Текст книги "Женщины, изменившие мир"

Автор книги: Валентина Скляренко

Соавторы: Татьяна Иовлева,Валентина Мац
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Блаватская Елена Петровна
(род. в 1831 г. – ум. в 1891 г.)

Российская духовная просветительница, теософ, писательница и путешественница. Величайшая из русских пророчиц XIX в. Под влиянием индийской философии основала в Нью-Йорке Теософское общество (1875 г.).

Имя этой женщины вошло в историю мирового мистицизма. Подобно Эмануэлю Сведенборгу, Блаватская общалась с духами, провидела прошлое и будущее. Индийские махатмы поведали ей тайну человечества, его земной и космической судьбы. Неординарная личность, она вызывала множество споров вокруг своей персоны еще при жизни и не меньше – после смерти. Кем же была Елена Петровна: великим мистификатором или, как говорят на Востоке, «посвященной»?

История происхождения Блаватской читается как увлекательный роман. По отцу она вела свой род от наследных Мекленбургских (Германия) принцев фон Роттенштерн-Ган, согласно семейному преданию восходивших корнями к женской ветви династии Каролингов. Среди предков Елены по материнской линии были и французы-гугеноты, и князья из рода Долгоруких – прямых потомков великого Рюрика. Ее бабушка, Елена Павловна, урожденная княжна Долгорукая, была женщиной исключительной для того времени образованности: знала пять языков, прекрасно рисовала и получила известность как ученый-естествоиспытатель. Мать, Елена Андреевна, писала рассказы и романы, издававшиеся под псевдонимом «Зенеида Р-ва», и пользовалась широкой популярностью в 40-х гг. XIX в. Ее талант высоко ценил И. Тургенев, а В. Белинский посвятил несколько лестных строк, назвав «русской Жорж Санд». Отец, Петр Алексеевич, был сыном знаменитого генерала Алексея Густавовича фон Ган (Хан), участника легендарного суворовского перехода через Альпы, но сам карьеры не сделал и дослужился только до полковника.

Лёля, как называли девочку в семье, родилась 12 августа 1831 г. в Екатеринославе (современный Днепропетровск). При ее крещении произошел случай, который впоследствии нередко трактовался как некий провидческий знак. Во время церемонии тетя Елены, Надя Фадеева, которая была всего на три года старше племянницы, нечаянно подожгла зажженной свечой край рясы священника. В свете будущих событий этот эпизод приобрел явно мистический оттенок. В раннем детстве Лёли семья кочевала вслед за отцом, командующим батареей конной артиллерии, по всей стране. Получив начальное «воспитание» в солдатской среде, девочка обрела характер крайне независимый. Надежда Андреевна Фадеева так писала о племяннице: «С раннего детства Елена отличалась от обыкновенных детей. Очень живая, невероятно одаренная, полная юмора и отваги, она удивляла всех своим своеволием и решительностью поведения. Было бы большой ошибкой обходиться с ней как с другими обыкновенными детьми. Ее беспокойный и очень нервный темперамент, ее неразумное тяготение к умершим и в то же время страх перед ними, ее страстная любовь и любопытство в отношении всего неизвестного, скрытого, необыкновенного, фантастического и, более всего, ее стремление к независимости и свободе, которое никто и ничто не могло обуздать, – все это, соединенное с необычайно богатым воображением и исключительной чувствительностью, показывало, что ее воспитателям надо применять к ней особые методы воспитания…» К тому же склонность к лунохождению в сочетании с множественными необычайными происшествиями и проявлениями неординарных способностей прочно закрепили за девочкой репутацию «одержимой дьяволом».

В 1842 г. Леля, ее младшая сестренка Вера и недавно родившийся брат Леонид остались без матери. Осиротевших детей взяла к себе бабушка, Елена Павловна, и большую часть детства Елена Петровна провела сначала в Саратове, где дедушка, Андрей Михайлович Фадеев, занимал пост губернатора, а позднее – в Тифлисе. Летние месяцы семья проводила на берегу Волги, в огромной усадьбе, окруженной дикими лесами. Для девочки природа была одушевленной: все вещи имели свой особый голос и все кажущееся мертвым жило для нее и раскрывало ей по-своему свою жизнь. Она часто разговаривала с птицами, животными и невидимыми «друзьями» – товарищами ее игр, а когда наступала зима и приходилось возвращаться в город, необыкновенный кабинет ее ученой бабушки, в котором стояли чучела разных зверей, становился любимым местом проведения долгих вечеров. Маленькая Лена, сидя на спине черного моржа или белого тюленя и поглаживая его шерсть, рассказывала детям много страшных и увлекательных историй о его похождениях. Сегодня, когда знание скрытой психической природы человека значительно расширилось, становится понятным, что в детстве Елена Петровна обладала ясновидением; невидимый для обыкновенных людей астральный мир был для нее открыт, и она жила наяву двойной жизнью: общей для всех физической и видимой только для нее одной.

