Текст книги "Воин древнего рода"
Автор книги: Валентин Тарасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Внезапно этот хаос замер и, постепенно тая, перешел в светлую пелену, за которой юноша увидел немыслимое пространство. Такое огромное и пугающее своей безграничностью, что он почувствовал, как его сердце, до этого учащенно бьющееся, замедлило свой ритм и в какое-то мгновение остановилось совсем. Неожиданно для себя он различил нечеткие, едва движущиеся тени, и все его внимание сосредоточилось на них. Его слух уловил голоса, много голосов, таких необычных, успокаивающих и источающих тепло, что постепенно его страх отступил, а потом и вовсе испарился. Сердце Чеслава снова пришло в движение и стало биться спокойно и размеренно…
Он не различал, что шепчут ему эти голоса, и не мог понять, кому принадлежат тени, но почему-то ему показалось, нет, он почувствовал, что там, среди них, есть одна, вот та, от которой исходит какое-то притягивающее свечение… И именно она, эта тень, принадлежит его… матери. Да, он никогда не видел мать, но сейчас знал, точно знал, что она там и что она тоже шепчет ему что-то, а вместе с ней и другие, уже давно ушедшие, чья кровь теперь течет в нем. Чеслав напрягся, пытаясь понять, что же говорят ему эти тени, но пелена мгновенно утратила свое спокойствие, и все снова пришло в движение. Спираль, по которой он двигался, воронкой втянула его в свою сердцевину. Юноша почувствовал, что уже не летит, а падает… Ему стало страшно, что вот-вот он упадет и тогда всему придет конец. Всему увиденному, окружающему его, да и ему самому. Впереди он увидел землю и весь сжался, ожидая неминуемого удара. Вот и удар…
Очнувшись, Чеслав не сразу понял, где находится. Он не мог открыть глаза, сколько ни силился, а пошарив руками, понял, что вокруг него – дерево. Тогда он осознал, что все еще остается в чреве чудища.
Что это было, бред или явь? Чеслав потер ладонью глаза, избавив их от вязкой подсохшей крови. Впереди, у края колоды, он увидел отблески костров. Чеслав пополз к выходу…
Когда юноша наполовину выбрался из пасти Змея-Велеса, в толпе раздался радостный приветственный крик в честь вновь рожденного. Чеславу показалось, что его путешествие по чреву священного чудища длилось вечность. Но оказалось, что это не так. Прошли лишь мгновения. Все так же ярко горели костры, все так же распевно звучали здравицы Великим.
Церемония продолжалась. Помощники волхва Миролюб и Горазд тут же острыми ножами стали срезать с его головы волосы. Его длинные пряди срезанными колосьями посыпались в траву. И только после того, как голова юноши стала похожей на голову новорожденного, несколько рук подхватили его и, изъяв из колоды, опустили на землю.
Вслед за ним под общие одобрительные крики толпы из пасти Змея-Велеса стали вынимать одного за другим его сотоварищей. Вот только со здоровяком Добром вышла заминка. Уж очень сложно ему было протиснуться сквозь тесное пространство колоды. Но и он с трудом, но все же выбрался.
К Чеславу подошел Сокол.
– Горжусь, Чеслав! Не подвел старика, леший тебя… А-а! – И довольный учитель махнул рукой.
Затем старый охотник повесил на шею посвященного молодого мужчины лапу зверя, которого тот добыл, и накинул на него шкуру волка, убитого зимой им самим.
Чеславу была приятна похвала наставника, но он чувствовал усталость и шум в голове. Ему поднесли еще раз священную чашу, и он сделал глоток…
Теперь он ощутил, как напиток ледяной рекой гасит ранее разбушевавшийся внутри него огонь. В голове Чеслава все прояснилось, а все чувства еще больше обострились. Он мог ясно различить то, что скрывала от других темнота ночи: смешанный запах леса, костра и реки, аромат цветов и трав на далеком лугу. И даже запах косули, которая притаилась на ночь среди папоротников, он чувствовал. Его слуху стали доступны все шумы леса, округи, не различимые человеком. Юноша понял, что по какой-то неведомой ему причине в нем появились сила и ловкость зверя, убитого им накануне.
