Текст книги "Девайс (СИ)"

Автор книги: Валентин Ненормальный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

На женщину эти слова ни как не повлияли, и она с тем же каменным лицом продолжала.

– Ничего тебе не выпишут, и не надейся хищница, – потом она наклонилась вперед, и твердо, а главное громко воскликнула. – Пошла вон!

В горле стоял ком, и девушке резко стало тошно тут даже просто находиться. Она и так не верила в успех, а теперь еще и с доктором бороться, и снова одной. Лена встала и умываясь слезами вышла в коридор, ловя заранее заготовленный взгляд медсестры в регистратуре.

Разрываемая на части душевной мукой и физической болью, опустошенная, беспомощная и разбитая Лена, шатаясь, хромая и ели волоча ноги, медленно шла домой. В тот самый дом, из которого она недавно так хотела сбежать, будучи согласной на добровольное рабство и жизнь в тени. Но ирония в том, что идти больше некуда, и как бы это страшно не звучало, этот дом последнее пристанище загубленной сломанной девчонки.

Внутри все горело, сердце ныло, а голова кружилась, из глаз, нескончаемым потоком лились слезы. По дороге она несколько раз падала, так как не могла ровно стоять на ногах. А прохожие делали вид, будто ее не замечают, а если и смотрели в сторону девушки, то только похотливым взглядом, думая что она пьяна и жалея что сейчас не ночь.

Немало прошло времени, пока побитая Лена, наконец подошла к своей двери. Там ее организм и психика окончательно сдали, и та дрожащими руками пыталась вставить ключ в замочную скважину, но он постоянно, предательски выскальзывал и падал. В конце концов, Лена прекратила пытаться. Девчонка сев на корточки, облокотилась на дверь, и громко зарыдала. Она ревела и ревела, стуча кулаками по той двери, по холодному полу и по грязной стене, уже не контролируя своих мыслей и своих эмоций. Потом, буквально чудом, Лена нашла какие-то остатки сил, и сквозь слезы, обрывками, невнятно, но сильно и громко, стала звать бабушку, и просить ее, даже скорее умолять, быстрее открыть двери.

Бабушка отреагировала моментально, и сразу же бросившись вниз, попыталась поднять внучку и поставить на ноги. По ее виду, Тамара поняла что произошло, и сама сильно запаниковала, в такт с Леной роняя слезы. Они вместе, медленно, шатаясь, прошли по коридору, в Ленину комнату, и бабушка бережно опустила девчонку на диван. Та моментально выключилась, едва коснувшись матраса, даже не сменив позу. Но, а Тамара, укрыла ее прямо в одежде и обуви, и задвинув шторы, вышла обратно в коридор.

– Что набралась-таки? – донесся пьяный голос Раисы, из своей комнаты. – Так и знала, что к этому придем! Яблоко от яблони. Ха!

Тамара, остановилась. Она бросила напряженный взгляд сначала на комнату Раисы, потом на комнату Лены, а потом на свою.

– Ничего, девочка моя, скоро все кончится.

***

Лена с трудом открыла глаза. Уже был глубокий вечер, улица шумела машинами и людьми, небо готовилось ко сну и одевало свой звездный наряд, а комната Лены, словно ни в чем не бывало, успокаивала своей искусственной тишиной. Все тело девчонки по-прежнему ныло, а запекшиеся кровь твердой коркой стояла в носу и мешала дыханию. Еще чуть полежав, девушка поднялась, и присела на край дивана. Голова загудела и закружилась с такой силой, что снова захотелось прилечь, даже скорее упасть назад на подушку, но Лена пересилила себя, и осталась в прежнем положении. Чуть позже гул и головокружение утихли, и тогда вернулись мысли. А от этого стало еще хуже.

Что делать? Кому идти? Что говорить? Слова доктора из поликлиники, словно отпечатались в мозгу и все крутились снова и снова. Нагуляла…. Такая же, как ты…. Ничего тебе не выпишут…. Пошла вон….

