Текст книги "Магнолия"

Автор книги: Валентин Шатилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

15

Она остановилась на обочине, лицом к наплывающим фарам, и подняла руку.

Вой мотора перешел в громкое тарахтение. Машины, привозившие им продукты, вещи, оборудование – военные машины, гудели не так, а ровно и сильно.

«Мо-ло-ко», – с трудом разглядела Магнолия большие буквы на боку светло-грязной цистерны, громыхающей позади. Дверца, лязгнув ручкой, заунывно пожаловалась на жизнь – и Магнолия заглянула в тускло освещенную кабину.

– Ну что, будешь залезать, нет? – раздраженно спросил мужичонка в кепке, придерживая левой рукой руль.

– Да, конечно, спасибо, – сказала Магнолия, ухватилась за поблескивающую ручку, забралась по вибрирующим ступенькам, уселась. Было жестко и неудобно – пружины выпирали из продавленного сиденья. Но Магнолия слишком устала.

– Дверь сильнее захлопни, – подсказал мужичонка и выключил свет.

Когда Магнолия сильным рывком захлопнула дверцу, он не глядя, привычным движением воткнул скорость, и машина, озлобленно взвыв, тронулась с места. В тусклом свете Магнолия видела его крупные, некрасиво исполосованные жилами руки, мятый воротник рубашки, щетинистый большой кадык.

– К родным? – спросил он, не отворачивая

голову от дороги.

– А? – не поняла Магнолия.

– Едешь куда? К сродственникам? Или какие знакомые у нас живут? Может, я знаю?

– Вы меня, пожалуйста, не расспрашивайте, – устало попросила Магнолия. – Я, понимаете, ничего ответить вам не могу.

– К хахалю, что ль? – неправильно истолковав ее слова, предположил шофер. – А чего такая оборватая? Дралась, что ль, с кем?

– Нет, нет, не дралась, – помотала головой Магнолия, – извините, пожалуйста, я как-то совсем устала… и, наверно, сейчас засну…

– Ты, того, лучше не спи! Лучше поговори со мной. А то заснешь, я засну – что ж это за дела будут?

Но Магнолия не слышала – она уже спала, откинувшись назад, и голову ее мотало из стороны в сторону.

– Во шальная девка, – констатировал шофер, взглянув на нее, и полез в бардачок за сигареткой. Прикурил. Забросил коробок спичек обратно в темную пасть бардачка, потянулся было прикрыть его крышку – как вдруг резко отдернул руку, вильнув от неожиданности рулем.

Там, где под свисающей крышкой бардачка только что торчала голая, расцарапанная коленка шальной девки, теперь слегка покачивалась толстая мужская нога в мешковатых форменных солдатских брюках, засунутых в голенище сапога. Шофер так резко затормозил, что их обоих инерция кинула вперед, и поскорее включил свет в кабине.

– Что, приехали? – сонно спросила Магнолия, выпрямляясь на сиденье и изо всех сил протирая кулачками слипающиеся глаза.

Шофер смотрел на ее голую коленку – все царапины были на месте.

– Ты, девка, этого… того… ты чего творишь-то? – сипло спросил он и непроизвольно отодвинулся в угол. Он и сам не понимал – чему верить: тому, что видит сейчас, или тому, что видел секунду назад.

– Я, что, превратилась в кого-то? – вяло позевывая, спросила Магнолия. – Вы извините, мне что-то приснилось… Вы не обращайте, пожалуйста, внимания – это не страшно… Это, должно быть, недолго… будет, наверно…

Последние слова она уже едва протолкнула сквозь непослушные губы и, не дослушав себя, опять уснула.

Шофер ощутил в углу рта размокшую сигарету, выплюнул ее за окошко, вытащил новую из мятой пачки, выцарапал дрожащими пальцами спичку из коробка, чиркнул и судорожно затянулся.

Было очень тихо – когда ж это он заглушил мотор? Девка – обычная городская девка, даже, можно сказать, ничего так девка – мирно спала, неслышно дыша приоткрытым ртом.