Вновь ударили бубны. Чеславу доверили начать ритуальный танец в честь посвящения. Он, покрытый волчьей шкурой, подобно самому зверю, осторожным шагом прошелся вокруг костра, время от времени замирая на месте, как бы прислушиваясь, а затем присел, притаившись. И вдруг неожиданно распрямился и, вскинув руки, понесся по кругу, как бы сражаясь с невидимым противником, подпрыгивая и нанося удары, увертываясь от невидимой опасности…
Со стороны окружающих стали доноситься выкрики поддержки и одобрения. За ним в танец двинулись его товарищи, а потом стали втягиваться и остальные мужчины, присутствующие на празднике. До самого рассвета в округе были слышны звуки бубнов, дуды и свирелей, веселые крики и зычные голоса поющих.
Слышала их и волчица, которая прокралась по кровавым следам своего волка к самой поляне. И Чеслав чувствовал ее присутствие где-то рядом…
Когда совсем уже рассвело и ритуальное празднество погасло вместе с кострами на поляне, посвященные с ближайшими родственниками отправились к реке. Им надо было смыть с себя грязь и пот охоты, смешанные с кровью жертвенного волка.
Вымывшись и несколько раз нырнув в парящую утреннюю реку, Чеслав вышел на берег.
Здесь его ожидали отец и брат. Ратибор подал брату рушник.
– Не пристало отцу на людях хвалить сына, но сейчас могу сказать, что нынче ты порадовал меня, Чеслав. Такого зверя добыл! – Велимир с любовью смотрел на сына.
– Молодец, братка! – потрепал по шее брата Ратибор.
– Вот Болеслава передала тебе. – Велимир протянул Чеславу рубаху, расшитую, как у взрослых мужчин.
Чеслав неспешно, с непривычной для него степенностью надел рубаху и пригладил ее на себе. Только с облачением в новую одежду обряд посвящения считался законченным.
– Гусь! – видя, с каким достоинством одевается брат, пошутил Ратибор.
– А это от меня. Заслужил. – Велимир дал сыну нож с рукоятью, украшенной тонкой резьбой.
– Благодарствую, отец, – обрадовался такому ценному подарку Чеслав.
Он с интересом стал рассматривать подаренное оружие. На рукояти мастер искусно изобразил сцену охоты на волка. А сам клинок был остро отточен и сверкал под утренним солнышком.
– Вот это добро! – Чеслав не удержался и по-мальчишески сделал несколько выпадов, орудуя в воздухе новым ножом.
– Славное орудие! – послышался чей-то голос, и из ближайших кустов появился Сокол.
Несмотря на немалые годы, проведенная в бессоннице ночь никак не отразилась на старом охотнике. Он был так же свеж и бодр, как будто бы только что встал с ложа.
– Тебя и сон не берет, Сокол! – приветствовал старика Велимир.
– Спать – время терять. А оно и так как вода в реке бежит. Я вот снадобье принес Чеславу, раны смазать. Быстрее заживут. – Сокол протянул плошку с какой-то темно-буро-зеленой мазью с резким запахом трав и еще чего-то, известного только старому охотнику.
– Благодарствую, Сокол. – Чеслав снял рубаху, и наставник вместе с Ратибором натерли его снадобьем.
Свежие раны пекли и болели, но Чеслав даже не скривился, когда их тревожили грубые мужские руки. Не пристало ему теперь обращать внимание на такие мелочи. А под действием мази боль постепенно и вовсе стала стихать.
– Спасибо тебе за выучку сына, Сокол, – от души поблагодарил Велимир.
– Может, теперь меньше вопросами-загадками донимать будет, леший его забери, – пошутил Сокол и дернул себя за ус. – А то как научился говорить, так продыху не давал. А что? А где? А как? А зачем? – И наставник густо засмеялся.
– Да если бы не я, тебе, Сокол, и поговорить бы в лесу не с кем было. Но загадка у меня для тебя все равно есть. – Чеслав протянул Соколу стрелу, которая накануне едва не оборвала его жизнь. – В меня вчера во время охоты стреляли.
– Во дела! – выдохнул Ратибор.
Мужчины сразу посерьезнели.
– Одна была? – Сокол взял у Чеслава стрелу и стал внимательно изучать ее.
