Текст книги "Исповедь восточной женщины"

Автор книги: Валентина Мелисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Все эти проблемы, как ручейки стекаются в арабский дом, где полновластно и единачально правит мудрая женщина – моя свекровь. Преклоняюсь перед нею, люблю ее за любовь ко мне, за то, как она (может быть не в восторге от того, что сын женился на иностранке) сумела внушить уважение членам семьи ко мне, сама никогда не показала ничем, что она недовольна этим браком. Чужим объясняет, какая я воспитанная, культурная, что у меня грамотные родители, что я никогда не пререкаюсь с ней, всегда внимательно ее слушаю. Я бы может и вступила в пререкания, да не зная языка, ну, ни как не могу! Поэтому когда говорю с нею, или она со мной, то внимательно смотрю ей в глаза. Вот еще бы понимать, что она говорит.

От 8 детей (Галя еще не замужем) у нашей бабушки 16 внуков – 9 девочек и 7 мальчиков. И бывает, что иногда они все собираются на нашей крыше. И тогда это настоящий Содом! Писки, визги, беготня – рябит в глазах, закладывает уши. Вот Бассам Вахида лезет по перилам – того и гляди, ухнет на каменный пол. Любна и Люма – старшие сестры – именно этого боятся и галдят наперебой, чтобы крепко держался, а наверху уже стоит мать, чтобы успеть поймать и, если удастся – нашлепать. Вот Шушу отбирает велосипед у Мухамеда. И тот и другой вопят изо всех сил. Муна и Фуфу молча наблюдают, но чувствуется, что каждая поддала бы, естественно, не своему. Хайди бегает в это время с кульком сладостей и дразнит тех, кто оказывается поближе и чувствует от этого огромное удовольствие.

Санди хнычет и жалуется матери, что сестра не дает ей конфету, а той не до нее – маленький Эдди что-то все время плачет. Джуди топает ногами, приплясывает, вспоминает, как танцевала дома с матерью. Остальные заняты кто чем, но уверяю вас, не молчит ни один. И вот в этом разноголосье, кутерьме чей-то истошный вопль.

Бабушка не выдерживает, призывает нарушителя к себе:

– Вот скажу твоему отцу чтобы надрал тебе уши, не приходи больше сюда. Еле угомонился.

В этом шуме живем мы, растет наша Диана. И шум постоянен, и никуда от него не деться, не спрятаться.

Никак не могла собраться с духом, чтобы написать об отце этого большого семейства. Мухамед Адин, 60ти лет. Около 8 лет назад он вдруг неожиданно принял решение уехать в деревню, построить там дом и жить. Звал с собою и мать. Но она твердо сказала:

– Нет, не поеду, я не могу оставить своих детей.

Живет там в большом 3хэтажном доме, на свои средства заасфальтировал дорогу к деревне, привозит для жителей хлеб, продукты, лекарства; больных возит в город, в больницу. Очень похоже на благотворительность. Но почему тогда оставил свою семью, не проявлял такой же заботы о своих детях: не учил Омара, никак не помогал Валиду и Файзу, когда они учились в университете, в аспирантуре в Москве; когда Башару была так необходима машина, взял и забрал ее у него.

К нам на свадьбу не приехал. Почему?

Валид все-таки повез меня к нему знакомиться. Предубежденность у меня к нему что ли? Встречи с матерью ждала, волновалась, хотела понравиться, а тут совершенно никаких эмоций. Ну знакомиться, так знакомиться. И после поездки тоже никаких чувств.

Дети ездят к отцу постоянно. Джамиля и Фатли с детьми летом живут по месяцу, готовят там впрок варенье, соки, томат; сыновья периодически приезжают на день-другой.

А младшие дочери – Галя и Муна – прямо-таки обожают деревню. Отец им рад, дает деньги.

И только свекровь не ездит. На вопрос – почему? – пожимает плечами, поджимает губы. И я догадываюсь – другая женщина? Другая жена? У его среднего брата их 3, почему бы этому не иметь 2х? Никто на этот вопрос не отвечает утвердительно. Но мой Валид тоже не ездит к отцу. Зная его привязанность к матери, утверждаюсь в своем решении – другая женщина, скорее всего – жена.

