Текст книги "Исповедь восточной женщины"

Автор книги: Валентина Мелисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

А тут у бабушки в Астане кошек в избытке. Увидела проказница спящего кота под скамейкой, тихо-тихо подошла, забралась на скамейку, легла, головку опустила, смотрит. Потрогать хочется, но побаивается. Любопытство побеждает – опустила руку, трогает. Приоткрыл кот один глаз, другой – моя девочка пищит от счастья. Сплошной восторг!

Укусила Линушку. Той, бедненькой, так больно, заплакала. Я Лину жалею, прижала к себе, глажу, шепчу всякие успокоительные нежности; Диану ругаю: – Плохая, видишь, как Лине больно. Подошла агрессорша, обнимает сестричку, гладит, прижимается: – Прости! Высохли слезы, помирились. Еще пару раз кусала, а потом, как отрезало. Поняла, что это больно, что это плохо!

Смотрю на Лину и вдруг озаряет – а ведь арабских братьев и сестер будет моя дочка больше знать, больше любить.

И так грустно стало, защемило. Сердце от мысли, что дочь моей единственной сестры моя дочь будет видеть редко и в итоге их судьбы совсем разойдутся, что даже заревела от обиды. А на кого обиделась. Сама выбрала свою судьбу!

Валиду делают операцию, на 7 октября взяты билеты в Дамаск. Нам надо собираться. Последние дни в родительском доме грустные, печальные. Казалось бы, за 3 месяца можно было и наговориться, и насмотреться и, даже, надоесть друг другу. Не насмотрелись, не наговорились.

Обнимаю всех в последний раз. Дрожат руки, да что там руки, душа, сердце дрожат – милые, когда теперь увидимся.

– До свидания, до свидания!

А когда самолет сел в Дамаске, я, как-то даже, с облегчением вздохнула: – Ну вот, наконец-то, дома! И сама себе очень удивилась: – Вот тебе и раз! Дома!

– Теперь это мой дом, моя страна, здесь жить и расти моим детям.

Дома нас ждали. Квартира убрана, еда приготовлена, холодильник забит. Бабушка светится от счастья:

– Ну как, сынок, глаз? Видишь?

А сынок не видит. Знаменитый московский профессор не подшил веко, а сразу пересадил роговицу; слеза не стала задерживаться и донорская роговица не прижилась, помутнела – образовалось бельмо. Забегая вперед, сразу оговорюсь, что через 2 года после мучительного напряжения, болей, несмотря на постоянное лечение – капли, мазь, мазь, капли – глаз вытек.

Болит глаз, болит душа. Это у него. А у меня болит сердце – пью валидол, валериану, валокардин.

– Помоги, господи, мужу, ну, сколько можно, господи!

А жизнь не стоит на месте. У Вахида с Фатми родился 4ый ребенок – Хасан. Фатми ласково зовет его Хассуни. Лейла-Фуфу вымолила себе у аллаха девочку. Назвали Гиба. Галя вышла замуж и уехала с мужем в Эмираты, зарабатывать на квартиру, машину, мебель. У Муны появился жених – Усама, живет в Лабакли, и братья, ну, ни как не хотят отпускать Муну в чужой город. Обжилась на новой квартире наша бабушка: докупила новые шторы, заказала новую мебель в комнату дочерей, перетянула заново миниатюрные диванчики, мебель в салоне. Бываем у нее 2–3 раза в неделю. Вот тогда простор нашей дочке – бегает, кричит, топает, также как и все дети. И все мое воспитание – насмарку. Чужой пример заразителен и внушения матери забываются. Арабское же воспитание, вернее его отсутствие, предполагает предоставление детям полной свободы. Вот и скачут, вот и визжат, вот и топают, кому сколько хочется, кому как хочется. А так не должно быть, не должно! Как убедить мужа? Как решить эту проблему? А это уже проблема, да какая!

Живем дальше, и жизнь не стоит на месте: стремительно несутся дни, недели, месяцы.

– Наташа, не пора ли вам подумать о втором ребенке? – Это свекровь.

– Какой ребенок? С этим неизвестно что будет. Да и куда его рожать? В марте хозяин выгонит из квартиры, куда идти с 2мя детьми?

Смеется: – В арабский дом, он большой, всех примет, всех вместит.