– Одна. Стрелял из куста, и я его не видел. Его волчица вспугнула. Да и я прыткий, сами знаете, – не смог удержаться от похвальбы Чеслав, но тут же, одернув себя, пояснил: – А он в бой ввязываться не стал отчего-то. Раз стрельнул и деру дал.
– А почему сразу не сказал? – строго спросил Велимир сына.
– Не хотел празднество портить.
– Стрела не наша. Да и в ближайших городищах я таких не видел. Чужак стрелял. – Сокол продолжал вертеть в руках стрелу.
– Может, кочевники? – спросил у него Ратибор.
– У тех наконечники другие. Хотя… – Сокол почесал свою косматую голову.
– Кочевники здесь по одному не ходили бы, – взяв стрелу, заметил Велимир.
– И то верно. Да и давно их здесь не было, леший их забери, – задумчиво произнес Сокол. – А с другой стороны, с чего бы из ближайших родов в тебя стрелять стали? Вражды-то у тебя ни с кем нет?
– Нет, – твердо ответил Чеслав.
– А из дальних? Так с чего бы и им? Да, загадка!.. – Сокол замолчал.
Велимир внимательно посмотрел на сына. Чеслав понял, о чем сейчас подумал отец, и опустил глаза.
– Может, случайность? – предположил Ратибор.
– Случайно из засады не стреляют, – отрезал Велимир.
– Вот что. Я сегодня же обойду округу и проверю, все ли спокойно. И посмотрю, не забрел ли к нам вражина какой, раздери его, – принял решение Сокол.
Попрощавшись, старый охотник поспешно исчез в тех же зарослях, откуда и появился.
– О том, что в тебя стреляли, пока что помалкивать будем. Не стоит в селении людей волновать, – приказал сыновьям Велимир.
В городище они возвращались втроем. Чеслав видел, как приятно и радостно было отцу, когда попадавшиеся им навстречу соплеменники поздравляли его с посвящением сына, а вслед им неслись восхищенные перешептывания и пожелания.
– Мы уж заждались. Ох, как заждались! Все давно вернулись, а вас нет и нет. – Болеслава, встретившая их у дома, всплеснула руками.
– Да наш герой так измазался, что едва отмыли, – пошутил Ратибор. – Пришлось песком драить. – И потер брата по стриженой голове.
Болеслава горячо обняла и расцеловала своего любимца. На ее глазах блеснули слезы радости.
– Как же я переживала за тебя, сынок, – не унималась женщина. – Весь день просила у Леса помощи тебе. Извелась вся!..
– Ну будет, Болеслава, цел и ладно, – недовольный шумной сценой, пробурчал Велимир. – Нечего народу потеху устраивать. Веди в дом да корми мужика.
Болеслава, вытирая глаза, поспешила в дом. Мужчины последовали за ней. У порога Чеслав заметил Неждану.
– Говорят, ты волка матерого добыл? – неожиданно спросила она.
Чеслав даже онемел на какой-то миг. Впервые за все время ее похищения девушка решилась спросить его о чем-то.
– Добыл… – тихо ответил Чеслав и показал ей лапу зверя.
– Большой! – оценила Неждана.
– Я просил у Великих за нас с тобой…
– С волками у тебя, видать, лучше выходит. – Неждана, строго взглянув на него, отвернулась и ушла в дом.
Чеслав, словно облитый ушатом холодной воды, почувствовал, как радость от его нынешней победы над зверем и в испытаниях струями сбежала на землю. Стиснув зубы, он переступил порог дома.
Отведав разносолов Болеславы, которая уж так расстаралась, как только могла, для него, Чеслав почувствовал, что накопившаяся за более чем сутки усталость непосильной тяжестью навалилась на него. Поддерживаемый братом, он отправился на сеновал и, едва успев коснуться мягкого ложа, тут же заснул крепким мужским сном.
Проснувшись, юноша не сразу понял, что на дворе – день или ночь. До него доносились возбужденные голоса и ощущалась какая-то необычная суета. Выбравшись с сеновала, Чеслав увидел, что он проспал почти весь день и на дворе хозяйничает вечер. Тут он заметил толпу соплеменников, собравшихся у их дома.