Чтобы закончить рассказ о родственниках, добавлю еще, что наша семья общается еще с семьями 2х дядей по линии отца. Средний Валид, у него 3 жены, 9 детей, 11 внуков. Со старшими женами он живет в большой 4х комнатной квартире, младшая с дочерью живет отдельно.

Младший брат Фаузи – учитель; тихий, скромный; с женой и 4мя детьми живет в большой квартире, которую давно надо бы отремонтировать.

И еще одна родственница – молочная сестра; часто навещает мать; красивая, приветливая, уже несколько лет замужем – нет детей. Вот и вся немалая родня со стороны отца. Это близкая родня. А вот родня со стороны матери – дальняя родня. Почему? Те же дяди, те же тети, те же двоюродные братья и сестры – но это дальние родственники. Ну не парадокс ли?

5. Друзья

Их немного. Но они преданные друзья, готовые придти на помощь по первому зову и без него.

Ильяс. В сравнении с Валидом он огромен. Красивый, румяный, с прищуром черных глаз. Наполовину араб, наполовину турок.

– Ты мне нравишься, как и Валиду, буду тебе другом. Только позови, только скажи.

Они дружат с далеких школьных лет, и он очень смешно рассказывает байки из того далекого детства, когда Фаиз и Валид, похожие, как две капли воды, вводили в смущение и неведение школьных приятелей. Валид увалень, а Фаиз, наоборот, скор на мелкие проказы, авантюры. Все играют в мяч, Фаиз хватает мяч и убегает домой. В это время Валид только закончил учить уроки, выходит на улицу. Все шишки, естественно, достаются Валиду. И таких басен у него великое множество.

Ильяс закончил экономический факультет и работает менеджером в торговой фирме.

Через него мы имеем возможность покупать по себестоимости трикотаж, постельное белье. А он как-будто знает наши запросы.

– Я отложил вам широкие простыни на кровать. Наташа, у тебя, как и у меня, полная мама. В нашей фирме шьют больших размеров пижамы. Валид, у нас появились для вас красивые шторы. Почти еженедельно он бывает у нас, иногда с ним приходит его мать и сестра Рита, тогда в доме праздник. Суетятся все: свекровь, сестры, я. Знаем, что это будет приятный вечер. Ильяс еще не женат.

Салаха я знаю еще по Москве. Тоже большой, добродушный, красивый, напоминает нашего косолапого Мишку. Его безумно любила моя подружка Таня. А он не взял ее с собой. Объяснил, что его семья не примет Таню.

Заплаканная, несчастная Таня долго не могла успокоиться, но пришла через некоторое время в себя, устроилась на работу в таможню Шереметьева, купила себе маленькую квартирку в Долгопрудном, родила дочку Олечку. Но Салаха любит и по сей день. Когда приезжала моя мама, Таня передала через нее для Салаха письмо, статуэтку. Он был очень и очень грустен. А в ответ Тане – подарки, деньги. Нет, не судьба была быть им вместе. Не судьба!

Поэтому Салаха я встречала сначала сухо и настороженно, но потом по мере знакомства с его матерью поняла, что Салах сумел увидеть немного дальше в будущем, потому-то Таня осталась в Москве. И, как показала жизнь, это было правильно. Я и Таню убедила в этом, потому-то любовь ее к Салаху осталась тихой, нежной, без обид.

А Салах долго не мог забыть Таню. Но все течет, все меняется. Встретил он в университете хорошую девушку, с университетским образованием, работала на кафедре лаборанткой. Понравились друг другу, поженились. Не дала мать им тихо-мирно жить. Все находила какие-то изъяны у невестки (своя-то дочь едва школу кончила). И то было не так, а это и вовсе не этак. Крутился Салах в этих скандалах, крутился – не выдержало сердце – инфаркт миокарда. Сразу после болезни купили молодые отдельную квартиру, а тут и сынок родился – Абдолла. Красивущий, резвый, беспокойный. Счастлив Салах, счастливы и мы. Видимся часто, в беседах, общении столько общего.

Навзят и Оксана. Их мы узнали в Москве, когда они из Кишинева приехали в гости к Салаху. Навзят – турок, чем-то даже похож на Салаха, такой же увалень, немного надменен.

Оксана – украинка, у нее певучий голос, быстрый говор. Умная, рассудительная, с юмором, с нею легко, она всегда даст правильный совет, поддержит.