Шофер матюкнулся, повернул ключ зажигания, со второго раза молоковоз завелся и не спета, гремя и раскачиваясь на ухабах, покатил по привычному маршруту. Только вместо девки на сиденье опять спал, тяжело всхрапывая, какой-то важный толстый сержант с золотым кольцом на волосатом пальце. Девка предупредила, что это будет не страшно – но это все-таки было страшно.

А когда шофер через какую-то секунду снова повернулся к ней, на сиденье спал уже какой-то другой мужик – тоже толстый, но совсем не сержант, не первой молодости, в хорошем светлом костюме.

«Еще запачкается тут у меня», – машинально подумал шофер.

У мужика в костюме из угла приоткрытого рта покатилась струйка слюны, и он, не просыпаясь, вытер ее мягкой пухлой ладошкой.

«Пришелец! – наконец понял шофер. – То он девка, то мужики какие-то, а сам – на тарелке прилетел на разведку!» По телевизору говорили про такие случаи.

– Во, мать твою так! – успокаиваясь, пробормотал шофер. – Нестрашно, говоришь? А в милицию мы тебя все-таки, голуба, доставим. Прямо к дому участкового подвезу – пускай разбирается!

Удовлетворенный своим решением, он украдкой глянул на сиденье рядом с собой, и опять, резко скрипнув тормозами, машина замерла посреди дороги. На сиденье никого не было.

16

… А Магнолии снился удивительный сон.

Тело было очень легким. Даже как-то неприятно легким. Вокруг было совсем тесно – не повернуться – и темно – хоть глаз выколи. Очень хотелось спать и было очень душно. Хотя и не холодно.

Магнолия неуверенно потрогала свою голую руку и удивилась, какая она скользкая – до блеска. Если бы хоть чуть-чуть света – рука наверняка бы заблестела, как полированная.

И она вдруг заблестела.

Магнолия подняла голову – над головой расширялась звездная щель. Несметное количество звезд – просто невообразимое количество! И их становилось все больше, ведь щель расширялась.

Вдруг Магнолия ощутила совершенно невежливый толчок. И поскольку она ни за что не держалась, то чуть не улетела. К звездам. В последний момент, когда, казалось, путешествие в звездную бесконечность уже неизбежно, ее скользкие пальцы нашли край отворяющейся створки и изо всех сил вцепились в нее.

Створка оказалась довольно толстая, очень холодная, продолжала открываться, таща с собой Магнолию. Ох, добром это не кончится!

Магнолия взглянула вниз – туда, где она до этого помещалась. И увидела кипу каких-то замысловато сложенных деталей. Сейчас эта кипа начинала медленно взбухать, расправляться, принимать определенную форму – пока еще не ясно какую.

Дальше Магнолия рассмотреть не успела, потому что створка откинулась полностью и прямо перед лицом оказалась огромная планета Земля. Чуть тронутая серпом тени, Земля была такая живая среди бессердечно-мертвого Космоса, такая родная и милая, вся в кудряшках бело-голубых разводов – Магнолия едва не ойкнула. Но вовремя спохватилась – еще плотнее сжала губы, не давая Космосу проникнуть в легкие.

Но как же так? Раз Земля освещена, значит, почти точно позади должно быть Солнце?

Магнолия оглянулась, но Солнца не было. Его закрывал растрепанный (видимо, недостроенный) шар гигантской орбитальной базы, поблескивающий металлическими потрохами в голубом сиянии Земли и щетинящийся лесом каких-то причудливых конструкций.

И тут произошла та неприятность, которую Магнолия предчувствовала с самого начала. Расправившаяся кипа деталей, продолжая разрастаться, толкнула Магнолию в затылок, оцарапала правый висок. Пытаясь от нее как-то защититься, Магнолия повернулась, выставила правую руку, но так неудачно, что рука проскользнула между двумя движущимися перемычками и ее стало медленно, но неотвратимо зажимать чуть выше локтя.

Кричать Магнолия не могла, потому что не дышала. Но боль была адская и быстро усиливалась.

Стиснув зубы, Магнолия уцепилась за одну из перемычек, нечеловечески напряглась – и отломила железку, отбросила в Космос. Потащила к себе руку, перечеркнутую широким рубцом… и конечно же не удержалась на открытой створке. Медленно, беспомощно повалилась в Космос, спиной прямо на звезды.