Мир для нее остановился. Лена молча, и практически не шевелясь, просидела еще минут пятнадцать, все глубже и глубже утопая в мрачных мыслях, вечных спутниках ее жизни. Как жить дальше, зачем жить дальше, ради чего жить дальше? Покончить с собой? Да всем только лучше будет. Или мучиться до старости, и всех раздражать своим существованием. Смешно. Ведь они это и не заметят. Им попросту плевать, на все ее старания, оправдаться. Ведь девушка, никому не желала зла, и все чего она хотела, это быть такой как все. Но они победили, даже не начав войны.

Лена встала с дивана, и медленно подошла к зеркалу. Отражение ее не разочаровало, ведь оттуда на нее смотрел перепуганный, избитый и жалкий звереныш, с опухшим и разбитым носом.

– Ты пустое место…, – прошептала она своему отражению, – зачем ты родилась?..

Опустив голову, Лена заплакала. Но на сей раз заплакала тихо, практически в себя. Силы ее покидали, а колени подкашивались, и хоть она едва держалась на ногах, находится в своей комнате, становилось невыносимо. И Лена собравшись с духом, надела свои любимые джинсы и ту самую, несменную, черную толстовку. Во время переодевания она с тяжестью смотрела, на наливающиеся огромные синяки на обоих боках, и тонкие потеки запекшейся крови, идущие по внутренней стороне бедра. Затем Лена глубоко вздохнула и вышла в коридор.

Там, на удивление ее немного отпустило. Смена обстановки, другой воздух, легкий и тихий гул телевизора из комнаты матери и несмотря на то, что еще не полностью стемнело, горящий свет из комнаты бабушки.

Лена первым дело заглянула к Раисе. Та спала с детским, счастливым выражение лица, и конечно же, в комнате пахло вином. А небрежно брошенные на пол костыли, намекали на то, сколько именно того вина было выпито.

– Свинья…, – тихо, но четко, вырвалось из ее уст, что девушку на секунду даже застыдило, но всего лишь на миг. Потом она добавила уже, более осознано. – Надеюсь, ты однажды не проснешься. Свинья.

Последняя фраза прозвучала уже не так искренне, а скорее как детская обида. Но корни сказанного уходили намного глубже простого слова, обида, это было нечто большее, нечто растущее из нутрии и беспощадно уничтожающее все то светлое, что еще так отчаянно хранила девчонка. Лена уже перестала чувствовать обиду, или страх, как понимает их обычных человек, но самое страшно, что она уже и забыла как выглядит надежда. В ее сердце осталась только холодная ненависть. Черная, чистая, стойкая, но при этом удивительно спокойная. И сердце девушки всего за несколько часов стало камнем, хоть и не таким холодным как лед, но растопить его уже было невозможно.

Лена схватила с тумбочки, стоящей перед спящей Раисой, сигареты и резко вышла через коридор на кухню. Там она присела, и по-прежнему дрожащими руками подкурила. Лена курила очень редко, хоть никто ей этого и не запрещал, она сама старалась не поддаваться пагубной привычке, но сейчас девчонке было глубоко плевать.

И снова подступили мысли. И снова все разом. И о бывшей работе, где ее унижали и обижали, где ей не было места даже среди сверстников, а помощница администратора и старшая кассир, ее просто презирали. О родственниках, которым плевать даже на то, что их дочь избили и изнасиловали. Кроме одной бабушки, да и той семье даже права голоса нет, не то чтобы влияния. А псевдо-друзья, которые рвали ее на части, как рвут голодные собаки мясо. Рвали ее тело и рвали ее душу.

Но самое страшное, что вызывало неудержимую внутреннюю боль, было осознание того, что так у нее складывается вся жизнь, и не будет этому конца. Даже в самом глубоком детстве, нет ни одного воспоминание, теплого, ясного, за которое можно было бы держаться. Вокруг только мрак, как спереди, так и сзади.

