Текст книги "Ты — моя зависимость (СИ)"
Автор книги: Валентина Кострова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
13
Саид
Я ее обожал. Каждый миллиметр ее тела, каждый изгиб, каждую округлость. Я тащился от ее глаз, которые то темнели, то светлели, то плакали, то смеялись. Я мог сидеть рядом с нею и просто смотреть, как она спит. Как сейчас. Арина свернула одеяло, подкладывала его под живот и обнимала. Иногда вместо оделяла использовала меня, тогда я лежал в одном положении с затекшей спиной, но не смел пошевелиться, пока она сама не меняла положение.
Я не разрывался на две семьи. С Арминой у меня было так, как и все годы, прожитые вместе, режим наших встреч-расставаний не менялся. С Ариной я жил каждую свободную минуту, сбегал от всевозможных встреч к ней, со скрежетом заставлял себя уходить, в то время, как мне больше всего хотелось остаться.
Я нагнулся над Ариной, чмокнул ее в щечку, выпрямился. Через полчаса у меня было назначено первое совещание, а уйти не было сил. Беременность Арины стала испытанием на прочность наших нервов. До этого никогда не знал, сколько может быть показаний, угроз, диагнозов, чтобы выносить одного ребенка. Армина никогда не жаловалась. Все беременности ходила с улыбкой, даже эту она переносила с легкостью. На последнем узи, я думал, что испытаю все то, что было во мне, когда был с Ариной. Но внутри было безмолвие.
Смотрел на монитор и понимал, что этот ребенок мне чужой, я его не чувствую, я о нем не думаю. Мне по сути даже все равно, что с ним, как он развивается. К рожденным такого не было, сыновей я ждал, по-своему представлял, как будет складываться наша жизнь. Тут было глухо. Армина смотрела на меня с какой-то надеждой, сияла глазами, мне приходилось играть, обманывать ее. Я решил не делать поспешных выводов. Даже, когда врач сказал, что будет мальчик, улыбнулся, пошутил по поводу своей футбольной команды, чем вызывал смех у присутствующих.
– Ты уходишь? – Арина сонно на меня смотрела, жмурясь от солнца, которое светило в окно.
– Да, меня уже ждут! – позволил себе еще раз нагнуться к ней и теперь поцеловать в губы, слегка их прикусывая зубами. Запрет на секс бил по моим нервам. С проститутками Фаины не хотелось возиться, к жене не тянуло, с Ариной – нельзя. Спасала работа, дела да спортивный зал.
– Я хочу тебя! – промурлыкала Арина в губы, хватаясь за галстук. С усилием воли отстранился, погладил ее по щеке. Она надула губы. Не сдержался, вновь прильнул. Ее руки хаотично блуждали по груди поверх рубашки, царапалась ноготками, вызывая болезненные импульсы в теле. Запищал в кармане брюк мой телефон. Он то и отрезвел меня, заставил встать с кровати. Вслушиваясь в голос своей секретарши, которая тараторила как из пулемета, наблюдал за Ариной. Она опять свернулась в клубочек и задремала. Сейчас в ней было сложно узнать ту энергичную Арину, которая боксировала на ринге, поднимала штангу, бегала по горам. Сейчас ей хотелось нежить в постели, поедать тоннами ванильное мороженное с натертым сверху шоколадом и медленно прогуливаться по пляжу недалеко от дома.
– Арин, я ухожу.
– Угу.
– Арин, не забудь выпить таблетки и витамины.
– Арин…
– Угу, – наплевав на то, что помнется рубашку, что скорей всего придется переодеваться, лег сзади и обнял ее за живот, утыкаясь лицом в изгиб шеи. Под ладонью ощутил хороший пинок.
– Ты ее разбудил. Она спала, – недовольно проворчала Арина. – Теперь устроит мне танец живота! Неугомонная, как и папочка!
– Папочка, как раз спокоен, как никогда!
– Да? Сомневаюсь! – живот действительно заходил ходуном, словно малышка пыталась занять позу маленькой звезды, словно ей уже было внутри тесно, хотя по срокам в «домике» сидеть еще два месяца. Подумал об Армине. У нее срок больше. Ей рожать в этом месяце, по-моему, она говорила даже, что со дня на день должна лечь в роддом.
– Ты вроде уходить собирался.
– Да, уже ухожу! – чмокнул в голое плечо, в бок живота и встал.