Когда Навзят уехал после аспирантуры в Халеб, Оксана осталась дооформлять документы. А тут началась война в Приднестровье. Оксана в одном платье на 8ом месяце беременности сумела сесть на судно и добраться до Турции, затем с несколькими пересадками до Халеба. И сразу родила недоношенного мальчика – Талата. Очень трудно его выхаживала. Сейчас это хороший, здоровый умненький мальчишка. И у него есть брат Мурад, на 6 лет младше. У них квартира пополам с сестрами, поэтому приезжающие из деревни родственники (а их великое множество) останавливаются в их доме. Поэтому, естественно у них шумно, весело до беспредела. Оксана не успевает отходить от плиты. Но она такая оптимистка, говорит:

– Когда любишь человека, пойдешь за ним хоть куда, ради него вытерпишь любые неудобства.

Всей своей жизнью она доказывает это и я знаю – это чистосердечно.

А как Оксана готовит. Когда мы собираемся у нее, она угощает нас чисто русскими и украинскими блюдами. Борщи, вареники со сметаной, холодец, пироги – все вкусно, аппетитно, выглядит, как и сама хозяйка – полная, румяная, с ямочками на щеках.

– Я вся ваша, приходите чаще, я вам всегда рада. Добро пожаловать!

И еще один друг – Башар, младший брат. Братьев несколько, но дружит Валид с Башаром. Что их объединяет, даже сказать не могу. Может быть возраст, разница в 2 года, может быть общность в розыгрышах, шутках, приколах. Видятся каждый день, созваниваются, делятся новостями. Валид помогает в работе по магазину, тот поддерживает его материально. Если бы просто дал Валиду денег, ни за что не взял бы, еще бы и обиделся. А Башар хитрит – дает матери продукты на всю семью, а мы-то живем в семье, и Валид не работает, он служит в армии. Вечерами, когда оба брата в магазине, к ним присоединяются соседи из соседних лавочек, пьют кофе, делятся новостями, обсуждают общие проблемы. Все друг друга хорошо знают, знают жен и детей, поэтому чьи-то проблемы, трогают всех.

Очень привязан Валид к Файзу, живут теперь далеко друг от друга, скучают, часто созваниваются. Говорят, близнецов объединяет очень многое. Убеждаюсь в этом на собственном опыте. Беспокоен Валид, хочется позвонить Файзу. Не звонит день, другой (дорогое все-таки удовольствие) терпение кончается. Звонит. У Файза грипп – даже на работу не ходит. Задумал Валид перевестись из Дамасского университета в местный, Халебский. Все обещают, но что-то дело не движется. В Москве беспокоится Фаиз: – Что-то у них там не ладится.

Что бы Валид не делал, какие бы планы не строил, постоянно спрашивает себя: – А вот Файз, как бы он поступил?

Просто удивительно, как интуитивно братья чувствуют друг друга.

В арабском же доме я приобрела еще одну подругу. Это жена нашего педиатра Халеда – Таня. Узнала от мужа, что приносили к нему девочку по имени Диана, что маме здесь нравится (это, значит, мне). Как нравится, что здесь может нравиться? Набралась храбрости и пришла знакомиться. У них с Халедом была уже дочь Майя, но зовут ее Маша. Таня уже 4 года здесь и многое ей не нравится. Она разговорчивая, остроумная, с нею быстро проходит время. Пока сидит у меня – пьет кофе и курит. Она из-под Орла, одна дочь у мамы. И вот теперь она здесь, а мама одна в России. Таня, конечно, скучает. И это та самая тема, которая нас объединяет. Забегая вперед скажу, что у Тани родились еще две дочки. Одна старше нашего Чирки на полгода, другая младше на 2 года. Настя и Линда. Расстроена Таня, даже боится писать матери о третьей дочери. Конечно, Халед хотел сына. Неужели Тане придется еще рожать?

А еще наши друзья – мамины письма. Это мне привет с Родины. Это сердечные импульсы, новости о моих любимых, таких далеких теперь. Мама так говорит о своих письмах: – Что вспомню, то и пишу. Как казах, едет по степи, что увидит, о том поет. Увидел беркута, поет про беркута, увидел сурка, песня про него. Так и у меня в письмах. Уж, не обижайся, что такие сумбурные.