Вдруг на кухню вошла бабушка. Тамара имела перепуганный, стеклянный вид, словно она совершила нечто ужасное. Такого состояния у бабушки, Лена раньше никогда не видела, и потому довольно серьезно насторожилась. Тамара выглядела еще хуже, чем днем, когда увидела окровавленную Лену. Было видно, что она очень напугана, и девушка заподозрила, причина вовсе не в ней, но никак не могла понять в чем тогда. Бабушка держала в руках шерстяной платок, в который был завернут какой-то небольшой предмет, сантиметров с десять.

Тамара села напротив Лены, и ласково, но слегка отрешенно заговорила с ней, тщательно подбирая слова.

– Девочка моя…, можно с тобой поговорить?

Лена, наигранно улыбнулась. Ей сейчас меньше всего хотелось вести беседы, и слушать советы. Она понимала, что еще ничего не кончилось, что еще вернется отец, и тоже приложит руку. И всем плевать на то, что случилось с ней днем, ведь едва ли они в это поверят.

– О чем? О чем бабуля? Хочешь очередной раз рассказать мне свою историю с КГБ?

Но Тамара моментально ответила, уже куда более холодным голосом.

– Да.

Лена удивилась. И широко раскрыв глаза, взглянула на Тамару, но на сей раз промолчала. В ее голове замелькали одновременно сразу три мысли. Самая громкая, та, что бабуля окончательно свихнулась, возможно, из-за происшествия с Леной, возможно, просто пришло ее время. Вторая, что бабуля своим недалеким умом, так пытается девчонку успокоить, и считает, что заезженный рассказ, вернет все как было. А вот третья мысль, была самая тихая. Она-то и заставила Лену промолчать. Что-то такое в бабушкиных глазах, намекало на то, что стоит ее послушать.

– Я не такая сумасшедшая, как ты думаешь, – начала Тамара. – Я понимаю, что ты слышала эту историю уже раз сто.

– Ты хочешь сказать, она выдумка? Никто в этом и не сомневается, – девчонка даже попыталась улыбнуться.

– Нет, это все, правда. Но главное это, не то, как история закончилась, а то, как она началась.

Тут Лена плотнее вжалась в стул, под не бывало пронзительным взглядом Тамары.

– Было это ранним утром. Как я и говорила, мы ночевали в лесу, на берегу того, триклятого озера. Я проснулась раньше всех. Еще стояла заря.

Тамара говорила напугано и практически без интонаций, что заставляло Лену, слушать буквально каждое слово, словно под гипнозом.

– Я не могла объяснить сама себе, почему я тогда проснулась. Это не было как обычное пробуждение, я просто открыла глаза и встала, как будто что-то потревожило мой сон и мгновенно его убрало. И не смотря на то, что вчера легли довольно поздно, да и устали, я встала как заведенная, ведь спать больше не хотелось совсем. Выйдя из палатки, я подошла к воде и стала рассматривать маленьких рыбок, как заметила барсучонка. Он пил воду совсем не далеко, но увидев меня, попытался убежать. Я, конечно же, последовала за ним, а он как назло все отдалялся и отдалялся. Спустя какое-то время, я его потеряла, и тогда заметила, что ушла слишком далеко в лес. Я не растерялась, мой Коля меня учил по-своему, по-военному. И решила пока остаться на месте, и подождать когда меня начнут искать. Кричать бесполезно, а пытаться искать дорогу на удачу, опасно. Но было еще очень рано, и я решила запастись терпением, и присела на сваленное дерево. А потом я заметила, за этим деревом, еще одно, точно также сваленное, а за ним еще, и еще, и еще. Меня окутал страх. Что-то свалило их одновременно, и совсем недавно, буквально только что, а самое пугающее это что-то по-прежнему там. Прокрутив у себя в голове все последние события, я резко поняла, что проснулась я как раз из-за удара, но это был не обычный удар, я его даже описать не могу, он был абсолютно бесшумный, но при этом очень тяжелый. И я стала пробираться сквозь ветви вдоль сваленных деревьев, пока наконец не наткнулась на…, – тут Тамара резко замолчала и сглотнула.

