Текст книги "Женщины, изменившие мир"

Автор книги: Валентина Скляренко

Соавторы: Татьяна Иовлева,Валентина Мац
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Носительницы добра и милосердия

Найтингейл Флоренс
(род. в 1820 г. – ум. в 1910 г.)

Сестра милосердия, основоположница сестринского дела, общественный деятель Великобритании, автор ряда работ, посвященных медицине («Заметки по уходу за больными», «Заметки о госпиталях» и др.).

Флоренс Найтингейл родилась 12 мая 1820 г. во Флоренции, где путешествовали ее родители, английские аристократы. Будучи достаточно передовым человеком, отец Флоренс позаботился о том, чтобы девочка получила всестороннее образование, которое в то время было доступно лишь мужчинам. Особое внимание было уделено изучению языков – французского, немецкого, греческого. Кроме того, Флоренс были привиты прекрасные манеры и вкус. Как отмечали современники, она была очень талантливым человеком и могла применить свои знания в любой сфере деятельности. Однако свою жизнь Найтингейл посвятила служению людям.

Еще с детства Флоренс глубоко волновали проблемы обездоленных. Проводя лето за городом, она могла наблюдать, как протекала жизнь рабочих ткацких фабрик и кустарных групп. Грубость, драки, ужасающая бедность, вид больных и безнадзорных детей навсегда врезались в память девочки. К 17 годам в ее душе сформировалось непреодолимое желание посвятить себя медицине и хоть как-то облегчить страдания несчастных.

Подобные планы не встретили понимания со стороны близких, которые считали, что молодой аристократке это ни к чему. Страх родных имел основания: больницы в то время были запущенными, грязными, в палатах царил хаос, больные в отрепьях поступали из трущоб и лачуг. Однако уговоры родственников не смогли поколебать уверенности Флоренс в правильности выбранного пути. Путешествуя с семьей по разным странам, она при первой же возможности осматривала лечебные учреждения, знакомясь со спецификой их работы, а на родине пробовала организовать домашний уход за больными и беспомощными.

В 1849 г. Найтингейл отвергла очередное предложение выйти замуж. «Нет больше любви… нет больше замужества», – записала она в своем дневнике. Ни отчаяние родных, ни гнев матери не могли остановить молодую женщину. Она покинула свой дом и отправилась в Германию, где в 1851 г. поступила на работу в лечебное учреждение в Кайзерверте, которое представляло собой несколько палат на 100 коек и школу для детей. Здесь был строгий режим: дьяконисам (служительницам) приходилось вставать в 5 утра и работать до позднего вечера. Но Флоренс, несмотря на постоянную усталость и тяжелый труд, была счастлива: ее мечта исполнилась. Домой она слала восторженные письма: «Я в Кайзерверте. Это жизнь. Я здорова…»

Проработав два года в Германии, она вернулась в Лондон, где открылась Больница комиссии частных благотворителей. Флоренс, полная энтузиазма и искреннего желания помочь людям, столкнулась с безразличием со стороны руководства больницей, которое на первое место ставило прибыль и престиж, а здоровью пациентов мало уделяло внимания.

В марте 1854 г. Англия и Франция вступили в войну с Россией. Близкий знакомый семьи Найтингейл, Сидней Герберт, занимавший в то время пост секретаря по военным делам, официально предложил Флоренс организовать отряд сестер милосердия для отправки на место боевых действий. Она с увлечением принялась за работу и, за короткий срок собрав отряд из 38 монахинь и сестер милосердия, отбыла в Скутари (Турция). Картина, представшая перед глазами Флоренс, была ужасающей: госпиталь представлял собой несколько полуразрушенных бараков, грязных и запущенных, где не было ни белья, ни предметов по уходу за больными, ни надлежащей врачебной помощи. Найтингейл вместе с другими сестрами принялась за титанический труд: они чистили бараки, организовывали горячее питание, ухаживали за больными. Флоренс писала в Лондон гневные письма, в которых рассказывала о катастрофической обстановке в госпиталях, позорной для Англии, о высокой смертности среди раненых, безжалостно клеймила организаторов военно-санитарного дела, боявшихся личной ответственности и не знавших, что следует делать. «Это не джентльмены, не воспитанные, не деловые, не люди чувства», – говорила она о них. Сама же Найтингейл проявляла «стальную выносливость», настойчивость и невиданную работоспособность, природное умение увлечь за собой людей. Среди ее медсестер не было ни одной, которая бы боялась трудностей, а Флоренс называла себя «главной хозяйкой» по уходу за больными и «прислугой для любой (грязной) работы». По воспоминаниям современников, «она каждую ночь обходила бараки, не боясь никакой заразы». Ее называли «Женщина с фонарем, несущая свет и добро».