Весть о том, что Сокола ранили, птицей облетела все городище. Старого охотника нашли на опушке леса, недалеко от поселения, со стрелой в спине. Раненный, очевидно, где-то в лесу, он приложил немало усилий, чтобы добраться до жилья, и, уже почти достигнув цели, истекая кровью и мучаясь от боли, потерял сознание. Сокола перенесли в его хибару, но попытки привести его в сознание пока что не увенчались успехом.
Все эти разговоры и перешептывания колодой ударили Чеслава под дых. Он понял, что Сокол пытался разыскать в лесу того, кто стрелял в него накануне, и сам стал жертвой стрелы коварного убийцы.
Ранение Сокола не на шутку встревожило поселенцев. Горячие головы призывали Велимира сейчас же выслать отряд на поиски разбойника. Велимир, выслушав соплеменников, рассудительно заметил:
– Солнце уже почти опустилось за лес. Еще немного, и ночь сменит день. Кого в темени мы сможем найти? Пни да коряги? Если вражина до сих пор в нашей округе рыщет, так его и завтра разыскать сможем. А если сбежал, то в темноте следы его все одно не сыщем. С восходом светила-солнышка и с благословения Даждьбога Великого отправимся на поиски супостата или супостатов поганых.
Народ доводы главы рода посчитал разумными, а потому, еще посудачив немного, разошелся, чтобы приготовиться к завтрашнему походу.
Когда поляна перед домом совсем опустела, Велимир подошел к бревну, на котором сидел, задумавшись, Чеслав, и, присев рядом, тихо сказал:
– Есть у меня такие подозрения, Чеслав, что это Буревой нам весточку шлет за дочку свою. Дорога она ему. Не смирился. Разыскал, видать, ее у нас.
– Не должно того быть. Я следы шибко путал, когда возвращался с ней, – горячо отозвался Чеслав, но под конец его голос звучал не так уверенно.
– Путал, путал, да, видать, не запутал. А иначе с чего бы это в тебя стреляли? Ох, и кашу ты заварил, сын!
– Что же делать, отец? – Чеслав с тревогой посмотрел на отца.
– То, что я и говорил: придется вернуть девку.
– Этому не бывать. Я ее женой назову, – заявил Чеслав и расправил плечи.
– Ее теперь даже рабыней оставить нельзя, неразумный.
– Мне не нужна рабыня…
– А тебя никто и спрашивать не будет. Свяжут, как сноп, а ее отцу отправят, – отрезал Велимир.
– Я теперь имею право голоса. У совета рода решения испрошу. Пусть старики свое слово скажут. А Колобор у богов спросит.
Разгоряченные спором, отец и сын подхватились со своих мест. Сейчас они стояли один напротив другого и в обоюдном упрямстве как никогда были похожи между собой.
– Неслух! Тебе мало, что в Сокола стрельнули? На весь род, все городище беду накликать хочешь? – возмущенно кричал Велимир – куда и подевалась его обычная сдержанность. – Из-за девки поганой, чужачки! Хочешь, чтобы тебя тоже прокляли, как и их поганый род? Из-за блажи! Я сказал: не бывать тому!
– Так и я своему слову хозяин! – выкрикнул прямо в лицо отцу Чеслав.
– Не повиноваться отцу вздумал? – взревел доведенный до бешенства Велимир и, не стерпев такого откровенного непочтения, заехал сыну по шее.
Чеслав качнулся от затрещины, но устоял. В наступившей тишине неожиданно раздался какой-то звук, как будто хрустнула сухая ветка, на которую наступила неосторожная нога. Мужчины, несмотря на только что происшедшее, тут же обратились в слух и внимание.
– Кто там? – выждав какое-то время, крикнул Велимир.
В ответ – тишина. Эта внезапная помеха дала мужчинам время остыть. Велимир сделал несколько шагов в сторону, постоял, глядя куда-то в пространство, и, немного помолчав, проникновенно произнес:
– Пойми, я тебе худого не желаю, Чеслав, только добра… Если бы ты только знал, как мне дорог, сынок!.. Пойду сторóжу проверю. Видишь, напасть за напастью. – Велимиру самому было неприятно за свою горячность.
Снова подойдя к сыну, он потрепал его по ушибленной шее и добавил:
– А ты вот что, беги за Марой, да как совсем стемнеет, приведи ее к Соколу, чтобы никто не видел. Без нее не обойтись старику. Да по сторонам гляди хорошенько, как бы на стрелу опять не нарвался.
