Текст книги "Болгария"

Автор книги: Валентин Гнатюк

Соавторы: Юлия Гнатюк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Валентин Гнатюк, Юлия Гнатюк
Святослав. Болгария

Предисловие

После того как я прочитал этот роман, первая мысль, которая пришла на ум: надо бы в центре России, в Москве или в Питере, поставить достойный памятник этому верному служителю нашего Рода.

Память о Святославе сознательно уничтожалась на протяжении столетий. Дошло до того, что на известнейшем памятнике «Тысячелетию России» нет ни Святослава, ни Олега Вещего. Хорошо, хоть Рюрик есть. А ведь это родной дед Святослава из рода Гостомысла.

Зачем уничтожалась ранняя история Руси, мы все прекрасно понимаем. Рюрик, Олег, Игорь, Святослав – все они очень неудобные и не вписывающиеся в западную историю, в которой Руси и позже России отводилось место зависимой, неспособной на самостоятельное развитие, варварской страны.

Конечно, эта книга может вызвать скандал в научной, а точнее говоря, в псевдонаучной среде. Ведь почти все древние летописи, дошедшие до наших дней, – это списки, сделанные нашими хроникёрами, в которых реальная история переврана в угоду византийскому христианству. Валентин и Юлия Гнатюк создали в своей книге очень честный и правильный образ Святослава, как настоящего патриота и мудрого правителя, объединившего славян.

Я очень советую всем прочитать эту замечательную трилогию и наконец понять, какой бедой для Руси в своё время оказался Хазарский каганат, которым фактически уже тогда правили иудеи. Бесстрашная, независимая, сильная Русь вызывала зависть и бессильную злобу у правителей наших соседей, уже прогнувшихся под торгашей. Многие славянские народы обязаны Святославу жизнью и свободой. Именно Олег, Игорь и Святослав заставили Византию уважать Русь. А ведь Византия того времени – это, говоря современным языком, сверхдержава, оплот цивилизации и демократии.

История развивается по спирали. На очередном витке события повторяются. Меняются декорации, но суть остаётся та же. Нужно ли говорить о том, как важно нам сегодня иметь правильную, неотформатированную память о своих великих предках?

Юлия и Валентин Гнатюк написали несколько интереснейших книг об истории Руси. Роман-трилогия «Святослав» – прекрасное продолжение этой большой работы. Благодаря тщательному подходу к историческим фактам, образному мышлению и уважению к нашему глубокому прошлому писателям удалось буквально проникнуть в эпоху Древней Руси и пройти по следам легендарного князя. Я считаю, что это лучший исторический роман о князе Святославе.

Описание природы, живые картины быта, ратного обучения и праздников дают ощущение полного присутствия в тот исторический период и сопричастности происходящему, и эта магия не отпускает до самого конца книги.

Трилогия «Святослав. Возмужание», «Святослав. Хазария», «Святослав. Болгария» – прекрасный подарок читателю, любящему нашу историю, в которой сокрыты многие ключи и нынешнего и грядущего!

Уверен, после прочтения вам захочется вернуться к более раннему периоду нашей истории и узнать о том, как начиналась Великая Русь при князе Рюрике. Свою версию о Рюрике и его братьях мы изложили совместно с авторами в книге «Рюрик. Полёт Сокола». Будут и другие книги о том времени. Сейчас работаем над книгой об Олеге Вещем. Необходимо восстановить память. У кого нет прошлого – нет и будущего.

Михаил Задорнов

Часть первая
Земля болгарская

Глава 1
Воевода Боскид
Лета 6474 (966)

Двадцатитысячная конная дружина князя Святослава споро шла на заход солнца. Погода стояла добрая, без дождей. Самое время явиться киевским витязям в Болгарию и настигнуть беглецов – хазар, ясов да койсогов с волжскими булгарами, что нашли прибежище у болгарского царя Петра после разгрома Хазарского каганата. Всё это время, где бы ни сражался князь, а всё чуял, будто дыхание в затылок, затаившуюся беду на полуденном заходе, что терпеливо ждала своего часа. Нынче пришла пора покончить с сим тайным кинжалом за спиной.