Мама пишет обо всем: как ей работается в своем колледже, как разваливается папин завод, что случилось дома, как дела в Томашиной семье, что натворила Линка, что мама думает, что собирается делать. Ее информация иногда на 4х-5тилистах. Читаю с упоением!

– Дорогая моя мамочка! Какой поддержкой были твои письма, когда я осталась одна в арабском доме! Сколько полезных советов ты мне дала и как они мне помогали. Спасибо, мамуля, за эти светлые лучики, которые светили мне в эти полгода, поддержали меня, показали истину человеческих чувств в разлуке.

Кстати, Валид, слушая эти письма, неизменно повторял: Какая замечательная у нас мама!

– Спасибо тебе, любимая, за любовь, за ласку, за советы, за поддержку!

6. Катька-Диана.

Нарушился мой цикл. К чему бы? Теперь очень себе удивляюсь: как сразу не догадалась? Валида нет, с Муной часто гуляем, но говорим мало – причина одна – уж очень скуден мой словарь. Спросить ли у нее что-то, или сказать о себе – увы, не получается.

Однажды вечером за ужином вдруг желудок возмутился, запротестовал – этого не хочу, того тоже, на это смотреть не могу! Сердце ухнуло в ноги.

– Беременна! Господи, неужели? Благослави, господи!

Когда приехал муж, с порога, с восторгом: – У нас будет Катька.

– Какая Катька? Откуда и, главное, зачем?

Смотрит на мою сияющую физиономию, догадывается.

– Хабиби! Какое счастье! (не забывайте, мне 30 лет, ему 32, и мы, конечно, безумно хотим ребенка). Утром уносит анализ, к обеду в доме цветы, торт, поздравления.

– Поздравляю, хабиби, но может не Катька?

– Нет, нет, Катька. Только Катька!

Дни несутся стремительно, не успеваю отсчитывать и вычеркивать в календаре. После 4х месяцев УЗИ подтверждает – девочка! Первые восторги улеглись, я прислушиваюсь и присматриваюсь к себе. На удивление легко вынашиваю свою девочку. Даже она возмущается моему спокойствию – усиленно стучит ручками и ножками. С каким умилением прислушиваюсь к ее возне! Дорогая моя девочка! Как же я тебя уже сейчас люблю, как я буду тебя любить, когда ты родишься! С нетерпением считаем недели, месяцы; я все еще называю ее Катькой.

– Катька, не толкайся, Катька, не буянь, мне больно, ты угомонишься, наконец? Ну, Катерина!

Поколебала наше решение мама. – В нашей семье уже есть Катя – внучка Миры Михайловны. Зачем две Кати в одной семье? У вас смешанный брак, ищите международное имя.

Мы даже растерялись: – А как мама?

Теперь в каждом письме мы получаем несколько имен: Камила, Карина, Диана, Тина, Джина, Индира, Милана… – Попробуй выбери.

И вдруг Валид решается: – Иногда у нас называют девочек Дианами. Пусть наша богиня и будет Диана.

Переучиваемся: – Катька, не толкайся. Ой, прости, доченька, Диана, не толкайся. Диана, успокойся. А что? Пожалуй, лучше, чем Катька. Ну, Диана так Диана! Рождайся быстрее, доченька, мы так тебя ждем! Ты стала такая тяжелая, мне так трудно тебя носить Ну-же, дочурка!

Никак не ожидали такого сюрприза! Ну, никак! Мама продала все свое золото и приедет. Она тоже хочет увидеть Диану, понянчиться с ней. Мне остается до родов дней 10, но доктор считает, что я вполне могу ехать в Дамаск, встречать мамочку.

Волнуюсь я, волнуется Валид, волнуется Диана – ворочается, толкается, требовательно стучит: – Ну, давайте же поедем, что же вы не собираетесь?

Я узнаю и нахожу ее сразу в толпе пассажиров. Мама очень полная, но фигура подтянута, синее платье свободно, голова с седой, красивой прической.

Идет быстро, походка легкая; увидела, заторопилась, машет рукой. Одной рукой обняла меня, другой Валида, целует, говорит, говорит. Гладит мой живот:

– Как не побоялась, доченка, ехать?

– Ничего, мамочка, доктор разрешил!