Повезло, рубашку почти не помял, под пиджаком будет не видно.
Когда я выходил из комнаты, Арина окликнула, заставив обернуться:
– Саид… – на губах появилась нежная улыбка. – Я люблю тебя!
– Я позвоню! – подмигнул ей, она грустно усмехнулась, не услышав от меня ответного признания. А мне эти слова не нужны были, я был рядом с нею и это говорило намного больше, чем банальные «я люблю тебя».
– Поздравляю, мальчик, отец, наверное, гордится тобою! – мне пожимал руку руководитель департамента экономики, заискивающе улыбаясь. В свое время он был дружен с отцом, дружба потом переросла в деловые отношения, и как в рассказе Чехова, «тонкий» пресмыкался перед «толстым», а второй все еще ностальгировал по прошлым временам.
Когда вернулся в свой кабинет, позвонил отцу. Он взял трубку сразу, будто ждал моего звонка.
– Подписал, как миленький.
– Я не сомневался в тебе, ты, как всегда выехал на дипломатии, делая вид, что они лидеры, а по сути все выходит так, как нужно именно нам.
– Да там то и разговоров особо не было, имя уже многое говорит, не думаю, что руководство города хочет потерять в моем лице поддержку.
– Ты планируешь идти в политику?
– Нет, мне это не нужно!
– Да? С каких это пор? Ты же сам говорил, что пора осваивать новые горизонты власти!
– Я доволен тем, что имею. Мне хватает.
– Саид, ты ничего не хочешь мне сказать?
– А должен? – неприятно чувство засосало под ложечкой. Отец хмыкнул в трубку, вызывав во мне уже реальное чувство опасности.
Выпрямился в кресле.
– Например, что я стану в очередной раз дедушкой… – стиснул зубы, о беременности Армины мы не распространялись. Сейчас даже мода пошла скрывать положение. Про Арину вообще из близких никто не знал. – В двойном размере! – карандаш хрустнул в руке, смотрел на обломки. – Почти королевская двойня: мальчик и девочка. И неважно, что матери разные и срок разный. Я даже догадываюсь, с кем ты сейчас чаще проводишь время. Не страшно так себя обезоруживать, Саид?
Страшно…Особенно перед отцом… от его смеха пробежались мурашки по спине. – Но ты ничего ей не сделаешь! Ничего!
– Ты так уверен?
– Да. Потому что будешь стрелять в нее, попадешь в меня, а я найду в себе силы убить тебя. Поэтому давай сразу на берегу договоримся, что Арину ты не трогаешь!
– Глупый!!! Ты сам недавно меня уверял, что уничтожишь ее сам, выходит история повторяется?!
– Повторяется… только с другими героями и сюжет изменен.
– Нет, Саид, история пишется прям под копирку! – на минутку повисло молчание. – Марина тоже была беременной. Правда, мы так и не узнали, кто у нас был. У нее случился выкидыш. После этого ее накрыла депрессия, она обвинила меня во всех грехах. Она в своем горе не понимала, что творила, говорила… И стреляла то из моего пистолета. Возможно у тебя будет другой финал…но я слабо в это верю…
Зверь принюхивался, он искал Арину по запаху, я глазами. Маячок в моем телефоне показывал, что она в торговом центре. Для кого-то мой маниакальный контроль покажется грубым нарушением личной свободы, для меня это был единственный способ понимать, что с ней все в порядке, что рядом с нею Рустам, каждый его звонок успокаивал меня на некоторое время. Сейчас сердце быстро ударялось об грудную клетку, все органы чувств активировались на полную свою мощь. И только увидев светлую макушку в одном из детских магазинов, выдохнул, позвонил Рустаму и отпустил его.
Некоторое время издалека за нею наблюдая, как она перебирала разные вещички на плечиках, улыбалась, беря крохотные носочки, смешно выпячивала губы, хмурилась, читая инструкцию.
– Опять норовишь скупить весь магазин? – прошептал ей на ушко, Арина испуганно подпрыгнула.
– Ты меня напугал! – секунды две сердилась, а потом улыбнулась, показывая мне очередной гламурный комбез. – Смотри какая милота!
– Арин, – забрал у нее вешалку и повесил не глядя. – Дочь и половины не сносит того, что уже куплено!
– Но все такое красивое, я просто не могу остановиться!