Дружина вышла на берег быстрого Днестра. Здесь, у поросших старыми вербами берегов, князь повелел сделать привал, чтобы поутру переправиться на десную сторону. Изведывательская сотня, разделившись, отправилась вверх и вниз по течению реки. Остальные всадники расседлали коней, стреножили их и под зорким оком дозорных пустили пастись на луг. Затрещали костры, воины принялись жарить на них свои нехитрые припасы да дичину, что добыли по пути или тут же у берега.

Уже темнело, когда князю доложили, что прискакал гонец из Киева со срочной вестью.

– Давай его сюда, что-то стряслось? – озабоченно молвил князь старшему дозорному.

– Стряслось, княже, – с поклоном отвечал усталый гонец, – вятичи от Киева отложились, посадников твоих изгнали и заявили, что отныне будут сами себе хозяева.

– Вот хитрецы, – возмутился Святослав, – Киев от хазар их освободил, а теперь не нужен стал! Кто же там верховодит?

– Так рекут, княже, что купцы вначале возроптали, мол, чего это мы Киеву подати будем платить, а после уже и бояре их поддержали, – отвечал посланник.

– Ах вы ж, подлые торговцы, всё как есть испоганили! – с глубокой досадой молвил Святослав. Он уже в замыслах строил бои с врагами Руси, затаившимися в Болгарии, да вот незадача, нельзя оставлять безнаказанной смуту вятскую. – Теперь придётся возвращаться, чтоб вятских купцов да бояр хитромудрых образумить! – сокрушался Святослав.

– Жаль, столько прошли уже, и время удачное! – поддержал темник Боскид.

– Ладно, ночуем, как решили, а утром снимаемся в обратную дорогу, не вышло в Болгарии погостить, придётся к вятичам на блины нагрянуть, – с горькой усмешкой молвил князь.

Однако утром, едва собралась дружина после утренней молитвы, как охоронцы привели троих русинов с Карпатских гор.

– Вот, утром переплыли с того берега, – докладывал старший из дозорных, – рекут, что к тебе, княже, шли, в Киев, да не чаяли, что богам будет угодно встретить тебя здесь.

– Что ж за дни нынче, посланец за посланцем, что тебе в полюдье на погосте, а не в походе воинском, – проворчал князь, однако приказал привести карпатцев.

Старик в круглой расшитой шапке, отороченной мехом, в коротком козьем кожушке без рукавов поверх расшитой рубахи, в конопляных портах и мягких постолах вышел вперёд, низко поклонившись князю.

– Пресветлый князь Киевский, – заговорил старик сильным с хрипотцой голосом, – русины, а это гуцулы, лемки, бойки, долиняне и другие народы, – рёк он настолько быстрой речью, что Святославу с трудом удавалось понять посланца, – просят тебя, могучий князь, взять нашу землю Карпатскую – колыбель Руси древней – под свою крепкую руку, потому как нет у нас более сил терпеть разор и грабежи, что чинят бессердечные угры. Вы, люди киевские, – продолжал старец, – не знаете труда подневольного. А мы тут, – он кивнул на спутников, – с малолетства от рабства страдаем, и бьют нас кнутами нещадно! Вот, гляди!

Старик оголил спину и повернулся.

Все увидели множественные рубцы от ударов бичами.

– Это ещё что, – добавил, оправив рубаху, старик, – иных людей мучители до смерти забивают. А лепших жён и дев наших себе в жёны берут либо продают в чужедальние земли. И горы наши Карпатские теперь уже Угорскими называются. Коли не внемлешь просьбам нашим, то загинем все, как есть, от мала до велика. Кто в сече падёт, а кто в полоне страшном окажется, одно другого не лепше. – Старик снова глубоко поклонился, а за ним и двое других ходоков помоложе.

Святослав задумался, поглаживая длинные усы и наморщив чело. Наконец что-то решил про себя.

– Боскид, – остановил князь взор на одном из верных начальников, – тебя с тьмой отправляю в Карпаты, пора Буковине и Карпатской Руси к земле Киевской приложиться. Слыхали слово моё княжеское, почтенные посланцы? – обратился Святослав к русинам. – Отныне земля ваша под защитой Киева, а посему вы сейчас отправитесь обратно с моим воеводой Боскидом, и он «договорится» с уграми, чтоб они более землю древнюю Карпатскую не разоряли.

Дав распоряжения, князь кивнул темнику и отошёл с ним сторону.