Грузовой корабль, с откинутой створки которого она сорвалась, начал стремительно уменьшаться в размерах, съеживаться, удаляясь, быстро теряясь среди мерцающей бездны – и это было так страшно, что необходимо было проснуться…

17

С тяжелым, мучительным стоном Магнолия очнулась – опять на прыгающем, неудобном сиденье молоковоза, возвращающегося порожняком с районного молзавода. Лучи фар дергались впереди по рытвинам деревенской дороги.

– Ох, какой неприятный сон мне приснился, – пожаловалась Магнолия шоферу.

Но тот как-то дико на нее взглянул и ничего не ответил.

Правая рука болела невероятно. Красный рубец, наискосок пересекающий предплечье, надувался чудовищным кровоподтеком.

«Так это – правда? Неужели, что было в Космосе, – это правда?» – подумала Магнолия и заплакала. – "Вот почему все меня боятся. Я могу летать в Космос, могу там не дышать, не мерзнуть, поломать какую-то космическую технику…

Ну почему я такая несчастная? Ну как мне жить, если люди меня будут бояться?"

Слезы просто брызнули из глаз – так стало себя жалко. Одинокая – ив Космосе, и на Земле, страшная для всех, а на самом деле – такая беззащитная. Ох, как рука болит!

Шофер смотрел-смотрел на нее и неожиданно для себя, не бросая одной рукой руль, другой обнял ее за худенькие плечи, осторожно, как малого ребенка, прижал к себе, приговаривая смущенно:

– Ну чего, чего, шальная ты девка. Ну приснилось так приснилось. Да мало ли чего приснится!

А впереди, поперек дороги, уже показались два приземистых бронетранспортера в полной боевой готовности. И солдат в тускло отсвечивающей каске уже энергично махал молоковозу флажком, требуя остановиться. И все уже было поздно.

Глава IV ПРЕВРАЩЕНИЕ

1

Нет, Виктор не стал дожидаться, пока его схватят.

Они приближались со всех сторон, они ползли – почти неслышные в темноте, страшные, как бы Виктор ни храбрился. Их было много, и все они были с оружием, в форме – и Виктор не выдержал. Он дернулся, как в конвульсии, он сжался и разжался, будто пружина. Он прыгнул! Как заяц – но зайцы так далеко не прыгают. Так вообще никто не прыгает.

Виктор прыгнул – и вдруг оказался непонятно где, но только не в их саду.

Он стоял в маленьком, тускло освещенном помещении. В какой-то каморке. Слабенький ночничок чуть-чуть выделял из окружающей темени кожаный диван – довольно дряхлый, с растресканной на спинке обивкой. На диване угадывались смятые простыни и спящий человек. Сон человека был беспокоен – он постанывал, вздрагивал, вжимаясь лицом в подушку.

Виктор еще больше перетрусил. Ему не было дела до этой каморки и до этого человека, ему нужно было домой, ему Магнолию надо было выручать!

Он торопливо огляделся, думая только о том, как бы уйти отсюда незамеченным. Но дверь была закрыла – заперта изнутри на засов и приперта для верности табуреткой. Видно, что спящий хозяин этой берлоги всерьез заботился о собственной безопасности. Уйти бесшумно отсюда будет сложно… Виктор неуверенно прикусил губу, потоптался, переступая с ноги на ногу.

– Что?! Что такое?! – раздался вскрик со стороны дивана.

Этого еще недоставало…

Вокруг вдруг вспыхнул свет – сразу несколько ламп. Виктор зажмурился и, заслоняя глаза ладонью, обернулся к дивану.

– Кто? Кто такой? – беспорядочно, перепуганно взывал оттуда некий человечек. – Как вы сюда попали?..

Он никак не мог подняться со своего дивана опутанный простыней, судорожно прижимающий к груди подушку – он был смешон. И при своем слабом росточке – очень волосат. Судя по местам, выглядывавшим из-под простыни, закрутившейся узлами, грудь его представляла собой сплошной коврик шерсти. Виктор даже удивился, сколько ее на нем умещается. И несколько расхрабрился. Если тебя боятся – это очень успокаивает. А крохотный хозяин квартирки спросонья перепугался, похоже, довольно основательно.