Из конфликта с военным начальством Флоренс вышла победительницей. О ее деятельности быстро узнали в Лондоне. Был собран специальный фонд в 50 тыс. фунтов стерлингов, который поступил в ее полное распоряжение. Благодаря этому она сумела организовать достойный уход за больными, основанный на принципах санитарии. В результате этого смертность в лазаретах снизилась с 42 % до 2,2 %.

За два года упорной работы Флоренс добилась колоссальных успехов и завоевала заслуженную любовь и уважение соотечественников. Ее именем называли новорожденных девочек, ее портреты выставлялись в витринах магазинов. Возвращение Найтингейл в Англию было ознаменовано торжественным митингом и приемом.

В 1865 г. Найтингейл поручили реорганизовать армейскую медицинскую службу. Правительство выделило средства на проведение в жизнь необходимых реформ, поэтому Флоренс могла в корне изменить ситуацию в госпиталях. И хотя ей часто приходилось сталкиваться с непониманием со стороны консервативно настроенного начальства, она все же добилась, чтобы больницы были оснащены системами вентиляции и канализации, велась более четкая статистика заболеваний, а персонал в обязательном порядке проходил специальную подготовку. Один из журналов того времени писал: «Мисс Найтингейл показала, какой должна быть и была медицинская сестра: строгая и милосердная, смелая и сдержанная перед лицом страдания, одинаково внимательная к больным различных классов общества…»

В 1869 г. Найтингейл организовала школу для обучения медицинских сестер при Лондонской больнице Св. Фомы. Воспитанницы ее получали основательную научную подготовку. Флоренс подчеркивала, что «по своей сути сестринское дело как профессия отличается от врачебной деятельности и требует специальных знаний», что «дело управления больницами должны взять на себя специально обученные сестры». В это время по настоянию Найтингейл в армии велась разъяснительная работа о важности профилактики болезней.

Через год Флоренс выпустила книгу «Заметки по уходу за больными», которая в корне изменила взгляды общественности на суть сестринского дела. Придавая особое значение чистоте, свежести воздуха, тишине, правильному питанию, она характеризовала сестринское дело как «действие по использованию окружающей пациента среды в целях содействия его выздоровлению». Важнейшей задачей сестры, по мнению Найтингейл, было создание для пациента таких условий, при которых сама природа оказывала бы свое целительное действие. Она называла сестринское дело искусством, однако была убеждена в том, что это искусство требует «организации, практической и научной подготовки». Кроме того, в книге раскрывались некоторые психологические особенности больного человека и высказывалась революционная мысль, что залог выздоровления пациента – не удачно проведенная операция, а постоянный грамотный уход после медицинского вмешательства. Флоренс считала, что дело сестер милосердия – спасать раненых не только физически, но и духовно: заботиться о досуге, организовывать читальни, наладить переписку с родными. До сих пор современно звучит ее идея: «Следить надо за здоровыми, чтобы они не стали больными». Флоренс впервые показала влияние факторов окружающей среды на здоровье человека, заложив таким образом основы современной профилактики.

Английское правительство высоко оценило заслуги Найтингейл. У нее появилось много единомышленников среди видных государственных деятелей: Карлейль, Гладстон, Кингсли. Организационная работа Флоренс нашла признание во многих странах мира. Она добилась открытия школ при больницах для подготовки медицинских сестер и сама активно в них преподавала.

В 1873 г. в Нью-Йорке была открыта школа сестер «Дом Найтингейл». Так высоко оценили современный вклад Флоренс в развитие медицинской помощи. Сама же Найтингейл в 1883 г. была награждена Королевским красным крестом, а в 1907 г. – одним из высших британских орденов «За заслуги».

