Текст книги "Магнолия"

Автор книги: Валентин Шатилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

8

Она осознала, что находится уже совсем в другом месте. Но место это было еще ужаснее, чем то, откуда она сбежала.

Там, среди стеллажей, был, по крайней мере, верх и был низ, была живая, очень дружески настроенная дверь, через которую можно было попробовать уйти так же, как пришла. Здесь же она шевелилась в некоем коллоидном киселе – не ощущая силы тяжести, не чувствуя опоры под ногами, не видя ничего уже на расстоянии протянутой руки…

При этом в киселе, несомненно, кипела жизнь. Цепочки белых слизняков плыли вокруг, то и дело бессмысленно натыкаясь на нее, – их приходилось отталкивать, чтобы они могли продолжить свое движение. Неопрятно-разноцветные скопления мути, опалесцируя, прокатывались через Магнолию тошнотворно-холодными волнами. Но по-настоящему страшной была парочка алых пульсирующих теней, что вдруг проплыли мимо. Их ленивое колыхание прямо-таки излучало ненависть. И если первая проплыла на безопасном расстоянии, то для того, чтобы не встретиться со второй, Магнолии пришлось очень сильно подергаться. Она убралась-таки с ее дороги, но гарантий на будущее это не давало никаких.

Это был явно не земной мир. Можно было попытаться нырнуть через пространства еще дальше, но что-то подсказывало, что таким образом она только еще более удалится от земных измерений. И удалится необратимо. Пока что она хоть и слабо, но ощущала ту огненную тропинку между пространствами, по которой сюда попала, но после следующего прыжка в измерениях этот тоненький след сотрется, ниточка, связывающая ее с Землей, оборвется – после следующего прыжка вернуться можно будет только в этот коллоидный кисель.

Выбирать не приходилось. Обнаружив совсем уж рядом с собой очередную алую тень, Магнолия спешно нырнула через пространства обратно.

9

Оказавшись в уже знакомом складском помещении, она бросилась к спасительной двери-плите и принялась лихорадочно в нее втискиваться, вжиматься, надеясь успеть войти целиком еще до того, как безглазые обитатели контейнеров смогут до нее добраться.

Скучный голос, возникший внезапно в голове, поинтересовался:

– А чего ты так стараешься? Оглянись – ведь никого нет.

Магнолия машинально оглянулась – и действительно! Все контейнеры были закрыты, от безглазых тварей не осталось и следа.

Ее руки уже по локоть были внутри двери, она замерла, замешкалась, ожидая продолжения разговора, но голос молчал.

Выждав немного, Магнолия решилась.

– Кто ты? – внятно спросила она тишину.

– Можно и мысленно, – продолжая скучать, отозвался голос в голове.

С некоторым удивлением Магнолия отметила, что впервые слышит мысленный голос, который окрашен интонациями и даже как будто обладает выражением лица. Лицо это сейчас было скучным и чуть-чуть сердитым. И еще. Ей показалось, что голос все время как бы сомневается – а стоит ли продолжать разговор?

– Вообще-то я, – наконец проронил он, – и есть тот самый сверхсупер, которого ты так искала.

– Как? – изумилась Магнолия, вынимая руки из двери. – Вы все-таки существуете?

– Существую. Только не во множественном лице, а в единственном.

– А… где же ты, покажись, – нерешительно попросила Магнолия.

– А я – вот в этих контейнерах, – насмешливо произнес голос. – Ты меня уже видела.

– Как же… – Магнолия инстинктивно прижалась к дверной плите. – Там же много разных… («тварей» – хотела она сказать, но в последний момент отыскала более приличное слово) много разных существ?

– Там только одна тварь, – нетерпеливо сказал голос. – Я. А то, что я выгляжу разделенным на части, свидетельствует только о твоей привычке воспринимать все исключительно через призму четырех земных измерений, свойственных нашему создателю – человеку. Все твари, так тебя перепугавшие, соединяются в одно целое в других измерениях. И не в девяти, как у тебя, а в двадцати четырех.

– Ого! – уважительно произнесла Магнолия. – А почему у тебя все-таки такой… (она замешкалась, а потом решила говорить, как думает, раз уж он все равно слышит, что там она думает) неприятный такой вид?

– Ах, ну да! – издевательски кривляясь, залебезил голос. – Для вас же приятственно только земное: головастое, двуногое, двурукое! Ну, извольте, пожалуйста – будет вам и такое!