В 1848 г., буквально за несколько дней до своего семнадцатилетия, Елена фон Ган скоропостижно вышла замуж за очень пожилого, чтобы не сказать престарелого, Никифора Васильевича Блаватского, бывшего тогда вице-губернатором Эривани (современный Ереван). «Я обручилась, чтобы отомстить моей гувернантке, не думая о том, что не смогу расторгнуть обручение, ну а карма последовала за моей ошибкой», – так объясняла свой поступок сама Елена Петровна. Спустя три месяца юная супруга столь же поспешно покинула мужа и на долгих десять лет – период, который был необходим для легализации развода, – уехала из России. Родственники не знали, где она, и даже считали умершей, однако Елена тайно общалась с отцом, принимавшим участие в обсуждении программы ее заграничных странствий. Он снабжал свою беглянку-дочь деньгами, но никому не говорил, где она находится. Маршрут путешествий был обширным: из Константинополя она направилась в Египет, затем в Афины. Объездила Малую Азию и Северную Африку, изучала языки, общалась с бедуинами и африканскими колдунами, дважды пыталась проникнуть в Тибет, куда настойчиво звали ее детские видения и уверенность в своем исключительном предназначении, но оба раза неудачно. В 1858–1863 гг. Блаватская жила в Одессе и Тифлисе, у своих родных, а в 1864 г. снова пустилась странствовать, достигла, наконец, Тибета и до 1872 г. разъезжала по Индии и Центральной Азии, изредка появляясь то в Италии, то в Египте, то в Греции, то в Одессе, откуда в 1873 г. уехала в Америку. Насколько верны все эти сведения, неизвестно; несомненно только то, что Елена Петровна побывала во многих и теперь малодоступных европейцу местах. Очевидно, что в пути судьба сводила ее с немалым количеством интересных людей, и рассказать здесь обо всех не представляется возможным, однако об одной встрече все же необходимо упомянуть.

В конце лета 1851 г. в Лондоне Елена наяву увидела того, чье присутствие ощущала постоянно и кого с ранних лет привыкла считать своим Покровителем – посвященного с Востока, из раджпутов, Махатму, т. е. Учителя, Морью (Мориа). Он настоятельно советовал Елене добраться до Гималаев, побывать в загадочном Тибете. Под его руководством Елена Петровна училась контролировать свои феноменальные способности (умение читать мысли, вызывать звуковые эффекты, заставлять двигаться мебель) и постигала мудрость Наставников – восточных адептов оккультных знаний – в одном из тибетских монастырей. Любопытно, что попала она в Тибет лишь в возрасте 33 лет. Последующие 7 лет Блаватская провела у махатм и была посвящена в их тайны. Об этих годах она никогда и нигде не рассказывала, выполняя одну из заповедей неофита – молчание. Итак, начиная с 1872 г. и до последних дней жизнь Елены Петровны носит на себе ясную печать духовной миссии. Период ученичества закончился. Пришло время служения.

В начале 1872 г. она основала в Каире Спиритуалистическое Общество, которое, однако, скоро распалось. Надо сказать, что, отдав в свое время дань увлечению этим занятием, Елена Петровна затем много лет подряд горячо боролась с ним, доказывая вредность подобных опытов для здоровья людей, в первую очередь – медиумов. В 1875 г. вместе со своим другом и единомышленником полковником Генри Стилом Олькоттом, человеком высоких нравственных достоинств, который приобрел известность в годы Гражданской войны благодаря своей безупречной службе, она создала в Нью-Йорке Теософское Общество, задачей которого стало преодоление конфликтов современной цивилизации: между материальностью и духовностью человека, между религией и наукой. В понятие теософии как древней религии разума Блаватская вкладывала особый смысл: распространение веры в единство духовных сил человечества вне зависимости от сословий и рас. Она говорила: «Идеалы и вера почти везде утрачены… Люди нашего века требуют… научных доказательств бессмертия духа: древняя эзотерическая наука – Оумная религия (от санскритского слова «Оум» – высшая сила) – дает им их». В 1879 г. международная штаб-квартира Общества была перенесена в Бомбей, а позднее, в 1882 г. – в Адьяр, где находится и по сей день.