– Я так и понял. Ты обедала? – Арина виновато опустила глаза, взглянул на часы, время было уже ужина. – Арина, я удушу тебя собственными руками!
– Не сможешь! Я все еще ношу под сердцем твоего ребенка! – вскинула подбородок и величественно поплыла на выход. Возвел глаза к потолку, последовал за нею, но прежде чем мы бы поехали домой, затащил ее в ресторан.
– Саид, я не хочу есть! – меню было отложено в сторону. Вид какой изможденный.
– Арин, почему я должен каждый день с тобой спорить, ругаться, угрожать? Почему ты не понимаешь, что нужно есть не только ради себя, но и ради ребенка??? – мое терпение лопнуло. Со злостью отшвырнув папку. – Мне уже надоело выслушивать от врача одно и тоже!
– А ты не звони. Крепче будешь спать!
– Да что ты говоришь! Ты вообще, как-то наплевательски относишься к своему положению, зная, что беременность не так просто дается!!!
Ты хочешь, чтобы я упек тебя в больницу до самых родов??? Поверь, мигом организую!
– Кто бы сомневался!
– Арина, не испытывай грани моего спокойствия!
– Я устала Саид! – она гневно сверкнула глазами. – От твоего диктаторского отношения, от твоего тотального контроля всей моей жизни! Я и человеком себя не чувствую, сосудом, над которым ты трясешься! Ты и женщину во мне перестал видеть!!!
– Арина, заткнись уже! – прошипел, стискивая зубы. – Ты несешь полную чушь!!!
– Да? А что мне думать??? За семь месяцев ты взял меня один раз!!! И то потом чуть ли не насильно потащил к врачу, и когда сказали, что секс – табу, ты спокойно это воспринял! Отрываешься на жене? Или нашел себе доступных девиц на пару ночей??? Я помню, что в постели ты секс-машина, поэтому отсутствие твоего сексуального интереса ко мне навевает на мысли либо ты ко мне остыл, либо у тебя куча баб на стороне! Я готова еще как-то смириться с женой, но остальные…извини, со шлюхами мужского пола не вожусь!
– Еще слово и …
– И что? Ударишь? Не сможешь!
– Твои гормоны сведут меня с ума! Все, больше ничего не говори!
Просто поешь хоть что-нибудь, и я отвезу тебя домой!
– А сам побежишь к другой?
– Арина! – грохнул кулаком по столу так, что бокалы, вилки подпрыгнули на своих местах, официанты и посетители обратили на нас внимание. Но мне уже было плевать, я гневно сверлил Арину взглядом. – Ты следи за своим языком!!! Если носишь моего ребенка, это не дает тебе полного права разговаривать со мною в таком обвинительном тоне, предъявлять не существующие претензии!!! – понизил голос до шепота, она вытянула шею в мою сторону, смотря в глаза. – Я очень тебя хочу!!! Ты даже не представляешь, как я мечтаю прикоснуться к тебе!
Саид… язык облизнул губы, с шумом выдохнул, откидываясь на стуле, потирая пальцами брови. – А давай мы не будем тут сидеть, а поедем домой… Ну, пожалуйста!
– Арин, но тебе ж запретили…
– А мы аккуратно! – она протянула руку и схватила мою ладонь. Я сделал вид, что пошел на поводу ее просьбы, на самом деле планировал просто отвезти домой, однако оказавшись возле машины, Арина затащила меня на заднее сиденье и жадно прильнула к губам.
Я позволял ей себя целовать, гладит по лицу, расстегивать рубашку, вздрагивая от прикосновений ее ладоней к груди. Обхватывая ее голову руками, твердил, что сумею остановиться, сумею отстраниться в последний момент. Мой язык властно, почти жестоко ворвался в ее влажный рот. Сминал ее губы, жевал, кусал, всасывал в себя. Руки спускались с головы ниже, провел рукой по позвоночнику, стараясь мягче сжать ее бедра. Она застонал мне в рот, прижимаясь своими полноватыми грудями с чувствительными сосками. Мне не хватало воздуха для отрезвления, чувствовал себя канатоходцем под куполом цирка без страховки.
– Ты вся мокрая! – улыбнулся в ее губы, ныряя пальцами за трусики.
Слишком мокрая. Вытащил руку, поднес к своим губам. Ощутил странный вкус. Повернул пальцы к свету и все во мне замерло. На них была кровь. Арина целовала шею и тяжело дышала.