– Ладно, не волнуйся, – развязно бросил Виктор человечку. – Ты, главное, не дрейфь! Я сейчас уйду. Я к тебе зашел случайно, сейчас уйду, так что – не дрейфь.

– А-а-а! – как-то даже взвыл человечек, тыча пальцем на баррикаду возле порога. – А дверь? Дверь-то закрыта!

– Закрыта? – бодро переспросил Виктор, поворачиваясь и вразвалочку отправляясь к двери. – А мы сейчас откроем. Нет проблем!

Он убрал табуретку, лихо отодвинул засов, толкнул дверь – она не поддалась, потянул дверную ручку на себя – тоже неудача. Ну, конечно, она заперта – столь трусоватый хозяин просто не мог ее оставить незапертой.

Виктор, не глядя, протянул руку назад:

– Ключ!

Сзади было тихо.

– Ключ гони давай – пока я дверь твою поганую не выломал! – грозно прикрикнул Виктор, оборачиваясь.

Но ключа не получил.

Некоторая перемена произошла с хозяином. Небольшая, но существенная. Только что он никак не мог разобраться с опутавшей его простыней – маленький, запуганный, прикрывающийся подушкой, – а теперь стоял распрямившись, подушка выпала из рук, но он даже не подумал обратить на это внимания. Он улыбался! Он бормотал:

– Неужто свершилось, неужто…

– Чего свершилось? – грубо оборвал Виктор. – Ключ давай, я говорю!

– Значит, все-таки это были не сказки… – все так же блаженно скалясь, произнес человечек. – Значит, ты послан первым? Кто же тебя инициировал? Вы же вроде все должны быть закуклены?

Он медленно, вкрадчиво приблизился к Виктору, наступив при этом на свою подушку. Внимательно оглядел его. Вид при этом у него был такой, будто он осматривает свое имущество. Простыня сама собой как-то распуталась, и вся его убогая нагота обнажилась. А человечек не обратил на это ни малейшего внимания. Он смеялся, он довольно потирал руки. «Сумасшедший!» – мелькнуло у Виктора.

– Э-ей! – с дрожью в голосе обратился он к человечку. – Ты это! Мне идти пора, где ключ?

– Да, конечно, – довольно промурлыкал тот в ответ. – Действительно – пора. Кто бы тебя ни инициировал, ты все равно первым делом нашел меня. Так дядька и говорил. Никому меня не опередить, никому… Теперь-то вы все мне принадлежите…

И вдруг, горделиво подбоченясь, он громко, отчетливо произнес:

– Ди виро корт! Ди виро корт!

У Виктора так и екнуло в груди. Это была несусветная чушь. Полнейшая. Нужно было в ответ просто повернуться и уйти. Однако вместо этого Виктор зачем-то встал по стойке «смирно» и отрапортовал, четко отделяя слово от слова.

– Сист о мита.

Зачем? Или он тоже сошел с ума?

– Ага-а!! – человечек пришел в такой, восторг, что звонко стукнул себя кулачком по ладони. – Сработало!

Виктору стало жутко. И, пожалуй, испугался он прежде всего себя. Он попятился к двери – но наткнулся на табуретку и, охнув от неожиданности, нелепо присел на нее.

А человечек отступил на несколько шагов, явно любуясь Виктором. Тоже сел. Вальяжно закинул ногу на ногу – стул под ним убого скрипнул.

Приказал:

– Ну-ка, давай это – дык стор оро!

Виктор не хотел его слушать. Виктор ничего не хотел – но стальная неведомая пружина развернулась в нем, хлестнув пространство, и в следующую секунду он был уже далеко и от этой комнаты с удушливо спертым воздухом, и от ее сумасшедшего хозяина.

2

Там, куда он попал, было светло и прохладно. Чуть слышно жужжали лампы под потолком, лениво поблескивал уютно-песочный пластик стен. Может, это гараж? Посреди помещения серебристой удлиненной капсулой, как бы спрессованной безумной скоростью, возвышался автомобиль.