– Хорошо, отец. Прости… – Чеслав тоже чувствовал муть болотную в груди от такого разговора с отцом.
Велимир еще долго задумчиво смотрел вслед удаляющемуся сыну. Он вспомнил его маленьким, когда мальчонка неуверенно пытался делать свои первые шаги и, цепляясь за его большую руку, лопотал что-то на не понятном никому языке. Как он радовался тогда его первым шагам и словам! Какую нежность испытывал к тому маленькому мужичку. Велимир невольно улыбнулся своему воспоминанию. Вспомнил он и Росаву…
А Чеслав тем временем выбрался за ворота городища и углубился в лес, который уже начали завоевывать сгущающиеся сумерки.
Когда Чеслав пришел к пещере, ему показалось, что Мара знала о его приходе. Она стояла у входа в свое каменное жилище и совсем не удивилась, увидев его.
– Вижу, молодой месяц ко мне спешит с первыми светилами ночными, – усмехнулась старуха.
– Здравствуй, Мара!
– Живи и ты долго, юный муж! – явно намекая на его посвящение, пожелала знахарка. – Кажись, только недавно извлекла тебя, младенца, из чрева матери твоей, а вот уже гляди – мужчина, – с какой-то грустью заметила она.
– Ты как будто ждала меня, – оторвал ее от воспоминаний Чеслав.
– Ждала. Что за напасть приключилась за вашим частоколом?
– Откуда знаешь, что напасть?
– К Маре приходят, когда беда да хворь одолевают вас да что поделать не знаете. С радостью еще никто не навестил. – И Чеславу было непонятно: то ли с сожалением, то ли из-за усталости так говорит знахарка. – Входи!
Чеслав и Мара вошли в пещеру.
– Сокола ранили.
– Так и знала. Стрелу во сне видела и кровь.
– Видела? – поразился Чеслав и даже подался вперед. – А кто стрелял?
Мара укоризненно посмотрела на юношу и покачала головой.
– Нетерпелив, как кипяток в казане! Сны тайны свои нелегко открывают. И не сразу, а когда время придет, – поучительно сказала старуха, а потом, как будто что-то вспомнив, вдруг спохватилась, отвела взгляд и заговорила быстро, почти затараторила: – Кто стрелял, не ведаю, то боги знают. У них и спрашивай. А я не всемогуща, мне с ними не тягаться. И не моего ума это дело. И так тебе много наболтала. Забудь!.. – От досады Мара поджала губы.
Наступила неловкая пауза, в которой было только слышно, как деревяшки потрескивают в огне.
– А я ничего и не разобрал в твоей болтовне, – с расстановкой сказал Чеслав.
– Вот и ладно. – Помолчав, старуха полюбопытствовала: – Большого зверя в жертву богам добыл? Волка?
Чеслав от неожиданности часто заморгал глазами.
– Тоже во сне видела? – перейдя почему-то на шепот, спросил он.
– Не ты один сюда бегаешь. Кроме тебя здесь с такими длинными языками бывают, что и во снах нет никакой надобности, – сурово отчеканила Мара.
– А-а-а! – Чеслав понимающе кивнул.
Мара рассмеялась хриплым смехом, а потом, резко оборвав его, серьезно спросила:
– Кровь зверя пил, сердце ел?
– И пил, и ел, – не понимая, куда клонит старуха, ответил юноша.
– Что потом в чреве Волка Огненного да Змея-Велеса видел, помнишь?
– Смутно… – В его голосе чувствовалась неуверенность.
– Придет время – вспомнишь. Сам на многие вопросы себе ответить сможешь. – И без перехода спросила: – Ну, что там с Соколом?
– В беспамятстве он.
– Опять за ваш частокол идти надо?.. – Дожидаться ответа Мара не стала, потому как знала и сама: надо!
Заглянув в свои потайные закрома, ступы, горшки да плошки и собрав какие-то травы и снадобья, Мара положила все это в свой плат. При этом она что-то постоянно шептала себе под нос, а затем, крепко завязав его, скомандовала Чеславу:
– Веди!
Чеслав, подхватив горящую головешку из костра, пошел к выходу из пещеры. Мара последовала за ним.
У ворот городища Чеслав, ухнув филином, подал знак сторóже открыть им вход.