Дверца ближайшего контейнера, громыхнув, откинулась. Оттуда выскочило что-то несообразное и поскакало, заторопилось к Магнолии, на ходу принимая человекоподобную форму. В трех шагах от Магнолии оно распрямилось и вытянулось по стойке «смирно», еще продолжая формироваться: подрастать за счет удлинения ног, утончаться между шарообразной головой и бугристым бруском грудной клетки, образуя шею… На той стороне головы, что была обращена к Магнолии, даже стали проступать карикатурно подчеркнутые черты лица – нос, рот, впадины глаз.

– Не надо, мне противно… – пролепетала Магнолия, зажмуриваясь.

– Ладно, не буду, – устало вздохнул голос, и нелепое существо умчалось в свой контейнер. – Думаешь, сама в других измерениях лучше выглядишь? Ты бы ужаснулась! А мой внешний вид, как и твоя жизнь, объясняется тем, что мы с тобой – недоделки. Ага. Я тебе объясню, а ты – подумай. Создает человек этот – как там его звали – Горищук – создает серию существ, которые объемнее людей на два, а то и на три измерения. Верхних и нижних суперов. Обходит там кое-какие законы, используя другие законы, – в общем, создает. Два лишних измерения почти идеально вписываются в земную жизнь. Они дают их обладателям ряд невероятных преимуществ: необъяснимые с точки зрения четырех земных измерений мгновенные перемещения, еще кое-что… Ну – супера! На загляденье! Есть, правда, и мелкие неудобства… Ты слушай, слушай. Я о своих единоутробных братьях и сестрах достаточно осведомлен – интересовался.

Значит, так: уже у верхних суперов с их двумя дополнительными измерениями отмечаются некоторые досадные ограничения: повышенная управляемость – пульт ваш пресловутый… Невозможность энергетической подзаправки с помощью калорий, содержащихся в четырехмерных земных продуктах, – нужны специальные корм, питье… То есть волей-неволей этому Горищуку приходится создавать нижних суперов, которые объемнее людей уже не на два измерения, а на три.

Все, казалось бы, складывается замечательно: нижние супера уже способны к автономному питанию. Но! Такой вот штришок – их суперовские способности в человеческом мире сокращаются. Прыгают через измерения они не так уж и далеко, дается это им с большими энергетическими затратами – а туда дальше, еще подожди, поизносятся они чуть-чуть – у них и круче неприятности начнутся…

Казалось бы, тенденция просматривается четко: чем больше удаляется от исходной точки – от обычного человека, тем хуже результат. Ну появление нижних суперов я еще могу как-то понять и оправдать – это был вынужденный шаг. Но вот твое появление – это уже преступление. На что он тебя обрекал, папаша наш? С точки зрения землян – ты малополезна. Сама собой управлять не можешь – себе же в тягость… Ты просекла систему? Есть пространственно-экологическая ниша. Ее заполняет вид, достаточно приспособленный для этой ниши – люди. А искусственно создаваемые индивиды-гомункулусы, чем они сложнее, тем хуже вписываются в данную нишу. Выламываются из нее. А другой-то, специально для них приспособленной – нету! В природе не существует! У тебя вот казалось бы – ого! – девять измерений! А ты болтаешься со своими пятью лишними измерениями, извини меня, как цветок в проруби. Притулиться некуда!

Но ты хоть формально, хоть по своей, видимой людям, трехмерной конфигурации не отличаешься от земного стандарта. А я… Если я формировался сразу в двадцати четырех пространствах, естественно, что меня формировали не столько четыре земных измерения, сколько остальные двадцать – неземных. Мог ли я быть хоть отдаленно похож на вид хомо сапиенс? Да не мог, конечно! Но самое интересное, что и на обитателей других пространственно-экологических ниш я не слишком похож. Я-то в большей степени могу собой управлять, чем ты, я по этим измерениям напутешествовался – куда только не совался! И везде – занято, везде мы – чужаки.

Наш удел – забиться в какую-нибудь щелочку… Если отыщем! И не высовываться – боже упаси! Один шаг наружу – ив мирах с малым числом измерений возникают необъяснимые катаклизмы, проносятся смерчи, гибнут мириады разумных существ… В лучшем случае это проявляется как пугающие аномальные явления… И в то же время нас ежесекундно могут прихлопнуть, как мерзкую ничтожную мокрицу, существа из миров более многомерных, чем мы! Недоделки мы, сестрица, некондиция… Смастерил нас папаша – себе на удивление, нам на мучение.