Последние годы жизни Найтингейл провела в одиночестве, развлекая себя чтением произведений Шекспира, а также древних философов. Она скончалась 13 августа 1910 г. в Лондоне, оставив после себя огромное количество медицинских школ, госпиталей и серию книг, посвященных медицине: «Заметки о госпиталях», «Заметки об уходе за больными», «Армейская санитарная администрация и ее реформа».

День рождения Флоренс – 12 мая – объявлен Всемирным днем медицинских сестер, а 50 самых выдающихся из них Международный комитет Красного креста раз в два года награждает учрежденной в 1912 г. медалью им. Ф. Найтингейл.

Вревская Юлия Петровна
(род. в 1841 г. – ум. в 1878 г.)

Русская баронесса. Знаменитая сестра милосердия.

О подвиге «русской розы, погибшей на болгарской земле» (В. Гюго) написано множество статей, поэтических произведений и даже снят художественный фильм. Но ни в одном из литературных источников, ни в одном из писем ее современников нет ни слова о том, что же подвигло блистательную светскую даму Юлию Петровну Вревскую сменить бальное платье на скромный наряд медицинской сестры. Она никогда не распространялась на эту тему, и ее поступок окружила аура загадочности. Это о ней и ее многочисленных подругах (но не столь именитых) главноуполномоченный Общества попечения о раненых и больных П. А. Рихтер писал: «Русская женщина в звании сестры милосердия приобрела… почетную славу в минувшую кампанию, стяжала… неотъемлемое, всенародно признанное право на всеобщую признательность и уважение как лучший друг солдата посреди страданий и болезни». Возможно, что окружавшая Вревскую «военная жизнь» наложила отпечаток на ее характер.

Сведений об этом периоде очень мало. Известно, что Юлия была дочерью прославленного генерал-майора Петра Евдокимовича Вариховского и до десяти лет жила с матерью, братьями и сестрой в Смоленской губернии. Затем вся семья переехала на Кавказ, к месту службы отца. Атмосфера героизма, рассказы о военных событиях и подвигах, страдания искалеченных и раненых – все это не могло не оставить следа в сердце доброй и отзывчивой девушки, взрастило в ней душевную теплоту, которую она стремилась отдать людям.

Несомненно, женское очарование и ум, самоотверженность и доброта, сочетающаяся с пламенным патриотизмом, привлекли внимание к юной Юлии Петровне «одного из образованнейших и умнейших людей своего времени» (по словам декабриста А. П. Беляева) 44-летнего боевого генерала, барона Ипполита Александровича Вревского. Человеком он был незаурядным: в Школе гвардейских прапорщиков и кавалеристских юнкеров учился и дружил с М. Ю. Лермонтовым, поддерживал товарищеские отношения с ним и Р. И. Дороховым (прототип Долохова в «Войне и мире» Л. Н. Толстого). Вревский окончил Академию Генерального штаба, был знаком со многими интересными людьми того времени: братом А. С. Пушкина – Львом Сергеевичем, декабристами М. А. Назимовым, Н. И. Лореном, братьями А. П. и П. П. Беляевыми. С этими людьми общалась и Юлия Петровна, когда в 16 лет стала хозяйкой дома барона. Наверное, она ценила и любила этого человека, если согласилась принять его предложение, зная, что Вревский «женат» на черкешенке (официально брак не был признан) и имеет от нее троих детей. Николай, Павел и Мария считались «воспитанниками» барона и носили фамилию Терских. Впрочем, брак оказался непродолжительным: через год генерал погиб под пулями горцев.

Юлия Петровна вместе с матерью и младшей сестрой переехала в Петербург и как вдова прославленного генерала была ласково встречена в обществе и стала фрейлиной двора императрицы Марии Александровны. «Баронесса… считалась почти в продолжение двадцати лет одной из первых петербургских красавиц. Я во всю свою жизнь не встречал такой пленительной женщины. Пленительной не только своей наружностью, но своей женственностью, грацией, бесконечной приветливостью и бесконечной добротой. Никогда эта женщина не сказала ни о ком ничего дурного и у себя не позволяла злословить, а, напротив, всегда и в каждом старалась выдвинуть его хорошие стороны. Многие мужчины за ней ухаживали, много женщин ей завидовали, но молва никогда не дерзнула укорить ее в чем-нибудь. Всю жизнь свою она пожертвовала для родных, для чужих, для всех…» – так рассказывал о Вревской писатель В. А. Соллогуб, знавший ее еще по Кавказу.