– Кого там по лесу ночью носит? – раздался из-за ворот строгий голос рыжего Борислава. Сегодня была его очередь охранять ворота. Напуская на себя важность, он старался говорить как можно солиднее.
– Это я, Чеслав, – отозвался юноша.
– Входи. Велимир сказывал, что ты придешь.
Ворота приоткрылись.
– Я не сам, – предупредил Чеслав, пропуская вперед Мару.
Рассмотрев женщину, Борислав преградил ей путь.
– Ты же знаешь, что ей заказано сюда ходить. Она изгнана. Совет рода и Колобор…
– Прикуси язык, сверчок! – цыкнула на него Мара. – Вот скрутит тебя хворь, приползешь ко мне и молить будешь о помощи. Погляжу, вспомнишь ли ты тогда о том, что я изгнана.
– Это для Сокола! – Чеслав готов был броситься в драку.
– Пусти ее, Борислав, а то еще зараза какая приключится от нее, – с опаской в голосе присоединился к разговору длинный Серьга, напарник Борислава по сторóже. – Если что, мы ее не видели.
Борислав, немного поколебавшись, отступил.
– Вот и ладно, детки, – необычно сладким голосом произнесла Мара и вошла в городище.
Осторожно продвигаясь по селению, Чеслав и Мара добрались до жилища старого Сокола.
– Погоди, Мара, я сперва посмотрю, что там внутри, – тихо сказал Чеслав знахарке и вошел в хибару.
Переступив порог, юноша разогнулся и едва не задел головой крышу, которая, казалось, придавила этот вросший в землю домик. В тесной, почти крохотной хатенке стоял густой полумрак, с которым тщетно боролись догоревшие поленья в очаге. Чеслав не сразу рассмотрел лежащего в углу Сокола и две фигуры, склонившиеся над ним. Обратив внимание на вошедшего юношу, одна из фигур двинулась ему навстречу. Это была Руда, дочь Сокола и единственная хозяйка его жилища. Жена старого охотника умерла еще лет десять назад, и теперь в его жизни если и было что дорогое, то это дочь.
– Здравствуй, Чеслав! – разглядев гостя, кротко поприветствовала его девушка.
Было видно, что ее глаза припухли от слез, но в присутствии посторонних она старалась сдерживать себя и быть гостеприимной хозяйкой. – Проходи, не стой у порога.
– Как отец?
Руда печально покачала головой. Только теперь, когда его глаза привыкли к полумраку, Чеслав смог рассмотреть второго присутствующего у ложа раненого. Это был волхв Колобор. Казалось, он совсем не заметил появления молодого человека. Что-то тихо бормоча, но так, что смысл его слов невозможно было разобрать, волхв медленно покачивался вперед-назад. Глаза его были закрыты. Сокол лежал на своем ложе необычно спокойный и бездеятельный. Его бледное, обескровленное лицо казалось уже не таким свирепым. А торчащие во все стороны волосы придавали ему даже какой-то смешной вид. Но присутствующим было не до смеха. Дыхание раненого было тяжелым, неровным, время от времени из его горла вырывались свистящие хрипы.
Неожиданно Колобор прекратил свое бормотание. Проведя рукой по лицу лежащего, волхв наконец открыл глаза. Затем он достал откуда-то из своей хламиды амулет и надел на шею Соколу.
– Что скажешь, мудрый Колобор? – не удержался Чеслав.
– А, это ты, сын Велимира?! – Волхв посмотрел в его сторону и, помолчав, изрек: – Все во власти богов. Я просил за него и буду дальше просить у Великих. Река жизни еще течет, но все мелеет и мелеет. Если к утру не полегчает, он уйдет к предкам.
В тишине раздался сдавленный всхлип Руды. Но девушка постаралась подавить его.
– Значит, боги решат, что пришел его час. – Колобор строго посмотрел на Руду. – Все в их власти.
Еще раз дотронувшись до лица раненого и что-то невнятно прошептав, волхв вышел из жилища. Не сдержав себя от нахлынувшего горя, Руда со сдавленными рыданиями опустилась возле ложа отца. Чеслав выглянул за порог дома и тихо позвал:
– Мара!
Через несколько мгновений из темноты появилась знахарка.
