Текст книги "Трехречье (СИ)"

Автор книги: Валентин Русаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Глава 29

Проснулся сам, никто нас не будил, не осмелились… Я уже более-менее научился ориентироваться во времени по солнцу, и судя по его местоположению на небе, сейчас часов одиннадцать утра. Кое-кто тоже проснулся и копошится с вещами собирая снаряжение, Талес, вытряхнув содержимое двух ранцев что-то перебирает, Тарин еще спит.

– Что-то потерял? – подсел я к Талесу, с полным котелком чистой воды из бочки на телеге, к слову из колодца в городище, сушняк одолевал.

– Уже нашел, – ответил он, еле разжав опухшие губы.

– Красавец! – посмотрел я на него с сочувствием.

– Ерунда, заживет, а вот два зуба жалко…

– Я что хотел спросить… – оглянулся я по сторонам и убедился что лишних ушей нет, – куда ты теперь, и что собираешься делать.

– Ты знаешь что…

– Один не справишься.

– Попробую.

Да уж, характер у парня, княжеский одним словом…

– Сгинешь в одиночку.

– Что ты предлагаешь?

– Блюдо мести нужно подавать холодным, – вспомнил я старый фильм.

– Еще немного… и моя месть протухнет и начнет смердеть.

– Талес, у меня тоже есть счеты к… в общим я еще не знаю точно к кому, но обязательно выясню, но знаю точно, что люди эти имеют непосредственное отношение к знати Трехречья и власти. Мы можем объединить наши усилия, но для начала нужно вытащить одного хорошего человека с угольных копей.

Талес посмотрел на меня, нет, не зло, а как-то колюче что ли, закрыл верхний клапан ранца, закончив складывать свои вещи и резким движением затянул кожаный шнурок на крючке-замке.

– Я помню, что обязан… хорошо… я помогу тебе, но просить тебя помочь мне я не могу и не буду.

– Гордость не позволяет? – хмыкнул я.

В ответ Талес промолчал.

– Тогда наймешь меня, – улыбнулся я.

Талес поднял глаза, тоже хотел улыбнуться, но застонал и схватился за губы.

– Это будет смертельно опасно, – ответил он через минуту, – рискованно… и скорее всего бессмысленно.

– По большому счету Талес, любая месть бессмысленна, а вот восстановление справедливости очень даже имеет смысл.

– Ты хочешь сказать, что готов рисковать жизнью за справедливость?

– Готов, во всяком случае, у меня на ближайшее время именно такие планы, и они совпадают с твоими. И мне и тебе для осуществления этих наших планов нужны союзники, скажем откровенно, но двойне хорошо, если у союзников совпадают цели.

– А Тарин?

– Что Тарин?

– Он тоже союзник?

– Лучшего союзника чем Тарин, ты не найдешь во всем княжестве… Он один раз уже спасал жизнь твоему отцу, он предан ему, даже мертвому… и из-за людей которые виновны в смерти твоего отца он потерял все… близких людей, земли и будущее и Род.

– Давай вернемся к этому разговору, когда прибудем в городище… люди просыпаются уже.

– Хорошо.

После обеда в городище отправилось три длинных фургона, которые повезли тело погибшего походного воеводы, четверых раненых икербов, которых нашли на поле боя и нас восьмерых… Да, уже восьмерых, во сне, судя по всему от внутреннего кровотечения, умер еще один наш, из ополчения. Всех других погибших сожгут на плато, и наших и икербов… тут так, полное уважение и прощение погибшему в бою, мертвым воинам нет позора и по местному верованию, Большая Луна примет их всех одинаково, и те, кто с остервенением и ненавистью вчера бился на плато, после смерти стали братьями навечно…

Солнце уже шло к закату, когда мы подъезжали к городищу. Нас остановил для проверки разъездной княжеский дозор, с ними в компании также были двое из судейской стражи. Но когда поняли, откуда едет наш обоз, и кто его пассажиры, попросили разрешить сопроводить нас до городской площади, это было для них большой честью. По прибытию в городище икербов сразу увели куда-то, тело походного воеводы переложили на открытую телегу и увезли в здание Совета Хранителей, где его собирались кремировать по какому-то «воеводскому» обряду. Ну а нас расположили в казармах регулярного княжеского войска. Долговязый вояка проводил нас и сказал, что мы можем оставаться в расположении неделю, это у них что-то вроде периода реабилитации, наверное. Обещали трехразовое питание в придачу с почетом уважением, а завтра у нас предстояла встреча с князем ну и собственно получение от него всяческих вознаграждений, и моральных и материальных. Когда мы расположились в казарме, долговязый повел нас в баню. Всю одежду долговязый сказал отдать двум толстым теткам на стирку и ремонт, что мы с превеликой радостью сделали. Плечо к слову начало «дергать», что ничего хорошего не обозначало, в пути я перевязывался пару раз конечно, но рана однозначно воспалилась, мизинец и безымянный пальцы постоянно немели. После бани немного отпустило, но я все равно пожаловался местному лекарю в казармах, который пытал меня почти час, предварительно напоив какой-то гадостью. Он снял швы, промыл рану, нова зашил и засыпав ее каким-то порошком наложил повязку… кровищи снова натекло.