– Но ведь он любил нас! – с отчаянной решимостью проговорила Магнолия. Было страшно возражать этому невероятному существу, но ведь надо было защитить память Петра Викторовича!

– Любил он нас! – хмыкнул сверхсупер. – Ясное дело, что любил. Но и головой же иногда надо думать. Известно же, куда ведет дорога, мощенная благими намерениями!… Да мало ли я встречал таких же вот бесхозных, как мы… Наш создатель – не единственный, кто захотел умнее всех быть. Бродят они, болезные, оставляя повсюду свои следы… Вот он, наш удел: или быть пугалом для менее объемных или слабой, легко стираемой черточкой для более объемных. А с создателей-то, конечно, какой спрос? Породили – кто ради мелкой корысти, кто для самоутверждения…

– Он… он гений был! – со слезами в голосе выкрикнула Магнолия. – Он на сто лет опередил свое время!

– Да? – с удивлением спросил сверхсупер. – С чего ты взяла? Рассказать, как дело было?

– А откуда, ну откуда ты можешь это знать?! Разве ты при его озарениях присутствовал?

– Нет, конечно, нет. Я даже позже вас всех появился. Так что наверняка я, разумеется, не знаю. Но догадываюсь. Да ты и сама догадаешься, если я покажу тебе планету Земля, как она выглядит на самом деле. Будешь смотреть?

– А… это не опасно? Я так с тормозов боюсь сорваться – уплыть куда-нибудь в измерения и потеряться…

– Ерунда! – оборвал сверхсупер. – Я же тебя держать буду. Поехали?

И не успела Магнолия согласно кивнуть головой, как очутилась уже в открытом Космосе.

10

Это ужасным образом напомнило ей тот сон в молоковозе. Только голубовато-дымчатая Земля была на этот раз несколько дальше и выглядела примерно с хороший арбуз. Да еще ее саму окружало защитное полукольцо бурых безглазых конгломератов.

– Ну, эта картина для тебя привычна, – прозвучал скучный голос сверхсупера, – позади Солнце, сбоку, обрати внимание, Луна. Посмотрим на это же дело немного с другой стороны.

Земля как-то странно дернулась, да так и застыла в форме чуть деформированного овала. И оказалась уже насыщенного темно-синего цвета. Звезды, насколько могла заметить Магнолия, не изменили расположения, но Луны на месте не оказалось.

Магнолия повертела головой и обнаружила, что Солнце тоже вытянулось в эллипс и лихорадочно сияет белым неоновым огнем.

– Ты, кажется, здесь от меня скрываться хотела? – язвительно поинтересовался сверхсупер.

– Здесь? – не поняла Магнолия.

– Ну вот как первый отсек открыла, так сразу в эту систему координат и отнырнула! Хотел бы я знать – как ты на этом варианте Земли существовать собиралась! Ладно, дело прошлое. Едем дальше…

И тотчас синий земной овал, чуть ужавшись по краям, развернулся в ярко-синюю ленту. Магнолия вздрогнула от неожиданности.

Но лентой то, что она видела, показалось лишь в первый момент. Приглядевшись, Магнолия поняла, что это больше напоминает массивную синюю трубу, тянущуюся из бесконечности и теряющуюся также в бесконечности. И звездного неба не было. Все пространство вокруг заполнилось огненными штрихами разной длины и разной интенсивности свечения.

Магнолия обернулась в поисках Солнца и обнаружила вместо него только тонкий проводок густого темно-малинового цвета.

– Дальше, – предупредил сверхсупер.

И массивной синей трубы не стало. Только в исчерканной звездными штрихами Вселенной, в миллионах километров от ног Магнолии в сумасшедшем темпе крутилась нежно-сиреневая планетка, Вращение было таким быстрым, что Магнолии никак не удавалось рассмотреть ее поверхность – то вроде мелькали светящиеся пятна, напоминающие земные города, то, кажется, она успевала заметить бугорки горных массивов…

– Это точка соединения Земли и Солнца, – равнодушно прокомментировал сверхсупер.

– А эта точка – она обитаема? – спросила Магнолия.

– Да, разумеется, – как бы пожал плечами сверхсупер. – Тут почти все обитаемо. Живут разные существа, плодятся. Кстати, обрати внимание – внизу, справа.