И развила моя свекровь бурную деятельность: поговорила с братьями, навела справки на цены на квартиры. В новом городе они дешевле, площадь больше, но там проблема с продовольствием – почти нет магазинов. А без машины в такую даль не наносишься.

Судили, рядили и так и сяк. Решили: покупать квартиру в старом городе, рядом с домами матери, братьев.

И вот тут я столкнулась с проблемой. Договорились о покупке квартиры в христианском районе. И район понравился, и квартира, и цена приемлема. А назавтра пригласили свекровь посмотреть. А она в платочке – сразу понятно – мусульманка. Как увидел маклер платочек – сразу удвоил цену.

– Но ведь вчера была другая цена?

– А сегодня такая. Понятно, увидели, что мусульмане и таким образом отказались от нежелательных покупателей, а, значит, и соседей.

Кстати, чтобы не возвращаться больше к этому вопросу, оговорюсь сразу: мои подруги, Таня и Оксана, тоже мусульманские жены. А познакомились в сквере еще с 2мя русскими женщинами. Дети рядом играют, мы общаемся. Как узнали, что моя семья мусульманская, отсели. Ну и дурищи! В России не верили ни в бога, ни в черта, ни в церковь не ходили, ни в Библию ни разу не заглянули. А тут: нет бы русским вместе держаться, одна диаспора. Встала я, увела Диану и ни разу потом к ним не подошла. Хотела потом одна из них продолжить знакомство, но я через себя не переступила. Я гордая!

Нашли другую квартиру, часть денег заняли, часть – взяли ссуду в банке, продали все мое арабское золото – не жаль! Зато 4х комнатная квартира! Наша! Своя крыша над головой!

Это – гостиная, здесь будет кабинет Валида, тут – конечно же, детская, а вот эта комната – наша спальня. Диане заказываем большую кровать и наша девочка в 3 года спит одна, в своей комнате, на своей большой кровати. Расти, зайчик!

В январе мы переезжаем, а в марте новость – у нас будет ребенок! Кто же будет? Так сама хочу сыночка! Будет защитник Диане, хочу угодить мужу, знаю, что, если будет девочка, придется еще рожать. А тут еще мама в письме – а вдруг 2 девочки, Валид-то из двойни. Дети здесь очень дорого стоят, и мы оба хотим только 2х детей. Господи, дай сыночка! И хотя Валид говорит: – Кого бог даст, – не верю! Для арабского мужчины не иметь сына – беда. В доме напротив живет полька Ивона, у нее уже 3 дочери – 11; 9 и 2х лет. Снова беременна, ходит грустная, неразговорчивая – ясно: опять девочка. Моя подруга Таня родила 2ую дочку и что-то особой радости тоже не вижу. Господи! Пусть будет сынок!

В 4 месяца – УЗИ. Вижу на экране своего ребенка: ручки, ножки, головка. Что-то переворачивается в груди.

– Господи! Мой заинька, такой крошечный; сердце замирает, из глаз слезы; будь, кто будет, я уже сейчас его безумно люблю. Лишь бы был здоровенький. И вдруг вопль Валида: Сын! Сын!

– Как ты узнал?

– Да я смотрю на компьютер, а он рисует – мальчик! О, хабиби!

– О, аллах, спасибо! – Аллах – это я сказала? Я! Валид обнимает: – Хабиби! – Интересно, за сына, или за аллаха? Ладно, потом разберемся. Кто разбираться-то будет? Придется самой.

Но мой прехитрый муж услышал то, что хотел услышать. На следующий же день подарил мне Коран на русском языке. Ладушки, как получится!

Нет бы держать новость в секрете, а вдруг компьютер ошибся? Валид тут же растрезвонил всей родне. У всех уже есть мальчики. Поэтому поздравления искренние, желают мне спокойно выносить моего сыночка, желают здоровья.

– Шукран!

3. Башар.

С именем сыну нет проблем. Валид давно мечтает, если будет мальчик, то только Башар. Башар, Башура, Шура. Рождайся, быстрее, сынок!

Безумно рады мои родители. Мама тоже волновалась, боялась, что может быть девочка, а то и две. И мама пишет, что приедет в октябре. Как хорошо! Будет с кем оставить Диану, мама помогает в первые недели.