Еще одной вехой на пути «служения» Елены Петровны стала литературная деятельность. Религиоведческие и теософские труды, путевые очерки, фантастические повести и рассказы, разнообразная публицистика, письма, переводы ранее недоступных европейской науке манускриптов Востока и комментарии к ним – незавершенное собрание ее сочинений включает в себя 14 солидных томов. Индийские заметки Блаватской, опубликованные в России под псевдонимом Радда-Бай, «Из пещер и дебрей Индостана» (1880 г.), «Загадочные племена на Голубых Горах» (1884 г.) до сих пор остаются лучшими русскими книгами об Индии. Необыкновенные путешествия с приключениями оживают под ее пером с истинным блеском, а глубокие знания этимологии могли бы сделать честь любому филологу. Творчество Елены Петровны оказало влияние на таких крупнейших писателей нашего века, как Д. Лондон и И. Ефремов. Но основными трудами, снискавшими ей мировую славу, стали сочинения философско-религиоведческого характера, первым из которых была «Разоблаченная Изида» (1877 г.) – солиднейший двухтомник, где представлен глубокий анализ и сопоставление различных религиозных учений с данными современной науки и приемами магии в разных частях света.

Главным же наследием Блаватской наряду с теософскими работами «Ключ к Теософии» (1889 г.), «Голос Безмолвия» (1885 г.) и другими, как бы подытожившим творческий путь, является двухтомник «Тайная Доктрина» (1888 г.) – монументальный труд, возникший на озарении высших феноменальных способностей. В нем представлена некоторая архаическая мировоззренческая теория, лежащая в основе всех последующих религиозных систем. Уже один подзаголовок этой книги говорит за себя: «Синтез науки, религии и философии». И что поразительно – огромные тома «Тайной Доктрины» были написаны в течение двух лет. За это время трудно даже просто переписать такое количество страниц. Сама Елена Петровна неоднократно утверждала, что не она автор своих книг, что она только орудие, только пишущая под диктант Учителей. Нужно сказать, что в наше время «Тайная Доктрина» представляет особый интерес. То, о чем писала Блаватская в позапрошлом веке, что подрывало многие научные устои, в настоящее время стало достоянием науки. Многие ее предсказания за прошедшие сто лет подтвердились исследованиями астрономов, археологов и других специалистов.

Конечно, вокруг имени Блаватской кипели нешуточные страсти. Посвятив весь остаток жизни пропаганде теософии, она «провинилась» перед христианским миром, а поскольку была яростным критиком материализма – то и перед атеистами. В 1884 г. ее «верные» слуги, супруги Куломб, опубликовали письма, якобы написанные Еленой Петровной, в которых она подробно излагала, каким образом производить «феномены». На этой почве разыгрался крупный скандал, вызвавший подробное расследование, результат которого был прискорбен для Блаватской: она была признана Лондонским обществом психических исследований простой обманщицей, морочившей простаков ложными чудесами. Этот несправедливый приговор о недостоверности ее феноменальных способностей и якобы придуманных ею самою махатм стал подоплекой и всех дальнейших «изобличений», и прямых нападок на Блаватскую. Кстати, недавно Общество психических исследований вернулось к этой истории и признало свое первоначальное заключение недействительным. Между прочим, в Индии к ее имени до сих пор относятся с величайшим почтением. Не кто иной, как великий Махатма Ганди писал: «Я был бы более чем удовлетворен, если бы смог коснуться края одежды мадам Блаватской».