– Завтра утром придешь, а сейчас иди, и выпей чего покрепче… будет болеть, а выпьешь, то хоть поспишь спокойно.

Зелье что дал выпить мне лекарь, кроме не сильно обезболивающего эффекта, изрядно замутило сознание и я на «автопилоте» пришел в казарму.

– Есть у нас что-нибудь впить покрепче? – спросил я Тарина тяжело опустившись на топчан.

– Есть, – ответил за Тарина Талес и протянул мне флягу покойного Сагала.

– О, то что нужно, – ответил я и приложился несколько раз.

В казарме кроме нас восьмерых никого не было, «все ушли на фронт» как говориться, в соседней казарме располагалась городская стража, но и она была полупуста, только иногда с той стороны доносился смех и голоса. Мы втроем сидели чуть в стороне от других ополченцев, и у нас была возможность поговорить.

– Тарин, а далеко эти угольные копи? – тихо спросил я, еще раз приложившись к фляге и передал ее ему.

– Прилично… но если конными, то на пятый день доедем. Это на юге, почти на границе.

– Ты был там?

– Да, еще когда служил при славном князе… отвозил туда разбойников на каторгу.

– Охраны много?

– Под сотню.

– Да… многовато, – задумался я.

– Мы купим твоего Вараса… Грешат там этим, и бывает что продают в рабство каторжан.

– О как. А что, не проверяют те же хранители как их подопечные поживают?

– А как проверишь? – улыбнулся Тарин, – был, был да сгинул, может на копях привалило, может другие каторжане забили за пайку, да углем присыпали… всякое там случается.

– И что, вот так приедем и скажем а продайте-ка нам кузнеца Вараса?

– Нет конечно, деньги есть, купим пару халатов вон в старом городище побогаче, да сойдем за купцов, попросим показать тех кто покрепче и из недавно осужденных и выберем три человека вместе с Варасом.

– Зачем три то?

– По одному не продают… жадные.

– Ясно.

– С жеребцами то что делать будем?

– А что?

– Как что, а кормить, поить, обиходить? Много забот с ними.

– А, вот ты о чем.

– Моего можно продать и на фураж и фургон выменять, – вступил в разговор молчавший до этого Талес.

– Решил значит… ты снами?

– Нет… просто, он мне не пригодится.

Я обратил внимание, что Талес немного замкнулся и что-то там себе думает.

– Эй, княжий сын… а что это ты удумал, – наклонился к нему и тихо спросил Тарин

– Завтра к нам князь Палей пожалует и, я поквитаюсь с ним.

– Ну и дурак… Сомневаюсь что получится, охранители у него ловкие и глазастые, сгинешь бесславно как убивец и разбойник, опозорив при этом память об отце своем.

– Может это единственная возможность за всю мою жизнь… что бы отомстить, – обиженно ответил Талес.

Тарин оглянулся на сидящих в дальнем углу казармы других ополченцев и тихо, но как-то более чем настойчиво начал выговаривать Талесу:

– Вот ты княжьих кровей, а ума у тебя как у стряпухи на постоялом дворе, хоть храбрости и удали не занимать… Убив Палея ты не отомстишь, ты просто обесчестишь себя и свой славный Род, тебя или охранители сразу убьют или потом с позором казнят. Это судьба сына славного князя Васлена?

Талес молчал, сопел и слушал, а Тарин продолжил:

– Лишить их всего… власти, денег и чести, рассказать людям правду о смерти Васлена и вернуть себе то, что принадлежит по праву Рода княжеского. Вот какой должна быть твоя месть!

Тарин откинулся на стену, и раскурил трубку, которую он плотно набивал, пока делал внушение Талесу.

– Как же мне это сделать?

– Нам Талес, нам… Надо только подождать и сделать все с умом.