Как и я год назад, мама с любопытством осматривается, спрашивает что-то у Валида. Они всю дорогу разговаривают. А я умиротворенно дремлю и думаю:

– Вот теперь я не одна, теперь мама поможет, научит и купать и пеленать. Как хорошо! Засыпаю.

Маме очень нравится арабский дом, и как мне – не очень город – шумно, грязно; гулянья в полутьме ее как-то тревожат – а не страшно? – Не беспокойся, мамочка, шейхи и султаны когда-то давно навели здесь порядок, здесь нет криминала, на улице никто не пристанет.

В магазинах вежливо-предупредительное – мадам?

– Вы что-то хотите, мадам?

– Обратите на это внимание, мадам!

– Не хотите ли присесть, мадам?

И это мадам – очень нравится моей маме. Снисходительно улыбаясь, отвечает – шукран (спасибо). Хочу сразу оговориться, что мама запоминает много арабских слов и даже умудряется как-то беседовать со свекровью. Умора, да и только, смотреть на них, когда они разговаривают.

Но основное время мы, конечно, тратим на подготовку к родам. Сначала собрали пакет с детскими вещами, все прогладили с обеих сторон, аккуратно сложили. – Это будет носить моя кошечка, а этот комбинезончик с крокодильчиком, самый маленький, пойдет ли моей заиньке? А потом мои вещи. Всего немного, все самое необходимое, а получился целый чемодан.

Меня беспокоят две вещи. Первая. Видимо, в машине меня продуло. Кашляю, да так сильно. Надо пить отхаркивающее, таблетки, но боюсь – не повредит ли девочке? Усиленно пью теплое молоко, мед; ну, никак не помогает.

И вторая. Галя и Муна совершенно устранились от домашних дел. А мне жаль свекровь и я все еще изо всех сил помогаю ей. Но как трудно. У мойки, у стола мешает живот, с подносом по лестнице боюсь подниматься – а вдруг споткнусь, упаду?

Мама разом прекратила мои мучения.

– Сиди, – сказала она. Пусть дочки покрутятся. Сижу. Никто не движется с места. Все равно сижу, разговариваю; переглянулись барышни. Встала Муна, пошла готовить кофе. Поели – посуду моет Галя. – Спасибо, мамочка!

10 июля. В 3 часа ночи проснулась – боль внизу живота, пока так, еле ощутимая. Мама поднимается сразу, как чувствует – время пришло! Отправляет меня в душ, помогает переодеться. Валида пока не будим, он тоже дома, взял 3 дня отпуска. Пусть поспит, ему сегодня еще придется покрутиться.

В 7 часов уже хорошие схватки. Проснулся Валид, увидел одетую, испугался: – Уже?

– Да, дорогой, звони, доктору. Доктор спокоен. – Не волнуйся, Наташа, это еще не скоро; первые роды, родишь только часам к 5ти вечера. Будет больно, потом будет очень больно, не бойся, так положено, я буду с тобой. Успокоилась? Ну и молодец!

Я очень ему доверяю и всецело полагаюсь на него. Учился во Франции, уже несколько лет практикует.

В 10 часов едем в родильный дом. С нами едут мама, свекровь, Сильва и Джамиля. По их обычаям роженицу нельзя оставлять одну. Кроме боли, которая то отпускает, то накатывает, помню их веселую, обыденную болтовню.

– Ой, ой, ой, мамочка, помоги!

И мамочка в течение нескольких часов то водит меня по коридору, то массирует спину, то поглаживает бедра, живот.

– Ой, ой, помоги, мамочка! Но и ее массаж уже не помогает – больно! Больно! Помогите же кто-нибудь! Доктор – скоро ли?

Наконец, доктор, берет меня в родзал. Со мной свекровь, Сильва и Джамиля. Как назло, отключают свет, отключаются и вентиляторы. Дышать нечем. Сильва с одной стороны, Джамиля с другой машут на меня юбками. Вроде легче. Доктор сделал стимулирующий укол (Джамиля прежде внимательно осмотрела ампулу, из которой врач набирал лекарство в шприц). Начались роды. Как больно! Навалились на меня врач, медсестра, давят на живот, толкают девочку. У-у-у! Дикая боль! И вдруг облегчение, нет боли, ушла. Все, что потом делает врач со мной: смазывает йодом, подшивает разрезы – это, как комариные укусы по сравнению с предыдущим.