– Видела, как Колобор вышел отсюда. Едва лбами не столкнулись. Он бы меня живьем съел.
Оглядевшись, она строго и повелительно сказала Руде:
– Не время еще рыдать, девонька, добавь поленьев в огонь, чтоб горел ярче. Мне видеть надо!
Как только огонь вспыхнул с новой силой, Мара подошла к очагу и распростерла над ним руки, прося у него помощи. Пошептавшись с огнем, она словно бы омыла руки в пламени и только тогда подошла к раненому. Долго всматривалась в его лицо и слушала дыхание. Затем решительно потребовала:
– Дайте мне стрелу, которой подстрелили его.
Руда поспешно протянула ей стрелу.
– Вот, Колобор достал из раны. – Девушка, подчиняясь строгой старухе, снова взяла себя в руки и с готовностью выполняла все ее распоряжения.
Внимательно изучив стрелу, Мара с сожалением заключила:
– Глубоко вошла. Кипяти воду, Руда, а ты, Чеслав, помоги мне перевернуть его. Да осторожно, детинушка!
Сделав все, что от него требовала знахарка, Чеслав вышел на улицу, чтобы не путаться у нее под ногами в тесном жилище. Он понимал, что сейчас проку от его присутствия в доме никакого, теперь все было в руках Мары.
После душной, натопленной хатки Чеслав с удовольствием вдыхал прохладный ночной воздух. Он прилег на пригорок и посмотрел на рассеянные по ночному небу светила.
«А не идем ли мы против воли Великих? – подумал Чеслав, но тут же отогнал эту крамольную мысль. – Если Мара сможет помочь Соколу, значит, она это сделает тоже по воле богов. А иначе и быть не может…»
О многом еще успел подумать Чеслав, потому как немало времени прошло, прежде чем Мара вышла из дома Сокола.
– Думаю, рановато пока что Соколу к предкам. Побегает еще по лесу мужик, – устало произнесла старуха, а потом, помолчав, добавила: – Не Соколу та стрела предназначена была.
– А кому? – осторожно спросил Чеслав.
– Сам мне скажи: кому?
Отряду, выступившему на поиски чужаков, которые ранили Сокола, так никого и не удалось обнаружить. С утра прошел дождь, и небесная вода смыла следы, оставленные разбойниками. Да и чужаки, видно, были не из тех, кто оставляет после себя много следов и знаков. Старый могучий Лес не помог искателям разгадать, кто же скрывается со злым умыслом среди его деревьев. Возможно, пришлые покинули эти места. Следопыты возвратились ни с чем… Сокол, борясь за жизнь, так и лежал в беспамятстве и горячке, а потому ничем не мог помочь в разгадке, кто же напал на него.
После посвящения юношей в мужчины в городище было принято устраивать большое празднество с обильным угощением и гостями из соседних селений. Не изменили традиции и теперь. Хозяйки принялись хлопотать у очагов, а их перепалки все громче раздавались по всему селению.
Празднеству предшествовала охота. За дичью для пиршества отправилось несколько ватаг.
Велимир выехал на охоту вместе с сыновьями. Не без удовольствия, гордясь сопровождающими его сыновьями, Велимир проехал через все селение за ворота городища. Не одна девица, а то и замужняя женка, любуясь, смотрела вслед таким молодцам. Ветер, конь Чеслава, радуясь, что наконец-то он вместе с хозяином отправляется в путь, выступал гарцующим ходом.
– Ну, не балуй, Ветер! – строго прикрикнул Чеслав, стараясь походить на сдержанного отца и тем самым скрыть свою радость от предстоящей охоты.
Будь он сейчас сам, то пустил бы Ветра во всю прыть и ястребом влетел бы в пределы леса.
Охотиться решили на кабана. К полудню добрались до места, где ранее были замечены лесные свиньи. Приблизившись к низине, в которой любило укрываться от зноя кабанье стадо, спешились. Тихо подошли к свиньям со стороны, противоположной ветру, чтобы их не учуяли. Велимир опытным взглядом присмотрел крупного секача, рывшегося в прошлогодней листве чуть поодаль от маток с поросятами. Оставив здесь Чеслава в качестве загонщика, он с Ратибором проследовал далее для засады.