У Талеса пару раз чуть вздрогнул подбородок, он отвернулся и уткнувшись в соломенный матрас суть слышно почти простонал:

– Сагал…

– Думаю, что и покойный Сагал поддержал бы Тарина, – похлопал я по плечу Талеса.

Он снова сел развернувшись к нам и сказал:

– Хорошо… Двадцать лет ждал, подожду еще немного.

– Вот это другое дело, это разумно, – сказал я и потряс флягой, на дне еще плескалось, и я протянул ее Талесу, – расскажи нам свою историю.

– … Сагал рассказывал, – поморщился Талес, сглотнув крепкую настойку, – что отец… после того как княжна умерла переживал, что не будет наследника Рода. Потом он полюбил дочь купца солевара, мою мать… Но сами понимаете, как могла отнестись княжеская знать к их отношениям, которые они скрывали несколько лет, а потом когда я родился Васлен объявил всем, что собирается жениться, но никто не знал на ком. Тогда Палей и Талий, два брата, старого богатого рода, которым по решению совета Хранителей могла перейти власть отравили отца вином. Отец был сильным… он умер не сразу, а может и яд был слабым, и он уже умирая, признался Сагалу, что у него уже есть сын, т. е. я и попросил обо мне позаботиться и воспитать. А потом воевода поднял мятеж, не поверив в смерть отца…

– Ну дальше я знаю, – кивнул Тарин.

Алкоголь на пару с «анестезией» возымел просто убийственный эффект, голова совсем отяжелела, я прилег на топчан и меня как выключили.

Глава 30

Ужас… было ощущение, что я вчера намешал водки, пива и еще черт знает чего. Болела голова, и сильно мутило. Открыв глаза понял, что еще не рассвело, у входа в казарму горела лампадка на свет которой я побрел, прихватив котелок. Зачерпнул воды из небольшой бочки у входа и вышел на улицу. Свежо… сразу начало знобить. Деревянное строение «туалет типа сортир» находилось у высокого деревянного забора, метрах в ста от казармы, сделав несколько больших глотков я побрел к нему. После экстренной чистки желудка полегчало, и я пошел обратно…

– Что друг, перебрал? – раздался голос сзади.

– Угу… – ответил я, и не оборачиваясь пошел дальше.

– Подожди, посвечу, а то нос расшибешь, – догнал меня караульный с большим масляным фонарем.

– Да не… – хотел было я отказаться и поблагодарить, но вовремя сообразил, что я хорошо вижу в темноте, а вот это знать не нужно окружающим, – Да, не плохо было бы.

– Ты ведь из ополченцев, ну что с Ровного Камня вернулись?

– Угу…

– Много их было?

– Кого?

– Ну икербов.

– Не считал, вроде в два раза больше.

– Хм… а тут люди говорят две тысячи их было.

– Нет, – улыбнулся я, начинающим обрастать небылицами результаты нашего похода, – сотен шесть их было, не больше.

– А… – хотел что-то еще сказать караульный.

– Спасибо что проводил друг, – хлопнул я его по плечу и вошел в казарму.

Умывшись и одевшись, я сел у входа под лампадкой и принялся править точильным камнем лезвие меча. Интересно… ни сколов ни глубоких зазубрин, постарался кузнец. Ничего, потерпи немного Варас, скоро будешь свободен.

– Разреши посмотреть твое оружие? – спросил подошедший ополченец, высокий и крепкий парень с зашитым порезом на лице и повязкой на глазу.

– Вот, – согласился я, и протерев смоченной лампадным маслом тряпкой лезвие протянул ему меч.

– Ого, легкий какой… Хартской ковки?

– Да.

– Очень дорогой, такой целого многодворца стоить может.

– Да он дорого стоит, можно сказать, он для меня бесценен.

– Я видел, как ты бился, ты очень быстрый… научи меня.

– Что ты, – хохотнул я, не скрывая удивления, – мне самому еще поучиться бы.

– Ты еще вот так ногой пинал икерба, – смешно изобразил он подобие прямого удара ногой.

– Ага, было.

– Научи… я заплачу.

– Вот чудак человек… не учу я никого, уж извини друг.

– Жаль…

– Встретишь еще своего учителя.

– Нет, сейчас вернусь домой в посад, и матушка уже не отпустит меня никуда, я один кормилец теперь, отец и старший брат там, на Ровном Камне остались. Я в войско княжеское хотел податься, но разве теперь возьмут меня, такого увечного, без глаза то.

– Зачем тебе?

– Так я семье лучше помогу… в войске кормить будут, одевать… а жалование я бы матушке и сестрам отдавал.

– Попроси сегодня князя, думаю, не откажет он в просьбе герою.