Когда прихожу в себя, вижу крохотного ребенка в руках медсестры. Она вертит маленькое тельце, шлепает его, слышу писк. Доченька! Наблюдаю, как ее купают, одевают, кладут в розовую коляску и увозят. Я отдыхаю. А потом и меня отвозят в палату. Первое, что я сказала! – Не так уж и страшно, рожу еще одного. Все смеются.

Так хочу спать. Но идут и идут родственники – цветы, поздравления. А я хочу спать. Наконец, в 12 часов, все расходятся. Мы остаемся вчетвером: Валид, мама, Диана и я. Увозят и Диану. Мы счастливо молчим, не разговариваем. И я проваливаюсь в сон.

Утром просыпаемся с мамой вместе, она осталась со мной в палате, спала на диване, говорит, что было удобно и выспалась. Я тоже.

Осматриваюсь. Какая большая красивая комната: телефон, вентилятор, кондиционер, холодильник. На стене красивой арабской вязью изречения из корана и рекомендации по уходу за новорожденным. И море цветов. В корзинах, вазах, на подставках, с именами отправителей и их поздравлениями, пожеланиями. Блаженно улыбаюсь:

– Господи, спасибо за счастье!

Вечером собирается вся большая семья, приносят магнитофон, видеокамеру. В коридоре, в палате дети, взрослые, шумно, весело. Потерпели бы такое в России? Очень сомневаюсь.

Приносят нашу девочку. Каждый хочет потрогать, подержать на руках; тормошат ее, поворачивают, и ей хочется спать, и она спит, несмотря на это буйное веселье. Заходит поздравить мой доктор. Улыбается: – Будешь еще рожать? – Буду!

Песни, танцы, музыка. Танцует даже мама. И смотри-ка, получается в ритм со всеми. Танцую даже я. Тяжело подниматься, болят швы, но надо. Положено. – Ну что ж, Наташа, не ударь в грязь лицом! Танцую.

Валид побеспокоился об угощении, которое всем нравится. Он, как официант, разносит подносы, угощает, подает салфетки, воду. Положено!

В обязанность мамы входит угощать, всех входящих, что она с удовольствием выполняет. А уж заходят! Все, кому не лень, поздравить, угоститься. Положено!

Я становлюсь участницей еще одного ритуала. Меня и мою дочку одаривают золотом. Мне на руку одевают тяжелый браслет, на цепочку вместо моего крестика (муж попросил оставить дома) брелок с изображением корана. Интересная песня! Диане одевают цепочку с брелоками, на ручку браслет; к кофточке и одеяльцу пришпиливают золотые амулетики от сглаза. И я делаю вывод – золото на женщине начинается с рождения, затем добавляется на свадьбе и с рождением каждого ребенка.

А назавтра, нас выписывают и все замечательно!

У дома привязан баран. Зачем? – Еще один ритуал: благодарность аллаху за доченьку. Зарежем, мясо разделим на 3 части. Одну унесем к мечети и раздадим бедным, одну раздадим родственникам, а одну оставим себе.

Теперь самый главный член нашей семьи – Диана. На кого же она похожа? Мама говорит – вылитая Муна. А арабки говорят – вылитая Наташа. А я, ну никак, не могу определить. Будь здоровой, солнышко! Весь быт крутится вокруг доченьки: кормления, купания, сон.

Мама купает ее в ванночке, и все с интересом смотрят. Делает ей массаж – а зачем?

Арабки своих детей купают в общем душе – кладут животиком на свое колено и моют. Поэтому наши манипуляции в ванночке, да еще с марганцем, им непонятны.

А я полагаюсь на маму – она вырастила нас с Томашей, вырастила Лину, пока Тома училась; мама все знает, все умеет, с нею так спокойно, надежно.

В этот мамин приезд у нас с нею состоялся очень интересный разговор. Ни за что не догадаетесь о чем? О религии.

В этом обществе все связано с религией. В 6 час утра во всех мечетях совершается намаз, 5 раз в день с интервалом 4 часа.

Моя свекровь надевает специальное покрывало, расстилает коврик, и истово молится. Валид по пятницам ходит в мечеть.