Норовистому Ветру не очень нравилось стоять без движения. Пофыркивая с тихим недовольством, он то и дело перебирал ногами. Чеславу самому не терпелось ринуться вперед, но он был опытным охотником и знал, что ожидание на охоте не менее важно, чем погоня. И вот его внимательное ухо уловило крик ворона – знак, поданный отцом к началу загона. Зычно гикнув, Чеслав сорвался с места и понесся прямо на кабанье стадо.
Свиньи, потревоженные криком и шумом надвигающегося на них всадника, кинулись прочь. Избранный секач прокладывал себе путь сквозь густые кусты. Прорвавшись, он резво, со всех своих четырех копыт припустил, стараясь оторваться от преследователя. Чеслав гнал его в сторону, где, как он знал, притаились отец с братом. Наконец-то они с Ветром могли полностью отдаться азарту погони.
Неожиданно две стрелы, со свистом вылетев из кустов, которые находились с двух сторон по ходу бега зверя, почти одновременно впились в холку кабана. Секач, почувствовав боль, резко остановился. Глаза его налились кровью, а поднявшаяся дыбом шерсть свидетельствовала о том, что животное в ярости. Заметив приближающегося к нему Чеслава, кабан развернулся и бросился в его сторону. Чеслав, не растерявшись, на скаку натянул лук и выпустил стрелу в зверя. Его стрела, настигнув дичь, присоединилась к двум другим. Кабан опять остановился. И в этот момент из своих укрытий на поляну выехали Ратибор и Велимир. Ратибор выпустил еще одну стрелу. Секач, увидев новых обидчиков, рванул в сторону Велимира. Мужчина хладнокровно спрыгнул с коня и с малым копьем в руке стал дожидаться приближения животного. Когда кабан был уже едва не в шаге от него, Велимир ловко отскочил, увернувшись от клыков зверя, и попытался достать его копьем. Но копье, пройдя рядом, не попало в цель. А ослепленный болью и яростью кабан проскочил мимо охотника. Тогда Велимир выхватил нож и, не теряя времени, в два прыжка настиг секача. Пока тот не успел развернуться к повторному нападению, Велимир со всей силы всадил клинок в его налитый кровью глаз. Безжалостное лезвие, пробив глазницу зверя, поразила и его мозг. Секач замер на какое-то мгновение, как будто удивляясь, что нашлась такая сила, которая смогла остановить его, и рухнул как подкошенный на землю. Сделав еще несколько хриплых вдохов, он судорожно дернулся и замер. Над ним, тяжело дыша, стоял победитель – Велимир…
Отдышавшись и обменявшись первыми впечатлениями от схватки, охотники перетащили тушу кабана к месту, где оставили поклажу с провизией.
– Вот, теперь можно и перекусить, сыны, а то слышу, как у Ратибора в животе жабы квакают, – сказал Велимир и принялся располагаться на поляне под молодым дубком.
– Ой, таки квакают, отец, – признался Ратибор.
– А у меня кикиморы пляшут, – присоединился Чеслав.
– Ну, посмотрим, что нам там бабы снарядили, – сказал Велимир, доставая из котомки провизию.
Плотно и с аппетитом подкрепившись снедью и оставив на пне краюху хлеба для благосклонного к ним лесного духа, Велимир достал из котомки кувшин, завернутый в шкуру, а сверху закрытый и завязанный кожей.
– Ай да Болеслава, знала, что радостно будет медку испить после погони ярой. Молодец баба, расстаралась, – довольно крякнул Велимир и, сперва понюхав, жадно прильнул к кувшину.
За отцом и сыновья с удовольствием угостились напитком.
– Славный медок! И ведь умеет по-своему изготовить его хозяйка наша. Травинку какую добавит, а уже вкус иной, чем у других. Искусница! – нахваливал Велимир Болеславу.
Слышала б сама Болеслава, умерла б от счастья.
– И в этот раз новым смаком тетенька порадовала, – поудобнее расположившись на траве, с удовольствием заметил Ратибор.
– Любо! – поддержал брата разомлевший от еды и питья Чеслав.
– Вот и вам таких хозяек надо, сыны, – убежденно произнес Велимир. – Празднество отгуляем, начнем для тебя девку искать, Ратибор. Но с умом да разбором. Такому молодцу достойная пара нужна.