– Боскид, освободишь русинов, только самих угров хорошо бы в союзники взять, поскольку у нас есть общая цель – Болгария. И коли болгары себе хазар да касогов в помощники взяли, отчего нам не взять угров? Только помни, мадьяры – воины жестокие и отчаянные, они лишь силу понимают и уважают. Потому действуй силой, но с умом, понятно? Я не зря наделил тебя чином воеводы. Вот тебе перстень, договор от моего имени сладишь, а я к вятичам торопиться должен, – молвил князь, снимая с перста малую княжескую печатку с изображением на ней сокола – древнего знака рарожичей.

Лик Боскида стал озабоченным, он согласно кивнул и лишь молвил кратко:

– Разумею, княже, сделаю, как велишь…

– Ну, будь здрав, карпатский воевода, пусть Перун хранит тебя и даст победу лёгкую! Да, и изведывательскую сотню возьмёшь, тебе она нужнее, – заключил князь.

Они обнялись и вскочили на коней, отдавая приказания своим тысяцким.

* * *

Прекрасны Карпатские горы, чудны их многотравные полонины, могуч и строен карпатский лес! Стоит он, как гребень частый, дерево к дереву, выше облака ходячего, ниже солнца стоячего. И царствует в нём бог Лесич с зеленокосыми Леснянками. А те Леснянки на ветвях сидят-качаются, из Папороть-цвета венки плетут, цветами волосы завивают и смеются, веселятся, друг дружку окликают-аукают. А потом начинают плясать, хороводы водить, петь и тем дивным пением случайных путников привораживать.

Шёл воевода Боскид с дружиной к горам Карпатским. Степи сменялись полями, пашни сменялись рощами. Потом пошли леса густые и тёмные – буковые да хвойные. Карпатские посланцы указывали, где лепше всего пройти коннице. Старший из них русин Зорян неожиданно для своих лет оказался на редкость выносливым и ничуть не уступал более молодым спутникам. Шли по неведомым местам сторожко, опасаясь наскочить на отряды мадьяр. Боскид выслал вперёд самых опытных следопытов. Как-то они привели к воеводе испуганного русоволосого отрока годов десяти в вышитой гуцульской душегрейке.

– Мы с вуйко и братьями овец пасли на склонах, да мадьяры наскочили. Вуйко мне приказал бежать и толкнул в кусты у самого склона. Я кубарем скатился и лощиной побежал… вот… что с родными теперь сталось, не ведаю… – со слезами на очах закончил сбивчивый рассказ юный горец.

– Немедля воев своих пошли по следу угров, – сверкнув очами, приказал начальнику изведывательской сотни воевода. – После пастбища они непременно в селение наведаются, ежели их числом немного – уничтожьте, чтоб ни один не ушёл, иначе остальных упредят.

Сотник лишь кивнул, тут же крепкой рукою легко подхватил мальца и посадил впереди себя на коня.

– Двоих непременно живыми возьми! – крикнул вдогонку сотнику Боскид.

К обеду сотник доложил, что за одной из гор в долине стоит великое войско мадьяр-угров с конями, припасами, жёнами и детьми.

– Тех, что стадо взяли, мы в селении настигли, малец нас туда горной тропою провёл. Было их не более полусотни, мы их там и положили всех рядом с телами убитых ими жителей. – Перехватив вопрошающий взгляд воеводы, добавил: – Двоих мы, конечно, оставили и допытали, они-то нам и поведали о стане и силе войска угорского.

– Тысяч тридцать будет, – добавил старший из следопытов, – ежели по коням считать!

– Да и пленённые угры о том же рекли, – кивнул согласно изведывательский сотник.

– Втрое больше нашего, значит, неожиданностью брать надо! – решил Боскид.

Он велел раскинуть стан, но коней не рассёдлывать и костров не разводить. А как стало темнеть, войско неслышно двинулось по лесным тропам под водительством Зоряна со спутниками.

Шли всю ночь, а к рассвету достигли неприятельского стана. Увидели стреноженных коней и большую поляну, на которой стояли полотняные шатры, в коих спали угры. Цветной шатёр посредине выдавал расположение их князя. Стражники, уронив головы на колени, сидели у едва дымящихся костров и также спали крепким предутренним сном.