Елена Петровна тяжело переживала распространявшиеся о ней слухи. В конце концов все эти злобные выпады самым губительным образом отразились на ее здоровье. В течение всей своей жизни она неоднократно находилась на грани смерти, а может, и за ней, но каждый раз чудесным образом выздоравливала, приводя в недоумение врачей, предсказывавших скорую агонию. Так, в 1867 г. она оказалась в Италии среди повстанцев Гарибальди. Здесь ее, подобно князю Дмитрию Донскому, извлекли из-под груды мертвых тел – с двумя переломами левой руки, с засевшими в плече и ноге мушкетными пулями, с кинжальной раной в сердце. Одного из этих ранений хватило бы в то время, чтобы умереть, но Блаватская осталась жива, открыв счет своим исцелениям. Весной 1878 г. с ней случилось странное происшествие: она неожиданно упала в обморок и находилась в нем несколько дней. Ее сочли умершей и собирались хоронить, когда из Индии была получена телеграмма от Учителя: «Не бойтесь, она не умерла и не больна, но заработалась. Тело ее требовало отдыха. Будет здорова». В начале пятых суток Блаватская пришла в себя и действительно оказалась совершенно здорова. Последнее, третье выздоровление было особенно необыкновенным. Два доктора нашли ее положение безнадежным и только удивлялись, как она еще до сих пор жива с такими тяжелыми недугами. Ночью у нее началась агония, но когда появились первые солнечные лучи, утомленные сиделки увидели, что на кровати сидит спокойная, бодрая Елена Петровна. На вопрос, что же с ней случилось ночью, она ответила: «Учитель был здесь. Он предложил мне на выбор – или умереть и освободиться, если я того хочу, или жить еще и кончить «Тайную доктрину». Он сказал мне, как тяжелы будут мои страдания и какое трудное время предстоит мне. Но когда я думала о тех людях, которым мне разрешено передать мои знания… я решилась пожертвовать собой».

На фоне этих историй особо странной выглядит смерть Блаватской. 8 мая 1891 г., почти без всякой предупреждающей болезни Елена Петровна скончалась в Лондоне, в своем рабочем кресле, как истинный воин Духа, коим она и была. Впрочем, если смотреть глазами теософа, ничего необычного в этом нет. Просто миссия ее на Земле была окончена, и в этот раз она дала согласие на уход. Ее тело было предано сожжению, и пепел был разделен на три части: одна сохраняется в Адьяре под Мадрасом, другая – в Нью-Йорке, третья оставлена в Лондоне. День ее успокоения чествуется в трех частях света под названием «Дня Белого Лотоса». По мнению одного из современников, «в ней была крепость и достоинство древнего друида и лучше всего ее определяет девиз друидов: “За истину – против всего мира”».

Потанина Александра Викторовна
(род. в 1843 г. – ум. в 1893 г.)

Замечательная русская путешественница, этнограф и фольклорист, посвятившая себя исследованиям Китая, Монголии, Восточного Тибета. Художник. Автор 20 научных работ и литературно-художественных произведений. Член Русского Географического общества. Удостоена золотой медали Русского Географического общества за этнографический очерк «Буряты».

Александру Викторовну чаще всего относят к «музам дальних странствий», забывая при этом о ее огромном научном вкладе исследователя. Возможно, потому, что как жена знаменитого путешественника Г. Н. Потанина она никогда официально не числилась ни в одной экспедиции, хотя «сумела оставить по себе неизгладимую память в истории землеведения Азии» (Д. Н. Анучин). Женщина исследовательница и путешественница – для России XIX в. это само по себе подвиг. И своим приходом в науку Александра Викторовна обязана только своей воле, желанию и недюжинному уму.

Ни отец, Виктор Николаевич Лаврский, небогатый нижегородский священник, ни мать, вечно хлопочущая по хозяйству, не уделяли должного внимания образованию родившейся у них 25 января 1843 г. дочери. Шурочка была усидчивым и способным ребенком, но систематических знаний не получила и жила «отраженным светом» своих братьев Константина и Валериана. Чтению и письму ее обучила мать, литературой она занималась под руководством знакомой родителей, Е. П. Юрьевой, тетки популярного в те годы беллетриста Боборыкина, и уже в восемь лет пыталась заняться сочинительством. Брат Валериан привил ей тягу к естественным наукам и серьезному чтению, научил собирать гербарии, ввел в мир интересных физических опытов. И только он поощрял увлечение рисованием.

После смерти отца в 1861 г. Александра открыла школу для девочек, а через пять лет получила место воспитательницы в женском епархиальном училище. Работа не приносила ей морального удовлетворения, но всерьез заняться литературой, наукой или живописью не представлялось возможности. В 1872 г. она поехала проведать брата Константина, отбывающего ссылку в г. Никольске Вологодской губернии. Он познакомил Александру со своим другом, Григорием Николаевичем Потаниным. К своим 37 годам тот немало повидал и пережил: окончил кадетский корпус, шесть лет отдал ненавистной военной службе, три года проучился в Петербургском университете, а после его закрытия за связь с сибирским землячеством попал в разряд неблагонадежных. На родину, в Сибирь он вернулся вместе с астрономической экспедицией К. В. Струве. Его интерес и доброе отношение к коренному населению как «столоначальника по инородческим делам» жандармское начальство восприняло как революционную деятельность. К моменту знакомства с Александрой Потанин полной мерой хлебнул тюрьму, каторгу и ссылку. В Григории Николаевиче ее привлекала сила духа, неудержимый интерес к людям, приверженность науке и вера, что она должна служить обществу. Взгляды Потанина полностью соответствовали ее собственным стремлениям, не получавшим выхода.