Вполне роскошный автомобиль. Может быть, даже ракета.

Виктор медленно, благоговейно обошел его вокруг – сзади у автомобиля мощными раструбами топорщились сопла.

О, в другое время Виктор не удовлетворился бы поверхностным осмотром – уж он облазил бы это произведение технического искусства сверху донизу! Но тщедушный человечек в квартире со спертым воздухом произнес: «Дык стор оро!» – и копаться было нельзя.

«Ничего, – думал Виктор, уверенным движением распахивая дверцу автомобиля и усаживаясь перед панелью управления, – отгоню ему эту машину, черт с ним, пусть пользуется, да умотну домой. Хватит, погуляли».

«Ничего, ничего!» – повторял он про себя, щелкая тумблерами пульта управления и оживляя чудесную машину.

«Отгоню – и все!» – уговаривал себя, вдавливая малозаметную кнопочку, отчего огромные двери гаража-ангара разъехались, и машина рванула с места.

3

Тяжкий грохот пронесся над ночными улицами города, постепенно снижаясь, и лопнул перед одним из темных громадных домов, перейдя в высокий, надрывный вой.

На малом ходу Виктор подрулил прямо к единственному ярко освещенному окну многоэтажки и молча распахнул дверцу перед маленьким, претенциозно одетым человечком, стоящим на подоконнике.

Человечек уверенно шагнул в машину. Но дверцу за собой не захлопнул – придержал. Виктор невольно обратил внимание на огромную прореху под мышкой его роскошно-яркого свитера.

А человечек, подняв голову, пристально вглядывался в покидаемое жилище. Вокруг – и в многоэтажке, и в домах на другой стороне улицы желтым светом освещались все новые и новые прямоугольники окон – люди, разбуженные истошным воем машины, высовывались на разных этажах.

Мутным, тяжелым взглядом окинул их человечек в рваном свитере. И вдруг заорал, пытаясь перекрыть тоскливый вой машины:

– Ну, сволочи? Что, дождались?! Теперь уж попрыгаете у меня! – и визгливо, надсадно захохотал.

Торопливо пошарил в кармане, извлек коробок спичек, вынул сразу несколько штук, чиркнул, кинул в распахнутое окно.

Пламя взвилось почти сразу, – наверно, он там предварительно разлил что-то горючее. Из окна повеяло жаром, огненные блики заплясали в кабине машины, по лицам двух сидящих в ней людей.

Тот, что сидел справа, на месте пассажира, горестно покивал носатым птичьим профилем, вытер рукавом свитера сентиментально повлажневшие глаза и ласково приказал тому, что сидел на водительском месте:

– Трогай, дорогуша, трогай.

4

– Так вот, значит, что они тут успели намастырить, – одобрительно прищурился человечек в ярком рваном свитере, выбираясь из машины в гараже-ангаре. – Неплохо, очень неплохо…

Он совершенно спокойно перенес путешествие со сверхзвуковой скоростью – Виктор отметил это с удивлением и даже с уважением. Почему-то думалось, что в полете человечка развезет. А ему хоть бы что, даже не поморщился. И теперь ангар осматривает с видом хозяина – хотя совершенно очевидно, что он здесь впервые.

– Дорогуша, ведь это, наверно, не все помещения? – весело обратился он к Виктору. – Давай, веди меня. Куда там надо? Дык стор оро – помнишь?

Еще бы Виктор не помнил. Эти слова включили его – как утюг с программным управлением, как кухонный комбайн. Бессмысленные слова – а свели его до положения пленника собственного тела, покорно исполняющего все приказания тщедушного человечка.

И сейчас – почти помимо своей воли – Виктор вылез из машины, прошел в правый угол ангара, толкнул ладонью небольшую дверь.

За дверью была темень. Падающий из ангара свет тонул в непроглядном мраке большого помещения, гулко отозвавшегося эхом.

Виктор первым шагнул в дверь и, осторожно маневрируя между кучами строительного мусора, хрустя осколками битого стекла, повел своего спутника туда, куда нужно было идти после сказанных слов-заклинаний.