– Беспечно спят, значит, вы и вправду ни единого из той полусотни, что селение грабили, не упустили, – тихо отметил начальнику изведывателей довольный воевода.

Боскид сделал знак, и через несколько мгновений, распластавшись в высокой траве ужами, поползли ловкие изведыватели к дремавшим дозорным и стражникам у коновязей да загонов, наскоро сооружённых для захваченного скота. Вскоре дозорные почти без звука повалились наземь. Ещё несколько долгих мгновений ожидания – и в утренней сереющей тишине трижды прокаркал надтреснутым голосом ворон. Воевода опять дал знак, и остальные воины изведывательской сотни быстрыми ящерицами устремились за своими соратниками. Снова потянулось тревожное ожидание, которому, казалось, не будет конца, – ещё немного, и начнут просыпаться вражеские воины… Наконец, из вражеского стана трижды ухнула сова.

– Пора! – уже не таясь, рыкнул воевода. И русское воинство неудержимым валом ринулось на неприятельский стан, словно прорвавшая плотину вода…

У самых шатров поток разделился натрое. Два Крыла его потекли вокруг стана угров, стремясь охватить его в коло, а Сердце устремилось прямо к середине, туда, где стоял пёстрый шатёр князя. Шум боя, разом возникнув, разрастался по мере того, как нахлынувшая лавина русов схватывалась с проснувшимися уграми. Последние выскакивали из шатров полуодетые, с обнажёнными клинками и тут же падали от копий и клинков киян. Воины изведывательской сотни, уничтожившие вражеских дозорных, двигаясь по-прежнему бесшумно и стараясь не ввязываться в схватку, продвигались в самое сердце стана. Лишь иногда калёная стрела или быстрый метательный нож мгновенно отправляли в Навь очередного угрина. Почти одновременно с ударом конницы по окраине стана первый десяток достиг княжеского шатра, и несколько клинков вспороли его полотняные бока, остальные изведыватели принялись громить близстоящие становища воевод и личных охоронцев.

Молодой угорский князь, малорослый, подвижный, с чуть раскосыми тёмными очами, с тремя косичками чёрных будто вороново крыло волос на бритой голове, отчаянно отбивался мечом и длинным германским ножом-скрамасаксом, прикрываемый с боков двумя рослыми охоронцами. Женщина на ложе, устланном мягкими шкурами, ничего не разумея от столь неожиданного и страшного пробуждения, лишь безотчётно прижимала к себе двух маленьких детей. Вот один охоронец осел на левое колено, а потом упал, зажимая рукой кровоточащую рану в боку. Женщина истошно закричала, когда вбежавший в шатёр чужак с ходу метнул в голову мадьярского князя нож. Тот, выронив оружие, зашатался и рухнул на ковёр.

– Ты что ж это сотворил?! – заорал разъярённый сотник на изведывателя, мигом скручивая второго охоронца. – Воевода велел живьём…

– Так я ж рукоятью бросил, да и не так шибко, только чтоб махать перестал, – виновато начал оправдываться изведыватель.

– Жив, – облегчённо вздохнул сотник, став на колени и перевернув лежащего без движения молодого князя. – Ну, твоё счастье, Мстислав, – погрозил он уже беззлобно изведывателю. – Теперь вяжи его, и чтоб ни волоса… – потом глянул на поверженного и поправился: – Чтоб ни косы с его бритой головушки не пропало! И у неё с детьми тоже, – указал сотник на семью угрина.

И были угры разметены. Плакали их жёны и дети, оказавшиеся враз полонёнными, а те, что под шум скоротечного боя успели сбежать, устремились в горы и поспешили схорониться в лесных чащобах. Уцелевшие воины скрежетали от злобы зубами и клялись своими богами отмстить русам. Но, узнав, что их молодой князь-кенде с семьёй живы и находятся в полоне у киян, прислали переговорщиков, чтобы князя выкупить, не то не сносить им головы, коли узнает старый князь-джила, что его любимый сын оказался в чужих руках.

Воевода Боскид вместе со своими полутемниками принял переговорщиков. Если молодой князь выглядел так же, как его далёкие кочевые предки, то среди переговорщиков уже были и русоволосые, и рыжие, иные высокого росту и по-славянски крепкого сложения, – дети и внуки тех немок, словенок и русинок, коих угры похитили в жёны. Но все они держались своей необычной для европейцев манеры носить косы на бритой голове.