Решаем, как только немного спадет жара, перед рождением сына сделаем ремонт, чтобы и мама приехала в уже красивую квартиру. Но она опережает нас; самолет есть в начале октября, а будет ли еще в октябре – (рейсы чартерные) неизвестно. И мама решается. 5/X в 2 часа дня звонок: – Дети, вы где? Я уже тут, в аэропорту. Будете забирать, или лететь назад? – Мамуля, через 20 минут будем.

Сначала мама тормошит Диану, обнимает, дарит подарки: а потом осматривает квартиру. – Хороша! Жаль только, что окрашена. А мы хором: – Да ремонт будем делать, ремонт; мы просто не ожидали тебя так рано.

О ремонте следует сказать особо. Сначала 2 дня сантехники работали в душевой, ставили итальянский унитаз. Мы слышали только возню, стук, а их практически не видели – не положено посторонним мужчинам смотреть на чужих жен, а тут еще две женщины, две иностранки. И вовсе не положено. Сделали свое дело, вышли в подъезд, сидят на лестнице, ждут хозяина. Расплатился – шукран!

Принес Валид альбом с образцами обоев – каких только нет, все красивые выбрали: эти – в гостиную, эти – в спальню, эти – в детскую. Пришел мастер, обмерил комнаты, посчитал количество обоев. За два дня два мастера, не привлекая никого в помощь, дважды переставляли мебель, откручивали и прикручивали розетки, выключатели, да высота комнат 3,7 м, все сделали, все красиво. Мы их практически и не видели. Получили деньги: – Бай! Светильники и шторы обновили в последнюю очередь. Не квартира, а картинка. Села в кресло, отдыхаю. Все блестит, сверху льется мягкий свет, приглушенно поет магнитофон. Сынок, как для тебя старается папа! Уж помню, с какой помпой встречали Диану, а тут – превзошли самое себя. Мы ждем тебя, сынок!

Перехаживаю неделю, перехаживаю другую. – Дорогой, ну что же ты? А дорогой копил силенки, чтобы появившись на свет 29 ноября в 10 часов утра, требовательно заявить о себе. Так кричал, не могли успокоить сестры, няни. Замолкал у груди. Зайчик, похож на папу. Вот и будет наше продолжение, от него родятся внуки и правнуки. И протянется ниточка в века, а в ней моя частичка! Расти, солнышко, расти любимый!

Очень боялись, как бы Диана не стала ревновать – были случаи, видели и последствия. Поэтому постоянно рассказывали ей, какой он маленький, беспомощный, как он любит уже свою сестричку. Пошли Диана с папой покупать подарок братику – отличный набор погремушек. Дочка и сама с ними поигралась, ожидаючи братика. И как только он родился, Валид принес ей от него подарок – парту и стул к ней. Очень удивилась наша проказница: – это все было в животе у мамы? А видели бы вы ее, когда ей дали малыша подержать на руках! Ручонок не хватает, чтобы сильнее обхватить, прижалась к нему, в личико заглядывает – братик! Очень хорошо встретила братика, помогала бабушке купать его, переодевать, менять памперсы, штанишки. Без брезгливости уносила наполненные памперсы, с удовольствием подавала одежки, проходя мимо, наклонится поцелует «згире саби» (маленький мальчик). Очень быстро наша умница усвоила, что нельзя громко петь, кричать, топать, если малыш спит, но уж когда он бодрствовал, то ей разрешались все ее проказы. С гордостью показывала малыша родственникам и даже незнакомым людям на улице. Очень гордилась им. Еще бы – не у каждого есть живая кукла!

Как было жаль маленького, когда ему сделали обрезание, каким был беспокойным, плакал. Плакала и я: – Крошечка, как тебе больно, как мне тебя жаль, как взять твою боль себе?

Но я понимала, что так положено, через неделю сынишка успокоился, зажила ранка. Оправилась и я. Через 10 дней мы уже гуляли с малышом в сквере. Я не рассказывала вам, что я одела платочек? Нет? Ну так, расскажу сейчас.

Мама среди прочих подарков привезла мне красивый платок. Посмотрели мы друг на друга и промолчали. Молчим об одном и том же. А до этого свекровь несколько раз заводила разговор о том, как милостив аллах ко мне: – Вон Галя ходит без платочка – первый был выкидыш, вторая девочка Муна тоже без платка и тоже, что хорошего?