– Арина, ложись! – скомандовал, осторожно снимая ее со своих коленок. Девушка непонимающе на меня уставилась, когда я вышел из машины и были видны пятна крови на брюках, глаза наполнились страхом, паникой.
– Дыши, Арина! Дыши! Все будет хорошо! – мантра, молитва, заклятие – все сошлось на этих словах, пока я гнал машину к больнице.
Больница – отдельный мир, со своими законами, уставами, режимом.
Но когда джип резко затормозил перед крыльцом приемного отделения родильного дома, медперсонал, увидев меня, побросали недокуренные сигареты и часть бежала к нам. Могу только догадываться ЧТО было на моем лице.
Арину усадили на каталку, она вцепилась в мою руку, смотрела большими напуганными глазами. Не плакала, но готова была уже разрыдаться.
– Ведите в первую смотровую! А вам, мужчина, подождать здесь! – тучная медсестра бесцеремонно схватила за локоть. Меня прям передернуло от этого прикосновения, сжал от ярости челюсть.
– Руки убрала! А указывать будешь другим, а не мне! – процедил сквозь зубы, полоснув по лицу бешенным взглядом. Однако женщина была не из пугливых.
– Вы тут не командуйте, не вам указывать, что мне делать, а что нет!
По уставу вам не положено быть дальше регистратуры. Документы где?
– Документы??? – переспросил, не понимая, о чем мне толкуют. Ее принципиальность, как острые приправы для уже острого блюда.
– Саид, они дома! – подала голос Арина. – На комоде в спальне.
Я мельком посмотрел на ее бледное лицо, на кровавое пятно внизу и вздрогнул. Что если не успеем из-за этих бумажек??? Я же снесу на хрен эту больницу!!!
Набрал Рустама и приказал привезти документы, мне сменную одежду. Перевел тяжелый взгляд на медсестру, которая не спускала с меня глаз. Такие сразу не ломались. С такими всегда было интересно играть. Улыбнулся ей одной из своих очаровательно убийственных улыбочек, ничего хорошего ей не предвещая. Если что-то пойдет не так… Эта женщина будет первой…
– Глебов здесь? – медсестра прищурилась, осторожно кивнула. Арину увезли в смотровую, я рванул в сторону ординаторской. Естественно за мной последовала эта медсестра, возмущенно вопя:
– Вам туда нельзя!
Резко открыл дверь, находящие врачи в комнате замерли. Отыскал глазами нужного мне мужчину, двинулся в его сторону. Он стоял ко мне спиной.
– Марат!
– Каюм?! – обернулся Марат, держа в руках повседневную одежду. Видно, что человек собирался домой, его смена уже закончилась. – Армина звонила, но до родов еще далеко!
– Армина? – удивился. Совсем из головы вылетело, что жена тоже вот-вот должна родить, и судя по всему процесс пошел. – Ты мне нужен!
– В качестве кого? Извини, я устал, как черт, адская смена выдалась!
– После сегодняшнего дня я тебе устрою отдых на Мальдивах, Доминиканке, где захочешь, а пока ты должен взять к себе одну девушку.
– Саид, я валюсь с ног! У нас полно хороших специалистов, любой поможет! С каких это пор ты стал благородным рыцарем?! – его усмешка была последней каплей. Не обращая внимания на то, что на нас смотрели с интересом, даже тучная медсестра навострила ушки, уперся ладонями Марату в грудь слегка его толкнул к стене, наступая. Его глаза широко распахнулись, в то время, как мои сузились, в них мелькал огонь тихой ярости.
– Значит так, слушай и запоминай, повторять не буду! Ты сейчас идешь в первую смотровую и берешь на себя девушку, делаешь все возможно и невозможное, чтобы она и ребенок остались живы, в противном случае… – многозначительно замолчал, впитывая его страх, его дрожь. – В противном случае самое меньше, что я смогу сделать – это лишить тебя врачебной практики.
– Я тебя понял! – Марат сглотнул, затряс головой в знак согласия.
Глебов Марат Даниилович был врачом в роддоме, в котором Армина рожала всех детей, поэтому он мне был знаком не только на слуху, сейчас на повестке дня среди администрации роддома стоял вопрос, кого назначит заведующим отделением недоношенных новорожденных. Он очень хотел это место, и сейчас глядя мне в глаза, понимал, эта мечта либо станет ближе, как никогда, либо навсегда будет погребена под руинами профессиональной репутации.