Спустя год, насыщенный интенсивной перепиской, Александра Викторовна вновь приехала в Никольск, чтобы навек соединить свою жизнь с близким по духу человеком, которого полюбила. Она стала для Потанина тем «рычагом», который изменил его судьбу. «…Какие потоки света хлынули на него, какими цветами радуги заиграло его воображение, какое идеальное настроение сказалось в его духе, какой полет получила мысль, сколько явилось новых планов, какой энергией дышала эта сильная натура», – писал его друг Н. М. Ядринцев. Это влияние было двусторонним и открыло перед женщиной дорогу в науку.

В 1874 г. Потанины переехали в Петербург, чтобы осуществить давнюю мечту Григория Николаевича: через Русское географическое общество начать исследования Монголии. Александра Викторовна приняла деятельное участие в подготовке экспедиции, возглавляемой мужем. А все свободное время она уделяла пополнению своих знаний: читала необходимую научную литературу, посещала лекции корифеев русской науки, изучала в лабораториях методы коллекционирования растений, препарирования животных, шлифовку образцов горных пород. «Скромная застенчивая женщина, сухощавая блондинка с коротко подстриженными волосами и тонким певучим голосом» в короткий срок подружилась со многими деятелями науки и искусства, привлекая людей тонкой наблюдательностью, сдержанностью суждений и умом.

Александра Викторовна стала бескорыстной энтузиасткой в деле своего мужа и вместе с ним отправилась в свое первое полуторалетнее путешествие по Монголии и Китаю (1876 – 1877 гг.). На всем протяжении пути она проявила неслыханную выносливость, доходившую порой «до почти полного забвения личных потребностей» (К. А. Тимирязев). Высокогорные перевалы Алтая, жаркая безводная пустыня Гоби, рискованный переход по территории китайского Туркестана, речные переправы, отсутствие полноценной пищи, переезды на верблюдах и лошадях – ничто не смущало ее дух, не выводило из равновесия. Работала Потанина наравне с мужчинами. Она собирала и составляла гербарии, вела метеорологические наблюдения и заполняла путевые дневники. Ее, как и мужа, в первую очередь интересовали люди, их обычаи и верования, воспитание детей и быт. Недоверчивые племена монголов-кочевников относились чаще всего без привычной враждебности к европейским путешественникам, среди которых была женщина. Александра Викторовна заполняла свои путевые альбомы бесчисленными и разнообразными зарисовками местности, людей, их одежды, жилищ, утвари. Впервые ею были отображены очертания древних керуксуров (могильных насыпей) в долине реки Буянту.

Свои впечатления о путешествии, о жизни народа и в частности женщин Потанина передала в интереснейших географо-этнографических очерках: «О китайской женщине», «Монголия и монголы», «Из странствия по Урянхайской земле», «Театральные и религиозные представления в Китае».

После второго путешествия по Северо-Западной Монголии (1879 г.) Потанины подготовили четырехтомное издание «Очерки Северо-Западной Монголии», два из которых составили этнографические материалы, собранные Александрой Викторовной: богатейший народный эпос, описание обычаев и верований различных племен. На подготовку этих книг ушло почти три года. Издание произвело огромное впечатление на русскую общественность. Когда друзья интересовались ее вкладом в «семейное дело», Потанина скромно отмалчивалась. «Всегда готовая признать чужие заслуги, она тщательно умалчивала о своих», – писал Григорий Николаевич, признавая неоценимую помощь жены. За свой огромный труд она не получала никакой оплаты. Семья жила скромно и часто испытывала нужду, сберегая все средства для экспедиций. Александра Викторовна никогда не жаловалась. Их небольшой дом в Петербурге и в Иркутске всегда был полон друзей и молодежи, интересующейся естественными науками. Супруги умели «воздействовать на личности» добрым отношением и непритворным вниманием.