На этом разговоры заканчивались, как в песне – в каждой строчке только точки, догадайся мол сама. Я и догадываюсь. Дочка и сынок, как хорошо, что второй сынок! А когда выписывалась из роддома, одела платочек. Никто ничего не сказал, свершилось то, к чему все шло. Только мама поцеловала и сказала: – «Ну что же, Натик, ислам так ислам». – О, аллах, вручаю тебе себя. Да свершится воля твоя.

Ходит в подготовительную школу наша девочка. Когда 15/IX отправила первый раз, сидела, глаз с часов не сводила, не могла дождаться часу дня. А до этого все лето учила самостоятельно есть, правильно мыть руки, снимать и одевать штанишки. Бегу к автобусу (школьный, утром собирает детей и везет в школу, в час дня развозит по домам). Уже машет рукой, улыбается: – Мама, мне нравится школа, нравится тадж (награда, ободок на голову). Мне дали за то, что я хорошо себя вела. Ух! Отпустило сердце, улеглась тревога.

– Мама, а ансе (учительница) сказала, что я плохо говорю по-арабски.

– Потому тебя, котенок, и отдали, чтобы ты научилась хорошо говорить по-арабски.

Дома только разговоры о школе:

– Пришел мадир (директор) и со всеми знакомился, со мной тоже. А потом мы играли во дворе. – Завтра пойдешь? – Да, пойду, меня там будет ждать ансе (учительница) и девочка, забыла как зовут.

Вот так сразу привязалась к учительнице, школе, ни разу не плакала, не капризничала. А через 3 месяца уже читала какие-то стихи, суры из корана, калякала в тетради, приносила все чаще тадж – теперь уже за работу на уроках. А родственники поражаются – их детям по 4, 5 лет, а они все больше молчат. А свекровь говорит: – Это ее родители учат, занимаются с нею, а вы своих не хотите учить. Опять прошу не говорить так, не противопоставлять нас остальным.

К часу дня мы успевали сделать все домашние дела: выкупать наследника, покормить его, прибрать все в доме, а затем встречали Диану, и шли гулять в сквер, чтобы девочка набегалась, наигралась – нагуляла аппетит. (Ест очень плохо, с уговорами, со сказками, с обещаниями не знаю чего, со всеми атрибутами антипедагогических воздействий).

Пока я кормлю дочку, мама возится с внуком. Признается мне: – Вот вы у меня девочки, первые внуки – девочки, а к этому ребенку какое-то иное чувство; я не люблю его больше, нет, но любовь моя вперемежку с восторгом что-ли. Так бы и возилась с ним, так бы и тискала, смотри, какой хорошенький!

А малыш и правда хорош: большие, вполлица глаза, улыбается, машет руками, ножками. Головку стал держать в месяц. Сейчас, в 3, хорошо держит погремушку, но управлять ею не может: опустит руку – бьет себя по колену, поднимет – по лбу, хорошо погремушка мягкая!

С 3х месяцев мама ставит его себе на колени, поет ему песенки, учит подпрыгивать. А он, как гриб-боровик, упругий, скачет, смеется. Засыпает, в основном, у груди. Иногда в кроватке: подвесим ему звенящие игрушки, они медленно вращаются под тихий перезвон, малыш смотрит, смотрит и засыпает.

Уже установился какой-то режим, и мне легче управляться со всеми домашними делами, ориентируясь на него. Скоро уедет мама, и тогда я останусь только с мужем и детьми.

Кроме будней, мы устраивали праздники. Новый год. К приходу Дианы поставили и нарядили елку – Папа Ноэль (дед Мороз) принес. – А сам куда делся?

– Разносит елки другим детям.

– А к нам придет еще?

– Да, принесет тебе подарок.

– Ура! Бежит звонить по телефону арабской бабушке, чтобы поделиться новостью. Кстати, в свои 3,5 года Дина очень хорошо говорит по телефону – здоровается, прощается, отвечает на вопросы спокойно. Особенно любит с нею говорить Вахид.

Вечером идем гулять. Во многих домах елки выставлены на балконы, в машинах едут Деды Морозы, звенят в колокольчики, поздравляют прохожих с Новым годом! Возвращаемся к 12 домой, накрываем стол, чокаемся колой и «нечаянно находим» подарок от Деда Мороза. Счастью нашей дочери нет предела.