Заклинания! Как же это он сразу не догадался – да ведь тщедушный противный человечек его заколдовал своими дурацкими заклинаниями! Узнал откуда-то эти волшебные слова – и заколдовал! И теперь Виктор в его власти… А власть эта кончится только после того, как Виктор выполнит все те манипуляции, которые должен выполнить. И чем быстрее он их выполнит, тем быстрее освободится от власти этого гадкого человечка.

За гулким залом оказалась совершенно темная, непроницаемо-чернильная лестничная площадка.

Уверенно, как к себе домой, спустившись на один пролет вниз, Виктор присел на корточки, нашарил на плинтусе некий шпенек, слегка повернул его – и, тяжко вздохнув, стена отъехала чуть в сторону, открывая вход в залитое ярким светом помещение.

Сейчас, сейчас Виктор освободится! Вон там, посреди этого ослепительного зала, на возвышении, на массивном постаменте, стоит какой-то невзрачный столик. Вернее, коробок. Вернее, панель с несколькими рядами тумблеров.

Пульт. Вот он – пульт! Если тумблеры перещелкнуть вот так… и вот так… и еще так… – то сила заклятия, произнесенного этим хиляком, этим гнусным заморышем, кончится! Снова свобода!

Только она не наступила.

Какая еще свобода! Виктор о ней и думать забыл: перещелкнув нужные тумблеры в необходимой последовательности, он вдруг ощутил, что мир вокруг стремительно меняется.

Надо ж – в каком он беспросветном мраке жил до сих пор! В какой серой скуке! Только теперь открылось это. Только теперь мир, сияющий, искрящийся всеми красками, цветами, запахами, поворачивался к нему своим настоящим, прекрасным лицом. И главное, что было в этом мире – самое, наверно, привлекательное и самое желанное, – его простота. К черту ненужные сложности – перед Виктором стоит Человек – вот же Он! – который и является точкой отсчета для всего. Для добра и зла, для прекрасного и отвратительного. Как просто, в самом деле! Что хорошо для этого небольшого – но великого! – Человека (может быть, и неказисто одетого – в несоответствующие величию лохмотья), – все это хорошо и для Виктора. Да и для всей Вселенной! А если что-то вдруг найдется плохого – такого, что может причинить Ему зло, да что там зло – хотя бы просто расстроить Его, – это что-то будет Виктором немедленно уничтожено. Даже ценой Викторовой жизни. Что такое жизнь какого-то там Виктора в сравнении с хотя бы мгновением жизни этого Человека?! Подумать смешно.

И не один только Виктор будет теперь хранить Его – их много, их вполне достаточно – верных, быстрых, надежных. Вон их сколько появляется вокруг. Возникают будто из воздуха. Окружают Его плотными рядами – их уже десятки! И все – молодые, сильные, готовые ради Него на все! Какое блаженство сознавать себя частицей этого единства!

И Он понимает. Он конечно же знает, что все они здесь – с Ним и все – ради Него. Его глаза, полные слез, блистают, Его кулаки сжаты. Он восходит на возвышение, Он становится рядом с Пультом и говорит нужные слова. Главные слова.

– Друзья! Много у нас работы впереди. Я каждому скажу, что кто должен сделать. Немедленно сделать, сейчас же. А в «а-икс-гэ» мы все собираемся снова – и уж тогда… тогда уж…

Голос Его прерывается. Он прикрывает ладонью глаза, пытаясь совладать с охватившими чувствами, но и без слов понятно, что уж тогда-то начнется нечто небывалое. Может быть, новая эра? Или новая эпоха? С ними, при их участии – и во главе с этим великим, величайшим Человеком…

Любомудрый указал на схеме место – небрежно ткнул пальцем, уверенный, что Виктор и сам поймет, где это и как туда добраться. И тут же нетерпеливо махнул рукой, приказывая Виктору, чтоб тот возвращался в строй и уступил возле стола со схемой место следующему суперу, готовому получить следующее задание.

Виктор, четко выполнив не прозвучавшую команду «кругом!», крутанулся на каблуках и шагнул в строй.

Впрочем, он задержался в строю всего на секунду или даже на долю секунды. Сила, которая была выше его, заставила Виктора немедленно отправиться на выполнение полученного задания.