Магнолия послушно склонила голову и поначалу ничего примечательного не увидела. Только когда пригляделась, обнаружила, что мимо бешено вращающейся сиреневой планеты, чуть огибая ее, тянется, теряясь в звездной мешанине, мрачно-темный, покореженный и искривленный силуэт какой-то планетарной трубы.

– Это Марс, – пояснил сверхсупер. – Он тоже соединяется и с Землей и с Солнцем, но в разных пространствах. Ну, насмотрелась? Двигаемся дальше?

И мир вокруг полыхнул ярким светом. Магнолия даже локтем загородилась, спасаясь от ослепительного свечения.

– Вот наша голубая старушка – в лучшем виде, – с некоторой даже гордостью объявил сверхсупер. – Ты гляди, гляди, оно того заслуживает.

Магнолия, щурясь, отвела локоть. Сначала то, что она увидела, напомнило ей цветок – что-то вроде роскошной голубовато-белой розы, раскинувшей во все стороны свои ослепительные лепестки. Потом Магнолия углядела, что это вовсе не лепестки – это были сияющие внутренние грани неимоверно величественного полупрозрачного алмаза. Нет, алмаз – это слишком прозаическое название для той хрупко-монолитной структуры, что покоилась перед Магнолией на черной, бархатистой подушечке Космоса.

И еще. Магнолия решила, что показалось, но нет, в самом деле – от граней голубоватого драгоценного кристалла во все стороны расходились ажурные бирюзовые паутинки. И они – пели! Это было невероятно. Магнолия не слышала ни звука в мертвом молчании Космоса, но эти туго натянутые паутинки, эти волшебные струны неизъяснимо трепетали, создавая чарующую гармонию.

– Видишь отличия?

– Какие отличия? – не поняла Магнолия.

– В информационных каналах. Приглядись, это даже отсюда видно. Одни к Земле несут информацию, а другие – от нее.

– Нет, ничего не вижу, – бессмысленно таращась в трепетание волшебных паутинок, ответила Магнолия.

Зато она рассмотрела, что звезды – вот так номер! – выглядят, как расширяющиеся световые колечки, как расходящиеся по воде круги. И из-за этого величественный Космос вдруг потерял всю свою угрюмую суровость – он теперь больше напоминал лужу в мелкий дождь. Звездные колечки накладывались друг на друга, пересекались, играли оттенками. А самое широкое и веселое звездное кольцо расплывалось сзади. Оно росло, охватывая всю небесную лужу, а внутри него уже вспухало следующее – такое же желтое и веселое.

– Это Солнце? – догадалась Магнолия.

– Конечно. Сама не видишь?

– Вижу, вижу, – кивнула Магнолия. И вдруг мысленно ахнула. Позади сияющего голубоватого алмаза угольно-черной, грозной тенью отчетливо выделялся другой кристалл. Циклопический – много больший, чем Земля, антрацитово отблескивающий своими изломами и как бы впитывающий ликующее полыхание земного света.

– Что это?..

– Где?

– Позади Земли. Черное.

– О! Это ты увидела краешек такого образования, которое надо рассматривать отдельно! Сейчас мы дальше скакнем.

И они скакнули.

Магнолия взвыла от боли. Она ничего не видела и не слышала, она только ощущала, как взрываются атомы ее защитного поля, ее волос, ее кожи, как распадается она сама, истаивая в чужом, агрессивно пожирающем ее пространстве…

11

– Фу, напугала ты меня, – смущенно сказал голос сверхсупера в ее голове. – Увлеклись мы немножко. Пересекли пределы твоих возможностей. Но ты не расстраивайся – я и сам-то ненамного дальше прохожу.

Магнолия открыла глаза. Она лежала на слабо светящемся полу в проходе между стеллажами. Вокруг было тихо, как в гробнице.

Быстро приподнявшись, Магнолия ощупала свое лицо, погладила волосы, взглянула на руки – вроде все было на месте.

– Да не беспокойся, все нормально, – заверил голос сверхсупера. – Пришлось, правда, тебя малость подреставрировать в будильнике. Зато теперь – как новенькая!

– В будильнике? – переспросила Магнолия, внимательно прислушиваясь к звучанию своего голоса и с удовлетворением не находя изменений.

– Да, вот в этом – через который ты в мою берлогу пролезла.

– А, дверь… – поняла Магнолия. И даже подпрыгнула на месте. – Там же, за дверью… Ты меня совсем заморочил, а за дверью Атанас с кем-то сражается!