День рождения мамы.

Не успели проводить Новый год, 11/I день рождения мамы. 10/I ходили, купили ей букет цветов, торт; для компании Диане пригласили дочку Омара и Мирват – Джуди. Почему-то из всех детей, мама любит ее больше всех, всегда привозит ей подарки, приглашает в гости. Дина что-то старательно малюет (рисует она плохо). Получается не разбери что, но она дарит свой рисунок бабушке, рассказывает и показывает где что нарисовано. Та, естественно, в восторге: – Спасибо, котенок, я так рада!

А когда разрезали торт, Дина говорила: – Это маме, это Джуди, это Диане, это папе, а эту розочку бабушке, она именинница. Не эту, папа, вот эту – белую.

9 марта мы пригласили всех моих подруг: Оксану, Таню и Наташу. Наташа – новая подруга, принимала роды и консультирует нас по вопросам гигиенического ухода за сыном. Она из Караганды, 4 часа от Астаны, где живут мои родители. И уже это объединяет. Она на 10 лет моложе меня, но это не смущает. Наташа гинеколог, будет работать, когда подтвердит свой диплом. Муж ее, Ади, стоматолог, учился в Караганде. Хорошая пара, оба высокие, красивые. Мы поставили русский расписной самовар, купили торт, Таня принесла эклеры, Оксана – печенье, Наташа – мороженое. Пир на весь мир! Перезнакомились, пьем чай, болтаем. Отдушина! А дети отдельно: Маша и Оксанины Талат и Мурад. Наша Диана хозяйничает, выкладывает игрушки, книги – берите все, не жалко. Маша долго мира терпеть не может, обидела Талата, тот так горестно Оксане: – И что я ей сделал? Помирили. Снова играют. Слушала, слушала мама, а потом и говорит: «Подружки, послушайте, дети-то ваши говорят по арабски». Вот так, восточная кровь победила и наше желание общаться по-русски, и то, что с родителями тоже говорят по русски, а сами отдельно – по-арабски!

III. Дочки и невестки

1. Джамиля.

Когда я впервые появилась в арабском доме, моей старшей золовке Джамиле было 37 лет. Маленькая, полная, быстрая. Годы мало изменили ее, только еще больше пополнела, появилась седина.

Квартира у них маленькая, кухня прямо-таки мизерная, двоим не развернуться, а из нее еще двери в туалет, в ванную. Как Джамиля управляется там с 4мя детьми, представить прямо-таки трудно. Старшей дочери Омар было только 9 лет, а Джамиля оставляла на ее попечение годовалого сына. Как я удивлялась! Ну, никогда бы русская мамка не решилась на такое. Никогда! А вот Джамиля запросто и не на 10–15 минут, а на час, два, даже больше. И не всегда из-за каких-то срочных дел. И как она не боялась? Девочка могла отвлечься, забыться. Но, видимо, бог хорошо охраняет ее детей. А они, дети, такие разные! Омар, 15 лет, спокойная, тихая, очень застенчивая, кроткая. Любит свою младшую сестру Нур, а вот любит ли по-настоящему братьев, Бассама – 9 лет и Абусауда – 8 лет, сказать трудно. Ей пришлось очень много за ними ухаживать, убирать, отвечать за их проступки, даже переносить порой несправедливые наказания, что трудно разобраться в чувствах этой девочки, лишенной детства. Сейчас в свои 15 лет, она, закончив 9 классов и не сдав экзамены, сидит, что называется, на хозяйстве.

А что же Джамиля? Джамиля – общественница. Она любит решать чужие дела, чужие проблемы. Хоть куда, хоть к кому, лишь бы из дома! Ежедневно она бывает у Сильвы. Ходит помогать в дни больших стирок, уборок – за это Сильва дает ей какие-то вещи для себя, для детей. Ходит просто в самые обычные дни. Сильва восседает и исполняет роль хозяйки, а Джамиля подает кофе, угощение, потом все это убирает, моет. Джамиля считает себя подругой Сильвы, сопровождает ее во многочисленных походах по магазинам, продуктовым лавкам. Дружит!