– Уразумейте добре, что Буковинская и Карпатская Русь отныне едина с Русью Киевской, а потому всяк, кто без дозволения князя Святослава сюда придёт, тот уничтожен будет до единого! – грозно рёк через толмача воевода Боскид, обводя твёрдым взором мрачные лица угорских вождей. – Ваши земли нам не надобны, и всегда Русь с соседями мирно жить стремится. Потому мы дозволим вам детей, и жён своих, и воинов забрать и уйти домой беспрепятственно, ежели слово дадите крепкое никогда впредь границ сих не нарушать, иначе… – Воевода многозначительно положил десницу на рукоять своего обоюдоострого меча.

Угры сидели как на горячих угольях, только метали молнии из чёрных очей, да что поделаешь, пленников выручать надо…

Боскид между тем сел напротив посланцев и заговорил почти спокойно, подбирая слова:

– Я знаю мадьяр как настоящих воинов, сильных и выносливых. – Воевода помолчал. – Вы настолько сильны, – продолжил он, – что сама Византия опасается ваших стрел и копий. И вдруг такие великие воины приходят грабить мирных горцев, с которых и взять-то особо нечего, во всяком случае, не сравнить с той же Византией или Болгарией, через земли которых непрерывным потоком текут товары со всей Европы, Востока и Асии…

Угорский вождь ещё более нахмурился, не понимая, к чему эти хвалебные речи киевского начальника, если речь идёт о выкупе пленников. Однако он был не только хорошим воином, но и опытным переговорщиком, потому хранил молчание, ожидая, куда повернёт этот скорый в бою и не столь поворотливый в словах рус.

– А знает ли о пленении своего сына ваш почтенный джила? – неожиданно спросил рус.

– Какая тебе разница, воевода, мы хотим выкупить нашего кенде и предлагаем тебе хороший откуп, – не смог скрыть досады угорский начальник, остальные переговорщики тоже стали перешёптываться.

– Я это к тому, что у вашего джилы есть враги давние – хазары, они же и наши враги. А нынче, после того как мы уничтожили Хазарский каганат, остатки хазар и присоединившиеся к ним ясы и койсоги сбежали в Болгарию. Наш князь Святослав хочет справедливо наказать болгар за укрывательство беглецов. Мы могли бы сделать это вместе – русы и угры.

– Но у нас мир с Болгарией, – отозвался один из угорских темников, – они нас беспрепятственно пропускают через свои земли, мы совершаем набеги на византийские полисы, где берём много добра и пленников, за которых греки потом платят хороший выкуп!

– А те хазары, ясы да койсоги не с пустыми руками укрылись в Болгарской земле, много добра и злата с собой прихватили. А коли болгарский царь Пётр не станет мешать в сём деле, то его никто не тронет, договор рушить и не надо, – мягко возразил киевский воевода.

Угры заговорили, заспорили меж собой, размахивая руками и горячо убеждая в чём-то друг друга.

– Давайте так, – подождав некоторое время, молвил Боскид, – про пленение вашего молодого князя никто не узнает. А вы лепше передайте вашему старому князю да другим вождям угорским, что киевский князь Святослав де приглашает их быть союзниками в походе на Болгарию будущим летом, и, коли он согласен, пусть сын его сей договор скрепит своей печатью, а я имею полномочия от князя Святослава и печать его – вот она. – Воевода показал малую княжескую печать с соколом.

– А как же выкуп нашего кенде?

– А что выкуп, – пожал плечами русский воевода, – коли станем союзниками, так тут же с выкупом и решим: и за князя молодого, и за жён да детей ваших…

Долго рядились и спорили киевские темники да бояре угорские, наконец, ударили по рукам, потому как помнил воевода наказ Святослава про то, что надобно уграм силу русскую показать, да при этом постараться, чтобы в случае войны с Болгарией либо Византией стали те угры на сторону русов. Да и что могли поделать мадьяры-угры, коли жёны да дети у киян в руках оказались, а не только князь молодой?

