый и тревожащий.

Она повернулась и от неожиданности чуть не нырнула обратно в воду. Даже машинально протерла глаза и тряхнула головой. Этого просто не может быть. Над бассейном, на самой его кромке, высился хорошо знакомый в прошлом силуэт мужчины, рослого, широкоплечего, мускулистого, как будто сошедшего с рекламы спортивных товаров. На нем были легкие белые брюки, белая рубашка с короткими рукавами и расстегнутым воротом и белые теннисные туфли. Как всегда, все подобрано в тон и соответствует антуражу. Рядом с ним стояла большая дорожная сумка синего цвета с еще не снятым ярлыком авиационной компании. Он заметил ее реакцию и обезоруживающе, виновато и даже как-то непривычно робко улыбнулся.

– Это действительно я сам, Сузи, а не привидение. Я не стал предупреждать тебя о своем приезде, побоялся, что ты куда-нибудь исчезнешь. Только не надо сразу уходить. Постарайся вначале меня выслушать.

На звуки его голоса первым среагировал ребенок, до этого лежавший спокойно поперек надувного матраса лицом вниз. Он молча развернулся лицом к пришельцу и на всякий случай подплыл поближе к матери, подгребая ладошками, как тюлень ластами. Его круглые голубые глаза пристально и с недоверием уставились на незнакомого дядю.