Но когда Сильва, рассорившись с Вахидом, сказала несколько нелицеприятных слов в его адрес, у Джамили взыграло ретивое. Она не смогла стерпеть унижение Сильвой брата и передала ему сказанное. Естественно, разыгрался скандал. Джамиля была изгнана из дома «набобши». Какое-то время занималась детьми. Занимается она ими очень своеобразно. Ну, старшей, Омар, естественно отведена роль Золушки. (Надо же кому-то заниматься домом в бесконечные отсутствия матери). Младшая, Нур, любимая. Ее даже отдали в платную школу. Зачем? Материальное положение семьи ниже среднего, пусть бы девочка училась, как все дети, в муниципальной школе. Так нет же, очень хотелось Джамиле козырнуть перед родней и знакомыми. Чем козырять-то? После 3х лет платного обучения пришлось-таки Нур переводить в обычную школу. Хотела ли она туда переходить, никто ее не спросил; как прижилась в новом коллективе – никто не поинтересовался. Но если Омар уже в 7–8 лет была приобщена к работе по дому, то Нур совсем не загружена. Если Нур хорошо выучила уроки, то Джамиля звонит учителям и просит спросить ее дочь, поставить оценку и наоборот. Отношение Джамили к сыновьям тоже полярное. Бассам – желанный, любимый; его она берет с собой, когда ходит в гости; на людях и без них она всячески показывает ему свою привязанность и любовь. Младший был подарком нежданным, а потому и нежеланным и ему, если и достаются осколки, крохи от любования Бассамом, то хорошо! Но невооруженным глазом видно, что он не любимчик в этой семье. Нет!

Джамиля очень чистоплотна, несмотря на тесноту, в квартире всегда чисто, приятный запах; шторы свежие, дети в чистых одежках. Она экономна. Заготовив летом у отца на даче варенье, соки, не сразу все выдает детям, а хранит долго, использует понемногу, тем самым продлевает наслаждение, приятные минуты в длинные зимние вечера.

Она бесцеремонна. Вахид с семьей уезжает на несколько дней на море. На другой день заявляется туда же Джамиля со всем своим выводком.

– Мне ничего не надо, я буду спать на полу. А что их 5ро и несколько дней всю эту ораву надо кормить, она не думала. Как ни в чем ни бывало, отбыла все время на море, вернулась довольная собой и долго хвасталась потом подругам – как замечательно они отдыхали на море!

Сложные отношения у Джамили с Уафой. Квартира тесная, вся интимная жизнь супругов практически на виду у детей. Поэтому у Джамили бытует мнение, что Уафа ей изменяет. Мне трудно это представить, так как почти не имея денег, трудно найти женщину, а денег у него практически никогда нет. Но чужая семья потемки, я просто и не пытаюсь понять ее проблемы, но знаю, как мучительны для Джамили ее ссоры с мужем, уверенность в его изменах. Тем более, что эта уверенность усиленно подогревается Сильвой.

Сложны отношения у Джамили и с матерью. Нет той близости и откровенности, которые обычно связывают мать и дочь. Мне, видимо, понадобиться много времени, более пристальное наблюдение за их взаимоотношениями, чтобы понять причину этой отчужденности. Пока что я думаю, это идет от рождения детей. Мальчики желанны, их любят, балуют, почти не приучают к физическому труду (родители надеются, что их старость будет обеспечена сыновьями), что и происходит на самом деле. Поэтому мальчиков учат в школе, строго спрашивают за приготовление уроков; родители хотят, чтобы сыновья учились в колледжах, университетах. Имея образование, мужчине легче найти работу, а значит, и средства для содержания семьи, престарелых родителей.

Девочки же, как правило, доучиваются до 9 класса, экзамены сдать не могут и сидят потом дома. Работать они не могут, не имея образования и ждут, когда кто-то их увидит и возьмет замуж. Так что, как не верти, не крути, девочки в семье – балласт, от которых потом в старости помощи не жди. Вот и отношение к ним соответственные.

Вот такие отношения связывают мою свекровь с дочерьми.

Джамиля почти ежедневно бывает у матери, она почтительна, вежлива, но никогда не пойдет, не приготовит кофе, ждет, пока это сделает кто-то из невесток, или племянниц. Не помогает матери так, как это делает у Сильвы. Часто просит денег взаймы, и если мать отказывает, сильно на нее обижается. А та отказывает потому, что знает, – не вернет.