Мама спрашивает, как я себя чувствую в это время. Отвечаю, что очень уважительно отношусь к проявлению окружающими религиозных чувств.

– А как брелок на твоей цепочке.

– И к нему уважительно.

– Не думаешь ли ты, что тебе придется менять религию.

– Почему?

– Я думаю, что все к тому идет. В семье с одинаковым вероисповеданием легче общаться, легче воспитывать детей, прививать им какие-то догмы. Не замечала, что к Сильве, с ее явным проявлением христианских традиций, отношение несколько иное, чем, скажем, к Фойми, Фуфу?

– Не замечала, не думала об этом.

В конце разговора моя мудрая мама сказала: – Присмотрись, понаблюдай, ты девочка умная, сама решишь, как надо.

Примерно такой же разговор был у мамы с Валидом. Валид заверил маму, что принуждать меня никто, ни в коем случае не будет, это должно быть осознанное добровольное решение. Мама же сказала, что, если это произойдет, то они, мои родители, согласятся с таким решением, так как жить молодым (то есть нам) и им виднее, как жить.

7. Будни и праздники.

В марте, когда нашей доченьке уже полгода, Валид нашел работу на стекольном заводе. Теперь у него очень насыщенный день: подъем в 6 часов утра, чашка кофе, к 8ми едет в академию (там теперь продолжается служба в армии, которая сводится к тому, что они с Салахом разбирают архив); в 3 обед, до 5 сиеста, к 6ти едет на завод и возвращается в 11–12 час.

Работа на заводе трудная, не идет производство стекла (потому-то Валида и взяли) приезжает он уставший, измученный. Зато теперь мы имеем зарплату 15000 лир, не зависим материально от большой семьи, можем делать покупки себе и дочурке. Мы экономически свободные люди. Какое сладкое слово – свобода! Да здравствует свобода!

Практически Валида нет целый день дома, и я кручусь одна: ращу дочь, убираю в доме, помогаю свекрови готовить. Муна и Галя снова устранились от домашних дел, так что дом на наших со свекровью плечах. Я весь день в бегах: вверх-вниз по лестнице, вверх-вниз, вверх-вниз. Иногда от этих забегов кружится голова. Я очень похудела, но нравлюсь себе похудевшая. Даже не скажешь, что мама. Худенькая, стройная, красивая, с копной каштановых волос. Практически не высыпаюсь. Помню, что впервые проснулась и сказала себе, что выспалась, когда Диане было около 10 месяцев.

С нами с августа живет Джуди, так как Омар, слушая то мать, то тещу, никак не мог определиться: жить ли ему дальше с Мирват (очень конфликтовали), не жить ли? Определился – не жить! По их законам дети при разводе отходят к отцу. Вот так Джуди оказалась в нашем доме. Спонтанно, разом, не обдумав, кто за ней будет здесь ходить (4 года девочке), как она перенесет разлуку с матерью. Свекровь прибаливает, масса дел по дому. У меня на руках месячный ребенок, да и никогда бы я не взяла на себя ответственность воспитывать Джуди, не зная языка при живых родителях. А вы бы взяли? Омар целый день на работе, свекровь в хлопотах, а Джуди предоставлена сама себе, слоняется по дому, неприкаянная душа. А уж если Шушу остается дома, то я, как наседка, слежу за ними, ни на минуту не выпускаю из поля зрения. Научили. Оба избалованные, непослушные. Очень хотели всегда играть с Дианой. С немытыми руками пытались покормить ее какой-то своей едой (3 месяца Диане), взять на руки (5 месяцев), накупать. На спящую стали лить воду. Так взвизгнула Динка, я в секунду была наверху. Эти двое перепугались (попадет), глаза выпучили, и убежать боятся, и остаться бояться. А мне до них? Давай быстрее переодевать, кормить лапушку, успокаивать. Никогда не жаловалась Валиду на этих разбойников, а тут сказала; долго Валид ругал Шушу (он заводила), запретил заходить в нашу комнату, когда Диана спит. А какой сон, если шум, беготня, визги, крики. То Шушу толкнет Джуди в бассейн, она истошно вопит, бегу – спасаю. То пристают ко мне – поиграй с нами, Наташа. А мне до игр? Ох, и доставали!