Лена, будучи погруженной в рассказ даже не заметила этой паузы и терпеливо ждала продолжения.

– Оно, конечно, было ужасно повреждено, но оставалось цельным, разве что, треснуло.

– Что? – все же не выдержала Лена. – Что это было?

– Я не знаю…, – виновато испуганно, почти с детской интонацией ответила бабушка, и лишь попробовала его описать. – Оно было формой как яйцо, только вытянутей, метров двадцать в длину и ширину с пятнадцать, все в разноцветных огоньках внутри, как гирлянда на новогодней елке, а снаружи гладкая, небесно-серо-голубого цвета. Дымилось, едким, светло-синим дымом.

Потом Тамара, снова вернула голосу прежний холод и продолжила.

– Разрываемая между страхом и любопытством, я стала приближаться к разлому. Осознавая, что упало оно сюда минут двадцать назад, я готовилась увидеть внутри все что угодно, но только не то, что там увидела.

«Посреди сваленных деревьев, в большом овальном объекте, зиял разлом, через который активно вырывалась тонкая струйка дыма, диковинно ярко-голубого цвета. Тамара, осторожно, шаг за шагом приближалась к нему. Полностью контролируя каждое движение, она боялась совершить хоть одно неверное и издать звук.

В разломе слышно было активное шуршание, но не механическое, не циклическое, а живое, хаотичное и отчаянное. Что-то пыталось освободиться, и делало это явно очень торопясь. Тамара, подойдя вплотную к разлому, осторожно на мгновенье заглянула внутрь, и сразу же откинулась назад. Раненое существо, из-за всех сил рвалось вперед, ломая себе зажатые конечности».

– Инопл…, – пыталась перебить ее Лена, но бабушка тут же перебила ее сама.

– Не говори этого слова! Я почти пятьдесят лет его не говорила! И ты не говори!

– Прости, – послушно ответила Лена, – пожалуйста, продолжай.

Девушка, сама не могла понять почему, но она практически беспрекословно верила всему, что ей сейчас рассказывает бабушка. Для нее, Тамара была всегда, чуть ли не энциклопедией, она даже в бога не верила, хотя у бабушек это не принято. Всегда рациональная и скрупулезная. А тут такой рассказ. Да и излагает она его с таким ажиотажем, что воспринимаешь его как свои собственные воспоминания.

Тамара продолжила.

«Толком рассмотреть существо, за такой короткий срок девушке не удалось, но чтобы предпринять еще одну попытку, она решила собраться с силами. Как вдруг изнутри стал нарастать гул. И чем сильнее он становился, тем отчаянней рвалось существо, даже издавая тонкий писк при этом. В конце концов, Тамара не выдержала и уже более смело заглянула в щель. В цветном дыму и обломках виднелось нечто живое. Оно было совсем небольшого роста, едва ли метр, но с довольно крупной головой. Детали видны небыли, во-первых, дым, а во-вторых, уж сильно резко оно пыталось дотянуться к противоположной стенке, где и находился источник нарастающего гула.

Это был шар, вокруг которого по воздуху кружили светящиеся символы, то и дело, переливаясь от зеленого к красному. Сам шар был явно металлическим, собранный как мозаика из разных по размеру и виду, пазлов. Он стоял на вытянутом тонком пьедестале, формой напоминающем руку с тремя пальцами, равномерно-расположенными относительно друг к другу. Существо же, из-за всех сил тянулось к сфере, явно пытаясь дотронуться пальцем до определенной ее точки.