– А что… верно, – расцвел в улыбке парень, – и попрошу!

Когда рассвело, в казарму пришел долговязый, что вчера возился с нами и сказал, что после завтрака князь Палей пожалует, и просил из казармы никуда не отлучаться. По дроге на кухню, я быстро сбегал к лекарю на перевязку. Он снял повязку предварительно залив ее какой-то жидкостью, пару раз придавил шов, убедившись в отсутствии гноя, замазал рану густой кашицей, явно растительного происхождения и снова наложил повязку.

Вернувшись после завтрака в казарму, обнаружили на лавке у входа стопку одежды, чистой и отремонтированной. Мы втроем в отличии от остальных, не собирались тут пробыть весь «реабилитационный» период и принялись укладывать вещи и снаряжение.

– Вы ведь наемники? – спросил подошедший к нам сорокалетний высокий мужик, который как я заметил вышел из битвы как и Тарин, т. е. без ранений… рассеченная бровь не счет.

– Да, – ответил Тарин без особого желания завязывать знакомства и укладывая вещи в свой баул.

– Я Туск свободный охотник. Неплохо стреляю, хорошо мечом владею… Хочу к вам попроситься, мой друг и помощник пал в битве, теперь я один.

Тарин повернулся к охотнику, и внимательно посмотрел на него.

– Найди себе другое занятие, зачем тебе это? Жизнь наемника отличается от жизни охотника.

– И чем же? – улыбнувшись спросил Туск.

– Добыл зверя, продал и вернулся домой к бабе под бок… А у нас жизнь другая…

– Верно, только баба моя померла десять лет назад от горячки болотной, а дом мой у Желтого озера… был, давно когда-то.

Тарин посмотрел на меня вопросительно, на что я ответил:

– Помощь нам конечно не помешает, но ты решай.

– Туск, иногда у наемников такие заказы… ммм… как тебе сказать…

– Я понимаю.

– Мы обсудим и решим, – сказал Тарин, – к обеду.

– Хорошо, – ответил Туск, – отошел к топчану где лежали его вещи и начал переодеться в чистое.

– И что ты думаешь на счет этого охотника Туска? – спросил Тарин подсев со мне на топчан.

– Как боец он наверняка хорош. Возьми его в помощники с испытательным сроком.

– Это как?

– Ну до первого момента, когда мы поймем, что он нам не нужен.

– Хм, а дело говоришь Никитин. Хорошо, на обеде к себе за стол его позовем.

На улице началась какая-то суета, несколько раз проиграли в рог и в казарму влетел запыхавшийся долговязый, осмотрел нас, пересчитал и выдохнув объявил:

– Князь Палей! – и снова выбежал.

Я обратил внимание, что для всех, кроме нас троих и к слову Тукса, прибытие князя было очень торжественным моментом. Вошли трое сурового вида вояки, в одинаково одетых с короткими мечами и в кожаных доспехах. Осмотрелись, затем один вышел и вернулся сопровождая четверых… Первым шел князь Палей, увидев его я еле сдержал улыбку, потому что напоминал он Обеликса из кино, точнее актера, который его играет, т. е. Депардье, практически один в один. Высокого роста, просто огромный живот, редкие волосы из под кроличьей шапки, большой нос картошкой, отекшее лицо и мешки под глазами… да уж, не на пользу ему вероятно управление Трехречьем. Одежды на нем дорогие, кожаная кираса с нашитыми медными квадратами, и короткий меч с явно золотой рукоятью и ножны – произведение ювелирного искусства, не оружие, а экспонат выставки. Следом за ним важно ступал какой-то вояка, за воякой в сером плаще и серых же одеждах шел мутного вида мужик, на груди круглая бляха на цепочке… Хранитель, и рисунок вон на бляхе мне знаком. Позади семенил явный слуга с какой то шкатулкой, все время оборачиваясь назад и подгоняя двоих парней лет по шестнадцать, которые несли носилки типа «сундук».

– Приветствую вас воины Трехречья! – сказал князь остановившись, и приложив правую руку к груди еле заметно поклонился, – вашей победой вы не пустили икербских волков в предгорья и не дали им осквернить и ограбить земли княжества.

– Приветствуем тебя князь Палей, – ответили все хором и поклонились.

Князь подошел к каждому и внимательно посмотрел в глаза.

– Я решил лично отблагодарить каждого, – он развернулся и кивнул слуге со шкатулкой.