Когда привели нахохлившегося, подобно воробью в сырую погоду, молодого князя, угры встретили его приветственными возгласами. Прознав, что его не просто отпускают, но и просят подписать союзный договор, кенде быстро овладел собой и вновь стал собранным и уверенным. Угорские бояре да темники поклялись на мечах своих впредь не хаживать на карпатцев, а вместе с князем Святославом идти на Болгарию. И был составлен о том договор, скреплённый княжескими печатями. В знак доброго расположения угрин подарил Боскиду своего чудного коня, а воевода вручил князю добрую хазарскую саблю в ножнах, обложенных дорогими каменьями.

– Гляди, воевода, – вздохнул облегчённо один из полутемников, – таки выполнили мы наказ княжеский, сговорили угру идти на Болгарию с нами.

– А куда ж им ещё идти, на германцев путь заказан, Оттон их поколотил крепко, а перед тем ещё отец его, Генрих Птицелов. А то, что семьдесят лет тому болгарский царь Симеон вместе с их исконными врагами печенегами разорил Угорщину и великое множество семей мадьярских от мала до велика вырезал без жалости, они, думаешь, забыли? Так что хоть нынешний царь их не трогает, но отомстить Болгарии они всегда готовы, – ответил рассудительный Боскид. – Наш князь, он не только мечом добре орудует, а и мыслью далекоглядной, так-то!

Забрав своих воев и семьи, угры потянулись прочь из земли Карпатской. Боскид же велел разделить военную добычу всем поровну, оставив серебро и злато для княжеской казны.

В ту ночь славяне могли уже спокойно развести костры и зажарить мясо. На этот раз на угольях аппетитно потрескивала жиром не только конина, но и баранина с яловичиной, которую ели с травами и ржаными лепёшками, запивая чистой родниковой водой, что оказалась в этих местах особенно вкусна и целебна. А потом тьма легла спать, выставив надёжную стражу, потому что видели воины, как от небрежности стражников, заснувших в ночи, наступил быстрый конец угров.

Утром к воеводе пришли местные жители, из тех, кто славил богов русских и чествовал их в день Великого Яра, а также в Овсени и на Коляду.

Люди те жили в Карпатских горах, пасли овец на зелёных лугах и каждую весну приносили агнца в жертву Яро-богу. И радовались они, что теперь освобождены от угров, которые, как тати, рыскали по земле Карпатской.

И был среди них дед старый, которому все выражали почтение. Подошёл он к Боскиду, поздоровался:

– Мир вам, люди добрые!

– Здрав будь, отец, – отвечал воевода. – Откуда ты?

– Это мольфар местный, волхв по-вашему, Любомиром зовут, – пояснил Боскиду Зорян. – Он-то нас к тебе и послал…

– Тут недалече, – махнул старик рукой, – колыба моя стоит. – Он внимательно глянул на воеводу, будто сравнивал его с кем-то.

– Что такое колыба? – не понял Боскид.

– Так мы в Карпатах называем дом свой. О, земля Карпатская! – вздохнул старец. – Много страдала ты и много плакала. Но верили мы, что придёт день, и ты будешь смеяться, а плакать будут враги твои, и страдать будут так же, как ты страдала! Молились мы Белобогу и ждали освобождения. А две седмицы тому узрел я видение, богами посланное, и рёк в том видении муж ратный, с усами, как у тебя, только помоложе, – старик ещё раз взглянул на собеседника, – что выстоит Русь Карпатская токмо в единении с Русью Киевской. Тогда я и велел Зоряну идти на восход солнца за подмогой к князю вашему. Вот нынче и дождались-таки! Теперь мы опять сможем вольно собираться у Священных дубов и решать всякие дела всем миром. Будем трудиться спокойно во славу богов наших, жён наших любить, деток растить и песни Велесовы над зелёными полонинами слушать. Слава вам, воины русские!

И мольфар поклонился глубоким и долгим поклоном.

– Не нас благодари, а князя Святослава Хороброго, по чьему слову мы сюда пришли. Слава князю! – воскликнул Боскид, поворачиваясь к войску.

– Слава! – прогремели полки.

Полетела русская слава над Карпатскими горами, поднялась на трепетных крыльях ввысь, овеяла леса и долины, и каждый камень, травинка и комочек земли малый ту славу услышали и впитали.

И принесли селяне кто белое льняное полотно, кто шкурку лисью или беличью, а иные понемногу зерна и проса, головку сыра козьего или овечьего.