Руку Тамара рассмотрела лучше всего. По форме та напоминала человеческую, только намного уже, и пальцев было больше, шесть или даже семь. Да и формы они были немного другой, более длинные, и пропорционально толще, чем у человека, что делало кисть, неестественно переполненной. Почти прозрачная кожа, с сероватым отливом, без каких-либо пятен, точек или полосок.

И вот гул стал настолько сильный, что даже начал спугивать рядом находящихся птиц и мелких животных. А символы закрутились намного быстрее, и были уже практически все время красными, и лишь на миг становились опять зелеными. Тогда существо отчаянно рванулось вперед, и сразу же послышался хруст и звук рвущейся плоти. Издав пронзительный писк, оно все же дотянулось до шара и нажало на него окровавленным, в черно-зеленную кровь, пальцем.

Гул моментально стих, а символы, мигнув зеленым, исчезли. Существо обессилено сползло вниз, истекая своей вязкой кровью. Скорее всего, жизнь его уже почти покинула, потому, оно даже не обращало внимания на замершую в страхе и изумлении Тамару. Оно, откуда-то из обломков, достало фиолетовую колбу и незамедлительно раскололо ее надвое. Фиолетовая жидкость, едва упав на пол, и стала быстро расползаться.

Застывшая девушка заметила, что эта жидкость разъедает все на своем пути, не оставляя ни следа, ни от металла, ни даже от тела существа. Двигается она, как по полу, так и по стенам, будто живая, но при этом, эта кислота, не трогает, ни камней, ни травы на которых лежит объект. Она даже обошла упавшую в разлом ветку, но вот все неземное, жидкость жадно пожирает с внушительной скоростью.

Страх почему-то отошел, и Тамара смело шагнула внутрь, пытаясь хоть в последний миг увидеть лицо существа, пока оно не растаяло в фиолетовой жидкости. И ей хоть на секунду, но все же, удалось это сделать, и они оба встретились взглядом. Запомнились лишь огромные, человеческие, светлые глаза, в которых уже практически не было жизни. И в следующий миг, голова существа упала ниц, и исчезла в фиолетовой ненасытной кислоте, которая была вовсе и не жидкость, а несметное число мельчайших нанороботов, перемалывающих все на своем пути в пыль.

Тамара испуганно оглянулась, ведь от яйца уже практически ничего не осталось, а армия наступала на тот самый шар, и уже поднималась к нему по пьедесталу. Решение было принято молниеносно, можно даже сказать инстинктивно. Девушка одним рывком схватила шар и потянула на себя. Он с легкостью поддался и высвободился из трех металлических пальцев без малейшего сопротивления. Тамара моментально подняла его над головой и застыла скованная сильным страхом, в ожидании своей участи. Ведь объект уже почти полностью растворился, и она просто стоит ногами на фиолетовом пятне. Затем микроскопическая армия стала взбираться прямо по Тамаре вверх, неугомонно стремясь к шару, но саму девушку при этом не трогая. На облегчение той, жидкость внизу доела последний кусочек пьедестала, и начала активно есть сама себя, так она догнала поднимающуюся волну, поглотила и ее, тем самым полностью исчезнув.

И вот, посреди обычного участка леса, разве что с поваленными несколькими деревьями, стоит Тамара и держит над головой металлический шар».

Бабушка за время рассказа сильно побледнела, и даже несколько раз пускала слезу, но ни в слове не запнулась.

– И потом я услышала оживленные шаги и голос солдат. Я сразу поняла, что это не спасатели, и ищут они вовсе не меня. Но так, же поняла, в какую сторону мне идти. Ведь услышала машины, а значит, там была дорога. А я помнила, в каком она направлении от лагеря. Но свою находку никому отдавать не собиралась, и приняла единственное верное решение. Неподалеку было дерево с широким дуплом, убедившись, что оно достаточно глубокое, я положила шар внутрь, а сама из-за всех сил побежала к нашему лагерю, пока там не обратят внимания на мою пропажу.