Юлия Петровна спешила делать добро, была щедра и справедлива. Большой заботой и вниманием она окружила детей покойного супруга и приложила массу усилий, чтобы его сыновья и дочь получили имя и титул отца. Доставшееся от мужа имение и состояние Вревская отдала теперь уже законным наследникам Ипполита Александровича.

В течение многих лет баронесса слыла одним из самых блистательных умов Петербурга, и среди ее друзей были писатели Д. В. Григорович, В. А. Соллогуб, поэты Я. П. Полонский, П. В. Шумахер, художники В. В. Верещагин, И. К. Айвазовский. Была она знакома и с Виктором Гюго и Полиной Виардо. Часть времени Вревская посвятила путешествиям по Италии, Египту и Палестине, сопровождая в поездках за границу императрицу.

Но несмотря на постоянный успех, светская жизнь Юлию Петровну не прельщала. При дворе ей было более скучно и неуютно, чем у себя в имении в Мишково (Орловская губ.). В 1873 г. она познакомилась с И. С. Тургеневым и часто общалась с ним в Петербурге. Когда летом 1874 г. Иван Сергеевич заболел, баронесса, пренебрегая светскими условностями, пять дней ухаживала за писателем в его имении Спасском – Лутовинове. Тургенев был откровенно неравнодушен к Вревской и в письмах признавался, что не затруднился бы «отдать яблоко» Париса ей. Только вот Юлия Петровна не согласна была делить «яблоко» с Полиной Виардо, с которой Тургенев фактически состоял в гражданском браке.

Они стали хорошими друзьями и переписывались до последних дней ее жизни. (Сохранились только письма Тургенева.) Вревская оставила «глубокий след» в его душе: «Я чувствую, что в моей жизни с нынешнего дня одним существом больше, к которому я искренне привязался, дружбой которого я всегда буду дорожить, судьбами которого я всегда буду интересоваться».

Юлия Петровна и Тургенев продолжали встречаться в Петербурге, Париже, Карлсбаде. Он хорошо знал о ее увлечении театром, понимал ее мечты о дальних поездках в Индию, Испанию, Америку; они обменивались впечатлениями о книгах и художественных выставках. «Сербская катастрофа» (1876 г.), которая так огорчила Тургенева, стала для Вревской испытанием духа и характера. После того как Россия 12 апреля 1877 г. объявила войну Турции, Юлия Петровна, неожиданно для всех, вступила в ряды добровольцев, неравнодушных к беде братьев-славян. Она добилась разрешения на свои средства организовать санитарный отряд из 22 врачей и сестер. Больше того, баронесса сама «училась ходить за больными и утешала себя мыслью, что делает дело». Она словно повторяла путь Елены Стаховой, описанный Тургеневым в романе «Накануне».

Незадолго до отъезда Юлии Петровны на Балканы писателю было суждено встретиться с ней на даче Я. П. Полонского. Присутствующий там К. П. Ободовский так описал это событие: «Тургенев прибыл не один. С ним вместе приехала дама в костюме сестры милосердия. Необыкновенно симпатичные, чисто русского типа черты лица ее как-то гармонировали с ее костюмом».

19 июня 1877 г. баронесса Ю. П. Вревская прибыла в румынский город Яссы для работы рядовой сестрой милосердия Свято-Троицкой общины в 45-м военно-временном эвакуационном госпитале. Медицинского персонала катастрофически не хватало: в день приходило от одного до пяти поездов с ранеными. Иногда число людей, нуждающихся во врачебной помощи, превышало 11 тысяч. Вревская писала сестре: «Мы сильно утомились, дела было гибель: до трех тысяч больных в день, и мы иные дни перевязывали до 5 часов утра не покладая рук». Кроме того, сестры по очереди раздавали лекарства, кормили тяжелораненых, заведовали кухней, следили за сменой белья. Баронесса, придворная дама, привыкшая к роскоши и уюту, в своих письмах никогда не жаловалась на военные тяготы.