Зато, если кому-то в большой семье нужна помощь в покупке, Джамиля незаменима. Она с удовольствием оставляет семью и истово помогает родичам в приобретении. Она прямо-таки наделена талантом торговаться: хает предлагаемый товар, говорит, что у того-то лучше, выходит из магазина, затем снова возвращается, выясняет на сколько продавец снизит цену, делает вид, что вот уже сейчас купит, но в самый последний момент защелкивает кошелек, уходит, снова возвращается, так происходит несколько раз. В итоге она намного сбивает цену и покупает товар, чем несказанно радует того, кто обращался к ней за помощью. И если учесть, что многие к ней за этой помощью обращаются, то представьте, сколько времени это занимает в ее жизни и сколько материнского внимания недополучили ее дети.

Джамилю лучше иметь другом, чем наоборот. Поссорилась она как-то в деревне с Фатми. Сути этой ссоры не помню, но как Джамиля потом честила Фатми на крыше арабского дома перед всеми членами семьи, включая детей, я даже поежилась. Не хотела бы я быть на месте Фатми.

Когда Джамиля была изгнана из дома «набобши», то тоже поливала Сильву только так, забыв, что они были наперстницами и подругами.

Мне Джамиля помогала дважды, когда родились мои дети: ухаживала за мной, осталась ночевать, когда родился Башар; мне было жаль ее видеть сидящей на стуле всю ночь. За это я ей благодарна.

Джамиля религиозна, соблюдает посты, молится, верит, что аллах еще вспомнит о ней и изменит ее жизнь к лучшему. Вольному, как говорится, воля, а спасенному рай.

2. Муна.

Очень интересна и трагична средняя сестра, Муна. 16ти лет она вышла замуж. Муж знал, что серьезно болен – пиелонефрит с какими-то серьезными осложнениями. И не сказал ни Муне, ни ее родителям. Знай они о его болезни, судьба Муны сложилась бы иначе. Была бы она счастливей, трудно сказать, но что была бы иной – точно!

Муна была моим путеводителем в первый год моей жизни в арабском доме. Это с ее помощью я научилась говорить и довольно быстро. От природы любопытная и любознательная, она превращала наши «уроки» в игру. Обучая меня, сама пыталась говорить по-русски. Усвоила много слов, и хотя говорить по-русски так и не научилась, но понимает немного, если говорить медленно.

Да и когда ей было серьезно учиться, когда на руках у нее был сынишка, Шушу, которым после смерти отца с года, занималась одна Муна. Итак, оставшись вдовой в 18 лет, с сыном, без средств к существованию, Муна вынуждена была вернуться в родительский дом. Гордая, правдолюбивая, так жестоко обиженная судьбой, она не смогла переломить своего характера и в девичестве-то тяжелого, а теперь и вовсе обостренное чувство своей ненужности большой семье, сделали ее резкой, непримеримой к несправедливости, что только усугубляло ее непростые отношения с матерью, братьями.

Со мной она всегда была приветлива, общительна. Она сразу почувствовала мое расположение к ней, тянулась ко мне, и наше совместное житье под одной крышей сблизило нас. Я сразу поняла ее душевную боль, ее одиночество и, как могла, помогала ей.

Резкость и несдержанность Муны была причиной ее частых конфликтов с матерью и братьями. А если учесть, что характеры у всех горячие, то конфликты затягивались, обрастали мелкими обидами, Муна в результате впадала часто в депрессии. Как я ее понимала! Молодая, красивая, никому не нужная! Да еще ребенок, требующий постоянного внимания, средств. Оговорюсь сразу, что одевала Шушу бабушка со стороны отца, на Шушу была записана и квартира его отца, но жить они там не могли – не на что! Вот и приходилось Муне жить в арабском доме. Мать она была превосходная – надежды на замужество не было, поэтому она понимала, что опора в будущем ей – только сын. Всю свою невостребованную любовь она переносила на него. Мальчик всегда был чистенький, ухоженный, накормленный. Потом, когда появилась Диана и Муна видела, какие прикормы я ей ввожу, она стала и Шушу кормить разнообразнее, вводить в его рацион многие чисто русские блюда, которые арабки своим детям не готовили: овощные пюре (морковное, картофельное, молочные каши, бульоны). И хотя Шушу с непривычки отказывался, Муна терпеливо и настойчиво приучала его к такой еде, понимала – это полезно!