Лена даже немного улыбнулась.

– Теперь понимаю откуда пошел слух, что тебя под кустами ловили.

Но бабушке проигнорировала это, и оставалась серьезной.

– Когда я добежала, то солдаты уже были в лагере, и словно беглых преступников, ловили всех моих друзей, даже Колю моего, моментально скрутили. Ну а дальше все было, как я уже сто раз рассказывала.

Тогда Лена спросила, серьезно смотря Тамаре в глаза.

– И ты не забыла дорогу?

– Девочка моя. Я могла забыть лица своих родителей, имя моего ребенка, но не эту дорогу. Ее я и сейчас с точности до метра покажу.

– Но, а КГБшники, как они тебя не раскололи?

Тамара, раздвинула брови, и приняла свой обычный наивно-растерянный вид.

– Я сделала то, что у меня получается лучше всего. Я претворилась дурочкой. Да и вдобавок, они сами не знали что искали. Подозреваю, почти все думали, что американский самолет. Ну и я все-таки женой майора была, фронтовика, правда из-за разницы в возрасте они это не сразу поняли, – потом она чуть погрустнев, добавила. – Хоть какая-то плата за все его побои.

– И что было дальше?

– А дальше, мы вернулись домой, и я три года и восемь месяцев, молча, ждала. Ни разу и не намекнула, что хочу туда вернуться, пока наконец, дождалась. Мне выпал случай съездить в том направлении. Коля как раз перевод получил с повышением, и я ехала проверить нашу будущую квартиру. Водителю сказала, что по нужде, а сама туда.

Вдруг Лену как окатило ледяной водой, теперь и она побледнела. Ее глаза округлились до предела, и она с немалым испугом посмотрела на сверток, который все это время неприметно ждал в руках Тамары.

– Он все еще у тебя? – спросила девчонка, испытывая последний шанс на то, что она ошибается, и это все бабушкины сказки. Но Тамара незамедлительно, холодно и коротко ответила.

– Да.

После чего положила сверток на стол и развернула шерстяной платок. И все оказалось правдой. Перед Леной на столе лежал металлический шар, совершенно невообразимого внешнего вида. Ничего подобного она за всю свою жизнь не слышала и не видела, ни в реальности, ни по телевизору, ни в интернете.

Красивый разноцветный блеск, так и завораживал глаз, словно тонкая пленка масла, на темном, практически черном металле. Изощренные изгибы пазлов, и идеальная сферическая форма, и это далеко не все что можно было бы о нем рассказать.

Лена не отрываясь от этой сферы, прошептала.

– Но что это может быть?

На что бабушка даже обиделась.

– А ты сама подумай. Это существо, отрывало себе ноги, или что там у него вместо них, чтобы только его выключить.

– Ну, мало ли…, – все так же тихо ответила Лена.

Тамара наклонилась к внучке ближе.

– Девочка моя. Я очень рано вышла замуж, и всю сознательную жизнь, прожила женой боевого офицера. Я скажу тебе точно. Можешь даже больше ни у кого не переспрашивать, – затем она замолчала и тяжелым, можно сказать мертвецким взглядом посмотрела на шар, и сухо продолжила. – Это оружие. Бомба. Немыслимых масштабов.

Лена тут же воспротивилась.

– Но это не логично! – уже вскрикнула она, привстав.

– Какой смысл им сюда вести бомбу, а потом пытаться ее обезвредить, ценой своей жизни, единственно что…, – девушка призадумалась и снова села. – Это может быть деталь двигателя, или что-то типа того. Очень опасная. Ну, как ядерный реактор на подводных лодках. Тогда все сходится.

Тамара, в лице не изменилась.

– Это оружие, девочка моя, оружие. Так или иначе. И я тебе его дарю.

После этих слов бабушка встала и молча ушла в свою комнату. Лишь у дверей она на миг остановилась и печально, или даже скорее прощально, взглянула на окончательно растерянную Лену. Та же, в свою очередь не могла оторвать взгляда от шара.