Он нырнул в пространстве не раздумывал. Он знал, где находится это место. Схему видел впервые в жизни, к географии, которую ему и Магнолии пытались преподавать глупые, никчемные людишки, и к географическим картам эта схема не имела никакого отношения, но это была НАСТОЯЩАЯ схема, и Виктору одного взгляда оказалось достаточно, чтобы определить, как нужно нырнуть, чтобы попасть в нужное место.

Нужным местом был ярко освещенный широкий коридор – весь в коврах и полированном дереве. Дорогой коридор. И совершенно пустой по ночному времени. «Ничего, – злорадно подумал Виктор, – скоро они тут все забегают, засуетятся!»

Ему вообще-то нужен был не коридор – ему нужен был кабинет справа, от которого его отделяла массивная железобетонная стена – совершенно несущественное препятствие для супера. Виктор лишь чуть усмехнулся – ив следующее мгновение был уже там, в громадном и еще более дорогом кабинете.

Но и кабинет оказался пуст. Двуногое создание, которое подлежало ликвидации, отсутствовало в нем.

Виктор обвел холодным неторопливым взглядом казенную роскошь мебели, редкие лампы, горящие по стенам и лишь слегка рассеивающие полумрак, и его внимание задержали две двери в противоположных концах кабинета. Одна дверь большая, двустворчатая, нагло и горделиво торчащая прямо посередине стены, и другая – гораздо меньше, одностворчатая, скромно замаскированная под книжный шкаф в углу другой стены.

Если искомого двуногого не было здесь, в кабинете, значит, он должен находиться за одной из дверей. Но за которой? Не особенно раздумывая, Виктор выбрал массивную двустворчатую и перенесся туда.

И попал в приемную перед кабинетом. Громадную приемную – почти такую же по размерам, как и сам кабинет.

Поскольку Виктор перемещался в пространстве совершенно бесшумно, сначала его появление прошло незамеченным для двоих людей в военной форме? спокойно сидевших за столами – то ли охранников, то ли секретарей владельца кабинета. Виктор решил, что убивать этих двоих не стоит. Ему было дано четкое задание: ликвидировать двуногого, которому принадлежал кабинет. И хотя при этом, разумеется, можно было убирать и всех других, кто путается под ногами и мешает выполнению главного задания, но размениваться по мелочам, тратить время на прекращение жизней всех встречных-поперечных не следовало.

Брезгливая улыбка чуть тронула губы Виктора, потому что до секретарей-охранников вдруг дошло, что он присутствует в приемной. Но грохот торопливо выдвигаемых стульев и бессвязные крики охранников, едва успев коснуться его ушей, уже исчезли, отодвинутые двумя прочными стенами, потому что Виктор перенесся в комнату, находящуюся за дверью с противоположной стороны кабинета.

Там было почти уютно: мягкий свет торшера, придвинутого к низкому столику, вазы с фруктами, открытые и еще не открытые бутылки, мягкие кресла, приятный диванчик. На диванчике сидел, важно раздвинув ноги, пожилой пузатый военный. Его китель с массивными генеральскими погонами валялся рядом на толстом красивом ковре. И там же, на ковре перед пузатым генералом, который и был владельцем кабинета, стояла на коленях какая-то девица с полуобнаженной грудью, торчащей из распахнутой кофточки. Она деловито расстегивала наманикюренными пальцами ремень на поясе у толстяка. Было заметно, что эта процедура не составляла для нее откровения – ее движения были точны и привычны. Только неожиданное появление Виктора нарушило уют обстановки и прервало действия девицы. Посмотрев вверх, на вдруг возникшего возле дивана парня, она взвизгнула и, нелепо взмахнув руками, кулем свалилась набок. А может, это толстяк ее столкнул, резко сдвигая ноги в наглаженных форменных брюках. Они почти одновременно воззрились на Виктора, не в силах понять, откуда он взялся в изнутри запертом помещении.