Для научной деятельности Потаниных были очень важны третья и четвертая экспедиция (1884–1886 гг.). Географическое общество предложило им исследовать Восточные окраины Тибета и китайские провинции Ганьсу и Сычуань. Для этого экспедиция вначале совершила почти кругосветное морское путешествие на военном фрегате «Минин», длившееся семь месяцев: выйдя из Кронштадта, обогнув всю Европу, через Суэцкий канал и Индийский океан путешественники прибыли в Чифу (Китай). Часто путь Потаниных совпадал с маршрутами, пройденными Н. М. Пржевальским. Только, в отличие от его военизированного отряда, эту экспедицию племена тангутов и шираегуров встречали доброжелательно, несколько охотничьих ружей не представляли для них опасности. Знаменитый географ В. А. Обручев писал: «Не уклонюсь от истины, если скажу, что Пржевальский относился к туземцам внутренней Азии подозрительно, Певцов – снисходительно, а Потанин – с любовью». И как обычно, неоценимую помощь при контакте с местным населением оказывала Александра Викторовна. Только ей монголы и тибетцы открыли доступ в свои семьи. Она лечила женщин и детей, учила их вязать по-европейски. Быстрее всех в группе Потанина овладевала языками и общалась с людьми, собирая при этом бесценный этнографический материал. Весть о доброй русской женщине зачастую опережала прибытие экспедиции. Александра Викторовна стала первым путешественником, изучающим жизнь женщин Азии.

Благодаря художническому дару Потанина создала огромный иллюстративный материал: терпеливо срисовывала бесценные ритуальные узоры, украшения, предметы быта, замечательные пейзажи, запечатлела оригинальные тибетские храмы, монахов и лам. В своих очерках «Тибет» и «Гумбум, монастырь зонкавистов» она подробно описала культ Будды, а также быт и нравы тибетцев. Редкостные экземпляры флоры обогатили ее гербарии. За время этого путешествия Александра Викторовна преодолела 5700 верст и пережила две суровых зимовки. Отсутствие минимальных удобств, а зачастую пригодной для питья воды, перепады температуры сильно подорвали ее здоровье, которое никогда не было крепким. Достаточно сказать, что бывали дни, когда путешественникам приходилось раскапывать мышиные склады, чтобы «похитить» у них съедобные коренья или злаки. Терпение и мужество этой хрупкой женщины превосходило все мыслимые нормы. Григорий Николаевич, хотя и был любящим мужем, зачастую не замечал, как жене было трудно сносить все испытания. Она никогда не жаловалась и даже добровольно взвалила на свои плечи все хозяйственные заботы экспедиции: закупала продукты и инвентарь, договаривалась с проводниками, вела учет всех собранных образцов и следила за их сохранностью. Все она делала ради любви к науке и, естественно, к своему мужу, благодаря которому ее жизнь наполнилась смыслом.

Александра Викторовна тщательно скрывала от мужа свои болезни. Ревматизм обострился настолько, что каждое движение причиняло ей боль, сильно сдало сердце. Но Потанин уже мечтал о следующей экспедиции в таинственную столицу Тибета, и преданная жена не могла его подвести. «Узнает – останется, а мешать ему – это ли мое предназначение…» – часто повторяла она.

Последняя экспедиция Потаниных началась осенью 1892 г. Григорий Николаевич решил быстро миновать ранее изученный отрезок пути и для этого нанял конные монгольские «кареты» – ящики на колесах и без рессор. Постоянный грохот и тряска вскоре отразились на состоянии сердца Александры Викторовны. Врач в Пекине категорически запретил ей отправляться в дорогу, но сорвать экспедицию она не могла себе позволить. Часть пути (очерк «1100 верст на носилках») Потанину несли на носилках, а она упорно продолжала рисовать и писать. Когда экспедиция вступила на Тибетское нагорье в районе Торсандо, Александру Викторовну разбил паралич, но немыслимым усилием воли она поднялась и уговорила спутников двигаться в глубь Тибета. По дороге в Шанхай ее постиг второй удар, и 19 сентября 1893 г. Потанина скончалась.

Григорий Николаевич исполнил последнюю волю жены и, прервав экспедицию, похоронил ее в русской земле. В пограничной Кяхте на погребении присутствовало все население, были закрыты школы и магазины. Люди понимали, какую замечательную женщину они провожали в последний путь. Потанин пережил супругу на 23 года, работал редактором, писал воспоминания, занимался общественной деятельностью и только один раз решился участвовать в небольшой экспедиции. «Без Саши я потерял интерес к жизни и к науке», – часто повторял он, проклиная себя до конца жизни, что «не доглядел».

Имена Потаниных носят улицы Иркутска и других сибирских городов, центральная городская библиотека Иркутска, заложенная на средства Александры Викторовны. В их честь сияют кристально чистые ледники Монгольского Алтая – «Потанин» и «Александрин».