Судя по напряженной тишине, моими словами прониклись все. Даже раздражающая медсестра смотрела уже не так уверенно, как несколько минут назад.
С Маратом вышли вместе. Он чуть ли не бежал в указанную смотровую, где была Арина. По его глазам понял, включился в работу, отодвинув в сторону усталость, мои угрозы. Перед ним была пациентка и нуждалась в помощи. Рустам, который уже оказался на месте, протянул карточку. Марат попросил нас выйти, но вышел только Рустам, я остался на месте, подпирая стенку. Арина волновалась, то и дело ее руки постоянно касались живота, словно пыталась увериться в шевелениях. Она не смотрела на меня, она вся погрузилась в себя.
По тому, как хмурился Марат, как быстро просматривал последние записи, темнело его лицо, я чувствовал надвигающую темную тучу. Я чувствовал, как приближается мой личный кошмар, как он липко ко мне прилипал, забираясь под рубашку, вжимаясь в меня, проникая во все нутро, становясь единым целым со мною.
Вокруг суетились. Брали кровь из вены, раздевали, переодевали в казенную одежду. Подкатили аппарат узи, пришла пожилая женщина, которая несколько минут водила датчиком по животу. Все делалось молча. Врачи разговаривали между собой глазами, мимикой. Меня это раздражало и бесило, но терпеливо ждал. Все равно скажут, как есть. Арина ушла в себя настолько, что не замечала ничего вокруг, только застывший синий взгляд перед собою, который меня пугал больше, чем ее переохлаждение в горах.
– Саид! – Марат отводил глаза в сторону. Нехорошее предчувствие сдавило горло. – Я ничего обещать не буду. Состояние критическое. Плацента отслоилась, идет уже внутренне кровотечение, вопрос, кого спасть, не стоит. Ребенок мертв…
– Нет! – резко ударил по стене. – Он не мертв.
– Сейчас нет, но вряд ли выживет, а ели выживет, то это будет полный инвалид. Зачем тебе такой ребенок?
– Послушай меня, Марат! – схватил Марата за грудки и прижал к стене, рассматривая его побелевшее лицо. – Ты сейчас совершаешь чудо в медицине, ты попрешь против диагнозов и прогнозов, расшибешься в лепешку, но сделаешь так, чтобы все были живы и здоровы! Понял?
– Саид, я не Господь Бог! Я обыкновенный врач, все что в моих силах, сделаю, но не собираюсь обещать тебе того, чего нет!
– Если все пройдет хорошо, кресло, центр, клинику – все что пожелаешь, я сделаю…
– Саид! – он схватил меня за запястья, отцепил. – Я не буду тебе врать, что все будет, как ты хочешь! Надейся на лучшее, но будь готов к худшему! И прошу тебя, если все закончится печально, не устраивай показательную казнь, люди тут не виноваты в том, что сейчас происходит!
– Марат… – впервые почувствовал свою никчемность, свое ничтожество! Я был не властен изменить ход событий, я был не в состоянии как-то помочь. – Что мне делать?
– Что? – он задумчиво меня рассматривал, – Помолись своему Богу, чтобы все прошло, как ты хочешь! Или Демонам, которые живут в твоем сердце. Только потусторонние силы смогут тебе помочь.
Сейчас готовят операционную, можешь зайти к ней, потом уходи, сколько по времени это протянется– не знаю. Я позвоню.
– Я не уйду.
– Я предупрежу на посту, чтобы тебя пропустили, если вдруг покинешь больницу, потом опять вернешься…
Марат ушел, я уткнулся лбом в стену, куда недавно ударил, прикрыл глаза. Сердце бешено стучало, мозг работал, пытаясь найти хоть какие-то лазейки, хоть намек на то, куда мне двигаться для наилучшего исхода. Но ничего не было и от бессилия задыхался от собственной ярости.
– Саид… – Арина впервые вынырнула из своего мира и смотрела мне прямо в душу большими глазами, со страхом, с надеждой, с верой в меня и в благополучный исход. – Я думаю, что нашей девочке подойдет имя Анечка.
– Да, милая…ей все подойдет, – погладил Арину по щеке, заставляя себя улыбаться, смотреть на нее уверенным взглядом.
– Мы так и не купили кроватку…и коляску…. А еще вещи не перестираны… И на выписку ничего не куплено… Я не хочу, чтобы ты кому-то поручал все покупать!!! – брови сдвинулись к переносице.