Слуга быстро отдал команду парням что стояли позади и они поднесли сундук поближе к нам, стало понятно, то это вовсе не сундук некое подобие бюро. Слуга открыл крышку, и приготовил свою «канцелярию» развернув узкий свиток и приготовившись что-то писать.

– Назови свое имя, – обратился князь к крайнему ополченцу.

– Касен, сын Влака.

– Дарую тебе Касен годовое жалование сотника княжеской стражи, и жеребца…

Слуга вписал имя в свиток, достал из шкатулки увесистый кожаный мешочек, шустро подбежал и сунул это в руки награжденному, потом быстро вернулся на место и развернул следующий свиток. Так процедура повторялась пока князь не дошел до Тарина.

– Назови свое имя…

– Тарин…

– Кто твой отец Тарин?

– Я сирота князь, можно записать как Тарин наемник.

– Наемник? Вот видите господин старший хранитель, наговариваете вы на наемников, а они за земли княжеские кровь свою льют, – обратился князь к мутного вида мужику нахмурившись, – Прими Тарин наемник годовое жалование сотника княжеской стражи, и жеребца…

У меня появилась возможность относительно легализоваться записываясь в ополчение как Никитин сын Кегра, охотника из земель у Желтого озера и сейчас я назвал свое выдуманное имя второй раз, теперь у меня будет на руках бумага с княжеской печатью. Земли у Желтого озера вне княжеской власти, так что проверять никто не пойдет.

Вручив всем нам свитки и деньги, князь направился к выходу, показав жестом следовать за ним на улицу, где у коновязи стояли восемь красивых жеребцов темно-гнедой масти, не дешевая упряжь, да и кони бесспорно хороши, сразу вспомнилось деревенское детство, да и у друзей в Казахстане доводилось пообщаться с этими прекрасными животными.

– Примите этих прекрасных, молодых и сильных животных.

Князь еще что-то говорил, но я уже не слышал, я не мог отвести глаз от коней, нет! Я не позволю запрягать своего коня в какой-то там фургон, да и денег пока хватит, что бы их прокормить.

Прежде чем удалиться со своей свитой на обход других казарм, князь пригласил нас присутствовать на обряде торжественного приданию огню геройски павшего походного воеводы, которое состоится сегодня вечером.

Молодой парень, конюх княжеских конюшен, что стоял у коновязи был очень словоохотлив и поведал нам какого жеребца как зовут, какой у какого характер. Мне глянулся жеребец по кличке Яр, может мне и показалось, но у него были самые длинные ресницы. Возраст у всех был одинаков 7–8 лет.

– А хороши, – сказал Тарин, и было видно, что он тоже в восторге от княжеского подарка.

Да и Талес смотрю уже о чем-то «шепчется» со своим новым другом. Да именно другом, лошади большие и сильные животные, они не машут хвостом от восторга как делают это собаки и не будут скулить и тереться об ногу, у них свои эмоции и проявление любви и уважения к человеку. Вот и сейчас, когда я почесал Яра у лопатки, он повернул голову и ткнулся мягкими теплыми губами мне в щеку. Ну вот и познакомились.

Парень, что хотел попросить князя о милости взять его на службу стоял и грустил, даже не подошел к коновязи.

– Ну и чего ты? – спросил я его.

– Не смог, побоялся, – ответил он пожав плечами, – да и конь этот, куда мне его, у нас дома два своих есть, а с этого какой прок? В плуг в телегу? Нет, жалко… продам я его.

– Продай нам, – сказал Тарин услышавший разговор.

– Такой не меньше трех сотен стоит, – встрял в разговор конюх.

– Ну вот, – вздохнул парень с повязкой, – к пятистам еще триста… два лета семья проживет, а то и три.

– Мы купим, – сказал Тарин.

– Да, – подтвердил я, укорив себя за то, что сразу не сообразил, и не подумал о Варасе… а вот Тарин подумал.

– Согласен, – пожал плечами не состоявшийся княжеский воин.

Я высыпал на крышку деревянной бочки ноготки и начал отсчитывать монеты, подошел Тарин и сыпанул пару горстей из своего кошелька.

– Вот, – повторил жест Тарина Талес и добавил своих монет.

Я рассчитался с продавцом, парень грустно улыбнулся, попрощался с нами и пошел собирать свои вещи.

Со стороны кухни пару звякнули, приглашая на обед.

– Ну что с Туском? – спросил я Тарина.

Он в ответ кивнул и крикнул охотнику, который тоже было отправился в казарму:

– Охотник Туск, пошли, пообедаем и обсудим условия твоей новой жизни наемника.

Туск почти не проявил эмоций, только еле заметно улыбнулся и направился к нам.