Зимой белье сушим в комнатах, у печек. Повесила я свекровину блузку, да очень близко. Сгорел рукав. Ругается свекровь, бурчит, день, другой. А я обижаюсь, чуть не реву. А потом говорю: – Стоп, а что ты обижаешься, а если бы твою вещь испортили, ты бы радовалась, благодарила, да? Даже рассмеялась. Пошла к свекрови, обняла, говорю: – Не ругайся, купим тебе новую. И инцидент исчерпан.

Много всякого было в арабском доме, пока мы там жили. Вещи курьезные, смешные, серьезные. Они помогли мне лучше узнать родственников, вообще составить мнение о сирийцах.

1. В нашем дворике засохло дерево. Свекровь велела Валиду спилить его и оставить у входных дверей для мусорщика. Что и было сделано. Утром просыпаюсь от криков. Подхожу к слуховому окну на 2 м этаже и становлюсь свидетелем уличной комедии.

Мусорщик: – Это кто выбросил дерево, почему я его должен убирать?

Лавочник (его лавка напротив нашего дома): – Не знаю, кто выбросил. Почему ты мешаешь мне работать?

Мусорщик: – Как не знаешь? Должен знать! Говори, кто выбросил дерево?

И мусорщик и лавочник прекрасно знают, чье дерево, но продолжают играть свои роли.

Мусорщик: – Я дам тебе 50 лир, скажи чье дерево.

Лавочник берет и отвечает: – Что тоже даст 50 лир, чтобы тот убрал дерево и не поднимал крик на весь квартал. Возвращает его же 50 лир, мусорщик мирно увозит на своей тележке дерево. Болельщики (а их около десятка), посмеиваясь, расходятся. И все это в 6 утра.

Когда рассказываю это Валиду, хохочет:

– О, Наташа, ты тут еще и не такое увидишь.

2. Вместе со мной родила девочку наша соседка Хинед. Назвать они ее хотели Хеля. Хорошое арабское имя. Но узнали про нашу Диану и передумали, тоже назвали Дианой. Когда об этом узнал Валид, долго возмущался: – Как так? Они хотели Хемо, вот и пусть будет Хеля. Ишь! Это наше имя. Это придумала наша теща. Когда к свекрови за чем-то приходит старшая дочь Хинед, Валид зовет ее к нам на 2ой этаж и выговаривает ей:

– Зачем родители назвали сестренку Дианой, пусть будет Хеля.

– Но они уже записали – Диана.

– Тогда скажи своему отцу, когда у Дианы родится брат, он испортит вашу девочку, будете тогда знать.

Та в страхе убегает. И все это на полном серьезе. Я смеюсь и пытаюсь урезонить Валида. Но он долго еще возмущался, все повторял:

– Ишь, что придумали. Мало им было своего имени, так они еще и наше забрали. Ну, что тут скажешь?

3. Мать нашего педиатра египтянка. Досужая, деловая и очень любопытная женщина. Оставшись без мужа, не растрялась, а продолжала его бизнес – покупала, продавала, сдавала внаем квартиры. Накопила небольшой капитал, сумела сына учить в аспирантуре в Москве, теперь, когда он вернулся с женой и дочерью, купила ему офис, квартиру, сама живет в отдельной квартире, да сдает внаем несколько. Зажиточная женщина, знающая себе цену; считает, что ее такое материальное положение дает ей право влиять как-то на окружающих, вмешиваться в их дела.

Когда мать узнала, что в квартале появилась еще одна русская, кроме ее невестки Тани, не поленилась, пришла в наш дом посмотреть – какая она, невестка Суат, а вдруг хуже Тани, тогда о ней можно будет посудачить. Знакомимся – и она все это рассказывает мне.

– Ну и как, – спрашиваю.

– Ты красивая, а еще твоя свекровь говорит, что хорошо воспитана, из хорошей семьи, помогаешь ей готовить, убирать.

Долго выспрашивала, кто я, где училась, кто мои родители и много чего другого. Ушла разочарованная и недовольная собой:

– Надо же, сходила зря, посудачить не о чем и Суат посолить нечем. А так хотелось!

Она же, когда разошлись Омар и Мирват, приходила и к нам, и к Иман, матери Мирват, все пыталась помирить молодых. И оно ей надо было?

4. Удивляет легковерность, свойственная арабам и невежественность в некоторых вопросах, доходящая до глупости.