В душе девчонка понимала что будет если его включить. Да и бабушка, предусмотрительно обвила круг маркером, на месте едва заметного, уже давно высохшего и почти полностью осыпавшегося, кровавого пятнышка, отпечатка пальца того самого существа. Как бы намекая «нажимать сюда».

Вот он. Ответ. Так скромно лежит перед ней. Ответ на все почему, ответ на все за что, на все как. Ответ на весь смысл ее рождения.

И никакое пророчество, никакой предсказатель, как ни в прошлом, так и не сейчас, ни словом не обмолвились о простой, избитой жизнью девушке, которой достанется оружие способное поставить точку, не просто в истории города, страны, человечества, а способное поставить точку, на всей жизни целой планете. И вполне возможно..., навсегда. И это опьяняло.

***

Наступила ночь. Прохладная, тихая, но очень темная. Которую, вся вселенная звезд, как бы ни старалась, не могла осветить, а луна вовсе, предательски исчезла. Горящих фонарей было очень мало, да и те располагались далеко друг от друга, и едва ли могли что-то освещать. Единственным источником света, были многочисленные окна. Словно желтые или белые глаза самой ночи, они смотрели прямо в душу со стен домов, своим безжизненным, мертвым взглядом.

Лена стояла на трамвайной остановке, и пустыми глазами встречала подъезжающий трамвай. Девушка просто игнорировала всю боль своего тела, и точно так же пропускала мимо себя все взгляды окружающих. В своих мыслях, она уже прощалась сама с собой.

Спустя полчаса, Лена вышла на конечной остановке, как раз около парка. Ее целью был высокий холм, с которого видно практически весь город, и она направилась туда.

Каждый шаг, она задавала себе один и тот же вопрос, и сама же на него отвечала, но каждый раз по-новому. Что в этом мире может ее остановить? И не силой она имела в виду, а ради чего стоит сохранить жизнь на этой планете.

Люди? Искусство? Любовь? Что? Что еще? Дети? Маленькие невинные комки розовой плоти. Уместно ли для них слово, невинны? Едва ли поднимут голову и станут такими как кассиры, какие были в Ленином магазине. Закрытые, черствые, агрессивные. Или избалованными, злыми Женями. Способными растоптать и даже убить человека, ради собственного развлечения. Может быть любовь? Как Димина? А может такая чистая как того повара со своей татуированной подругой, играющих на публику, словно отстающие студенты театральной школы, друг другу даже в глаза при этом несмотря.

Жизнь это болезнь. Рак. Боль. Каждый листок, каждая травинка, неидеальны. Они, надломлены, искривлены и искалечены. И так все живое вокруг. Каждый, кто живет, ежедневно продирается сквозь боль, и продирается он к смерти. Долгой и мучительной, длинною в жизнь. Так может оставить ее ради маленьких пушистых белочек? Их сожрут кошки. А кошек собаки. А собак люди. А людей черви. И так было и этого не изменить, потому как в этом и заключается весь смысл жизни. Нет. Не в смерти, как красиво думают многие, а в том, что тобой можно прокормить другую жизнь, чтобы ее, соответственно, прокормить другую. И так далее. Ты рожден кормом, и ешь ты тоже рожденный корм. Будь-то мясо или плод.

А если спросить у самой планеты? Но спросить правильно. Как именно она хочет умереть? Долго и медленно от рака, разрывающего ее недра, изменяющего ее воздух, или же мгновенно получить выстрел в лоб, и не мучиться? А оружие есть, и оно взведено.

Лена была уже у подножья своей цели. Темнота этого парка, сгущалась как в страшной сказке, так как девушка уже довольно далеко отошла от зданий, и окна ей больше не освещали дорогу, а фонарей тут и подавно не было. Но это не страшно, девчонка и так знала куда ей идти, и могла обойтись без света. Так достав сигарету, Лена подкурила ее зажигалкой, а потом не задумываясь выбросила и ее, и пачку сигарет, ведь они больше ей не понадобятся.