Когда Шушу исполнилось 4 года, Муна устроилась работать учительницей в подготовительный к школе класс. И Шушу был с нею. Если до этого Муна много помогала матери в уборке по дому, то, начав работать, совершенно не стала ничего делать. С 8 часов до 3х в душном, шумном классе (до 45 детей) она буквально валилась с ног. Но, отдохнув, вечером находила в себе силы заниматься с Шушу, обязательно добивалась выполнения им заданий.

Маленькая, худенькая, несчастная, с подорванным здоровьем, она поражала меня великой своей любовью к сыну, которая в итоге переросла в слепую любовь; не сумела Муна критично относиться к поступкам и проступкам мальчика, и в итоге этот ребенок стал хитрым, лживым, мстительным. Но об этом еще все впереди.

Муна. Частые желудочные колики, нарушение менструального цикла, головные боли, побудили моего Валида дать деньги на обследование Муны у специалистов. Господи! Целый букет болезней. Куда столько на одну!

Анемия, гастрит, холецистит, воспаление женских органов плюс все учащающиеся депрессии! Сколько могли (а мы в то время могли очень мало, Валид только, только начинал работать) мы помогали Муне в лечении. И еще ей помогала Аня. Приезжая, она покупала хорошие подарки Муне и Шушу, и неизменно оставляла ей денег. Такие Анины порывы вызывали у меня чувство уважения к Ане, показывали мне ее заботу о ближнем, ее искреннее желание помочь.

И вот Муне улыбается счастье. Нежданно, негаданно ее с Шушу увидел в автобусе военный моряк Усама, приезжающий по каким-то своим делам. Сначала ему понравился бойкий, красивый мальчишка, а уж потом он увидел и мать. Познакомились. Как Муне удавалось поддерживать с ним знакомство, одной ей известно, т. к. по их обычаям нельзя женщине встречаться с мужчиной без присутствия родичей. Как ей удавалось усыплять бдительность матери, (думаю в самом прямом смысле – снотворным) но были и телефонные разговоры и встречи. Усама посватался, была очень скромная вечеринка, за что Муна очень обиделась на мать. И Муна уезжает в Латакию, где служит Усама. А своего жилья у Усамы (ему 38 лет) нет, а мать его Муну не хочет. И сразу Муна окунулась в привычный мир неприязни, ссор. Сняли квартиру. Ну жить бы да жить! Но злая судьба продолжает преследовать нашу горемычную Муну. Одна операция за другой – аппендецит, холецистоктомия. Проявляет себя и анемия – кружится голова, болит голова, болит сердце – ну не везет!

Поберечься бы Муне, попредохраняться бы! Толи ума не хватило, толи уж очень хотелось Усаме ребенка – все-таки под 40.

– У нас будет ребенок!

– Куда тебе, Муна, ты только перенесла две операции, ты очень слаба, у тебя плохая кровь. Повремени!

И кто бы меня слушал в такой ситуации?

И вот на пятом месяце угроза выкидыша, и послеоперационный инсульт. Бедная, бедная, несчастная Муна! Плачу, мне очень жаль ее, только, только фортуна повернулась лицом и на тебе – такая катастрофа. Вся большая семья собрала большие деньги, лечили, ухаживали, возили в Дамаск. Выходили, прогнали инсульт, но остались тяжелые последствия – тянет ногу, но это со временем выходится. Не видит наша Муна. И обследование показало – видеть не будет! Катастрофа! Да еще замечаем и психические отклонения. А что же Усама? Каждую неделю приезжает, и с его приездом Муна оживает, светлеет лицо, не сходит улыбка. Счастлива. И длится это почти полгода. Наконец Усама забирает Муну домой. А дома надо делать домашние дела, надо помогать учиться Шушу, ухаживать за ним, а Усама на службе, да иногда сутками. То привезет Муну с Шушу к матери, то снова заберет, теперь уже без Шушу. И это продолжается недолго. Нанять сиделку, или домработницу Усама не позволяет зарплата, ухаживать за Муной некому. Привез к матери насовсем. Дважды Муне удается уехать к мужу. И как сумела?