Особенно трудно Юлии Петровне пришлось в декабре 1877 г. После четырехмесячной напряженной работы ей был назначен отпуск, и она собиралась провести его с сестрой на Кавказе. Но, узнав от уполномоченного Красного Креста князя А. Г. Щербатова, что многие госпитали закрываются из-за отсутствия средств и медсестер, изменила свое решение. Юлия Петровна отправилась в небольшое болгарское местечко Бяла. В посланиях к Тургеневу Вревская писала: «…мету я свою комнату сама, всякая роскошь тут далека, питаюсь консервами и чаем, сплю на носилках раненого и на сене. Всякое утро мне приходиться ходить за три версты в 48-й госпиталь, куда я временно прикомандирована, там лежат раненые в калмыцких кибитках и мазанках. На 400 человек нас 5 сестер, раненые все очень тяжелые. Бывают частые операции, на которых я тоже присутствую…» Скупо рассказывала она о своих лишениях и с болью и гордостью – о русских героях: «Это жалости подобно видеть этих несчастных поистине героев, которые терпят такие страшные лишения без ропота; все это живет в землянках, на морозе, с мышами, на одних сухарях, да, велик Русский солдат!»

Юлию Петровну, великолепно справляющуюся с перевязками, назначили ассистентом при ампутациях. Оказавшись в Бяле, фактически на линии фронта, она приняла участие в сражении у Мечки, вынося под градом пуль из боя раненых и оказывая им первую помощь. А ведь императрица передавала баронессе просьбу вернуться ко двору. Вревская была возмущена до предела словами, переданными ей князем Черкасским: «“Не хватает мне Юлии Петровны. Пора уже ей вернуться в столицу. Подвиг свершен. Она представлена к ордену…”. Как меня злят эти слова. Они думают, что я приехала сюда совершать подвиги. Мы здесь чтобы помогать, а не получать ордена». В высшем обществе поступок Вревской продолжали считать экстравагантной выходкой, а она просто делала «дело», не считая это героизмом.

Условия в Бяле были ужасными. Раненые и персонал размещались в кибитках и сырых мазанках. Силы Вревской были не беспредельны. Когда раненых начал валить сыпной тиф, слабый организм Юлии Петровны не выдержал. «Четыре дня ей было нехорошо, не хотела лечиться… вскоре болезнь сделалась сильна, она впала в беспамятство и была все время без памяти до кончины… очень страдала, умерла от сердца, потому что у нее была болезнь сердца», – писала сестра Вревской со слов очевидцев. Юлия Петровна умерла 5 февраля 1878 г. Раненые сами ухаживали за такой отзывчивой и нежной «сестренкой», сами выкопали могилу в промерзшей земле. Они же несли ее гроб.

Юлия Петровна хотела быть похоронена в Сергиевой пустыне под Петербургом, где покоились ее мать и брат, но судьба распорядилась иначе. Вревскую опустили в землю около православного храма в Бяле. На ней было платье сестры милосердия. М. Павлов писал: «Не принадлежа, в сущности, к Общине сестер, она тем не менее безукоризненно носила красный крест, со всеми безразлично была ласкова и обходительна, никогда не заявляла никаких личных претензий и своим ровным и милым обращением снискала себе общее расположение. Смерть Юлии Петровны произвела на всех нас, оторванных, подобно ей, от всего нам близкого, тяжелое впечатление, и не одна слеза скатилась при погребении тела покойной».

Огорчила эта смерть и Тургенева, откликнувшегося стихотворением в прозе: «Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились…. два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез.

Нежное кроткое сердце… и такая сила, жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи… она не ведала другого счастья… не ведала – и не изведала. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась, – и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним.

Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда – а теперь, конечно, не узнает.

Да и к чему? Жертва принесена… дело сделано».

Так имя баронессы Ю. П. Вревской вошло в историю как символ морального облика медицинской сестры и человеколюбия.