Теперь девушка даже не хромала. Она просто отстранилась от боли, лишь плотней сжимала холодный, неестественно гладкий металл шара и шла.

И вот она. Вершина. Лена сначала сбавила темп, а потом вовсе остановилась. Докуривая сигарету, девушка рассматривала огни ночного города, его улицы, потоки машин, и…. И ничего не чувствовала. Этот мир стал картинкой, нереалистичным. Мгновением, пронесшимся по вселенной, и даже оставшимся незамеченным ею.

Сигарета была докурена и девушка, молча, подняла шар, пристально посмотрев на место обведенное маркером. Ее глаза были спокойными и практически безжизненными, в тот момент, когда она нажала на нужный пазл. И на удивление шар заработал. Он заметно потяжелел и стал немного вибрировать, Лена даже услышала слабый гул, раздающийся откуда-то изнутри. Потом ее словно током шарахнуло и немного откинуло назад. Это было некое сообщение. Создатели каким-то образом запрограммировали сферу так, что если более-менее разумное существо ее случайно активирует, то ему в мозг, или в просто центральную нервную систему, мгновенно поступит сигнал предупреждения, с описанием последствий и инструкцией как все отключить, максимально понятный для его нервной системы.

Но Лена и так прекрасно понимала, что она делает, и инструкции создателей, лишь усугубили обстановку. А знание того, что безвозвратно испепелится вся планета, и как именно это произойдет, только придало девушке уверенности, и она еще сильнее нажала на нужный пазл шара.

В тот же миг из него вырвались голографические символы, и как в рассказе Тамары, стали кружить вокруг сферы, пока еще горя в основном зеленым, но уже на миг переключаясь на красный цвет. Это значило, что девушка делала все правильно, и Лена, впервые за столь долгое время, так широко, и так искренне, улыбнулась.

Гул стал нарастать, и был уже отчетливо слышен по всему парку. Символы замигали как сбесившийся светофор, и уже не было понятно какого они цвета большую часть времени. А Лена нажала на пазл последний раз.

Шар вздрогнул и на мгновенье засветился. Этой короткой, но яркой вспышкой, моментально превратило держащею его кисть Лены в пепел, и шар повис в воздухе. Потом из щелей между частями пазлов, стал пробиваться белый свет, но не сплошной, а лучиками, как бы от отдельных источников. Вспыхивал и исчезал. Девушка даже не вскрикнула, при виде растворенной руки, ведь больно ей не было. Просто свет, и кисти нет. И Лена всего лишь отошла на несколько шагов назад, не выражая при этом никаких эмоций.

Гул нарастал и нарастал. Его уже было слышно как воздушную тревогу, во всех уголках города, и Тамара, конечно же, узнала его. Она с облегчением легла в постель, и умиротворенно закрыла глаза в предвкушении того, на что так и не решилась, за всю свою жизнь, но конечно же, безумно хотела.

А Лена смотрела на заливающуюся светом сферу, и ждала. Ей уже и гул не мешал, ведь ее уши, уже давно, пустили по тонкой струйке крови, и выключились навсегда. Но ей было все равно. Она стояла и смотрела, и смотрела и ждала. И вспышка. И яркий свет. И конец.

***

На эллиптической орбите, на расстоянии около ста пятидесяти миллионов километров от своей звезды, вращается третья по счету планета. Это безжизненный кусок камня, без жидкости и без атмосферы. И на том выжженном камне нет ни намека на то, что тут раньше кипела жизнь.

И запомните, у смерти может быть лицо избитой, слабой, одинокой, преданной и раздавленной девушки.

«Девайс»

Автор – Ненормальный

Валентин Гаркуша

2016 год

Ред. 2017 год