– Не обессудь, воевода, – рёк Любомир, – мы люди бедные, отдаём последнее, что имеем. – Потом снял с плеча тяжёлую полотняную суму. – Я у здешних людей вроде знахаря, – пояснил он, – от хворей лечу, Веду малую знаю. Самому-то мне ничего не надобно, земля родная и кормит, и одевает, и лечит, и силу даёт. Всё, что за многие годы люди принесли, собирал в суму эту и теперь отдаю от чистого сердца в казну княжескую!

Боскид взял суму, запустил в неё руку, а когда вынул, все ахнули от изумления – с ладони темника мерцающей струёй полились самые разные монеты: тут были византийские драхмы, римские и фракийские солиды, русские гривны, балангарские булгары, были арабские серебряные дирхемы и медные фряги, были деньги гданские, варяжские и германарики, – в основном серебро и медь, лишь изредка золото.

– Дякую, отче Любомир! – сказал растроганный Боскид. – От княжеского имени дякую тебе красно и всем жителям!

И стали приходить в русский стан словены, бойки, гуцулы и лемки с данью, и шли до позднего вечера, а те, кто не успел, оставались у кострищ ждать утра, чтобы отдать русскому князю свой долг.

– Желаешь ли, воевода, место священное наше посетить? Оно недалече отсюда, – молвил мольфар Любомир.

– Что ж, отче, дело важное наши вои свершили, а значит, была в том подмога божеская, как же не поблагодарить Великих Родичей за помощь добрую, пойдём, – ответил ему учтиво воевода.

– Тогда двинемся с тобою рано, до рассвета, чтобы там солнце красное встретить, – указал пальцем вверх старый ведун.

Они шли по горным тропам всё выше и выше – воевода, двое его охоронцев и старый мольфар.

– Будто прямо к небу поднимаемся, отче, – промолвил воевода.

– До неба не дойдём, но ближе станем, это точно, – ответил старик радостным голосом. И вот они оказались на вершине, где не росло ничего: ни дерева, ни даже кустика.

– Гляди, диво-то какое, – изумился Боскид, оглядывая вокруг поросшие густыми лесами горы и их вершины, – сию гору будто обрил кто, а все прочие зелены!

– Оттого она Лысой и зовётся, – кивнул старец. – Тут человек как на длани чистой перед Богами светлыми.

– Солнце красное восходит, – молвил зачарованно Боскид, восхищённый открывшимся видом дивно устроенного богами мира. – Слава Сурье! – Он воздел к небу руки, приветствуя восходящее Светило, пречистую Сваргу и всех сущих в ней славянских Богов.

– Оборотись-ка, воевода, – велел мольфар после славления.

Боскид обернулся и вдруг замер, удивлённо склонив голову:

– Гляди, отче, какая от меня огромная тень легла на склон и долину, а от тебя и охоронцев нету даже малейшей. Как так может быть?

– Место сие непростое, – молодо блестя очами, рёк мольфар, – тут каждый сам на сам с Богами беседует. Я вот тоже только свою великую тень зрю, а твоей не вижу.

– И я только свою, – почти хором ответили оба охоронца, поражённые небывалым зрелищем.

– Отчего так, отче? – боясь потревожить священную тишину необычного утра, тихо спросил воевода. – И что сие значит?

– Сие означает, что каждый из нас должен творить своё великое дело, не оглядываясь на другого. Всевышний освещает солнцем всех в равной мере и в то же время ведёт с каждым из нас только свою беседу. И все наши дела – правые и неправые – открыты перед взором его, как на сей голой скале. И о том должно нам всякий час помнить!

Ворочалась дружина к Киеву, и с ней вместе под охраной сотни воинов шли возы с первой данью. На возах были овечьи шкуры, тонкая и длинная карпатская шерсть, кожи, мёд, деревянная смола и берёзовый дёготь. Пять тысяч угорских коней, круторогие волы, отары белых и чёрных овец и всё добро на возах свидетельствовали князю русскому, что край сей отныне принадлежит ему.

А горы, у которых русская тьма разбила угров, стали впоследствии именоваться Бескидами. То ли в честь воеводы киевского, то ли, как пояснил мольфар, в честь древнего племени бессов, издавна жившего в сих краях и владевшего тайнами всяческого волшебства.