И тут перед Виктором впервые возник вопрос: а как он, собственно, будет умерщвлять эту жирную мерзкую плоть, облаченную в военную форму? Виктор был еще неопытным убийцей. Он знал только, что выполнение приказа Любомудрого даст ему возможность пройти Посвящение. Великий, всеблагой Семен Любомудрый пообещал всем суперам после первой акции Посвящение. Это была невероятная честь, невозможное блаженство – но как добиться этой чести? Просто ударить кулаком по этой широкой роже? Нос будет расквашен в лепешку, но для прекращения жизни такого удара все-таки будет недостаточно.

А в приемной остались двое, каждый из которых имел на поясе пистолет. И наверняка эти пистолеты заряжены. Значит, следует вернуться в приемную, забрать один из пистолетов и пристрелить толстого мерзавца.

Сделав для себя этот вывод, Виктор нырнул обратно в приемную, где был всего несколько секунд назад.

Оба военных находились в ней. В напряженных позах они стояли каждый около своего стола и судорожно осматривались по сторонам. К новому появлению Виктора они были почти готовы, – увидев его, они дружно, как по команде выхватили из кобуры пистолеты и направили ему в голову с истеричным криком:

– Стоять!!

Возможно, для борьбы с обычным человеком их тактика и сгодилась бы, а приказ имел бы смысл. Но перед ними стоял супер!

Вот он только что стоял перед ними – и вот они уже с удивлением крутят головой, пытаясь сообразить, куда он делся? Потому что супер, не сделав ни одного движения, растворился в воздухе и дула их пистолетов остались смотреть в пустоту.

А супер стоял уже позади одного из них. Ему даже понравилась эта игра в казаки-разбойники. Он ждал продолжения. Ему было забавно наблюдать за их потугами.

Вояки, кружась волчками и отчаянно матерясь, все не решались выстрелить в парня, мелькающего вокруг, как привидение. Неплохо было бы, чтоб эти недоумки, охотясь за ним, перестреляли друг друга, но на это вряд ли приходится рассчитывать – слишком мало времени, чтобы поиграть вволю. Поэтому, переместившись еще пару раз из стороны в сторону и окончательно деморализовав офицеров, перепуганных появлением нечистой силы, Виктор вынужден был с сожалением прекратить игру. Чтобы отобрать оружие, он решил воспользоваться тяжелой – по виду мраморной – подставкой для карандашей, которую заприметил на одном из столов. Что ж, придется решить дело хорошим ударом по голове. Способ старый как мир, но по-прежнему действенный.

Он прихватил подставку и, переместившись почти вплотную к одному из обезумевших дядек, вытянул вперед руку, намереваясь привести тяжелый мрамор в соприкосновение со стриженым затылком.

Но Виктор слегка промахнулся. Намеченный им для оглушения офицер резко повернул голову – как раз в тот момент, когда приготовленная для оглушения подставка должна была, нырнув через пространство вместе с рукой Виктора, появиться рядом с его черепной коробкой. Она появилась, но уже не рядом, а в том самом месте, где и голова. Мертвый предмет вдруг материализовался внутри головы человека и в один миг сделал ее такой же мертвой, как и он сам. Не было ни удара, ни крика, ни потоков крови из раны – да не было и самой раны. Просто мозг человека внезапно сросся с посторонним предметом – и перестал функционировать. Это было не разрушение, а соединение несоединимого.

Тело офицера с умершим мозгом рухнуло как подкошенное. Двое оставшихся пока в живых – второй офицер и Виктор – сразу не смогли сообразить, что же произошло. Они с удивлением смотрели на угол мраморной подставки, торчащий из волос на голове убитого, как белесый клюв невылупившегося цыпленка из диковинного мохнатого яйца.

И тогда раздался наконец выстрел. Первый и последний в этом поединке обычных людей с су-пером. Пропоров воздух, пуля пробила деревянную панель стены и засела в штукатурке. Потому что на ее пути Виктора уже не было. Сделав небольшой прыжок в пространстве, Виктор взял со стола сзади офицера обыкновенную линейку и, уже наученный предыдущим опытом, спокойно нырнул поближе к человеку, вытянув руку так, что прозрачная пластмассовая линейка материализовалась в грудной клетке двуногого врага – прямо во вражеском сердце. Виктор даже ощутил его последнее биение.