– Я? Заморочил? – с холодноватой, как блеск контейнеров, обидой проронил сверхсупер. – Там, за дверью, целое стадо ваших нижних суперов. Твой Атанас всех, по-моему, притащил. С ними ничего не случилось, все нормально. Стоят, обсуждают, что дальше делать.

– А того, который стрелял, с фонариком – его прогнали?

– Ага, прогнали. На тот свет. Его же Атанас твой и пристрелил. Еще тогда, когда ты в первый раз в будильнике отлеживалась.

– Почему ты дверь называешь будильником?

– Потому что это будильник и есть. Наш папаша специально его поставил, чтоб он меня разбудил. Когда дозрею. И того сумасшедшего приставил – ходить, охранять. Ну, которого Атанас пристрелил. Он был настоящий сумасшедший, стопроцентный. Наш родитель сумел каким-то образом ему внушить, что высшая цель его жизни – оборонять сей подземный коридор. Вот он и дооборонялся.

– Постой, – спохватилась Магнолия, – ты ведь обещал объяснить, как Петр Викторович смог нас придумать?

– Ну?

– А ничего не объяснил.

– Вот так раз! Я же тебе все показал. Ты что, не поняла?

Сверхсуперу стало скучно. Казалось, он вот-вот зевнет и отвернется.

– Космос в разных проекциях видела?

– Да…

– И что такое – Космос?

– Что такое? – тупо повторила Магнолия.

– «Что-что…» Машина это. Прибор. Агрегат. Нечто рукотворное – если у его создателей, конечно, были руки. А Земля что такое?

– Не знаю… – прошептала Магнолия, как школьница, не выучившая урок.

– А Земля – одна из деталей этой машины. Наверно, довольно важная. Что-то вроде информационного реле. Кому принадлежит эта вселенская машина, узнаем ли мы что-нибудь когда-нибудь о ее создателях – мне неведомо. Скорее всего, не узнаем. Во всяком случае, ни один из видов разумных существ, мне известных, даже из самых многомерных, хозяевами этой машины не является. Могу это сказать почти наверняка. Могу предположить, что это – что-то наподобие компьютера. Галактического. Впрочем – черт его знает? Ведь и сама Галактика – только видимый нам краешек этого агрегата. Поняла теперь, компьютерная жительница?

– Жительница? – обалдело повторила Магнолия.

– Ну естественно. Все окружающие нас мириады существ – и разумных, и неразумных – не более чем плесень, угнездившаяся на проволочках и винтиках этого агрегата.

– Плесень? – вырвалось у Магнолии.

– Ну, если тебе угодно, – тараканы, муравьи. Если сравнение с плесенью так уж тебя оскорбляет. Угнездились, понимаешь, под панелями и кожухами, насоздавали своих цивилизаций и живем не тужим. Не понимаю, что ты находишь здесь оскорбительного. Мы же не выбирали место своего обитания. Да честь и хвала всем нам, что мы в таких неудобных, неприспособленных условиях еще и умудрились стать разумными! А те… или то, что смастерило эту гигантскую машину, внутри которой мы обитаем… Не знаю – но я вовсе не стал бы предполагать, будто они – или оно – умнее нас, лучше нас. Просто – у них свой уровень физических параметров, у нас – свой. «Больше» – ведь не значит «лучше»? Ты согласна?

– Да, да, может быть, – торопливо согласилась Магнолия. – Но ты собирался рассказать о Петре Викторовиче…

– Дался тебе этот Петр Викторович! Таракан как таракан. Ничем не лучше остальных. И не хуже – не страдай. Все дело в машине. Машина есть машина – то где-то чуть пробьет изоляцию, то паразитное колебание магнитных полей, наводки… А может, и мы стараемся – грызем проводочки потихоньку… Только время от времени случаются кое-какие сбои. И некоторые мелкие кванты галактической информации прорываются на наши, тараканьи, уровни. Ну, для создателей машины – это кванты, а по нашим меркам – волшебные откровения, чудесные предвидения… Не гениальные, заметь, когда существо само раздвигает горизонты своего мира, а как бы волшебные: раз! – и будто ниоткуда знание. В чистом виде. Видно, такое короткое замыкание и произошло в том участке пространства, который на Земле людей имел Ф. И. О. Петр Викторович Горищук. Слушай, да успокой ты наших родственничков – они, кажется, мой будильник взрывать надумали!