– В принципе можно по интернету все заказать! – она вскинула на меня глаза. – Она будет христианкой… Она будет крещеной! Никаких Аллахов, Коранов, мусульманской веры!
– Хорошо.
– Ты не сердишься? Ну, что я так против твоей веры!
– Нет, не сержусь, мы потом об этом поговорим.
– Саид, я не изменю своего мнения!
– Я понял, не надо сто раз повторять! – в палату зашла медсестра, деликатно стояла в сторонке. Видимо пришло время расставаться.
Арина изменилась в лице, схватила мою руку, я сжал ее ладонь, хоть как-то передать свою уверенность.
– Саид, я боюсь… – ее губы дрожали.
– Все хорошо! – нагнулся к ее лицу, коснулся губами лба. – Я с тобою, мысленно всегда рядом! Я люблю тебя, люблю ее, поэтому жду вашего возращения! – ее глаза увлажнились, покатилось несколько слезинок. Шепотом, как когда-то я сам, произнесла в губы:
– Мы тоже тебя любим!
Небо розовело. Стоял перед мечетью. Когда человек отчаялся, он идет к своему Богу. Он просит, он клянется, он обещает искупить свои грехи. Он кается в своей неправедной жизни. Ничего подобного во мне было. Я и стоял тут из-за того, что Рустам, везя меня обратно в больницу из дома, остановил машину и сухо сказал:
– Скоро будет Фаджр (первая утренняя молитва у мусульман из пяти), лишним не будет попросить помощи у Аллаха! – его глаза встретились с моими, он не вздрогнул, когда я усмехнулся.
Мимо прошел пожилой мужчина, спешащий на первую молитву. Я смотрел ему в спину. Развернулся в сторону машины, сел. Рустам спокойно смотрел перед собою. Он завел машину.
Почему не пошел? Потому что не чувствовал потребности, не чувствовал надобности в том, чтобы обращаться к Аллаху и просить.
Я никогда никому не верил, никогда ничего не просил, и сейчас не собирался доверять каким-то высшим силам. Однако проезжая мимо православной церкви, попросил остановиться. Что хотел там найти, какие ответы на свои вопросы, не знал, но именно тут мне захотелось постоять. Смотрел на золотые купола без единой мысли, просто слушал в себе ее голос, ее последние слова: «Мы любим тебя». Как молитва. Тихо, без надрыва. Мой телефон молчал, всю ночь. Никто не звонил и не спрашивал, кого спасать. А если б спросили, что ответил? Не знаю… Арина стала для меня всем, звездой в этой Вселенной, на которую я ориентировался, как древние путешественники, без нее я терял связь с окружающим миром. Без нее темный мир полностью поглотит меня в свое царство, выпуская на волю всех чудовищ, которые только были во мне. Вздрогнул. Мне самому было страшно от мысли, если то, что держится под контролем, вылезет наружу. Сегодняшнее мое поведение – это еще хорошее отношение к людям, где-то я мог пойти на уступки, послабить условия, договориться. Но если вдруг засов темницы моих Демонов сломается, они вырвутся на волю… Тогда отец долго смотрел мне в глаза, словно пытался понять, как Аллах позволил на этой Земле появиться столь жестокому человеку извращенной фантазией. Он и его люди предпочитали сразу убивать, не томить и не мучить человека, мне же нравилось доводить людей, нагнетать мысли, когда пуля летела в них, они шептали: «Наконец-то». И мне было все равно кого уничтожать: женщин, детей иль стариков, особенно доставалась мужчинам. Тогда десять женщин одновременно перерезали себе вены, не сумев выдержать угнетения и двух дней. Да, ножи я специально оставил. Сами или друг друга, это уже не имело значение. И возможно теперь через Арину, через нашего ребенка меня учат какому-то уроку…Терпению, смирению и понимаю, что не ты Хозяин других людей. Далеко не ты.
– Вы хотите помолиться? – раздался за спиною мягкий мужской голос.
Я обернулся. Передо мною стоял батюшка. Он несколько секунд смотрел в глаза, мои внутренние хищники скалили зубы, рычали от прошедшей тяжелой ночи, от неизвестности. Его светло-голубые глаза не наполнились первобытным страхом, смотрели с каким-то пониманием, даже улыбка была далеко не осуждающая.
– Я не христианин.
– Бог у всех един. Как и Демоны в душе. И каждый приходит туда, куда тянется именно его душа…Или манит другая. Пойдемте! – он жестом указал на дверь храма. Некоторое время стоял не шевелясь, а потом пошел. Там пахло воском, ладаном. Там в свете восходящего солнца сияли разные иконы, смотрящие на тебя с высоты, прямо в душу. Я попятился назад, едва только вступил в большой зал. Мне здесь не место. Но меня взяли за руку, даже не попытался выдернул ее, и подвели к одной иконе, на которой был изображен какой-то мужчина. Не понимающе посмотрел на батюшку.
– Люди только в самые трудные минуты приходят к Богу, они считают, что в несчастье только Он может помочь, при этом забывая его благодарить за все хорошее, что с ними происходит. И если вдруг что-то не получается, как хотел человек, он возмущенно обращается к Господу и вопрошает: «Почему так?». Человек не понимает, через болезни, через трудности, через выбор, наш Отец учит хорошему, быть где-то мягче, быть к кому-то терпимее, быть открытым для светлых чувств… – его глаза устремились на меня. – У вас очень черная душа, много грехов на ней, и вы нисколько не сожалеете о том, что идет по кривой дорожке. Только вы забываете, вместе с вами и за вами идут другие люди, чистые, простые, такие как большинство, ваша темнота для них очень губительна, она сжирает весь свет, который идет изнутри от женщин и детей. Но возможно чья-та жертва ради вас станет новой жизнью для вас…
Вытащил из карманов брюк портмоне и протянул церковному служителю две пятитысячные купюры.
– Я не знаю ваших молит, ваших правил, но помолитесь об одной девушке и ее ребенке, да так сильно, чтобы я поверил в существование в вашего Бога! – всучил деньги, направился на выход, но меня окликнули:
– Постойте! А имена какие?
Смотрел на икону, которая висела над выходом.
– Не знаю, как по православному, Арина и Анна!
Больницы я возненавидел с того дня, когда мне ранним утром уставший врач, уже не реагирующий на мои бешенные взгляды, сообщил, что Аиша умерла. Потом старался здесь не задерживать, и сказав Марату, что не уйду, слукавил. Сбежал на улицу через полчаса. Меня сдавливали эти стерильные стены, меня душил специфический запах, чувствовал себя загнанным в клетку.
Марат сидел в коридоре на диване с закрытыми глазами, откинув голову на спинку. Я остановился возле него, засунув руки в карманы брюк. Он устал, это видно было в каждой черточке лица, в складочке возле губ, теней под глазами. Приоткрыв глаза, утомленно на меня глядел сквозь ресницы. Все мои чувства были задвинуты в сторону, был только холодный рассудок, равнодушный взгляд.
– Даже после самой темной ночи наступает рассвет… И все когда-нибудь кончается… – я спокойно ждал итога всего происходящего, я не позволял себе сейчас впасть в истерику, в отчаянье, не разрешал себе думать, додумывать, придумывать. Я ждал фактов. Марат выпрямился, потер глаза.
– Устал…просто дико устал. Я думал эта ночь никогда не закончится.
– Что с Ариной?
– С ней все хорошо. Если можно, так сказать.
– В смысле?
– Ты сказал, спасать всех. Вот я и спасал, но цена слишком высока, – он поднял на меня покрасневшие глаза. – Чтобы спасти Арину пришлось все репродуктивные органы удалить, я сожалею, но она больше никогда не родит ребенка.
– А с девочкой что?
– Пока рано говорить. Нужно понаблюдать пару дней и только после этого давать какие-то прогнозы. Я пойду? – от меня ждали разрешения, согласно кивнул, отступая в сторону. Марат поднялся и побрел в ординаторскую, но внезапно повернулся. – И еще. Армина тоже этой ночью родила. Мальчик. Здоровый. Она на третьем этаже, дорогу думаешь найдешь.
– Марат… Я могу их увидеть? – он растерялся, видно не сразу сообразил о ком говорю, но потом покачал головой.
– Нет. Обе в реанимации. Вечером будет видно.
Я промолчал, он ждал от меня слов благодарности, сопли радости, но смотрел на него прищуренным взглядом. Точка не поставлена, всего лишь запятая, осознав это, Марат вздохнул и скрылся за дверью.
Направился на третий этаж.
